CC BY
45
УДК [001.18:167:61](091):929 Ломоносов М. В.
предпосылки формирования научного МИРОВОЗЗРЕНИЯ М. В. ЛОМОНОСОВА
© 2011 г. П. И. Сидоров, И. Б. Якушев
Северный государственный медицинский университет, г. Архангельск
Деятельность М. В. Ломоносова (1711 — 1765) пришлась на эпоху масштабных социально-экономических перемен и преобразований, происходивших в России XVП—XVШ веков. Этот период времени характеризовался известным дуализмом научных воззрений и концепций: идеология эпохи еще тяготела к теоцентрическим догмам странного аттрактора феодализма, определяясь его тесными для наступающей социально-экономической системы рамками; а методология, учитывая реальную конъюнктуру обстоятельств и научных достижений, уже стремилась к странному аттрактору, сциентистским ценностям и категориям общественно-экономической формации капитализма.
Социально-экономические изменения, предшествовавшие формированию и способствовавшие оформлению научных взглядов и системы научных приоритетов М. В. Ломоносова, в России, несколько отставая от темпов и сроков социальных изменений, наступающих в Западной Европе, тем не менее развивались в тех же алгоритмах, с той же тенденцией смены научных парадигм, постепенно переходя от парадигмы теоцентризма — к парадигме научного детерминизма [4].
Смене этих парадигм в канун возникновения западно-европейской капиталистической социально-экономической формации предшествовало появление методологии Ф. Бэкона. По мере того, как идеи Бэкона получали распространение и облекались авторитетом, научное мышление претерпевало радикальные изменения способов мониторинга субъекта и объекта, оценки феноменов бытия и выводов из наблюдаемого и вычисленного. Если в Древней Греции доказанным считался логически безупречный вывод, то теперь актуализировалась необходимость иного подтверждения любых феноменов, что повлияло на осмысление фактов. Видоизменилась проблема метода познания; и на первый план вышла гносеология, задача которой состояла в том, чтобы объяснить процесс познания и найти пути постижения истины. Такое мировоззрение уже не имело схоластического содержания, свойственного парадигме тео-центризма. Философия Нового времени была более тесно связана с естествознанием. «Философы зовут врачей углубиться в... лабиринт; они прокладывают им путь, расчищая метафизику от завалов, нагроможденных различными школами, анализируя и изъясняя основные свойства и способности души, показывая их тесную связь с движениями, происходящими в теле.» [7]. Идеалом буржуазного капиталистического общества стал человек — разумное деятельное и познающее существо, относящееся к себе и окружающей среде, как к объектам изучения при посредстве эмпирической индуктивной науки («не нуждавшейся в гипотезе Бога», как сформулировал позже П. С. Лаплас), использующей когнитивные схемы линейного научного детерминизма — опреде-
Дуалистичность идеологии эпохи переходного периода генерирует дуалистичность гносеологии синхронной науки, балансирующей между двумя парадигмальными концепциями. Почти паритетное взаимодополнение двух трендов создает комбинацию, потенцирующую развитие наук. Эпоха посылает вызов социуму, требуя появления личности, которая может ответить на вызов времени. Такая личность обладает универсальным мышлением, соответствующим дуализму эпохи. Это позволяет субъекту двигаться путем диалектического постижения мироздания, имея стратегические цели и умея решать тактические задачи. М. В. Ломоносов, будучи современником переходного периода между двумя социальноэкономическими формациями, сочетал в себе мировоззренческие аспекты двух соседствующих парадигм, что стало конструктивной и плодотворной комбинацией для его творчества, повлияв на направление и содержание его работ.
Ключевые слова: Ломоносов, парадигма, сциентизм, медицина, методология, социальноэкономическая формация.
ленности причинно-следственных связей, событий и феноменов — для дальнейшего преобразования окружающего мира. Познание мира стало насущной потребностью человека. Данная парадигма ознаменовалась рядом научных концепций, выдержанных в ее общей стилистике и отвечающих текущему моменту (Р. Декарт, Б. Спиноза, Г. В. Лейбниц, И. Ньютон, К. Линней, а в медицине Т. Сиденхем). При всем разнообразии этих методологических концепций и научных идей они, так или иначе, реализованы с позиций научного детерминизма, решающего поставленные проблемы в духе линейной опосредо-ванности, согласующего решение — с критериями научного метода. Парадигма научного детерминизма стала антитезисом (см. афоризм П. С. Лапласа) по отношению к предшествовавшей теоцентрической парадигме. С укоренением парадигмы научного детерминизма начали развиваться прогрессистские тенденции, шел поиск научных истин. Концепцией гностической идеологии этой парадигмы являлась философия Нового времени, позволившая науке и медицине развиваться интенсивно и продуктивно. Концепцией методологии стал сциентизм, благодаря которому происходило постепенное взаимодействие со средой, внедрение в нее, ее преобразование, превращение ее в среду существования.
Личность оказывается востребованной эпохой, получая возможность проявить свои возможности и вступает в конструктивное взаимодействие только тогда, когда сама эпоха посылает социуму соответствующий вызов. Время само генерирует предпосылки для появления такой личности, которая становится конгруэнтной эпохе, вступает с ней в когерентные взаимодействия, резонирует с ней, вызывая радикальные перемены во всем обществе. Между Временем и личностью возникает обратная связь, в которой оба фактора влияют друг на друга, и при этом формируется и меняется не только личность, рожденная эпохой, но и сама эпоха претерпевает изменения, генерированные или потенцированные этой личностью. Время задает общий тренд, стиль и стратегию «программы максимум», личность уточняет тактические детали этого тренда научной парадигмы, позволяющие реализовать «программу оптимум». Историческая объективная реальность предлагает конфигурацию социальных, экономических, культурных, политических, научных и иных траекторий, сформировав определенную пропорцию их взаимоотношений, детерминирующую ряд последующих событий. Возникает бимодальная система: личность — время. В такой системе время формирует личность, а личность, в свою очередь, способна влиять на время.
В России XVII века произошли радикальные изменения, катализировавшие системное реформирование социально-экономического уклада государства. Базисные ценности социально-экономической
формации феодализма постепенно утрачивали актуальность, теряя и прежнюю эффективность, в том числе в сфере управления. Россия становилась на путь перехода от феодального абсолютизма Ивана IV — к зарождающемуся капитализму. Эта переходность бифуркационного перехода, сопряженного с качественными изменениями и метаморфозами социума, предопределила дуализм эпохи, методологически тяготевшей к эмпиризму в стилистике философии Ф. Бэкона, а идеологически все еще в значительной мере пребывавшей в тренде теологической схоластики и религиозной философии, более близких к эпохе Средневековья и требовавших не столько научного понимания процессов природы, сколько веры в креационизм. Такая схема не требовала дальнейшего движения научной мысли и не могла объяснить мироздание с позиций достижений синхронной науки, все чаще противоречившей канонам эпохи теоцентризма. Внутренние противоречия между все более анахронистичной идеологией, еще сохраняющей значительное влияние на социум и научную среду, но не умеющей объяснить и прокомментировать физико-химические феномены бытия, и новой для России методологией научного поиска, посягнувшей на это объяснение, стали спецификой времени, в котором сплелись противоречивые концепции и идеи. Конфликт этих противоречивых ценностных систем — в диалектическом духе Закона о единстве и борьбе противоположностей — давал неоднозначные научные результаты, которые могли оказываться бесспорными в эмпирическом отношении, но с точки зрения идеологии при этом выглядели ересью и покушением на догматические устои. В силу конфликта прежней идеологии и новой для России методологии возникла внутренне противоречивая конструкция, которая не могла в течение длительного времени оставаться целостной, так как тяготела к двум странным аттракторам двух различных социально-экономических укладов. Это отразилось не только на сфере научной мысли, но и практически на всех трендах дальнейшего развития государства.
К XVIII веку в России сложился ряд экономических предпосылок для перехода к капиталистическому укладу хозяйствования. Городское ремесло превращалось в мелкое товарное производство, появились казенные мануфактуры (пока незначительные по масштабам), развивалась торговля, особенно речная, складывался всероссийский рынок. Однако при этом усиление дворянства укрепило феодальнопомещичью собственность на землю. Соборное уложение (1649) завершило процесс юридического оформления крепостного права. Была сделана попытка создания свода всех действующих правовых норм. В Соборном уложении определялся статус правителя как главы государства, самодержавного и наследного монарха. В нем впервые в светской
кодификации предусматривалась ответственность за церковные преступления, стоявшие в кодексе на первом месте. Государство приняло на себя дела, прежде находившиеся в поле юридической компетенции священнослужителей. Таким образом, Церковь была ограничена в своей юрисдикции, что свидетельствовало об утрате некоторых позиций ее прежнего идеологического влияния. Формировался конфликт между объективными экономическими предпосылками для перехода к новой экономической системе и интересами некоторых влиятельных кругов, желавших сохранить status quo.
Многочисленные внешние войны, требовавшие увеличения разнообразных и многочисленных налогов, усиление в связи с этим крепостного гнета привели в середине XVII века к крупным внутренним восстаниям. Ярким выражением социального протеста в религиозной форме стал раскол, идеология которого носила консервативный, фундаменталистский характер, представляя интересы духовенства, постепенно теряющего свои политические позиции и влияние на светскую власть, тогда как позиции сторонников секулярных приоритетов и ценностей продолжали укрепляться, распространяясь теперь уже не только на правовую сферу и систему управления государством, но и на область знаний.
В России появилась Славяно-греко-латинская академия (1687), в которой преподавание некоторых естественных предметов велось в духе «языческого» аристотелизма, несмотря на то, что сама академия была открыта при монастыре. Русская философская мысль вступила в процесс обмирщения (Симеон Полоцкий, Юрий Крижанич), отойдя от традиционно религиозно ориентированной русской православной философии Григория Нисского, Иоанна Дамаскина, Никифора Грека, Нила Сорского. Помимо религиозных догматов появились вопросы, требующие разрешения исключительно в светской стилистике естественно-научного знания и требующие уже не только веры, но и понимания. В России появилась наука. Открытие академии обозначило раскол между партиями сторонников преподавания на латинском языке («латинствующими»), являвшемся в эту эпоху языком международного научного общения, и фундаменталистами, считавшими, что «латинский язык ведет к искажениям православной веры» [5, с. 14]. На сторону последних («грекофилов») стал константинопольский патриарх, и в 1694 г. они добились устранения из академии первых по-европейски образованных преподавателей западнической ориентации, знакомых с философией и методологией Ф. Бэкона и Р. Декарта. (Несколько позднее (1700) патриарх пытался воспротивиться и намерению Петра I преобразовать академию в учебное заведение по типу политехникума, готовящее специалистов для «церковной службы и в гражданскую, воинствовать,
знать строение и докторское, врачебное искусство» [5, с. 18]). Церковь, несмотря на то, что она теряла некоторые позиции влияния, тем не менее еще была в состоянии отстаивать отдельные направления своих интересов.
Но тренд сторонников научного познания на данном этапе начал интенсивный подъем, хотя «школа Петра не ставила перед собой задач воспитания и просвещения юношества, а решала вопросы подготовки специалистов для удовлетворения насущных потребностей страны. Петру прежде всего требовались конкретные специалисты, главным образом, военного и инженерного профиля» [5, с. 15]. Тем не менее рост образования (школа математических и навигацких наук (1701), Пушкарская школа (1701), первый русский печатный учебник (1703), госпитальная медицинская школа (1707), Инженерная школа (1712), Морская академия (1715)), чему император придавал особое значение, сказался на развитии наук, в том числе медицинского направления. «Именно с этих учебных заведений и началась закладка в России светской профессионально-ведомственной школы» [5, с. 18]. В 1714 г. в Санкт-Петербурге был создан Аптекарский огород, что имеет непосредственное отношение к сфере ментальной медицины; основаны Кунсткамера и первая государственная библиотека. К этому же году относится переименование Петром I Ближнего Государева Аптекарского приказа с подчинением его архиатру (лейб-медику). Финансирование первого в России госпиталя (1706) приказом императора осуществлялось за счет все более заметно теряющей влияние Церкви: «.на строение и на покупку лекарств и на всякие к тому делу принадлежащие вещи, и доктору, и лекарям, и ученикам на жалованье деньги держать в расход из сборов Монастырского приказа» [9].
Интенсивно осваивалась территория страны (В. И. Беринг, А. И. Чириков, С. П. Крашенинников). Сторонники западной ориентации развития наук получали все большие преференции, обретая все большие значение, силу и влияние. В литературе наряду с традиционными жанрами появился стиль официальных программных документов (Ф. Прокопович, П. П. Шафиров). Впервые в истории русской общественной жизни появилась внере-лигиозная идеология, ставшая основой государственной пропаганды и основой национальной идеи. В искусстве возобладали нерелигиозные, светские формы и сюжеты. Были построены города-заводы (Екатеринбург) и города-крепости (Кронштадт, Таганрог) с утилитарной архитектурой, лишенной излишеств предыдущего барочного стиля. Строительство Санкт-Петербурга обозначило закат стилистики барокко с его пышной лепниной. Строгий и несколько аскетичный (в сравнении с барокко) и мужественный (в сравнении с рококо) классицизм стал стилем эпохи.
Ряд дворцовых переворотов, произошедших после смерти Петра I, осуществился в интересах усиливающегося дворянства, получившего большие привилегии и ставшего замкнутой кастой, имеющей решающее значение в государственной системе. С дальнейшим ростом промышленного производства усилилось экономическое расслоение хлебопроизводящих и хлебопотребляющих регионов. Была проведена секуляризация церковных земель: сторонники религиозного пути развития науки в стилистике теоцентризма продолжали нести урон. Развитие же тренда их оппонентов шло усиленными темпами: М. В. Ломоносов, Л. Эйлер, Д. Бернулли, Г. В. Рихман, П. С. Паллас, А. Т. Болотов. Были открыты университеты (1747 г. — Санкт-Петербург, 1755 г. — Москва). При этом существенным являлось то обстоятельство, что студентами университетов становились преимущественно выпускники семинарий и духовных академий [5, с. 22], прошедшие предварительную подготовку в своих учебных заведениях, что обозначало тенденцию оттока специалистов из сферы идеологического влияния парадигмы уходящей, соответствующей социально-экономическим обстоятельствам феодальной формации, — в поле светских профессий. «.Духовные семинарии и академии. представляли собой в середине 18 века учебные центры, обеспечивавшие наиболее широкую общеобразовательную подготовку» [5, с. 23]. Церковь готовила будущих ученых и специалистов, и это косвенно говорило о постепенной смене приоритетов, акцентов и влияний в бимодальной системе взаимоотношений.
К 1758 г. относится начало чтения лекций по медицине в Московском университете [6]: «Императорский Московский университет во известие. медицинский факультет снабжен призванием из славного Лейпцигского университета с большой медицины и большой философии доктором Иоганом Христианом Керштенсом в профессоры химии, фармакологии и минералогии, которому, вследствие этого, силу университетских учреждений в медицинской науке поручено и он в ту порученную должность вступления учинит, по окончании настоящих каникулярных дней сего августа тринадцатого дня в десять часов по полуночи, и будет говорить речь на латинском языке, в которой доказывать станет, что химия есть первое и лучшее средство к совершенствованию врачебной науки» [6]. Русская врачебная школа формировалась, ориентируясь главным образом на хирургию, фармацевтику, анатомию. Ментальная медицина еще не получила заметных новых импульсов для своего развития, однако философские идеи Б. Спинозы, Ф. Бэкона, Г. В. Лейбница и Р. Декарта к середине XVIII века уже проникли в Россию. Русские мыслители (А. Кантемир, В. Н. Татищев) стояли на позициях теизма, дуалистически стремясь согласовать веру и разум, разграничивая теологию и философию,
не противопоставляя их; но процесс секуляризации знаний уже начался.
В первой половине XVIII века около 50 % профессорского состава, в частности на медицинском факультете, составили выпускники европейских университетов (И. Х. Керштенс, И. Ф. Эразмус, М. И. Скиадан, И. И. Вечь) [5, с. 193], знакомые с философией Нового времени; но постепенно и отечественные специалисты становились в ряд с представителями европейской школы.
Важную роль в создании и функционировании российской науки и самой системы образования сыграл М. В. Ломоносов, чья деятельность не ограничивалась одним лишь научным или исключительно организационным направлением, но имела «мульти-инструментальный» характер, причем русский ученый достигал заметных результатов едва ли не во всех научных направлениях, которыми занимался. Этому, безусловно, способствовал системный курс обучения, который Ломоносов прошел на медицинском факультете городов Марбурга и Фрейберга (1736—1741), окончив медицинский факультет Марбургского университета в качестве кандидата медицины.
Ломоносов оказался в Германии благодаря инициативе немецкого ученого И. Ф. Генкеля (1679—1754), бывшего химиком, металлургом и главным медиком г. Фрейбурга (1721 — 1739). Его Химическая лаборатория считалась одной из лучших в современной Западной Европе. Генкель предложил барону И. А. Корфу, который с 1734 по 1740 г. исполнял функции главного командира (в ранге президента) Императорской академии наук, прислать в Германию для обучения нескольких русских юношей. Среди троих студентов был и «крестьянский сын из Архангельской губернии» Михаил Ломоносов, 22 лет. Финансирование поездки, оплата обучения и деньги на содержание студентов были выделены Сенатом по ходатайству Корфа. Отправившись из России 23.09.1736 г., студенты прибыли в г. Любек 03.11.1736, а 17.11.1736 были зачислены в состав студентов Марбургского университета.
Марбургский университет был основан ландграфом Филиппом Великодушным в мае 1527 г., стал первым протестантским университетом Германии. В год прибытия Ломоносова в Марбург здесь обучались 122 студента. Барон Корф высказывал пожелание, чтобы русские студенты помимо языков, философии, и математики занимались и естественными науками, что и было исполнено.
Обучение Ломоносова и его компаньонов было скрупулезно спланировано и подвергалось регулярному мониторингу (консультации, контроль знаний) со стороны профессуры Марбурга. После изучения теоретической механики, математики и немецкого языка студенты приступили к постижению теоретической и практической физики, в которых Ломоносов проявил заметные способности (свидетельство про-
фессора Х. Вольфа). Декан медицинского факультета Марбургского университета профессор химии Д. Ю. Герхардт (1705—1781) 07.07.1739 г. выдал М. В. Ломоносову свидетельство о том, что «весьма достойный юноша Михаил Ломоносов с неутомимым прилежанием слушал лекции по химии. извлек из них немалую пользу» [8].
У Ломоносова остались о некоторых сотрудниках Марбургского университета весьма теплые воспоминания. Высоко оценил он, в частности, личные качества и профессиональный уровень М. Д. Фридриха, университетского аптекаря, в лаборатории которого Ломоносов работал до января 1739 г., получив у Фридриха знания медицинского содержания.
В 1739 г. Х. Вольф отправил почтой в Россию диссертации русских студентов, что означало окончание их обучения в Марбурге. М. В. Ломоносов был выпущен из университета в качестве медика, о чем свидетельствует запись в церковной книге Марбургской реформаторской церкви: «06 июня 1740 года обвенчаны Михаил Ломоносов, кандидат медицины, сын архангельского торговца Василия Ломоносова, и Елизавета Христиана Цильх.» [8].
Несмотря на то, что в дальнейшем медицинская наука и профессия врача не стали главным призванием ученого, его крупные достижения в области естественных наук едва ли бы оказались возможными без полученного им базового и разносторонне универсального медицинского образования именно на медицинском факультете. «В XVIII веке ученый-химик мог быть только либо врачом, либо аптекарем» [2]. Ломоносов двинулся в обратном направлении: вначале став врачом, он затем стал химиком и физиком. Несмотря на то, что медицина и фармацевтика в целом оказались почти вне сферы научных интересов Ломоносова, проблемы организации ментальной медицины стали одним из актуальных для универсально мыслящего ученого проектов.
Еще в 1742 г. М. В. Ломоносов предлагал меры по учреждению статуса о доллгаузах [10], имея в виду дома для призрения душевнобольных людей — по аналогии с подобными заведениями в Германии, с устройством которых он имел возможность познакомиться в период своего обучения в немецких университетах. Это было за 20 лет до принятия соответствующего Императорского указа и реализации соответствующих организационных мероприятий.
Опыт и образец функционирования университетской системы Германии, полученный Ломоносовым в период его обучения, был им использован при написании проекта русского университета. После обучения в Марбурге ученый принял активное участие в реализации идеи создания русского учебного заведения университетского типа, составив его проект, который был передан на утверждение Сената. Ломоносов разработал также план реорганизации управления Академией наук и подробный проект ее
устава. Формирование университетской науки в России с подачи Ломоносова осуществлялось по образцу университетов Германии. В частности, в медицинском контексте знаменательным и симптоматичным представляется то обстоятельство, что «кандидат медицины» Ломоносов перенял немецкий опыт обучения медицинским дисциплинам как трехэтапный процесс: пропедевтика, факультетский курс, госпитальный курс. Подобной системы медицинского обучения сегодня нет в других странах мира.
Проекты и преобразования Ломоносова оказали основополагающее влияние на становление и развитие российской науки, а также систему университетского образования в России, определив приоритеты их дальнейшего развития, повлияв на методологию и обозначив философские предпочтения отечественной науки.
М. В. Ломоносов считается родоначальником материалистической методологии в России. Научная методология ученого опиралась на атомистические идеи Демокрита и полагала главной задачей философии объяснение естественного мира. В то же время ученый почитал не одного материалиста Демокрита, но и философов-идеалистов Сократа и Платона, не принадлежа к числу однозначных, безальтернативных и догматичных сторонников материалистической точки зрения и концепции сугубо научной (как альтернативы религиозного мировоззрения), как традиционно принято считать в истории отечественной науки.
Научная позиция Ломоносова сложилась благодаря принципиальной бимодальности системы взаимоотношений обеих траекторий схемы «секулярный (научный) тренд — религиозный тренд». Эта схема на данном историческом рубеже имела конструктивный диспаритет альянса, но не преобладающую монополию какой-то одной из траекторий. Об этом сам Ломоносов говорил так, словно имел в виду именно бимодальную схему в стилистике синергетики, полезную для развития наук: «Создатель дал роду человеческому две книги. В одной Он показал Свое величество, а в другой Свою волю. Первая — видимый сей мир, Им созданный, чтобы человек, смотря на огромность, красоту и стройность Его зданий, признал Божественное всемогущество, по мере себе дарованного понятия. Вторая книга — Священное Писание. Не здраво рассудителен математик, ежели он хочет Божескую волю вымерять циркулем. Тако же и богословия учитель, если он думает, что по псалтире научиться можно астрономии или химии» [1, с. 497]; «Правда и вера — суть две сестры родные, дщери одного Всевышнего Родителя, никогда в распрю между собой прийти не могут, разве кто из некоторого тщеславия и показания своего мудрствования восклеплет» [1, с. 496]. Русский ученый понимал и ценил взаимопотенцирующую и взаимодополняющую синергетичность науки и религии, когда говорил о трудах Отцов Церкви: «О, если бы
тогда были изобретены нынешние астрономические орудия. Каким бы духовным парением, соединенным с превосходным их красноречием, проповедали оные, святые риторы величество, премудрость и могущество Божие!» [1, с. 497].
Если же считать, что Ломоносов в этих работах и этими словами делал политико-религиозные реверансы для того, чтобы нейтрализовать возможную критику со стороны идеологических оппонентов, то его литературное творчество опровергает такую точку зрения о нем как о лукавом царедворце. Стихотворение «Вечернее размышление о Божием величии» Ломоносов завершает словами:
Сомнений полон ваш ответ
О том, что окрест ближних мест.
Скажите ж, сколь пространен свет?
И что малейших дале звезд?
Несведом тварей вам конец?
Скажите ж, сколь велик Творец! — по существу, обозначая те же интересующие его стороны познания, где религия совершенно не противоречит науке, и существование Бога не подвергается сомнению. Более того, Творец всего сущего становится в стихотворении Ломоносова тем стимулом, который заставляет ученых двигаться вперед, пытаясь постигнуть нескончаемые тайны мироздания. Бог для Ломоносова — стимул научного творчества, повод для восторга и благодарности в связи с потенциальными беспредельными возможностями развития научной мысли, следующей путями разгадки замыслов и конструкций Бога. Идейный материалист не смог бы отнестись к сновидению, как к инструкции: Ломоносов, будучи в Германии, увидел во сне своего отца выброшенным на отдаленный знакомый остров в Белом море. Узнав по приезде в Санкт-Петербург, что его отец пропал в море без вести, ученый послал домой письмо с описанием острова, увиденного им во сне. Тело отца Ломоносова было найдено на этом острове и предано земле [3].
Таким образом, дуалистичность стилистики эпохи переходного периода генерирует и дуалистичную в гносеологическом и методологическом отношениях науку, балансирующую между двумя внешне взаимоисключающими парадигмальными концепциями, одна из которых в текущий момент находится на спаде, но не достигла минимума авторитета, другая — на подъеме, но не поднялась до потенциального максимума научного влияния. В этих условиях почти паритетное взаимное дополнение двух трендов создает плодотворную комбинацию, способную потенцировать развитие науки, требующей появления личности, которая может ответить на вызовы времени. При этом такая личность обладает универсальным мышлением, соответствующим дуализму эпохи, что позволяет ученому двигаться путем диалектического постижения мироздания, видя стратегические цели и смыслы своей работы, но в то же время умея решать тактические детерминистские
задачи текущего момента. В такой бимодальной системе всегда есть место для стратегического диалога, которого лишена односторонняя схема, часто увязающая в тактических словопрениях. М. В. Ломоносов, будучи современником переходного периода от одной социально-экономической формации к другой, сочетал в себе мировоззренческие аспекты обеих парадигмаль-ных концепций, что стало конструктивной и плодотворной комбинацией для его творчества, повлияв на направление и содержание его работ.
Список литературы [References]
1. Lomonosov M. V. Sochineniya [Tractates]. M., 1961. S. 496, 497. [in Russian]
2. Markovnikov V. V. Istoricheskii obzor khimii v Moskovskom universitete [Chemistry Historical Background in Moscow University] // Lomonosovskii sbornik. M., 1901. S. 34. [in Russian]
3. Pogodin M. P. Prostaya rech' o mudrenykh veshchakh [Simple Word about Difficult Things]. M.: Tip. V M. Frish, 1873. S. 145. [in Russian]
4. Sidorov P. I., Yakushev I. B. Evolyutsiya mental'noi paradigmy [Mental Pradigm Evolution] // Sotsial'naya
i klinicheskaya psikhiatriya. 2008. N 2. S. 56—73. [in Russian]
5. Stochik A. M., Zatravkin S. N. Meditsinskii fakul'tet Moskovskogo universiteta v XVIII veke [Medical Faculty of Moscow University in XVIII Century]. M.: Meditsina, 1996. 5 s. [in Russian]
6. Stochik A. M., Zatravkin S. N. Meditsinskii fakul'tet Moskovskogo universiteta v XVIII veke [Medical Faculty of Moscow University in XVIII Century]. 2-e izd., dop. M.: Izd-vo Shiko, 2000. S. 110. [in Russian]
7. Toinbi A. Dzh. Issledovanie istorii: v 3 t. [History Research: 3 volumes]. SPb.: Izd-vo Sankt-Peterburgskogo universiteta; Izd-vo Olega Abyshko, 2006. T. 2. S. 303. [in Russian]
8. Kholodyuk A. Marburgskie stranitsy zhizni Lomonosova [Marburg Pages of Lomonosov’s Life]. URL http// www ric. orthost.ru/
9. Chistovich F. Ya. Istoriya pervykh meditsinskikh shkol Rossii [History of First Medical Schools in Russia]. SPb., 1883. S. 6. [in Russian]
10. Sankt-Peterburgskoe otdelenie arkhiva Akademii nauk [Saint-Petersburg Branch of Academy of Sciences Archive]. F. 3, op. 1, d. 267, 268. [in Russian]
BACKGROUND FOR FORMATION
OF M. V. LOMONOSOV’S SCIENTIFIC VIEW
OF THE WORLD P. I. Sidorov, I. B. Yakushev
Northern State Medical University, Arkhangelsk
Dual ideology of the transiton period generates duality of synchronous science epistemics trimming between two paradigm conceptions. Nearly equal complementarity of two trends creates
a combination potentiating science development. The epoch challenges the society and demands appearance of a personality that can meet the time challenge. A personality like that has universal thinking corresponding to the epoch’s dualism. This allows the subject to move further with the use of dialectic comprehension of the sum of things, having strategic goals and being able to solve tactical tasks. Being a contemporary of the transition between two social-economic formations, M. V Lomonosov combined with the world outlook aspects of two bordering paradigms what was a constructive and fruitful combimation for his creative work and influenced on the direction and content of his works.
Keywords: Lomonosov, paradigm, scientism, medicine, methodology, social-economic formation
Контактная информация:
Сидоров Павел Иванович — профессор, академик РАМН, ректор Северного государственного медицинского университета, директор института ментальной медицины СГМУ
Адрес: 163000, г. Архангельск, пр. Троицкий, д. 51
Тел. (8182) 28-57-91
E-mail: info@nsmu.ru
