CC BY
57
Вестник Челябинского государственного университета.
2018. № 1 (411). Филологические науки. Вып. 111. С. 85—90.
УДК 821.161.1.09
ББК 83.3(2Рос=Рус)1
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О ПРЕДНАЗНАЧЕНИИ ХУДОЖНИКА И ПОЭЗИИ В ТВОРЧЕСКОМ НАСЛЕДИИ ЛЮБОМУДРОВ
О. А. Фёдорова
Филиал ФГБОУ ВО «Омский государственный педагогический университет» в г. Таре, Тара, Россия
Раскрывается одна из ключевых доминант русского философского романтизма, связанная с представлением о поэте, поэзии и их предназначении. Образы художника, поэта-пророка рассматриваются на лирическом материале Д. В. Веневитинова и С. П. Шевырева. Представленный анализ позволяет осмыслить магистральные проблемы эстетики и поэтики творчества любомудров.
Ключевые слова: русский философский романтизм, эстетика, любомудры, художественное творчество.
Одной из доминант мифопоэтического творчества русского философского романтизма является представление о поэзии и ее сути. Любомудры считали, что поэзия и философия — это две равноценные силы в постижении истины и идеала. Творческое наследие поэтов-любомудров не изучено надлежащим образом, хотя оно, безусловно, является важным культурным феноменом для понимания основ русского философского романтизма. Обращение к изучению эстетических и поэтических взглядов поэтов мы видим в работах
A. Э. Еремеева, Г В. Косякова, Н. В. Цветковой, О. Бознак, В. А. Акимова.
В лирике любомудров тема поэта и поэзии — магистральная. В поэтических произведениях романтиков отражены ключевые проблемы их эсте -тики. Образ поэта в творческом наследии юных лириков выражает абсолютную духовную свободу, желание достичь высшего идеала, проникнуть в сферу трансцендентного. Их литературное наследие в этой связи служит образной формой не только раскрытия эстетической программы, но и зачастую одним из средств полемики и даже литературной критики.
В поэтическом наследии основоположника любомудрия Д. Веневитинова поэт-пророк, гений, художник представляет родовую основу человеческой природы, его богоподобную потребность в творчестве, которое мыслится как обретение желаемого идеала. Однако мифологема творчества в поэзии любомудров не сводится только к образу поэта. Она включает в себя творческий диалог с разными авторскими позициями Г. Р. Державина,
B. А. Жуковского, В. К. Кюхельбекера, Ф. И. Тютчева, А. С. Пушкина, Д. Г. Байрона, И.-В. Гете. В поэзии романтиков представлена рефлексия от-
носительно генезиса творческого процесса, природы вдохновения творчества, соотношение разумного и чувственного, а также провиденциального в искусстве.
Обратимся к лирическому тексту Д. Веневитинова «Сонет» («К тебе, о чистый дух, источник вдохновенья», 1825). Композиция сонета напоминает «песни восхождения» псалмов. Это отчетливо видно в следующем контексте:
К тебе, о чистый дух, источник вдохновенья, На крылиях любви несется мысль моя [2. С. 34]. Ср.:
Взываю всем сердцем моим: услышь, меня, Господи... (Пс. 118:145).
Лирический текст Веневитинова начинается с обращения к трансцендентной субстанциональной духовной силе. Здесь соединяется философская позиция платонизма и шеллингианская концепция. Философское учение Шеллинга является основополагающим для поэтов-любомудров. Согласно учению немецкого философа ключевым является сближение творческой деятельности индивида, природы и Божественного начала. Кроме того, у философа процесс творчества соединяется с самовыражением и самопознанием.
Таким образом, в сонете Веневитинова мы видим, что гносеологической доминантой творчества является не здравая мысль, а умозрение, наполненное «любовью». Именно поэтому становится возможным возникновение универсальной платформы поэтического творчества: Она затеряна в юдоли заточенья, И все зовет ее в небесные края [2. С. 34]. В приведенном контексте мысль отождествляется с душой, которая стремится к своей небесной родине.
В лирических текстах любомудров, так же как и в тестах немецких романтиков, поэтика романтизма воспринимается как поэтика преображения природы. Окружающий мир для лирического гения предстает как малая вселенная, которая, в свою очередь, открывает для него закономерности развития целого мироздания.
Вторая часть сонета Веневитиновым представ -лена в форме философской триады. Как отмечает
B. В. Никулина, «структура которой следующая: тезис, антитезис, который утверждает личностный путь через познание микрокосма, логический вывод, разрешающий антитезу и антитезис» [6. С. 134]:
Напрасно силится мой дух к тебе парить.
Тебя читаю я во глубине сердечной... [2. С. 34].
Философская рефлексия раскрывается поэтом посредством шеллингианской идеи тождества между субъектом и объектом самопознания. Направленность к бесконечному в макро- и микрокосме оттеняет образ лирического субъекта гения.
В произведении возникает аллюзия с Книгой жизни («Откровение Иоанна Богослова»), а также акцентируется внимание на вечных христианских ценностях любви, надежде. Именно они дают возможность лирическому субъекту объять все мироздание и приобщиться к абсолютному эстетическому идеалу.
В структуре сонета отчетливо можно выделить три мотива, которые объединены между собой. Первым мотивом является мотив духовного наслаждения от искусства, далее — апокалиптическое разрушение мироздания, и третий мотив подчеркивает вневременной статус извечных категорий любви, надежды. Кроме того, здесь поэт сталкивает два контрастных образа «света эфира» и «хаоса».
Яркое и выразительное начало в сонете подчеркивается аллитерацией звука [р]: «греми любовью лира», «рухнул мир».
В произведении других любомудров также нашли свое отражение эстетические и философские представления о художественном творчестве, поэте и поэзии. Так, например, в лирике
C. П. Шевырева образные представления о поэтическом творчестве носят в большей степени дидактический характер, нежели у Д. Веневитинова.
Лирические тексты Шевырева наполнены рассуждениями о природе поэтического вдохновения, о роли лирического гения, а также о полно -
те и истинности художественного творчества. В произведениях автором с разных ракурсов осмысляются вопросы, касающиеся универсальной природы поэзии и генезиса творческого вдохновения.
В поэтическом наследии Веневитинова и Ше-вырева есть произведения, которые в образной форме не только раскрывают основные эстетические принципы программы любомудров, но и являются средством своеобразной полемики с признанными гениями. Программными являются «Послание к А. С. Пушкину» («Из гроба древности тебе привет.», 1830), [Пушкину] («Вменяешь в грех ты мне мой темный стих.», 1830) у Шевырева и «Поэт» у Веневитинова.
Шевырев в этих произведениях рассуждает о высшем предназначении искусства и высказывает магистральные задачи дальнейшего развития русской литературы. В «Послании к А. С. Пушкину» («Из гроба древности тебе привет. ») образ поэта метафорически соотносится с наивысшим духовным слухом, гармонией и поэтическим даром:
Из гроба древности тебе привет, Тебе сей глас, глас неокреплый, юный; Тебе звучат, наш камертон-поэт, На лад твоих настроенные струны [2. С. 172]. В тексте возникает противопоставление двух поэтических систем. Автор ратует за отделение от школы гармонической точности («оскорблю неслаженным стихом», «рифмою нестройной и мятежной»). Таким образом, его позиция соотносится с усложненным языком как на содержательном, так и художественном уровнях [1].
В лирический контекст поэт вводит образ Рима. Для Шевырева данный образ является ключевым, так как он воспринимает этот древний город как колыбель античной и европейской культуры. Рим — это не просто родина искусства, а целая сфера для творчества. Гений для автора выступает тем субъектом, для которого открыт дар пророчества, видения, ему подвластны все тайны мироздания от «бездны» до «горнего эфира».
Послание Шевырева имеет диалоговую структуру. Такая форма дает возможность поэту сопоставить лирического адресата с мировым культурным достоянием: «Но для тебя не темным, не случайным.». Здесь на первый план у Шевырева выходит образ древнего города, который выступает символом преемственности культурных традиций (в силу своей древности), кроме того Рим, по мысли автора, является сим-
волом вечного, духовного обновления и является тем местом, в котором в одночасье слились прошлое, настоящее и будущее. Возможность духовного приобщения к колыбели мирового искусства и культуры окрыляет лирического героя и наделяет автора пророческой силой «предчувствия». С предчувствием у Шевырева связан образ миро -вого сосуда:
Да скажем наш решительный глагол, Да поднесем и свой сосуд заздравной! [2. С. 172].
Этот метафорический образ относит нас к библейским корням и выражает собой своеобразную историософскую позицию автора о культурной миссии каждого из населяющих землю народов.
Лирический гений автора обращается к русско -му народу:
Предчувствием объемлю я отсель Великое отчизны назначенье! [2. С. 172]. Образ русской нации появляется в данном контексте не случайно, так как по мысли автора именно она имеет великое предназначение и развитие в культурном аспекте. Таким образом, он развивает мысль о большом предназначении всей великой русской культуры. Шевырев пытается осмыслить роль России в настоящем и будущем, а позиция воззвания из древнего города позволяет ему сделать это. Поэт воспевает многообразие и богатство русского слова. Слово воспринимается поэтом как неоднозначная сила, которая способна внести достойный вклад в сокровищницу мирового культурного наследия. Восхищение Россией, русским словом соотносится у романтика с чтением псалмов: «Какой тогда хвалой гремлю я богу. ».
В этой связи сам Пушкин является воплощением всей гениальности, духовности русского национального характера. Поэт раскрывает образ пушкинского гения через его близость к великому и могучему русскому языку, а также к народу. В контекст послания Шевырев вводит образ коло -кола и органа, которые акцентируют значимость образа Пушкина не только для России, но и для мировой культуры: «Что сердце жмет и будит вздох заочный». Кроме того, колокол подчеркивает духовное родство русской и европейской культур.
Прославление русской национальной культуры в тексте послания метафорически соотносится с образом былинного богатыря Ильи Муромца и его силой. Далее автор прослеживает развитие
русского слова, начиная с М. Ломоносова и заканчивая В. А. Жуковским.
В финале произведения Шевырев вновь обращается к своему лирическому адресату — Пушкину, так как именно с ним он и другие любомудры связывали свои надежды на обновление русской поэзии, сохранение ее самобытности и философичности. В этом заключена главная линия эстетической концепции поэта. Так, он считал, что путь к обновленной поэзии невозможен без обновления русского поэтического слова, которое должно вобрать в себя все имеющиеся ресурсы национального языка, что должно придать всем произведениям истинную глубину. Это стремление, по мнению В. В. Кожинова, было вполне оправданно, так как Шевырев, как и другие представители философского романтизма, стремился «не к архаизации как таковой, а к "расширению" и "усилению" языка» [5. С. 120].
Следующее произведение Шевырева, адресованное Пушкину («Вменяешь в грех ты мне мой темный стих.»), по своему жанровому составу представляет эпиграмму, которая продолжает заявленную в первом послании полемику с гением. В тексте произведения раскрывается один из моментов литературных баталий, в которых выявляются два диаметрально противоположных эстетических взгляда. Сама эпиграмма создана в виде личного диалога, что в полной мере отражает романтические послания того времени. Поэтический язык у Шевырева построен на основе антитез и метафор: «нищего ручья», «на реке Десне».
Эпиграмму можно разделить на две части, начало которых строится с глагола «вменяешь». Таким образом, введенный в повествование глагол помогает автору отстоять свою сложившуюся эстетическую и поэтическую позицию. Экспрессию в эпиграмме подчеркивает поэтический синтаксис. Романтик использует восклицания, анафоры, риторические вопросы — все это оттеняет и усиливает развитие авторской мысли и способствует поэтическому диалогу с признанным гением:
Вот чистая водица ключевая.
Вот Алеатико бурда густая!
Что ж? — выбирай, возьми любой стакан:
Ты за воду. Зато не будешь пьян [2. С. 177].
В заключительной части лирического текста возникает образ тосканского вина (Алеатико). Для русской романтической традиции мотив вина (так же как и образ чаши или кубка) являет-
ся ключевым, так как он использовался для создания образов дружеского круга, сладострастной любви и поэтического творчества. Подобное мы встречаем у Пушкина в его романе «Евгений Онегин». На наш взгляд, введенный в повествование образ «Алеатико», с одной стороны, помогает автору в создании литературной пародии, а с другой, дает возможность использовать иронию как художественный прием. А вот образ «чистой водицы ключевой» характеризует гармоничную, ясную поэзию, которой обладает Пушкин, но лишенную философской глубины, за которую так ратовали любомудры. Для Шевырева как истинного представителя русского философского романтизма именно содержательная наполняемость стиха имеет главное значение, а не его художественная огранка.
В творческом наследии Д. Веневитинова также есть произведения, которые обращены к «Гению», «возвышенному певцу». Примером этого является послание «К Пушкину» (1826). Стихотворение построено в форме дружеского обращения к Пушкину и представляет собой художественный анализ поэтического роста поэта. Веневитинов пытается проследить дальнейшее развитие его творчества в философском аспекте.
У любомудров к Пушкину было особое отношение, они видели в нем своего предшественника-учителя, идейного вдохновителя. Сам Пушкин о некоторых их произведениях отзывался достаточно высоко (С. П. Шевырев «Я есмъ» 1825). Александр Сергеевич, будучи значимой фигурой для эпохи XIX столетия, был открыт различным передовым взглядам и веяниям, и отчасти поэтому любомудры стремились донести до него свои философские и эстетические воззрения на природу творческого познания.
Художественное произведение у романтика становится средством высказывания его литературных позиций. Образ поэта в лирическом тексте подчеркивают образы: «возвышенный певец», «пророк свободы», «венец», «лебедь». Использование подобных аллегорических фигур является традиционным для русской классической поэзии XIX в.
В зачине послания акцентируется внимание на пророческом даре гения, его отзывчивости, гово -рится о синтетическом характере его творчества, в котором «восторг святой» соединяется с раздумьем. Себя в этом контексте Веневитинов называет «младой музой». Как и все лирические тек-
сты любомудров, послание наполнено старославянской лексикой: «глас», «песнопение», «младую». Они, по мнению поэтов, должны были создать особую высокую поэтическую тональность произведений.
В текст включены реминисценции, связанные с творческой судьбой Байрона. Включение в повествование английского романтика позволяет автору провести аналогию с судьбой Пушкина: Тоской измученный поэт, Покинул мир осиротелый, Оставя славы жаркий свет [2. С. 51]. Образы двух великих поэтов у Веневитинова объединены одной темой — темой изгнания. Доминантой послания выступает образ Камен, которые соотнесены с идеалом, искусством, прекрасным и вечным:
Но ты еще не доплатил Каменам долга вдохновенья [2. С. 51]. В римской мифологической картине мира Каменами являлись нимфы ручья и других небольших водоемов, они обладали даром пророчества, знали все о прошлом и будущем. В более поздний период их стали отождествлять с Музами [10]. В поэтическом наследии русских романтиков встречается отождествление этих мифологических существ с судьбой: «Кладет рука камен, столь поздно справедливых!» (В. К. Кюхельбекер «Участь поэтов», 1823). В лирике Шевырева Камены отождествляются с охранительной силой любви («Торжество любви»).
У Веневитинова этот образ оттеняет трагическую судьбу гения с его индивидуальной исключительностью и предназначением искусства в целом. В послании возникает образ Гете. Фигура немецкого поэта введена в повествование автором для того, чтобы подчеркнуть его близость к эстетической позиции любомудров, это подчеркивает образный ряд стихотворения: «он наш», «наставник наш». С образом писателя в тексте произведения также соотнесены идеи жизненной мудрости, универсальности бытия, тождества духовной жизни. Для Веневитинова немецкий поэт выступает как наставник, идеал духовный, который в своем творчестве отразил полноценный мир чувств, мечтаний, дум и достиг душевного универсума.
В финальных строках послания Веневитинов высказывает идею преображения душевной основы художника, освобождение ее от бренности земного мира. Образ лебедя в контексте помогает автору подвести итог его размышлениям об
универсальной форме поэтического творчества, которая выражена в культурном наследии Гете, а приемниками ее становятся он — молодой поэт-романтик и Пушкин.
Таким образом, в лирике любомудров поэт являет собой целый универсум, а значение поэти-
ческого творчества, как и искусства в целом, направлено на постижение человека, мира с позиции вневременных и абсолютных смыслов. Поэт выступает выразителем духовной свободы, которая аллегорически противопоставляется ограниченности земного бытия.
Список литературы
1. Абрамов, А. И. Шевырев / А. И. Абрамов // История эстетической мысли : в 6 т. — М., 1986. — Т. 3. — С. 378-384.
2. Веневитинов, Д. В. Стихотворения / Д. В. Веневитинов, С. П. Шевырев, А. С. Хомяков. — Л., 1937. — 318 с.
3. Веселовский, А. Западное влияние в новой русской литературе: историко-сравнительные очерки / А. Веселовский. — М., 1896. — 256 с.
4. Гинзбург, Л. Я. О лирике / Л. Я. Гинзбург. — М.; Л., 1974. — 407 с.
5. Кожинов, В. В. О тютчевской плеяде поэтов / В. В. Кожинов // Поэты тютчевской плеяды. — М., 1999. — С. 5-24.
6. Никулина, В. В. Проблема этико-эстетического идеала в лирике Д. В. Веневитинова : дис. ... канд. филол. наук / В. В. Никулина. — Томск, 2003. — 190 с.
7. Топоров, В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: исследования в области мифопоэтического / В. Н. Топоров. — М., 1995. — 624 с.
8. Фёдорова, О. А. Эстетическое и поэтическое своеобразие философской лирики С. П. Шевырева : дис. ... канд. филол. наук / О. А. Фёдорова. — Абакан, 2010. — 177 с.
9. Шеллинг, Ф. В. И. Сочинения в двух томах / Ф. В. И. Шеллинг. — М., 1989. — 636 с.
10. Штаерман, Е. М. Камены / Е. М. Штаерман // Мифы народов мира : энциклопедия : в 2 т. / гл. ред. С. А. Токарев. — М., 1991. — Т. 1. — 619 с.
Сведения об авторе
Фёдорова Оксана Александровна — кандидат филологических наук, филиал ФГБОУ ВО «Омский государственный педагогический университет» в г. Таре. Тара, Россия. [email protected]
Bulletin of Chelyabinsk State University.
2018. No. 1 (411). Philology Sciences. Iss. 111. Pp. 85—90.
REPRESENTATION OF THE DESTINY OF THE ARTIST AND POETRY IN THE CREATIVE HERITAGE OF PHILOSOPHERS
O. A. Fedorova
Omsk State Pedagogical University, Branch in Tara, Tara, Russia. [email protected]
One of the key dominants of Russian philosophical romanticism is revealed, connected with the idea of a poet, poetry and their destiny. The images of the artist, the poet-prophet are examined on the lyrical material of D. V. Venevitinov and S. P. Shevyrev. The presented analysis makes it possible to comprehend the main problems of aesthetics and the poetics of the creativity of the philosophers.
Keywords: Russian philosophical romanticism, aesthetics, philosophers, artistic creativity.
References
1. Abramov A.I., Shevyryov A.I. Istoriya ehsteticheskoj mysli [History of aesthetic thought]. Moscow, 1986. Pp. 378-384. (In Russ.).
2. Venevitov D, Shevyryov S, Homyakov A. Stihotvoreniya [Poetry]. St. Petersburg, 1937. 318 p. (In Russ.).
3. Veselovskij A. Zapadnoe vliyanie v novoj russkoj literature Istoriko-sravnitelnye ocherki [Western influence in the new Russian literature: Historical and comparative essays]. Moscow, 1896. 256 p. (In Russ.).
90
O. A. 0edopoBa
4. Ginzburg L.Ya. O lirike [About the lyrics]. Moscow; Leningrad, 1974. 407 p. (In Russ.).
5. Kozhinov V.V. O tyutchevskoj pleyade poehtov [On the Tyutchev Pleiad of Poets]. Poehty tyutchevskoj pleyady [Poets of Tyutchev Pleiades]. Moscow, 1999. Pp. 5-24. (In Russ.).
6. Nikulina V.V. Problema ehtiko-ehsteticheskogo ideala v lirike D.V. Venevitinova [The problem of the ethical-aesthetic ideal in the lyrics of D.V. Venevitinov]. Tomsk, 2003. (In Russ.).
7. Toporov V.N. Mif. Ritual. Simvol. Obraz: Issledovaniya v oblasti mifopoehticheskogo: Izbrannoe [Myth. Ritual. Symbol. Image: Research in the field of mythopoetic: Favorites]. Moscow, 1995. (In Russ.).
8. Fyodorova O.A. Esteticheskoe ipoehticheskoe svoeobraziefilosofskoj liriki S.P. Shevyreva [Aesthetic and poetic originality of philosophical lyrics S.P. Shevyrev]. Abakan, 2010. (In Russ.).
9. Shelling F.V. Sochineniya [Compositions]. Moscow, 1989. (In Russ.).
10. Shtaerman E.M. Kameny [Kamens]. Mify narodov mira [Myths of the peoples of the world]. Moscow, 1991. P. 619. (In Russ.).
