CC BY
1072
Примечания
1. Кубрякова, Е. С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке: Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира [Текст] / Е. С. Кубрякова. М„ 2004. С. 406.
2. Лузина, Л. Г. О когнитивно-дискурсивной парадигме лингвистического знания [Текст] / Л. Г. Лузина // Парадигмы научного знания в современной лингвистике: сб. науч. тр. / РАН. ИНИОН. Центр гу-манит. науч.-информ. исслед. Отд. языкознания; ред-кол.: Кубрякова Е. С., Лузина Л. Г. (отв. ред.) и др. М„ 2006. С. 43.
3. Никонова, Ж. В. Теория фреймов в лингвистических исследованиях [Текст] / Ж. В. Никонова. СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2006. С. 3.
4. Жаботинская, С. А. Концептуальный анализ: типы фреймов [Текст] / С. А. Жаботинская // На стыке парадигм лингвистического знания в начале XXI в.: Грамматика, семантика, словообразование: материалы международной конференции, г. Москва, октябрь, 2002 г. Калининград: Изд-во Калинингр. ун-та, 2003.
5. См. подробнее: Никонова, Ж. В. Фреймовый анализ речевых актов (на материале современного немецкого языка) [Текст] / Ж. В. Никонова. Н. Новгород: НГЛУ, 2007.
6. См. подробнее: Там же.
7. См., например: Сыркина, Е. Г. Способы выражения репрезентативных речевых актов в современном немецком языке [Текст]: дис.... канд. филол. наук / Е. Г. Сыр кина. Н. Новгород, 2004.
8. Минский, М. Фреймы для представления знаний [Текст] / М. Минский; пер. с англ.; под ред. Ф. М. Кулакова. М.: Энергия, 1979. С. 103.
Н. А. Голубева
ПРЕЦЕДЕНТ И ПРЕЦЕДЕНТНОСТЬ В ЛИНГВИСТИКЕ
Статья посвящена проблеме прецедентности в лингвистическом ландшафте. В ней определяются когнитивные признаки прецедентных явлений в языке, описывается ментальное пространство феномена «прецедент». Особое место отводится исследованию когнитивной базы прецедентных единиц, рассмотрению понятийного аппарата, объясняющего систематизацию прецедентных единиц в рамках единой номинативной категории.
The article is dedicated to the problem of precedence in the sphere of linguistics. The author defines cognitive characteristics of precedent language phenomena and describes the mental area of precedence. The cognitive base of precedent units is studied in detail and the author explains the systématisation of precedent units within a nominative category.
Лингвистика сегодняшнего дня рассматривает язык как когнитивную сущность в двух ключах: восприятия (концептуализации) и категоризации. Настоящая статья отражает часть резуль-
© Голубева Н. А., 2008
татов диссертационного исследования, предпринятого в свете обозначенных процессов классификации, и посвящена описанию лингвистического инструментария, связанного с содержанием заявленных в названии статьи понятий.
Рассмотрение этих ключевых моментов непосредственно связано с процессом систематизации прецедентных явлений, которые обусловливают существование категории прецедентных единиц.
1. Виды прецедентов
Понятие «прецедент» традиционно фигурировало в сфере юриспруденции и трактовалось на контроверзе «было - не было». Сегодня этот термин активно внедряется в культурно-языко-вое пространство, где он понимается как «феномен первичного образца», представляемого для оценки и сопоставления, в целях его последующего использования как опорного образца для создания какого-либо вторичного явления по образу и подобию первого [1].
В этом смысле прецедент представляет собой определенный «стереотипный образно-ассоциа-тивный комплекс», значимый для определенного социума и регулярно актуализирующийся в речи представителей этого социума [2]. Он структурируется не только способом обращения к «прошлому» опыту/знанию (стать прецедентом), но и способом актуального обретения слушателем нового, неизвестного, но оригинального, нестандартного представления какой-либо сущности, явления, события, факта или вещи (создать прецедент). Ср.:
По словам шефа, это достаточно необычная прецедентная новость.
Заслуживает внимания хронология событий, имевших прецедентное значение для развития российского бизнеса (Немаркированные языковые примеры принадлежат автору. - Н. Г.).
По мысли Д. Б. Гудкова, прецеденты функционируют в виде образцовых ментальных, языковых и речевых фактов, которые служат моделью для воспроизводства сходных фактов, т. е. обладают императивностью [3]. Под декларируемой императивностью следует, очевидно, понимать необходимость их соотнесения с другими языковыми фактами. Всё сказанное адресуется прецедентам в широком смысле.
Внутри прецедентов в широком понимании учеными выделяется группа прецедентов, которые фигурируют как прецедентные феномены (в дальнейшем - ПФ). ПФ - это «коммуникативный прецедент», в терминологии Л. И. Гришае-вой, который понимается как ментальный «гносеологический прототип», его «можно считать образцом, который помогает в сходных условиях в будущем, так или иначе, решать стоящие
перед коммуникантами задачи (номинативные, коммуникативные и пр.)» [4].
Изучение ПФ, которое традиционно представлено в лингвистике на прецедентном тексте, прецедентном высказывании, прецедентном имени и прецедентной ситуации, свидетельствует о том, что они могут иметь различные способы бытования и обладать разным статусом, каждый своей формой репрезентации, своим аксиологическим потенциалом.
Однако следует согласиться с мнением Д. Б. Гудкова, что «далеко не каждый феномен, обладающий прецедентностью, может быть назван ПФ. Существуют прецеденты иных типов. Основным отличием ПФ от только что названных является то, что первые оказываются связанными с коллективными инвариантными представлениями конкретных "культурных предметов", национально детерминированными минимизированными представлениями последних» [5]. Иными словами, ПФ представляют собой особую группу вербальных или вербализуемых феноменов, относящихся к национальному уровню прецедентности. Прецеденты «иного типа», в другой терминологии «прецеденты актуального употребления» [6], соотносятся с пресуппозициями не историко-культурного знания, а с пресуппозициями употребления общеязыковых средств (слов, словосочетаний, предложений) в сходных или иных ситуациях общения. Их реализуют элементы языкового стереотипа любого дискурса, общеупотребительные языковые «заготовки» исходя из этого; необходимо иметь в виду; необходимо указать на; следует заметить в инструктивном типе текста; ср. нем. davon ausgehend, es sei erwähnt / hingewiesen / bemerkt. Это, в нашем понимании, прецеденты с определенной степенью феноменологичности (в дальнейшем - ПСФ). Они, как видно из приведенных примеров, имеют производный номинативный характер, представляют онтологию языкового/коммуникативного знака, фиксируют работу «лингвистической памяти». ПСФ, так же, как и ПФ, образуют группу вербальных/невербальных ментальных репрезентаций, но они в отличие от ПФ носят универсально-языковой характер, потому что наблюдаются во многих языках и относятся как к системно-языковому, так и к индивидуум-ному уровню прецедентности.
Обратимся далее к виду прецедентов, который неоднократно становился предметом лингвистических дискуссий, фоновым знанием. В лингвистике представлены разные взгляды на эту прагмакоммуникативную сущность (Т. ван Дейк, В. Г. Гак, А. Б. Зайцев, Г. В. Колшанский, А. Н. Крюков, И. Ю. Марковина, Р. Столней-кер, Г. Д. Томахин). Не развивая здесь дискуссии о лингвоментальном статусе фоновых зна-
ний, подчеркнем то общее, что объединяет все подходы и точки зрения на это. Фоновые знания создают когнитивные проекции для системы определенных единиц. Поэтому они рассматриваются нами как когнитивная категория и выступают в качестве ПСФ.
2. Прецедентные единицы
Дальнейшие рассуждения адресованы понятию прецедентные единицы, которое трактуется в специальной литературе в нескольких ипостасях: как ПФ, как структурно-семантические дериваты разного типа, как факты вторичного письма. Мы определяем прецедентные единицы (ПЕ) как лингвокогнитивные знаки, вербальные носители прецедентов в широком смысле. Иначе говоря, ПЕ номинируют ПФ и ПСФ. За каждой ПЕ в каждом конкретном случае стоит языковой и/ или коммуникативный прецедент, который может быть, в свою очередь, либо ПСФ, либо ПФ. Каждая ПЕ изыскивает адекватный прецедент, который служит для нее когнитивной базой в системе других единиц и в коммуникации. Итак, прецедентные единицы есть когнитивные трансформы, результат семантической деривации во взаимодействии с прагматическими факторами. Это есть единицы, производные от уже существующих языковых/дискурсивных знаков и/или служащие примером, основанием (смысловым и структурным элементом) для последующих случаев их языкового употребления в новой констелляции.
Формируя номинативную систему, ПЕ представляют собой совокупность разнородных формальных, грамматических, лексических и прагматических средств языка, которые объединяются в сложное целое, созданное по единой понятийно-знаковой, когнитивно-значимой модели -прецедентеме. Прецедентема является мельчайшей информационной величиной, которая представляет собой сложный лингвосемиотический знак, содержащий когнитивно освоенный Говорящим концепт «прецедент» и вербально передаваемый Адресату в прагматических целях.
Прецедентема - триадный знак: лингвистический как маркер референта (носитель информации), прагмакоммуникативный как средство для передачи Говорящим информации и носитель его интенции, ментальный как сигнал «лингвистической памяти » коммуникантов. Прецедентема лежит в основе разноуровневых лингвоментально ценных единиц, слов-понятий, которые имеют прецедентное значение, а именно фактитивность знания о событии, предмете, образе, его качестве или свойстве. Прецедентное значение мы рассматриваем как пресуппозицию существования языковой единицы. Суть данных номинативных единиц обусловливается прецедентным содержанием, их
когнитивная функция заключается в хранении общеизвестных и/или нестандартных/необычных когниций. ПЕ служат единицами осмысления и измерения жизненных и интеллектуальных ценностей человека, преобразованных в его языковую компетенцию (ср. метафору, поговорку, поэтическое имя собственное, речевой окказионализм или просто сложное слово).
Исследовательская традиция «прецедентное™» до сих пор склонялась в сторону описания ПФ. Д. Б. Гудков, И. В. Захарченко, В. В. Красных, а также многие их последователи полагают целесообразным различать среди ПФ прецедентные тексты, прецедентные высказывания, прецедентные ситуации и прецедентные имена. Предпринятое в лингвистике описание того, как функционируют в дискурсе ПФ как знаки особого рода, символы тех или иных общественно значимых явлений, позволило в целом разработать исследовательские подходы способов их бытования не только в дискурсе определенного типа, но и в культуре в целом. Об этом свидетельствуют новейшие публикации ученых (М. Я. Дымарский, В. Б. Голь-дберг, Л. И. Гришаева, Е. С. Кубрякова, М. Ю. Михеев, Г. Г. Слышкин).
В задачи нашего исследования в силу их малой разработанности в лингвистике входят ПСФ и их маркеры. Ими являются языковые единицы пропозиционального содержания и системной значимости и, как правило, семантические дериваты. Они отличаются устойчивостью, повторяемостью (воспроизводимостью) и подают тем самым «сигналы» прецедентности. Они реализуют «коммуникативные заготовки», выступают «готовыми» языковыми формулами. Это журналистские и канцелярские штампы, клише письменных форм речи, трансформированные крылатые фразы, устойчивые сравнения, «живые» метафоры, окказионализмы и др.
Каждый тип маркеров прецедентов (ПСФ или ПФ) занимает свою нишу в лингвокогнитивном поле прецедентности. ПЕ коррелируют с любым номинативным знаком, включая текст (здесь текст понимается как лингвистическая единица, имеющая прецедентное значение, как номинативный знак, именующий семантическую ситуацию, в отличие от текстового жанра (пословица, поговорка, афоризм и т. д.)), который объективирует их по разным критериям.
Обусловить появление ПЕ в языке и речи могут содержательные или формальные признаки, эстетические мотивы или определенные эмоциональные состояния, сходные или артефактные ситуации, т. е. прецеденты в широком понимании. Поэтому ПЕ могут иметь разную интеллек-туально-фоновую направленность: политическую, социумную, лингвострановедческую, религиозную, психическую, профессиональную.
ПЕ имеют широкую сферу бытования. Семантика прецедентных единиц отражает эту ассоциативную векторность, ср.: так называемые «социальные номинации» - совки, новые русские, олигархи, семья и др. (Т. В. Козлова); «со-ветизмы» - бракодел, совдеп (А. А. Пихурова); «семейный нарратив» (рассказы из семейного прошлого, устойчивые эвфемизмы) (Е. Е. Сапо-гова). Значимые для семьи представления Р. Пихт называет «семейные мифологемы» [7]. К мифологемам, на наш взгляд, относятся также «былички» - «одно из хранилищ человеческой мысли, небольшие рассказы о представителях темной, нечистой силы в среде охотников, рыболовов, т. е. людей, переживающих "большое накопление впечатлений, таинственность и жуть природы"» [8].
ПЕ встречаются в неофициальном студенческом дискурсе: Хорошо смеется тот, кто смеется, как лошадь (А. Ю. Ларионова). Прецедентное значение имеют также окказиональные ан-трополексемы неформашка, олигархята (И. Р. Красникова).
Традиционно прецедентный характер носит тезоименность как способ именования сущностей в современном христианском мире в разных её терминах. Это агионимы, теонимы, идеонимы (собственные имена божеств и духовной культуры): равноапостольная Нина, День Святой Троицы, Храм Христа Спасителя, икона Пресвятой Богородицы «Почаевская»; «народные номинации», отономастические номинации (персонажи библейско-христианской традиции): петров крест, адамова голова (И. Бугаева, М. Плюшкина, И. В. Родионова).
Приведенные примеры указывают на то, что «энергетика родства» является сигналом прецедентности языковых/речевых единиц и их субъектной насыщенности. Если ПЕ (номинаторы ПФ) призваны описывать нестандартные, фактуаль-но-ценностные фрагменты языковой или внеязы-ковой действительности, то ПЕ (номинаторы ПСФ) в целом интерпретируют, оценивают и констатируют отношение Говорящего к готовому содержанию. Именно это обеспечивает коннота-тивный потенциал ПЕ второго вида. С другой стороны, определенные группы ПЕ набирают «энергетику» прецедентности в процессе их употребления в дискурсе, становятся устойчивыми в силу присутствия отдельных «сильных» в плане эмоциональности или креативности элементов системных единиц (слов, или их сочетаний, и/ или структурных типов) и, таким образом, приобретают так называемые «сигналы» прецедентности. Ср.: прецедентные названия фильма «Всегда говори всегда» по модели «Никогда не говори никогда», магазина «ЛАС КНИГАС» по аналогии с городом Лас-Вегас.
Таким образом, ПЕ представляет собой сложный знак с двойной актуализацией: сначала в предтексте или в донорской лексеме, а затем в заимствующем тексте в виде производной единицы. Поэтому в семантической структуре ПЕ обязательно представлен, а зачастую ярко выражен отсылочный компонент. Именно на этом основании разного рода квазицитации и скомпе-лированные пословицы, поговорки, образные сравнения, хорошо известные изречения (афоризмы, метафоры), коннективы разного рода причисляются к ПЕ. Ср. (рекламный щит): Модники и модницы, объединяйтесь! В работах многих авторов подобные лингвоментальные репрезентации фигурируют как ПФ, что позволяет судить о неучтённости этими авторами степени феноменологичности (степени прецедентности) при их рассмотрении.
ПЕ относятся, в нашем понимании, к логоэ-пистемам (термин В. Г. Костомарова), они являются лингво-культурологическими единицами: «культурными знаками» (Ю. Б. Пикулева), «культурными скрепами» (Л. И. Гришаева), которые обладают не только эпистемической, символической, коннотативной, но и номинативной, информативной и другими функциями, присущими номинативному знаку. Порожденные каким-либо (авторитетным) источником, они устойчивы и в отрыве от него способны менять первоначальный смысл и стилистическую тональность. Тем самым они становятся удобным, хранящим языковую и культурную преемственность средством манифестации прецедентов.
3. Номинативный аспект и общая теория прецедентности
Общая теория прецедентности есть результат амальгамирования нескольких фундаментальных положений и теорий. К их числу принадлежит теория ПФ, в первую очередь теория языковой личности, давшая жизнь концепции прецедентных текстов Ю. Н. Караулова. Эта теория оказалась исключительно плодотворной для разработки ПФ в свете их существования в различных типах дискурса, а также их воплощения в языковую ткань текста.
В становлении общей теории прецедентности, по замечанию Л. И. Гришаевой, существенная роль принадлежит также теории стереотипов в ее различных версиях, объясняющей причины повторяющихся реакций и действий разных людей в одной и той же лингвокультуре, а также теории прототипов как в ее психологической, так и в когнитивной интерпретации [9].
В когнитивном аспекте несомненный вклад в продвижение теории прецедентности внесла концепция ментальных репрезентаций в ее различных вариациях, позволяющих с той или иной сте-
пенью верифицируемости ответить на вопрос, почему язык как часть культуры, находясь в постоянном изменении, имеет стабильную языковую картину, является «культурной константой» (термин Ю. С. Степанова) во временном континууме. Одной из таких широко известных концепций стала концепция логоэпистем (В. Г. Костомаров).
С чисто лингвистической точки зрения можно с полным правом включить в совокупность рассматриваемых предпосылок для дальнейшего развития общей теории прецедентности теорию производных единиц (Е. С. Кубрякова) и сопредельные с ней теорию вторичной номинации (В. Н. Телия) и повторной номинации (В. Г. Гак). Они являются идеенесущими теориями для становления постулируемой нами концепции прецедентных единиц.
Теория прецедентных текстов Ю. Н. Караулова получила дальнейшее развитие в коллективной монографии «Феномен прецедентности и преемственность культур» [10], которая позволила ее авторам при опоре на филологический анализ не только очертить ракурс прецедентности, разделяемый подавляющим большинством исследователей при описании ПФ, но и вскрыть наиболее дискуссионные моменты.
Одной из главных функций ПФ, по признанию лингвистов, считается их способность быть номинативным средством определенного фрагмента внеязыковой действительности, соответствующим по этой функции в некоторых случаях нескольким макротекстам. Номинативная роль ПФ заключается в обозначении нестандартного познаваемого человеческим сознанием, актуали-зованного языковой личностью (В. О. Алексеева, Л. И. Гришаева, Л. В. Лаенко, Е. В. Мило-сердова, А. М. Шестерина). Сказанное актуально и для ПСФ, то есть функционально ПФ и ПСФ являются носителями номинативных и дискурсивных стратегий.
Однако факт описания номинативной прецедентности в лингвистике делает робкие и пока еще не всегда осознанные шаги. Номинативный аспект ПЕ как актуализаторов прецедентов получил свое программное содержание прежде всего в авторитетных трудах В. В. Красных и Д. Б. Гуд-кова. Так, В. В. Красных отмечает, что прецедентное имя может функционировать либо как имя собственное, указывая непосредственно на денотат, в этом случае дифференциальные признаки прецедентной единицы оказываются нерелевантными; либо как имя прецедентное, т. е. употребляться в качестве «сложного знака», обладающего, помимо простого набора значений, некоторым инвариантом восприятия стоящего за именем «предмета». В этом случае имеет место апелляция к дифференциальным признакам пре-
цедентного имени, составляющим ядро инварианта его восприятия [11].
Двойственность функционирования прецедентных имен, но более просто, выразил Д. Б. Гудков. Ученый подразделяет прецедентные имена на те, которые функционируют денотативно (экстенсионально), т. е. именуют предмет, указывая непосредственно на денотат, и те, которые функционируют коннотативно (интенсионально), т. е. используются для характеристики объекта, обладающего свойствами и характеристиками первоначального носителя этого имени [12]. По сути, речь идет соответственно о первичной и вторичной номинации, совмещенных в одном языковом знаке, в котором одновременно реализуются два типа лексического значения, денотативное и назывное.
Данная точка зрения положена в основу исследований прецедентных имен Е. Е. Анисимовой, О. А. Ворожцовой, М. Плюшкиной, И. Р. Крас-никовой и др. Прецедентные имена рассматриваются данными авторами как средство выражения оценочности (соотношения денотата и кон-нотата), в процессе прецедентного словопроизводства. Здесь следует особо выделить представление прецедентных онимов в ракурсе антоно-масии (метафорического использования собственного имени) в различных дискурсах: в публицистике (К. Р. Каграманов), в городской коммуникации как товарных знаков в туристическом бизнесе и сфере потребления (Е. Е. Анисимова), в жанре рекламы (Г. Ф. Ковалев, С. Л. Кушнерук).
Несомненную филологическую ценность представляет изучение агионимов, имен собственных, которые служат для именования лиц и объектов, наделенных признаком святости. Они являются гиперонимами по отношению ко всем разрядам сакральных имен собственных (И. Бугаева). Каждое такое имя при этом можно трактовать как единичный концепт, комплекс знаний об отдельном объекте, мысленную структуру, генерированную в том числе пропозицией и наглядно-чувственным образом (В. В. Алпатов). Поэтому мы вправе считать с позиций ономастики и когнитивистики подобные номинации прецедентными.
Интересный ракурс описания прецедентнос-ти получили номинации, репрезентирующие «лек-сикализованные» и «нелексикализованные» концепты гиперонимов и гипонимов, обозначающих фрукты в английском языке (В. Б. Гольдберг), которые могут рассматриваться в качестве прецедентных феноменов и в нашем понимании могут пополнить разряд ПЕ.
Системный анализ прецедентных номинаций на материале образных сравнений проведен А. В. Степановой. Он приобретает методологическую значимость, так как автор разрабатывает кри-
терии определения степени ПЕ. Степень социализации прецедента в лингвокультурном сообществе, или степень прецедентности, по мнению цитируемого автора, может быть определена с помощью лексикографических источников. Она вычисляется по определенным параметрам: 1) зафиксированное™ в словарях с различным размером словника; 2) количество значений в структуре лексической единицы; 3) наличие дериватов; 4) появление в устойчивых словосочетаниях и фразеологических оборотах; 5) возраст ПЕ или хронологический фактор [13]. На значение хронологического фактора ПЕ указывают и другие лингвисты (В. О. Алексеева, Л. И. Гришаева, Е. В. Милосердова, Г. Г. Слышкин).
Подведем итоги. Рассмотренные в статье моменты убеждают нас в том, что в тривиальной на первый взгляд игре слов прецедентный феномен - феномен прецедентности последняя фраза таит в себе в ракурсе предпринятого научного поиска новый виток в исследовании категориального свойства «прецедентности». Хочется надеяться в связи с этим, что полученные результаты станут промежуточной платформой для дальнейшей разработки теоретически релевантных аспектов теории прецедентности и помогут обозначить другие «своеобразные точки роста и пересечения» в изучаемой проблематике.
Примечания
1. Ковалев, Г. Ф. Прецедентное имя собственное в тексте рекламы [Текст] / Г. Ф. Ковалев // Феномен прецедентности и преемственность культур; под общ. ред. Л. И. Гришаевой, М. К. Поповой, В. Т. Титова. Воронеж: Воронеж, гос. ун-т, 2004. (Сер. «Монографии», вып. 8). С. 273.
2. Телия, В. Н. Метафоризация и ее роль в языковой картине мира [Текст] / В. Н. Телия // Человеческий фактор в языке: Языковые механизмы экспрессивности. М., 1988. С. 30.
3. Гудков, Д. Б. Теория и практика межкультурной коммуникации [Текст] / Д. Б. Гудков. М., 2003.
4. Гришаева, А. И. Арминий, Барбаросса, ведьмы с Брокена и другие: Немецкий язык и культура через призму немецких прецедентных текстов [Текст] / Л. И. Гришаева. Воронеж, 1998. С. 18.
5. Гудков, Д. Б. Указ. соч.
6. Сулимов, В. А. Когнитивное описание языка и его культурологическая интерпретация: когнитивные трансформации [Текст] / В. А. Сулимов // Филологические науки. 2006. № 1. С. 44-47.
7. Гришаева, А. И. Указ. соч.
8. Ячменева, С. Экстралингвистические факторы, определяющие языковые особенности быличек [Текст] С. Ячменева // В поисках эквивалентности III: сб. научных докладов международной научной конференции русистов 21-23 сентября 2006 года в Прешове (Словакия). Прешов, 2007. С. 448.
9. Гришаева, А. И. Прецедентные феномены как культурные скрепы (к типологии прецедентных феноменов) [Текст] / Л. И. Гришаева // Феномен прецедентности и преемственность культур / под общ. ред. Л. И. Гришаевой, М. К. Поповой, В. Т. Титова. Во-
Н. А. Голубева. Аингвокогнитивные признаки прецедентных единиц
ронеж: Воронеж, гос. ун-т, 2004. (Сер. «Монографии», вып. 8). С. 15-46.
10. Феномен прецедентности и преемственность культур [Текст] / под общ. ред. Л. И. Гришаевой, М. К. Поповой, В. Т. Титова. Воронеж: Воронеж, гос. ун-т, 2004. (Сер. «Монографии», вып. 8).
11. Красных, В. В. «Свой» среди «чужих»: Миф или реальность? [Текст] / В. В. Красных. М., 2003. С. 202.
12. Гудков, Д. Б. Указ. соч. С. 146.
13. Степанова, А. В. Интертекстуальная природа образа и образности (на материале образных сравнительных конструкций английской и американской литературы 19 и 20 вв.) [Электронный ресурс] / Режим доступа: http://samaraaltlinguo.narod.ru/diss/ stepanova.doc
Н. А. Голубева
АИНГВОКОГНИТИВНЫЕ ПРИЗНАКИ ПРЕЦЕДЕНТНЫХ ЕДИНИЦ
Статья посвящена особому разряду прецедентных единиц языка, которые трактуются не в свете прецедентных феноменов, как это традиционно представлено в лингвистике, а в когнитивном аспекте и с ономасиологических позиций. В фокусе внимания автора находится рассмотрение когнитивных и лингвистических признаков этих языковых и речевых знаков.
The article is dedicated to a special group of precedent language units, which are considered not in connection with precedent phenomena as it is traditionally done in linguistics, but in their cognitive aspects and based on onomasiological grounds. The author focuses attention on cognitive and linguistic characteristics of these language and speech units.
К постановке проблемы
Понятия, которые приобретает человек в процессе познания окружающего его мира, объединяются в систему знаний о мире, именуемую концептуальной картиной мира. Концептуальная система подвергается постоянным изменениям в соответствии с поступающей в нее новой информацией и формирует концептуальную модель мира. Эта модель включает семантический, когнитивный и прагматический уровни [1], или, выражаясь более конкретно, номинацию, когницию (когниция понимается здесь, вслед за Н. Н. Болдыревым, и как познавательный процесс - процесс приобретения знаний, и как результат этого процесса - знания [2]) и оценку. Основная часть этих знаний закрепляется в языке значениями конкретных языковых единиц, т. е. одновременно с мыслительной осуществляется языковая концептуализация действительности. Осмысление поступающей информации о мире, мысленное создание объектов восприятия, зак-
© Голубева Н. А., 2008
репленное в языковом знаке, влечет за собой процесс их категоризации.
Результатом этого процесса стало выделение прецедентных единиц в единую номинативную категорию (тематизация номинативной категории прецедентных единиц [3]). Целью настоящей статьи является рассмотрение лингвокогнитивных признаков прецедентных единиц (в дальнейшем -ПЕ), которые являются категориальными.
1. Когнитивные признаки
Прецедентные единицы [лат. ргаесейепз (ргаесес1еп1:18) - идущий впереди, предшествующий] есть когнитивные трансформы, результат семантической деривации во взаимодействии с прагматическими факторами. Это есть единицы, производные от уже существующих языковых/ дискурсивных знаков и служащие примером, основанием (смысловым и структурным элементом) для последующих случаев их языкового употребления в новой констелляции.
Вовлеченные в орбиту семантической категоризации, а именно «искусственной классификации», ПЕ объединяются по когнитивно-значимо-му признаку «прецедентность». Говоря о категории ПЕ, необходимо отталкиваться от когнитивной модели, чье имя они носят. Методологическим посылом для рассмотрения лингвокогни-тивной модели прецедентных единиц (в дальнейшем ПЕ) стала гипотеза Дж. Лакоффа о том, что категории формируются когнитивными структурами и получают название идеализированных когнитивных моделей [4].
Формируя номинативную систему, ПЕ представляют собой совокупность разнородных формальных, грамматических, лексических и прагматических средств языка, которые объединяются в сложное целое, созданное по единой понятийно-знаковой (лингвокогнитивной) модели - пре-цедентеме. ПЕ служат единицами осмысления и измерения жизненных и интеллектуальных ценностей человека, преобразованных в его языковую компетенцию (ср. метафору, поговорку, поэтическое имя собственное, речевой окказионализм или просто сложное слово). Подобные средства складываются в каждой языковой системе, они разнообразны и неоднородны. По существу, каждый уровень строения языка, каждая его подсистема вносят свой вклад в образование прецедентных наименований.
Из сказанного выше следует, что ПЕ всегда отражает какую-либо когнитивную структуру. Она понимается как проявление уже существующих в сознании носителя этноса смыслов, ментефакт, который является субститутом событий, явлений, фактов, информационных состояний. Она является результатом когнитивной репрезентации и формой кодирования и хранения информации.
