CC BY
104
Сидоренко Элина Леонидовна
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовного права и криминологии Российской правовой академии Министерства юстиции РФ (г. Москва) (e-mail: [email protected])
Правозащитные отношения в уголовном праве
В статье изложена авторская позиция правозащитных отношений как методологической и идеологической основы современной уголовной политики. Основное внимание уделено исследованию целостности уголовно-правового регулирования и анализу системных связей между государством и частным лицом.
Ключевые слова: частное лицо, потерпевший, субъективное право, право на защиту, государство, преступник, правоотношение, уголовно-правовое регулирование.
E.L. Sidorenko, сandidate of law, assistant professor, assistant professor of criminal law and criminology's department of Russian Law Academy of Russian Ministry of Justice, (Moscow); e-mail: [email protected]
Law-protective relationships in criminal law
This article contains the author's position about law-protective relationships as methodical and ideological basis of modern criminal policy. The main attention is paid to researching of criminal-law regulation's integrity and analysis of system relations between the State and private person.
Key words: private person, victim, subjective right, right to defense, the State, criminal person, law-relationship, criminal-law regulation.
ровозглашение прав и свобод
П человека высшей ценностью Щ явилось началом гуманизации правовой системы и трансформации отечественного правопони-мания. Если ранее правовые возможности личности рассматривались в русле позитивного права, то в настоящее время акценты смещаются в сторону естественных прав и свобод человека. Невозможность объяснить современные тенденции правовой политики на основе традиционных утилитарных оценок предопределила потребность в разработке такой концепции, которая смогла бы объяснить происходящие изменения, не поколебав идею верховенства закона. Эту потребность в полной мере удовлетворяет теория правозащитного уголовно-правового регулирования. Как в общей теории права, так и в отраслевых науках проблема правозащитного регулирования либо вовсе не рассматривается, либо обсуждается в постановочном ключе. Стереотип "уголовное право наказывает преступника и значит, охраняет потерпевшего" настолько укрепился в уголовно-правовой доктрине, что попытки оспорить его или поставить под сомнение воспринимаются учеными с недоумением и враждебностью.
При этом не замечается очевидный диссонанс в оценках сущности уголовного права и его за-
дач: если предмет регулирования составляют "властеотношения между преступником и государством в лице правоохранительных органов", непонятно, в чем выражается охранительная функция УК РФ. В модели "охранять права потерпевшего = наказывать преступника" утрачено важное смысловое звено, позволяющее установить связь между охранительной задачей уголовного закона и его карательными механизмами. Этим звеном является правозащитное уголовно-правовое регулирование. Его существование объясняется тем, что "сущностные особенности прав человека с объективной закономерностью материализуются в юридических свойствах их защиты и концентрированно выражаются в праве человека на правовую защиту. Благодаря этим причинно-следственным связям генерирующим центром всей системы правозащитного регулирования оказывается сам человек, активно реализующий свое неотчуждаемое право на защиту и прибегающий при этом к помощи компетентных субъектов" [1, с. 14-15].
Важно подчеркнуть, что правозащитные отношения не ограничивается какой-либо одной отраслью права. Они являются предметом регулирования там, где предусмотрены способы защиты прав и законных интересов личности, общества и государства. К видам правозащитных отношений относятся волевые отношения меж-
148
ду людьми, вовлеченными в процесс реализации права человека на правовую защиту; отношения между государством (его органами) и каждым отдельно взятым человеком, социальными группами и обществом в целом; отношения внутри государства, между его органами по поводу нормативно-правовой и организационно-правовой защиты прав человека; отношения между государствами по поводу и в связи с защитой прав человека; отношения между государством и учреждениями и организациями международного сообщества, занимающимися вопросами защиты прав человека [1, с. 292].
Каково бы ни было отношение к этой новой для отечественной науки конструкции, нельзя отрицать очевидное: концепция правозащитного регулирования определяет идеологическое направление современной правовой политики и позволяет придать уголовному праву подлинно охранительный характер.
Признание права частного лица на правовую защиту оказывает существенное воздействие на государство, побуждая его к построению правовых отношений на основе принципов гуманизма, уважения и соблюдения прав частных лиц. Властные органы обязаны не только обеспечить это право, но и создать нормы, предусматривающие право на правовую защиту.
Частное лицо как обладатель субъективного права может требовать от государства создания правовых условий для реализации этого права через принятие соответствующих законов и обеспечение эффективности их реализации. В случае нарушения этого права он может обращаться в правоохранительные органы за его защитой. В этом случае включается механизм воздействия норм позитивного права, но сами правоотношения не утрачивают правозащитной составляющей. Правозащитное регулирование на общеотраслевом уровне можно определить как систему правового воздействия в целях урегулирования общественных отношений, возникающих из факта возникновения и реализации права на правовую защиту.
Несмотря на очевидную неподготовленность теории уголовного права к разработке и внедрению модели правозащитного уголовно-правового регулирования,потребность в модернизации системы научных знаний ощущается интуитивно. Не иначе как поиском правозащитной составляющей объясняются обсуждаемые предложения по расширению спектра уголовно-правовых отношений за счет общепредупредительных отношений (Н.Ф. Кузнецова, Н.А. Лопашен-ко, А.В. Наумов) [2, с. 5; 3, с. 27; 4, с. 6], обеспечивающих безопасность субъектов права на
стадии установления уголовно-правовых запретов.
Прежде чем раскрыть собственное видение предмета диспозитивного уголовно-правового регулирования, следует сделать ряд важных оговорок:
правозащитные отношения - это не единственные связи, образующие предмет уголовно-правового регулирования. Они возникают в связи с необходимостью защиты интересов частных лиц и имеют своим объектом субъективное право лица на частный интерес. Предвосхищая критику оппонентов, отметим, что предлагаемая концепция не ставит под сомнение традиционное понимание правоотношений как связей между государством и неопределенным кругом лиц при установлении уголовно-правовых запретов и отношений между государством и преступником при совершении преступления. Перечисленные выше связи составляют предмет уголовно-правового регулирования, но имеют производный от правозащитных отношений характер.
Наличие правозащитных связей позволяет дифференцировать частные и публичные начала уголовно-правового регулирования. Публичный характер государственных и общественных интересов исключает необходимость правозащитных отношений, потому что обладатель публичного интереса является одновременно субъектом защиты и способен реализовывать свой интерес на любой из стадий правового регулирования. Этот вывод согласуется с позицией Конституционного Суда РФ: "Защита пострадавших от преступления публично-правовых интересов государства и органов местного самоуправления обеспечивается публично-правовыми средствами путем осуществления от имени государства специально уполномоченными органами уголовного преследования"" (Определение Конституционного Суда РФ от 4 декабря 2007 г. № 812-О-О).
Предлагаемую концепцию отличает трактовка первичных правозащитных отношений. Эти отношения складываются между частным лицом, с одной стороны, и государством, неопределенным кругом лиц либо отдельными лицами - с другой. Их содержание, равно как и субъектный состав, зависят от правомочий, реализуемых частным лицом как обладателем субъективного права;
уголовно-правовые отношения основываются как на нормах УК РФ, так и объективно существующих социально-правовых связях, еще не нашедших отражение в отраслевом законодательстве, но определяющих вектор его развития.
Правозащитные уголовно-правовые отношения обладают рядом функциональных особенно-
149
стей, позволяющих выделять их из общего ряда правоотношений:
1) они возникают на основе такого юридического факта, как право человека на уголовно-правовую защиту своих субъективных прав. Это право гарантируется Конституцией РФ и международно-правовыми нормами, условно разделяемыми на предписания, определяющие универсальные международно-правовые стандарты в области прав человека и отражающие основные направления предупреждения и пресечения посягательств на интересы личности;
2) с содержательной стороны правозащитные отношения характеризуются юридической связью, в которой управомоченной стороной является лицо, наделенное правом на правовую защиту (или правом на защиту права);
3) право на правовую защиту субъективных прав обеспечено возможностью применения к правонарушителю мер государственного принуждения. Этот признак позволяет связать воедино охранительную направленность уголовно-правового регулирования и его карательно-репрессивное содержание.
Указанные особенности правозащитных отношений ставят под сомнение традиционную модель властеотношений "государство - преступник", расширяют границы научного поиска за счет оценки первоисточников уголовно-правового регулирования - механизма делегирования государству части полномочий частного лица по правовой защите субъективных прав и свобод.
Наиболее полно своеобразие правозащитных отношений выражено в правовом статусе личности.
Охрана личности осуществляется в рамках реализации частным лицом права на правовую защиту. Следует различать субъективное право как объект правозащитного уголовно-правового отношения, и субъективное право на защиту права как содержательный элемент такового правоотношения.
Право на защиту, как и субъективное право в целом, представляет собой "выраженные в норме права и закрепленные в ней: а) возможность пользования определенным социальным благом; б) полномочие совершать определенные действия и требовать соответствующих действий от других лиц; в) свободу поведения, поступков в границах, установленных нормой права" [5, с. 84].
Статус управомоченного лица в правозащитных уголовно-правовых отношениях можно определить как совокупность следующих правомочий:
1) возможность лица самостоятельно пользо-
ваться своими правами и интересами (право-пользование). Ее идеологической основой является ст. 2 Конституции РФ 1993 г. В системе уголовно-правовых отношений формой выражения правомочия на собственные действия является отчуждение человеком своих личных имущественных и неимущественных прав в рамках института согласия потерпевшего. Под согласием потерпевшего понимается уголовно значимая, добровольная, конкретная, истинная и предварительная форма выражения волеизъявления лица, достигшего предусмотренного в уголовном законе возраста и способного осознавать характер и значение совершаемых действий, на причинение вреда его законным и находящимся в свободном распоряжении личным правам и законным интересам;
2) правомочие требования от государства как юридически обязанного лица действий, направленных на максимальное обеспечение безопасности личности. Закрепляя приоритет прав и свобод личности, Конституция РФ (ст. 2) наделяет государство обязанностями соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина; воздерживаться от вмешательства в отношения, складывающиеся в гражданском обществе; создавать условия для реализации правовых механизмов защиты и самозащиты прав и свобод человека в рамках обеспечения его безопасности. Как отмечено в Постановлении Конституционного Суда от 20 апреля 2006 г. № 4-П, "реализация конституционных принципов в сфере уголовно-правового регулирования предполагает, прежде всего, использование средств уголовного закона для защиты граждан, их прав, свобод и законных интересов от преступных посягательств".
Право - требование выражается в обязывании государства соблюдать международные и конституционные стандарты прав человека, создавать эффективные механизмы правовой превенции, учитывать ценность охраняемого блага, отражать в уголовно-правовых запретах степень распространенности преступных посягательств и их социальных последствий;
3) возможность личности осуществлять самостоятельную защиту своих прав и законных интересов. Это правомочие вытекает из ч. 2 ст. 45 Конституции РФ: "Каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом". Причинение вреда при осуществлении права на самозащиту осуществляется в рамках уголовно-правовых институтов необходимой обороны и крайней необходимости;
4) право требования восстановления нарушенных прав личности и привлечение виновного к
150
уголовной ответственности (право - притязание).
Право личности требовать привлечения виновного к уголовной ответственности реализуется в рамках институтов частного и частно-публичного обвинения. Только потерпевший может определить общественную опасность нарушения своих частных интересов и инициировать процесс привлечения виновного к уголовной ответственности (ст. 20 УПК РФ).
В зависимости от особенностей реализации права частного лица на защиту права можно выделить следующие отношения, составляющие предмет диспозитивного режима уголовно-правового регулирования:
1. Правоотношения "обладатель права - государство" имеют скорее идеологический, нежели фактический характер. Они свидетельствуют о легитимности уголовного законодательства в сфере охраны интересов личности и юридических лиц и позволяют разграничить частные и публичные начала уголовно-правового регулирования. Их содержание составляет право-требование частного лица и обязанность государства соблюдать правовые стандарты защиты личности и юридических лиц, создавать эффективную систему уголовно-правовой охраны субъективных прав, учитывая ценность охраняемого блага, характер и степень общественной опасности посягательств на субъективные права частных лиц.
Государство реализует возложенную на него обязанность посредством введения в действие уголовно-правовых запретов. Осуществление этой обязанности предполагает: а) отражение в уголовно-правовых запретах степени распространенности посягательств на права и свободы частных лиц, существенности причиняемого вреда и ценности охраняемых интересов (требование социальной обусловленности уголовного закона); б) обеспечение оптимального отражения частных интересов в содержании уголовно-правовых запретов (требование социальной адекватности закона).
Принятие уголовно-правовой нормы инициирует возникновение новых - регулятивных - отношений "государство - неопределенный круг лиц". Подкрепляя нормативное предписание санкцией, государство взаимодействует с адресатами уголовно-правовых запретов и вынуждает их воздерживаться от совершения преступлений. В теории уголовного права эти отношения определяются как регулятивные, первичные отношения, связанные с установлением позитивных прав и обязанностей сторон и ориентированные на поддержание в обществе правопорядка.
Праву государства требовать соблюдения уго-
ловно-правовых запретов под угрозой привлечения к уголовной ответственности соответствует обязанность лиц воздерживаться от совершения преступления. Нарушение лицом уголовно-правового запрета является юридическим фактом возникновения охранительных отношений "государство - преступник", где праву государства применять меры уголовной репрессии корреспондирует обязанность виновного (персонифицированного) этим мерам подвергнуться.
2. Право - пользование, или правомочие на собственные действия, связанные с отчуждением права на защиту субъективного права, реализуется частным лицом в рамках уголовно-правовых отношений "обладатель права - причини-тель вреда". Эти отношения имеют горизонтальный двусторонний характер: управомоченное лицо вправе отчуждать принадлежащее ему благо, а его визави обязано производить требуемые действия в объеме и границах, определенных волей частного лица. При этом обязанное лицо имеет возможность отказаться от причинения вреда, и этот отказ должен быть принят обладателем права. Если лицо, причиняя вред частным интересам, выходит за рамки, определенные волей частного лица, его действия образуют состав преступления и являются юридическим фактом возникновения вертикальных отношений ответственности.
3. Право - притязание частного лица выражается в требовании восстановления нарушенных прав и привлечения виновного к уголовной ответственности. Многообразие вариантов поведения исключает возможность построения универсальной модели уголовно-правовых отношений, но позволяет выделить блок устойчивых связей "государство - потерпевший" и "потерпевший -преступник". В отличие от ранее рассмотренных отношений, эти связи реализуются в рамках охранительных отношений, когда в отношении прав и законных интересов частного лица совершено преступление. По общему правилу, государство, вступая в охранительные отношения с преступником, берет на себя функции обладателя права и выступает от его имени. Что же касается самого потерпевшего, то он исключается из числа активных участников уголовно-правовых отношений.
В рамках диспозитивного режима уголовно-правовой конфликт разрешается иначе. Принимая во внимание специфику частных субъективных прав, УК РФ определяет круг ситуаций, когда потерпевший вправе участвовать в решении вопросов, связанных с возмещением причиненного вреда и применением к виновному мер уголовной ответственности. Речь идет об отноше-
151
ниях, возникающих при освобождении от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим (ст. 76 УК РФ), прощении потерпевшим (примечание к ст. 201 УК РФ, ст. 20 УПК РФ) и назначении наказания в связи с положительным постпреступным поведением виновного (п. "к" ч. 1 ст. 61 УК РФ).
Если преступление совершено в отношении частных субъективных прав, возникают горизонтальные отношения "потерпевший - преступник", где потерпевший реализует право-притязание на заглаживание причиненного вреда, а преступник соглашается или отказывается от выполнения этого требования. В случае компенсации ущерба потерпевший обращается к государству с правом-притязанием освободить виновного от уголовной ответственности либо смягчить наказание. Взаимодействие сторон осуществляется в плоскости горизонтальных отношений "государство - потерпевший". В зависимости от того, в пределах какого уголовно-правового института частное лицо реализует свои права, его воля может носить для правоприменителя обязательный (уголовное преследование по делам частного обвинения) или рекомендательный характер (освобождение от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим).
Решение, принятое в рамках взаимоотношений государства и потерпевшего, влияет на развитие отношений между государством и преступником. Государство либо освобождает виновного от уголовной ответственности (смягчает наказание на основании п. "к" ч. 1 ст. 61 УК РФ), либо применяет к нему меры уголовно-правового принуждения.
Потерпевший может обратиться с требованием привлечь виновного к уголовной ответственности за совершение преступления против его прав и законных интересов. С этой целью он обращается к государству с заявлением о возбуждении уголовного дела в отношении причините-ля вреда, и государство обязано это требование удовлетворить. Таким образом, связь между потерпевшим и государством влияет на развитие правоотношений ответственности "государство -преступник". Отнесение этих отношений к сфере диспозитивного уголовно-правового регулирования объясняется наличием свободы воли потерпевшего. Как обладатель частного интереса он может либо инициировать уголовное преследование, либо "простить" виновного. Отказ потерпевшего от подачи заявления по делам частного и частно-публичного обвинения является достаточным основанием для прекращения уголовно-правовых отношений "государство - преступник".
4) потерпевший как обладатель нарушенного преступлением права может осуществлять его самостоятельную защиту в пределах, определенных Конституцией РФ (ч. 2 ст. 45) и УК РФ (ст.ст. 37-39). Совершение общественно опасного посягательства инициирует возникновение горизонтальных отношений между потерпевшим и причинителем вреда. Пострадавшая сторона наделяется правом на вынужденное причинение вреда в объеме и пределах, соответствующих ценности защищаемого блага, интенсивности действий причинителя вреда и обстановки самозащиты. Если потерпевший не выходит за рамки правомерности самозащиты, преступность деяния исключается. В противном случае возникают уголовно-правовые отношения ответственности.
Таким образом, предмет диспозитивного (правозащитного) уголовно-правового регулирования составляет широкий комплекс отношений, возникающих вследствие реализации частным лицом своего субъективного права на защиту. Их содержание образуют различные комбинации правовых связей, возникающих между частным лицом-обладателем права на защиту права, с одной стороны, и государством и (или) причини-телем вреда, с другой. Правозащитные отношения возникают как на стадии формирования и принятия уголовно-правовых запретов (регулятивные правозащитные отношения), так и на этапах привлечения виновного к уголовной ответственности и назначения наказания (охранительные правозащитные связи), могут иметь вертикальный и горизонтальный характер. Их объединяет общий объект - субъективное право личности (юридического лица) на частный интерес.
1. Анисимов П.В. Теоретические проблемы правового регулирования защиты прав человека. Дисс. ...д-ра юрид. наук. Нижний Новгород, 2005.
2. Курс уголовного права. Т. 1. Общая часть /под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. М., 2002.
3. Лопашенко Н.А. Основы уголовно-правового воздействия. СПб., 2004.
4. Наумов А. В. Российское уголовное право. Общая часть: курс лекций. М., 1996.
5. Строгович М. С. Основные вопросы советской социалистической законности. М., 1966.
152
1. Anisimov P. V. Theoretical problems of legal regulation of human rights' defense. Thesis ... Doctor of Jurisprudence. Nizhny Novgorod, 2005.
2. Course of Criminal Law. Volume I. General part/Edited by N.F. Kuznetsova, I.M. Tyazhkova. M., 2002.
3. Lopashenko N.A. Basis of criminal-law influence. SPb., 2004.
4. Naumov A. V. Russian Criminal Law. General part: course of lectures. M., 1996.
5. Strogovich M. S. Basic questions of soviet socialist legality. M., 1966.
153
