CC BY
57
ДРЕВНЯЯ ИСТОРИЯ И ЭТНОГЕНЕЗ НАРОДОВ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ В РАБОТАХ А.Г. КУЗЬМИНА
А.А. Карпенко
Независимый исследователь (Волгодонск, Россия) e-mail: alnikar1953@mail .ru Researcher ID: F-1250-2018 http://orcid. org/0000-0001-5905-2313 SPIN-код: 1459-5673
АВТОРСКОЕ РЕЗЮМЕ
Известный историк А.Г. Кузьмин в своих работах важное место уделял проблемам этногенеза и древней истории народов Европы: славян, кельтов, германцев, скифов и т . д . Многие идеи и предположения о соотношении различных народов и их генезисе, высказываемые А.Г Кузьминым в своих работах, имеют своё подтверждение в современных исследованиях историков, лингвистов и археологов, а также в исследованиях в области изучения ДНК .
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: А .Г. Кузьмин, этногенез, Восточная Европа, археология, лингвистика, славяне, кельты, германцы, скифы
ANCIENT HISTORY AND ETHNOGENESIS OF THE PEOPLES OF EASTERN EUROPE IN THE WORKS OF A.G. KUZMIN
Andrey Karpenko
Independent researcher (Volgodonsk, Russia) e-mail: alnikar1953@mail .ru
ABSTRACT
The famous historian A . G . Kuzmin paid much attention in his works to the problems of ethnogenesis and ancient history of the peoples of Europe: Slavs, Celts, Germans, Scythians, etc. Many of his ideas and assumptions about the ratio of different peoples and their genesis have been confirmed by present-day studies in history, linguistics and archaeology, as well as by DNA research .
KEYWORDS: A. G . Kuzmin, ethnogenesis, Eastern Europe, archaeology, linguistics, Slavs, Celts, Germans, Scythians .
Говоря о методологии исторического исследования А.Г. Кузьмин критиковал позитивизм, считая, что самое устойчивое его заблуждение «заключается в убеждении, что познание начинается с анализа источников» и сперва следуют «факты и только затем концепции -это кажется совершенно естественным». «Между тем без предшествовавшего опыта невозможно никакое исследование, в том числе изучение источника» (Кузьмин 2003: 13). «Исследование не может начинаться с источника, поскольку к источнику любой учёный подходит с определённым кругозором и системой ценностей», а «диалектика познания заключается, прежде всего, в том, что предшествующее знание со всеми его противоречиями служит отправным пунктом исследования» (Кузьмин 2003: 14). При этом «противоречивость предшествующего знания имеет объективную природу в противоречивости самих изучаемых явлений» (Кузьмин 2003: 20).
Оценивая основные задачи работы с историографией, А.Г. Кузьмин отмечал, что с одной стороны вроде бы прав был автор середины ХХ века В.А. Мошин, считавший, что «главным условием на право исследования вопроса... должно быть знакомство со всем, что уже сделано в этой области», но с другой стороны, зачастую «это требование. невыполнимо, если считать "сделанным" всё опубликованное», поскольку уже «опубликованы десятки тысяч книг, статей, заметок.». И поэтому «осмыслены должны быть, прежде всего, стержневые факты, которые разводят исследователей по разным направлениям» (Кузьмин 2003: 11).
Касаясь столь модного в современной науке междисциплинарного подхода А.Г. Кузьмин отмечал, что несмотря на тот факт, что «археологические культуры не совпадают с областями распространения тех или иных антропологических типов, а языковые зоны не совпадают с теми и иными» (Кузьмин 2003: 17), «едва ли может быть сомнение в исключительной ценности фактов частич-
ного их совпадения для понимания этнической истории. То же самое должно отнести и к данным лингвистики в их отношении к археологическим и антропологическим» (Кузьмин 2003: 21).
«Значение же теоретических представлений хорошо выявляется на факте расхождения лингвистов в вопросе о хронологической глубине тех или иных языковых явлений. Некоторые лингвисты, исходя из факта существенного изменения языкового фонда исторических народов за последнее тысячелетие, склонны полагать, что ещё тысячелетием раньше не было и самих этих языков. Это мнение оказало влияние и на некоторых археологов. Между тем интенсивность развития в последнее тысячелетие никак не может механически переноситься в предшествующий период. Десятилетиям нашего времени соответствуют многие столетия и тысячелетия древних эпох; чем глубже во мглу веков опускается взгляд исследователя, тем опаснее становятся простые аналогии с позднейшим временем. Процесс этнических преобразований тесно связан с непрерывной ассимиляцией одних групп другими». Но, не смотря на то, что «в литературе ассимиляция иногда представляется... как поглощение большинством меньшинства», не этот путь «был преобладающим на протяжении тысячелетий. История Древнего мира даёт нам классический пример того, как относительное меньшинство передаёт свой язык и многие элементы культуры са-
мым различным народам. (.греки, некоторые народы Востока). С аналогичными явлениями, в сущности, мы имеем дело., когда, например, культура мегалитов распространяется на огромных пространствах от Кавказа и Чёрного моря до западных берегов Атлантики и Британских островов и далее вплоть до Белого моря (лабиринт у Терского берега, обнажающийся во время отлива), а на юго-востоке "спускается" до юга Индостана» (Кузьмин 2003: 21). Или пример Древнего Рима, в котором «все национальные языки должны были уступить место испорченной латыни; исчезли все национальный различия, не существовало больше галлов, иберов, ли-гуров, нориков - все они стали римлянами» (Кузьмин 2003: 26).
«Если говорить о прогрессивном развитии этнических общностей, то основное его направление должно идти по линии. преодоления кровнородственных связей и расширения территориальных объединений. В рамках таких объединений быстрее осуществляется разделение труда, и преодолевались сдерживающие его семейные формы функционирования производственных коллективов. В рамках же больших объединений легче осуществлялся обмен производственным опытом и больше было шансов на успех в борьбе с иными мирами, которые по тем или иным причинам должны были прийти в движение и могли быть не просто заво-
евателями, а и разрушителями сложившихся культур» (Кузьмин 2003: 22-23).
А.Г. Кузьмин отмечал «определённую закономерность: завоеватели способны принести нечто положительное лишь тогда, когда их общество и государство находится на подъёме в экономическом и культурном отношении» (Кузьмин 2003: 26-27). Например, «образование государства у германцев. это случай, когда варвары сокрушают мировую империю» (Кузьмин 2003: 27). И германские племена «в награду за то, что освободили римлян от их собственного государства, отняли у них две трети всей земли и поделили её между собой» (Маркс 21: 150). «Энгельс показывает, как народ-победитель был "покорён" римской культурой - культурой побеждённых. Но процесс этот занял 4 столетия» (Кузьмин 2003: 28). Правда, существуют и более ранние примеры данного явления, наиболее ярким из которых является пример завоевания Шумера аккадцами и слитие затем этих двух культур в единую, с едва различимыми (и уже скоро совершенно неразличимыми) индивидуальными признаками друг друга.
А.Г. Кузьмин считал, что нельзя согласиться и с теми авторами, которые возражая против концепций скандинавского происхождения варягов и Руси «полагают будто состав и происхождение господствующего класса не имеет значения. Как раз напротив, через состав господствующего класса нередко можно легче всего выявить особенности данной социальной структуры, особенно если учесть, что и источники наиболее представительно отражают как раз жизнь социальной верхушки» (Кузьмин 2003: 28). Наиболее яркий пример этому явлению представляет завоевание Индии ариями, лишь около 16% от общего числа (в совокупности с покорёнными народами) которых (согласно современным исследованиям в области ДНК) передали основы материальной и духовной культуры современным потомкам древних жителей этого субконтинента.
Историографический раздел своей работы А.Г. Кузьмин предваряет словами о том, что «обсуждение норманнской проблемы невозможно без привлечения всего фактического материала (Кузьмин 2003: 29). Нельзя не согласиться с ним в том, что именно «З. Байер, безусловно, по праву считается основоположником норманизма. И дело не только в том, что он положил начало всей системе, всей основной аргументации этой концепции, действующей до сих пор, - Байер противопоставил свою версию начала Руси иному взгляду, распространённому в его время не только в России, но и в Европе. Считалось, что варяги, с признания которых летопись начинала русское государство, были выходцами с южного берега Балтики. Это представление, помимо названного выше Герберштейна, отражал в историческом лексиконе Дюре (1610)» (Кузьмин 2003: 30). При этом Байер считал, как и многие современные сторонники скандинавства варягов и Руси, что вопрос решён в пользу норманнов «одним лишь отысканием параллелей, без этимологизации самих имён. Этимология даётся только по отношению к именам, в славянском происхождении которых обычно не сомневались: Святослав, Всеволод, Владимир» (Кузьмин 2003: 31),
а «основная мысль Байера заключалась в утверждении, что варяги и русь были не славянского, а германского, именно норманнского происхождения. Именно в этом, - по убеждению А.Г. Кузьмина, - и заключалось зерно норманизма» (Кузьмин 2003: 33). При этом первый последователь и главный популяризатор его идей Г.Ф. Миллер, следуя ему «в определении этнической принадлежности варягов и руси как скандинавов-шведов» умудрился не обратить внимания на то, что «как раз в использованных им сагах "Русь" отделяется и отличается от скандинавов» (Кузьмин 2003: 33).
«В русской Академии наук первые десятилетия её существования не было русских изданий. Работы печатались на латинском и немецком языках. Татищев перевёл статью Байера "О варягах" и некоторые другие и включил в свою "Историю", снабдив примечаниями и возражениями» (Кузьмин 2003: 358, Примеч. 35). «Ни русского, ни других славянских языков Байер не знал и не стремился их узнать (чем удивил даже Шлецера). Он был ориенталистом, знал семитские языки, китайский. Даже германские его этимологии не демонстрируют особого знания германских (в частности скандинавских) языков. В славянских этимологиях Байер в значительной мере опирался на домыслы своего будущего решительного оппонента В.К. Тредьяковского, который предложил своеобразные образцы объяснения западноевропейских терминов из славянских корней, чем, независимо от своих намерений, дал, по выражению Ю. Венелина, "очень остроумную пародию на словопроизводство Байера и Миллера"» (Кузьмин 2003: 358, Примеч. 38).
По замечанию А.Г. Кузьмина, «Ломоносов справедливо упрекал Миллера за одностороннее привлечение иностранных свидетельств и пренебрежение русскими источниками», «считая, что Миллер "весьма немного читал российских летописей", Ломоносов упрекал Миллера так же в произвольном отношении с иностранными источниками» (Кузьмин 2003: 34). «Ломоносова возмущало, что у Миллера "на всякой странице русских бьют, грабят благополучно скандинавы побеждают, разоряют, огнём и мечом истребляют. Сие так чудно.."» (Кузьмин 2003: 34-35). Ломоносов «исходил из представления, что славяне были соседями скифов, и если римляне, персы и македонцы ничего не могли поделать со скифами, то против славян оказались несостоятельными»; «Ломоносов настаивал на отождествлении руси с роксаланами (роксоланами) - версия, распространённая в космографиях ХУ-ХУ11 вв.». В.Н. Татищев усматривал в названии Швеции (в форме «Росалейн», «Россалейн») «след продвижения роксалан на север». По мнению Ломоносова часть варягов-руси, «происходящая от роксалан вместе с готами (по Ломоносову тоже славянами) пришли к балтийскому побережью, где язык их испытал влияние старогерманского. Германское и германо-скандинавское влияние сказалось также на отдельных варяжских именах, что явилось следствием постоянных контактов, в частности брачных» (Кузьмин 2003: 35). Ломоносов «находит особенно существенным то обстоятельство, "что на скандинавском языке не имеют сии имена никакого знаменования"
(Ломоносов 1952: 30-31), - простой и ясный аргумент, и совершенно бесспорный. Но он лежит за пределами формального жонглирования источниками и фактами» (Кузьмин 2003: 36).
«Миллер, признавая неудовлетворительность владения русским языком, считал это не особенно важным, поскольку русские источники представлялись ему чем-то побочным даже и при изучении русской истории. Что же касается Байера, он принципиально не хотел даже в минимальной степени знакомиться с языком старины, в которую приехал "поднимать" науку. Ломоносов указал и на такой факт "отрицательного" характера: в русском языке практически нет германизмов, что было бы совершенно немыслимо, если бы русь или хотя бы только варяги были германским народом (...). Ломоносов находит совершенно невероятным, чтобы "два народа, славяне и варяги, бросив свои прежние имена, назвались новым, не от них происшедшим, но взятым от чухонцев". Миллер ссылался на якобы аналогичный пример происхождения названия "Англия" и "Франция", но Ломоносов не без оснований возразил, что "пример англичан и франков, от него здесь присовокупленный, не в подтверждение его вымысла, но в опровержение служит: ибо там побеждённые от победителей имя себе получали. А здесь ни победители от побеждённых, ни побеждённые от победителей, но все от чухонцев"» (Ломоносов 1952: 37; Кузьмин 2003: 37).
«Комментируя легенду о призвании Рюрика из Пруссии или "из немец", как сказано в некоторых летописях XV века, Ломоносов обратил внимание на то, что Неман (по Ломоносову, "Немень") в нижнем течении носит название "Руса" (позднее это название сохранилось за одним из рукавов Немана). С этой рекой он связывает варягов-русь, пришедших по преданию, в Новгород. Полемизируя с Байером Ломоносов показывает родство литовских (прусского и курляндского) языков со славянскими, а также отождествляет славянский культ Перуна и литовский культ Перкуна» (Кузьмин 2003: 38).
Такая версия, или «легенда», очевидно, зародилась по той причине, что большая часть варягов раннего времени, согласно «Повести временных лет», была родом из балтийских славян, то есть, в уже более поздние времена их германизации, «от немец». Река «Немень», в нижнем своём течении, где жили, среди прочих, с древнерусского времени и восточные славяне, назывался Русой. Следовательно, именно там, при отсутствии точных координат в летописях и потери знаний о них в устном изложении, и следовало, по мнению М.В. Ломоносова, помещать наших летописных варягов-русь.
Щлецер полагал, что «Россы, осаждавшие в 866 г. Константинополь никак не могут быть Осколдовыми Руссами. Первые составляли великий, сильный, завоевательный и давно уже известный народ, приводивший в ужас все берега чёрного моря» (Шлецер 1816: 107; Кузьмин 2003: 38-39). Шлецер настойчиво подчёркивает, что «это - особенный народ, неизвестная орда варваров.» (Шлецер 1816: 109; Кузьмин 2003: 39). При этом Шлецер не может объяснить куда этот «великий, сильный, завоевательный и давно уже известный народ» вдруг внезапно исчезает уже в историческое время. Ин-
тересно, что нечто похожее говорил и Ломоносов, когда «утверждал, что такой большой народ, как роксаланы, не мог исчезнуть бесследно». Как подчёркивал А.Г. Кузьмин, «методологически Ломоносов прав: если большой народ существовал, то необходимо представить, куда он исчез, если многочисленный народ вторгается на данную территорию, то должен возникнуть вопрос: откуда и почему он переселяется?» (Кузьмин 2003: 40).
В представлении Г. Эверса «основная линия развития проходила. на юге Руси, именно. в Причерноморье», где «обитал народ "рос" или "рус", который и дал начало Русскому государству. .Этот народ. особый. Эверс находил, что "естественнее искать руссов при Русском море, нежели при Варяжском"» (Эверс 1826: 205; Кузьмин 2003: 41). При этом иранский элемент в древнерусское время наблюдается в небольшом количестве только в составе племенного союза северян в VIII-X вв.: «Доказано, что область обитания северян, по данным археологии, в VIII и даже X в. не была чисто славянской и там жили остатки иранцев, постепенно славянизируемых» (Боханов 2001: 17). «По многим вопросам Эверс, в сущности, поддержал и развил критические замечания Ломоносова. Так, он отверг германо-скандинавское толкование имён договоров» (Эверс 1825: 72; Кузьмин 2003: 42).
С.А. Гедеонов «пошёл по пути совершенного разделения руси и варягов. Русь ему представлялась коренным населением Приднепровья, а варяги - балтийскими славянами» (Кузьмин 2003: 45). Такая позиция практически исключала возможность скандинавского происхождения Руси, поскольку уже к его времени, как, впрочем, и ко времени нынешнему, «у всех норманистов. оставался, в сущности, единственный серьёзный аргумент: параллели для варяго-русских имён в Скандинавии. .В большинстве. работ, указание на параллель должно заменить доказательство, что это имя является по происхождению германским, или что именно германцами оно принесено на Русь. Действует всё тот же универсальный принцип: если не славянское - значит германское» (Кузьмин 2003: 51). Связано это было с тем, что «на первых порах индоевропеистика могла лишь поддержать падающее здание норманизма, поскольку в европейской науке языкознание выступало, прежде всего, как "индогерманистика", то есть все вопросы рассматривались, прежде всего, через призму германоцен-тризма. И это, в частности, сказалось на большинстве работ по славянской этимологии. Примерно по той же причине на первых порах за норманизмом оставался приоритет и при использовании археологических материалов» (Кузьмин 2003: 51-52).
Позднее «наступление фашизма, рост национализма снова побудили политическую сторону концепции норманизма. Норманизм становится оружием в руках наиболее реакционных сил» (Кузьмин 2003: 52-53); пресловутая «норманнская теория была взята на вооружение германским фашизмом, а самым непримиримым апологетам аполитичности истории пришлось удостовериться, как якобы чисто "академические" рассуждения превращаются в отравленное оружие агрессии и геноцида. Сами вожди Третьего рейха включались в идеологиче-
скую борьбу, обнажая и пропагандируя некоторые важные положения норманнской теории. "Организация русского государственного образования, - писал Гитлер в "Майн Камф", - не была результатом государственно-политических особенностей славянства в России; напротив, это дивный пример того, как германский элемент проявляет в низшей расе своё умение создавать государство. В течении столетий Россия жила за счёт этого германского ядра своих высших правящих классов» (Кузьмин 2003: 7); «К положениям норманнской концепции обращались и в публичных выступлениях. "Этот низкопробный людской сброд, - неистовствовал, например, Гимлер, - славяне, сегодня столь же неспособны поддерживать порядок, как небыли способны много столетий назад, когда эти люди призывали варягов, когда они призывали Рюриков". Сказание о призвании варягов непосредственно цитировалось в пропагандистских документах массового назначения. В памятке немецкому солдату - "12 заповедей поведения немцев на Востоке и обращения их с русскими" - приводилась фраза: "Наша страна велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите и владейте нами". В аналогичной инструкции сельским управляющим (составленной за три недели до 22 июня) разъяснялось: "Русские всегда хотят оставаться массой, которой управляют. В этом смысле они воспримут и немецкое вторжение, ибо это будет осуществление их желания: "Приходите и владейте нами". Поэтому у русских не должно оставаться впечатления, что вы в чём-то колеблетесь. Вы должны быть людьми дела, которые без лишних слов, без долгих разговоров и без философствования чётко и твёрдо выполняют то, что необходимо. Тогда русские будут вам услужливо подчиняться"» (Андерле 1961: 85-95; Кузьмин 2003: 7-8). И относительно современных ему «нормани-стов» А.Г. Кузьмин также отмечает, что от исторической научной действительности они так же, как и их идеологические предшественники, оторвались, к сожалению, уже достаточно далеко (Кузьмин 2003: 8).
Как подчёркивает А.Г. Кузьмин, «в 50-60-е гг. .старые, традиционные норманистские аргументы вдруг предстали как откровения, хотя они уже неоднократно опровергались». При этом, хотя «в целом норманизм укреплял свои позиции, очень часто всё ещё выступая под флагом антинорманизма», а «в археологической литературе появились работы, в которых доказывалась преобладающая роль норманнов в социальной верхушке древнерусского общества и даже в населении важных экономических центров Руси» (Кузьмин 2003: 53. Ср.: Клейн 1970). «В публикации И.П. Шаскольского 1983 года антинорманизм, по существу, осуждается, и автор становится на позиции норманизма» (Кузьмин 2003: 53), «переход Шаскольского на позиции норманизма фиксируется заключением: "Марксистские учёные (в этом тоже их принципиальное отличие от антинорманистов) не отрицают скандинавского происхождения варягов и самого факта пребывания скандинавов на Руси в 1Х-Х1 вв. и их участия в событиях, приведших к формированию и дальнейшему развитию Древнерусского государства"» (Шаскольский 1983: 50; Кузьмин 2003: 54). «Как вспоминал. один из убеждённых норманистов Л.С.
Клейн, И.П. Шаскольский лишь маскировал свои норманистские взгляды ссылкой на "марксизм"» (Клейн1999: 2; Кузьмин 2003: 54). А.Г. Кузьмин отмечает, что ему «всегда представлялось, что истинным норманистом и немарксистом являлся именно И.П. Шаскольский. В концепции трёх авторов и в ряде других публикаций археологов культуры Северо-Запада Руси 1Х-Х вв. представлялись неким синтезом или смешением скандинавских и угро-финских древностей. А проявился в этой смеси почему-то славянский язык. Этот факт, собственно, и является главным, вытекающим из материалов названных археологов. Об этом и говорилось в статьях 70-х гг. И.П. Шаскольский это хорошо понимал и потому настаивал: не завышать процент "норманских" древностей (конечно, ради спасения самой норманнской концепции)» (Кузьмин 2003: 54, 363). «При этом нередко ход рассуждений практически совпадает с крайними нор-манистскими представлениями: славянское должно выглядеть как нечто совершенно идентичное в пространстве и времени, а германское - это всё, что оказывается за пределами такой идентичности» (Кузьмин 2003: 5455).
Здесь же А.Г. Кузьмин формулирует главный «итог трёхвекового спора»: «Ко второй половине Х1Х в. норма-низм в целом потерпел поражение в толковании письменных источников. Но норманисты-археологи игнорировали это обстоятельство и за основу брали именно сомнительное или вообще несостоятельное нормани-стское толкование источников и отправлялись от него. Позднее, однако, складывалось впечатление, будто в основу извне привнесённого вывода лёг археологический материал, а этот вывод в свою очередь возвращался в историю и филологию в качестве внешних достоверных данных. Происходит то, что антинорманисты неоднократно и не без оснований именовали "софистикой"» (Кузьмин 2003: 55).
Подытоживает обзор историографии А.Г. Кузьмин выводом, что «разногласия существуют и по вопросу о том, что считать "исходным" славянским», а «что касается "руси", как особого этноса до его слияния со славянами, то "родственников" ему ищут едва ли не во всех частях Европейского континента» (Кузьмин 2003: 56). Что касается происхождения индоевропейцев, то, по его мнению, «время сложения общности нужно углубить на несколько десятков тысяч лет». Поддержку этому положению он, среди прочих, видит в том, что «В.И. Георгиев находит возможным аргументировать это положение собственно лингвистическим материалом» (Георгиев 1958; 1975; Кузьмин 2003: 61). «В настоящее время у многих индоевропейских народов отыскиваются традиции, по крайней мере, с эпохи мезолита» (Кузьмин 2003: 61). Недоучёт этого обстоятельства приводит к тому, что «в итоге формирование индоевропейской общности оказывается на такой хронологической глубине, что многие спорные вопросы отпадают либо как неверно поставленные, либо как неразрешимые при настоящем уровне знаний. Не только в историческое, но уже и в "предысторическое" время, до которого мы в состоянии спуститься, существуют уже
разные ветви индоевропейских племён и языков» (Кузьмин 2003: 62).
Ещё до начала серьёзных исследований в области изучения ДНК А.Г. Кузьмин обращал внимание на работу Б.А. Серебренникова, в свою очередь «обратившего внимание на древний индоевропейский слой в зоне позднейшего расселения угро-финских племён» (Серебренников 1955; Кузьмин 2003: 68), правда, в основном, балтский, и на то, что «в Причерноморье уже в более позднее время сохраняется группа населения, родственная индийцам - синды, вопрос о происхождении которых великолепно поставил О.Н. Трубачёв» (Трубачёв 1976; 1979; 1981; Кузьмин 2003: 68). Позднее он уточняет собственное мнение по данному вопросу: «Что же касается синтов или синтиев, якобы выселившихся с острова Лемноса в Крым, а также синдов, то их название ведёт не к фракийцам, а к индийцам, которые, возможно, двигались на юго-восток именно из причерноморских степей» (Дикшит 1960: 472-477; Трубачёв 1976: 41; Кузьмин 2003: 87). Ещё до исследований в области ДНК-генеалогии, палеогенетики и геногеографии А.Г. Кузьмин не боялся констатировать, что некогда «индоевропейцы заселяли большие пространства, с которых они были позднее вытеснены. Помимо обширных районов Азии, к таковым в эпоху бронзы относилась территория, на которой позднее формировались великороссы: районы междуречья Волги и Оки» (Кузьмин 2003: 80-81) и т.д.
Скифам и киммерийцам А.Г. Кузьминым уделялось весьма немалое место. Он убеждал, что ни в киммерийскую, ни в скифскую эпоху полной, ни даже сколько-нибудь значительной, смены населения в указанном регионе не наблюдается, в этом отношении тем самым поддерживая выводы, сделанные академиком Б.А. Рыбаковым. Он пишет, что, например, «генеалогические предания, скифов связывают их происхождение либо с пришельцами, либо с местными племенами (сколо-тами)», а «на Среднем Днепре, по всей вероятности, и в скифское время сохранялось автохтонное население» (Кузьмин 2003: 83). «Именно в ту (то, есть, киммерийскую) эпоху родственное причерноморскому население появляется в далёкой Индии» (Кузьмин 2003: 83). «Другая компактная группа прежнего населения сохранилась в Среднем Поднепровье». И именно «Северное Причерноморье было одной из первых областей, где в киммерийское время (около IX в. до н.э.) совершился переход от бронзы к железу» (Тереножкин 1975: 24; Кузьмин 2003: 84). «Это Геродотовы скифы-пахарии или скифы-земледельцы, которые, по заключению Б.А. Рыбакова, означают доскифское население Приднепровья. .Они при этом привнесут свои предания происхождения скифов» (Кузьмин 2003: 84). В современном вузовском учебнике «Истории России» под ред. недавно почившего А.Н. Сахарова высказана схожая позиция, правда, в более сжатом виде, учитывая формат издания, и в частностях, правда, в значительной степени всё же особая (История 2020: 4-9).
Самое большое внимание в работах А.Г. Кузьмина среди всех неславянских народов уделялось, пожалуй, народам кельтским и их влиянию на славян. О точном
этносе варягов нам говорят только византийские авторы Иоанн Скилица и Георгий Кедрин (Васильевский 1908), утверждающие, что варанги, служившие в Византии, были кельтского происхождения. Ведь ещё с «III в. до н.э. в значительной части Центральной Европы и Придунайской области устанавливается кельтское господство. Кельты к этому времени заселяют всю Галлию, значительную часть Испании, Британию, Ирландию, просачиваются на Балканы и Причерноморье, проникают в малую Азию, где создают особое государственное образование - Галатию» (Кузьмин 2003: 79). По его мнению, «сложность кельтской проблемы заключается в том, что мы, в сущности, не знаем, какой язык наследуют современные кельты: собственно ли кельтский - имея ввиду кельтов гальштадтской и латенской эпох, или же более древний уходящий в эпоху мегалитических сооружений. Ведь современные кельтские языки сохранились именно в тех областях, где наиболее устойчиво держалась культура мегалитов: Бретань, Ирландия, Шотландия, Уэльс, в более ранний период вся Британия и острова. Самый культ мегалитических сооружений сохранился здесь и у исторических кельтов. Так, при британском короле Артуре было добавлено несколько камней в знаменитых кромлех Стонхендж (Сто-унхендж). Коронационный камень до конца XIII в. символизировал шотландскую независимость, а обрядового пожатия рук над камнем мегалитом ещё несколько десятилетий назад считалось достаточным, чтобы признать молодых мужем и женой» (Гроздова 1970: 153; Кузьмин 2003: 85). Далее А.Г. Кузьмин уточняет уже ранее высказанную локализацию времени пика господства кельтов, вырисовывая её в пространстве и указывая что «максимальное распространение кельтского влияния или непосредственного господства приходится на латенскую эпоху, главным образом на М-Ш вв. до н.э. В тот период кельты господствовали во Франции, большей части Испании и Италии, Британских островах, в Центральной Европе, на Балканах. Кельтское объединение появляется и в Причерноморье» (Кузьмин 2003: 86).
А.Г. Кузьмин отмечает, что «на территории Моравии, по мнению чешского учёного Е. Шимека, остатки кельтского племени вольков-тектосагов сохранили свой язык до IV в. н.э. Позднее, будучи ославяненными, сохранили некоторые специфические черты быта и своё старое имя: валахи. От кельтов выводит автор и румынских валахов» (Кузьмин 2003: 88). Так же и Ян Филипп не отрицал «вероятности того, что вольки-текстосаги, разбросанные по разным регионам кельтского мира, включая Галлию и Галатию, находились также и в Моравии», «допуская, что "это племя (или его меньшая часть) проживало в Моравии дольше, чем продолжалось компактное кельтское расселение Средней Чехии"» (Филипп 1961: 70-71; Кузьмин 2003: 369). «С.П. Толстов обращал внимание на сохранение остатков кельтской речи в горах Трансильвании даже в XIII-XIV вв.» (Толстов 1948: 37; Кузьмин 2003: 88). Так же и имя Влад выражающееся у славян в понятии влат-волот великан имеет аналогию в кельтском «влатос - господин» (Кузьмин 2003: 369).
После кельтов А.Г. Кузьмин переходит к рассмотрению венетов (энетов, генетов) или венедов (вендов), ко-
торых «средневековые авторы. прямо отождествляют со славянами» и которые находились «в самой тесной связи с историей славянства», указывая на то, что крупнейший славист позапрошлого века «П. Шафарик, вслед за древними авторами, готов был признать возможность общего их происхождения, предполагая, что речь идёт о славянах». Причём «древнейшие упоминание "енетов" (генетов) находится уже у Гомера. Речь шла о малоазиатской области Пафлагонии. Енеты были союзниками троянцев и после падения Трои вынуждены были покинуть свои земли. В античной традиции, полнее всего представленной у Страбона, енеты во главе с Антенором и его сыновьями проходят через Фракию к устью реки По. Знал Страбон и иные версии происхождения адриатических венетов, в частности от венетов арморейских. Но предпочтение он отдавал пафлагон-ской версии, отыскивая в пользу её и собственные аргументы. Здесь также были варианты, но они связывались с маршрутом переселения: через Фракию морем» (Страбон 1964: 56, 68, 186, 200, 510-511, 519, 570; Кузьмин 2003: 89). Особенно любопытна из всех «одна версия о переселении энетов вместе с киммерийцами» (Страбон 1964: 510-511; Кузьмин 2003: 369). «По археологическим данным, венеты появились на севере Адриатики
около Х11 в. до н.э.» и «вплоть до рубежа н.э____сохраняли
самобытность, являясь традиционным союзником Рима и изолируясь от соседних культур» (Кузьмин 2003: 90). Можно обратить внимание и на определённое созвучие имён венетов, генетов, энетов, вендов, венедов с ранее упомянутыми именами синтиев или синдов, а также с индами. В этой связи представляют интерес наблюдения П. Шафарика, который «обратил внимание на сообщение римских авторов Плиния Старшего и Помпония Мелы (I в. н.э.) о прибытии бурей к северному побережью Германии в 58 г. купцах индах (Кузьмин 2003: 92), а так же выводы М.Л. Серякова о генетической близости многоликих и многоруких божеств балтийских вендов-славян и богов Древней Индии, не встречающих подобных близких между собою аналогий в мифологиях иных славянских и индоевропейских народов (Серяков 2019: 46-58). И Плиний Старший и Помпоний Мела «ссылаются на недошедшее сочинение Корнелия Непота, который воспроизвёл свидетельство проконсула Галлии Квинта Метелла Целера (58 г.). Царь бетов подарил Целеру несколько "индов", которых буря унесла далеко от берегов "Индии" и прибила к берегам Германии» (Кузьмин 2003: 370). В этой связи любопытно так же часто упоминаемое «Царство Индейское», которое разоряет князь-богатырь Вольга Святославич (Волх Всес-лавьевич) (в основе сюжет, правда, сильно мифологизированный. См.: Сухарев 2018: 179-199) и из которого прибывает в Киев другой богатырь Дюк Степанович, которое располагается то за морем (возможно, намёк на побережье Балтики), то прямо на Волыни, созвучие или, по крайней мере, сходство наименования которой с именем крупного балтийского славянского города Волина (Юмны) вполне прозрачно. В смысле слов былины о Дюке «Как из той Индеюшки богатоей, .из того со славного Волынгорода» исследователи до сих пор не могут разобраться южнобалтийско-славянский Во-
лин в данном случае имеется в виду, или южнорусская Волынь. В пользу первой версии тоже есть основания и весьма не малые. Во II в. венедов упоминают Птолемей и Тацит. Птолемей, давая описание «Сарматии», отмечает, что «.заселяют Сарматию очень многочисленные племена: венеды по всему Венедскому заливу». Западной границей венедов Птолемей представляет рек «Вистулу» (Кузьмин 2003: 92-93). По мнению А.Г. Кузьмина, в начале н.э. влияние венедов распространяется от побережья до Прикарпатья. Видимо, это же время отражают "Певтенгеровы таблицы", где венеды названы дважды, в том числе в качестве населения Прикарпатья (Кузьмин 2003: 93). Учёный отмечает, что «Балтийское море не случайно называлось "Венетским заливом", причём в определённых местах оно называлось "Венетским" ещё и во времена Сигизмунда Герберштейна (ХУ1 в.). Очевидно, венеды заселяли большую часть морского побережья и некогда господствовали на нём» (Кузьмин 2003: 94). При этом «видимо, под общим названием "венедов" в Прибалтике скрывался ряд самостоятельных, хотя и родственных племён, причём на первый план, как обычно выходило то одно, то другое. Она-мастические совпадения на территории Малой Азии, Балкан, Адриатики и Прибалтики исчисляются сотнями наименований» (Кузьмин 2003: 94-95). «О венетах. сообщается в записках Юлия Цезаря. Венеты оказались трудным противником. Они были отличными мореходами, и их корабли имели определённое преимущество над римскими. Их оказалось трудно победить, поскольку они владели всеми гаванями в Галлии и имели опорные пункты в Британии. Их поселения располагались на мысах и косах, вдающихся в море, так что с суши они были практически неприступны из-за морских приливов, перекрывающим подходы к поселениям. При длительной осаде венеты на кораблях вывозили всех жителей и имущество в другое место, не оставляя неприятелю никаких ценностей». «Цезарь сообщает... о форме венетских кораблей: плоскодонные, дубовые, с высоким носом и кормой» (Кузьмин 2003: 97). Он «отмечает их преимущество перед тяжёлыми глубоко сидящими римскими кораблями, высокую маневренность и проходимость» (Кузьмин 2003: 371). Аналогичное описание даёт и Страбон (Страбон 1964: 185-186; Кузьмин 2003: 97). «Большими размерами, по Цезарю, отличались и корабли. венетов» (Кузьмин 2003: 98).
Касаясь сообщения Тацита о свионах, любопытного в контексте сообщения под 839 годом об их связи с росами в «Бертинских анналах» А.Г. Кузьмин замечает, что несмотря на то, что «обычно считается, что живущие "среди самого Океана" "общины свионов" - это шведы» сам «Тацит не смешивает свевов, которые, по его утверждению, занимали большую часть Германии, и свионов. Первые жили на континенте», а «вторые на морских островах», поскольку «во времена Тацита свевы до Швеции ещё не дошли» и «даже Иордан застал их ещё на континенте» (Кузьмин 2003: 98).
Касаясь происхождения самого этнонима венедов и рассматривая различные версии А.Г. Кузьмин отмечает, что «болгарский лингвист В.И. Георгиев. венетов. исходный корень признавал общеиндоевропей-
ским, а наименование балтийских венедов посчитал случайным созвучием, выводя из славянского "венти"
- "великий"». Другая точка зрения говорит о «выведении имени венетов от индоевропейского корня ванд или венд» (Кузьмин 2003: 99). «От этого корня в значении "воды", "моря" осмысливал этноним Ф. Аделунг, с которым спорил П. Шафарик. Напротив, В.П. Кобычев принял данное объяснения как наиболее вероятное» (Кобычев 1973: 124-125; Кузьмин 2003: 372). «.Датское "ванд" или норвежское "ванн". Исходное значение слова "вода" сохранилось в литовском "вандуо", ла-тышком "уденс". Имеются аналогичные обозначения для понятий, связанных с водой, и в кельтских языках (вин, ванд, венд, вонд)». «Если учесть, что этнонимы синды, хинди, равно как название реки Инд, также обозначают воду (жители воды, водный поток), то мы здесь имеем, возможно, отражение очень глубокого языкового пласта, к которому относятся какие-то древние индоевропейские языки» (Кузьмин 2003: 99). «Вся эта страна, - пишет Страбон о долине По, - богата реками и полна болот, особенно же часть, занимаемая гене-тами» (Страбон 1964: 200; Кузьмин 2003: 100). При этом «венеты. по сообщению Цезаря, жили прямо в самом море: на островах или на мысах, отрезаемых от суши во время прилива» (Кузьмин 2003: 101) и им «предшествовала другая волна индоевропейцев, видимо, более мощная», в связи с которой, «возможно, находятся и синды, и фракийские синтии (синты)» (Кузьмин 2003: 102). «Наследниками имени балтийских венедов в конечном счёте оказались славяне. Большое число ран-несредневековых германских источников настойчиво повторяют, что венеды, венды, винды, вандалы, винилы
- это лишь разные названия предков славян». Поэтому «свидетельства германских авторов (Гельмольд и др.) заслуживают самого высокого доверия хотя бы в том, что все эти племена не германцы» (Кузьмин 2003: 103), а «исторические вопросы не могут решаться в отрыве от истории», поскольку «только в союзе с историей лингвистика способна дать весьма надёжные результаты» (Кузьмин 2003: 104). И зря «с этим очевидным фактом буквально воюют наши далеко уплывшие от науки норманисты» (Кузьмин 2003: 373).
Германоцентризм лингвистической карты древней и средневековой Европы полностью опровергается современными научными данными: «за последние десятилетия., - по убеждению А.Г. Кузьмина, - стало очевидным., что» даже на территории самой «Германии вообще нет исконной германской топонимики, в то время как негерманская представлена обильно», а «у лингвистов нет аргументов в пользу отыскания на территории Германии "германцев" ранее последних веков до н.э.» (Кузьмин 2003: 105. Ср.: Чемоданов 1962: 79). «В Скандинавии германцы появились вряд ли задолго до рубежа н.э., причём свевы продвигаются туда с континента уже в эпоху великого переселения народов, после развала державы Аттилы» (Кузьмин 2003: 105). При этом «население современной Германии и Скандинавии в целом восходит к древнейшим эпохам. Но это служит доказательством не автохтонности, а сравнительной малочисленности германцев». По наблюдению Т.И. Алексеевой
в Скандинавии преобладали те же расовые типы, которые жили здесь в эпоху неолита и бронзы и которые не имеют отношения к германцам. «Говоря о прародине германцев» их «самыми близкими родичами, оказываются те самые фракийцы, земли которых фигурируют в Младшей Эдде как отправной пункт германского переселения на север» (Алексеева 1971: 53-54; 1974: 4445; 1974а; Кузьмин 2003: 108). «В Скандинавии. окончательное торжество германских языков. относится уже к н.э.», а «в Прибалтике германцы непосредственно контактировали, по всей вероятности, не со славянами и не с балтами, а с венедами, язык которых остаётся пока величиной искомой» (Кузьмин 2003: 109). Любопытно, что «темноволосое население до сих пор имеется в некоторых районах Западной Норвегии, что объясняется влиянием кельтской примеси» и «например, в Ирландии, жители которой во многом предваряли морские пути норманнов, жители Скандинавии подразделялись на "фингал" и "дубгал", то есть "светлых" и "тёмных" чужеземцев» (Гуревич 1966: 5; Кузьмин 2003: 374).
Касаясь соотношения самих славян и балтов А.Г. Кузьмин отмечает, что «в зарубежном языкознании решительно отрицал исходный характер близости славянских и балтских языков А. Майе» (Кузьмин 2003: 110), один из крупнейших западноевропейских славистов всех времён. Касаясь прародины славян он пишет, что «Ф.П. Филин видел больше общих черт у германцев с балтами и на этом основании локализовал прародину славян на юго-восток от балтов, в районе Припяти и Среднего Днепра., В.Б. Горнунг. исходную территорию славян определял довольно далеко на юго-востоке от мест их позднейшего обитания», и «помимо угрофинских групп, на территорию Прибалтики во II тыс. до н.э. проникло население со стороны Среднего Поднепровья» (Кузьмин 2003: 111). «В Прибалтику. племена, которые принесли с собой малоазиатскую и адриатическую топонимику. уже в начале н.э. именуются венедами», а «в самом населении прибрежной полосы, которое занимали венеды., в частности на территории Эстонии, наблюдается примесь понтийского (средиземноморского или причерноморского) антропологического типа, который мог быть занесён сюда с венетской волной» (Кузьмин 1967; 1969; 1969а: 100-111, 156-159). Таким образом, вместе «с венетами в Прибалтику попадает население, вышедшее из причерноморских областей, родственное по языку населению степного и лесостепного Поднепровья, ранее продвинувшемуся на северо-запад» (Кузьмин 2003: 112).
Известно, что «славяне, как и другие народы, не были однородными в расовом и культурном отношении. Вместе с тем у всех славянских народов до сих пор сохраняются элементы общей культуры, языка и внешнего облика, которые позволяют отличать славянство от других соседствующих с ним народов». В этом отношении любопытно мнение «о славянской прародине» П. Шафарика - «взгляд на славян как народ, издревле занимавший обширную территорию». Уже почти в наши дни академик О.Н. Трубачёв напомнил «мудрые слова Брюкнера, который давно ощутил методологическую неудовлетворительность постулата ограниченной пра-
родины: "Не делай другому того, что неприятно себе самому. Немецкие учёные охотно утопили бы всех славян в болотах Припяти, а славянские - всех немцев Доллар-те (устье р. Эмс); совершенно напрасный труд, они там не уместятся; лучше бросить это дело и не жалеть света Божьего ни для одних, ни для других"» (Трубачёв1979: 12; Кузьмин 2003: 113).
А.Г. Кузьмин подчёркивал важность мысли О.Н. Тру-бачёва о том, что «нужно правильно интерпретировать сам факт отсутствия памяти прихода славян издалека», в чём можно видеть «свидетельство устойчивой привязанности славян к определённой (довольно обширной) территории» (Кузьмин 2003: 376). Помимо этого довода «в пользу мнения Шафарика говорит то обстоятельство, что славянские языки уже в глубокой древности распадались на ряд диалектов, что проще понять, если рассматривать славянство, как одно из крупных ответвлений прежней индоевропейской общности» (Кузьмин 2003: 113), а «биологический и социальный взрыв», правда, в более позднее время, «у славян известен по письменным источникам: он произошёл в У-У1 вв. Но был ли он первым - ответить трудно» (Кузьмин 2003: 113-114). И «если, например, в кельтских языках явно проявляется неиндоевропейский субстрат, то в славянском такового не видно. Поэтому реальное воздействие на язык этого населения оказывали лишь индоевропейские племена». Окончательно также не выяснено, «пришёл ли протославянский язык в "готовом" виде в Центральную Европу, или он формируется здесь». Понятно лишь, что «длительное соседство несомненно способствовало взаимовлиянию древних славянского, иллиро-венетского и кельтского языков» (Кузьмин 2003:
116), которые по мысли А.Г. Кузьмина разошлись между собой намного раньше.
«У венетов. в каменных ящиках помещались урны с прахом. Почти несомненно, что обычай этот связывался с определённым этносом, который долго сосуществовал с балтскими и, может быть, славянскими племенами и который, возможно, сближался с венето-иллирий-скими племенами» (Кузьмин 2003: 117). Правда, по его наблюдению, «в рамках культуры этот тип погребения стойко держался только в низовьях Вислы» (Кузьмин 2003: 376). «Это, вероятно, зона воздействия славянского языка, распространявшегося с более южных территорий» (Кузьмин 2003: 117. Ср.: Жих 2020: 8-35). Хотя «славянский язык, как известно, является одним из самых архаичных. А. Мейе объяснял это тем, что "славяне в течение долгого времени оставались в стороне от средиземноморского мира"» (Мейе 1951: 14; Кузьмин 2003:
117). Однако, «как показал О.Н. Трубачёв, в славянской и италийской ремесленной терминологии имеются бесспорные соответствия» (Трубачёв 1966: 166-200; Кузьмин 2003: 117). Это, несомненно, говорит об их контактах в раннее время и до некоторой степени подтверждается также современными исследованиями в области ДНК, а именно, высоким показателем гаплогруппы Р1а у жителей Венеции и соседних с ней районов относительно иных областей Италии (Клёсов 2008), гаплогруппы, имеющей наибольшее распространение в Европе у
славян (до половины), а в Западной Европе встречающейся намного реже.
Центральная Европа как древнее место обитание славян подтверждается многими фактами, а «на ряд древних славянских топонимов в Паннонии указал ещё П. Шафарик. Так, озеро Балатон (блатно-болото у славян VI века) называлось. Плесо» (Кузьмин 2003: 118). В связь с русским «плёс», по мнению А.Г. Кузьмина, можно поставить и этноним пелазги - «люди моря» (Кузьмин 2003: 377). «В надписи 157 г. н.э. на камне упомянут город ТБ1егпа на. сербской Црне. Характерное славянское ВивЫсиБ. Явно славянское название племени "озериатов". Из славянского некоторые авторы объясняют название племени "костобоков"» и т.д. «Широко распространён. в придунайской области топоним (прежде всего названиям рек) с компонентами "ава" (Морава, Острава, Драва и т.д.)». Эти «названия часто повторяются от Иллирии до Прибалтики и Приднепровья» (Кузьмин 2003: 118). По-видимому, уже там выкристаллизовывалась славянская группа, выделившаяся из иных индоевропейских племён, прародину которых, вероятно, следует искать на более восточных территориях. Именно здесь «на огромной территории Левобережья Днепра вплоть до заволжских степей формировалась. группа племён, с которой связаны многие языки Прибалтики, Причерноморья, частично Малой Азии». А «по соседству с этим ареалом формировались языки праиндийские, след которых и позднее сохранился в языке синдов» (Трубачёв 1976; Шилов 1995; Кузьмин 2003: 125).
Однако, по мнению А.Г. Кузьмина, «после прихода с востока скифов определённая часть прежнего населения сохраняется по окраинам скифского мира», а «в Среднем Поднепровье остаются автохтонные племена. У этих племён во времена Геродота имелось представление об их проживании на том же месте в течение тысячелетия. Цифра. соответствует. киммерийской эпохе. Население Среднего Поднепровья, согласно Геродоту, называло себя сколотами., причём словом "царские" он переводил этноним "сколоты"» (Кузьмин 2003: 126). «Со славянами, в частности, могут быть связаны скифы-пахари» ряда среднеднепровских культур, среди которых «чернолесская ХИ-УШ вв. до н.э.» (Кузьмин 2003: 127). Согласно легенде, «на скифскую землю с неба упали золотые предметы: плуг, ярмо, секира и чаша» (Геродот 1972: 188). «Культовые чаши археологи находят в скифских погребениях, причём в основе - это формы, распространённые в доскифское время в культурах лесостепи (чернолесской и белогрудовской ХП-УШ вв. до н.э.)» (Ильинская 1975: 118-133; 167-168; Кузьмин 2003: 379). «В середине ХХ столетия. А.И. Тереножкин попытался связать зарубинцев с белогрудовской и чернолесской культурой» (Кузьмин 2003: 382).
Сам факт довольно позднего появления славян в письменных источниках и их не очень высокий уровень материальной культуры он объяснял тем, что часто какое-либо их «объединение подвергалось постепенной варваризации», как это случилось с жителями славянской зарубинецкой культуры. Причём «гибель зарубинецкой культуры привела к постепенному осво-
ению славянами верховьев Днепра и бассейна Десны». И когда «теперь славяне. возвращаются на юг днепровским Левобережьем, в бассейне Десны и Сейма они оказались действительно "северянами"» (Кузьмин 2003: 139). Это, по-видимому, не был единственный путь их возвращения. «Вызывает интерес, в частности, особая культура района впадающей в Днепр реки Вор-склы. Здесь возник как бы остров доскифского населения, окружённый пришельцами с юга. В литературе отмечалось, что эти поселения генетически связаны с чернолесской культурой» (Ковпаненко 1967; Покровская 1973: 186-188; Кузьмин 2003: 139). «Язык населения чернолессой культуры неизвестен. Но соображения А.И. Тереножкина о его славянской природе не лишены основания. В пользу этого говорит и способ погребения, перекликающийся с погребениями лужицкой культуры и восточногальштатской области, и полоска славянских гидронимов, проникающая с Правобережья на Ворс-клу». И «таким образом, к рубежу н.э. в Приднепровье просматривается несколько отличающихся друг от друга культур славянского облика» (Кузьмин 2003: 140).
Имя славян и имя руси А.Г. Кузьмин не увязывал между собой, выводя древнейшее название последней из иранского мира. Он, в частности, отмечал, что «названия. "роксаланов". во всяком случае, легко этимологизируется как состоящее из двух компонентов «рокс» -из иранского «светлый, блистающий, белый» речь идёт явно о племени, считавшем себя особо благородным. и "аланы"», которые «приняли самое активное участие в Великом переселении народов, неоднократно доходили до крайнего северо-запада Европы» (Кузьмин 2003: 143), но, правда, сами по себе русами как будто нигде не назывались. Академик О.Н. Трубачёв выводил их название от «рокс» из индо-арийских, а не иранских языков.
Многие идеи и предположения о соотношении различных народов и их генезисе, высказываемые А.Г. Кузьминым в своих работах, имеют своё подтверждение в современных исследованиях историков, лингвистов и археологов, а также в исследованиях в области изучения ДНК.
ЛИТЕРАТУРА
Алексеева 1971 - Алексеева Т.И. Этногенез восточных славян по данным антропологии // Советская этнография. 1971. № 2 .
Алексеева 1974 - Алексеева Т.И. Истоки антропологических особенностей восточных славян // Антропология и геногеография. М. , 1974.
Алексеева 1974а - Алексеева Т.И. Славяне и германцы в свете антропологических данных // Вопросы истории. 1974. № 3.
Андерле 1961 - Андерле А. Из истории идеологической подготовки гитлеровской агрессии против СССР // Вопросы истории. 1961 . № 6.
Боханов 2001 - Боханов А.Н., Горинов М.М. История России с древнейших времён до конца XVII века (в трёх книгах) / Ответственный редактор А.Н. Сахаров . Кн . 1 . М. , 2001. Васильевский 1908 - Васильевский В.Г. Труды . Т. 1. СПб . , 1908.
Георгиев 1958 - Георгиев В.И. Исследования по сравнительно-историческому языкознанию. М. , 1958.
Георгиев 1975 - Георгиев В.И. Индоевропейское языкознание сегодня // Вопросы языкознания. 1975. № 5 .
Геродот 1972 - Геродот. История в девяти книгах / Перевод и примечания Г.А. Стратановского. Л. , 1972.
Гроздова 1970 - Гроздова И.Н. Кельтские народы британских островов // Этнические процессы в странах зарубежной Европы . М. , 1970.
Дикшит 1960 - Дикшит С.К. Введение в археологию . М. , 1960.
Древняя Русь 2001 - Древняя Русь в свете зарубежных источников . М. , 2001.
Жих 2020 - Жих М.И. Начальные этапы истории славян // Исторический формат. 2020. № 4 .
Ильинская 1975 - Ильинская В.А. Раннескифские курганы бассейна р . Тясмин . Киев, 1975.
Клейн 1970 - Клейн Л.С., Лебедев Г.С., Назаренко В.А. Норманнские древности Киевской Руси на современном этапе
археологического изучения // Исторические связи Скандинавии и России. Л. , 1970.
Клейн 1999 - Клейн Л.С. Норманизм - антинорманизм: конец дискуссии // STRATUM. 1999. № 5.
Клёсов 2008 - Клёсов А.А. Откуда появились славяне и «индоевропейцы»? Ответ даёт ДНК-генеалогия. 2008 / Электронный ресурс: http://lebed. com/2008/art5375. htm (дата обращения - 10.10.2021) .
Кобычев 1973 - Кобычев В.П. В поисках прародины славян . М. , 1973.
Ковпаненко 1967 - Ковпаненко Г.Т. Племена скифского времени на Ворскле . Киев, 1967.
Кузьмин 1967 - Кузьмин А.Г. К вопросу о происхождении варяжской легенды // Новое о прошлом нашей страны. М. , 1967
Кузьмин 1969 - Кузьмин А.Г. Две концепции начала руси в Повести временных лет // История СССР. 1969. № 6 .
Кузьмин 1969а - Кузьмин А.Г. Русские летописи как источник по истории Древней Руси . Рязань, 1969.
Кузьмин 2003 - Кузьмин А.Г. Начало Руси. Тайны рождения русского народа. М. , 2003.
Ломоносов 1952 - Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений. Т. 6 . М. ; Л. , 1952.
Маркс 21 - Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 21. М . , 1976.
Мейе 1951 - Мейе А. Общеславянский язык . М. , 1951 .
Покровская 1973 - Покровская Е.Ф. Предскифское население у с . Жеботин // Советская археология. 1973. № 4 .
Сахаров и др. 2020 - Сахаров А.Н., Боханов А.Н., Шестаков В.А. История России с древнейших времён до наших дней: учебник / под редакцией А. Н. Сахарова. М. , 2020.
Серебренников 1955 - Серебренников Б.А. Волго-Окская топонимика на территории Европейской части СССР // Вопросы языкознания. 1955. № 6.
Серяков 2019 - Серяков М.Л. «В синем море есть святой божий остров»: «Близость к богам» ран на фоне индоевропейской традиции // Исторический формат. 2019. № 2 .
Страбон 1964 - Страбон. География / Перевод и примечания Г.А. Стратановского. М. , 1964.
Сухарев 2018 - Сухарев А.К. Зачем Волх в Индию ходил? Или следы о древнейших сказаний о Волхе в былине «Волх Всеславьевич» // Вестник славянских культур. 2018.
Тереножкин 1975 - Тереножкин А.И. Киммерийские мечи и кинжалы // Скифский мир . Киев, 1975. Толстов 1948 - Толстов С.П. «Нарци» и «волохи» на Дунае // Советская этнография. 1948. № 2 . Трубачёв 1976 - Трубачёв О.Н. О синдах и их языке // Вопросы языкознания. 1976. № 4 . Трубачёв 1979 - Трубачёв О.Н. «Старая Скифия» Геродота и славяне. Лингвистический аспект // Вопросы языкознания 1979 № 4
Трубачёв 1981 - Трубачёв О.Н. ^оапса в Северном Причерноморье. Источники. Интерпретация. Реконструкция // Вопросы языкознания 1981 № 2
Чемоданов 1962 - Чемоданов Н.С. Место германских языков среди других индоевропейских языков // Сравнительная грамматика германских языков . Т. 1 . М. , 1962.
Шаскольский 1983 - Шаскольский И.П. Антинорманизм и его судьбы // Генезис и развитие феодализма в России . Л. , 1983.
Шилов 1995 - Шилов Ю.А. Прародина ариев . История. Обряды и мифы . Киев, 1995. Шлецер 1816 - Шлецер А. Нестор . Т. II. СПб . , 1816 .
Эверс 1826 - Эверс Г. Предварительные критические исследования для российской истории . Кн . 2 . М. , 1826. Филипп 1961 - Филипп Ян. Кельтская цивилизация и её наследие. Прага, 1961.
REFERENCES
Alekseeva 1971 - Alekseeva T.I. Etnogenez vostochnyh slavyan po dannym antropologii [Ethnogenesis of the Eastern Slavs according to anthropology], in: Sovetskaya etnografiya [Soviet ethnography], 1971, № 2 [in Russian].
Alekseeva 1974 - Alekseeva T.I. Istoki antropologicheskih osobennostej vostochnyh slavyan [The origins of the anthropological features of the Eastern Slavs], in: Antropologiya i genogeografiya [Anthropology and genogeography], Moscow, 1974 [in Russian].
Alekseeva 1974a - Alekseeva T.I. Slavyane i germancy v svete antropologicheskih dannyh [Slavs and Germans in the light of anthropological data], in: Voprosy istorii [History issues], 1974, № 3 [in Russian].
Anderle 1961 - Anderle A. Iz istorii ideologicheskoj podgotovki gitlerovskoj agressii protiv SSSR [From the history of ideological preparation of Hitler's aggression against the USSR], in: Voprosy istorii [History issues], 1961, № 6 [in Russian]. Bohanov 2001 - Bohanov A.N., Gorinov M.M. Istoriya Rossii s drevnejshih vremyon do konca XVII veka (v tryoh knigah) / Otvetstvennyj redaktor A.N. Saharov [The history of Russia from ancient times to the end of the XVII century (in three books) / Responsible editor A.N. Sakharov], Vol . 1, Moscow, 2001 [in Russian].
CHemodanov 1962 - CHemodanov N.S. Mesto germanskih yazykov sredi drugih indoevropejskih yazykov [The place of Germanic languages among other Indo-European languages], in: Sravnitel'naya grammatika germanskih yazykov [Comparative grammar of Germanic languages], Vol . 1, Moscow, 1962 [in Russian].
Dikshit 1960 - Dikshit S.K. Vvedenie v arheologiyu [Introduction to Archaeology], Moscow, 1960 [in Russian].
Drevnyaya Rus' 2001 - Drevnyaya Rus' v svete zarubezhnyh istochnikov [Ancient Russia in the light of foreign sources], Moscow, 2001 [in Russian].
Evers 1826 - Evers G. Predvaritel'nye kriticheskie issledovaniya dlya rossijskoj istorii [Preliminary critical studies for Russian History], Vol . 2, Moscow, 1826 [in Russian].
Georgiev 1958 - Georgiev V.I. Issledovaniya po sravnitel'no-istoricheskomu yazykoznaniyu [Studies in comparative historical linguistics], Moscow, 1958 [in Russian].
Georgiev 1975 - Georgiev V.I. Indoevropejskoe yazykoznanie segodnya [Indo-European linguistics today], in: Voprosy yazykoznaniya [Questions of linguistics], 1975, № 5 [in Russian].
Gerodot 1972 - Gerodot. Istoriya v devyati knigah / Perevod i primechaniya G.A. Stratanovskogo [History in Nine Books / Translation and notes by G.A. Stratanovsky], Leningrad, 1972 [in Russian].
Grozdova 1970 - Grozdova I.N. Kel'tskie narody britanskih ostrovov [Celtic peoples of the British Isles], in: Etnicheskie processy v stranah zarubezhnoj Evropy [Ethnic processes in the countries of foreign Europe], Moscow, 1970 [in Russian].
Il'inskaya 1975 - Il'inskaya V.A. Ranneskifskie kurgany bassejna r. Tyasmin [Early Scythian mounds of the Tyasmin River basin], Kiev, 1975 [in Russian].
Klejn 1970 - Klejn L.S., Lebedev G.S., Nazarenko V.A. Normannskie drevnosti Kievskoj Rusi na sovremennom etape arheologicheskogo izucheniya [Norman antiquities of Kievan Rus at the present stage of archaeological study], in: Istoricheskie svyazi Skandinavii i Rossii [Historical ties between Scandinavia and Russia], Leningrad, 1970 [in Russian]. Klejn 1999 - Klejn L.S. Normanizm - antinormanizm: konec diskussii [Normanism - anti-Normanism: the end of the discussion], in: STRATUM, 1999, № 5 [in Russian].
Klyosov 2008 - Klyosov A.A. Otkuda poyavilis' slavyane i «indoevropejcy»? Otvet dayot DNK-genealogiya [Where did the Slavs and "Indo-Europeans" come from? The answer is given by DNA genealogy], 2008, Electronic resource: http://lebed. com/2008/ art5375.htm (Date of access - 10.10.2021) [in Russian].
Kobychev 1973 - Kobychev V.P. V poiskah prarodiny slavyan [In search of the ancestral homeland of the Slavs], Moscow, 1973 [in Russian].
Kovpanenko 1967 - Kovpanenko G.T. Plemena skifskogo vremeni na Vorskle [Tribes of the Scythian time on Vorskla], Kiev, 1967 [in Russian].
Kuz'min 1967 - Kuz'min A.G. K voprosu o proiskhozhdenii varyazhskoj legendy [On the question of the origin of the Varangian legend], in: Novoe o proshlom nashej strany [New about the past of our country], Moscow, 1967 [in Russian].
Kuz'min 1969 - Kuz'min A.G. Dve koncepcii nachala rusi v Povesti vremennyh let [Two concepts of the Beginning of Russia in the Tale of Bygone Years], in: Istoriya SSSR [History of the USSR], 1969, № 6 [in Russian].
Kuz'min 1969a - Kuz'min A.G. Russkie letopisi kak istochnik po istorii Drevnej Rusi [Russian Chronicles as a source on the history of Ancient Russia], Ryazan, 1969 [in Russian].
Kuz'min 2003 - Kuz'min A.G. Nachalo Rusi. Tajny rozhdeniya russkogo naroda [The beginning of Russia . Secrets of the birth of the Russian people], Moscow, 2003 [in Russian].
Lomonosov 1952 - Lomonosov M.V. Polnoe sobranie sochinenij [The Complete Works], Vol . 6, Moscow; Leningrad, 1952 [in Russian]
Marks 21 - Marks K., Engel's F. Sochineniya [Essays], Vol . 21, Moscow, 1976 [in Russian].
Meje 1951 - Meje A. Obshcheslavyanskij yazyk [Common Slavic language], Moscow, 1951 [in Russian].
Pokrovskaya 1973 - Pokrovskaya E.F. Predskifskoe naselenie u s . ZHebotin [Pre-Scythian population in the village of
Jabotin], in: Sovetskaya arheologiya [Soviet Archaeology], 1973, № 4 [in Russian].
Saharov i dr. 2020 - Saharov A.N., Bohanov A.N., SHestakov V.A. Istoriya Rossii s drevnejshih vremyon do nashih dnej: uchebnik / pod redakciej A. N. Saharova [The history of Russia from ancient times to the present day: textbook / edited by A.N. Sakharov], Moscow, 2020 [in Russian].
Serebrennikov 1955 - Serebrennikov B.A. Volgo-Okskaya toponimika na territorii Evropejskoj chasti SSSR [Volga-Oka toponymy on the territory of the European part of the USSR], in: Voprosy yazykoznaniya [Questions of linguistics], 1955, № 6 [in Russian]
Seryakov 2019 - Seryakov M.L. «V sinem more est' svyatoj bozhij ostrov»: «Blizost' k bogam» ran na fone indoevropejskoj tradicii [«There is a holy island in the blue sea»: the Rani's «proximity to gods» against the background of the indo-european tradition], in: Istoricheskij format [Historical format], 2019, № 2 [in Russian].
SHaskol'skij 1983 - SHaskol'skij I.P. Antinormanizm i ego sud'by [Anti-Normanism and its fate], in: Genezis i razvitie feodalizma v Rossii [Genesis and development of feudalism in Russia], Leningrad, 1983 [in Russian]. SHilov 1995 - SHilov YU.A. Prarodina ariev. Istoriya. Obryady i mify [The ancestral home of the Aryans . History. Rituals and myths], Kiev, 1995 [in Russian].
SHlecer 1816 - SHlecer A. Nestor, Vol. II, Saint-Petersburg, 1816 [in Russian].
Strabon 1964 - Strabon. Geografiya / Perevod i primechaniya G.A. Stratanovskogo [Geography / Translation and notes by G .A. Stratanovsky], Moscow, 1964 [in Russian].
Suharev 2018 - Suharev A.K. Zachem Volh v Indiyu hodil? Ili sledy o drevnejshih skazanij o Volhe v byline «Volh Vseslav'evich» [Why did the Magus go to India? Or traces of the most ancient legends about the Volkh in the epic "Volkh Vseslavevich"], in: Vestnik slavyanskih kul'tur [Bulletin of Slavic Cultures], 2018 [in Russian].
Terenozhkin 1975 - Terenozhkin A.I. Kimmerijskie mechi i kinzhaly [Cimmerian swords and daggers], in: Skifskij mir [The Scythian World], Kiev, 1975 [in Russian].
Tolstov 1948 - Tolstov S.P. «Narci» i «volohi» na Dunae ["Narci" and "Volokhi" on the Danube], in: Sovetskaya etnografiya [Soviet ethnography], 1948, № 2 [in Russian].
Trubachyov 1976 - Trubachyov O.N. O sindah i ih yazyke [About the Sinds and their language], in: Voprosy yazykoznaniya [Questions of linguistics], 1976, № 4 [in Russian].
Trubachyov 1979 - Trubachyov O.N. «Staraya Skifiya» Gerodota i slavyane . Lingvisticheskij aspekt ["Old Scythia" by Herodotus and the Slavs . Linguistic aspect], in: Voprosy yazykoznaniya [Questions of linguistics], 1979, № 4 [in Russian].
Trubachyov 1981 - Trubachyov O.N. Indoarica v Severnom Prichernomor'e . Istochniki. Interpretaciya . Rekonstrukciya [Indoarica in the Northern Black Sea region. Sources. Interpretation. Reconstruction], in: Voprosy yazykoznaniya [Questions of linguistics], 1981, № 2 [in Russian].
Vasil'evskij 1908 - Vasil'evskij V.G. Trudy [Works], Vol . 1, Saint-Petersburg, 1908 [in Russian].
YAn Filipp 1961 - YAn Filipp. Kel'tskaya civilizaciya i eyo nasledie [Celtic civilization and its legacy], Praga, 1961 [in Russian]. ZHih 2020 - ZHih M.I. Nachal'nye etapy istorii slavyan [The early history of the Slavs], in: Istoricheskij format [Historical format], 2020, № 4 [in Russian].
Карпенко Андрей Александрович
- Независимый исследователь (Волгодонск, Россия).
Andrey Karpenko
- Independent researcher (Volgodonsk, Russia). alnikar1953@mail .ru
