CC BY
211
Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 18 (156). Философия. Социология. Культурология. Вып. 12. С. 95-99.
ФИЛОСОФИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ НАУКИ
3
А. Е. Ухов
ПРЕДЕЛЬНЫЕ ОСНОВАНИЯ ПОЗНАНИЯ И ПРОБЛЕМА ИСТИНЫ
Статья раскрывает проблему предельных оснований познания как одну из важнейших со времени появления гносеологии и актуальную в современной философии. Сделан вывод, что, несмотря на логическую неопределенность, проблема предельных оснований познания является методологически ценным критерием истины. При этом использование данного критерия возможно только при синтезе логического и антропологического подходов, что предполагает единство чувственного, рационального и интуитивного способов познания. Это позволяет избежать при решении проблемы предельных оснований конфликта теории познания и психологии.
Ключевые слова: познание, истина, антропология, логика, гносеология.
В философии со времени возникновения гносеологической проблематики остро встал вопрос о предельных основаниях познания -тех первоначалах, опираясь на которые, можно выносить истинные суждения о действительности.
В различных философских концепциях познания в качестве предельных оснований выступали как чисто инструментальные, логические (такие, как геометрическое доказательство, метаязык), так и антропологические, связанные с субъектом познания, формы (интуитивное знание, априорные понятия, вера). На этапе классической науки был выдвинут закон достаточного основания, основанный на чисто субъективной критической процедуре оценки полученного знания. Кроме того, невозможность создания метаязыка вне естественного языка показало неприменимость формального подхода к проблемам познания. Таким образом, попытки поиска предельных оснований на базе логического подхода к истине не дают нам универсальных начал всякого знания. Все подобные попытки приводят к субъективным, нечетким основаниям познания, связанным с интуитивным постижением действительности, очевидностью, верой и т. п.
Первоначально проблема предельных оснований касалась сферы бытия и выражалась в поиске первопричин всего сущего в натурфилософии. С возникновением гносеологической проблематики в философии элейцев проблема предельных оснований трансформируется в проблему разработки оснований законов мышления. Эта проблема известна уже у Парменида, пытавшегося обнаружить в понятиях бытия предельные основания для любого рассуждения, отталкиваясь от чего, становится возможным выносить истинные суждения. При этом Парменид берет в качестве одного из предельных оснований тезис о тождественности мышления и бытия. «Одно и то же есть мысль и бытие», - утверждает Парменид1. На этот базовый тезис опирались последующие направления философии в попытках обнаружить предельные основания познания.
В истории философии и науки в зависимости от степени включения ценностного компонента в процесс познания можно выделить два магистральных направления, по которым происходил поиск предельных оснований: логический, основанный на разработке логических оснований познания, и антропологи-
ческий, связанный с рассмотрением познания в контексте внутреннего мира субъекта, через интеграцию субъекта в объект познания.
Если логический подход, как правило, исключает субъекта и все субъективное из процесса познания, реализует классическую схему субъект-объектных отношений в подходе к познанию и истине, то антропологический подход, связанный с разнообразием внутреннего мира субъекта, напротив, допускает и отстаивает важность гипотетического, связанного с субъектом, знания на пути к истине. При этом считается, что субъект использует не только рациональные, строго научные, но и иррациональные способы познания, такие например, как интуиция.
Линия антропологического подхода к проблемам познания начинается в философии Платона. По причине изменчивого характера бытия, единственным средством отображения которого являются идеи, проблема предельных оснований не является предметом философии Платона. Согласно Платону, нельзя дать общего определения чего-либо из чувственно воспринимаемого, поскольку оно постоянно изменяется, поэтому «нельзя говорить о знании, если все вещи меняются и ничто не остается вечным»2. Однако, продолжает платоновский Сократ, «если же оно вечно меняется, то оно -вечно незнание»2. Сама суть вещей скрыта от человеческого познания, а предельные основания ненадежны. Поэтому идеи, которые у Платона суть причины и бытия, и возникновения вещей - единственная форма предельных оснований познания.
Одна из первых попыток решения проблемы предельных оснований на основе логического подхода содержится в философии Аристотеля. Исходя из главной задачи «первой физики» Аристотель пытается разрабатывать логические категории причины и следствия. «Но мы не знаем истины, не зная причины», - говорит Аристотель, поэтому «наиболее истинно то, что для последующего есть причина его истинности»3. Суть познания сводилась античным философом к поиску первопричин. Такие первопричины, согласно Аристотелю, можно было установить рационально путем логического вывода. Адекватность логических выводов из первопричин реальности должна была быть достаточным основанием для признания знания истинным.
Г. В. Лейбниц, опираясь на формальную логику Аристотеля, пытался обнаружить
предельные основания любых истинных высказываний. Главным средством на пути этого Лейбниц считал математику как предельно абстрактную, основанную на принципах формальной логики, науку.
Все истины Лейбниц делит на истины разума и истины факта. Если истины факта случайны, то истины разума, согласно Лейбницу, необходимы. Основания для необходимой истины можно найти путем анализа, процедуры, аналогичной математическому исследованию на непрерывность. Вывод Лейбница о непрерывности бесконечно малых величин по аналогии применяется и к исследованию истины, поэтому истину можно найти, «разлагая ее на идеи и истины более простые, пока не дойдем до первичных», непосредственных истин4. Причем, по Лейбницу, «все первоначальные рациональные истины непосредственны непосредственностью идей»5. Формой же этой непосредственности, по Лейбницу, является интуитивное познание. Отсюда интуиция -это способ поиска предельных оснований у Лейбница. Интуиция, как иррациональный способ познания действительности, неразрывно связана с верой - другим вненаучным способом осмысления действительности. Лейбниц при этом подчеркнул, что вера обусловливает любое истинное знание. Вера, по Лейбницу, «столь же абсолютно исключает всякое сомнение, как и самое достоверное познание»6.
Логический подход к проблеме предельных оснований, получивший разработку преимущественно в трудах Аристотеля, философии Г. В. Лейбница, как известно, показал свою методологическую ограниченность в поиске предельных оснований познания, так как исключал сферу субъекта из своего предмета. В логике проблема предельных оснований принимала форму вопроса, как построить правильное суждение, частью которого является поиск истинных посылок. Одной из форм этой проблемы в логике выступает закон достаточного основания. Однако чисто логическое понимание закона достаточного основания не находит поддержки у исследователей. Так, А. А. Ивин считает, что поскольку закон достаточного основания требует, чтобы ничто не принималось просто так, на веру, он «вообще не является принципом логики - ни основным, ни второстепенным», а при каком-либо утверждении «следует указывать основания, в силу которых оно считается истинным»7.
Однако проблема оснований является ценным методологическим средством. В этом виде проблема предельных оснований может быть наиболее полно раскрыта в контексте антропологического подхода к познанию.
Р. Декарт, занимаясь разработкой методологических средств научного познания, в то же самое время ссылается на такие антропологические основания истины, как очевидность, соответствие правилу достоверности. Основанное на известном тезисе Декарта: «Я вижу очень ясно, что для того, чтобы мыслить, нужно быть»8, это правило, применительно к процедуре познания, предполагает, что «все вещи, которые мы мыслим себе ясно и раздельно, именно тем самым образом, которым мы их так мыслим, являются истинными»9. Основанный на «достоверности интуиции», этот критерий тесно связан с интуитивным познанием и критическим осмыслением полученного знания.
Однако ни интуиция, ни вера не могут приводить к знанию, выходящему за пределы опыта субъекта. Эту особенность соотношения априорного и апостериорного знания заметил еще И. Кант.
В связи с «коперниканским переворотом» И. Канта переосмысляется и проблема предельных оснований. Данная проблема связывается с математической проблемой непрерывности бесконечно малых величин. Неудовлетворенность лейбницевым решением непрерывности побудила Канта рассмотреть ее подробнее. Однако Кант пришел к выводу. что наше знание никогда не может быть полным, так как «...в возможном опыте ничего не может быть дано как безусловно простой объект»10, и знанию не на что опереться в поиске истин даже при наличии совершенных правил логического вывода. Это обусловлено тем, что источником достоверности является только подтверждение рассудочных заключений на опыте, предельные основания заключаются для немецкого философа в реальном наличии в действительности «вещей-в-себе»,
о чем нам говорит наличие в сознании априорных понятий. «.В том и только в том смысле, в каком без причины не может быть следствия - без вещей в себе не может быть и явлений.», - говорит в этом случае Кант11. Но простые объекты, которые относятся к «вещам-в-себе», недоступны человеческим познавательным способностям. Причем априорные понятия никогда не выходят за преде-
лы знания апостериори: «.разум со своими априорными принципами определяет лишь
предметы возможного опыта и в них лишь то,
12
что познаваемо в опыте»12.
Кроме попыток методологического осмысления проблемы предельных оснований, Кант сформулировал основное правило закона достаточного основания. Это правило требует критический подход к любому полученному знанию. Однако закон достаточного основания не имеет ни четких формулировок, ни четких методологических принципов. Этот закон имеет больше методологическое, чем логическое значение, что связано со способностью критического мышления субъекта. Само же критическое мышление имеет больше отношения к внутреннему миру, мировоззрению субъекта, заставляя последнего критически переосмысливать полученное знание.
Заметный след в разработке проблемы предельных оснований познания в сфере логических высказываний был А. Пуанкаре. Решая проблему предельных оснований для логических утверждений, возникшую еще в философии элейцев и Лейбница, Пуанкаре пришел к выводу, что самих предельных оснований попросту не существует. Дедуктивное доказательство, которое являлось самым достоверным в науке начала XX века, связывается им, как и у Декарта, с интуитивным познанием. «Разум, - пишет А. Пуанкаре, - обладает непосредственной интуицией, а опыт может быть для него только поводом воспользоваться ею и осознать ее»13. На примере сравнения евклидовой и неевклидовых геометрий ученый показал, что при выборе того или иного метода доказательства истины в процессе познания ученые прибегают к тому, который более всего удобен. На вопрос истинна ли Евклидова геометрия, Пуанкаре отвечает, что «одна геометрия не вернее другой, а только более или менее удобна»14. Из идей Пуанкаре следовало, что при выборе предельных оснований как некоторых критических основ любого познания на пути достижения истины ученые руководствуются не средствами логики или методологии, но, прежде всего, интуицией.
М. Хайдеггер в своей концепции познания связывает любую истину с ее основанием. «... Истинные высказывания - встают по своей природе в отношение к чему-то, на основании чего они могут быть согласиями»15. В свою очередь закон основания связывается Хай-
деггером с «открытостью», «.свобода как трансценденция есть не просто особый «род» основания, но источник основания вообще»16. Таким образом, Хайдеггер отождествляет истину со свободой субъективного представления. Предельные основания у Хайдеггера, таким образом, находятся в самом субъекте, неразрывно с ним связаны, только через внутренний мир субъекта познается и истина.
Невозможность найти непротиворечивую теоретическую основу для логических высказываний показал представитель аналитической философии А. Тарский. При этом исследователь опирался на известную теорему близкого к неопозитивизму К. Геделя, гласящую, что «если формальная система непротиворечива, то ее непротиворечивость не может быть установлена методами, формализуемыми в этой системе, т.е. непротиворечивость такой системы не может быть доказана средствами последней»17. Тарский показывает, что истинность доказательства той или иной теории напрямую зависит от языка, описывающего факты этой теории. Соответственно теореме Геделя, доказательство теории должно строиться не в понятиях обыденного, предметного языка, в терминах которой эта теория описывается, но на более строгом, метаязыке. Другими словами, критерием истины для Тарского является само определение истины, опирающееся на предельные основания, выраженные средствами метаязыка. Данное определение должно стать образцом для всех остальных утверждений, полученных по правилам дедукции.
Однако развитие науки показало, что вне естественного языка не существует никакого более объективного метаязыка. Попытки логических позитивистов представить в качестве такого предельного основания язык математики потерпели провал. А. Тарский, отождествляя истину с «формально корректными» и «материально адекватными» определениями семантических понятий18, был вынужден использовать определения, наполненные субъективным смыслом. Поэтому решение проблемы предельных оснований приобретает у Тарского ярко выраженный субъективный характер, а требование метаязыка по своим методологическим характеристикам сходно с критерием очевидности Декарта.
Вопрос о предельных основаниях получает нетрадиционное решение в феноменологии Э. Гуссерля. В философии Гуссерля этот во-
прос связывается с проблемой интенциональ-ности - направленности на объект. Гуссерль, призывая обратиться к проблемам сознания, выделял кроме классических чувственного и рационального видов познания «сущностное» созерцание вещей. «Только тогда, когда имманентное созерцание и вещный опыт получают словесное выражение, вступают в известное отношение находившийся в созерцании феномен и познанная в опыте вещь»19. Само же созерцание - это только непрерывный поток изменчивых феноменов. Созерцание никогда не выходит за пределы данных опыта, восприятия.
Феноменологическое созерцание, несмотря на установку чистого сознания, имеет дело с той же очевидностью, интуитивным постижением и верой, которые составляют глубинные интенциональные слои психики субъекта и проявляются в процессе познания. Сам процесс научного познания представляется Гуссерлем как взаимосвязь трех необходимых уровней познания: чувственного, рационального и интуитивного. Причем интуитивное познание, проявляясь в форме феноменологического метода, становится в философии Гуссерля вполне научной формой исследования, что позволяет избежать конфликта теории познания и психологии.
Предельные основания познания неразрывно связаны с субъектом, они не существуют вне субъекта познания, как не существует и истина без субъекта. Однако характер предельных оснований познания не сводится целиком к признанию необходимости психологизма и конструктивизма в подходах к познанию и истине. Это достигается тем, что само познание, по данным современной философии науки происходит при непосредственном участии субъекта, что выражается в критическом осмыслении полученного знания, в конвенциональном выборе того или иного метода для доказательства истины и т. п. В этих условиях проблема предельных оснований связывается с проблемой интен-циональности, связи субъекта и объекта в едином акте познания. Включенность, интегрированность субъекта в процесс познания является одним из условий его объективности. Такое основание познания как интуиция, и основанные на ней вера, очевидность, свобода и т. п., имеют непосредственную связь с внутренними психическими структурами сознания индивида, которые играют заметную
роль и в чисто логических способах освоения действительности. Они необходимо присутствуют в любом акте познания, являются априори объективными условиями познания, обеспечивающими его истинность. Несмотря на логическую неопределенность, проблема предельных оснований познания является методологически ценным критерием истины. При этом синтез логического и антропологического подходов к познанию и истине дает один из вариантов применения данной проблемы к познанию.
Примечания
1 См.: Антология мировой философии : в 4 т. М. : Мысль, 1968. Т. 1. С. 295.
2 Платон. Сочинения : в 3 т. М. : Мысль, 1968. Т.1. С. 490.
3 Аристотель. Метафизика // Сочинения : в 4 т. М. : Мысль, 1975. Т.1. С. 95.
4 См.: Лейбниц, Г. В. Сочинения : в 4 т. М. : Мысль, 1984. Т. 1. С. 418.
5 Там же. С. 373.
6 Там же. С. 488.
7 Ивин, А. А. Логика : учеб. пособие. М. : Знание, 1998.С. 35.
8 Декарт, Р. Сочинения : в 2 т. М. : Мысль, 1989. С. 282.
9 Декарт, Р. Разыскание истины. СПб. : Азбука, 2000. С. 140.
10 Кант, И. Критика чистого разума. М. : Мысль, 1994. С. 275.
11 Кант, И. Пролегомены ко всякой будущей метафизике. М. : Соцэкгиз, 1937. С. 87.
12 Там же. С. 151.
13 Пуанкаре, А. О науке. М. : Наука, 1983. С. 18.
14 Там же. С. 33.
15 Хайдеггер, М. Что такое метафизика? М. : Академ. проект, 2007. С. 178.
16 Там же. С. 208.
17 Теория познания : в 4 т. М. : Мысль, 1991. Т. 2. С. 367.
18 См.: Тарский, А. Семантическая концепция истины и основания семантики // Аналитическая философия: становление и развитие. М. : Дом интеллектуал. кн. : Прогресс-Традиция, 1998.С. 106.
19 Гуссерль, Э. Философия как строгая наука // Логос. М. : Территория будущего, 2005. С. 26.
