CC BY
653
криминология
УДК 343.9 В. Е. Квашис
БбК 67.408 доктор юридических наук, профессор
Всероссийский научно-исследовательский институт МВД России
Н. В. Генрих доктор юридических наук, доцент Северо-Кавказский филиал Российской академии правосудия
преступность в России и зарубежных странах: методологические аспекты сравнительного анализа
В настоящей статье предпринят анализ основных показателей и тенденций развития преступности в России и наиболее развитых зарубежных странах за последние три десятилетия (конец ХХ и начала XXI в.). В его основу легли материалы международной и национальной уголовной статистики, а также результаты ранее проведенных криминологических исследований, характеризующие состояние и динамику преступности, распространенность различных преступлений, уровень латентности и практику их раскрываемости в разных странах.
Ключевые слова: преступность; сравнительный анализ преступности; преступность в зарубежных странах.
V.Ye. Kvashis
Doctor of Law, Professor All-Russian Research Institute of Ministry of Internal Affairs of Russia
N.V. Genrikh Doctor of Law, Ass. Professor Northern Caucasus Affiliate of the Russian Academy of Justice
criMES iN russia and abroad:
METHoDoLoGicAL ASPECTS oF comparative ANALYSIS
The paper analyses key indices and trends of criminal dynamics in Russia and some of the most developed foreign countries in the last three decades (late 20th/early 21st centuries). It is based on international and national criminal statistics as well as the results of earlier criminological research characterizing criminal conditions and dynamics, distribution of different crimes, latency level and crime detection practices in different countries.
Keywords: crimes; comparative analysis of crimes; crimes in foreign countries.
-O
Сравнение абсолютных показателей уголовной статистики разных стран в настоящее время связано с определенными проблемами и ограничениями, поскольку в разных правовых системах и юрисдик-циях существуют различные определения и разное понимание ряда преступлений (при этом даже за одним и тем же преступлением могут стоять разные измерители). Отсюда и большой разброс, а порой, и несопоставимость показателей зарегистрированной преступности в разных странах. Другими словами, особенности криминализации ряда правонарушений в разных правовых системах, помимо всего прочего, связаны и с особенностями практики их ре© В. Е. Квашис, Н. В. Генрих, 2013
гистрации в уголовной статистике той или иной страны [5; 7]. Скажем, в России, ФРГ и большинстве стран Восточной Европы в статистику преступности не включают некоторые преступления против собственности, например мелкие кражи1, а в Японии такие кражи регистрируются, попадают в уголовную статистику и за них предусмотрено специальное наказание «petty fine» (малый штраф).
На уровень регистрации преступлений влияет множество разнообразных факто-
1 В России к мелким кражам, причинившим ущерб на сумму до 1 тыс. р., применяются административные санкции (ст. 7.27 КОАП).
ров экономического и социально-психологического плана (так, в странах, экономически наиболее благополучных, с более высоким доходом на душу населения уровень зарегистрированной преступности, как правило, значительно выше). Число зарегистрированных преступлений отражает не только специфику криминализации деяний в той или иной стране, но и полноту учета всех событий и активности граждан по сотрудничеству с полицией. Иначе говоря, более высокий уровень зарегистрированной преступности может, скорее, отражать большую степень доверия полиции (и, следовательно, более частое обращение к ней), но не криминальную ситуацию как таковую [15, с. 63; 16, с. 18].
Сами по себе абсолютные показатели зарегистрированной преступности не всегда адекватно отражают криминальную ситуацию в той или иной стране. В ряде стран, как показывают национальные и международные виктимологические исследования, население, как правило, сообщает лишь о наиболее серьезных преступлениях (да и то не обо всех). В США, например, по данным одного из последних виктимологических опросов, в полицию заявили лишь половина потерпевших от насильственных преступлений, а о преступлениях против собственности еще меньше. При этом следует иметь в виду, что в странах, где развит рынок страхования, для получения страхового возмещения ущерба обращение в поли-
цию является обязательным (обязательным является обращение в полицию и для возмещения ущерба из фондов помощи жертвам преступлений). При этом даже самые высокие показатели зарегистрированной преступности в принципе не могут сделать статистическую информацию о криминальной ситуации в стране исчерпывающе полной и точной: статистика ФБР в США учитывает лишь восемь так называемых «индексных» преступлений (одну половину из них составляют наиболее опасные насильственные преступления, другую — преступления против собственности).
Существуют и другие «национальные особенности» регистрационной практики, за которыми встают проблемы полноты и точности уголовной статистики, латент-ности различных преступлений, их раскрываемости и т. д. Сами по себе высокие или, наоборот, низкие статистические показатели зарегистрированной преступности — при кажущейся банальности этого положения — не могут быть сколь либо надежными индикаторами для оценки эффективности работы полиции и системы уголовной юстиции в целом.
Динамика преступности на протяжении последних десятилетий в значительной мере отличается определенной стабильностью ее абсолютных показателей, кроме России и США (табл. 1).
В рамках представленной тенденции в разных странах в разные периоды уголов-
Таблица 1
Динамика зарегистрированной преступности в 1991-2010 гг.
Годы Япония Франция Германия Великобритания США Россия
1991 1 707 877 3 744 112 4 725 175 5 075 343 14 872 883 2 167 964
1992 1 742 366 3 830 996 5 209 060 5 383 485 14 438 191 2 760 652
1993 1 801 150 3 881 894 6 750 613 5 317 110 14 144 794 2 799 614
1994 1 784 432 3 919 008 6 537 748 5 032 447 13 989 543 2 632 708
1995 1 782 944 3 665 320 6 668 717 4 885 944 13 865 727 2 755 669
1996 1 812 119 3 559 617 6 647 598 4 868 376 13 493 863 2 625 081
1997 1 899 564 3 493 442 6 586 165 4 460 599 13 194 571 2 397 311
1998 2 033 546 3 565 525 6 456 996 5 109 089 12 485 714 2 581 940
1999 2 165 626 3 567 864 6 302 316 5 301 187 11 634 378 3 001 748
2000 2 443 470 3 771 849 6 264 723 5 170 843 11 608 070 2 952 367
2001 2 735 612 4 061 792 6 363 865 5 525 024 11 876 669 2 968 255
2002 2 854 061 4 113 882 6 507 394 5 898 560 11 878 954 2 526 305
2003 2 790 444 3 974 694 6 572 135 5 934 577 11 826 538 2 756 398
2004 2 563 037 3 825 442 6 633 156 5 637 511 11 679 474 2 893 810
2005 2 269 572 3 775 838 6 391 715 5 555 174 11 565 499 3 554 738
2006 2 051 229 3 725 588 6 304 223 5 427 559 11 401 611 3 855 373
2007 1 909 270 3 589 293 6 284 661 4 951 504 11 251 818 3 582 541
2008 1 818 374 3 558 329 6 114 128 4 702 468 11 149 927 3 209 862
2009 1 703 369 - - 4 338 372 10 662 956 2 994 820
2010 1 586 189 - - 4 150 097 10 329 135 2 628 799
Составлено по: [22; 24, р. 312].
ная статистика фиксирует определенные отклонения от основного тренда, которые связаны с особенностями развития социальных, экономических, политических и других процессов. В ФРГ, например, начавшийся в 1991-1992 гг. рост преступности был связан, прежде всего, с болезненными процессами объединения и интеграции Восточных земель (бывшей ГДР), различным общим уровнем экономического и демократического развития Западных и Восточных земель, высоким уровнем расслоения населения, ростом безработицы и другими негативными процессами. Спустя определенное время показатели преступности в стране стабилизировались и остаются таковыми до самого последнего времени. Еще более стабильными были и остаются абсолютные и относительные показатели преступности во Франции, где их некоторое снижение наметилось лишь в 2007 г. В Великобритании рост абсолютных показателей преступности стартовал в 1992-1993 гг.; спустя 3-4 года наметился определенный спад, но с 1998 г. вновь наблюдалось увеличение показателей, которые вплоть до 2007 г. оставались на том же уровне. Однако фактический рост преступности в этой стране наиболее заметен при анализе относительных показателей, которые с начала 1980-х гг. за 10 лет возросли почти в 2 раза. В Японии наиболее ощутимый прирост абсолютных показателей зарегистрированной преступности также начался с 1991-1992 гг.; с 1999 г. произошел новый всплеск преступности и лишь с 2003 г. наметился их определенный спад. Всплески преступности являются синхронными и точными повторениями крутых поворотов на социально-экономическом пути развития японского общества [12; 23]. Последний такой всплеск связан не только с количественными изменениями, но и с нарастающими неблагоприятными изменениями преступности качественного плана: изменения в характере и структуре преступности (резкое увеличение насильственных преступлений, а также преступность несовершеннолетних), росте масштабов и сферы распространенности организованной преступности [4, с. 102-104].
В отличие от перечисленных стран, особая ситуация, связанная с заметным и последовательным снижением показателей преступности со второй половины 1990-х гг., сложилась в США [5; 13]. Она объясняется целым рядом факторов: заметный экономический подъем на основе комплекса мер, предпринятых пришедшей
к власти администрацией Б. Клинтона; последовательное решение ряда социальных проблем; существенное реформирование всей правоохранительной системы на основе кардинальных мер, предусмотренных законом 1994 г. об усилении борьбы с насильственной преступностью1. Данным законом резко ужесточалось федеральное законодательство (а затем и законы штатов) и карательная политика, принципиально менялась система профилактики преступлений, численность полиции увеличивалась на 100 тыс. сотрудников, резко сокращалась практика досрочного освобождения осужденных, выделялись значительные ассигнования на строительство новых тюрем и ресоциализацию освобожденных из мест лишения свободы. Общая стоимость этих мер превысила 30 млрд дол., но их реализация дала весьма ощутимые результаты, причем не только на ближайшие годы, но и более отдаленную перспективу.
Особо следует сказать о том, что в США в последние 15 лет реализуется курс на резкое ужесточение карательной практики. Это и широкое действие принципа «нулевой толерантности», и значительное сокращение практики досрочного и условно-досрочного освобождения от наказания (отказ от системы «вращающихся дверей»), и применение (особенно в Калифорнии и южных штатах) так называемого «Закона о трех ударах», по которому ранее дважды осужденные к лишению свободы за любое новое преступление приговариваются к пожизненному заключению и т. д. Отмеченная тенденция последовательного снижения, а затем и стабилизации преступности (с 1999 г.) получила свое продолжение в США вплоть до 2012 г., несмотря на охвативший страну экономический и финансовый кризис.
При всей значимости приведенных данных, следует, во-первых, иметь в виду, что статистическая информация о преступности не может быть исчерпывающе полной и точной. Во-вторых, официальная преступность, как известно, в значительной степени не совпадает с реальной преступностью — между ними находится весьма значительный слой скрытой и скрываемой латентной преступности, с трудом поддающейся точному определению, поскольку на ее масштабы влияет целый ряд факторов: уровень развития общества и правопорядка; особенности социального и крими-
1 The Violence Crime Control and Law Enforcement Act of 1994.
О <
о
о.
о си
и
нологического «портрета» страны, а также уголовной политики и т. д. Это означает, что оценка статистики преступности без учета масштабов латентности ведет к существенному искажению реальной ситуации, чреватому ошибками в выборе стратегии и тактике борьбы с криминалом.
В большинстве западноевропейских стран латентность значительно ниже, чем в России. В Великобритании сравнение итогов виктимологического опроса населения в 2008 г. с полицейской статистикой показало, что официальные данные регистрации насильственных преступлений оказались даже выше, чем по итогам опроса населения; по другим видам преступлений они практически совпадают, следовательно, о значительной латентности преступности говорить не приходится [21]. В Японии наличие некоторой латентности, несомненно, имеет место, но она обусловлена не намеренным искажением информации, а собственно латентной (не ставшей известной полиции) преступностью, т. е. «естественной» латентностью. Более того, в середине 2000-х гг. японская пресса сообщала о скандальных фактах в ряде префектур страны, где в полицейской статистике завышались (!) данные о зарегистрированных преступлениях (с целью увеличения штатов, повышения зарплаты, оснащения техникой, транспортом и т. п.). Особенностью Японии является то, что потерпевшие не обращаются в полицию не потому, что ей не доверяют, а в основном из-за незначительности ущерба или неудобств процедурного характера. В США с 1973 г. ежегодно проводится виктимологическое интервьюирование населения1 для определения реального уровня преступности. Так, национальный опрос в 2009 г. показал, что о насильственных преступлениях в полицию заявили лишь 49 % потерпевших и 40 % о преступлениях против собственности. Согласно статистике ФБР, в том же году зарегистрировали 10,663 млн преступлений, в том числе 1,326 млн насильственных преступлений и 9,337 млн преступлений против собственности. Определив коэффициенты латентности для насильственных преступлений (2,0) и преступлений против собственности (2,5), не трудно подсчитать, что реальная преступность (22 млн преступлений) превышает зарегистрированную в 2,2 раза.
1 В ходе данного интервьюирования опрашивалось 70-80 тыс. семей, где на вопросы отвечали члены старше 12 лет.
Следует иметь в виду, что точность и практическая ценность определения уровня латентности насильственных и корыстных преступлений на основе итогов виктимологи-ческих опросов населения, конечно же, весьма относительны уже в силу субъективного характера информации (к тому же, такие опросы охватывают лишь один, пусть и значительный пласт потерпевших — физических лиц, тогда как преступность и ее последствия наносят ущерб и нарушают интересы более широкого круга объектов — государства, общества, юридических лиц и т. д.). Это вовсе не значит, что полученные результаты не следует принимать в расчет: их значимость состоит в том, что они являются одним из важных шагов на пути решения проблемы и во многом приближают наши представления о реальных масштабах преступности. Однако подлинные показатели латентности и, следовательно, реальные масштабы преступности, выявленные на основе объективных методик, в свою очередь, будут значительно отличаться от результатов расчета латентности на основе итогов виктимологических опросов (причем вовсе не очевидно в какую сторону). Поэтому совершенствование методики расчета латентности и определения реальной преступности остается одним из наиболее актуальных и перспективных направлений научных исследований.
Для России характерной является куда более высокая латентность преступности (особенно укрываемой преступности — «искусственной» латентности). Прежде всего бросается в глаза, что абсолютные показатели зарегистрированной преступности в России на протяжении многих лет не на много отличаются от показателей Японии, где преступность по сравнению со всеми другими странами всегда была наименьшей; но, главное, они ниже, чем во Франции, и в два раза ниже, чем в ФРГ и Англии, хотя численность населения в России, как известно, в два раза выше, чем в каждой из этих стран. Уже один этот статистический факт сам по себе достаточен для критического отношения к объективности такой криминологической картины. Не секрет, что принятая в России оценка эффективности органов внутренних дел по количеству зарегистрированных преступлений и раскрываемости преступлений приводила к тому, что в деятельности этих органов использовалась любая возможность избежать регистрации заявлений о преступлениях и возбуждения уголовных дел (чем меньше в производстве уголовных дел, тем боль-
ше возможностей для повышения раскрываемости). Новации в УПК РФ 2001 г. еще больше усложнили жизнь практических работников розыска и следствия, стимулируя укрывательство преступлений от учета. На словах такая практика осуждалась, а на деле десятилетиями сохранялась в силу привычных стереотипов психологии сотрудников этих органов, а главное, потому, что на самом деле статистика преступности в стране «насквозь пронизана политическими интересами, больше любого иного источника информации формирует имидж власти» [1, с. 129-130]. Заведомые искажения регистрации особенно заметны при анализе коэффициентов преступности в различные годы. Таким, например, явился феномен 2001-2004 гг., когда резкое снижение относительных показателей на самом деле означало не смену тенденций и не снижение реального уровня преступности, тем более что криминогенный потенциал не изменился и масштаб его воплощения в преступное поведение вовсе не уменьшился. Источником искажений статистической информации объективно является противоречие между необходимостью правдиво отображать реальное состояние преступности и одновременно повышать уровень ее раскрываемости. В действительности долговременная тенденция преступности в России неуклонно и ускоренно ухудшалась, а положение дел и официальная информация о нем, как отмечали М. М. Бабаев и М. С. Крутер, «по укоренившейся российской привычке разошлись в разные стороны» [1].
По официальной регистрации в 20012006 гг. в среднем зафиксировано около 3 млн преступлений, текущая латентность по разным методикам расчетов составляла в России около 22 млн преступлений [8, с. 179; 10, с. 7].
Стабильные и наиболее высокие показатели общей раскрываемости преступлений наблюдаются в ФРГ, которые в два раза выше, чем в Великобритании; в 1,7 раза выше, чем в Японии1; в 1,5 раза выше, чем во Франции и в 2,5 раза выше, чем в США (табл. 2).
Если не учитывать отмеченную крайне высокую латентность преступности, можно было бы порадоваться тому, что раскрываемости преступлений в России не уступает показателям безусловно лидирующей Германии. Увы, это еще одна «обманка». Заметной является наметившаяся с 2003 г. общая тенденция (кроме Великобритании и США) к росту раскрываемости преступлений. Причем, как показал анализ, эта тенденция характерна не только для общей раскрываемости, но и для раскрываемости отдельных видов преступлений. Так, раскрываемость убийств с 2000 по 2009 гг. выросла во Франции с 81,4 до 87,5 %; ФРГ — с 94,5 до 97,0 %; в Японии - с 94,3 до 98,2 % (табл. 3).
Наблюдаемая в Японии, Франции, ФРГ, Англии, США и России тенденция, очевидно, связана с более широким использованием технических средств и внедрением новейших технологий, влияющих на эффективность расследования преступлений. Прежде всего, отметим, что в уголовной статистике перечисленных стран кроме США убийства учитываются вместе с покушениями; в национальной статистике покушения выделены только в Великобритании, где их удельный вес в общем числе убийств в разные годы колеблется от 42 до 49 %.
1 В Японии принята двуединая система учета и раскрываемости преступлений с автотранспортными преступлениями и без таковых, например в 1980-1990 гг. раскрываемость с учетом автотранспортных преступлений составляла 70 %, а в 2009 г. - 51,7 %.
Раскрываемость преступлений в 1999-2010 гг., %
Таблица 2
Годы Япония Франция Германия Великобритания США Россия
1999 33,8 27,6 52,8 25,2 21,4 -
2000 23,6 26,7 53,2 24,4 20,5 -
2001 19,8 24,9 53,1 23,4 19,6 -
2002 20,8 26,3 52,6 23,6 20,0 -
2003 23,2 28,8 53,1 23,5 19,8 55,1
2004 26,1 31,8 54,2 20,5 19,9 52,4
2005 28,6 33,2 55,0 23,8 19,7 47,8
2006 31,3 34,3 55,4 25,7 19,3 46,5
2007 31,7 36,1 55,0 27,7 20,0 49,5
2008 31,6 37,6 54,8 28,4 20,8 53,4
2009 32,0 - - - - 55,1
2010 31,4 - - - - 54,4
27
про ж® г криминология к
Таблица 3
Динамика убийств в различных странах в 1992-2010 гг.
Страна 1992 1993 1994 1995 1996 1997 1998 1999 2000 2001 2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009 2010
Япония, всего 1275 1272 1321 1312 1257 1323 1466 1338 1462 1436 1489 1530 1508 1458 1361 1243 1341 1094 1067
Коэффициент убийств 1,0 1,0 1,1 1,0 1,0 1,0 1,2 1,1 1,2 1,1 1,2 1,2 1,2 1,1 1,1 1,0 1,1 0,9 0,9
Франция, всего 2 702 2 818 2 696 2 563 2 385 2 085 2150 1997 2166 2 289 2 415 2173 2 097 2107 1937 1866 1899 - -
Коэффициент убийств 4,7 4,9 4,7 4,4 4,1 3,6 3,7 3,4 3,7 3,9 4,1 3,6 3,5 3,5 3,2 3,0 3,1 - -
ФРГ, всего 2 934 4 259 3 751 3 960 3 531 3 312 2 897 2 851 2 770 2 641 2 664 2 541 2 480 2 396 2 468 2 347 2 266 - -
Коэффициент убийств 4,5 5,3 4,6 4,9 4,3 4,0 3,5 3,5 3,4 3,2 3,2 3,1 3,0 2,9 3,0 2,9 2,8 - -
Англия, всего 1255 1331 1377 1379 1353 1391 1426 1516 1558 1747 1862 1737 1608 1684 1391 1395 1238 1209 1167
Коэффициент убийств 2,5 2,6 2,7 2,7 2,6 2,7 2,8 2,9 3,0 3,3 3,5 3,3 3,0 3,2 2,6 2,6 2,3 2,3 2,2
США, всего 23 760 24 526 23 326 21 606 19 645 18 208 16 974 15 522 15 586 16 037 16 229 16 528 16 148 16 740 17 030 16 929 16 272 15 399 14 748
Коэффициент убийств 9,3 9,5 9,0 8,2 7,4 6,8 6,3 5,7 5,5 5,6 5,6 5,7 5,5 5,6 5,7 5,6 5,4 5,0 4,8
Россия, всего 18 411 23 627 23 849 25 253 23 243 28 467 28 794 30 337 31 052 33 583 32 285 31630 31 553 30 849 27 462 22 227 20 056 17 681 15 563
Коэффициент убийств 12,4 15,9 16,1 17,0 15,7 19,2 19,5 20,4 21,1 23,2 22,4 22,1 21,9 21,5 19,2 15,6 14,1 12,5 12,0
Таблица 4
Динамика раскрываемости краж в 2001-2010 гг.
Страна 2001 2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009 2010
Япония, всего 2 340 511 2 377 488 2 235 844 1 981 574 1 725 072 1 534 528 1 429 956 1 372 840 1 299 294 1 213 442
Раскрываемость, % 15,7 17,0 19,4 22,6 24,9 27,1 27,6 27,7 27,9 27,0
Франция, всего 2 354 647 2 336 647 2 215 214 2 081 584 1 973 455 1 913 145 1 788 239 1 699 243 - -
Раскрываемость, % 8,9 9,3 10,3 10,9 11,3 11,9 12,4 13,2 - -
ФРГ, всего 2 971 727 3 090 154 3 029 390 2 961 030 2 727 048 2 601 902 2 561 691 2 443 280 - -
Раскрываемость, % 30,8 30,2 29,7 29,8 29,5 29,7 29,6 29,8 - -
Англия, всего 3 126 698 3 235 413 3 069 763 2 733 929 2 651 367 2 556 003 2 349 891 2 242 718 - -
Раскрываемость, % 15,0 14,4 14,3 13,4 15,1 16,2 17,0 18,2 - -
США, всего 10 437 189 10 455 277 10 442 862 10 319 386 10 174 754 9 983 568 9 843 481 9 767 915 9 337 060 -
Раскрываемость, % 16,2 16,5 16,4 16,5 16,3 15,8 16,5 17,4 - 21,5
Россия, всего 1 273 120 926 808 1150 772 1 276 880 1 572 996 1 676 983 1 566 970 1 326 342 1 188 574 1108 369
Раскрываемость, % 51,7 38,4 33,7 36,6 33,0 29,5 31,4 35,9 36,8 36,5
В США покушения на убийство в статистике не указываются, при этом, в отличие от России, учитываются не факты (эпизоды), а именно число убитых лиц. В России особая позиция - убийство двух или более лиц (п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ) считается как одно преступление; поэтому убийства ряда лиц, совершенные маньяками, серийными убийцами или многочисленными преступными группировками, в статистике регистрируются как одно убийство. Кроме того, следует иметь в виду, что в большинстве стран в статистику убийств входят все случаи криминального насилия, повлекшего смерть, а в России случаи причинения тяжкого вреда здоровью, повлекшие смерть, в статистику убийств не входят. Все это заставляет вносить в оценку приведенных показателей необходимые коррективы.
История криминологии и многочисленные исследования в разных странах убедительно свидетельствуют о том, что в любой стране, если нет крупных социальных потрясений (войн, революций и т. п.), число убийств так или иначе продолжительные годы остается стабильным. Графически динамику убийств в этом случае могла бы отражать практически прямая горизонталь. Действительно, показатели убийств в течение довольно продолжительного периода (кроме России и США) остаются в целом достаточно стабильными (см. табл. 3), хотя в рамках этой общей тенденции имеют место спады или некоторый прирост числа убийств. В США благоприятная динамика убийств стала складываться с конца 90-х гг. XX в. [3]. Тем не менее, поскольку общепревентивный эффект угрозы сурового наказания со временем так или иначе снижается, в 2002-2008 гг. отмечается заметный прирост числа убийств и лишь в 2009-2012 гг. их число постепенно снижается. При этом заметно уменьшается коэффициент убийств, хотя к концу 2010 г. численность населения в США значительно возросла (прирост связан с легализацией большого числа незаконных мигрантов из Мексики, Кубы и других стран). Определенный прирост числа убийств в разные годы зафиксирован в Великобритании (1998-2004) и ФРГ (1992-1997), где затем шло их постепенное снижение; такая же картина в эти годы складывалась во Франции и Японии, где после всплеска убийств в 1998-2005 гг. началось их медленное, но не последовательное снижение. Ни одна страна не знала статистических чудес, которые происходили с середины 2000-х гг. с показателями убийств в России, хотя объективной основы
для возникновения новой тенденции в их динамике, разумеется, не было: в 2007 г. по сравнению с 2001-2005 гг. число убийств сократилось в 1,5 раза; 2009 г. - в 2 раза; затем это сверхестественное снижение продолжилось (соответственно, раскрываемость с 2002 по 2009 гг. выросла с 76,5 до 87,7 %). До последнего времени существовала весьма высокая степень научного консенсуса относительно того, что убийство является преступлением с наименьшей латентностью. Между тем еще в 90-х гг. XX в. криминологи отмечали, что количество незарегистрированных убийств в стране в два раза превышает число зарегистрированных, и прогнозировали, что в условиях, когда тенденция к росту преступности превратилась в России в устойчивую закономерность, снижение числа убийств невозможно в принципе, и логично ожидать не «свертывания», а, наоборот, роста криминального насилия [9, с. 135; 11, с. 136].
Средства манипуляции с показателями убийств в России уже много раз описаны в современной криминологической литературе и нет смысла останавливаться на этом подробно (без вести пропавшие, неопознанные трупы и т. п.). Несомненно, что столь благополучная статистическая картина отражает не реальную динамику убийств, а практику их регистрации и, как следствие, их высокую латентность. Отметим лишь, что с учетом рассчитанного коэффициента латентности убийств (2,3 по данным 2009 г.) их реальное число с 2002 по 2009 г. на самом деле сократилось не в
2 раза, а всего лишь с 40 до 39 тыс. При этом кардинально изменилось соотношение зарегистрированных и латентных убийств, где латентные убийства обогнали число зарегистрированных. В итоге, если отбросить манипуляции со статистикой, реальное число убийств в России к 2010 г. по расчетам фонда «Индем» составляет 39 тыс., а по сведениям В. С. Овчинского - около 47 тыс. [14]. Это означает, что абсолютное число убийств в России в 2,5, а уровень почти в
3 раза выше, чем в США и в 12 раз выше, чем средний уровень убийств в Европе [2, с. 45-47; 14, с. 157; 18, с. 121]. Сравнение динамики убийств и их раскрываемости приводит, помимо прочего, к парадоксальному, на первый взгляд, выводу о том, что в отличие от общей раскрываемости и раскрываемости других преступлений, раскрываемость убийств напрямую не зависит от роста или снижения числа зарегистрированных убийств. Влияние скорее всего оказывают следующие факторы: уровень
организации расследования и квалификация следователей; техническое оснащение; использование новых технологий; ситуативные факторы, связанные с явкой с повинной, раскрытием убийств по «горячим следам» и т. п.
Кражи, как известно, относятся к тому классу преступлений, которые, во-первых, всегда и везде отличались высокой ла-тентностью, во-вторых, дают возможность сравнительного анализа положения дел в странах с разными правовыми системами.
Динамика раскрываемости краж свидетельствует, что при общей тенденции к росту раскрываемости преступлений наиболее высокими и стабильными показателями отличаются ФРГ и Япония, где раскрываемость краж в 2,5 раза выше, чем во Франции, и в 1,6 раза выше, чем в Великобритании и США. При этом бросается в глаза наименьшая распространенность краж в Японии, где их общее число в 2 раза меньше, чем в ФРГ и Великобритании, 7 раз ниже, чем в США, а уровень краж (в расчете на 100 тыс. населения) в 2 раза ниже, чем во Франции, в 3 раза ниже, чем в ФРГ и США, в 4 раза ниже, чем в Великобритании (табл. 4).
На фоне приведенных данных поразительными выглядят «рекордные» показатели российской статистики краж. Оказывается, число краж в России, если верить официальным данным, меньше, чем даже в Японии, где самые низкие показатели; в 1,7 раза меньше, чем во Франции, в 2,2 раза ниже, чем в Великобритании, почти в 4 раза меньше, чем в ФРГ и почти в 10 раз меньше, чем в США. Соответственно, уровень краж в России ниже, чем в Японии; в 3 раза ниже, чем во Франции; в 3,5 раза ниже, чем в США; в 4 раза ниже, чем в ФРГ; в 4,5 раза ниже, чем в Великобритании. Чем не рекорды?
Показатели виктимологических опросов во многом помогают выявить реальную картину распространенности этих преступлений. В США, например, в 2009 г. уровень краж, по данным статистики ФБР, составлял 2,056 тыс. (на 100 тыс. населения). Между тем, по данным National Crime Victimization Survey, о кражах в полицию сообщили лишь 30,4 % потерпевших; это означает, что коэффициент латентности для краж составляет 3,3. В том же году в России уровень краж (833) зафиксирован в 2,5 раза меньше, чем в США. Однако виктимологические опросы населения показали, что о совершенных кражах не заявили 90 % респондентов, следовательно, регистрировалась лишь каждая десятая
кража (индекс латентности 10,1). Другими словами, официальная статистика в России десятикратно занижает реальное число краж [2, с. 45; 18, с. 235]. Как показывают расчеты с учетом коэффициента латентности, проведенные фондом «Индем», реальный уровень краж в США в расчете на 100 тыс. населения в том же году составил 6 784,8 (2 056 х 3,3), а в России - 8 413,3 (833 х 10,1). По данным официальной статистики, в 2011 г. в США зафиксировано 6 160 млн краж, а в России — 1038 млн (на самом деле в России совершено не 1 млн, а около 11 млн краж).
Столь значительное расхождение между мифологической статистикой краж в России и реальной картиной происходящего давно не удивляет исследователей: «В силу ряда свойств, имманентных кражам, как специфическому виду посягательств на имущество, сведения о них — один из самых удобных объектов "регулирования". И эти свойства щиро-ко и активно используются правоохранительными органами. Поскольку такой факт общеизвестен и, как аксиома, уже не требует доказательств, можно сказать просто: официальная статистика краж есть, по сути, зеркальное отражение волюнтаристских флуктуаций уголовной политики и регистрационной практики, ответственность за которую несут правоохранительные органы» [1, с. 128]; «Из всех преступлений именно кражи как наиболее распространенные явились полем статистических маневров за более или менее "удовлетворяющие" показатели» [8, с. 184]. Поэтому вовсе не удивительно, что на фоне такой практики раскрываемость краж в России (по официальным данным) оказалась самой высокой среди всех указанных стран: в 1,5 раза выше, чем в ФРГ и Японии; в 2 раза выше, чем в США и Великобритании; в 3 раза выше, чем во Франции. Очевидно, что принятая в России оценка эффективности деятельности полиции по раскрываемости преступлений, соотносимая лишь с данными о зарегистрированной преступности, будет соответствовать удобной фикции, но никак не будет отражать реальное положение вещей.
В заключение приведем данные исследования аналитиков влиятельного журнала «Foreign Policy» и Американского фонда мира. Рассчитанный ими рейтинг по 179 странам отражает способность ключевых государственных институтов сравниваемых стран контролировать экономическую и политическую ситуацию. При
этом одним из 12 индикаторов является - США — 154-е место (3,0 б.); уровень криминализации общества (рас- - ФРГ — 158-е место (2,3 б.); пространенность коррупции, недоверие - Япония — 161-е место (2,0 б.); государственным органам и рост числа - Франция — 162-е место (1,8 б.); преступных организаций). По сумме всех - Великобритания — 163-е место (1,8 б.); 12 показателей в 2009 г. наблюдалось та- - Россия — 52-е место (8,0 б.) [17]. кое распределение мест по убывающей В последующие годы данные расчеты 10-балльной шкале: остались практически без изменений.
о-о-о
список использованной литературы
1. Бабаев М. М., Крутер М. С. Молодежная преступность. — М., 2006. — 383 с.
2. Благовещенский Ю. Н., Сатаров Г. А. Статистическое сравнение России и других стран. — М., 2012. — 172 с.
3. Богданов С. В., Репецкая А. Л. убийства в России и США: сравнительный анализ криминальной статистики // Криминологический журнал БГуЭП. — 2009. — № 4. — С. 13-22.
4. Квашис В. Е., Морозов Н. А., Те И. Б. Смертная казнь: США и Япония. — Владивосток, 2007. — 256 с.
5. Квашис В. Е. Преступность в США: реальность позитивных изменений или «временное исключение»? // Уголовное право. — 2005. — № 5. — С. 97-100.
6. Квашис В. Е. Преступность в США: тенденции, причины, меры противодействия // Научный портал МВД России. — 2013. — №2 (22). — С. 27-38.
7. Клейменов И. М. Преступность в США и России: попытка сравнительного анализа // Вестник Омского университета. Сер. Право. — 2012. — № 1. — С. 115-119.
8. Кондратюк Л. В., Овчинский В. С. Криминологическое измерение. — М., 2008. — 272 с.
9. Конев А. А. Преступность в России и ее реальное состояние. — Н. Новгород, 1993. — 324 с.
10. Латентная преступность в Российской Федерации: 2001-2006 / под ред. С. М. Иншакова. — М., 2007. — 351 с.
11. Лунеев В. В. Преступность ХХ века: Мировые, региональные и российские тенденции: Мировой криминологический анализ. — М., 1997. — 497 с.
12. Морозов Н. А. Преступность и борьба с ней в Японии. — СПб., 2003. — 215 с.
13. Наумов А. В. Существуют ли пределы роста преступности? // Уголовное право. — 2005. — № 3. — С. 116-119.
14. Овчинский В. С. Криминология кризиса. — М., 2009. — 240 с.
15. Определение факторов, влияющих на эффективность предоставления услуг по безопасности от преступных посягательств / Ю. Н. Благовещенский, К. И. Головщинский, М. А. Краснов и др. — М., 2007. — 159 с.
16. Правоохранительная деятельность в России: структура, функционирование, реформирование / Э. Панеях, В. Волков и др. — СПб., 2012. — 200 с.
17. Сухаренко А. Н. Место Российской Федерации в системе мировой организованной преступности // Право и безопасность. — 2011. — № 3-4 (40-41). — URL : http://dpr.ru/pravo/pravo_36_12.htm.
18. Теоретические основы исследования и анализа латентной преступности / под ред. С. М. Ин-шакова. — М., 2012. — 839 с.
19. Bureau of Justice Statistics // Bulletin. — Oct. 2010. — NCJ 1231327.
20. Criminal Victimization. — 2009.
21. Home Office Statistical Bulletin. Crime in England and Wales 2008/09. — July 2009. — Vol. 1. — 219 р.
22. Ministry of Justice. — Tokyo, 2012. — Р. 312.
23. Kanayma T., Eguchi A. Japan Challenge on the Increase in Crime in the New Century // National Police Agency of Japan. — Tokyo, 2010. — 26 р.
24. White Paper on Crime : discussion document. — 2010. — № 3. — 72 р.
информация об авторах
Квашис Виталий Ефимович (Москва) — доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, главный научный сотрудник ФГКУ «ВНИИ МВД России» (123995, г. Москва, ул. Поварская, д. 25, е-mail: [email protected])
Генрих Наталья Викторовна (Краснодар) — доктор юридических наук, доцент, заведующая кафедрой уголовного права. Северо-Кавказский филиал Российской академии правосудия (350002, г. Краснодар, ул. Леваневского, д. 187, е-mail: [email protected])
iNFoRMATioN ABouT THE AuTHoRS
Kvashis, Vitaliy Yefimovich (Moscow) — Doctor of Law, Professor, Honored Researcher of the Russian Federation, Chief Researcher. All-Russian Research Institute of Ministry of Internal Affairs of Russia (Povar-skaya st., 25, Moscow, 123995, е-mail: [email protected])
Genrikh, Natalya Viktorovna (Krasnodar) — Doctor of Law, Ass. Professor, Head, Chair of Criminal Law. Northern Caucasus Affiliate of the Russian Academy of Justice (Levanevskogo st., 187, Krasnodar, 350002, е-mail: [email protected])
