Прерывание беременности как последствие причинения тяжкого вреда здоровью человека Текст научной статьи по специальности «Право»

© 2014 г. Е. В. Безручко

ПРЕРЫВАНИЕ БЕРЕМЕННОСТИ КАК ПОСЛЕДСТВИЕ ПРИЧИНЕНИЯ ТЯЖКОГО ВРЕДА ЗДОРОВЬЮ ЧЕЛОВЕКА

В статье рассматриваются вопросы уголовной ответственности за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью человека, выразившееся в прерывании беременности. В результате автор формулирует предложение о модернизации ч. 1 ст. 111 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Ключевые слова: прерывание беременности, вред здоровью человека, последствия причинения вреда здоровью человека, причинно-следственная связь.

Государство должно осуществлять систему мер по охране материнства с целью защиты здоровья людей начиная с их внутриутробного состояния не только с медицинской, но и с правовой точки зрения, т. к. существует реальная угроза вырождения нации, уничтожения ее генофонда. Однако уголовно-правовая защита здоровья начинается с момента рождения человека. Профессор М. Д. Шаргородский указывал, что «здоровье ребенка может быть объектом телесного повреждения с момента начала родов» [1, а 310]. Действия, совершаемые в отношении беременной и плода, которые могут причинить вред здоровью младенца до его рождения, не охватываются преступлениями против здоровья, если они не причинили вред здоровью беременной женщины. Исследуемый вопрос вызвал оживленные дискуссии еще в уголовно-правовой литературе России XIX века [2]. Эта дискуссия продолжалась и позднее.

К числу признаков тяжкого вреда здоровью уголовный закон относит прерывание беременности. Согласно п. 6.7 Медицинских критериев определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека [3], под прерыванием беременности следует понимать прекращение течения беременности независимо от срока, вызванное причиненным вредом здоровью, с развитием выкидыша, внутриутробной гибелью плода, преждевременными родами либо обусловившее необходимость медицинского вмешательства. Прерывание беременности в результате заболеваний матери и плода должно находиться в прямой причинно-следственной связи с причиненным вредом здоровью и не должно быть обусловлено индивидуальными особенностями организма женщины и плода (заболеваниями, патологическими состояниями), которые имелись до причинения вреда здоровью. Если внешние причины обусловили необходимость прерывания беременности путем медицинского вмешательства (выскабливание

матки, кесарево сечение и пр.), то эти повреждения и наступившие последствия приравниваются к прерыванию беременности и оцениваются как тяжкий вред здоровью.

До принятия Уголовного кодекса РСФСР 1960 г прерывание беременности не предусматривалось в качестве признака тяжкого телесного повреждения. Поэтому на практике прерывание беременности относили как к тяжким, так и к легким телесным повреждениям в зависимости от наступивших последствий. И, как справедливо отметил Б. Н. Титов, «относя данный признак к тяжкому вреду здоровью, законодатель исходил из опасности этого деяния, из важности охраны интересов матери, учитывал, что прерывание беременности лишает женщину возможности быть матерью, причиняет ей моральный и физический вред, а иногда влечет утрату способности к деторождению» [4, с. 41].

Отнесение прерывания беременности к тяжкому вреду здоровью обусловлено прежде всего тем, что прерывание беременности даже в медицинском учреждении ставит в опасность здоровье и жизнь беременной женщины. При насильственном же прерывании беременности эта опасность значительно возрастает. В результате прерывания беременности женщина лишается материнства, уничтожается плод, женщине причиняется не только физический, но также и психологический, моральный ущерб, оказывается негативное влияние на психическую сферу ее жизнедеятельности. При этом следует отметить, что прерывание беременности может произойти не только в результате физической, но и психической травмы (сильный испуг, вызванный нападением и т. п.). Особое внимание необходимо уделять установлению причинной связи между действиями виновного и прерыванием беременности, т. к. недопустимо вменять в вину прерывание беременности, обусловленное болезнью женщины, аномалиями половых органов, другими побочны-

Юристъ-Прлвов^дъ, 2014, № 2 (63)

ми причинами. Однако в каждом конкретном случае необходимо устанавливать, охватывалась ли умыслом виновного возможность прерывания беременности.

В п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ предусматривается уголовная ответственность за убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности. Законодатель ведет речь о заведомой осведомленности виновного о беременности женщины, которую он намеревается лишить жизни, т. е. о заранее сформировавшемся и бесспорном знании о состоянии беременности, в котором находится женщина. Это бесспорное знание, достоверная осведомленность виновного может базироваться на визуальном наблюдении (во второй половине беременности), ознакомлении с официальным документом, выданным лечебным учреждением, на основании сообщения самой потерпевшей. Такие сведения должны быть объективными и достоверными, но не вероятными или предположительными. Так, Г., будучи уверенным, что его сожительница Б. находится в состоянии беременности, на почве ссоры взял охотничье ружье и выстрелил потерпевшей в голову, в результате чего наступила ее смерть. Суд квалифицировал действия Г. по ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2. ст. 105 УК РФ и ч. 1 ст. 105 УК РФ, признав, что умысел на убийство заведомо беременной женщины Г не довел до конца по не зависящим от него обстоятельствам, т. к. потерпевшая не находилась в состоянии беременности, о чем он не знал. Президиум Верховного суда РФ исключил из принятых по этому делу судебных решений указание на ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2. ст. 105 УК РФ по следующим основаниям. Согласно ч. 2 ст. 17 УК РФ совокупностью преступлений может быть признано одно действие (бездействие), содержащее признаки преступлений, предусмотренных двумя или более статьями УК РФ. Таким образом, суд ошибочно квалифицировал действия Г. по совокупности преступлений. Но поскольку умысел на лишение жизни потерпевшей был им полностью реализован и в результате его действий наступила смерть потерпевшей, содеянное было квалифицировано только по ч. 1 ст. 105 УК РФ [5, с. 21; 6, с. 18-19].

О направленности действий осужденного на лишение жизни потерпевшей, заведомо находящейся в состоянии беременности, свидетельствует выбор орудия, которым может быть причинена смерть, места его приложения, а также силы удара. Так, К. признан виновным в умышленном причинении смерти Е., заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности. 18 июля 2011 г. он находился в садовом домике, расположенном в садоводческом товариществе, куда

приехала Е. с подругой и сообщила о том, что она беременна от другого мужчины. Он разозлился, но сдержал свои эмоции. Узнав, что та хочет уехать, при этом кому-то позвонила, а после этого сообщила, что за ней приедет машина, в порыве ревности он решил убить ее, чтобы не досталась другим. Когда все вышли из садового домика, чтобы проводить Е. и ее подругу, он вернулся, взял со стола кухонный нож, подошел к Е. и ударил ее в правый бок, после этого выбросил в траву нож, вернулся в домик и лег спать. Согласно выводам эксперта обнаруженное у потерпевшей проникающее колото-резаное ранение передней поверхности живота вызвало тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни в момент причинения.

При решении вопроса о содержании умысла осужденного суд исходил из совокупности всех обстоятельств совершенного им преступления, принял во внимание способ и орудия преступления, характер и локализацию телесных повреждений, его взаимоотношения с потерпевшей, а также предшествовавшее преступлению поведение осужденного. Не вызывает сомнений и обоснованность вывода суда о том, что в момент причинения потерпевшей ножевого ранения К. достоверно было известно о ее беременности. Факт своей осведомленности относительно состояния беременности Е. осужденный не отрицал при допросах в ходе предварительного следствия и в суде. При таких обстоятельствах суд правильно квалифицировал его действия по п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ как убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности [7].

Анализ судебной практики свидетельствует о том, что в различных ситуациях вред здоровью причиняется как с прямым, так и с косвенным умыслом. Прямой умысел при совершении преступлений против здоровья человека характеризуется тем, что лицо, причинившее вред, сознает общественно опасный характер своего деяния, предвидит возможность или неизбежность причинения конкретного вреда здоровью потерпевшего и желает наступления именно такого вреда.

Так, Кировским районным судом Ростова-на-Дону Н. был осужден по ч. 1 ст. 111 УК РФ. Он признан виновным в том, что 17 апреля 2012 г., находясь в нетрезвом состоянии, решил вернуть домой свою жену, которая накануне ушла от него к своей матери. В ответ на отказ жены вернуться домой Н. нанес ей несколько ударов по животу, заведомо зная о ее беременности, приговаривая при этом: «Сейчас ты у меня родишь». В результате нанесенных ударов у потерпевшей произошел выкидыш. Из материалов дела видно, что Н. не только осознавал общественно опасный

характер своих действий, предвидел возможность или неизбежность наступления последствий в виде прерывания беременности у потерпевшей как конкретного результата, но и желал причинить ей такой вред. Изложенное свидетельствует о наличии в действиях Н. прямого умысла*.

В ч. 1 ст. 111 УК РФ законодатель ничего не говорит о заведомости для виновного состояния беременности, он упоминает лишь о прерывании беременности как об умышленном причинении тяжкого вреда здоровью человека. Из этого также следует, что прервать такое состояние можно лишь тогда, когда оно осознается на основании тех же факторов, что и в случае посягательства на жизнь женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности. Безусловно, если у женщины большой срок беременности и признаки беременности очевидны, трудностей при квалификации не возникает. Но если у потерпевшей срок беременности являлся небольшим, и об этом не было известно виновному, либо из-за физиологических особенностей (полноты женщины) беременность не могла стать очевидной, прерывание беременности не может быть вменено ему в вину. При таких обстоятельствах лицо должно отвечать за конкретно причиненный вред здоровью потерпевшей. Следовательно, представляется целесообразным внести изменения в диспозицию ч. 1 ст. 111 Уголовного кодекса РФ, изложив ее в следующей редакции: «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью человека, опасного для жизни в момент причинения, или повлекшего за собой... прерывание беременности женщины, заведомо для виновного нахо-

дящейся в состоянии беременности.» и далее по тексту.

Литература

1. Шаргородский М. Д. Преступления против жизни и здоровья. М., 1948.

2. Блосфельд Г. Э. О правах утробных и новорожденных, недоношенных младенцев и об умерщвлении и умышленном изгнании плода в особенности. Казань, 1856.

3. Приказ Минздравсоцразвития РФ от24.04.2008 № 194 н «Об утверждении Медицинских критериев определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека» (с изм. от 21.03.2011) // СПС КонсультантПлюс.

4. Титов Б. Н. Уголовная ответственность за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2001.

5. Постановление Президиума Верховного суда РФ № 361п04 по делу Кайсина // Бюллетень Верховного суда РФ. 2005. № 1.

6. Постановление Президиума Верховного суда РФ № 420-п-07 // Бюллетень Верховного суда РФ. 2008. № 8.

7. Определение Верховного суда РФ от 29.03.2012 № 9-О12-6 «Приговор по делу об убийстве женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности, оставлен без изменения, так как о направленности действий осужденного на лишение жизни потерпевшей свидетельствует выбор орудия, которым может быть причинена смерть, места его приложения, а также силы удара» // СПС КонсультантПлюс.

© 2014 г. Н. С. Диденко, С. М. Кузнецова

ТЕНДЕНЦИИ И ВОЗМОЖНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ РАЗВИТИЯ УПРОЩЕННЫХ ПРОИЗВОДСТВ В РОССИЙСКОМ УГОЛОВНОМ

СУДОПРОИЗВОДСТВЕ

В статье рассматриваются спорные вопросы, возникающие в связи с активным внедрением в российское уголовное судопроизводство упрощенных производств, обосновываются возможные последствия их реализации.

Ключевые слова: доказывание, доказательства, особый порядок судебного разбирательства при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением, особый порядок принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве, производство дознания в сокращенной форме.

Выработка оптимальных, наиболее целесообразных моделей уголовно-процессуальных институтов, анализ возможных последствий их

реализации и влияние на стратегию развития уголовной политики государства в целом - вопросы, которые всегда находились и еще долго

* Архив Кировского районного суда г. Ростова-на-Дону. 2012.