CC BY
38Артюхова Полина Александровна, Чепурова Мария Олеговна
Научный руководитель: Слепченкова Светлана Викторовна,
кандидат педагогических наук Филиал ФГБОУВО «НИУ «МЭИ» в г. Смоленске 214013, Россия, г. Смоленск, Энергетический проезд, дом 1.
Правовые основы охраны религиозного культурного наследия
Аннотация. В статье кратко рассмотрены правовые основы охраны религиозного культурного наследия на международном уровне в соответствии с принципом свободы вероисповедания и правом на культуру. Помимо изучения различных положений, касающихся охраны религиозного наследия, представлены важнейшие культурные направления, использующие более широкий междисциплинарный подход к данному вопросу.
Ключевые слова: религиозное культурное наследие; международное право; правовая защита; свобода вероисповедания; культурные права.
The Legal Foundations of Religious Cultural Heritage Protection
Abstract. The article briefly reviews the legal basis for the protection of religious cultural heritage at the international level in accordance with the principle of freedom of religion and the right to culture. The most important cultural trends of broader interdisciplinary approach to the issue are presented in addition to the study of various provisions related to the protection of religious heritage.
Keywords: religious cultural heritage; international law; legislative protection; freedom of religion; cultural rights.
Прежде чем закладывать правовые основы охраны религиозного культурного наследия, необходимо сначала определить сами элементы этого наследия. Понятие религиозного культурного наследия может охватывать следующее: комплексы зданий, объекты археологического или исторического значения, древние произведения искусства, этнографические предметы, ландшафты и топографические особенности, природные объекты, наделенные особым культурным значением, ритуальные предметы и обрядовые традиции. Таким образом это описывал Питер Петкофф: «...разработка таксономии священных мест практически невозможна точно так же, как невозможно создание исчерпывающего перечня видов религии, верований или религиозных символов» [6, с. 58].
Кроме того, идентификация этого наследия всегда основана на активном и одновременно изменчивом выборе того, какие элементы этой более широкой «религиозной культуры» считаются достойными сохранения в качестве наследия для будущих поколений. Поэтому значение религиозного культурного наследия как символики культуры и тех ее аспектов, которые общество считает ценными, неоспоримо. На самом деле именно эта роль религиозного культурного наследия придает ему мощное политическое измерение, поскольку решение о том, что и как считается достойным защиты и сохранения, как правило, принимается государственными органами на национальном уровне и межправительственными организациями на более широком международном уровне [1, с. 62]. Точно так же одной из главных проблем, связанных с охраной культурного наследия, является субъективное определение, принятое государствами «под влиянием политических мотивов» [10, с. 86] на основе государственно-ориентированного подхода, а также в соответствии с национальными законодательными положениями, локальными административными действиями и региональными бюджетными проектами [8]. В этом контексте регулирование религиозного культурного наследия, наряду с его конкретными элементами, остается вопросом соответствующей нормативной базы, навязываемой и контролируемой в каждом конкретном случае соответствующими суверенными государствами.
Однако правовая охрана религиозных пространств и объектов имеет ряд недостатков. К ним можно отнести отсутствие однозначного определения религиозного наследия как на национальном, так и на международном уровнях; соответствующее отсутствие консенсуса относительно того, какие религиозные пространства заслуживают защиты, а также какие дефекты соотносятся с практическими соображениями правоприменения. Кроме того, на международном уровне неэффективность судебных органов, уполномоченных защищать культурные ценности, очевидна во всех этих случаях, когда усилия обычно предпринимаются постфактум и, следовательно, слишком поздно для фактического сохранения уничтоженного культурного наследия.
Правовая охрана религиозных объектов основана на международных положениях, нормах и правилах, а также на национальном законодательстве, касающемся охраны религиозного культурного наследия, особенно в связи с религиозным характером его пространственного значения.
Обратимся к краткому анализу нормативно-правовой основы охраны религиозного культурного наследия в Российской Федерации.
Охрана религиозного культурного наследия имеет обширную нормативно-правовую базу, которая состоит из норм международного и внутригосударственного права. В частности, внутригосударственное право складывается из различных законов, регулирующих ту или иную сферу общественных отношений, возникающие вследствие охраны объектов культурного наследия. Также к нему относятся соответствующие подзаконные акты, стратегии, программы реализации политики в области культурного наследия РФ. Первоочередным нормативно-правовым актом в правовой
системе РФ выступает - Конституция РФ. Основной закон страны в ч. 2 ст. 44 закрепляет право каждого «принимать участие в культурной жизни и пользование учреждениями культуры, на доступ к культурным ценностям» [4]. Но первоочередным положением Конституции является обеспечение реализации данного права каждому посредством гарантий, то есть «каждому гарантируется свобода литературного, художественного, научного, технического и других видов творчества, преподавания. Интеллектуальная собственность охраняется законом». И для полной комплектации конституционной нормы устанавливается также обязанность граждан беречь памятники истории и культуры и заботиться о сохранении религиозного культурного наследия.
В Декларации принципов международного культурного сотрудничества закрепляется статус и разновидности объектов культурного наследия и культурные ценности. Статья 5 закрепляет между государствами, признающими данный документ, обязанность соблюдать культурное право каждого человека, народа, государства.
На основании вышеуказанных международных договоров издаются соответствующие конвенции по охране объектов религиозного культурного наследия. Проблема сохранения культурного наследия является самой глобальной в мире. Об этом свидетельствуют многочисленные проведенные конференции, научные публикации, существование широких общественных дебатов, формирование общественных движений по защите культурного наследия и принятие нормативных документов на международном уровне.
Современное международное право включает в себя огромное количество международно-правовых актов, регулирующих деятельность государств в области охраны и сохранения религиозных памятников культуры. Например, общепринятые нормы защиты культурных ценностей содержатся в Конвенции о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта, принятой на Конференции ЮНЕСКО в 1954 году [3]. Это первое международное соглашение, которое предусматривает защиту культурных ценностей в случае вооруженного конфликта. Принятие такого акта является большим шагом в развитии международного права в этой области.
Возвращаясь к внутригосударственному праву, реализацию обязанности, закрепленной в ч. 3 ст. 44 Конституции РФ, обеспечивает Федеральный закон «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации». Указанный закон регулирует общественные отношения, которые возникают в области сохранения, законного использования и популяризации объектов культурного наследия, устанавливает особенности права собственности указанными объектами как особым видом имущества, а также формирует общие принципы государственной и гражданской охраны (то есть, взаимодействия институтов гражданского общества и государственного аппарата).
Вместе с тем некоторые вопросы регулируются отдельными кодифицированными актами. Например, гражданское законодательство
закрепляет правовой статус объектов культурного наследия как собственности. Согласно ст. 209 и 212 ГК РФ объекты культурного наследия могут находиться в федеральной, муниципальной и частной собственности.
Также, нарушение ч. 3 ст. 44 Конституции РФ влечет не только гражданско-правовую ответственность, но и административно-правовую и уголовно-правовую.
Существуют также различные подзаконные нормативные акты, которые закрепляют рекомендации по применению законодательства, развитие политики, различные решения по конкретному вопросу и т.д. Основополагающим документом является Стратегия государственной культурной политики на период до 2030 года. При её создании были учтены различные концепции и стратегии, касающиеся национальной и социальной политики государства. Стратегия разработана с целью достижения социально значимых целей, в данном случае с целью эффективного развития сферы культуры по всем направлениям, с использованием имеющихся ресурсов. Распоряжением Правительства от 29.02.2016 г. №326-р рекомендуется органам исполнительной власти основываться на положениях Стратегии при разработке государственных программ и принятии управленческих решений [7].
В Стратегии учтены положения из государственной программы Российской Федерации «Развитие культуры и туризма» на 2013-2020 годы. Ответственным исполнителем программы является Министерство культуры Российской Федерации. Главная цель программы состоит в стратегической реализации культуры как духовно-нравственного основания для формирования гармонично развитой личности. Программа включает в себя несколько подпрограмм, которые позволяют органам более детально и тщательно притворять в жизнь цели и задачи программы. На основании вышеизложенной нормативно-правовой базы субъекты РФ и муниципальные образования издают свои нормативные акты, регулирующие те или иные общественные отношения в конкретной сфере охраны объектов культурного наследия.
Отдельного внимания заслуживает рассмотрение международной правовой базы, ее обязательных правовых документов.
Понятие «культурная собственность» впервые было введено в 1954 году в контексте знаменитой Гаагской конвенции о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта. В этом случае данное понятие толкуется как более конкретный юридический термин, относящий к культурной собственности движимые или недвижимые вещи, такие как объекты или сооружения, тогда как понятие "наследие" трактуется более абстрактно, а также включает в себя нематериальные элементы, такие как устные традиции и ритуалы. В этом свете утверждается, что концепция наследия по международному праву, по сравнению с концепцией собственности, имеет более широкий охват, поскольку она выражает более целостную форму материального и нематериального наследия, подлежащего хранению и передаче, будущим поколениям [1, с. 83]. Тем не менее, на международном уровне оба понятия являются равнозначными, поскольку часто используются в
огромном множестве правовых документов и международных соглашений, касающихся культуры [9, с. 376].
В любом случае, несмотря на то, что международная система часто не защищала или не сохраняла культурное наследие, особенно во времена войн или гражданских междоусобиц, ХХ век породил соглашения и международные договоры, предназначенные для защиты от уничтожения мест отправления культа и религиозных артефактов [13, с. 174]. Именно после Второй мировой войны Четвертая Женевская конвенция (1949) усилила защиту мест отправления культа, составляющих культурное или духовное наследие народов, в то время как большая часть последующих уставов Организации Объединенных Наций и ЮНЕСКО, а также Совета Европы, таких как положения Гаагской конвенции об охране культурной собственности (1954), Конвенция о всемирном наследии (1972), Конвенция об охране архитектурного наследия Европы (1985), Европейская конвенция об охране археологического наследия (1969; пересмотрена в 1992), Европейская ландшафтная конвенция (2000) и Европейская конвенция об охране и поощрении разнообразия форм культурного самовыражения (2005) представляют собой важные шаги на пути к международной экспансии религиозного наследия как почитаемого общего наследия, выходящего за рамки национальных границ.
В рамках этой обширной сети международно-правовых документов «пространственное» понятие религиозного культурного наследия, также следуя широким определениям, содержащимся в Конвенции о всемирном наследии (1972), может относиться главным образом к: 1) «религиозным памятникам», т. е. архитектурным произведениям, произведениям монументальной скульптуры и живописи, священным элементам или сооружениям археологического характера, а также сочетания таких признаков, которые представляют выдающуюся универсальную ценность с точки зрения истории, искусства или науки; 2) «группы культовых сооружений», т. е. группы отдельных или соединенных зданий, которые в силу своей архитектуры, однородности или места в религиозном ландшафте представляют выдающуюся универсальную ценность с точки зрения истории, искусства или науки; 3) «религиозные объекты», т. е. произведения человека или комбинированные произведения природы и человека, а также сакральные территории, в том числе археологические памятники, представляющие выдающуюся универсальную ценность с исторической, эстетической, этнологической или антропологической точек зрения.
Конечно, вышеупомянутая типология ни в коем случае не является исключительной или полной, равно как и соответствующий Список Всемирного наследия охраняемых памятников и/или объектов, которые международное сообщество определило как культурные ценности исключительной важности, соответствует требованиям, предусмотренным вышеупомянутой Конвенцией.
Обратимся к так называемым квазиправовым инструментам. Действительно, несмотря на существующую нормативную международную
базу, фактически отсутствуют правоприменительные механизмы, способные обеспечить соблюдение соответствующих международных норм, касающихся охраны религиозного наследия, и особенно религиозных памятников и объектов [10]. В то же время, как было справедливо отмечено [1, с. 71], еще труднее разработать «универсальную таксономию» правового статуса (и, следовательно, общую сеть правовой защиты) в отношении мест, представляющих религиозный интерес. Тем не менее, существующие международно-правовые документы, хотя и часто безуспешные в деле охраны (или даже сохранения) важных священных мест как объектов культурного наследия, внесли свой вклад в общее формирование концепции о том, что международное сообщество имеет право устанавливать правовые каноны охраны (религиозные) культурных ценностей. Кроме того, одни и те же правила способствовали принятию различных кодексов поведения, а также созданию независимых и узкоспециализированных уставных организаций или значительных инициатив, все из которых активно занимаются охраной движимых и недвижимых религиозных культурных ценностей по всему миру.
На самом деле, на международном уровне существуют различные рабочие документы, содержащие руководящие указания по управлению культурным наследием, представляющим религиозный интерес: например, документ (изданный в 2016 году), разработанный под эгидой Инициативы ЮНЕСКО по наследию, представляющему религиозный интерес.
Следует иметь в виду, что вышеупомянутые положения соответствуют устоявшейся перспективе немецкой юриспруденции, признающей подход «целостной защиты» в качестве охраняемых культурных ценностей [14, с. 242]. Согласно этому обоснованию, власти эффективно защищают эти отдельные элементы национального наследия в той мере, в какой они уважают религиозную автономию и коллективную свободу вовлеченных религиозных общин.
Фактически, формирующееся множество руководящих принципов мягкого права подчеркивает именно вышеупомянутый консенсус «относительно важности прислушивания к религиозным группам и их потребностям в отношении священного пространства» [10, с. 96].Таким образом, вовлеченные субъекты и ответственные заинтересованные стороны сохраняют истинную природу религиозного наследия, защищая его духовное значение и уникальную ценность и, таким образом, эффективно сохраняя его общую подлинность и целостность. Приверженность государств сохранению элемента функциональности имеет решающее значение, особенно в тех случаях, когда соответствующие объекты наследия сохраняют активную литургическую функцию [8].
Каждое государство вправе разрабатывать свои модели национальной защиты культурного наследия. Следует подчеркнуть, что в соответствии с вышеупомянутой Конвенцией о всемирном наследии каждое государство-участник обязано выявлять и разграничивать различные объекты, расположенные на его территории (статья 3), чтобы принимались эффективные
и активные меры по сохранению и представлению объектов Всемирного наследия религиозных культурных элементов, расположенных на его территории (статья 5). Культурное и языковое разнообразие, существующее во всем мире, индивидуальные вариации национальных правовых систем, контрастный статус церковно-государственных отношений, а также эфемерный характер законодательства крайне затрудняют предоставление окончательного отчета о соответствующих законодательных моделях. Тем не менее, изучив множество национальных законодательств о культурном наследии, можно утверждать, что во всем мире существуют три основные законодательные модели защиты религиозного культурного наследия, особенно в отношении «религиозного характера» [11, с. 39] его пространственного измерения:
1) религиозный характер может быть признан дополнительным, но уникальным атрибутом конкретных мест или объектов, попадающих под действие общих правовых положений. В этом обосновании священные места составляют, по существу, предмет общей гражданско-правовой охраны как элементы культурного значения. Например, в Австрии защита активов религиозного наследия основывается на принципе «включая нейтралитет» и необходимости сотрудничества между государством и юридически признанными владельцами крупных культурных памятников, а именно признанными церквями и религиозными обществами.
2) религиозный характер некоторых элементов может оправдывать применение специальных правил охраны, особенно в случаях объектов или мест, отмеченных исключительной религиозной серьезностью и уникальным историческим значением. Например, согласно Закону об охране святых мест (принятому в 1967 году), достопримечательности и памятники Иерусалима «должны быть защищены от осквернения и любого другого нарушения, а также от всего, что может нарушить свободу доступа представителей различных религий к священным для них местам или их чувствам».
3) религиозный характер может оправдывать исключение из общего применения соответствующих правовых положений (без ущерба, конечно, для обязательных положений национальных законов, например, законодательства о культурном наследии или охране окружающей среды) в силу его уникальности и, прежде всего, его прямого отношения к богослужению (привилегия). В Великобритании, например, что касается перечисленных зданий, то официальные освобождения от государственного контроля и соответствующие ограничения предоставляются (при определенных условиях) для зданий, используемых в настоящее время для богослужений [5].
Каким же образом соотносится охрана религиозного наследия и его защита, основанная на правах человека? Проанализировав все вышесказанное, следует отметить, что право каждой религиозной общины формировать, регулировать и распоряжаться своими культурными ценностями может быть ограничено светскими законами, регулирующими содержание одного и того же имущества как неотъемлемой части более широкого культурного достояния. Действительно, одни и те же религиозные объекты и места отправления культа
могут подвергаться организованной системе государственного контроля по схеме одного из вышеупомянутых законодательных образцов и в то же время идентифицироваться как элементы более широкой культурной сети, заслуживающей правовой защиты. В этих рамках пользование религиозным наследием соответствует также определенному праву доступа, которое включает право знать, понимать, входить, посещать, а также участвовать в выявлении, толковании и развитии этого наследия независимо от его конфессионального происхождения или принадлежности.
Следует признать, что активы культурного наследия имеют различную степень доступа и пользования, принимая во внимание различные интересы отдельных верующих и вовлеченных религиозных общин, в зависимости от их отношения к своему конкретному духовному наследию, а также необходимость сохранения духовной целостности. По сути, всегда существует наложение между интересами, касающимися защиты религиозного культурного наследия, свободы религии или убеждений, а также глубокой человеческой потребности в художественном самовыражении и творчестве. С этой точки зрения религиозный плюрализм может стать ключевым аспектом автономной общинной ориентации в культурном пространстве [2, с. 278]. Однако, как было отмечено [10, с. 100]: «В то время как права человека могут сдерживать реализацию утверждения группой культурной самобытности, опора на свободу религии или убеждений в качестве основания для защиты священного пространства группы может усилить желаемую защиту культурных ценностей и наследия таких групп...».
Коллективная свобода вероисповедания, в частности, которая может быть истолкована как свобода каждой религиозной общины действовать автономно в публичной сфере, служит необходимой основой, на которой любая такая община может строить свое собственное культурное пространство. Фактически, одним из положительных аспектов религиозной свободы является право религиозной группы создавать и содержать места отправления культа [14, с. 193]. Спустя время, было доказано [12, с. 311] ,что нормативное содержание этого права влечет за собой право строить культовые сооружения и производить все необходимые ремонтные работы только в соответствии с местными правилами планирования, право на защиту мест отправления культа от вмешательства со стороны государства или негосударственных заинтересованных сторон и т.д.
Вышеупомянутое коллективное право религиозных общин на создание инфраструктуры и доступ к ней, жизненно важной для осуществления ими свободы вероисповедания, во многих случаях коррелирует с обязательством государства защищать те же монументальные места или объекты (например, храмы, мечети, синагоги и церкви), что и памятники культурного наследия. В этих случаях подход, учитывающий наследие, должен учитывать двойственную природу этих священных сооружений, постольку последние становятся пространственными медиумами выражения религиозных убеждений и в то же
время неотъемлемыми компонентами культурной идентичности определенной общности.
Обобщая, отметим, что, следуя вышеприведенной перспективе объединенных правовых сфер, защита религиозных ценностей как важных компонентов более широкого культурного наследия определяется религиозной автономией и коллективной свободой религиозных общин - хранителей. Таким образом, возникает общий «горизонт смысла», создающий целостный подход к религиозным местам (то есть к разнообразным экосистемам, состоящим из священных пространств и объектов), как к охраняемым культурным ценностям. Этот целостный подход, как было совсем недавно засвидетельствовано Рекомендацией Гран - Канарии об астрономическом наследии и священных местах (выпущена в 2018 году под эгидой ЮНЕСКО) может даже относиться к небесному ландшафту конкретных объектов, представляющих религиозный интерес.
Литература
1. Блейк Дж. Об определении культурного наследия // Международное и сравнительное право ежеквартально. - 2000. - Т. 49. - №. 1. - С. 61-85.
2. Вильяроман Н.Г. Право на создание и содержание мест отправления культа: развитие его нормативного содержания в рамках международного права прав человека //Религия в общественных пространствах: европейская перспектива. - 2012. - С. 295-322.
3. Конвенция о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта. Исполнительный Регламент и Протокол (рус., англ.). Дата сдачи ратификационной грамоты СССР - 4 января 1957 года. Конвенция и Протокол к ней вступили в силу для СССР 4 апреля 1957 года. // URL: http://docs.cntd.ru/document/1900810 (дата обращения 26.04.2022).
4. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 21.07.2014 // URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_28399/ (дата обращения 29.04.2022).
5. Майнорс С. Перечисленные здания, заповедные зоны и памятники. - Sweet & Maxwell, 2006. 780 с.
6. Петкофф П. Нахождение грамматики согласия для руководства по "мягкому праву" в отношении священных мест: правовая охрана священных мест в рамках существующих инструментов международного публичного права //Между культурным разнообразием и общим наследием. - Routledge, 2016. - С. 57-71.
7. Распоряжение Правительства РФ от 29.02.2016 N 326-р (ред. От 30.03.2018) «Об утверждении Стратегии государственной культурной политики на период до 2030 года» // URL: https://legalacts.ru/doc/rasporjazhenie-pravitelstva-rf-ot-29022016-n-326-r/ (дата обращения 30.11.2019).
8. Форнерод А. (ред.). Финансирование религиозного наследия. - Ashgate Publishing, Ltd., 2015. 254 с.
9. Фриго М. Культурная собственность против культурного наследия: "Битва концепций" в международном праве? //Международное обозрение Красного Креста. - 2004. - Т. 86. -№. 854. - С. 367-378.
10. Хаммер Л. Охрана культурного наследия и сакральные пространства: рассмотрение альтернативных подходов с точки зрения прав человека //Колум. Хм. Rts. L. Rev. - 2017. - Т. 49. - С. 73-113.
11. Циволас Т. Право и религиозное культурное наследие в Европе. - Спрингер, 2014. 50 с.
12. Циволас Т. Сакральность как основополагающая ценность права культурного наследия в Европе / /Revue du droit des religions. - 2017. - №. 3. - С. 15-28.
13. Шильдген Б. Наследие или ересь: сохранение и разрушение религиозного искусства и архитектуры в Европе. - Спрингер, 2016. 87 с.
14. Kalb H., Potz R., Schinkele B. Religionsrecht. - WUV-Universitätsverlag., 2003. 264 с.
