CC BY
25
УДК 34
ПРАВОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ «НЕЭКВИВАЛЕНТНЫХ» ОБЕСПЕЧИТЕЛЕЙ (НА ПРИМЕРЕ ГЕРМАНСКОГО ГРАЖДАНСКОГО УЛОЖЕНИЯ И ГРАЖДАНСКОГО КОДЕКСА РФ)
© 2011 г. И.Г. Гончаренко
Южный федеральный университет, Southern Federal University,
ул. М. Горького, 88, г. Ростов-на-Дону, 344007, Gorkiy St., 88, Rostov-on-Don, 344007,
dekanat@econ.sfedu.ru dekanat@econ.sfedu.ru
Рассматриваются проблемы правовых отношений, возникающих между так называемыми «неэквивалентными» обес-печителями, под которыми понимаются предоставившие обеспечения разного рода (личное обеспечение - поручительство, вещное обеспечение - залог). Основываясь на нормах немецкого и российского законодательства, подходах доктрины, а также конкретных судебных решениях обеих стран, анализируется положение поручителя с точки зрения защищенности его прав.
Ключевые слова: поручитель, залогодатель, неэквивалентные обеспечители, солидарные должники, вещное обеспечение, личное обеспечение.
The problems of legal relations arising between the so-called «nonequivalent» provider, meaning providing security of all types (private security - a guarantee, a proprietary software - a pledge). Based on the norms of German and Russian law, the doctrine of the approaches, as well as specific court decisions in both countries, examines the surety in terms of protection of his rights.
Keywords: provider, depositor, nonequivalent providers, solidary debtors, proprietary providing, personal providing.
При рассмотрении вопросов соотношения поручительства как способа обеспечения исполнения обязательств и вещных гарантий мы пришли к выводу, что российское гражданское законодательство не обязывает кредитора соблюдать какую-либо очередность в использовании имеющихся в его распоряжении обеспечительных мер. Он может,
предпочтя, не воспользоваться вещной гарантией, сразу обратиться к поручителю, и тот должен будет исполнить обязательство. В немецком же законодательстве, ситуация иная - Германское гражданское уложение (далее - ГГУ) закрепляет преимущество вещной гарантии, выданной самим должником и возможность освобождения поручителя от ответст-
венности в соответствующей части в случае отказа кредитора от вещного обеспечения.
Мы затронем несколько иной аспект соотношения поручительства и вещнык гарантий, а именно, вопрос правовых отношений между «неэквивалентыши» (вещными и личныши) обеспечителями, который порождает определенные споры не только в немецкой доктрине, но и в судебной практике.
Исполнение обязательства в полном объеме одним из обеспечителей влечет переход к нему наряду с основным требованием также и всех прав из обеспечения. Если поручитель удовлетворил кредитора, то в соответствии с § 774, 412, 401 ГГУ основное требование вместе с залоговым правом переходят к нему. Если залогодатель удовлетворяет кредитора, тогда в соответствии с § 1225, 412, 401 ГГУ основное требование и требование из договора поручительства, заключенного в обеспечение основного требования, переходят к нему.
Отсюда в доктрине возникает вопрос, а должен ли в данном случае действовать принцип приоритета, что могло бы привести к состязанию обеспечителей в скорости, каждый из которых будет стремиться удовлетворить кредитора раньше других, чтобы получить возможность приобрести права на принадлежащее им обеспечение (в полном объеме) [1].
Ученые отвечают на этот вопрос по-разному. Так, например, исследователи института поручительства в немецком праве Д. Райнике и К. Тидке считают, что права поручителя старше, чем права залогодателя (являющегося третьим лицом в отношениях «кредитор - поручитель») [2, S. 128]. По их мнению, удовлетворив кредитора, поручитель приобретает требование и залоговое право, если же кредитор получил удовлетворение от залогодателя, то поручитель на основании § 776 ГГУ получает освобождение от поручительства в размере стоимости залога. Таким образом, залогодателю достается требование, не обеспеченное поручительством [3].
С ними не соглашаются Х. Веер и Ц. Хартмайер, указывая, что § 776 ГГУ не распространяет свое действие на отношения между несколькими обеспечителя-ми, поскольку направлен на регулирование отношений исключительно между поручителем и недобросовестно действующим кредитором и до того, как один из обес-печителей произвел платеж (цит. по: [1, с. 112]). Наиболее убедительной представляется их точка зрения относительно того, что если несколько лиц в равном объеме обеспечивают интересы третьего лица, то в отношениях между собой эти лица имеют права на возмещение (распределение) солидарных должников [1, с. 112]. Однако речь в данном случае идет не о совместной ответственности (Haftungsausgleich), а о совместном несении убытков (Ausgleichsgemeinschaft), не об общем обязательстве (gemeinsame Schuld), а об общей ответственности (gemeinsame Haftung). Но общность обязательства и общность ответственности схожи здесь настолько, что становится возможным применение § 426 ГГУ по аналогии [1, с. 113].
Более глубокую проблему в отношениях «неэквивалентных» обеспечителей выявила судебная практика: Бундесгерихтсхоф (Федеральный суд Германии)
(далее - БГХ) пришел к выводу, что применение § 426 ГГУ [4] к отношениям между личным обеспечителем -поручителем и лицом, предоставившим в обеспечение земельный участок (залогодателем), исключается, если вещный обеспечитель отчуждает переданный в залог земельный участок третьему лицу.
В основе прецедента лежит следующий случай: несколько учредителей ГМБХ «А» солидарно поручились за кредит, который общество взяло в банке. Позднее кредит был дополнительно обеспечен залогом земельного участка (залогодателем выступило ГМБХ «Б»). Истец приобрел обремененный земельный участок после предоставления земельного участка в качестве обеспечения. Когда банк начал угрожать обращением взыскания на основной долг, Истец заключил с ним соглашение, по которому банк продал Истцу свое требование наряду со всеми имеющимися обеспечениями, и дал согласие на снятие обязательства по поземельному долгу. Истец предъявил требование к одному из поручившихся учредителей исходя из размера максимально возможной предоставленной в обеспечение суммы.
По мнению БГХ, поручитель несет обязанность компенсации в полном объеме. Он не может ссылаться на возражения из возможной солидарной ответственности обеспечителей по кредитному требованию банка. БГХ отрицает наличие необходимых условий для распределения ответственности обеспечителей соразмерно их доле в соответствующем применении § 426 ГГУ.
Истец - приобретатель земельного участка, по мнению суда, не относится к кругу первоначальных обеспе-чителей, и при приобретении земельного участка он не становится обеспечителем по кредитному требованию банка. Поэтому возможные правовые отношения между обеспечителями, как, например, регрессные ограничения согласно § 426 ГГУ не могут на него распространяться. Тем самым БГХ наделяет собственника земельного участка правом полного регресса к поручителям.
Однако с этим мнением не соглашается Сенат БГХ. В своем принципиальном решении относительно компенсации между обеспечителями разного рода («неэк-вивалетными» обеспечителями) он установил, что при множестве разнородных обеспечений и отсутствующего достигнутого соглашения между обеспечителями обязанность компенсации сохраняется. Непонятно, почему только бывший обладатель земельного участка, по мнению БГХ, рассматривается в отношениях с поручителем как обеспечитель. Ответственность из земельного участка, указывает Сенат, имеет вещную, а не личную природу. Она связана не с личностью собственника земельного участка, а с собственностью на землю как таковой. Эта вещная ответственность переходит на основании смены собственника земельного участка на Истца, на него направлено также принудительное исполнение из основного долга.
Если Истец посредством приобретения земельного участка встает на место первоначального обеспечителя, то на него должны распространяться те же правовые ограничения, как и на того, который до отчуждения обладал по отношению к поручителям только правом частичной компенсации. Истец не может иметь больше
прав, чем отчуждатель. Сенат особо подчеркнул, что обязанность компенсации и регресса между разнородными обеспечителями берет основу из принципа компенсационной справедливости, в соответствии с которым обеспечители в отношениях между собой действуют независимо от их соответствующих правовых отношений с кредитором. Эта общая правовая мысль следует из соответствующего применения абзаца 1 § 426 ГГУ, она выводится из закона. Даже если приобретатель не является обеспечителем в полном смысле этого слова, потому что он не ручался за основной долг, этот принцип должен вмешиваться и здесь. К последующему приобретателю в рамках внутренней компенсации отношение должно быть как к обеспечителю, для несущего ответственность поручителя не должно быть никакой разницы, требует ли от него по регрессу прежний обеспе-читель основного долга или приобретатель земельного участка [5, 246].
Изложенное мнение Сената обоснованно еще и потому, что предъявление к поручителю требования в полном объеме несправедливо. Прежний залогодатель уже при отчуждении обремененного земельного участка должен принять на себя имущественные потери, связанные с наличием обременения, поскольку он не может предоставить приобретателю земельного участка свободную от обременений собственность. Соответственно, при приобретении земельного участка размер встречного обязательства приобретателя будет уменьшен на стоимость обременения. Если же БГХ все же предоставит приобретателю право требования с поручителя в полном объеме, то поставит приобретателя экономически в такое положение, как если бы он приобрел необремененный земельный участок, но этого не может быть.
Подобная позиция БГХ может привести к тому, то на стороне приобретателя, имеющего право требовать компенсации от поручителей в полном объеме, возникает неосновательное обогащение. Кроме того, рассмотренная ситуация передачи земельного участка третьему лицу могла бы использоваться как схема обогащения и ущемления при этом прав поручителей.
Как видно из приведенного примера, немецкая судебная практика склоняется все-таки к признанию равного положения за личными и вещными обеспечителями, рассматривая их как солидарных должников, на которых в полной мере распространяются требования § 426 ГГУ, независимо от того, какой статус имеет вещный обеспе-читель (является ли он первоначальным или последующим обеспечителем).
Положения российского законодательства, регламентирующие схожие отношения также оставляют место для двусмысленного толкования, что порождает проблемы как в теории, так и на практике.
Согласно п. 1 ст. 365 ГК РФ, к поручителю, исполнившему обязательство, переходят права, принадлежавшие кредитору как залогодержателю, в том объеме, в каком поручитель удовлетворил требования кредитора.
Обозначенное правило, несмотря на свою кажущуюся простоту и определенность, нередко вызывает неоднозначные трактовки. Так, например, некоторые современные цивилисты считают [6], что к поручителю не
переходят права кредитора как залогодержателя в отношении залога, предоставленного в обеспечение соответствующего обязательства третьим лицом, а также не переходят права требования кредитора к иным поручителям должника. К сожалению, авторы обозначенной точки зрения не приводят каких бы то ни было аргументов в свою пользу. Возможно, они исходят из узкого толкования п. 1 ст. 365 ГК РФ, который действительно прямо упоминает лишь о том, что поручитель приобретает «права кредитора по этому (т.е. обеспечиваемому, основному) обязательству и права, принадлежавшие кредитору как залогодержателю», и далее уже указывает на то, что именно «поручитель также вправе требовать от должника».
Если попытаться взглянуть на рассматриваемый вопрос с точки зрения обеспечителей - третьих лиц, вряд ли можно найти в законодательстве, теории или правоприменительной практике какие-либо основания, чтобы утверждать, что права поручителей и залогодателей -третьих лиц ущемляются в результате приобретения поручителем прав кредитора по дополнительным договорам поручительства или договорам залога имущества третьего лица, не являющегося должником по обеспечиваемому обязательству. В данном случае положение второго поручителя или залогодателя - третьего лица никоим образом не отличается от положения, в которое эти лица попали бы, если бы кредитор передал свои права по обеспечиваемому обязательству третьему лицу в результате цессии. Для третьего лица, которое привлечено к обеспечению обязательства должника перед кредитором, поручитель встает на место кредитора и, по существу, не отличается от цессионария, которому право требования к должнику и третьему лицу (его имуществу) досталось на основании договора уступки [7].
Таким образом, как с точки зрения существа и природы, прав поручителя, так и с точки зрения прав и законных интересов третьих лиц, привлеченных к обеспечению основного обязательства, вряд ли представляется возможным согласиться с необоснованностью удовлетворения требования исполнившего свое обязательство поручителя за счет имущества третьих лиц (залогодателя, второго поручителя) без их согласия.
К сожалению, правоприменительная практика придерживается иной позиции. Так, в правовых базах можно натолкнуться, по крайней мере, на одно судебное решение, где Арбитражный суд Уральского федерального округа в своем Постановлении от 10.06.2004 г. № Ф09-1817/04ГК соглашается со следующим выводом [8], к которому пришел при рассмотрении дела в первой инстанции Арбитражный суд Свердловской области: поскольку договор залога был подписан не с должником по основному обязательству и залогодателем выступило третье лицо, к поручителю не могли перейти права кредитора как залогодержателя из договора залога. Тем не менее, когда перед судьями встает вопрос о переходе к исполнившему свои обязательства поручителю прав из дополнительных договоров поручительства прослеживается правильная тенденция. Судебная практика вполне единодушно подтверждает, что на основании закона к поручителю, помимо прочего, перехо-
дят права требования к иным поручителям должника. Однако стоит отметить, что логика судей при принятии решений не всегда полностью соответствует законодательным предписаниям. Так, например, в связи с тем, что исполнение должником своих обязательств по кредитному договору было обеспечено несколькими поручителями, которые обязались отдельно друг от друга солидарно с должником отвечать за исполнение последним основного обязательства на основании разных договоров поручительства, Арбитражный суд ЮФО в Постановлении от 27.09.2004 г. № Ф08-4435/2004 установил [8], что в результате исполнения одним из поручителей своего обязательства перед кредитором подлежат применению п. 1 и 2 ст. 325 ГК РФ, в соответствии с которыми исполнение солидарной обязанности полностью одним из должников (в данном случае поручителем) освобождает остальных должников от исполнения кредитору. При этом по общему правилу должник, исполнивший солидарную обязанность, имеет право регрессного требования к остальным должникам в равных долях за вычетом доли, падающей на него самого. Однако суд принял решение о взыскании суммы, уплаченной поручителем кредитору, и процентов, начисленных за пользование чужими денежными средствами, в полном объеме с должника и оставшихся поручителей солидарно, тем самым фактически признав, что к поручителю перешли права требования кредитора к должнику и поручителям полностью, без вычета каких-либо долей. Подобная логика судей при принятии по существу верных решений явно является досадным недоразумением. Гораздо чаще встречаются судебные решения, в которых верные выводы о переходе на основании закона к поручителю прав кредитора к основному должнику и другим поручителям обосновываются правильной аргументацией и ссылкой на положения п. 1 ст. 365 ГК РФ (Постановле-
Поступила в редакцию
ние Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 23.09.1999 г. №№ А72-1895/99-К126) [8].
Представляется, что при возникновении в российской судебной практике случая, схожего со случаем, рассмотренным БГХ, появление последующего приобретателя заложенного имущества не изменит «расстановку сил» в отношениях между обеспечителями, а правовое положение поручителя не будет ставиться в зависимость от статуса приобретателя (начальный или последующий).
Кроме того, справедливость подобного подхода подтверждается тем, что зачастую предоставление обеспечения одним лицом ставится под условие наличия иного (дополнительного) обеспечения.
Литература и примечания
1. ВеберХ. Обеспечение обязательств. М., 2009. С. 112.
2. Reinicke D., Tiedtke K. Bürgschaftsrecht. Berlin, 1995.
3. Гражданское уложение Германии / пер. с нем. В. Берг-манн. М., 2006.
4. Солидарные должники в отношении друг к другу обязаны в равных долях, если не установлено иное. В той мере, в какой один из солидарных должников удовлетворит кредитора и может требовать компенсации от остальных должников, к нему переходит требование кредитора к остальным должникам.
5. Reinicke D., Tiedtke K. Bürgschaftsrecht. München, 2008.
6. Павлодский Е.А. Комментарий к ГК РФ, части первой (постатейный). М., 1997. С. 617 - 618.
7. Перепелкина Е.А. Актуальные проблемы перехода к поручителю, исполнившему свое обязательство, прав кредитора по обязательствам, обеспечивающим основное право требования к должнику // Юрист. 2006. № 2.
8. Электронная версия «КонсультантПлюс».
28 октября 2010 г.
