CC BY
210
УДК 159.922.8 : 343.988
Д. Ю. Шигашов
Предиспонирующие факторы в развитии виктимного поведения подростков при насилии в семье
В статье рассматриваются причинно-следственные факторы развития виктимного поведения у детей и подростков, подвергшихся насилию в семье. Внимание уделяется терминологическим подходам к понятию «виктимное поведение». Названы предиспонирующие факторы и показана роль премор-бидных особенностей личности потерпевших в сексуальных насилиях по результатам клинико-психологического исследования подростков.
The article examines the causal factors of victim behavior in children and adolescents exposed to violence in family. Attention is paid to terminological approaches to the concept of "victim behavior". Named the predisposing factors and shows the role of premorbid personality characteristics of victims of sexual violence by the results of clinical and psychological study of teenagers.
Ключевые слова: виктимность, виктимное поведение, семейное насилие, стиль воспитания.
Key words: victimization, victim behavior, violence in family, parenting style.
Изменяющиеся социально-экономические условия в жизни общества обостряют многие проблемы, в том числе и в аспекте межличностных отношений между родителями и детьми, когда фактор насилия становится одним из негативных последствий, влияющих на формирование виктимного поведения потерпевших, а также является угрозой повышения риска заболеваний психоневрологического профиля среди детей и подростков [4].
Предиспонирующие факторы виктимности. «Виктимность» и связанное с ним виктимное поведение, имеющее место у лиц, подвергшихся насилию, обусловливают необходимость более широкого изучения психологического состояния потерпевших, внутренних и внешних факторов, предиспонирующих проявлению виктимного поведения у детей и подростков. Само понятие «виктимность» относится к числу основных понятий, используемых в учении о жертве преступления и получившее толкование в юридической литературе [1, 3, 6, 11 и др.]. Фактически любое лицо, оказавшееся в положении потерпевшего, психологически переживает феномен насилия над собственной личностью, вследствие чего его поведение как до возникновения насилия, так и после него может выступать как предмет исследования различных специалистов - юристов, психологов, пе-
© Шигашов Д. Ю., 2013
дагогов, врачей-психиатров и др. Иными словами, как отмечает Л.В. Франк, виктимность - это реализованная преступным актом «предрасположенность» потерпевшего стать таковым, т. е. «способность стать при определенных обстоятельствах жертвой преступления» или неспособность избежать опасности там, где она объективно могла быть предотвратима [9, с. 22]. Таким образом, понятие «виктимность» включает в себя сочетание индивидуально-личностных и средовых компонентов в поведении потенциального потерпевшего, что указывает на характер индивидуальной виктимности.
Ряд авторов отмечают, что в структуре виктимности присутствуют такие личностные характеристики, как бездействие, пассивность, эмоциональная выхолощенность [2; 5; 7; 8]. Так,
Д.А. Сорокотягина [8] считает, что бездействие жертвы, провокационные и рискованные, неосмотрительные действия способствуют реализации преступником его противоправных проступков, а в ряде случаев «терпеливое отношение» к систематическому истязанию выступает мотивирующим фактором в совершении преступления. Очевидно, что данные особенности поведения проявляются как реакция личности на преступление, при которой происходит соскальзывание на более инфантильные типы реагирования, присущие личности потерпевшего на более ранних этапах онтогенеза.
Изучение анамнестических данных поступавших на обследование и лечение подростков в ЦВЛ «Детская психиатрия им. С.С. Мнухина» показали зависимость посягательств (в частности, сексуальных) от степени родства с пострадавшими. Почти половина случаев сексуального насилия в форме коитуса обнаруживается со стороны отца, реже отчима; другим родственником или близким знакомым совершается еще реже. Что касается развратных действий, то они примерно в одинаковых соотношениях и чаще, чем родным отцом, совершаются отчимом, дальним родственником или близким знакомым родителей.
Динамика семейного насилия. В динамике семейного насилия выделены следующие этапы: доделиктный (латентная стадия), деликтный (педофильная) и стадия пролонгированного деликта.
Доделиктный этап характеризуется тем, что педофильное влечение посягателя подавляется. На этой латентной стадии педо-фильные побуждения реализуются через оскорбления или неадекватные, необоснованные поведением ребенка или подростка физические наказания. Физические меры, применяемые к ребенку, в данном случае являются следствием реализации эксплозивного или дисфорического аффекта посягателя. В раннем препубертате (реже в детском возрасте) посягатель (чаще отец, отчим, дядя) многократно заставляет испытывать будущей жертвой чувство вины и униженность.
Посягатель устанавливает атмосферу систематического наказания или демонстративного игнорирования ребенка, выделяя или поощряя других членов семьи (например, падчерица лишается без причины угощения при поощрении угощением других детей данной семьи). Необоснованное систематическое наказание и условия, при которых ребенок вынужден признать несуществующую вину, вызывает у него тревожное напряжение, страх. В ситуации беспричинного наказания посягатель находит возможность компенсировать неотреагированные педофильные побуждения.
Деликтный этап характеризуется инициацией инцеста (педо-фильная стадия) или насилия отчимом, другим родственником. Как правило, деликт провоцируется влиянием алкогольного опьянения или состоянием физиологического (эксплозивного) аффекта посягателя. Страх перед последствиями совершенного деликта сменяется гневом на подростка. Посягатель испытывает интенсивное раздражение к жертве насилия, вменяя ей в вину малозначительные проступки. Указывая в качестве причины своих действий свое эмоциональное состояние, переносит на жертву чувство вины («если бы ты меня не разозлила, ничего бы и не было») за совершенное насилие.
На этой стадии посягатель старается как можно больше находиться с ребенком, мотивируя это необходимостью его «воспитывать». В этой ситуации насилие становится регулярным. «Сценарий» насилия приобретает ритуальные черты (заставляет ребенка закрыть глаза, после или перед насилием «воспитывает» нравоучениями). Систематическое насилие снижает интенсивность раздражения и агрессии. Возникает чувство удовлетворения, стремление показать отношения семейного согласия.
Пролонгированная стадия характеризуется, во-первых, постепенным снижением напряженности педофильного компонента влечения и, во-вторых, как следствие, редукцией агрессивного поведения. На стадии пролонгированной педофилии поведение посягателя часто принимает характер псевдозаботы, когда в силу чувства вины и страха перед подростком посягатель показывает ему свою привязанность (делает подарки, забирает из школы и т. п.). На этой стадии насилие все реже выражается в коитальной форме.
Общая особенность поведения посягателей выражена в склонности к чрезмерной злопамятности по отношению к жертвам насилия. Жестокость при насилии сочетается с подобострастным заискиванием перед жертвой, вызванным страхом перед возможным наказанием. Вместе с тем они остаются равнодушными к судьбе пострадавших, стремятся оправдывать собственные действия.
Поведение членов семьи потворствующих насилию в семье. Роль непричастных к семейному насилию членов семьи более неоднозначна, чем роль самого посягателя. Возникает закономерный вопрос, в таком ли уж неведении находится ближайший родственник, чтобы не заметить насилия над кем-либо из самых близких ему людей? Мы умышленно опускаем дискуссию о достаточно известных медицинской, в особенности экспертной, общественности «вырожденцах», активно способствующих насилию внутри семьи. В данном случае их роль полностью совпадает с ролью самого посягателя. Однако в случае насилия над ребенком (здесь мы имеем в виду не только насильственный коитус, но другие развратные действия, такие как прикосновения, сообщение информации сексуального характера, не соответствующей возрасту ребенка и т. п.), их пагубное единодушие лишает ребенка всякой надежды на защиту и справедливость. Последствия такого «двойного» семейного насилия необратимо влияют на незрелую психику ребенка, вызывая в дальнейшем тяжелые личностные нарушения.
Характерная особенность для непричастных и долго оказывающихся в неведении о насилии в семье характеризуется, во-первых, пониженной ответственностью за ребенка и неспособностью его защитить и, во-вторых, тенденцией к непреднамеренному сокрытию или приуменьшению масштабов жестокости. В первую очередь, это касается интактных в отношении семейного насилия матерей, которые находят подтверждение комплексам собственной несостоятельности («masochistic needs» по J. E. Snell, 1964 [10]). Такие матери подчас интуитивно чувствуют необходимость защиты страдающего от насилия ребенка, однако их потребность в «сильном» члене семьи, способном решить материальные и эмоциональные проблемы императивным поведением оставляет их в бездействии. В большинстве случаев ребенок пытается сообщить не посягающей на сексуальное насилие матери о совершающемся. Однако в ответ на жалобы ребенка они проявляют или циничное равнодушие, или раздраженное недоверие и гнев. При попытке детей найти у них поддержку они обычно демонстрируют излишнюю осторожность в поведении в одних случаях, в других - подвергают ребенка физическому наказанию «за ложь».
Следует отметить, что свою пассивность в семье они чаще всего объясняют несостоятельностью по причине болезни, нахождением в момент насилия в другом месте и невозможностью проследить за событиями. Как правило, эти лица долгое время находятся в полном неведении, отрицая или не замечая факты, явно свидетельствующие о насилии в семье. На раскрытие ситуации они обычно реагируют чувством негодования. Однако в дальнейшем достаточно
100
быстро истощаются, демонстрируют растерянность и бессилие. Обычно возникающая подавленность характеризует оценку собственной роли в ситуации насилия. При разрешении последствий, которые обычно характеризуются разрывом отношений с посягателем, выявляется их астеническая неспособность к принятию мер по его наказанию.
В других случаях не посягающие на насилие лица были частично посвящены в ситуацию насилия в семье. Неспособность разрешить ситуацию оправдывалась ими предъявлением преувеличенной несостоятельности по болезни или необходимостью выполнять другие, якобы важные обязанности. Субъективное чувство отчаяния и драматизация, преувеличенное бессилие (при самоустранении от ситуации) у этих лиц также сочеталась с равнодушием и чрезмерным спокойствием в домашней обстановке. Практически во всех случаях имела место преднамеренная недооценка ситуации, за которой стоял страх перед посягающей стороной или рентная установка (нежелание лишиться финансового или другого материального источника при раскрытии действительной картины деликтных деяний).
Данные экспериментально-психологического исследования семейных отношений подростков показывают достоверные различия нарушений воспитания в семьях подростков, оказавшихся жертвой
V V п
внесемейного насилия и в семьях контрольной группы. В результате нарушений воспитания в обследованных семьях подростков - жертв внесемейного насилия определено, что у них формируется дисбаланс межличностной коммуникации. Акцент на трансферентную предрасположенность к принуждению при вхождении подростка в социум обусловливает у него виктимные особенности поведения.
Личностные особенности виктимного поведения подростков. Наши исследования подтвердили, что внутрисемейное сексуальное насилие имеет определенную динамику с формированием в дальнейшем у потерпевших особенностей виктимного поведения. В контексте данной проблемы одним из значимых является вопрос, насколько родительское принуждение и другие методы воспитания могут отражаться на развитии специфических черт характера подростков, в последствии подвергшихся насилию. В какой степени и какая конкретно неадекватность воспитания влияет на предрасположенность к насилию, а не на развитие девиантного поведения или, скажем, на предрасположенность к злоупотреблению наркотиками. Заметим, что в работе с отдельными пострадавшими мы наблюдали весь спектр поведенческих нарушений и в основе их лежали не только семейные проблемы, но средовые факторы и индивидуально-биологические особенности.
101
Отвечая на поставленные вопросы, остановимся на влиянии специфических особенностей родительского воспитания в рамках хронического семейного конфликта на формирование виктимологи-ческих черт характера. Показательным в данном случае является неадекватное родительское принуждение при доминирующей гиперпротекции. Родители в данном случае необоснованно принуждают ребенка исполнять те обязательства, которые он способен выполнять самостоятельно.
Психологическое воздействие родительского принуждения часто реализуется через повторные упреки, особенно когда авторитарный родитель, чувствуя, что подросток взрослеет и становится независимым, умышленно ослабляет над ним контроль, чтобы потом использовать в качестве упреков подростку его незрелые поступки. Таким образом, авторитарный родитель возвращает себе позицию доминирования и лидерства, вызывая у подростка чувство несостоятельности и подчиненность.
Наши наблюдения показали, что наибольшее значение имеют следующие факторы: а) чрезмерность требований, запретов, б) расширение сферы родительских чувств, в) предпочтение в подростке инфантильных качеств.
Использование принципа принуждения в сочетании с отдельными проявлениями попустительства и игнорирования воспитывает у подростка низкую способность к адекватной оценке принуждения и агрессии со стороны окружающих. Лица, способные вызывать у подростка эмоциональное напряжение, неосознанно идеализируются и идентифицируются с родителями. Императивные вмешательства посторонних воспринимаются подростками без критики и сопротивления, что и характеризует их способность становиться жертвами преступления.
В результате родительского принуждения у подростка формируются такие виктимные свойства, как:
• фрустрированность в стремлении к личностному самоопределению и социальному росту (возможность критически оценить особенности контакта с родителями и выработать независимый стиль самостоятельного поведения подавляется с помощью родительских санкций. Подросток чувствует неспособность к развитию собственной личности);
• инфантильные эмоциональные реакции. Фрустрация, связанная не только с прямой или косвенной угрозой подавления насущных интересов подростка. Ситуация, близкая к возникновению угрозы извне, характеризуется появлением регрессивных реакций обиды, испуга, подчиненности;
• реакция эмансипации с возникновением необоснованного доверия посторонним лицам. Способность подростков к освобождению от родительской опеки сопровождается идеализацией личностей с агрессивными наклонностями и императивными чертами характера.
Таким образом, характерными поведенческими особенностями пострадавших, способствующими совершению над ними преступления, являются: повышенная уступчивость к императивным действиям окружающих и чрезмерная доверчивость и экспрессивность поведения при реализации лидерских установок. Прогностическая реакция личности выражается в неспособности вовремя распознать преступные намерения и оказать адекватное сопротивление посягателю. Данные поведенческие особенности закономерно вытекают из особенностей характера, являются прямым следствием неправильного воспитания.
Список литературы
1. Виницкий Л. В., Шинкевич Н. Е. Криминалистическая виктимология: моногр. - Челябинск: Полиграф-мастер, 2005. - 203 с.
2. Гиндин Г. И., Духова О. Б. Социально-психологическая помощь детям - жертвам сексуального насилия в семье. - Вологда, 1997. - С. 3-29.
3. Задорожный В. И. Концептуальные основы виктимологической профилактики преступлений: дис. ... д-ра юрид. наук. - М., 2006. - 606 с.
4. Качаева М. А., Черный В. А. Клинические и правовые аспекты судебно-психиатрической экспертизы по вопросам воспитания детей применительно к Семейному кодексу Российской Федерации // Рос. психиатрич. журн. - 1998. -№ 1. - С. 22-25.
5. Понарина Л. Философия помощи пострадавшим от насилия // Безопасность женщин. - М.; СПб.: Кризисный Центр для женщин, 1996. - 13 с.
6. Полубинский В. И. Криминальная виктимология: моногр. - М.: Всерос. науч.-исслед. ин-т МВД России, 2008. - 208 с.
7. Ривман Д. В. Криминальная виктимология. - СПб.: Питер, 2002. -С. 42.
8. Сорокотягина Д. А. Виктимологический анализ при расследовании преступлений // Криминалистическая виктимология (вопросы теории и практики): сб. науч. тр. - Иркутск, 1980. - С. 34.
9. Франк Л. В. Виктимология и виктимность. - Душанбе, 1972. - С. 22.
10. Шигашов Д. Ю. Психические нарушения у девочек-подростков, пострадавших от сексуального насилия: дис. ... канд. мед. наук. - СПб., 1999. -164 с.
11. Шинкевич Н. Е. Актуальные проблемы криминалистической виктимо-логии: автореф. дис. ... канд. юридич. наук. - Челябинск, 2004. - 26 с.
