ПРЕДЫСТОРИЯ РУСИ, РУССКИЙ И ВАРЯЖСКИЙ ВОПРОСЫ В КОНЦЕПЦИИ А.Г. КУЗЬМИНА

Карпенко Андрей Александрович

АВТОРСКОЕ РЕЗЮМЕ

Статья посвящена освещению предыстории Руси, варяжского и русского вопросов в концепции известного историка А. Г Кузьмина . Учёный верно подмечал, что и в среде варягов, и в среде руссов самым непосредственным образом представлена была древняя индоевропейская основа - славянская, иранская, индоарийская, кельтская и др . , взаимодействие между которыми привело к становлению Древнерусской цивилизации . Скандинавы участвовали во всех этих процессах, но их участие было очень скромным, поскольку к моменту их появления на исторической сцене региона, Русь как этнополитическое образование в основном уже было сформировано .

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: А .Г. Кузьмин, этногенез, Восточная Европа, археология, лингвистика, славяне, кельты, иранцы, германцы, Русь, варяги .

EARLY HISTORY OF RUSSIA, RUSSIAN AND VARANGIAN QUESTIONS IN THE CONCEPT OF A.G. KUZMIN

Andrey Karpenko

Independent researcher (Volgodonsk, Russia) e-mail: alnikar1953@mail . ru

ABSTRACT

The article sheds light on early history of Russia and the Varangian and Russian questions in the concept of the famous historian A . G . Kuzmin . The scientist rightly noted that environments of both the Varangians and the Russians had clear manifestations of the ancient Indo-European basis - Slavic, Iranian, Indo-Aryan, Celtic, etc. , interactions between which led to the formation of the Early Rus' civilization . The Scandinavians took part in all these processes, but their participation was very modest, because by the time they appeared on the historical stage of the region, Rus' as an ethno-political entity had already been mainly formed .

KEYWORDS: A. G. Kuzmin, ethnogenesis, Eastern Europe, archaeology, linguistics, Slavs, Celts, Iranians, Germans, Russia, Varangians .

А.А. Карпенко

Независимый исследователь (Волгодонск, Россия) e-mail: alnikar1953@mail . ru Researcher ID: F-1250-2018 http://orcid. org/0000-0001-5905-2313 SPIN-код: 1459-5673

В работах А.Г. Кузьмина предыстории Руси уделялось важное место, поскольку лишь при её скрупулезном изучении в полной мере могут быть найдены ответы на вопросы о первоначальной этнической доминанте таких важных для генезиса древнерусской государственности понятий, как «варяги» и «русь». Истоки Руси уходят, по мнению А.Г. Кузьмина, в период существования так называемой черняховской археологической культуры, то есть, во 11-У вв. н.э. Доминирующей в историографии альтернативе германцы или же славяне относительно этнического происхождения носителей этой культуры он противопоставляет поддержку более поздних, по времени своего появления, выводов об её этническом составе, ссылаясь на работы Г.Б. Фёдорова и Э.А. Рикмана (Фёдоров 1960: 90-97; Рикман 1969) и других исследователей, когда «стали больше уделять внимания

иранским, фракийским и кельтским истокам» (Кузьмин 2003: 143) этой культуры.

В частности А.Г. Кузьмин обратил внимание, что «среди птолемеевых племён... представляют интерес... соседившие с аорсами боруски» (Латышев 1949: 236-237; Кузьмин 2003: 144). Поскольку аорсы явно ираноязычное племя южнорусских степей, то отождествить борусков с прусами, как чаще всего это делали исследователи, не представляется никакой возможности. Хотя «племенное название боруски известно в Прибалтике, в данном случае племя с таким именем оказывается далеко на левобережье Днепра» (Ременников 1954: 10, 90; Кузьмин 2003: 146). Поскольку, во-первых, «у Географа Баварского (У111-1Х вв.) упоминаются в Прибалтике "пириссани и Бруци"», то есть, «последние, очевидно, - прусы, которые пишутся в ранних источни-

ках и как бруссы», а, во-вторых, «автор XVII века Г. Гарт-нох объяснял этноним как По-руссы, то есть, живущие по реке Русса - рукаву низовьев Немана», А.Г. Кузьмин считает верным пояснение автора, согласно которому «этноним традиционно объясняется из славянского языка» (Кузьмин 2003: 387). Птолемеевских «Булонов или Болонов, можно было бы сближать и с полянами, но Птолемей помещает их в бассейне Вислы, и речь может идти о польских полянах, или полонах» (Кузьмин 2003: 388). Если продолжить мысль о сопоставлении борусков с руссами, а булонов или болонов с полянами, помимо Прибалтики и Польши, соответственно, располагавшихся уже в столь раннее время в Среднем Под-непровье, то действительно, можно прийти к выводам, схожим с выводами А.Г. Кузьмина. А он писал, что «если, как полагают некоторые авторы, этноним носит славянский характер, это будет аргументом в пользу существования Руси в Приднепровье во II в. н.э.» (Кузьмин 2003: 146).

Остановившись далее на проблеме гуннов, также известных у Птолемея уже во II в. н.э. (Кузьмин 2003: 144, 146-152), А.Г. Кузьмин полагает, что они вместе с ругами и готами на Днепре «должны были войти в контакт с остатками славянских (анты) и иранских (? росомоны) племён. Здесь оставались и потомки древних, доскиф-ских эпох, в известной мере сохранявших свою культуру и язык» (Кузьмин 2003: 152). Поскольку «черняховская культура складывается до прихода гуннов» и «прямые указания Приска свидетельствуют о том, что языком об-

щения объединения был гуннский» (Кузьмин 2003: 153), есть смысл остановиться на вопросе о том, кем же были гунны в представлении исследователя, подробнее.

А.Г. Кузьмин отмечает, что «в "Норманнской хронике" (837-891 гг.) имеется свидетельство, размещающее "гунов" среди населения острова Скандзы (то есть, Скандинавии)» (Кузьмин2003: 146-147), а «ещё один автор говорит примерно о том же: Вудукинд (Х в.) отмечает, что "гунны вышли из готов, а готы, как повествует Иордан, вышли с острова Сульце"», «в славянской... историографии было распространено убеждение, что "хунгары" - это славяне, пришедшие из Поморья, от реки Втра или Укра. Отсюда в некоторых случаях смешение "укран" с "унгарами" (Кузьмин 2003: 147). Среди прочего, любопытно, что «"Унгариорум"... называются Гротсвитом славяне под 880 годом, то есть, ещё до прихода венгров в Дунайскую котловину» (Павинский 1871: 59; Кузьмин 2003: 388). И «сам Атилла в средневековой славянской традиции воспринимался нередко в качестве первого короля Померании, или в качестве первого правителя вандалов, коих обычно рассматривали как предков славян на территории между Эльбой и Вислой. В качестве такового Атилла рассматривается в "Хронике Великопольской", где также ставится знак равенства между хунгарами и вандалами. В саге о Тидрике Бернском "Гуналанд" располагается на запад от Польши и, - по наблюдению А.Г. Кузьмина, - прямо отождествляется с Фрисландией» (Веселовский 1906: 4-5; Кузьмин 1986: 542-550, 573-632; 2003: 147), а «П. Ша-

фарик привёл большое количество сведений о позднем смешении славян с гуннами, причём даже в XIX веке немцы именовали "гуннами" группу славян, проживавших в Швейцарии» (Шафарик 1837: 259; Кузьмин 2003: 147). «"Городом гуннов"» в некоторых сагах именуется балтийский славянский Волин (Юмна), а этническое название "гуннов" распространяется на вендов-венедов» (Шафарик 1837: 257-258; Кузьмин 2003: 147). Ещё в XI веке «Адам Бременский... знал, что Русь. имела ещё и другое название: Хунгард», как и «Гельмольд, склонный и предполагаемых потомков гуннов - венгров отнести к славянам» (Гельмольд 1963: 33; Кузьмин 2003: 147).

Все выше перечисленные факты подвели А.Г. Кузьмина к выводу о том, что «в гуннах II в. района Приднепровья нет никаких оснований видеть тюрок, как не видно их следа и в "Гунналанде" - Фрисландии. Напротив, и археологические, и лингвистические данные свидетельствуют о их индоевропейской принадлежности», а «Иордан отметил обычай племён «перенимать по большей части имена» и указал на «гуннское» происхождение многих имён готов» (Иордан 1960: 77; Кузьмин 2003: 148). По мнению А.Г. Кузьмина, «очевидно, Иордан, равно как и его потенциальные читатели, понимали, что имена эти не германские. Вместе с тем в них нет и какого-либо тюркского элемента. Это особый пласт индоевропейских имён» (Кузьмин 2003: 148). У гуннов «преобладают индоевропейские "гуннские" имена. Приск указал. на гуннском языке два слова: название напитка - "медос" и название погребальной тризны - "страва"». Но этот язык, возможно, не был и славянским. По-видимому, «осторожнее и правильнее. рассматривать этот язык как родственный славянским», поскольку «напиток "мед"» в том же значении, что и у славян, был распространён и кельтов», а «в форме "строва" понятие имелось и в литовском языке». Причём «характерным "гуннским" является имя самого Аттилы» и «оно явно индоевропейское», а «влияние «гуннского языка сказывается и на имена Тотила, Руги-ла и др.» (Кузьмин 2003: 149).

По мнению А.Г. Кузьмина, «особый интерес представляет имя первого гуннского вождя IV века Валами-ра, с которого начинается активность гуннов в южнорусских степях», поскольку «очевидно, близко к нему славянское Велемир» (Кузьмин 2003: 150), а «имена Бли-вила, Фроила, Оптила, Травстила, Бравила и Синдила не германские, а именно "гуннские", и если искать им в индоевропейских языках ближайшие аналогии, имеет смысл обратиться к словено-варяжскому Новгороду. В Новгороде нехристианские имена принимали именно такую форму: Нездила, Нерила, Твердила и т.п. В этом же направлении переделывались и христианские имена: Петрило, Данила, Гаврила. В данном случае, как, видимо, и в некоторых других, славянские языки оказываются хранителями отдельных черт исчезнувших языков "венедской" группы» (Кузьмин 2003: 151).

«Гуннская» гидронимия тоже вроде бы указывает на их индоевропейское происхождение. Например, «Иордан привёл и ещё одно свидетельство о языке гуннов: река Днепр называлась на этом языке "Вар"» (Иор-

дан 1960: 120; Кузьмин 2003: 151). И «зафиксированное Иорданом слово довольно ясное по своему значению. В санскрите "вар" - "вода". В Европе этот корень встречается очень часто как раз для обозначения рек. Такова река "Вар" и производные от этого слова названия притоков в Южной Франции», где впоследствии обосновалась часть алан, до того входивших в состав черняховской археологической культуры, а также «в департаменте Вар, реки в Британии и Шотландии» (Кузьмин 2003: 151). Повсюду, где мы встречаем гуннов, внесших в жизнь последнего периода существования этой культуры существенный вклад, мы видим различные славянские, кельтские и, быть может, иранские параллели.

Именно славяне, иранцы и иные местные народности, по-видимому, составляли основу черняховской культуры, но «где истоки особенностей строения (и быть может быта), которые объединяют черняховцев с бал-то-скандинавами?» (Кузьмин 2003: 154) - резонно задаётся вопросом А.Г. Кузьмин. Не являются ли те элементы черняховской культуры, в которых обычно видят следы пребывания в ней германцев, осколком какого-то более древнего негерманского пласта древностей? И А.Г. Кузьмин в целом отвечает на этот вопрос положительно, тем более, что антрополог Т.И. Алексеева вообще «не обнаруживает в рамках черняховской культуры германских антропологических черт» (Алексеева 1974: 64-65; Кузьмин 2003: 390), а «А.Л. Монгайт, описывая "большие дома" (трёхчастного деления) северо-запада Германии рассматриваемой эпохи, предположил, что они принадлежат догерманскому местному населению» (Монгайт 1973: 332-333; Кузьмин 2003: 154). Тем более, что «до сих пор кельтоязычные области Британии (Шотландия, Уэльс), а также Ирландия сохраняют своеобразие в постройках жилищ, отличающие их от англо-саксов. Это своеобразие заключается как раз в сооружении "длинных" домов, в которых под общей крышей заключены жилые и хозяйственные отделения» (Гроздова 1970: 169, 191; Кузьмин 2003: 154). И.Н. Гроздова «отмечает более широкое их распространение в прошлом» (Кузьмин 2003: 390). «Нечто подобное было и в черняховской культуре» (Кузьмин 2003: 154) и, судя по всему, её «истоком оказывается именно кельтская среда» (Кузьмин 2003: 155), чему есть некоторое подтверждение и в письменных источниках. Например, «Поллион в описании похода "скифских" племён Причерноморья на Империю в 269 г. в числе других называет кельтов» (Ременников 1954: 128; Кузьмин 2003: 155), а «в жизнеописании Клавдия перечисляются "различные скифские народы"», среди которых между герулами и гепидами называются «кельты» (Кузьмин 2003: 390-391). Исходя из всей совокупности данных А.Г. Кузьмин делает вывод о том, что, «в III в. кельты в Причерноморье сохраняли и собственную племенную организацию, и определённую компактную территорию» (Кузьмин 2003: 155).

Основным письменным источником по истории «черняховцев» является «Гетика» готского (гото-алан-ского по своему происхождению и византийского по месту своего пребывания) историка VI века Иордана. К его труду следует относиться с немалой долей осторожности, поскольку, например, по наблюдению А.Г. Кузьмина

«версия о происхождении готов из Скандинавии ничем не подтверждается» (Кузьмин 2003: 391). А.Г. Кузьмин в данном случае ссылается на исследование германского исследователя Р. Хахмана, изданное им в Берлине в 1970 году. Особо «Иордан выделяет время правления готского короля Германариха (350-376)», поскольку «именно к этому времени относится борьба готов и ан-тов, а также появляется на арене племя росомонов, которые будут привлекать внимание в поисках истоков Руси». Именно «Иордан является главным источником, на основе которого венеты, склавины и анты рассматриваются как части одного народа. Автор поясняет это, имея в виду разлив славянской экспансии в VI в.» (Кузьмин 2003: 156). По Иордану, венеты «происходят от одного корня и ныне известны под тремя именами: венетов, антов, склавенов. Хотя теперь, по грехам нашим, они свирепствуют повсеместно, но тогда все они подчинялись власти Германариха» (Иордан 1960: 71-72, 90; Кузьмин 2003: 391).

Не смотря на то, что археологические данные о 1У-У1 вв., казалось бы, позволяют предположить первоначально иранскую основу антов, «сохранившиеся ант-ские личные имена решительно не позволяют относить это племя к иранской группе», поскольку «большинство антских имён являются сложными. Причём второй компонент - "гаст" нередко воспринимается как признак славизма (как и позднейшее "гост"). Однако у этих имён имеются параллели на далёком западе Европы. Сла-вяно-антским именам: Ардагаст, Андрагаст, Анангаст, Доброгаст, Келагаст, Невиогаст, Оногаст, Пирогаст, Ра-догаст, Унигаст - находятся параллели в именах франков примерно того же времени. Таковы имена: Аро-гаст, Бодогаст, Ходогаст, Салегаст, Видогаст, Висогаст и др.» (Кузьмин 2003: 156). Подобные имена совершенно не объясняются из германских языков и явно не являются германскими. «Подобными имена были широко распространены у кельтов ещё в галльское время, и компонент "гаст" ("фаст", "гус", "уес") означает в этих именах "благородный", "достойный" и так далее» (Льюис 1954: 26, 47; Кузьмин 2003: 156). Причём если в антских именах Доброгаст и Радогаст «ясно звучит славянское начало», то «имя Ардагаст окажется целиком кельтическим» (Кузьмин 2003: 156-157). Само «племенное название "анты" помимо Северного Кавказа известно и в Галлии. Причём оно соседствует там с венетами. И этимологически его, видимо, следует поставить в связь с этнонимом "венеты"» и «на восток они продвигались из таких мест, где кельтская речь звучала в галльском варианте» (Кузьмин 2003: 157).

Кельтская основа черняховской культуры в дальнейшем изложении А.Г. Кузьмина гармонично сочетается с кельтским характером значительной части древнерусских «варяжских» имён «Повести временных лет». Тем более, что в Среднем Поднепровье «потомки черняховского населения обнаруживаются по антропологическим данным» в древнерусское и более позднее время, «причём традиция ведёт далее вглубь веков, вплоть до киммерийского времени» (Кузьмин 2003: 160). Однако, отсутствие на Среднем Днепре в достаточном объёме кельтских по своему происхождению гидрони-

мов и явные указания византийских авторов на кельтское происхождение варягов-варангов, говорят о том, что основная их масса на указанной территории в древнерусское время была уже пришлой, то есть, варяжской. К сожалению, изыскания в области изучения ДНК потомков черняховцев в период жизни А.Г. Кузьмина ещё не проводились, однако исследования в области изучения генофонда населения современной Украины этот кельтский или кельтический след выявляют самым непосредственным образом, и объяснить его присутствие, кроме как некоторыми из выводов концепции А.Г. Кузьмина, в настоящее время не представляется никакой возможности.

Значительное внимание А.Г. Кузьмин уделяет и присутствию русов или росов в черняховской среде уже в период существования этой культуры, поскольку «"вероломное племя росомонов", согласно Иордану, оказывается причиной гибели Германариха». Причём «племя это находилось в самом тесном соседстве с королевской резиденцией, то есть обитало на юге черняховского ареала. Выступление росомонов против готов явилось своеобразным сигналом для наступления на готов гуннов. Ни один исследователь, писавший о начале Руси, начиная с М.В. Ломоносова, не проходил мимо "росомонов" Иордана, поскольку название недвусмысленно фиксирует в южных пределах будущей Руси "народа Рос"». При этом «чаще всего это племя сближают с рок-саланами... Между тем не только племенное название, но и имена представителей этого племени свидетельствуют о реальности его существования» (Кузьмин 2003: 161).

Благодаря тому, что «Иордан называет три имени росомонов: Сунильда, Сар и Аммий, эти имена не могут восприниматься как вымысел хотя бы потому, что они не германские», вероятно, не исключительно иранские. Например, в образовании имени Сунильда «имеются местные, автохтонные признаки. Имя Сунильда - это, вероятно, лишь дериват имени Хунильда (Гу-нильда)». Причём «замена. "х" на "с", как отмечалось, во многих случаях является отличительным признаком индийской языковой ветви по отношению к иранской. В этом имени может проявляться воздействие меотских племён, в частности, синдов» (Кузьмин 2003: 161-162). Можно также отметить и не раз фиксируемую исследователями параллель обычаю умерщвлению жены на могиле представителей знати или у правителей ро-сов или русов, уже в более позднее время, достаточно подробно описываемому восточными (арабо-персид-скими) авторами, и фиксируемому среди индоевропейских народов, помимо восточных славян, также у индусов, и называемому у них обычаем «Сати».

Верный своей концепции А.Г. Кузьмин обнаружил параллель Иордановым росомонам, как и его антам, так же в Западной, - кельтской, - Европе. По его мнению, «представляет интерес. параллель в Ирландии», где «есть графство Роскоммон (провинция Западный Коннаут). Название это весьма древнее. В ирландских хрониках под 807 г. сообщается, что "даны и норвеги пристали в Ирландии, и лежащую перед ними область Роскомонию опустошили железом и огнём"». И ирланд-

ские «и причерноморские росомоны могут осмысливаться как "народ рос"», а их «возможная близость поведёт едва ли не к киммерийскому времени» (Кузьмин 2003: 162). То есть, исследователь постепенно подходил уже к идее весьма древнего и общеиндоеропейского происхождения названия народа «рос». По его мнению, «Иордан остаётся самым авторитетным источником по истории черняховской культуры последнего века его существования. Здесь впервые упоминаются анты, по общему мнению, славяне или ославяненные племена». Именно «у Иордана зафиксировано, "вероломное племя росомонов" в связи с конфликтом, приведшим к кончине Германариха "на сто десятом году жизни". Росомонов поддержали гунны, утвердившие на волне противостояния росомонов и готов своё господство над всей территорией черняховской культуры. Готы вынуждены были покориться гуннам, но сохранили определённые привилегии. Преемник Германариха Ви-нитарий начал войну против антов, как потенциальных союзников гуннов, и после нескольких сражений "распял короля их Божа с сыновьями его и семидесятью старейшинами для устрашения". Король гуннов Баламбер вновь наказывает и приводит к повиновению готов» (Иордан 1960: 115; Кузьмин 2003: 163).

Интересно то обстоятельство, что «в литературе неоднократно обращали внимание на весьма любопытную параллель: в "Слове о полку Игореве" в песнях Бояна отмечается "время Бусово", когда предки Руси вступили в борьбу с готами, о чём вспоминали и "готские девы" в Крыму, жаждая за что-то отмщения и русам XII века. Изустная традиция, как следует из отмеченного факта, могла доносить важные факты и предания на протяжении многих столетий и даже тысячелетий (применительно к генеалогии)» (Кузьмин 2003: 163). Поскольку «судьба росомонов Причерноморья остаётся неясной» и «среди племён Среднего Подунавья, объединённых под гуннским владычеством, они не упоминаются, вполне вероятно, что они остались в Причерноморье, и возможно, что именно их имел в виду, описывая народ на северном побережья Чёрного моря, сирийский автор VI века» (Пигулевская 1952; Кузьмин 2003: 164) Псевдо-Захария Ритор. Они, возможно, и являются одним из источников заимствования восточными славянами имён, упоминаемых в «Повести временных лет», главным образом в договорах Руси с Византией. Примечательно, что тот же «Иордан оставил в этой связи чрезвычайно важное указание», что «в обычае у племён перенимать по большей части имена: у римлян - македонские, у греков - римские, у сарматов - германские. Готы же преимущественно заимствуют имена гуннские» (Иордан 1960: 774; Кузьмин 2003: 165). В этой связи интересно, что, например, согласно Иордану, и «Паннонию занимали остготы под началом короля Валамира и его братьев - Тиудомера и Видемера», которые имели «имена кельтические, похожие на позднейшие славянские» (Кузьмин 2003: 166). Причём, в тот период «чем сильнее поднявшаяся в Средней Европе волна разносила все эти племена в разные стороны, тем явственнее на этой территории проступает славянский элемент» (Кузьмин 2003: 167).

«Склавины», «венты», «анты» Иордан считал лишь разными наименованиями одного и того же народа (Кузьмин 2003: 167-168), а византийские источники смешивают первых и последних с гуннами (Кузьмин 2003: 169). И это не мудрено, поскольку у аваров, которых «обычно рассматривают как ветвь гуннов», «чисто монголоидные черепа встречаются лишь отдельными индивидами», на том же уровне, что и у сарматов» -«племён иранской языковой ветви» (Кузьмин 2003: 169, 393). Причём «источник рубежа V-VI вв. упоминает скла-вин в районе Иллирии», то есть, уже достаточно глубоко углубленными на запад Балканского полуострова. Сами же анты в основном «представляют восточную ветвь славян» того времени, и хотя «в литературе высказывалось мнение, что анты - это аланское племя., антские имена не дают оснований для такого рода заключений». К такого рода выводам, возможно, привело то обстоятельство, что «анты находились в Восточной Европе, по крайней мере, с IV в.», то есть, за полтора - два века до первого появления имени славян в письменных источниках, составляя «какую-то часть черняховской культуры, и вероятнее всего территория эта примыкала к Поднепровью», где в средней его части «издревле взаимодействовали разные славяноязычные племена, среди которых были милоградовцы и зарубинцы» (Кузьмин 2003: 168). Анты углублялись на запад Европы порой даже дальше, чем это делали склавины. Например, известен «отряд антов в качестве союзников римлян в области луканов» (Кузьмин 2003: 393) в Италии, а вместе со склавинами и гуннами практически сразу же с момента своего появления в византийских источниках, они нередко опустошали территориально им более близкую Иллирию.

Что же заставило учёных отказаться от возможности присутствия и сосуществования славян с иными народами в рамках черняховской культуры? А.Г. Кузьмин констатирует, что «именно бесспорный факт смены населения на значительной части прежней черняховской территории служит обычно основанием для ограничения славянских древностей начиная с VI века». И «это с особенной чёткостью отразилось в работах И.И. Ля-пушкина и, может быть, в ещё большей степени в работах М.И. Артамонова. Но даже и П.Н. Третьяков, уверенно признававший славянскую зарубинецкую культуру, отказался признать какие-либо славянские элементы в культуре черняховцев». Да, «в отличие от черняховской культуры новой культуре была свойственна значительная самобытность, свидетельствующая о том, что она сложилась далеко за пределами римского мира, вне контактов с ним». Но «среднеднепровская культура имеет ряд особенностей, отличающих её от современных ей верхнеднепровских» (Русанова 1968: 143-150; Кузьмин 2003: 170). Вероятно, следы соприкосновения готов и их союзников с антами и росомонами следует искать при соприкосновении черняховской культуры и культуры киевской, в тот период происходившем где-то в районе Новгорода-Северского.

Проблема черняховцев неразрывна связана с проблемой славянского этногенеза в целом. Например, известно, что «VI век - это время бурной славянской экс-

пансии, причём осуществляется она из зоны культуры пражского типа, то есть из полосы от Одера до Днепра. Отсюда славяне выходят к Балтийскому морю, занимая опустевшие после ухода венето-германских (и отчасти, может быть, славяноязычных же) племён поморские территории и острова. Отсюда славяне проходят далее на запад, достигая Британии. Отсюда они вторгаются в задунайские области и на Балканы. Однако нигде на этой территории не просматриваются чёткие нити, ведущие к периоду до великого переселения. И та же пшеворская культура, которая как будто целиком лежит в зоне массового исхода славян, исчезает значительно раньше, ещё в V веке» (Кузьмин 2003: 171-172). При этом территория Среднего Поднепровья является именно той территорией, где являют себя наиболее ранние упоминания в будущем точно славян - антов и росов (росомонов, возможно, первоначально, судя из контекста сообщений Иордана, какой-то часть антов), - и позднее «в целом. является особой культурной областью, довольно значительно отличающейся от соседней древлянской. Различия касаются как элементов материальной культуры, так и антропологического типа населения от черняховского и даже доскифского времени. В сущности, только здесь сохранились остатки черняховского населения» (Алексеева 1971: 256; Кузьмин 2003: 171-172). При этом антрополог Т.И. Алексеева по своему происхождению «отделяет от современных украинцев не всех полян, а полян киевских» (Алексеева 1971: 201-203; Кузьмин 2003: 394) и северян, в основном вошедших в состав русского народа. И даже если «учесть, археологическую близость древлян и дреговичей (ставших, судя по её антропологическим изысканиям, основой современных белорусов), примечательно., что аналогии древлянским погребениям в ямах находятся не на соседней территории (где этот обряд преобладает), а в латгальских могильниках» (Алексеева 1971: 54-55; Кузьмин 2003: 394). То есть прошлое киевские полян и соседних с ними племён Днепровского Левобережья, северян, уходят в антское или росомонское черняховское и даже доскифское прошлое, в отличие от соседних древлян и дреговичей, придвинувшиеся на свои территории, известные, как места их проживания, во времена близкие к написанию «Повести временных лет», то есть, уже значительно позже.

Любопытно, что места первоначально явления антов в IV веке и Руси в узком смысле этого слова, то есть, в основном земель северян и киевских полян до определённой степени совпадают между собой и одни и те же древности различные учёные порой ассоциировали, например, либо с антами, либо же с русами. А.Г. Кузьмин приводит такой пример когда «древности антов, выделенные в своё время А.А. Спицыным. Б.А. Рыбаков называл. "древностями русов"» (Спицын 1928; Рыбаков 1953: 42; Кузьмин 2003: 173), ставшие своеобразным мостиком между собственно антами и русами. «Характерными для этой культурной группы было Пастырское городище в районе Тясмина. Специфическим элементом материальной культуры этой территории являются пальчатые фибулы, которых в степи вообще нет. Весомые аргументы тюрко-кочевничсеской природы

населения, оставивших названные древности, привела также Г.Ф. Корзухина», обратившая внимание, «в частности, что "кочевники никогда не зарывают кладов"» (Корзухина 1955: 68; Кузьмин 2003: 173-174).

По наблюдению А.Г. Кузьмина, «мнение названных авторов в целом поддержал и П.Н. Третьяков», а «посуду с лощёной поверхностью, произведённую на гончарном круге», найденную в Пастырском городище «М.Ю. Брайчевский связывал с черняховской культурой, усматривая, таким образом, прямую преемственность от черняховцев к славянам», а «определённая близость керамики Пастырского городища с салтовской отмечалась многими специалистами» (Кузьмин 2003: 174). В примечании А.Г. Кузьмин уточняет, что «салтовская керамика выявляется и на ряде других поселений», на всех из них «имеется керамика позднечерняховского типа» и, что самое главное, вся она именно «местного производства» (Кузьмин 2003: 394).

При этом, как пишет А.Г. Кузьмин, «выделяя специфическую область "древностей руссов", Б.А. Рыбаков подчёркивал», что они «по своему характеру очень близки к вещам предмеровингского стиля Западной Европы, что объясняется, разумеется, не готским или лангобардским происхождением приднепровских фибул и поясных наборов, а давно доказанным формированием этого стиля в Приднепровье». Эта культура явно не западная, но она и не соотносима напрямую с гензисом салтовцев в целом, так как «салтовцы ближе к аланскому населению Северного Кавказа» (Кузьмин 2003: 174), а составляла она, возможно, какую-то специфическую славяно- или ираноязычную часть населения сопредельную со славянами салтовской лесостепи. Вероятно, это какая-то особая, специфическая славяно-иранская (славянская с иранскими элементами) этническая группа, располагавшаяся позднее на стыке салтовцев и славян, но сохранившаяся там ещё с до-черняховского времени. По мнению А.Г. Кузьмина, «не только антропологические данные, но и определённые элементы материальной культуры свидетельствуют о сохранении в Среднем Поднепровье черняховского населения, именно его группы, уходящей корнями в глубокую древность» (Кузьмин 2003: 176).

А.Г. Кузьмин даёт подробную реконструкцию того, что происходило в регионе в период накануне образования Древнерусского государства. Указав, что Б.А. Рыбаков отметил, что далёким прототипом срубных гробниц Киевщины древнерусского времени «являются именно скифские курганы» (Кузьмин 2003: 178), А.Г. Кузьмин указал, что «накануне образования Русского государства в Приднепровье происходят изменения, в результате которых оживают очень древние традиции» (Кузьмин 2003: 180). И позднее «летописцы нигде не отмечают никакой разницы в языке, а некоторые из них специально подчёркивают единство "славянского" и "русского" языка», поскольку, «по-видимому, процесс ославянения неславянского населения и Приднепровья и Подунавья происходил в столь отдалённые времена, что никаких реликтов дославянского языка в Х в. летописцы уже не замечали. Эти реликты, однако, сохранились не только в обычаях, а и в отдельных

терминах, топонимах, именах дружинников и князей» (Кузьмин 2003: 186, 194). При этом, при господствующей в нашей историографии позиции о тождестве руси с одним из варяжских народов, забывается о том, что «многие упоминания варягов с русью никак не связываются» (Кузьмин 2003: 204).

Мало того, сами скандинавские саги, напрямую противопоставляя варангов и норманнов, говорят об отсутствии последних на византийской службе вплоть до 20-х годов XI века. Как указывает А.Г. Кузьмин, в Лаксдаль-ской саге (Саге о людях из Лосьей долины) рассказывается, что когда Болли Боллисон «поступил в отряд варангов; мы не слышали рассказов о том, чтобы кто-нибудь из норманнов поступил на службу к конунгу Гарда (Константинополя) до Болли, сына Болли» (Васильевский 1912: 185-186; Рыдзевская 1978: 78; Кузьмин 2003: 225). При этом данную «сагу датируют временем между 1230-1260 гг., и восходит она к устной, так и письменной традиции более раннего времени», а «время поступления Болли Боллисона в дружину варангов определяется довольно точно. Он родился в 1007 г., женился в 1025-м, а весной 1027 г. отправляется в Византию» (Кузьмин 2003: 225). Но «варяги на севере "наследили"» и, например, что характерно, топонимы, с ними связанные, «лопари знали, в славянской, а не скандинавской огласовке» (Кузьмин 2003: 228).

Были ли скандинавы на Руси, хотя бы в небольшом количестве? Думается, что, хотя пусть и в весьма небольшом количестве, но всё-таки были, но это было всего лишь капля в бушующем славянском или вообще восточноевропейском море. Из почти сотни личных «варяжских» и русских имён, в «Повести временных лет» лишь одно «имя договора Игоря Фрастен находит аналогию в шведском именослове», но уже «сходное с ним имя Фуръстен не имеет» подобных параллелей» (Кузьмин 2003: 329). И вообще «чисто германских имён в древнерусском именослове нет. Даже имена с компонентом "свен" не могут возникнуть у самих свеев, как, скажем, имя Рус не имеет смысла в Русской земле. Эти имена, в частности, издавна были у данов». И «собственно, скандинавы попадают на Русь лишь с конца Х в., причём обычно в составе смешанных варяжских дружин вроде дружины йомских витязей. Саги не знают русских князей ранее Владимира», а «тесные связи со шведами устанавливает лишь Ярослав Мудрый, что и нашло отражение в переписке Ивана Грозного с Юханом III в XVI в.» (Кузьмин 2003: 332).

Любопытно, что норманны захватили часть территории Северной Франции в 912 году, то есть всего через несколько месяцев после заключения Вещим Олегом договора с византийскими императорами и одновременно с одним из походов русов на Восток, закончившимся гибелью русского войска. В могильнике Х века Шестовицы под Черниговом наиболее представительной среди местной элиты выявляется гаплогруп-па I1, которая преобладала среди европейской знати только среди норвежцев, имя которых «норманны» затем распространилось на жителей всей Скандинавии. Но были ли это именно норвежцы, или всё же это были потомки алан, вернувшиеся туда, откуда они, согласно

«Младшей Эдде» («Асгард на реке Танаквис», то есть, Та-наис-Дон), пришли на рубеже н.э. и не потеряли связь со своей былой родиной, после возвращения алан с Кавказа в VIII веке? Учитывая, что иранских имён в древнерусском именослове, в отличие от германских, было наоборот, по подсчёту А.Г. Кузьмина, достаточно много, он заметил, что «в Нормандию вообще пришли не норвежцы, а аланы во главе с Роллоном, считавшим себя потомком пришедшего с Дона алана Роллона II века, приведшего современников в северо-западные области нынешней Франции» (Кузьмин 2003: 228). В другом месте А.Г. Кузьмин более осторожно и уже как бы с некоторым сомнением называет «завоевотелей-норманнов», уточняя в скобках, что он подразумевает «в данном случае реальных или мнимых потомков алан» (Кузьмин 2003: 232).

Мысли А.Г. Кузьмина о самом представительном, по числу своих имён в древнерусском летописном именослове, кельтском элементе, имеется некоторое подтверждение в том факте, что «одна из этнических атрибуций варангов содержится в компиляции Кедрина (XII век), воспроизводившего в этой части Скилицу. Говоря о событиях 1056 г., хронист даёт, по выражению Васильевского, "совершенно неожиданное объяснение слову Варанги". В хронике содержится утверждение, что "варанги, по происхождению кельты, служащие по найму у греков"» (Васильевский 1912: 322; Кузьмин 2003: 229). В.Г. Васильевский «отметил, что аналогичное пояснение содержится и в древних списках Ски-лицы» (Васильевский 1912: 393-394; Кузьмин 2003: 229). И характерно, что в современной научной литературе по теме до сих пор нет никакого удовлетворительного объяснения существования этой традиции, которая «могла быть связана только с кельтическим или варя-го-кельтским началом» (Кузьмин 2003: 233). И нет никакого сомнения в то, что эта кельтская основа, подоснова или субстрат части варяго-русской стражи в Византии относилась именно к варягам,а не на к руси, поскольку «в варяго-русской дружине "варяги" и "русь" и в середине XI века в узком смысле различались» (Кузьмин 2003: 234).

Если внимательно прочитать и проанализировать Сказание о призвании варягов в «Повести временных лет» (ЛЛ 2001: 19-21), а точнее, единственную его часть, позволяющую попытаться хоть как-то определённо отождествить варягов и Русь, то сразу же обращают на себя внимание два важных момента, а именно его начало и окончание, которые выдают позднейшую, скорее хронологически-указующую, чем географическую или этнически атрибутирующую, роль Руси в нём. Имя Руси, вероятно, уже на конечном этапе формирования «Сказания», было вставлено в его середину («идаша за къ Варягомъ к Руси» (ЛЛ 2001: 19); «пояша по собе всю Русь» (ЛЛ 2001: 20); «от тех Варягъ прозвася Руская земля» (ЛЛ 2001: 20) и т.д. Ведь «примучивают» северные племена в его начале не Русь, а только варяги («Имаху дань Варязи из заморья»: ЛЛ 2001: 19). Они же затем и изгоняются («Изгнаша Варяги за море и не даша имъ дани»: ЛЛ 2001: 19). Но потом снова призываются, вопреки расхожему мнению, опять же, вероятно, первоначально только они, а не Русь, поскольку Русь есть и сре-

ди призывающих («реша Русь, Чудь, и Словени, и Кривичи»: ЛЛ 2001: 19-20) и т.д. К тому же в конце указывается на происхождение именно от тех варягов, а не от Руси, жителей основанного ими, словенского Новгорода («Новгородьци ти суть людье Нооугородьци от рода Ва-ряжьска»: ЛЛ 2001: 20), а не, например, «от рода Русска-го», как, согласно договорам Древней Руси с Византией, представляются грекам древнерусские послы.

Важно для определении родины варягов, что «в четырёх хрисовулах византийских императоров от 1060, 1075, 1079 и 1088 гг. даётся как бы "окружение" варан-гов. При перечислении византийских наёмников во всех случаях на первом месту упоминается "Русь", на втором - Варанги..., а далее идут "Кулпинги" (очевидно, "колбяги" русских источников) и "Франки"». Причём «в хрисовуле 1088 г. помимо названных этносов добавлены "Англяне" и "Немцы"» (Васильевский 1912: 393-394; Кузьмин 2003: 236). То есть, «они северный народ, соседствующий с англами Ютландии, франками и немцами, а также колбягами» (Кузьмин 2003: 236). В почти современной Германии, «в будущем германской области Тюрингии. графства "Русь" ("Реусс") и "Русская земля" ("Реуссланд") сохранились вплоть до 1920 года» (Кузьмин 2003: 403). И поразительно, что «в Византии варягов "дразнили": "варанги-моранги"», а «именно в кельтских языках звуки "в" и "м" взаимозаменяемы». В своё время «и Покорный и Штейнхаузер указали на чередование, взаимозаменяемость в древнем индоевропейском языковом пласте звуков (или обозначений какого-то специфического звука) "н" и "в". В кельтских языках до сих пор удерживается подобная взаимозаменяемость звуков "в", "б", "м"» (Льюис 1954: 83-84, 106; Кузьмин 2003: 239). «Поэтому скажем, этнонимы "морины" и "вари-ны" - всего лишь дериваты, может быть диалектные формы одного и того же обозначения» (Кузьмин 2003: 239). А «скандинавы попали в число наёмных варяжских дружин лишь во времена Ярослава Мудрого» (Кузьмин 2003: 240), и само это название «свидетельствует о наличии в Прибалтике очень древнего индоевропейского населения негерманского происхождения», поскольку «на побережье Северного и Балтийского морей особенно заметно сказалось выселение ряда кельтских племён после завоевания Галлии Римом», которые «позднее. будут ассимилированы сместившимися сюда с Поду-навья славянами» (Кузьмин 2003: 241). Подобные идеи казались многим учёным довольно маловероятными, пока под Берлином не был обнаружен в середине декабря 2021 года клад кельтских монет, датируемых периодом около или чуть более 2000-летней давности (Борисова 2021).

Трудно не согласиться с А.Г. Кузьминым в том, что «по существу, для всех основных концепций начала Руси -балтийской, приднепровской, причерноморской, салтовской - имеются подтверждающие их источники», и наоборот, «без источников до сих пор держится только норманизм». При этом особое внимание им обращалось на «указание восточных источников на "два вида" и "три группы" (области расселения) руссов» (Кузьмин 2003: 242), поскольку иные до него «исследователи искали одну-единственную "Русь", не объясняя прямого

указания восточных авторов» (Кузьмин 2003: 244) на это обстоятельство. По его мнению, сама «природа внутренних противоречий арабских текстов в общем понятна. Арабские купцы встречались с руссами или так себя называвшими местными жителями и в Германии, и в Хазарии, и на Северном Кавказе, и в Причерноморье, и на Днепре, и в Волжской Болгарии. Отзвуки о походах руссов слышались и в Испании, и по южному побережью Каспия. О руссах рассказывали многое и разное. Позднейшие же компиляторы и переписчики должны были сводить все эти весьма разнохарактерные и разновременные данные». В советское время один из достаточно крупных учёных археолог «Д.Т. Березовец доказывал, что под "Русью" на Востоке подразумевалось Подонье и Приазовье - население салтовской культуры» (Березовец 1970; Кузьмин 2003: 245; Жих 2018: 176-245; Безза-конов, Жих 2021: 9-58). Хотя А.Г. Кузьмин поддерживал наблюдение Д.Т. Березовца, что «лишь Ибн Хордадбех рассматривает славян и руссов, как части одного народа», а «все остальные авторы их разделяют» (Березовец 1970: 65-66; Кузьмин 2003: 245), однако «с норманами русы восточных источников увязываются плохо» (Кузьмин 2003: 245). При этом А.Г. Кузьмин убедительно опроверг аргументы оппонентов, в частности, Г.С. Лебедева (Лебедев 1978), который «видит доказательство "нор-манства" русов даже в замечании о их неопрятности, умывании "посредством самой грязной воды". По его мнению, "способ омовения, когда несколько человек пользуются одной лоханью, чужд славянской бытовой культуре, несомненно германского происхождения"» (Лебедев 1978: 23; Кузьмин 2003: 405). Это явное передёргивание фактов исследователем, поскольку по верному замечанию А.Г. Кузьмина, «у Ибн-Фадлана нет речи об общей лохани. И вообще, о той ли "чистоте" идёт речь? Этот способ аргументации весьма напоминает доводы старых норманистов: русы любили мыться в бане, норманны - тоже. Следовательно русы - норманны» (Кузьмин 2003: 405).

Комментируя сообщения Константина Багрянородного о том, что русы «кладут хлеб, мясо, или что у кого найдётся; таков их обычай», ещё С.А. Гедеонов заметил, что «о подобном совершенно обряде возношения хлебом, мясом, луком, молоком и хмельным напитком говорится у Ибн-Фадлана» (Гедеонов 2005: 376). Здесь же он приводит обширный восточнославянский материал о совершенно схожем обычае со ссылками на статьи «Третьей Новгородской летописи» и «Слово некоего Христолюбца», привлекает сравнительный материал из обычаев чехов, вендов (балтийских славян) и других славянских народов. Надпись на могиле руса-язычни-ка, виденная Ибн Фадланом на берегах Волги в 922 году ставится С.А. Гедеоновым «в логическую связь. с виденными Кириллом в Херсонесе русскими письменами» (Гедеонов 2005: 385). Подробность обычаев «народа, поразившего Ибн Фадлана своей неопрятностью прямо указывает на бритьё головы; мытьё и чесание волос -на чуб» (Гедеонов 2005: 428). Причём Ибн-Хаукаль, рассказывающий о русах, «свидетельствует о славянском обычае руси брить бороду друг другу» (Гедеонов 2005: 269-270). С.А. Гедеонов был убеждён, что «на Руси стали

отпускать волосы и бороду только вследствие принятия христианской веры». Это, по его мнению, доказывается хотя бы тем, что «в договорах, памятнике языческих времён нет статьи о бороде», но уже в Русской Правде, «составленной под влиянием новых христианских обычаев», рассказывается о взимании «12 гривен продажи за порвание бороды» (Гедеонов 2005: 270).

Если о восточных славянах «В слове Христолюбца» говорится «И куры им режут», то «Ибн-Фадлан рассказывает, что при совершении погребального обряда руссы взяли петуха и курицу, умертвили и бросили в могилу», а «о русах Святослава Лев Диакон» рассказывает, «что они приносили в жертву. петухов» (Гедеонов 2005: 376). Можно упомянуть «о русском, доныне сохранившимся поверии сожигать белого петуха в праздник Ивана Купалы. Ни северная, ни общегерманская мифология не знают почти ничего, чтобы подходило к известиям Константина Багрянородного о жертвоприношениях руси на острове св. Григория. .Г. Куник, весьма тщательно исследовавший рассказ греческого императора, не указывает ни на одну с ним совпадающую особенность религиозных обрядов норманнов» (Гедеонов 2005: 377). К указанным «в известиях Ибн-Фадлана чисто славянским особенностям Руси Х века» С.А. Гедеонов далее прибавляет ещё следующие: добровольное сожжение жены с умершем мужем («Хроника» Титмара, «Масу-ди о руси и славянах своего времени. Что Ибн-Фадлан о Руси, то Димешки знает вообще о славянах», о том же и Ибн-Даста (Гедеонов 2005: 454); обручи на ногах женщин (таких обручей для ног найдено довольно в древних чешских могилах. В Скандинавии и Германии они неизвестны); обряд расчленения на части приносимой в жертву собаки (о Льве Армянине (под 813 г.) и уже давно ославянившихся дунайских болгарах у Продолжателя Феофана) (Гедеонов 2005: 454); особый порядок заклания коней (о заклании коней упоминается и в Житии Муромского князя Константина); бритьё головы.

По мнению С.А. Гедеонова, сделавший много дельных замечаний о славянском характере известий Ибн-Фадлана о Руси И.Д. Беляев «напрасно относит он эти известия к одним северянам; напрасно также уверяет он, что у северян князей не было на том основании, что о них в летописях не упоминается; в летописи не упоминается и о походе в Бердаа» (Гедеонов 2005: 455). Следует отметить, что летописи говорят о существовании у восточных славян множества «княжений» по типу полянского во времена Кия, его братьев и сестры и чуть позднее, а, следовательно, также и князей их возглавляющих (ЛЛ 2001: 10).

Сходится сообщение Ибн-Фадлана и с сообщениями других авторов о русах именно как о славянском народе. Можно отметить, что по наблюдению С.А. Гедеонова, помимо Житий Св. Константина (Кирилла) и Мефо-дия «о собственно русском письме говорят Ибн-Фадлан и эль-Недим» (Гедеонов 2005: 457).

Важно наблюдение А.Г. Кузьмина о том, что даже если сообщение Ибн-Хордадбеха о руссах, как «виде славян» или «роде славян», позднейшая вставка «она всё-таки сделана не позднее IX века» (Новосельцев 1965: 383; Кузьмин 2003: 246).

Небольшой процент, возможно, скандинавских древностей на Руси часто имеют аналогии себе на территории самой Скандинавии почти исключительно лишь в шведской Бирке. При этом собственно скандинавских древностей, и керамики, в частности, на восточнославянских поселениях нигде не наблюдается выше 12% на севере и 9% на юге. В то же время в самой «шведской Бирке. славянская керамика составляла 13%. И отмеченные Г.С. Лебедевым камерные погребения шли с континента в Бирку, а не наоборот» (Лебедев 1972: 1516; Кузьмин 2003: 248). Вообще русы восточных источников порой практически не упоминаются вне контекста славян, за счёт ограбления которых они и живут (Кузьмин 2003: 249). Такое явление было бы невозможным, если в момент своей фиксации различия славян и русов не несли социального характера, уже прерывавшего былое этническое различие, если таковое первоначально вообще между ними имелось.

Любопытно, что относительно веков, помимо упоминаний у Иордана и Псевдо-Захарии «упоминаются русы и в восточных источниках XI-XV вв., но применительно к тому же VI столетию. А.П. Новосельцев приводит два таких сюжета. - ас-Саалиби и .Захир ад-дин Мараши» (Новосельцев 1965: 362-363; Кузьмин 2003: 251).

А.Г. Кузьмин считает, что «мнение Березовца о тождестве руссов с населением салтовской культуры имеет определённое основание», поскольку «русы, например, смешиваются с аланами у Низами» Гянджеви. Однако принять это мнение полностью нельзя, поскольку в «"Повесть временных лет" постоянно говорит о "ясах и касогах" - аланах и черкесах, ни разу не называя их руссами» (Кузьмин 2003: 253). Разбирая сообщения о походы руссов около 912-913 и 943-944 гг. на Восток он констатирует, что «одним из наиболее осведомлённых и авторитетных авторов середины Х в. является Масуди», которым «было отмечено, что "Русы состоят из многих народов разного рода". Это указывает на определённый отрыв претендентов на первенство среди родственных племён от собственной этнической почвы - явление нередкое в эпоху перехода от племенного строя к государственному». Он повествует о племенах «"Кудкана" и "других племён русов". Самое многочисленное племя руссов назвается, по Масуди, эль-Лудзана (ал-Ладьана)» (Кузьмин 2003: 254). Названия «лучане» (или «лужане») и «кудяне» явно славянские и являются, вероятно, наименованиями небольших племён в составе какого-то более крупного племенного союза, известного нам по древнерусским летописям. Это тем более важно, что «операции на Чёрном море и Каспии могут всё-таки быть совмещены, как последовательно развивающиеся по времени: в 911 г. Олег заключил мирный договор, в 912-913 гг. русы отправляются на Каспий». Однако, «русские летописи ничего не знают о походах на Каспий», вероятно, по причине того, что, например, в первом походе «при возвращении домой они были полностью перебиты хазарами» (Кузьмин 2003: 255) и некому было сочинять дружинные сказания о походе. Однако в народной памяти, вероятно, удержалась информация о гибели князя где-то на далёкой окраи-

не или на чужбине при возможном отсутствии деталей о том, где именно он погиб, а потому домысливании. Вероятно, с этим, при дальнейшей увязке Олега и Игоря с Рюриком, выбравшей направление поиска для места гибели Вещего князя, связана версия о гибели Олега от коня и укуса змеи где-то далеко - не то в далёкой Ладоге, не то где-то «в заморье» («Иде Олегъ к Новугоро-ду, и оттуда в Ладогу. Другие же сказують, яко идущю ему за море, и уклюну змиа в ногу, и с того умре; есть могыла его в Ладозе»: Н1Л 2000: 109). Смена южного направления последнего похода князя на северное в древнерусском летописании, сначала, вероятно, повлияла и на скандинавский эпос (сюжет о гибели Од-да-Стрелы, побывавшего на Руси, но затем погибшего на родине также «от укуса змеи», в «Орвард-саге»), а затем имела обратный отклик на Русь уже из Скандинавии - в исправлении этнической атрибуции княжества Олега с какой-то иной на «урманскую» в «Иоакимов-ской летописи» В.Н. Татищева (Татищев 1768: 35). О том, что летописец при внесении в «Повесть временных лет», по крайней мере, части легенд о Вещем Олеге учитывал уже существующую версию о северном происхождении древнерусской княжеской династии от Рюрика, прибывшего откуда-то с Севера, вероятно, со славянского балтийского Поморья, говорит следующее интересное соответствие щиту, который, согласно этому древнерусскому источнику, он повесил на вратах едва откупившегося большой данью от русского князя Константинополя в 907 (и/или 911) году, согласно всё той же «Повести временных лет». Имя «Олег» созвучно названию южнобалтийского славянского города Волегаста (Волегаща), названного так, вероятно, по имени своего основателя, поскольку имена с подобным окончанием были характерны для личных имён славян ещё с антского времени (VI век). «О Яровите (возможно, эпитет какого-то другого языческого бога, (вероятно, Перуна), читаем у Гербор-да, что в святилище этого бога на стене висел огромной величины щит, обтянутый золотом и искуснейшей работы, никому из смертных не дозволено было прикасаться к нему в обыкновенное время, .и только в военное время мог быть тронут с места. Тогда его несли впереди войска и верили, что через это останутся победителями в битвах» (Артёмов 2013: 72, 74-75). Возможно, что созвучие имени этого города с именем Вещего князя и имеющаяся информация о святыне, в ней почитающейся, и породили в восточнославянском фольклоре, или непосредственно у одного из летописцев, легенду о том, что Олег в честь победы, или в знак защиты, водрузил щит на вратах столицы Византийской империи.

Вообще же, когда рассматривается ранняя история начала отечественной государственности, как-то упускается из виду, что под 885 годом в «Повести временных лет» говорится о том, что «властвовал Олег над полянами, и древлянами, и северянами, и радимичами, а с уличами и тиверцами воевал», то есть, как бы на время вовсе забывается о его северных владениях, из которых он якобы прибыл в полянский Киев. Возможно, позднейшее увязывание его личности и Игоря с Рюриком породили мнение о его с Игорем переселении с севера, в чём многие историки не без основания сомневались.

Например, Е.С. Галкина отметила, что «ничто не говорит о варяжском происхождении Олега Вещего» (Галкина 2002: 379) По крайней мере, скандинавских древностей на территории вышеуказанных восточнославянских племенных союзов относительно этого времени до сих пор практически не обнаружено.

Русы же восточных походов в основном явно не скандинавы, но это и не кочевое или полукочевое племя южнорусских степей, поскольку «русы, отправившиеся на Каспий, .умерших предавали земле, зарывая с ними оружие. Мусульмане позднее раскапывали эти захоронения с целью овладения погребальным инвентарём русов, в особенностями их мечами» (Кузьмин 2003: 256). Аналогии с мартыновскими «древностями антов» или «древностями руссов» (по Б.А. Рыбакову) двух или трёхвековой давности, упомянутыми нами ранее, напрашиваются сами собой.

По мнению А.Г. Кузьмина не следует увлекаться поиском параллелей славянским названиям древнерусских городов в степной, в частности, в ираноязычной среде. Например, он пишет, как в одной из работ «О. Прицака - известного своими фантазиями американо-украинского тюрколога. даётся своеобразная этимология топонима "Киев", обозначив» его «название, как "иранское"» (Новосельцев 1990: 62; Кузьмин 2003: 257), а «само название "Киев" авторы ищут в иранских и тюрко-ха-зарских древностях. Между тем достаточно открыть "Этимологический словарь славянских языков", чтобы убедиться, что подобные топонимы встречаются практически во всех славянских землях. И не будет ничего удивительного, если параллели найдутся и в ранней индоевропейской письменности: славянский язык один из самых архаичных» (Кузьмин 2003: 257).

С походом руссов 912-913 годов, вероятно, следует увязать то обстоятельство, что «у ряда восточных авторов имеется сообщение, будто русы в 912-913 г. (300 г. хиджры) приняли христианство», причём «русы» действовали под руководством «царя, называемого Улад-мир (или Буладмир)» (Заходер 1967: 146-147; Бейлис 1974: 85-87; Кузьмин 2003: 257). А.Г. Кузьмин пишет о том, что «имя Уладмир слишком напоминает крестившего Русь Владимира», что привело к их отождествлению в историографии, в то время, как самом деле, по мнению учёного, «весь этот сюжет относится к какой-то группе салтовцев», и «за ним стоит представление именно о южной локализации Руси» (Кузьмин 2003: 258).

В контексте «антов короля Боза» и «росомонов» Иордана относительно того же IV века «византийский писатель ХМ века Никифор Григора упоминает о "русском" князе при дворе Константина Великого (IV в.)» (Тебеньков 1894: 68; Кузьмин 2003: 258). Относительно «народа Рос» сирийского автора VI века Псевдо-Захарии можно упомянуть, что и «поэт XII в. Манасия называет русов в числе участников нападения под эгидой аварского кагана на Константинополь в 626 году» (Гедеонов 1862: 55-57; Тебеньков 1894: 68-69; Кузьмин 2003: 258). По мнению А.Г. Кузьмина, «это сообщение кажется вполне достоверным, во-первых, потому, что русы названы здесь моряками в отличие от совершенно незнакомых с морским делом аваров. Правда, в других визан-

тийских источниках говорится о моряках-славянах, а не о русах» (Кузьмин 2003: 258). По его мнению, «большего внимания, видимо, заслуживает упоминание "русов" в летописи Феофана (ум. 817)», поскольку «под 773 г. в хронике говорится о том, что император Константин Копроним в поход на болгар послал 2000 хеландий, а сам на "русской" хеландии поплыл к устью Дуная» (Тебеньков 1894: 71; Кузьмин 2003: 258-259). Во-первых, некая болгарская Русь в том же самом районе, по его же мнению, фигурирует в источниках конца IX века. Во-вторых, сюда спустя почти век в конце Х века, согласно «Повести временных лет», пытался переместить столицу своей державы древнерусский князь Святослав Игоревич. В-третьих, именно из этого района, возвращались в VIII веке на Левобережье Днепра племена, ставшие значимой составляющей северянского племенного союза, по мнения ряда археологов, даже его основой. И, наконец, «Русь упоминается в двух памятниках, близко стоящих к этому времени. Это жития Георгия Амастрид-ского и Стефана Сурожского, проанализированные В.Г. Васильевским. Как источник особенно важно первое, так как оно дошло в списке Х века. В житии упоминается эпизод нападения Руси на Амастриду (область Пафла-гонии в Малой Азии). Васильевский установил, что житие было написано между 820 и 842 г. Причём «речь идёт о народе "хорошо известном, в высшей степени диком и грубом"» (Васильевский 1915; Кузьмин 2003: 259). «Житие Стефана Сурожского, в котором упоминается о нападении руссов на Сурож в конце VIII или начале IX в., дошло лишь в славянском списке XV в. и краткой греческой редакции. Однако и в нём Васильевский выявляет древнюю историческую основу. Кое-что в этом плане может дать и имя предводителя руссов: Бравлин», имя которого созвучно с восточнославянским князем в «Ио-акимовской летописи В.Н. Татищева - Буревоем - отцом Гостомысла (Татищев 1768; Карпенко 2017; 2017а). И «кстати, в русских редакциях жития он называется князем "Новгородским"», что примечательно в том плане, что ни Новгорода, ни Рюрикова городища на севере в указанный ранний период вроде бы ещё не существовало, в отличие от своего Северского города-тёзки, время основания которого может быть отнесено к более ранним временам.

Природа этой к IX веку уже славянской Руси уходит, по мнению О.Н. Трубачева, в очень древние времена индо-иранского господства в регионе. Причём О.Н. Трубачёву было «важно подчеркнуть, что известное объяснение "роксаланы" как "светлые аланы" ведёт в действительности не к иранскому, а к древнеиндийскому языку». А.Г. Кузьмин констатировал, что «следов скандинавского археологического присутствия в акватории Чёрного моря нет вообще». В то же время, «Масуди именовал Чёрное море "Русским". Так же его именует Идриси и Димашки. «Русским это море называет и Начальная летопись. А.В. Соловьёв называет ещё целый ряд источников, также именующих его "Русским". Среди них один русский (описание Константинополя архиепископом Новгородским Антонием), два французских (XII-XIII вв.), еврейский (XII в.), три немецких (Еккехард, Анналист Саксон, и Гельмольд). Поистине международ-

ное признание Чёрного моря "русским"» (Кузьмин 2003: 261-262).

Кроме того, «у восточных авторов (в частности Масуди и Идриси) упоминается также "Русская река", под которой обычно разумеют Дон с Северским Донцом. В этом названии, очевидно, отражается чисто этническое начало. И называется река так либо потому, что по её берегам проживали русы (салтовская культура), либо потому, что река служила путём, которым чаще всего пользовались русы в своих походах и передвижениях» (Березовец 1970: 67; Рыбаков 1952: 20-21; Кузьмин 2003: 262). Дон до впадения в Северский Донец и далее вместе с ним назван в «Слове о полку Игореве» «Великим», но сам приток Дона Донец именовался Се-верским, очевидно, по дополнению к названию Донца - города северян, расположенного у его истоков, а согласно статье «Повести временных лет» под 944 годом, северяне были практически тождественны летописной руси. Северяне, конечно, плавали по реке, на которой жили, а салтовцы жили и на северянской территории в VIII-X века. А.Г. Кузьмин вроде бы сначала склоняется к аланской принадлежности этих росов или русов (Кузьмин 2003: 263, 265), но далее соглашается, что в регионе явно прослеживается и «индоарийская топонимика, которую убедительно выявлял О.Н. Трубачёв» (Кузьмин 2003: 266), повествуя о возможных «контактах пришельцев с северо-запада (то есть, варягов) именно с потомками местного индоарийского (а не иранского) населения» (замена Хунильды на Сунильду у Иордана, подобная замене Хинди на синдов в Северном Причерноморье в первых веках н.э. (Трубачёв 1976: 44, 55; Кузьмин 2003: 267).

Касаясь сведений о Балтийской Руси (Кузьмин 2003: 268-293), А.Г. Кузьмин повторяет уже высказанный им тезис о том, что, с одной стороны, в концепции С.А. Гедеонова «"Русь" - это только южное, приднепровское образование, противостоящее "варягам" - первоначально балтийским славянам», а с другой, «Г. Ловмянь-ский полагал, что название это ("Ругия" и "Рутения") не выходит за пределы острова ("Рюген") и что оно своеобразный "мираж": смешение ругов с руссами по случайному созвучию» (Кузьмин 2003: 268).

Трудно оспаривать то обстоятельство, что «восточные источники называют "русами" чаще всего именно население салтово-маяцкой культуры, что верно отметил Д.Т. Березовец (неправомерно перенося эту культуру и на Средний Днепр) и обосновала на более широком материале Е.С. Галкина. Свидетельство 871 г. - ответ византийскому императору Василию I Македонянину Людовика Немецкого (843-876), сына Людовика, встречавшего в 839 году послов Русского каганата. И это - своеобразная поправка: "Каганом мы называем государя авар, а не хазар и норманнов"». При этом, даже «предводитель алан из Норвегии Роллон, считавший себя потомком Роллона II века, претендовал лишь на титул "герцога"», а каганы на границе степи с лесостепью на юге Восточной Европы «могли появиться не ранее VIII века, когда более высокая нежели хазарская, культура алан-россов должна была защищать себя от искавших дани восточных пришельцев» (Кузьмин 2003: 272).

А.Г. Кузьмин резюмирует, что «из письма Василия Македонянина вытекало, что титул "кагана" могли присваивать себе князья аваров, хазар, болгар и. "норманнов-росов"» (Кузьмин 2003: 273). Аутентичные византийские письменные источниках о том времени никаких «норманнов» не знают. Следовательно, за «норманнов» франки в 871 году, вероятно, ошибочно приняли росов, так же, как за несколько десятилетий до этого (до 839 года) этих же росов приняли за свео-нов (то есть, в последующей этнической номенклатуре шведов). Географ Равеннский, «с которым связывается определённая традиция VIII-IX вв.» (Кузьмин 2003: 273), помещает рядом с «роксаланами» в Прибалтике (ныне район близ Польского Поморья) неких «сваров», а археолог Ф.Д. Гуревич (Гуревич 1961: 181) в Верхнем течении реки Неман, который в славянском своём течении носит созвучное имени роксалан название «Россь» (Белоруссия, близ границ с Литвой), относительно тех же VIII-IX вв. обнаруживала на этой же территории археологические следы пребывания роменской культуры, отождествляемой большинством археологов с летописными северянами. Фонетическая близость «сваров» и наших летописных «северян» между собой не может не обращать на себя внимания, а на существование Неман-ской Руси, по наблюдению А.Г. Кузьмина, «обращали внимание и антинорманисты и норманисты» (Кузьмин 2003: 288). В частности, Н.М. Карамзин «разделял мнение первого издателя Хроники Дюсбургского Гарткноха (XVII век) о происхождении самого названия "Пруссия" от "Порусья", то есть территории, прилегающей к реке Русе (нижнее течение Немана или его правый рукав). Существование "Неманской Руси" признал. и М.Н. Погодин, считавший её норманнской колонией» (Карамзин 1852: 78-80; Гедеонов 1862: 20-21; Кузьмин 2003: 415). Возможно не зря позднее «именно в Понеманье зародилась легенда о происхождении Рюрика в 14-ом колене от Прусса - брата Августа» (Кузьмин 2003: 289).

Относительно природы наименования руси ругами А.Г. Кузьмин вступил в полемику с А.В. Назаренко (Кузьмин 2003: 275-277). Ключевым в этой полемике источником являлся «документ, относящийся к 904 году: так называемый Раффельштеттенский устав. В "уставе", содержащем таможенные правила, говорится о купцах, приходящих в города Верхнего Дуная, из Чехии и "Ру-гии". "Ругские" купцы торгуют воском, рабами и конями», то есть, ассортиментом, близким к тому, о котором говорит князь Святослав своей матери, мотивируя необходимость своего пребывания на Дунае и необходимости переноса именно туда своей столицы, согласно «Повести временным лет».

Позднее «в связи с нападением Руси на Константинополь в 941 (или 944) г. три автора - Феофан, Продолжатель Георгия Амастридского и Симеон магистр поясняют, что Росы - это "дромиты", происходящие "от рода франков"» (Кузьмин 2003: 277). В этой связи любопытно, что и Лиупранд, живущий в Италии, говорил о том, что русов «мы по их месторасположению называем нордманнами», а «для Италии как и для Византии "север" начинался сразу за Дунаем» (Кузьмин 2003: 278).

А.Г. Кузьмин отметил, что «после овладения в 1168 году Рюгеном датская экспансия устремилась далее на восток, к Рутении со столицей в Ротале, и Анналист Саксон оказался современником и почти очевидцем происходящего». Повествуя о них «Саксон чётко отличает рутенов и от датчан, и от шведов, в частности, по обряду погребения. При этом обряд погребальный обряд рутенов в целом соответствует описаниям восточных авторов: умершего хоронят с конём под курганом. В хронике Саксона даётся довольно значительный перечень и рутенских имён» (Кузьмин 2003: 288). Вероятно, изначально и русы, являвшиеся в основном северянами, и руги, - балтийскими славянами, являясь различными народами, совместно участвовали в походах (или походе) Вещего Олега на Византию. И, по всей видимости, это были созвучные наименования разных этносов, как, например, были созвучными имена Игоря и Ингваря на Руси, носители которых в источниках никогда не смешивались. Первое имя является северным (популярным у скандинавов) по своему происхождению и появилось задолго до появления скандинавов (через династические браки) в регионе в отличие от второго. Смешение ругов и рутенов с русами и между собой произошло, вероятно, позднее, когда имя последних, а по созвучию и первых, распространилось на всё восточное славянство. И здесь, по мнению А.Г. Кузьмина, «примечательно, что в связи с традицией сведений о разных. "Русиях"» можно указать «параллель автора "Слова о полку Игореве": "рутеничи" и "русичи"» (Кузьмин 2003: 290). При этом «датчане. "рутенами". именовали именно аланскую Русь. Аналист Саксон воспроизвёл и некоторые легенды роталийцев. В одной из них задействован и Один, который пришёл на Балтику с Дона и вернулся на Дон. Он воспроизвёл предание о рождении у дочери рутенского вождя Ринды от Одина сына Боя. Бой же - легендарный герой рутенов из Рота-лии» (Кузьмин 2003: 291).

Примечательно, что в поздних белорусских легендах и сказаниях героем часто выступает некий полулегендарный Бай, при этом белорусские предания о князе Бое или Бае фиксировались в 1820-1840-е годы преимущественно в белорусском Подвинье (позднее ещё и в районе г. Минска), то есть в районе городов Полоцка и Витебска (Серяков 2013), где течёт река Россь или Руса, и где во второй половине Х века правили полоцкий князь Рогволод и туровский Туры, а за век или два до них археологами фиксировались следы пребывания роменцев. Помогали, согласно этим преданиям, князю-богатырю и первопредку Бою или Баю и его сыну первопредку белорусов - Белополю якобы гигантские псы Ставр (Стаур) и Гавр (Гаур) (Алексеев 2009: 341-344), при имени которых вспоминается герой Черниговского цикла былин в составе Киевского - Ставр или «Ставер (возможно, изначально Савер или Север), сын Годино-вич». Учитывая, что само наименование «северян» чаще всего выводят из иранских языков в качестве обозначения чёрного цвета и таковую же этимологию подыскивают и для расшифровки названия их столичного города Чернигова, то не будет удивительным, что «целый

ряд городов на Среднем Немане» были расположены «в так называемой Чёрной Руси» (Кузьмин 2003: 293).

Интересно, что пик распространения степного по своему происхождению обряда захоронения с конём у соседних с полочанами литовцев достигается в IX-XII вв., причём о распространении его сообщают и письменные источники (Шмидт 1970; Кузьмин 2003: 395). С севером Европы его ошибочно иногда увязывают, по той причине, что ранее всего «этот обычай проявляется у побережья Балтийского моря» (Кузьмин 2003: 418). При этом упускается из виду то обстоятельство, что, хотя «погребения с конями распространялись по всей территории Литвы», то «на территории Латвии этот обычай был распространён только в приморской части Курземе» (Кузьмин 2003: 418-419).

Приднепровскую Русь А.Г. Кузьмин попытался этнически отделить от Руси салтовской, аланской, столь же чётко, как и балтийскую славяно-кельтскую Ругию от балтийской же аланской Рутении. Он отмечает, что «сложение древнерусской цивилизации осуществляется в ходе взаимодействия главным образом славян и русов», и «славянизации подвергаются. отчасти Русы аланов Подонья, не говоря уже о собственно Руси в Приднепровье» (Кузьмин 2003: 297). Но и одна Русь, и другая, по его мнению, не являясь изначально славянскими, в то же время не были скандинавскими или германскими, «и славянство входе взаимодействия проникалось какими-то чертами, характерными для руси или иных племён и народов (в частности иранских), которые участвовали в сложении новой государственности и культуры» (Кузьмин 2003: 298). Все затем перечисленные им в литературе (Кузьмин 2003: 299-302) «ритуальные поиски следов германизмов в культуре Восточной Европы проистекают из априорного понимания варягов как норманнов (именно шведов), что противоречит прямым показаниям источников» (Кузьмин 2003: 302), разбору которых посвящена почти вся итоговая его книга.

Далее А.Г. Кузьмин касается вопроса о «совпадении лексики, фонетики и некоторых других языковых явлений у балтийских славян и жителей северо-западных и северных областей Руси (прежде всего Новгородской земли)», и о том, что «виднейший немецкий учёный Й. Херрман напоминает о построениях историков, археологов и филологов империалистической Германии как об откровенно спекулятивных и бесплодных», со ссылкой на В.М. Потина рассказывает о том, что клады на балтийском Поморье, по меньшей мере, на полвека-век старше, чем в Швеции, и на век-полтора, чем на Готланде, и эти земли опережали по темпам своего развития Скандинавию, поскольку балтийские славяне, в отличие от скандинавов, «унаследовали издавна развитую местную морскую культуру» (Кузьмин 2003: 303).

А.Г. Кузьмин поддерживает мнение В.В. Седова «о несомненной генетической связи древних новгородцев со славянскими племенами Польского Поморья», поскольку «объяснить появление биконических и реберчатых сосудов на ранних славянских памятниках Приильме-нья можно только предположением о происхождении

новгородских славян с запада, из Венедской земли» (Седов 1970: 71-72; Кузьмин 2003: 305).

О существовании весьма древней Руси и в Болгарии говорит, по мнению А.Г. Кузьмина, хотя бы тот факт, что «к русам Болгарского Причерноморья, куда в 70-е гг. Х в. Святослав намеревался перенести "центр" Русской земли. в конце XIV в. митрополит Киприан - болгарин по происхождению - выделял ряд городов в "Списке русских городов ближних и дальних", претендуя на подчинение их единой "Русской" митрополии» (Кузьмин 2003: 310).

Тот факт, что имена, представленные в русско-византийских договорах, в значительной степени не имели отношения к исконной Руси, доказывается метким наблюдением А.Г. Кузьмина о том, что «учитывая довольно распространённую закономерность повторять в роду одни и те же имена., следует думать, что. носители этих имён не оставили потомков» (Кузьмин 2003: 318). Но были ли они скандинавами? - большой вопрос. Они могли ими быть только лишь в том случае, если предположить что, будучи молодыми, они просто не успевали вступать в брак и погибали в многочисленных походах древнерусских князей. Известно, что из похода времён Олега 912-913 годов на Восток не вернулся никто, из похода 943-944 годов - почти никто, почти вся воинская верхушка (согласно Льву Диакону, в том числе, два высших военачальника и сам князь) погибли на Балканах или в Днепровском Надпорожье. Поэтому возвращаться в Скандинавию было некому и прославлять там этих героев тоже, а следовательно, не осталось памяти и о древнерусских князьях, которым они служили. Конечно, это могли быть только простые воины, а не социальная верхушка - князья и владельцы земель, которые, вероятно, оставляли потомков и, по-видимому, скандинавами не были. Но тогда кем они были? Учёный констатирует, что «в топонимике Поднепровья, помимо славянского пласта, выявляются иранский, тюркский, балтский, в небольшой степени фракийский и, что особенно примечательно, - иллирийский и вообще запад-нобалканский., а германизмы единичны и не бесспорны» (Трубачёв 1968: 276-282; Кузьмин 2003: 318).

Если сравнить топонимику региона (за исключением более поздней тюркской) и ономастику личных имён (в интерпретации А.Г. Кузьмина: Кузьмин 2003: 318-332) в древнерусских летописях (за исключением кельтской, вероятно, варяжской их части) друг с другом, то обстоятельство почему в литературе должным образом не обращалось внимания на их значительное совпадение, или, по крайней мере, близость, не может не вызывать удивления, а обстоятельство это указывает скорее на местное Приднепровское происхождение и большинства носителей этих имён.

По мнению А.Г. Кузьмина параллели отыскиваются в кельтских языках следующим летописным личным именам: 1. Алвад, 2. Мутур (первым двум есть ещё параллели и в иранских), 3. Карн, 4. Акун (также в иллирийских), 5. Тилен, 6. Истер (также в балканской гидронимике), 7. Кол (также в иллирийских), 8. Игорь, 9. Труан (также в славянских), 10. Веремуд (также в прибалтийских), 11. Карлы, 12. Фарлаф, 13. Фрелав, 14. Руар, 15. Рулав,

16. Руалд (или Роалд), 17. Туад, 18. Тудор, 19. Тудко (славянизировано), 20. Ивор, 21. Куцы, 22. Кары, 23. Моны, 24. Адун, 25. Аминод (последние два по происхождению финикийские), 26. Алдан, 27. Лют (ещё и в славянских), 28. Блуд, 29. Буды, 30. Берн, 31. Туръберн, 32. Шихъберн, 33. Ждьберн, 34. Рюрик (Рурик), 35. Синеус, 36. Трувор, 37. Дир (всего 37 из 102 имён).

В славянских языках и именословах А.Г. Кузьмин находит параллели именам: 1. Святослав, 2. Володислав, 3. Передъслава, 4. Воико, 5. Клек, 6. Синко, 7. Сфирько, 8. Труан, 9. Вуефаст (начало имени), 10. Иггивлад (окончание имени), 11. Тудко (славянизированный вариант имени Тудор), 12. Лют, 13. Шимон (Балтийское Поморье), 14. Ут (Уто) (есть у балтийских славян и шведов), 15. Етон (возможно, вариант того же имени Ут (Уто) (всего 15).

В иллирийских параллели обнаруживаются именам:

1. Дир (ещё и в кельтских), 2. Боричь, 3. Акун, 4. Егри, 5. Уто, 6. Кол, 7. Гуды, 8. Туръбид (ещё и в фракийских), 9. Руалд (ещё и в кельтских), 10. Воист (всего 10).

Балтские и прибалтийские имена: 1. Ятвяг, 2. Вере-муд, 3. Инегелд, 4. Игелъд (Ингелд), 5. Иггивлад, 6. Ас-кольд, 7. Асмолд (Асмуд), 8. Свенделд (Свенельд), 9. Ивор (прибалтийское и кельтское) (всего 9).

В иранских языках параллели обнаруживаются именам - 1. Сфандра, 2. Простен, 3. Фроудан, 4. Алвад, 5. Му-тур, 6. Олег (всего 6).

Фризские (по А.Г. Кузьмину, тоже угро-финские или уральские) имена: 1. Гуннарь, 2. Гунастр, 3. Фост, 4. Вуефаст, 5. Гримм, 6. Бравлин (всего 6).

Скандинавские и другие германские имена - 1. Свен,

2. Кары (по происхождению, правда, тоже кельтское),

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

3. Адулб, 4. Фрастен (у шведов), 5. Ут (Уто) (у шведов и балтийских славян), 6. Етон (возможно, вариант имени Ут (Уто)) (всего 6, что примерно соответствует проценту скандинавских древностей в археологии в целом по Руси).

Балканские - 1. Истер, 2. Стир, 3. Гомол, 4. Стемид (всего 4).

Финно-угорские (в том числе, чудские или эстонские) - 1. Каницар, 2. Искусеви, 3. Апубьксарь, 4. Улеб (Олеб) (всего 4).

В фракийских языках обнаруживаются параллели именам: 1. Туръбид и 2. Бруни (всего 2).

Неясные по своему этническому происхождению имена: 1. Вузлев (возможно, болгарское), 2. Фудри, 3. Шибрид и 4. Стегги, 5. Слуды, 6. Евлиск, 7. Воист (возможно иллирийское), 8. Емиг, 9. Гунастр, 10. Актеву, 11. Лидул, 12. Фуръстен (всего 12).

Данные археологических раскопок в этом регионе относительно аналогичного периода ещё более красноречиво подкрепляют данное совпадение топонимики и летописной ономастики относительно их возможного этнического окраса, дополняя и уточняя его.

Что касается соотношения первоначального расположения Руси и её соотношения со славянами, то стоит отметить, что об их тождестве говорят два обстоятельства: во-первых, «Ибн Хордадбек в IX веке считал русских купцов "видом славян"», а, во-вторых, в восточных источниках часто «одна и та же река называлась то русской, то славянской» (Новосельцев 1965: 368-371, 384-

385; Кузьмин 2003: 333), располагаясь где-то на юго-востоке Европы (вероятно, Дон до впадения Северского Донца и сам Северский Донец). В то же время указание летописи на Новгород как исходный пункт похода Олега, возможно, было «привнесено вместе с явно искусственным привязыванием ребёнка Игоря к славимому в Новгороде (видимо его основателю) Рюрику» (Кузьмин 2003: 335). Северянское происхождение Новгорода из которого в Киев явились Олег и Игорь, возможно, подтверждается исследованием М.Ю. Брайчевского, обнаружившего параллели «русским» названиям днепровских порогов, приводимым византийским императором Константином Багрянородным, в осетинском языке (Кузьмин 2003: 337), поскольку иранские следы в гидронимике на территории Древней Руси наиболее явственны именно на Левобережье Днепра, то есть на территории племенного союза северян, о чём писал ещё В.В. Мавродин (Мавродин 1978).

Но всё же не иранцы, а кельты оставили, по мнению А.Г. Кузьмина, наиболее явственный след практически во всех сферах жизни восточных славян: в религии (Кузьмин 2003: 338-339), в институтах власти, включая такие наименования, как «бояре», «владарь», «власть», «слуги», в институте «300 золотых поясов» в Великом Новгороде и т.д. (Кузьмин 2003: 339-340).

Истоки появления Руси !Х в., вероятно, следует связывать с Болгарией. И, по-видимому, не случайно, что «в конце !Х в. принимают христианство русы на территории Болгарии» (Кузьмин 2003: 341), «где была самостоятельная митрополия константинопольского подчинения» (Кузьмин 2003: 343), «а самого Мефодия чешская хроника Далимила начала XIV в. называла "русином"» (Кузьмин 2003: 346), вероятно, в том числе, и по той причине, что он, как и его брат Константин (в схиме Кирилл), были уроженцами Солуни, примыкавшей к Болгарии. И именно в Болгарии затем осели практически все ученики святых равноапостольных братьев (Успенский 2002: 196-197, 364). Видимо, не зря А.А. Шахматов считал летописную «Речь философа» князю Владимиру болгарским памятником !Х в. (Кузьмин 2003: 349), являвшимся отдельным «сказанием о крещении царя Бориса в !Х в.» (Шахматов 1906; Кузьмин 2003: 424), а «греческим митрополитом, возглавлявшим русскую церковь в позднейших летописях. назовут» самого «Фотия, который был на полтора столетия раньше Владимира» (Кузьмин 2003: 352), но писал, рассказывая именно о крещении Болгарии во втором из окружных посланий епископам, о том, что «так называемая русь, этот народ», который «переменил эллинскую и безбожную веру на чистое христианское учение, вступив в число преданных нам друзей» (Успенский 2002: 401).

При Симеоне благодаря его завоевательной политике Болгария раскинулась почти на все Балканы. Возможно, она и есть один из источников болгарской, и шире балканской, ономастики, неожиданно столь широко представленной в летописных договорах Руси с Византией (Кузьмин 2003: 318-332). И тот факт, что оригинал, «известный под именем "Изборника Святослава"», самой древней из сохранившихся рукописи на юге Древней Руси «на самом деле принадлежит времени

Симеона болгарского» (Успенский 2002: 368-369), мог спокойно быть практически дословно переписан с заменой только имени болгарского князя, на имя древнерусского, черниговского, говорит о возможной тесной связи двух стран даже в дохристианский для истории Руси период.

Территория подчинения болгарской митрополии, где впервые были крещены русы, вероятно, со временем стала значительной и включала в период своего расцвета, помимо прочих, земли донских булгар и алан, а от них, шла неизвестно насколько на север, распространяясь даже, «возможно, в Роталию», куда «тоже проникало христианство, причём с Дона» (Кузьмин 2003: 342) и на которую также иногда распространялось имя варягов-варангов. Например, норвежский герой Гарольд (первая половина XI в.), сватавшийся к дочери Ярослава Мудрого и добившийся её расположения,

«был сыном короля Варангии», то есть Норвегия также, по-видимому, порой «называлась землёй варягов» (Успенский 2002: 404), несмотря на их несомненно более частое противопоставление в скандинавских сагах.

Касаясь предыстории Руси, варяжского и русского вопросов в концепции А.Г. Кузьмин, следует сказать, что её автор верно наметил, что и в среде варягов, и в среде руссов самым непосредственным образом представлена была древняя индоевропейская основа - славянская, иранская, индоарийская, кельтская и др., взаимодействие между которыми привело к становлению Древнерусской цивилизации. Скандинавы участвовали во всех этих процессах, но их участие было очень скромным, поскольку к моменту их появления на исторической сцене региона, Русь какэтнополитиче-ское образование в основном уже было сформировано.

ЛИТЕРАТУРА

Алексеев 2009 - Алексеев С.В. Славянская Европа V-VIII веков . М. : Вече, 2009.

Алексеева 1971 - Алексеева Т.И. Этногенез восточных славян по данным антропологии // Советская этнография. 1971. № 2 .

Алексеева 1974 - Алексеева Т.И. Славяне и германцы в свете антропологических данных // Вопросы истории. 1974. № 3.

Артёмов 2013 - Артёмов В.В. Мифы и предания славян. М. , 2013. 304 с .

Бейлис 1974 - Бейлис В.М. К оценке сведений арабских авторов о религии древних славян и руссов // Восточные источники по истории народов Юго-Восточной и Центральной Европы . Т. III. М. , 1974.

Беззаконов, Жих 2021 - Беззаконов С.Н., Жих М.И. Хакан народа рос // Исторический формат. 2021. № 3.

Березовец 1970 - Березовец Д.Т. Об имени носителей салтовской культуры // Археология. Т. XXIV. Киев, 1970.

Борисова 2021 - Борисова М. Археологическая сенсация: недалеко от Берлина нашли золото кельтов. 2021 / Электронный ресурс: http://www/dw. com/ru/v-germanii-nashli-zoloto-keltov/a-6010792 (дата обращения - 15. 11.2021). Васильевский 1912 - Васильевский В.Г. Труды . Т. II. СПб . , 1912 . Васильевский 1915 - Васильевский В.Г. Труды . Т. III. СПб . , 1915 .

Веселовский 1906 - Веселовский А.Н. Русские и вильтины в саге о Тидреке Бернском (Веронском) // Известия

Отделения русского языка и словесности . Т. XI. Кн. 3 . СПб . , 1906.

Галкина 2002 - Галкина Е.С. Тайны Русского каганата . М. : Вече, 2002. 432 с .

Гедеонов 1862 - Гедеонов С.А. Отрывки из исследований о варяжском вопросе. СПб . , 1862.

Гедеонов 2005 - Гедеонов С.А. Варяги и Русь . В двух частях / Автор предисловия, комментариев, библиографического очерка В . В . Фомин. Третье издание, дополненное . М. : Русская панорама, 2005. 664 с . Гельмольд 1963 - Гельмольд. Славянская хроника . М. , 1963.

Гроздова 1970 - Гроздова И.Н. Кельтские народы британских островов // Этнические процессы в странах Зарубежной Европы М , 1970

Гуревич 1961 - Гуревич Ф.Д. Этническиий состав населения Верхнего Понеманья по археологическим данным второй половины первого тысячелетия н .э. // Исследования по археологии СССР. Л. : Издательство ЛГУ, 1961 . С . 174-181 . Древняя Русь 2001 - Древняя Русь в свете зарубежных источников . М. , 2001.

Жих 2018 - Жих М.И. Работы Дмитрия Тарасовича Березовца и проблема локализации Русского каганата // Исторический формат. 2018 . № 3-4.

Заходер 1967 - Заходер Б.Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. Т. II. М. , 1967. Иордан 1960 - Иордан. О происхождении и деяниях гетов. М. , 1960.

Карамзин 1852 - Карамзин Н.М. История государства Российского . Т. 7 (Примечания к Т. 1-3) . СПб . , 1852. Карпенко 2016 - Карпенко А.А. Русь северян Вещего Олега: рецензии, ответы и статьи, опубликованные в сборниках по итогам научных конференций 2004-2010 гг. Ростов-на-Дону: Книга, 2016. 272 с.

Карпенко 2017 - Карпенко А.А. О генеалогических преданиях Иоакимовской летописи В .Н. Татищева // Исторический формат . 2017 . № 3-4 . С . 252-280.

Карпенко 2017а - Карпенко А.А. Приложение к статье «О генеалогических преданиях В .Н. Татищева» . 2017 / Электронный ресурс: http://narodnazemle.ru/node/97 - 26/12/2017 (дата обращения - 15.11.2021) .

Корзухина 1955 - Корзухина Г.Ф. К истории Среднего Поднепровья в середине I тысячелетия н .э. // Советская археология. Т. XXII. М. , 1955.

Кузенков 2011 - Кузенков П.В. Походы Олега и Игоря на Константинополь - общее и особенности // Труды Первой Международной конференции «Начала Русского мира». СПб . : Блиц, 2011.

Кузьмин 1986 - Откуда пошла Русская земля. Века VI-X. Кн. 2 / Составление, предисловие, введения к документам, комментарий А.Г. Кузьмина . М. : Молодая гвардия, 1986. 702 с .

Кузьмин 2003 - Кузьмин А.Г. Начало Руси. Тайны рождения русского народа. М. : Вече, 2003. 432 с. Латышев 1948 - Латышев В.В. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе // Вестник древней истории . 1948. № 8

Лебедев 1972 - Лебедев Г.С. Погребальный обряд скандинавов эпохи викингов . Автореферат диссертации на соискание диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук. Л. , 1972. Лебедев 1978 - Лебедев Г.С. Этнографические сведения арабских авторов о славянах и руссах // Из истории феодальной России Л , 1978

Лев Диакон 1986 - Лев Диакон Калойский. История (отрывок) // Откуда пошла Русская земля. Века VI-X. Кн. 2 /

Составление, предисловие, введения к документам, комментарий А.Г. Кузьмина . М. : Молодая гвардия, 1986.

Леонтьев 2001 - Леонтьев К.Н. Византизм и славянство. Великий спор . М . : ЭКСМО-Пресс, 2001.

ЛЛ 2001 - Полное собрание русских летописей. Т. I. Лаврентьевская летопись . М. : Языки славянской культуры, 2001.

Льюис 1954 - Льюис Г., Педерсен Х. Краткая сравнительная грамматика кельтских языков . М. , 1954.

Мавродин 1978 - Мавродин В.В. Происхождение Русского народа . Л. : Издательство ЛГУ, 1978.

Монгайт 1973 - Монгайт А.Л. Археология Западной Европы . Каменный век . М. , 1973.

ЖЛ 2000 - Полное собрание русских летописей. Т. 3. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов . М. : Языки русской культуры, 2000. 720 с.

Новосельцев 1965 - Новосельцев А.П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI-IX вв . // Древнерусское государство и его международное значение . М. , 1965. Павинский 1871 - Павинский А. Полабские славяне. СПб. , 1871.

Пигулевская 1952 - Пигулевская Н.В. Имя «Рус» в сирийском источнике VI века // Академику Борису Дмитриевичу Грекову ко дню семидесятилетия. М. , 1952.

Ременников 1954 - Ременников А.М. Борьба племён Северного Причерноморья с Римом в III веке. М. , 1954.

Русанова 1968 - Русанова И.П. О керамике раннесредневековых памятников Верхнего и Среднего Поднепровья // Славяне и Русь М , 1968 С 143-150

Рыбаков 1952 - Рыбаков Б.А. Русские земли на карте Идриси 1154 г. // Краткие сообщения Института истории материальной культуры . Т. XLIII. М. , 1952.

Рыбаков 1953 - Рыбаков Б.А. Древние русы // Советская археология. Т. XVII. М. , 1953. Рыдзевская 1978 - Рыдзевская Е.А. Древняя Русь и Скандинавия в IX-XIV вв. М. , 1978.

Самоквасов 1908 - Самоквасов Д.Я. Северянская земля и Северяне по городищам и могилам - Гущино у Чернигова. М. : Синодальная типография, 1908

Седов 1970 - Седов В.В. Славяне Верховного Поднепровья и Подвинья . М. , 1970.

Серяков 2013 - Серяков М.Л. Духовная прародина славян . М. : Вече, 2024. 448 с .

Спицын 1928 - Спицын А.А. Древности антов // Сборник статей в честь А.И. Соболевского . Л. , 1928.

Татищев 1768 - Татищев В.Н. История Российская с самых древнейших времён . Кн . I. Ч. 1 . М. : Типография Императорского Московского университета, 1768.

Тебеньков 1894 - Тебеньков М.М. Происхождение Руси. Тифлис, 1894.

Трубачёв 1968 - Тубачёв О.Н. Названия рек Правобережной Украины . М. , 1968.

Трубачёв 1976 - Трубачёв О.Н. О синдах и их языке // Вопросы языкознания. 1976. № 4 .

Успенский 2002 - Успенский Ф.И. История Византийской империи . Т. 3 . Период Македонской династии (867-1057) . М. : Астрель; Аст, 2002. 800 с .

Шафарик 1837 - Шафарик П.И. Славянские древности. Т. I . Кн . 1 . М. , 1837.

Шафонский 1787 - Шафонский А. Ф. Краткое топографическое описание Новгородского Северского наместничества 1787 года // Черниговские губернские ведомости. 1851. № 45 .

Шахматов 1906 - Шахматов А.А. Корсунская легенда о крещении Владимира . СПб . , 1906.

Шмидт 1970 - Шмидт Е.А. Об этническом составе населения Гнёздова // Советская археология . 1970. № 3.

REFERENCES

Alekseev 2009 - Alekseev S.V. Slavyanskaya Evropa V-VIII vekov [Slavic Europe of the V-VIII centuries], Moscow, Veche Publ . , 2009 [in Russian].

Alekseeva 1971 - Alekseeva T.I. Etnogenez vostochnyh slavyan po dannym antropologii [Ethnogenesis of the Eastern Slavs according to anthropology], in: Sovetskaya etnografiya [Soviet ethnography], 1971, № 2 [in Russian]. Alekseeva 1974 - Alekseeva T.I. Slavyane i germancy v svete antropologicheskih dannyh [Slavs and Germans in the light of anthropological data], in: Voprosy istorii [History issues], 1974, № 3 [in Russian].

Artyomov 2013 - Artyomov V.V. Mify i predaniya slavyan [Myths and legends of the Slavs], Moscow, 2013, 304 p . [in Russian]. Bejlis 1974 - Bejlis V.M. K ocenke svedenij arabskih avtorov o religii drevnih slavyan i russov [To evaluate the information of Arab authors about the Religion of the ancient Slavs and Russ], in: Vostochnye istochniki po istorii narodov YUgo-Vostochnoj i Central'noj Evropy [Oriental sources on the history of the peoples of Southeastern and Central Europe], Vol . III, Moscow, 1974 [in Russian]

Berezovec 1970 - Berezovec D.T. Ob imeni nositelej saltovskoj kul'tury [About the name of the Saltovo culture bearers], in: Arheologiya [Archaeology], Vol . XXIV, Kiev, 1970 [in Ukrainian] .

Bezzakonov, ZHih 2021 - Bezzakonov S.N., ZHih M.I. Hakan naroda ros [Khagan of the Ros people], in: Istoricheskij format [Historical format], 2021, № 3 [in Russian].

Borisova 2021 - Borisova M. Arheologicheskaya sensaciya: nedaleko ot Berlina nashli zoloto kel'tov [Archaeological sensation: Celtic gold found near Berlin], 2021, Electronic resource: http://www7dw.com/ru/v-germanii-nashli-zoloto-keltov/a-6010792 (Date of access - 15. 11.2021) [in Russian].

Drevnyaya Rus' 2001 - Drevnyaya Rus' v svete zarubezhnyh istochnikov [Ancient Russia in the light of foreign sources], Moscow, 2001 [in Russian].

Galkina 2002 - Galkina E.S. Tajny Russkogo kaganata [Secrets of the Russian Kaganate], Moscow, Veche Publ. , 2002, 432 p . [in Russian]

Gedeonov 1862 - Gedeonov S.A. Otryvki iz issledovanij o varyazhskom voprose [Excerpts from research on the Varangian question], Saint-Petersburg, 1862 [in Russian].

Gedeonov 2005 - Gedeonov S.A. Varyagi i Rus'. V dvuh chastyah / Avtor predisloviya, kommentariev, bibliograficheskogo ocherka V.V. Fomin. Tret'e izdanie, dopolnennoe [Varangians and Rus. In two parts / Author of the preface, comments, bibliographic essay V.V. Fomin. Third edition, expanded], Moscow, Russkaya panorama Publ . , 2005, 664 p . [in Russian].

Gel'mol'd 1963 - Gel'mol'd. Slavyanskaya hronika [Slavic Chronicle], Moscow, 1963 [in Russian]. Grozdova 1970 - Grozdova I.N. Kel'tskie narody britanskih ostrovov [Celtic peoples of the British Isles], in: Etnicheskie processy v stranah Zarubezhnoj Evropy [Ethnic processes in the countries of Foreign Europe], Moscow, 1970 [in Russian]. Gurevich 1961 - Gurevich F.D. Etnicheskiij sostav naseleniya Verhnego Poneman'ya po arheologicheskim dannym vtoroj poloviny pervogo tysyacheletiya n. e. [The ethnic composition of the population of Upper Ponemanya according to archaeological data of the second half of the first millennium AD . ], in: Issledovaniya po arheologii SSSR [Research on the archaeology of the USSR], Leningrad, Izdatel'stvo LGU Publ. , 1961, pp. 174-181 [in Russian].

Iordan 1960 - Iordan. O proiskhozhdenii i deyaniyah getov [On the origin and deeds of the Getae], Moscow, 1960 [in Russian].

Karamzin 1852 - Karamzin N.M. Istoriya gosudarstva Rossijskogo . T. 7 (Primechaniya k T. 1-3) [The history of the Russian state . Volume 7 (Notes to Volumes 1-3)], Saint-Petersburg, 1852 [in Russian].

Karpenko 2016 - Karpenko A.A. Rus' severyan Veshchego Olega: recenzii, otvety i stat'i, opublikovannye v sbornikah po itogam nauchnyh konferencij 2004-2010 gg . [Russia of the Northerners of Prophetic Oleg: reviews, answers and articles published in collections based on the results of scientific conferences 2004-2010], Rostov-on-don, Kniga Publ . , 2016, 272 p . [in Russian]

Karpenko 2017 - Karpenko A.A. O genealogicheskih predaniyah Ioakimovskoj letopisi V. N. Tatishcheva [Ioachim chronicle's genealogical tales according to V.N. Tatishchev], in: Istoricheskij format [Historical format], 2017, № 3-4, pp . 252-280 [in Russian]

Karpenko 2017a - Karpenko A.A. Prilozhenie k stat'e «O genealogicheskih predaniyah V.N. Tatishcheva» [Appendix to the article «Ioachim chronicle's genealogical tales according to V.N. Tatishchev»], 2017, Electronic resource: http://narodnazemle . ru/node/97 - 26/12/2017 (Date of access - 15.11.2021) [in Russian].

Korzuhina 1955 - Korzuhina G.F. K istorii Srednego Podneprov'ya v seredine I tysyacheletiya n. e . [On the history of the Middle Dnieper in the middle of the I millennium AD. ], in: Sovetskaya arheologiya [Soviet Archaeology], Vol . XXII, Moscow, 1955 [in Russian]

Kuzenkov 2011 - Kuzenkov P.V. Pohody Olega i Igorya na Konstantinopol' - obshchee i osobennosti [Oleg and Igor's campaigns to Constantinople - general and features], in: Trudy Pervoj Mezhdunarodnoj konferencii «Nachala Russkogo mira» [Proceedings of the First International Conference "The Beginnings of the Russian World"], Saint-Petersburg, Blic Publ. , 2011 [in Russian]

Kuz'min 1986 - Otkuda poshla Russkaya zemlya. Veka VI-X. Kn. 2 / Sostavlenie, predislovie, vvedeniya k dokumentam, kommentarij A. G. Kuz'mina [Where did the Russian land come from . Centuries VI-X . Book 2 / Compilation, preface, introductions to documents, commentary by A. G. Kuzmin], Moscow, Molodaya gvardiya Publ . , 1986, 702 p . [in Russian]. Kuz'min 2003 - Kuz'min A.G. Nachalo Rusi. Tajny rozhdeniya russkogo naroda [The beginning of Russia . Secrets of the birth of the Russian people], Moscow, Veche Publ. , 2003, 432 p . [in Russian].

Latyshev 1948 - Latyshev V.V. Izvestiya drevnih pisatelej o Skifii i Kavkaze [News of ancient writers about Scythia and the Caucasus], in: Vestnik drevnej istorii [Bulletin of Ancient History], 1948, № 8 [in Russian].

Lebedev 1972 - Lebedev G.S. Pogrebal'nyj obryad skandinavov epohi vikingov. Avtoreferat dissertacii na soiskanie dissertacii na soiskanie uchyonoj stepeni kandidata istoricheskih nauk [The funeral rite of the Scandinavians of the Viking age . Abstract of the dissertation for the dissertation for the degree of Candidate of Historical Sciences], Leningrad, 1972 [in Russian].

Lebedev 1978 - Lebedev G.S. Etnograficheskie svedeniya arabskih avtorov o slavyanah i russah [Ethnographic information of Arab authors about Slavs and Russians], in: Iz istorii feodal'noj Rossii [History (excerpt)], Leningrad, 1978 [in Russian].

Leont'ev 2001 - Leont'ev K.N. Vizantizm i slavyanstvo . Velikij spor [Byzantism and Slavs . The Great Controversy], Moscow, EKSMO-Press Publ . , 2001 [in Russian].

Lev Diakon 1986 - Lev Diakon Kalojskij. Istoriya (otryvok) // Otkuda poshla Russkaya zemlya . Veka VI-X. Kn. 2 / Sostavlenie, predislovie, vvedeniya k dokumentam, kommentarij A. G. Kuz'mina [Where did the Russian land come from . Centuries VI-X . Book 2 / Compilation, preface, introductions to documents, commentary by A. G . Kuzmin], Moscow, Molodaya gvardiya Publ . , 1986 [in Russian]

LL 2001 - Polnoe sobranie russkih letopisej. T. I. Lavrent'evskaya letopis' [The complete collection of Russian Chronicles . Volume I. The Laurentian Chronicle], Moscow, YAzyki slavyanskoj kul'tury Publ . , 2001 [in Russian].

L'yuis 1954 - L'yuis G., Pedersen H. Kratkaya sravnitel'naya grammatika kel'tskih yazykov [A brief comparative grammar of the Celtic languages], Moscow, 1954 [in Russian].

Mavrodin 1978 - Mavrodin V.V. Proiskhozhdenie Russkogo naroda [The origin of the Russian people], Leningrad, Izdatel'stvo LGU Publ. , 1978 [in Russian].

Mongajt 1973 - Mongajt A.L. Arheologiya Zapadnoj Evropy. Kamennyj vek [Archaeology of Western Europe . Stone Age], Moscow, 1973 [in Russian].

NIL 2000 - Polnoe sobranie russkih letopisej. T. 3. Novgorodskaya pervaya letopis' starshego i mladshego izvodov [The complete collection of Russian Chronicles. Volume 3 . The Novgorod first chronicle of the elder and younger izvodov], Moscow, YAzyki russkoj kul'tury Publ . , 2000, 720 p . [in Russian].

Novosel'cev 1965 - Novosel'cev A.P. Vostochnye istochniki o vostochnyh slavyanah i Rusi VI-IX vv. [Eastern sources about

the Eastern Slavs and Russia of the VI-IX centuries], in: Drevnerusskoe gosudarstvo i ego mezhdunarodnoe znachenie [The

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Ancient Russian State and its international significance], Moscow, 1965 [in Russian].

Pavinskij 1871 - Pavinskij A. Polabskie slavyane [Polabian Slavs], Saint-Petersburg, 1871 [in Russian].

Pigulevskaya 1952 - Pigulevskaya N.V. Imya «Rus» v sirijskom istochnike VI veka [The name "Rus" in the Syriac source of the

VI century], in: Akademiku Borisu Dmitrievichu Grekovu ko dnyu semidesyatiletiya [Academician Boris Dmitrievich Grekov on

his seventieth birthday], Moscow, 1952 [in Russian].

Remennikov 1954 - Remennikov A.M. Bor'ba plemyon Severnogo Prichernomor'ya s Rimom v III veke [The struggle of the tribes of the Northern Black Sea region with Rome in the III century], Moscow, 1954 [in Russian].

Rusanova 1968 - Rusanova I.P. O keramike rannesrednevekovyh pamyatnikov Verhnego i Srednego Podneprov'ya [About ceramics of early medieval monuments of the Upper and Middle Dnieper], in: Slavyane i Rus' [Slavs and Rus], Moscow, 1968, pp 143-150 [in Russian]

Rybakov 1952 - Rybakov B.A. Russkie zemli na karte Idrisi 1154 g. [Russian lands on the map of Idrisi 1154], in: Kratkie soobshcheniya Instituta istorii material'noj kul'tury [Brief reports of the Institute of the History of Material Culture], Vol. XLIII, Moscow, 1952 [in Russian].

Rybakov 1953 - Rybakov B.A. Drevnie Rusy [Ancient Rus], in: Sovetskaya arheologiya [Soviet Archaeology], Vol . XVII, Moscow, 1953 [in Russian]

Rydzevskaya 1978 - Rydzevskaya E.A. Drevnyaya Rus' i Skandinaviya v IX-XIV vv. [Ancient Russia and Scandinavia in the IX-XIV centuries], Moscow, 1978 [in Russian].

Samokvasov 1908 - Samokvasov D.YA. Severyanskaya zemlya i Severyane po gorodishcham i mogilam - Gushchino u CHernigova [Severyanskaya land and Northerners by settlements and graves - Gushchino near Chernihiv], Moscow, Sinodal'naya tipografiya Publ. , 1908 [in Russian].

Sedov 1970 - Sedov V.V. Slavyane Verhovnogo Podneprov'ya i Podvin'ya [Slavs of the Supreme Dnieper and Podvinya], Moscow, 1970 [in Russian].

Seryakov 2013 - Seryakov M.L. Duhovnaya prarodina slavyan [The spiritual ancestral homeland of the Slavs], Moscow, Veche Publ. , 2024, 448 p . [in Russian].

SHafarik 1837 - SHafarik P.I. Slavyanskie drevnosti [Slavic antiquities], Vol. I, Part 1, Moscow, 1837 [in Russian].

SHafonskij 1787 - SHafonskij A.F. Kratkoe topograficheskoe opisanie Novgorodskogo Severskogo namestnichestva 1787 goda [A brief topographical description of the Novgorod Seversky Viceroyalty of 1787], in: CHernigovskie gubernskie vedomosti [Chernihiv provincial Vedomosti], 1851, № 45 [in Russian].

SHahmatov 1906 - SHahmatov A.A. Korsunskaya legenda o kreshchenii Vladimira [Korsun Legend of Vladimir 's Baptism], Saint-Petersburg, 1906 [in Russian].

SHmidt 1970 - SHmidt E.A. Ob etnicheskom sostave naseleniya Gnyozdova [About the ethnic composition of the Gnezdovo population], in: Sovetskaya arheologiya [Soviet Archaeology], 1970, № 3 [in Russian].

Spicyn 1928 - Spicyn A.A. Drevnosti antov [Antiquities of the Ants], in: Sbornik statej v chest' A. I. Sobolevskogo [Collection of articles in honor of A.I. Sobolevsky], Leningrad, 1928 [in Russian].

Tatishchev 1768 - Tatishchev V.N. Istoriya Rossijskaya s samyh drevnejshih vremyon [Russian history since the most ancient times], Vol . I, Part 1, Moscow, Tipografiya Imperatorskogo Moskovskogo universiteta Publ . , 1768 [in Russian]. Trubachyov 1968 - Tubachyov O.N. Nazvaniya rek Pravoberezhnoj Ukrainy [Names of rivers of Right-bank Ukraine], Moscow, 1968 [in Russian].

Trubachyov 1976 - Trubachyov O.N. O sindah i ih yazyke [About the Sinds and their language], in: Voprosy yazykoznaniya [Questions of linguistics], 1976, № 4 [in Russian].

Uspenskij 2002 - Uspenskij F.I. Istoriya Vizantijskoj imperii. T. 3 . Period Makedonskoj dinastii (867-1057) [The history of the Byzantine Empire . Volume 3 . The period of the Macedonian Dynasty (867-1057)], Moscow, Astrel' Publ . ; Ast Publ . , 2002, 800 p . [in Russian]

Vasil'evskij 1912 - Vasil'evskij V.G. Trudy [Works], Vol. II, Saint-Petersburg, 1912 [in Russian]. Vasil'evskij 1915 - Vasil'evskij V.G. Trudy [Works], Vol. III, Saint-Petersburg, 1915 [in Russian].

Veselovskij 1906 - Veselovskij A.N. Russkie i vil'tiny v sage o Tidreke Bernskom (Veronskom) [Russians and Viltins in the saga of Tidrek of Bern (Verona)], in: Izvestiya Otdeleniya russkogo yazyka i slovesnosti [News of the Department of Russian Language and Literature], Vol . XI, Part 3, Saint-Petersburg, 1906 [in Russian].

Zahoder 1967 - Zahoder B.N. Kaspijskij svod svedenij o Vostochnoj Evrope [Caspian Summary of information about Eastern Europe], Vol . II, Moscow, 1967 [in Russian].

ZHih 2018 - ZHih M.I. Raboty Dmitriya Tarasovicha Berezovca i problema lokalizacii Russkogo kaganata [Works of Dmitry Tarasovich Berezovets and the problem of localization of the Rus' khaganate], in: Istoricheskij format [Historical format], 2018, № 3-4 [in Russian].

Карпенко Андрей Александрович

- Независимый исследователь (Волгодонск, Россия).

Andrey Karpenko

- Independent researcher (Volgodonsk, Russia). alnikar1953@mail .ru

ПРЕДЫСТОРИЯ РУСИ, РУССКИЙ И ВАРЯЖСКИЙ ВОПРОСЫ В КОНЦЕПЦИИ А.Г. КУЗЬМИНА Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Аннотация научной статьи по истории и археологии, автор научной работы — Карпенко Андрей Александрович

Похожие темы научных работ по истории и археологии , автор научной работы — Карпенко Андрей Александрович

EARLY HISTORY OF RUSSIA, RUSSIAN AND VARANGIAN QUESTIONS IN THE CONCEPT OF A.G. KUZMIN

Текст научной работы на тему «ПРЕДЫСТОРИЯ РУСИ, РУССКИЙ И ВАРЯЖСКИЙ ВОПРОСЫ В КОНЦЕПЦИИ А.Г. КУЗЬМИНА»