CC BY
55
Е. А. Козлова. Прецедентные единицы как прагмаэстетические средства 6 публичном деловом дискурсе
4. Мазур Л. Э. Тотальный символизм А. Белого как программа конструирования социокультурной реальности: дис. ... канд. филос. наук. Тверь, 2008. С. 41.
5. Изотов В. П. Указ. соч. С. 56.
6. Там же. С. 48-50.
7. Чистякова Э. М. О символизме Андрея Белого // Вестник Моск. ун-та. Сер. VII «Философия». 1978. № 3. С. 44.
УДК 81.42+316.74:81
Е. А. Козлова
ПРЕЦЕДЕНТНЫЕ ЕДИНИЦЫ КАК ПРАГМАЭСТЕТИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА В ПУБЛИЧНОМ ДЕЛОВОМ ДИСКУРСЕ
В данной работе рассматривается прагмаэстети-ческая сторона убеждения, реализуемого посредством включения в публичный деловой дискурс прецедентных единиц. Анализу подвергнуты наиболее оригинальные варианты употребления прецедентных фрагментов: цитация, языковая игра с прецедентами и смысловые аналогии. Делаются попытки выявить особенности лингвокреативного подхода языковой личности экономиста, банкира, бизнесмена к репрезентации фрагментов деловой картины мира в убеждающей речи.
The author considers pragmatic-aesthetic aspects of persuasion realized by means of inclusion of precedent units. The most original variants of the use of precedent fragments - precedent speech, language game with precedents and semantic analogies - are analyzed. Attempts are made to identify features of linguocreative approach of the linguistic personality of an economist, banker, businessman, to the representation of fragments of business world picture in the persuasive speech.
Ключевые слова: прагматическая интерпретация, прецедентная речь, деловой дискурс, языковая игра.
Keywords: pragmatic interpretation, precedent speech, business discourse, language game.
Исследование публичного делового дискурса на материале деловой прессы 2008-2009 гг. показало, что прецедентные феномены активно заполняют дискурсивное языковое пространство носителя языка - представителя деловой интеллектуальной элиты. Как правило, высказывания участников публичного дискурса, рассматриваемые в русле прагматической стратегии, нацелены на убеждение. Под убеждением понимается любое речевое воздействие, в том числе эстетическое, при котором результатом дискурсивной деятельности (речепонимания) адресата становится нужный адресанту фрагмент картины мира (то есть образ), совпадающий с соответствующим фрагментом действительности в концептуальной системе продуцента речи.
© Козлова Е. А., 2010
С этой целью адресант, выступая в печати как автор аналитического обзора, или комментатор -ведущий специалист, а также интервьюируемый авторитетный представитель финансово-экономических и деловых кругов [1], выбирает различные способы реализации указанной прагматической стратегии. Одним из таких способов является опора на прецедентные факты, содержащие в сжатом виде значимую в понятийном и эмоциональном плане информацию. Такая информация, как известно, несет в себе ценности больших и малых социальных групп и поэтому представляет интерес прежде всего в лингвосоциокультурологичес-ком плане. В то же время исследование прецедентных феноменов в высказываниях деловых людей (интервью и аналитических статьях) позволяет говорить о воздействующем потенциале и перло-кутивном эффекте таких единиц, а также о таком механизме этого эффекта, как прагмаэстетичес-кая интерпретация. Речь идет о специфическом характере использования прецедентных фактов, пресуппозицией для которого является определенный уровень художественно-языковой компетенции продуцента речи, позволяющий ему провести определенные связи между прецедентным фактом и дискурсивным смысловым полем (контекстом). Прагматическая установка реализуется в создаваемом прецедентностью эстетически значимом контексте, обусловливая воздействующую силу прецедентного факта.
По мнению Г. Г. Слышкина, использование прецедентных единиц даже в номинативной функции, то есть в функции выражения определенного содержания, называния понятий, мотивируется главным образом стремлением языковой личности к оригинальности, нестандартности выражения мысли, что позволяет за счет высокой экспрессивности выделить значимый фрагмент высказывания и доставить эстетическое наслаждение как адресату, так и самому адресанту. Целенаправленное обращение носителя языка к прецедентам в персуазивной функции также обусловливается их культурным авторитетом, уважительным к ним отношением среди носителей языка [2].
В современных исследованиях, посвященных проблемам прецедентности, излагаются разные подходы к определению тех признаков языковых единиц, по которым их следует относить в группу прецедентных феноменов. В работе В. В. Красных к вербальным прецедентным феноменам относятся те, которые 1) хорошо известны всем представителям национально-лингвокультурного сообщества, 2) актуальны в когнитивном (познавательном) и эмоциональном плане, 3) актуальны в плане обращения к ним в речи представителей национально-лингвокультурного сообщества [3].
Д. Б. Гудков использует термин «прецедент» в значении «любые стандартные, неизмененные по форме и связанные со стереотипным содержанием вербальные единицы» [4]. Понятие «прецедентные феномены» связано в его работах с более узким подходом к их интерпретации и с включением в этот ряд таких разновидностей, как «прецедентное имя», «прецедентное высказывание», «прецедентный текст» и «прецедентная ситуация».
Г. Г. Слышкин в названной выше работе выделяет прецедентные тексты, актуальные для узкого круга людей (семейного, студенческого), и тексты, существующие относительно короткое время (анекдот, рекламный ролик).
Достаточно полная, на наш взгляд, картина явлений прецедентности представлена в работе О. В. Лисоченко [5]. Эти явления автор подразделяет на прецедентные тексты - устойчивые языковые единицы [фразеологизмы, паремии (пословицы, поговорки), крылатые фразы и выражения (литературные строки)] и прецедентную речь, которая в свою очередь делится на собственную (принадлежащую автору) и чужую (принадлежащую другим лицам). Чужая речь может быть узуальной (принадлежащей многим) и индивидуальной (принадлежащей конкретному лицу) - реальной и гипотетичной. Расширение границ прецедентных образований происходит, по-видимому, параллельно с тенденцией к обращению адресантов-современников к понятным для всех фрагментам речи, выполняющим парольную функцию и имеющим двуплановый характер обозначения (например, время собирать камни).
В исследованном нами материале публичного делового дискурса встречаются практически все разновидности, названные О. В. Лисоченко. Самыми многочисленными прецедентными текстами оказались устойчивые обороты фразеологического корпуса языка. Но наиболее интересным явлением в публичном деловом дискурсе мы считаем использование прецедентной речи. В отличие от прецедентного текста, она извлекается из памяти говорящего/пишущего и включается в высказывание как «результат индивидуального, собственного или чужого, акта говорения или письма, ранее, до данного момента производства речи, имевшего место в действительности и сохранившегося в памяти говорящего/пишущего» [6]. Адресант в публичном деловом дискурсе использует фрагменты чужой или своей речи не с целью информирования. Он чаще имитирует дословное воспроизведение чужой речи, добиваясь эффекта истинной, «достоверной» передачи обобщенного смысла, сущности чужой позиции, чаще всего оценивая ее критически: ...нужно, чтобы люди понимали разницу между коллективным управлением финансами и вложением денег в депозитный институт по принципу «вложил и
забыл» (М. Мамута, президент НАУМИР. Фи-нанс. 2009. № 35). Посредством такого «псевдоцитирования» характеризуются принципы («все или ничего»; «давай прибыли расти, а убытки режь»; «падающего подтолкни»; «не нравится — не ешь»), лозунги и девизы («потребляй сейчас и все, что сможешь»), подходы («каждый сам за себя»), правила («хороший проект сможет найти своего инвестора»; «крупный и известный — значит надежный» — о банке), режим работы («купи-продай»), прогнозы (из серии «то ли луковичка, то ли репка»). Через афористично выраженные речевые «формулы» передается сущность ситуации в экономике в целом («выгодно продавать — невыгодно производить»), методы и стратегии (например, «ухода в тень»). Шутливо-ироничная или неодобрительная модальность выражается также по отношению к упоминаемому человеку или событию. Данный способ цитации позволяет не указывать на конкретные имена (например, имена известных политиков, президента). Автор чужой речи может быть обозначен местоимением «все»: Сейчас в основном все бегут к генеральному, как к третейскому судье: «рассудите, кто прав, и скажите ему, чтобы он...» (И. Дудник, генеральный директор «Фарфор Вербилок». Управление персоналом. 2009. № 8), обобщающим существительным «люди»: Нужны люди, которые выкинули из лексикона фразу «это не моя обязанность» (В. Фомин, генеральный директор компании HUMAN CAPITAL. Управление персоналом. 2009. № 8), существительным, называющим профессию или должность: А мы не хотим, чтобы нерадивые руководители-неплательщики на нас показывали пальцем - «это они не подают нам газ» (Е. Михеев, генеральный директор компании «Кироврегионгаз». Бизнес Класс Киров. 2009. Июль). В качестве цитаты может использоваться речь «инкогнито», чаще всего это коллективный или обобщенный образ, но референция отсутствует, субъект чужой речи только подразумевается: Про «подняться над сиюминутной ситуацией» мы уже слышали (А. Волож, основатель и генеральный директор компании «Яндекс». Фи-нанс. 2009. № 20-21).
Лингвокреативность как эстетически значимый признак прагматического дискурса проявляется в следующих коммуникативных ходах по введению цитаты.
- При характеристике ситуации, в которой могла звучать чужая речь: Их логика и выводы просты: «кризис все спишет», «иметь деньги — не значит платить» или «по долгам платит только трус» (Ф. Наумов, аналитик УК «Капи-талъ». РЦБ. 2009. № 9-10).
- При уточнении одного прецедентного выражения с помощью другого: Конечно, нельзя
Е. А. Козлова. Прецедентные единицы как прагмаэстетические средства в публичном деловом дискурсе
сбрасывать со счетов инфляционную составляющую, ведь раньше доллар был «совсем не тот, что сейчас» (здесь почему-то вспоминается юмореска Р. Карцева «про раков по 5 и 3 рубля») (С. Юров, руководитель аналитического отдела ООО «ИК БАРРЕЛЬ». РЦБ. 2008. № 18). Пересечение двух прецедентных плоскостей в сознании адресата позволяет создать новый, остающийся за рамками дискурса оценочный фрагмент действительности.
- При создании гипотетичной прецедентной речи (речи, «которая могла бы иметь место или, по всей вероятности, имела место в действительности» [7]). Она принадлежит воображаемому персонажу, с которым спорит автор высказывания. Зачастую это обобщенный образ нерадивого предпринимателя, чиновника, некомпетентного сотрудника, обывателя: ...как правило, все предприятия обрастают какими-то неформальными связями, договоренностями и т. д. Как можно уволить Маню — мы ведь дружим семьями десять лет! (А. Тулупов, создатель и владелец компании БМШЕХ. Финанс. 2009. № 25-26). Интересны случаи гипотетичной речи, которая могла бы принадлежать предметам: Чтобы сообщение было прочитано - оно в первую очередь обязано привлечь внимание своим нестандартным видом, но не должно кричать: «Я — реклама! Прочти меня» (И. Шихов, креативный директор компании МАК81МЛ. Бизнес Класс Киров. 2009. Июль).
- При номинации объекта с целью его харак-теризации. Средствами убеждения при этом выступают прецедентные факты, непривычность употребления которых для носителя языка обусловлена их чужеродностью. Так, употребление прецедентных выражений в качестве имен собственных создает комически-неодобрительный подтекст и усиливает информационную составляющую: Свойство сверхликвидности фишек для игры в «У кого больше» (Н. Стрельцова, первый заместитель председателя правления АКБ «Лан-та-Банк. ЭКО. 2009. № 1).
Более оригинальная интерпретация фрагментов деловой картины мира с помощью прецедентных феноменов наблюдается при языковой игре и создании смысловой аналогии на основе прецедентных феноменов. Самым распространенным способом, позволяющим совместить концепты двух текстов (текста адресанта и прецедентного текста), является такая разновидность языковой игры, как квазицитация. Квазицитация - воспроизведение языковой личностью части текста или всего текста в своем дискурсе в умышленно измененном виде [8] - реализуется в рамках публичного делового дискурса следующими способами:
1) замена компонентов: На подходе - великий и ужасный Walmart, пришествия которого
вот уже несколько лет с тихой дрожью ждут российскиеритейлеры... (К. Рясова, председатель совета директоров сети Finn Flare. Финанс. 2009. № 25-26). Гудвин, Великий и Ужасный - один из героев сказочного цикла А. Волкова о Волшебной стране и Изумрудном городе. Здесь эта характеристика относится к крупнейшей американской торговой компании. / Были названы цифры и 150, и 200, и 250 долл., что наводило на определенные мысли: ведь если такие цифры озвучивают, значит это кому-то нужно (С. Юров, руководитель аналитического отдела ООО «ИК БАРРЕЛЬ», А. Анненкова, аналитик ИК «БАРРЕЛЬ». РЦБ. 2008. № 18). Поэтическая строка В. Маяковского. / Вектор чиновника направлен в одну сторону: не пущать, не давать, не разрешать (С. Борисов, президент Общероссийской общественной организации малого и среднего предпринимательства «ОПОРА РОССИИ». Бизнес-журнал. 2008. № 8). Из речи героя рассказа Г. И. Успенского будочника Мым-рецова, формула работы которого - «тащить» и «не пущать». / После «Аквариуса» решили развивать системную интеграцию. Тогда партия сказала: «Надо!», Гольденберг ответил: «Есть!» и пошел поднимать системную интеграцию (Л. Гольденберг, президент компании «Систематика». Финанс. 2009. № 33-34);
2) добавление или, наоборот, сокращение компонента прецедентного факта (умолчание): ...сложился комплекс национальной неполноценности... Иногда добавляется компонент, меняющий модальность прежнего устойчивого сочетания: .население старается урезать свои расходы на товары «не первой необходимости» (И. Завадский, аналитик ИК «КапиталЪ». РЦБ. 2008. № 22). / Здесь тебя «укатали», отскочил, выдохнул слегка (Л. Гольденберг, президент компании «Систематика». Финанс. 2009. № 33-34), ср.: «Укатали Сивку крутые горки»;
3) изменение синтаксической структуры и морфологической формы прецедентного текста: Это тот самый пример, когда власти упреждают, не ждут, когда гром грянет, а крестятся уже сейчас. (С. Миронов, председатель Совета Федерации России. Финанс. 2009. № 15-16) / На фоне того, что экономика продолжает расти, нефть и газ продолжают течь по трубам, а сталь продолжает закаляться, есть предпосылки для возвращения рынка к прежним значениям (В. Оса-ковский, экономист компании «Юникредит Атон». РЦБ. 2008. № 16) / Их «заводы, пароходы» имеют стоимость в лучшем случае для нынешних владельцев, а для сторонних покупателей их стоимость стремится к нулю (Ф. Наумов, аналитик УК «Капиталъ». РЦБ. 2009. № 9-10);
4) изменение лексического состава прецедентного факта с сохранением его конструктивных
особенностей: ...формируются структуры «бумага на бумагу» (М. Иванов, руководитель отдела по работе с институциональными клиентами департамента срочного рынка ОАО «Фондовая биржа РТС». Финанс. 2009. № 29-30), ср.: «стенка на стенку». / Если потребности настолько велики, что «лучше кто-то, чем никто», то ничего другого не остается... (А. Изосимов, генеральный директор компании «ВымпелКом». Бизнес-журнал. 2008. № 9), ср.: «лучше поздно, чем никогда». / Огромное персональное спасибо А. Г. Агабеняну как «паровозу» и «домовому». (В. Женов, генеральный директор Новосибирского муниципального банка. ЭКО. 2008. № 6), ср.: «Товарищу Нетте - пароходу и человеку».
Кроме отмеченных фактов квазицитации языковая игра с прецедентами в публичном деловом дискурсе становится прагмаэстетическим средством репрезентации фрагмента финансово-экономической картины мира благодаря следующим факторам:
- «распространению», развертыванию фразеологизма или цитаты: В 1997-м случился кризис на бирже, и тогда пришло осознание, что «деньги из воздуха» быстро улетучиваются (А. Костин, председатель правления ВТБ. Финанс. 2009. № 20-21). / А если есть деньги, то, перефразируя одного литературного персонажа, это значит, что будут люди, у которых их много и которые будут их куда-то вкладывать. (С. Черников, член Общественной палаты и совладелец группы «Петротек». Финанс. 2009. № 29-30), ср.: «Раз в стране бродят какие-то денежные знаки, то должны быть люди, у которых их много», И. Ильф и Е. Петров;
- концентрации разных прецедентных высказываний в одном контексте: неудобный, но обязательный «человеческий фактор», создающий вожделенную «добавочную стоимость» (Е. Кось-мина, директор Омского филиала Академии бюджета и казначейства Министерства финансов Российской Федерации. ЭКО. 2008. № 7).
Также в рамках языковой игры следует отметить редкие в нашем материале случаи аллюзии. «Прием аллюзии состоит в соотнесении предмета общения с ситуацией или событием, описанным в определенном тексте, без упоминания этого текста и без воспроизведения значительной его части, т. е. на содержательном уровне» [9]: . снова напялим на себя гоголевскую шинель Акакия Акакиевича (А. Лебедев, успешный бизнесмен, депутат Государственной Думы. Бизнес-журнал. 2007. № 16). Здесь аллюзия способствует убедительности при предостережении от опасности поворота к авторитаризму.
Креативным проявлением прагмаэстетической интерпретации экономической реальности можно считать смысловые аналогии, созданные на
основе прецедентных единиц различных жанров (текстов из художественных произведений, политических лозунгов), а также на основе паремий, фразеологизмов и даже фраз из анекдотов. Языковые способы реализации смысловой аналогии как воздействующего средства на основе прецедентности разнообразны. Это 1) различные трансформации, например фразы из басни: Волкам — по овечьей шкуре, или о формировании мотивации к инновационному поведению (К. Усо-вич, президенит компании «ЗрЯ-плата». Управление персоналом. 2008. № 7) или фразеологизма: Подготовка к IPO - занятие не для слабонервных. Все грабли собрали, какие только могли (Л. Гольденберг, президент компании «Систематика». Финанс. 2009. № 33-34); 2) переосмысление лексического компонента паремии: Знаете, цыплят по осени считают, а в русском бизнесе осень еще не началась (о времени подведения итогов) (С. Черноморов, председатель правления банка «Новый символ». Финанс. 2009. № 7) / Мал пятачок, да дорог, ну а если это целый пятачище. то он дорог вдвойне (о зарплате) (К. Усович, президент компании «ЗрЯ-пла-та». Управление персоналом. 2008. № 7); 3) цитация диалога героев с последующим комментарием-выводом, как в примере с привлечением фрагмента сказки Льюиса Кэрролла: «У нас, -сказала Алиса, с трудом переводя дух, - когда долго бежишь со всех ног, непременно попадешь в другое место». «Какая медлительная страна!» - сказала Королева. - «Ну, а здесь, знаешь ли, приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте! Если же хочешь попасть в другое место, тогда нужно бежать по меньшей мере вдвое быстрее!». Мудрая мысль: чтобы оставаться на месте, надо бежать вперед. Я бы это вывел как основной закон бизнеса, и не только бизнеса, но и госуправления в том числе. Не хотите оставаться в хвосте, ребята, надо что-то делать (С. Борисов, президент «Опоры России». Финанс. 2009. № 35).
Итак, прагмаэстетическая составляющая акта убеждения реализуется на основе многоплановой или обогащенной семантики сообщения, возникающей в смысловом поле привлекаемой адресантом прецедентной единицы. На основании анализа публичной речи в деловом дискурсе финансово-экономической проблематики выявлены различные группы языковых фактов, образующих поле лингвокреативности публичного делового дискурса.
Примечания
1. Материалом исследования являются тексты деловых журналов: центральных («ЭКО», «Рынок ценных бумаг», «Депозитарий», «Финанс», «Экономическое развитие России», «Управление персоналом»,
Е. А. Мишина. Типология текстов рекламно-туристского дискурса
«Бизнес-новости», «Деловое совершенство») и региональных («Бизнес Класс Киров», «Товар - Деньги -Товар»), в которых адресантами речи выступают представители крупного бизнеса, ведущие аналитики финансовых структур, владельцы банков или крупных компаний.
2. Слышкин Г. Г. От текста к символу: лингво-культурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. М.: Academia, 2000. 128 с.
3. Красных В. В. Система прецедентных феноменов в контексте современных исследований // Язык, сознание, коммуникация: сб. ст. / отв. ред.
B. В. Красных, А. И. Изотов. М.: «Филология», 1997.
C. 26-40.
4. Гудков Д. Б. Для чего мы говорим? К проблеме ритуала и прецедента в коммуникации // Язык, сознание, коммуникация: сб. ст. / отв. ред. В. В. Красных, А. И. Изотов. М.: «Филология», 1997. С. 5-12.
5. Аисоченко О. В. Риторика для журналистов: прецедентность в языке и речи: учеб. пособие для студентов вузов / под ред. Л. В. Поповской (Аисоченко). Ростов н/Д: «Феникс», 2007. 318 с.
6. Там же. С. 153.
7. Там же. С. 164.
8. Слышкин Г. Г. Указ. соч.
9. Там же. С. 39.
УДК 811.13:81'42
Е. А. Мишина
ТИПОЛОГИЯ ТЕКСТОВ РЕКЛАМНО-ТУРИСТСКОГО ДИСКУРСА
Данная статья посвящается выявлению разновидностей текстов, входящих в состав рекламно-тури-стского дискурса, а также составлению типологии рекламно-туристских текстов, в основе которой лежит общая коммуникативная установка, которая формирует внешний формально-структурный план рекламного дискурса, его тематику, определяющую его прагматическую и логическую направленность и функционально-стилистическую организацию.
This article is an attempt to determine what types of texts constitute the advertising tourist discourse and to build the typology of advertising tourist texts within this discourse. The base of the typology depends on the common communicative purpose, which forms the aim of advertising texts, external structural plan, the intern al plan of text and its theme which defines its pragmatic and logical orientation and functional stylistic organization.
Ключевые слова: рекламно-туристский дискурс, типология текстов, общая коммуникативная установка, тематическая отнесенность.
Keywords: advertising tourist discourse, typology of texts, common communicative purpose, theme orientation.
Данная статья посвящена изложению результатов создания типологии текстов в рекламно-ту-ристском дискурсе. Работа выполнена на мате-
© Мишина Е. А., 2010
риале английского языка. В качестве языкового материала исследования выступили тексты (общее количество 200 текстов), принадлежащие сфере рекламно-туристского дискурса. Методом сплошной выборки из рекламных буклетов на английском языке (общее количество буклетов 9), посвященных индустрии гостеприимства, были выявлены 100 текстов, в которых зафиксированы различные языковые средства, составляющие специфику конкретного текста и на основе которых была выполнена классификация текстов в составе указанного типа дискурса. Наряду с этим рассмотренные рекламные тексты имеют определенную коммуникативно-прагматическую установку на адресата, которая не только детерминирует его внешний формально-структурный план, но и тематическую отнесенность: спорт, искусство, архитектура, набор развлечений и т. д.
На современном этапе развития общества реклама занимает одну из ведущих позиций в культурном поле социума. Она выступает как некая структура, трансформирующая язык объектов в язык людей посредством максимально эффективного использования лексико-стилистических средств, оказывая прямое воздействие на адресата [1].
Основной целью данной статьи является выявление типологии текстов в рамках рекламно-ту-ристского дискурса. В связи с этим обратимся первоначально к решению проблем терминологического порядка. Прежде всего, необходимо определить такие понятия, как «текст» - «дискурс» - «типология рекламного дискурса».
Исследованию текста и его структуры посвящено большое число лингвистических работ. К настоящему времени парадигма лингвистики текста достигла определенной завершенности, и связано это прежде всего с тем, что текст как единица языка описан с разных точек зрения большим количеством авторов (О. И. Москальская, Т. М. Дридзе, З. Я. Тураева, В. Дресслер и др.). В качестве рабочего в данной статье принято за основу определение И. Р. Гальперина «текст -это произведение речетворческого процесса, обладающее завершенностью, объективированное в виде письменного документа произведение, состоящее из названия (заголовка) и ряда особых единиц (сверхфразовых единств), объединенных разными типами лексической, грамматической, логической, стилистической связи, имеющее определенную целенаправленность и прагматическую установку» [2].
Анализируя работы по лингвистике текста, можно заметить, что создание единой типологии текстов затруднено разными подходами к тексту и многоаспектностью самого объекта. Вопросами типологии текста занимались многие отечественные и зарубежные лингвисты: М. Н. Левченко, В. И. Провоторов, Г. Я. Солганик, X. Як-
