CC BY
131
«Республиканская партия России против Российской Федерации». § 103, 112, 113, 115, 117—120 // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2011. № 12.
6. См.: Выстропова А.В. Парламентское право России: учебное пособие. Волгоград, 2001. С. 31.
7. См.: Глотов С.А. Законотворчество в современной России: некоторые проблемы и перспективы развития // Представительная власть — XXI век: законодательство, комментарии, проблемы. 2006. № 3 (69). С. 3—4.
8. См. об этом, например: Садовникова Г.Д. Представительные органы в Российской Федерации: проблемы исторической обусловленности, современного предназначения и перспективы развития: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2013. С. 21; Погорелко М.Ю. Иерархия нормативных правовых актов как основание системности государственного управления // Стратегии России в мировом и историческом пространствах: материалы Всероссийской научной конференции (Москва, 5 июня 2009 г.). М., 2009. С. 566—567.
C.B. Дерягина
Дерягина Светлана Владимировна — адъюнкт кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права, Нижегородская
академия МВД России (603144, г. Нижний Новгород, Анкудиновское шоссе, д. 3)
E-mail: sveberd.s@yandex.ru
Преступные банкротства в России и в странах ближнего зарубежья: сравнительный анализ и поиск позитивного опыта
Данная статья посвящена сравнительно-правовому анализу преступлений, связанных с банкротством, по УК РФ и УК стран ближнего зарубежья. Общность в подходах законодателей наблюдается при формулировке способов преступного деяния и определении субъектов преступных банкротств. В отличие от УК РФ уголовные законы стран ближнего зарубежья предусматривают неосторожную форму вины и дифференциацию уголовной ответственности за рассматриваемые преступления.
This article is devoted to the comparative legal analysis of criminal bankruptcy commission in the criminal law of the
Russia and of the countries of near abroad. The commonality in the approaches of the legislators is observed in the formulation of the ways of a criminal offence and the definition of the subjects of the criminal bankruptcies. In contrast to the criminal law of Russia, the criminal laws of the countries of near abroad to provide the unwary form of guilt and differentiation of the criminal responsibility for the crime.
Сравнительный анализ норм за криминальные банкротства, содержащихся в уголовных законах ближнего зарубежья, позволит выявить общность в подходах с отечественным законодателем при регулировании этих общественных отношений и сделать вывод о возможности заимствования положительного опыта. Примечательно, что уголовно- правовой запрет на данные преступления предусмотрен практически во всех бывших странах СНГ.
Значительное сходство норм, предусмотренных статьями 195—197 УК РФ, прослеживается с УК Азербайджанской Республики (ст. 210—212 главы 141), УК Казахстана (ст. 215—217 главы 72), УК Кыргызской Республики (ст. 216—218 главы 223), УК Таджикистана (ст. 269—271 главы 244). Все обозначенные главы зарубежных УК имеют одинаковое название: «Преступления в сфере экономической деятельности», а указанные в них нормы практически полностью воспроизводят статьи 195—197 УК РФ в редакции до 2005 года.
Согласно статье 210 УК Азербайджанской Республики (далее — УК АР), статье 215 УК Казахстана преступными признаются неправомерные действия при банкротстве, включающие в себя сокрытие, передачу, отчуждение и уничтожение иму-
щества и иных предметов преступного посягательства. Наряду с этим, в части 2 статьи 210 УК АР в части 2 статьи 215 УК Казахстана к неправомерным действиям законодатель относит удовлетворение имущественных требований отдельных кредиторов заведомо в ущерб другим, а равно принятие такого удовлетворения кредитором, знающим об отданном ему предпочтении несостоятельным должником. Указанные составы являются материальными (как и состав ст. 195 УК РФ). Различие состоит только лишь в сумме причиненного ущерба.
Преступным по части 1 статьи 211 УК АР, по статье 216 УК Казахстана признается и преднамеренное банкротство, которое заключается в умышленном создании или увеличении неплатежеспособности, совершенное субъектом в личных интересах или интересах иных лиц, причинившее значительный ущерб. Отличие статьи 211 УК АР от статьи 196 УК РФ в прежней редакции заключается только лишь в том, что азербайджанский законодатель дифференцирует уголовную ответственность посредством введения части 2 статьи 211 УК АР. Аналогичные преступные деяния наказываются более строго в том случае, если они причинили
Дерягина С.В. Преступные банкротства в России и в странах ближнего зарубежья: сравнительный анализ и поиск позитивного опыта
Дерягина С. В. Преступные банкротства в России и в странах ближнего зарубежья: сравнительный анализ и поиск позитивного опыта
крупный ущерб или иные тяжкие последствия. Хотя законодатель не указывает, что является тяжкими последствиями, можно предположить, что к ним относятся все иные последствия нематериального характера, то есть неимущественный вред.
Уголовно-правовому запрету по УК АР подлежит и фиктивное банкротство (по ст. 217 УК Казахстана, УК Кыргызской Республики — ложное банкротство). Содержание этих норм аналогично статье 197 УК РФ в прежней редакции, отличие вновь состоит в наличии квалифицирующего признака (крупного ущерба) по части 2 статьи 212.2 УК АР.
Сходство норм в уголовных законах рассмотренных стран с УК РФ наблюдается и при анализе предметов преступного посягательства, к которым законодатель отнес наряду с имуществом имущественные обязательства, сведения об имуществе, о его размере, местонахождении, иную информацию об имуществе, а также бухгалтерский документы. Совпадают в этих зарубежных УК и субъекты преступного деяния — руководители юридического лица, индивидуальные предприниматели.
Преступления, связанные с банкротством, регулируются достаточно подробно в УК Литовской Республики5. В статье 208 главы XXXI УК Литовской Республики (далее — УК ЛР) «Преступления и уголовные проступки в сфере экономической деятельности и предпринимательства» предусмотрена ответственность за недобросовестность должника, которая состоит в удовлетворении требований отдельных кредиторов, вследствие чего причиняется имущественный ущерб остальным. В данном случае просматривается аналогия с частью 2 статьи 195 УК РФ. Отличие состоит только в обстановке преступного деяния. В статье 208 УК ЛР она трактуется более широко, поскольку преступление совершается вследствие тяжелого экономического положения субъекта либо неплатежеспособности, когда заведомо грозило банкротство и отсутствовала возможность удовлетворить требования всех кредиторов. Обстановка в части 2 статьи 195 УК РФ связана только с наличием признаков банкротства.
Примечательно, что более общие способы преступного деяния закреплены в части 2 статьи 208 УК ЛР, когда в аналогичных условиях виновный субъект совершает сокрытие, растрату, уступку, перевод за границу либо необоснованно дешевую продажу имущества, которое могло быть представлено для покрытия долгов и вследствие чего был причинен имущественный ущерб кредиторам. Указанные способы преступного деяния являются более частными по сравнению с теми, что закреплены в части 1 статьи 195 УК РФ, при этом, как мы видим, не закреплено в качестве преступного отчуждение имущества, представляющее наиболее характерный способ неправомерных действий при банкротстве, фальсификация бухгалтерской документации и пр. Таким образом, часть 1 статьи 195 УК РФ содержит более широкий и обобщенный перечень способов преступного посягательства, что, безусловно, является положительной практикой.
Содержание признаков преднамеренного банкротства по статье 196 УК РФ имеет определенное сходство с преступным банкротством по статье 209 УК ЛР. Под последним понимается умышленное плохое управление предприятием, которое определило его банкротство и вследствие этого причинило крупный имущественный ущерб кредиторам. Полагаем, что наличие оценочного признака «плохое управление» при характеристике способа преступления не способствует широкому применению данной нормы на практике и наверняка затрудняет своевременное возбуждение уголовных дел такой категории и расследование этих преступлений.
Интересна указанная норма тем, что в ней прослеживается прямая причинно-следственная связь между «плохим управлением» и банкротством. Это позволяет сделать вывод о том, что ущерб является косвенным последствием,поскольку преступное действие направлено именно на доведение хозяйствующего субъекта до банкротства.
В УК ЛР отсутствует самостоятельная норма за фиктивное банкротство, хотя предусмотрено наказание за ложное заявление о деятельности предприятия (ст. 205 УК ЛР). Преступными считаются действия по введению в заблуждение некоторых субъектов, в том числе кредиторов посредством предоставления ложных данных в официальных отчетах либо заявках, которое повлекло причинение большого имущественного ущерба. Хотя напрямую речь здесь не идет именно об информации, связанной с банкротством, можно предположить, что раз потерпевшим признается и кредитор, ложными в том или ином виде могут быть представлены и сведения о неплатежеспособности или банкротстве должника, указанные в бухгалтерской отчетности и представленные в официальные органы.
В главе XIX УК Латвийской Республики «Преступные деяния в народном хозяйстве», наряду с традиционным преднамеренным банкротством, которое согласно статье 213 УК Латвийской Республики определяется как доведение предприятия (предпринимательского общества) до неплатежеспособности и банкротства, связанное с умышленными действиями, существует и уголовная ответственность за аналогичные действия, совершенные по халатности6. Примечательно, что в случае умышленных действий последствия связаны с причинением существенного вреда государству, самоуправлению, другому предприятию или охраняемым законом правам и интересам другого лица. Если же аналогичные действия совершаются по халатности, то указанный вред согласно части 1 статьи 213 УК Латвийской Республики причиняется только охраняемым законом правам и интересам другого лица. Таким образом, преступность неосторожных действий связана с причинением вреда отдельным физическим лицам._
Иные составы преступлений (ст. 214, 215 УК Латвийской Республики) являются формальными. Наказанию подлежат именно действия, связанные с ненадлежащим выполнением отдельных требова-
ний законодательства. Так, преступным признается умышленное нарушение правил процесса неплатежеспособности, совершенное кредитором или иным заинтересованным в процессе лицом. Более жесткое наказание законодатель устанавливает в части 2 статьи 215 УК Латвийской Республики, согласно которой нарушением правил процесса неплатежеспособности является сокрытие информации от суда или собрания кредиторов, или иных лиц, предусмотренных законом, а равно умышленное совершение администратором в процессе неплатежеспособности сделок в пользу одного или нескольких кредиторов в ущерб остальным.
Таким образом, латвийский законодатель расширил круг субъектов преступного деяния, к которым отнес кредиторов, заинтересованных лиц, администраторов. В УК РФ ответственность лиц, оказывающих влияние на хозяйственную деятельность субъекта-предпринимателя, не закреплена. Хотя контролирующие должника лица, внешние и конкурсные управляющие и иные заинтересованные лица вполне могут выполнить объективную сторону преступных банкротств, поскольку обладают всеми полномочиями руководителей хозяйствующего субъекта на определенном этапе процедур, применяемых в деле о банкротстве.
По части 2 статьи 214 УК Латвийской Республики виновное лицо может быть наказано за заведомо ложное заявление о неплатежеспособности, которое состоит в представлении должником или кредитором заявления о неплатежеспособности, в котором указаны заведомо ложные сведения или сведения не указаны, если вследствие предоставления должник может быть признан или был признан неплатежеспособным. Открытыми в данном случае вновь остаются вопросы о возможности практического применения данной нормы (как в ст. 196 УК РФ). В какой орган должны быть представлены указанные ложные сведения и когда в таком случае можно судить об окончании преступного деяния, учитывая, что состав является формальным.
На наш взгляд, уголовно-правовой запрет в данном случае состоит в фактическом предоставлении ложных сведений со стороны должника или кредитора в суд или контролирующий орган, которые принимают к рассмотрению представленные документы, содержащие ложные сведения. При этом отсутствует необходимость доказывания крупного ущерба, поскольку диспозицией статьи он в качестве обязательного признака не установлен.
Полагаем, что применение данной нормы в условиях российской действительности было бы весьма затруднительно, так как возникли бы сложности в доказывании общественной опасности такого деяния и содержания субъективной стороны.
Нормы об ответственности за преступные банкротства закреплены в статье 205 «Незаконные деяния при банкротстве», статье 206 «Нарушение порядка ведения бухгалтерских книг при банкротстве, статье 207 «Невнесение заявления при банкротстве» главы XXVI «Преступления против предпри-
нимательской или иной экономической деятельности» УК Грузии7. При этом с точки зрения нашего уголовного закона деяния, закрепленные в статьях 205, 206 УК Грузии, представляют собой неправомерные действия при банкротстве. В статье 205 УК Грузии, наряду с известными нам способами неправомерных действий при банкротстве, закреплены еще такие, как повреждение и приведение в негодность имущества вопреки требованиям правильного ведения хозяйства. При этом грузинский законодатель выделяет наряду с «приведением в негодность» еще и уничтожение имущества как самостоятельный способ преступного деяния. Традиционным же для нашего законодателя является отождествление «уничтожения» вещи и «приведения ее в негодность», когда полностью исключается целесообразность ее дальнейшего хозяйственного использования.
В качестве самостоятельной нормы в УК Грузии выделено нарушение порядка ведения бухгалтерских книг при банкротстве. В сравнении со статьей 195 УК РФ эти действия представляют собой способ неправомерных действий при банкротстве, заключающихся в сокрытии, уничтожении, фальсификации бухгалтерских и иных учетных документов. Позиция российского законодателя в данном случае представляется более обоснованной, поскольку любые нарушения при ведении бухгалтерской документации представляют собой более частные случаи неправомерных действий при банкротстве.
Интересным представляется еще такой момент. Согласно статье 204 УК Грузии нарушение порядка ведения бухгалтерских книг является преступлением только в случае, если оно повлекло значительный ущерб и наказывается лишением свободы на срок до 2 лет. Аналогичные нарушения именно при банкротстве по статье 206 УК Грузии являются преступлением, при этом причинение ущерба не является обязательным признаком, и наказываются эти деяния лишением свободы на срок до 3 лет.
Преступлением, согласно статье 207 УК Грузии, признается и невнесение заявления об открытии производства при банкротстве. Только в этой статье законодатель закрепляет субъектов преступного деяния: лиц, наделенных руководящими полномочиями, и ликвидаторов. То есть субъектом будет являться любой руководитель, чьи полномочия закреплены соответствующими нормативными документами. Формулировка данной нормы может быть интересна и нашему законодателю, поскольку до настоящего времени открытым остается вопрос о правовом положении арбитражных управляющих и контролирующих должника лиц, которые, по сути, являются руководителями должника на определенном этапе, но законодательно в качестве возможных субъектов преступных банкротств не закреплены.
Обратим внимание также на тот факт, что в названии статей 205—207 УК Грузии указано, что преступные действия совершаются при банкротстве, хотя в самих диспозициях обстановка преступного деяния определена условиями «неплатежеспособ-
Дерягина С.В. Преступные банкротства в России и в странах ближнего зарубежья: сравнительный анализ и поиск позитивного опыта
Дерягина С. В. Преступные банкротства в России и в странах ближнего зарубежья: сравнительный анализ и поиск позитивного опыта
ности» или «сверхзадолженности». Учитывая, что данные термины не употребляются в скобках как тождественные, можно предположить, что речь идет о различных понятиях, что наверняка обусловливает сложности с инициированием уголовного преследования по такой категории дел.
Существенным отличием статей 195—197 УК РФ от статей 205—207 УК Грузии является то, что последние являются составами формальными.
В УК Эстонской Республики (далее — УК ЭР) преступления в сфере банкротства закреплены в главе 7 «Хозяйственные преступления», содержание которых раскрывается в статьях 148.2 и 148.3 названного Уголовного кодекса8. При этом, по мысли законодателя, более общая норма — статья 148 УК ЭР предусматривает уголовную ответственность за незаконное предпринимательство, что позволяет считать преднамеренное банкротство (ст. 148.2) и сокрытие имущества или долгов в производстве по делам о банкротстве или по делам об обращении взыскания на имущество (ст. 148.3) частными случаями незаконного предпринимательства.
В статье 148.2 УК ЭР в отличие от статьи 196 УК РФ перечисляются альтернативные способы преднамеренного банкротства, к которым законодатель относит уничтожение, повреждение, немотивированное дарение или уступку имущества, размещение имущества за границей или принятие на себя необоснованных обязательств, а также предпочтение одного кредитора другому. Учитывая, что это далеко не полный перечень возможных способов доведения предприятия до банкротства, полагаем, что позиция нашего законодателя в данном случае более оправдана.
Состав статьи 148.2 УК ЭР является материальным, поскольку умыслом лица должна охватываться возможность причинения вреда интересам кредитора вследствие осведомленности должника о существующих или ожидаемых экономических трудностях.
В УК ЭР отсутствует как таковая норма за неправомерные действия при банкротстве. Преступным эстонский законодатель считает сокрытие должником своего имущества или долгов либо представление ошибочных или заведомо ложных сведений о них или о прочих обстоятельствах, имеющих важное значение для кредитора.
Данная формулировка нормы вызывает определенный интерес, поскольку сокрытием имущества может являться и его передача и отчуждение в различных формах. На наш взгляд, законодатель намеренно обобщает возможные способы неправомерных действий при банкротстве в одну форму — сокрытие, поступая правильно и оставляя правоприменителю возможность доказать, что совершенное деяние является формой противоправного отчуждения активов. Хотелось бы добавить только то, что для исключения необходимости применения аналогии закона и исключения расширенного толкования нормы верным было бы указать, что сокрытие имущества осуществляется именно «любым способом» или в «любой форме». Указан-
ный состав преступления в отличие от состава статьи 195 УК РФ является формальным.
Новеллой эстонского законодателя является закрепление основания освобождения от уголовной ответственности за совершение действий, предусмотренных статьей 148.3 УК ЭР, в том случае если должник до подтверждения в суде под присягой правильности списка имущества и долгов исправит ошибочные или ложные сведения или иным способом предотвратит наступление вредных для кредитора последствий. Основания освобождения от уголовной ответственности, хотя в ином виде, закреплены и в УК РФ, что является, безусловно, позитивной нормой.
Глава 25 УК Республики Беларусь (далее — УК РБ) «Преступления против порядка осуществления экономической деятельности» содержит также ряд норм, предусматривающих уголовную ответственность за криминальные банкротства (ст. 238—241 УК РБ9). В нынешней редакции указанные нормы имеют значительное сходство со статьями 195—197 УК РФ. Так, белорусский законодатель отождествляет понятия «несостоятельность» и «банкротство», при этом акцент сделан на том, что несостоятельность является именно экономической.
Статья 238 УК РБ «Ложная экономическая несостоятельность (банкротство)» фактически воспроизводит содержание статьи 197 УК РФ. Под указанной несостоятельностью понимается подача индивидуальным предпринимателем или должностным лицом юридического лица в хозяйственный суд заявления должника о своей экономической несостоятельности (банкротстве), иных документов, содержащих заведомо недостоверные сведения о неплатежеспособности должника, имеющей или приобретающей устойчивый характер, в целях признания этого должника экономически несостоятельным (банкротом).
Полагаем, что по сравнению со статьей 197 УК РФ формулировка указанной нормы представляется более верной, поскольку законодатель: во-первых, уточняет, что заявление подается именно в суд; во-вторых, вводит цель преступного деяния; в-третьих, формулирует состав преступления как формальный, тем самым исключая необходимость доказывания причинно-следственной связи между деянием и последствием.
Преступным по статье 240 УК РБ признается и преднамеренная экономическая несостоятельность, которая заключается в умышленном создании или увеличении неплатежеспособности в личных интересах или в интересах иных лиц, при этом, как и в статье 196 УК РФ, способы преступления не перечисляются. Уголовной ответственности по статье 241 УК РБ подлежат действия виновного лица по сокрытию, отчуждению, повреждению или уничтожению имущества с целью сорвать или уменьшить возмещение убытков кредитору. С точки зрения нашего законодателя, такие действия подлежат уголовной ответственности по статье 195 УК РФ.
Общность между статьями 195—197 УК РФ и рассмотренными нормами заключается в форму-
трибуни молодого ученого
лировании составов как материальных, при этом субъектами преступного деяния являются индивидуальные предприниматели, учредители (участники) юридического лица, также известные и нашему уголовному закону. Вот только вместо руководителя юридического лица субъектами в статьях 238— 241 УК РФ указаны должностные лица юридического лица. Кроме того, более строгое наказание предусмотрено за совершение таких преступлений повторно, по предварительному сговору или повлекших причинение особо крупного ущерба.
В УК Узбекистана отсутствует уголовная ответственность за неправомерные действия при банкротстве10. В иных нормах законодатель обобщает юридических лиц и индивидуальных предпринимателей под названием «хозяйствующие субъекты». В статье 180 главы XII «Преступления против основ экономики» противоправным признается лжебанк-ротство, то есть заведомо не соответствующее действительности объявление хозяйствующим субъектом об экономической несостоятельности исполнения обязательств перед кредиторами. Отчасти данная норма, согласно статье 197 УК РФ, подпадает под признаки фиктивного банкротства.
Уголовной ответственности подлежит по статье 181 УК Узбекистана и сокрытие банкротства, которое состоит в умышленном сокрытии хозяйствующим субъектом своей неплатежеспособности путем представления сведений и документов, не соответствующих действительности, искажения бухгалтерской отчетности или иного утаивания своей экономической несостоятельности. Аналогичные действия являются преступно наказуемыми и по другим уголовным законам (по ч. 1 ст. 214 УК
Латвийской Республики — за непредставление заявления о неплатежеспособности в предусмотренных законом случаях; по ст. 207 УК Грузии — за не-внесение заявления об открытии производства при банкротстве; по ст. 239 УК РБ — за сокрытие экономической несостоятельности). Согласно ГК РФ данные действия находятся в плоскости гражданско-правовых отношений и уголовной ответственности не подлежат.
Примечания
1. УК Азербайджанской Республики / науч. ред. И.М. Рагимов; пер. с азерб. Б.Э. Аббасова. СПб., 2001. С. 227—229.
2. УК Республики Казахстан / предисл. И.И. Рогова. СПб., 2001. С. 240—243.
3. УК Кыргызской Республики / предисл. А.П. Стукано-ва, П.Ю. Константинова. СПб., 2002. С. 218—221.
4. УК Республики Таджикистан / предисл. А.В. Федорова. СПб., 2001. С. 280—283.
5. УК Литовской Республики / науч. ред. В. Павилонис. СПб., 2003. С. 298, 299.
6. УК Латвийской Республики / науч. ред. А.И. Лука-шов. СПб., 2001. С. 212—215.
7. УК Грузии / науч. ред. З.Г. Бигвава. СПб., 2002. С. 236—239.
8. УК Эстонской Республики / науч. ред. В.В. Запева-лов. СПб., 2001. С. 262, 263.
9. УК Республики Беларусь [Электронный ресурс]. 11Р1_: http://pravo.kulichki.com/vip/uk/ (дата обращения: 09.04.2013).
10. УК Республики Узбекистан / предисл. М.Х. Рустам-баева, А.С. Якупова. СПб., 2001. С. 204, 205.
А.А. Добровольский
Добровольский Алексей Анатольевич — аспирант кафедры конституционного и муниципального права, Нижегородский
институт управления — филиал Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (603144, г. Нижний Новгород, пр. Гагарина, д. 46)
E-mail: alex.usb.5@yandex.ru
Теоретико-идеологическая основа российского законодательства о дисциплине труда в первые годы советской власти
В статье исследуется теоретико-идеологическая ос- The article tackles the problem of formation and develop-
нова формирования и развития российского законодатель- ment of the theoretical and ideological basis of labour dis-ства о дисциплине труда в первые годы советской власти. cipline during the first years of the Soviet State.
Исследователями, особенно в советский пери- тического наследия В.И. Ленина на формирование
од, неоднократно подчеркивалось влияние теоре- трудового законодательства Советской России и в
Добровольский А.А. Теоретико-идеологическая основа российского законодательства о дисциплине труда в первые годы советской власти
