CC BY
41
Научная статья УДК 34.05
https://doi.org/10.24412/2073-0454-2023-4-97-102 EDN: https://elibrary.ru/thieil NIION: 2003-0059-4/23-734 MOSURED: 77/27-003-2023-04-933
Правовые аспекты реализации санкций ЕС в отношении России и Ирана
Михаил Андреевич Евдокимов1, Айнур Рзагулу-Гезы Гулиева2, Таймураз Муртазович Валиев3
123 Московский государственный институт международных отношений (Университет) Министерства
иностранных дел Российской Федерации (МГИМО МИД России), Москва, Россия
1 evdokimov.m.a@inno.mgimo.ru
2 Gulieva.A.R@my.mgimo.ru
3 tvaliev.m@gmail.com
Аннотация. Рассматриваются правовые средства введения санкций ЕС против России и Ирана. Анализируются основные решения Совета ЕС, являющиеся правовой основной двух санкционных режимов. Авторы применяют сравнительно-правовой метод для анализа схожих и различающихся характеристик санкций, введенных против двух стран, выделяя общее и особенное. Приводится пример некоторых эффективных средств борьбы с введенными ограничениями.
Ключевые слова: ЕС, Россия, Иран, санкции, право ЕС, Суд ЕС, макроэкономика
Для цитирования: Евдокимов М. А., Гулиева А. Р., Валиев Т. М. Правовые аспекты реализации санкций ЕС в отношении России и Ирана // Вестник Московского университета МВД России. 2023. N° 4. С. 97-102. https://doi. org/10.24412/2073-0454-2023-4-97-102. EDN: THIEIL.
Original article
Legal aspects of the implementation of EU sanctions against Russia and Iran
Mikhail A. Evdokimov1, Ainur R. Guliyeva2, Taimuraz M. Valiev3
1,2,3 Moscow State Institute of International Relations under the Ministry of Foreign Affairs of Russia
(MGIMO University), Moscow, Russia
1 evdokimov.m.a@inno.mgimo.ru
2 Gulieva.A.R@my.mgimo.ru
3 tvaliev.m@gmail.com
Abstract. The legal means of imposing EU sanctions against Russia and Iran are being considered. The main decisions of the EU Council, which are the legal basis of the two sanctions regimes, are considered. The authors apply a comparative legal method to analyze the similar and different characteristics of the sanctions imposed against the two countries, highlighting the common and special. In addition, the authors give an example of some effective means of combating the restrictions imposed.
Keywords: EU, Russia, Iran, sanctions, EU law, EU Court of Justice, macroeconomics
For citation: Evdokimov M. A., Guliyeva A. R., Valiev T. M. Legal aspects of the implementation of EU sanctions against Russia and Iran. Bulletin of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2023;(4):97-102. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2073-0454-2023-4-97-102 EDN: THIEIL.
Введение
Правовая система Европейского союза (далее — ЕС) с самого начала была направлена на экономическое развитие объединения посредством укрепления связей как между его государствами-членами [1], так и при выстраивании отношений с иными субъекта-
ми международного права [5]. При этом институты ЕС, начиная продвижение финансовой интеграции с глобальных проектов по созданию единого рынка финансовых услуг [3] и Союза рынков капитала [1], продолжили развитие соответствующего правового регулирования, учитывая вопросы макроэкономики [9] и
© Евдокимов М. А., Гулиева А. Р., Валиев Т. М., 2023
цифровизации [2].
В то же время нельзя утверждать, что правовое регулирование ЕС направлено лишь на расширение экономических и иных связей с иными государствами, поскольку в актах первичного права ЕС предусмотрена возможность введения ограничений при взаимодействии с ними [8, р. 77-102]. В этой связи особый интерес представляют основания введения ограничений, которые в настоящей статье будут изучены на примере России и Ирана.
Некоторые полагают, что санкции эффективны не более чем в 30 % случаев, в то же время поступательное введение санкций со стороны ЕС призвано дать время для адаптации внутреннего рынка (товары, услуги, капитал) [7]. Указанное обстоятельство обусловило развитие правового регулирования вводимых ограничительных мер в рамках вторичного права ЕС, правоприменение которого представляет собой сложный процесс (как в целях оспаривания в судах, так и в целях предупреждения их наложения [4]).
Особенности введения ограничений ЕС
Одним из аспектов возможности введения ограничений являются особенности регулирования внутреннего рынка ЕС, охватывающего вопросы правового обеспечения свободы движения товаров, лиц, услуг и капиталов. При этом установленные правила свободы такого движения сходны, но не являются абсолютно идентичными.
Например, согласно статьям 34-35 Договора о функционировании ЕС [10] (далее — ДФЕС) государства-члены договорились запретить количественные ограничения на импорт и экспорт только между государствами-членами. Аналогичное ограничение по сфере действия содержит и свобода движения работников и право учреждения в соответствии со статьями 45 и 49 ДФЕС соответственно. В то же время статья 56 ДФЕС о свободе предоставления услуг может распространяться и на субъектов из третьих стран. В статье 63 установлено, что свобода движения капитала распространяется между государствами-членами и между государствами-членами и третьими странами.
Разный объем прав в рамках ключевых свобод внутреннего рынка обеспечивается разными механизмами их ограничения. Например, государства-члены вправе ограничить импорт и экспорт по соображениям общественной морали, общественного порядка, общественной безопасности, охраны здоровья и жизни людей и животных или сохранения растений, защиты национальных сокровищ, имеющих художественную, историческую или археологическую ценность, или защиты промышленной и коммерческой собственности (статья 36 ДФЕС).
В то же время, наиболее «широкая» свобода движения капитала имеет более сложную структуру возможности введения ограничений и не позволяет государствам-членам самостоятельно ограничивать ее
реализацию: Совет, постановляя единогласно в соответствии со специальной законодательной процедурой и после консультации с Европейским парламентом, может принимать меры, которые представляют собой движение назад (пункт 3 статьи 64 ДФЕС); в случае серьезных трудностей для функционирования Экономического и валютного союза, Совет по предложению Комиссии и после консультации с Европейским центральным банком может принимать по отношению к третьим странам защитные меры на период не свыше шести месяцев (статья 66 ДФЕС).
Тем не менее, развитие интеграции ЕС привело к расширению его компетенции в контексте реализации внешнеполитической деятельности ЕС. Согласно статье 215 ДФЕС Совет, постановляя квалифицированным большинством по совместному предложению Верховного представителя Союза по иностранным делам и политике безопасности и Комиссии, принимает необходимые меры, которые включают в себя полное или частичное приостановление или сокращение экономических и финансовых отношений с одной или несколькими третьими странами и ограничительные меры против физических или юридических лиц, групп или негосударственных образований.
Последнее основание фактически перекрывает возможности введения ограничений в рамках внутреннего рынка и делает их бессмысленными с правовой точки зрения в контексте отношений с третьими странами (в частности, в вопросах свободы движения капитала).
Правовые аспекты реализации санкций в отношении Ирана
Особенность введения санкций в отношении Ирана заключается в том, что изначально санкции вводились Советом безопасности ООН, резолюции [11; 12; 13; 14] которого были направлены против ядерной программы Ирана и подлежали исполнению на территории государств-членов ЕС.
Впоследствии ЕС принял ряд собственных правовых актов в связи с ядерной программой Ирана, например: Регламент Совета (ЕС) № 359/2011 об ограничении для конкретных лиц [15], Регламент Совета (ЕС) № 267/2012 о ядерной программе [16].
Преамбула Регламента Совета (ЕС) № 359/2011 об ограничении для конкретных лиц раскрывает правовые основания принятия акта: пункт 2 статьи 215 ДФЕС, а также Решение Совета № 2011/235/CFSP [17]. Характерной чертой рассматриваемого регламента и решения является синхронность их принятия: все редакции решения (более 10) сопровождаются принятием практически день-в-день соответствующей редакции регламента. Например, Решение Совета № 2022/2433 [18] расширило перечень лиц, средства которых должны быть заморожены в ЕС и которым запрещается въезд на территорию ЕС. В этот же день были приняты поправки [19] в Регламент Совета (ЕС)
№ 359/2011 об ограничении для конкретных лиц, синхронизирующий указанный список лиц.
В этой связи следует отметить, что причины принятия первоначального акта (ядерная программа Ирана) дополняются новыми (протесты в Иране в 2022 г.), что увеличивает объем соответствующих регламентов и решений нарастающим итогом.
В целом упомянутые регламенты включают ограничения на продажу, поставку и передачу товаров и технологий, которые могут быть использованы в ядерных целях, замораживание активов и запрет на поездки физических и юридических лиц, вовлеченных в ядерную программу Ирана, запрет компаниям из ЕС осуществлять страхование или перестрахование для поставок иранской нефти и запрет на импорт иранской сырой нефти в ЕС. Указанные виды ограничений касаются свободы движения товаров и услуг, при этом правовые основания ограничений в рамках внутреннего рынка использованы не были.
Вместе с тем, история правового регулирования санкций в отношении Ирана дополнена фактом их временного снятия. В связи с реализацией Совместного всеобъемлющего плана действий [20] было принято Решение Совета № 2016/37 [21], которое подтвердило снятие ограничений, введённых Решением Совета № 2010/413/CFSP [22]. При этом само решение 2010 года до сих пор остается в силе несмотря на то, что сопутствующий ему Регламент № 961/2010 [23] был отменен, что фактически позволяет легко реанимировать отмененные правовые нормы.
Несмотря на это, в настоящий момент перечень лиц, подпадающих под санкции ЕС, расширяется [24].
Правовые аспекты реализации санкций в отношении России
В 2014 году было принято Решение Совета № 2014/512/CFSP [25], основанием которого стала статья 29 Договора о ЕС [10], которая предусматривает, что Совет принимает решения, определяющие позицию Союза по отдельным вопросам географического или тематического характера.
Статья 1 Решения Совета № 2014/512/CFSP запретила прямую или косвенную куплю/продажу, посредничество или помощь в выпуске или любые другие операции с облигациями, долевыми инструментами или аналогичными финансовыми инструментами со сроком погашения более 90 дней для крупных российских финансовых организаций, а также юридических и физических лиц, находящихся в специальном списке.
Фактически одно из первых решений ЕС в части санкций по отношению к России затронуло свободу движения капитала, предусмотренную внутренним рынком, при этом механизмы ограничений указанной свободы использованы не были.
Для реализации Решения Совета № 2014/512/CFSP был принят Регламент № 833/2014 [26] о санкциях против России, который синхронно дополняется новым
регулированием с учетом новых решений, изменяющих Решения Совета № 2014/512/CFSP.
Консолидированные версии указанных правовых актов содержат ограничения против 1743 физических лиц (при этом не только граждан России) и 205 юридических лиц, включая финансовые организации, политические партии и пр. Ограничения затрагивают разные секторы: финансовый рынок (ограничения в части SWIFT-переводов), энергетика (ограничение цен, связанное с морской перевозкой сырой нефти и нефтепродуктов), транспорт (закрытие воздушного пространства ЕС для всех самолетов, принадлежащих России и зарегистрированных в России), оборона (запрет на предоставление военных технологий), товары (запрет ввоза товаров роскоши), услуги (предоставление IT-услуг и крипто-услуг). Кроме того, ограничения охватывают запрет деятельности средств массовой информации (Спутник, Russia Today), отмену действия соглашения об упрощенном получении виз.
Сравнительный анализ перечней введённых ограничений в отношении России и Ирана свидетельствует о более щироком круге сфер и инструментов, использование которых ограничено для лиц из России.
Судебная практика в отношении санкций против России
Несмотря на огромный массив санкционного регулирования существуют прецеденты противодействия вводимым ограничениям в рамках права ЕС. Разберем дело «П. против Совета» (дело T-212/22) [27].
Заявитель просил Суд ЕС отменить Решение Совета № 2022/265 [28] и соответствующий ему регламент [29], исключить упоминание заявителя из указанных актов, обязать Совет выплатить денежные средства в связи с судебным разбирательством. В поддержку указанных требований заявитель указал, что Совет не выполнил обязательств по раскрытию причины оспариваемых актов и не указал конкретной причины для включения имени заявителя в список оспариваемых актов. Второй довод заявителя заключался в том, что наличие родственных связей не свидетельствует о совершении самим заявителем действий, в связи с которыми были приняты оспариваемые акты. Третий довод заявителя заключался в превышении Советом полномочий, поскольку последний, включив заявителя в оспариваемые акты, преследовал цели навредить иному лицу. Четвертый довод заявителя заключается в нарушении основных прав заявителя, который выражается в отсутствии возможности эффективной защиты в связи с размытыми целями включения лица в списки упомянутых актов. Последний довод заявителя заключался в том, что ограничительные меры являются непропорциональными в том смысле, что они препятствуют достижению цели, преследуемой Советом. Правовым основанием подачи иска является статья 263 ДФЕС, согласно которой Суд ЕС контролирует правомерность правовых актов ЕС.
В рамках судебного разбирательства Суд ЕС выявил фактические ошибки, на основании которых Совет внес заявители в рассматриваемые списки (пункт 76 решения). Кроме того, Совет не сумел объяснить, почему лицо не было включено в списки еще в 2014 году, поскольку ряд существенных фактов уже был на момент принятия первоначальных актов. Также Суд ЕС указал, что ограничительные меры не могут быть применены к лицам независимо от их личного поведения, и это противоречит ранее разработанной судебной практике Суда (пункт 95 решения), в связи с чем наличие родственных связей не является существенным.
С учетом указанного, Суд ЕС принял решение исключить заявителя из оспариваемых актов.
Макроэкономический аспект санкций в отношении России и Ирана
Следует отметить, что поступательное усиление санкционного режима посредством принятия серии правовых актов может быть обусловлена макроэкономическими рисками, анализ которых является предметом деятельности Европейского совета по системным рискам (далее — ЕССР).
В частности, 24 марта 2023 года Генеральный совет ЕССР провел 45 заседание. В рамках указанного заседания были затронуты разные вопросы, включая вопросы санкций. В итоговом заявлении указывалось, что события 2022 года привели к волатильности на финансовых рынках и выраженной коррекции цен на активы. Более ранняя тенденция роста доходности безрисковых облигаций частично обратилась вспять, и цены на акции значительно упали. Вместе с тем финансовые санкции против России, включая исключение отдельных российских банков из SWIFT, не вызвали серьезной напряженности на денежных рынках. Тем не менее, Генеральный совет подчеркнул, что риск дальнейшей резкой коррекции цен на активы остается серьезным, при этом возможная эскалация рассматриваемых событий, ее влияние на экономический рост и степень ужесточения денежно-кредитной политики, необходимая для сдерживания растущего инфляционного давления среди прочих факторов, играет определенную роль в вероятности реализации указанного риска. Генеральный совет также отметил, что резкие колебания цен на некоторых рынках энергоносителей или сырьевых товаров могут привести к очень большим маржинальным требованиям и связанным с этим ограничениям ликвидности участников рынков производных финансовых инструментов.
Генеральный совет также подчеркнул, что напряженность окажет заметное влияние на экономический рост и инфляцию в ЕС из-за ослабления доверия бизнеса и потребителей, роста цен на энергоносители и сырьевые товары и дальнейших сбоев в глобальных цепочках поставок. Хотя полное влияние на экономический рост в решающей степени зависит от развития
и продолжительности напряженности, а также от суровости санкций, что усложняет восстановление экономик государств-членов после пандемии.
Указанная озабоченность ценами активов на финансовом рынке, включая нефтегазовый сектор, влияют на скорость принятия и содержание правовых актов, посредством которых вводятся санкции в отношении России и Ирана.
Выводы
Несмотря на широкий перечень возможностей введения ограничений, предусмотренный актами первичного права ЕС, институты ЕС при введении санкций в отношении России и Ирана применяют положения в рамках Общей внешней политики и политики безопасности, оставляя за рамками соответствие указанных ограничений положениям о ключевых свободах внутреннего рынка ЕС.
Санкции ЕС против Ирана были санкционированы Советом безопасности ООН в нескольких резолюциях, а санкции ЕС против России — нет. Это означает, что санкции ЕС против Ирана имеют более прочную основу в рамках международного права. В настоящий момент перечень ограничений для России существенно шире. Несмотря на это правоприменение имеет примеры снятия санкций (Иран), либо судебные прецеденты снятия личных санкций (Россия). Кроме того, поступательность вводимых ограничений соответствует анализу макроэкономических рисков, обозначенных ЕССР.
Следует отметить скорость введения санкций на Россию: в течение нескольких месяцев было наложено больше санкций, чем на Иран в течение более чем 20 лет. Это потребовало от российского правительства активной работы для диверсификации внешнеэкономических и политических связей для восстановления экономической ситуации в стране после первых шоковых недель в начале 2022 г. При этом успехи данной работы можно усилить за счет эффективного использования эффективных средств защиты в рамках права ЕС.
Выделяются также несколько ключевых юридических сходств. Оба санкционных режима являются примерами целевых санкций, что означает, что они направлены против конкретных физических, юридических лиц и секторов. Санкции ЕС против России направлены на физических, юридических лиц и определенные сектора российской экономики, в то время как санкции ЕС против Ирана направлены на физических и юридических лиц, участвующих в ядерной программе страны, а также на определенные сектора иранской экономики.
Оба режима имеют экстерриториальный эффект, что означает, что они могут воздействовать на физических и юридических лиц за пределами ЕС или страны-объекта. Например, санкции ЕС против России могут повлиять на компании ЕС, ведущие бизнес в России, а санкции ЕС против Ирана могут повлиять на компа-
нии, не входящие в ЕС, но ведущие бизнес с Ираном. Кроме того, санкции против обеих стран основаны на предполагаемых нарушениях международного права, что приводит совершенно к иному пониманию права ЕС как особого правопорядка [6].
Список источников / References
1. Евдокимов М. А. Правовые аспекты устранения трансграничных барьеров движения капитала в рамках построения Союза рынков капитала ЕС // Вопросы российского и международного права. 2019. Т. 9, № 3-1. С. 204-211. (1. Evdokimov M. A. Legal aspects of eliminating cross-border barriers to capital movement within the framework of building the EU Capital Markets Union // Issues of Russian and international law. 2019. Vol. 9, № 3-1. P. 204-211.)
2. Касьянов Р. А., Евдокимов М. А. Цифровиза-ция как важный фактор регулирования российского финансового рынка и Союза рынков капитала ЕС // Право и цифровая экономика. 2022. № 4(18). С. 36-47. (2. Kasyanov R. A., Evdokimov M.A. Digitalization as an important factor of regulation of the Russian financial market and the EU Capital Markets Union // Law and Digital Economy. 2022. № 4(18). P. 36-47.)
3. Касьянов Р. А. Обеспечение экономических прав и свобод человека и построение единого рынка финансовых услуг в Европейском союзе // Вопросы российского и международного права. 2019 T. 9. № 4. C. 152-161. (3. Kasyanov R. A. Ensuring economic human rights and freedoms and building a single financial services market in the European Union // Issues of Russian and international law. 2019. V. 9. № 4. P. 152-161.)
4. Шайхутдинова Т. Ф. Защита информации как приоритетная задача обеспечения информационной безопасности России // Вестник Московского университета МВД России. 2023. № 1. С. 262-265. (4. Shaikhutdinova T. F. Protection of information as a priority task of ensuring information security of Russia // Bulletin of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2023. № 1. P. 262-265.)
5. Binder C. A Treaty Law Perspective on Intra-EU BITs : an Introduction // Journal of World Investment and Trade. 2016. 17(6). P. 964-983.
6. Chugunov D. K., Kasyanov R. A., Evdokimov M. A. Comprehension of the EU Political and Legal Development // Kutafin Law Review. 2022. Vol. 9, № 4. P. 713-739.
7. Dizaji S. F., Van Bergeijk P. Potential early phase success and ultimate failure of economic sanctions : a VAR approach with an application to Iran // Journal of Peace Research. 2013. Vol. 50. P. 721-736.
8. Entin M. L. The Role of trans-regional law in protecting states' constitutional order // Current issues of International Law and Comparative Law : monograph. Kaliningrad : Immanuel Kant Baltic Federal University Press, 2022.
9. Gortsos C. V. The Response of the European Central Bank to the Current Pandemic Crisis : Monetary Policy and Prudential Banking Supervision Decisions // European Company and Financial Law Review. 2020. 17(3-4). P. 231-256.
10. Consolidated versions of the Treaty on European Union and the Treaty on the Functioning of the European Union. URL: https://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/ TXT/?uri=celex%3A12012E%2FTXT.
11. UN Security Council Resolution 1737 (2006).
12. UN Security Council Resolution 1747 (2007).
13. UN Security Council Resolution 1803 (2008).
14. UN Security Council Resolution 1929 (2010).
15. Council Regulation (EU) № 359/2011 of 12 April
2011 concerning restrictive measures directed against certain persons, entities and bodies in view of the situation in Iran // OJ L 100, 14.4.2011, p. 1-11.
16. Council Regulation (EU) № 267/2012 of 23 March
2012 concerning restrictive measures against Iran and repealing Regulation (EU) No 961/2010 // OJ L 88, 24.3.2012, p. 1-112.
17. Council Decision 2011/235/CFSP of 12 April 2011 concerning restrictive measures directed against certain persons and entities in view of the situation in Iran // OJ L 100, 14.4.2011, p. 51-57.
18. Council Implementing Decision (CFSP) 2022/2433 of 12 December 2022 implementing Decision 2011/235/CFSP concerning restrictive measures directed against certain persons and entities in view of the situation in Iran // OJ L 318I, 12.12.2022, p. 36-44.
19. Council Implementing Regulation (EU) 2022/2428 of 12 December 2022 implementing Regulation (EU) № 359/2011 concerning restrictive measures directed against certain persons, entities and bodies in view of the situation in Iran // OJ L 318I , 12.12.2022, p. 1-12.
20. Совместный всеобъемлющий план действий по иранской ядерной программе. URL: https:// www.kommersant.ru/doc/2768104.
21. Council Decision (CFSP) 2016/37 of 16 January 2016 concerning the date of application of Decision (CFSP) 2015/1863 amending Decision 2010/413/ CFSP concerning restrictive measures against Iran // OJ L 11I , 16.1.2016, p. 1-2.
22. 2010/413/CFSP: Council Decision of 26 July 2010 concerning restrictive measures against Iran and repealing Common Position 2007/140/CFSP // OJ L 195, 27.7.2010, p. 39-73.
23. Council Regulation (EU) № 961/2010 of 25
JURISPRUDENCE
October 2010 on restrictive measures against Iran and repealing Regulation (EC) № 423/2007 // OJ L 281, 27.10.2010, p. 1-77.
24. Measures in response to the use of Iranian drones in Russian aggression. URL: https://www. consilium.europa.eu/en/policies/sanctions/iran/
25. Council Decision 2014/512/CFSP of 31 July 2014 concerning restrictive measures in view of Russia's actions destabilising the situation in Ukraine // OJ L 229, 31.7.2014, p. 13-17.
26. Council Regulation (EU) № 833/2014 of 31 July 2014 concerning restrictive measures in view of Russia's actions destabilising the situation in Ukraine // OJ L 229, 31.7.2014, p. 1-11.
27. Case T-212/22. URL: https://eur-lex.europa.eu/ legal-content/EN/TXT/?uri=CELEX%3A62022T N0212&qid=1679590739606.
28. Council Decision (CFSP) 2022/265 of 23
February 2022 amending Decision 2014/145/CFSP concerning restrictive measures in respect of actions undermining or threatening the territorial integrity, sovereignty and independence of Ukraine // OJ L 42I , 23.2.2022, p. 98-108.
29. Council Implementing Regulation (EU) 2022/260 of 23 February 2022 implementing Regulation (EU) No 269/2014 concerning restrictive measures in respect of actions undermining or threatening the territorial integrity, sovereignty and independence of Ukraine // OJ L 42I , 23.2.2022, p. 3-14.
Библиографический список / Bibliographic list
1. Kasyanov R.A. The EU Experience as a Model for the Development of a Single Financial Market Regulation in the Eurasian Economic Union (EAEU) // European Company and Financial Law Review. Volume 16, Issue 5. 2019. P. 592-621.
Информация об авторах
М. А. Евдокимов — кафедра интеграционного права и прав человека Московского государственного института международных отношений (Университет) Министерства иностранных дел Российской Федерации (МГИМО МИД России), кандидат юридических наук;
А. Р. Гулиева — аспирант кафедры интеграционного права и прав человека Московского государственного института международных отношений (Университет) Министерства иностранных дел Российской Федерации (МГИМО МИД России), магистр права (научный руководитель: заведующий кафедрой интеграционного права и прав человека МГИМО МИД России, доктор юридических наук М. Л. Энтин);
Т. М. Валиев — аспирант кафедры интеграционного права и прав человека Московского государственного института международных отношений (Университет) Министерства иностранных дел Российской Федерации (МГИМО МИД России), доктор юридических наук (научный руководитель: профессор кафедры интеграционного права и прав человека МГИМО МИД России, доктор юридических наук Р. А. Касьянов).
Information about the authors
M. A. Evdokimov — Department of Integration Law and Human Rights Law of the Moscow State Institute of International Relations under the Ministry of Foreign Affairs of Russia (MGIMO University), Candidate of Legal Sciences;
R. A. Gulieva — Postgraduate Student of the Department of Integration Law and Human Rights Law of the Moscow State Institute of International Relations under the Ministry of Foreign Affairs of Russia (MGIMO University), Master of Law (scientific leader: Head of the Department of Integration Law and Human Rights Law of the MGIMO University, Doctor of Legal Sciences M. L. Entin);
T. M. Valiev — Postgraduate Student of the Department of Integration Law and Human Rights Law of the Moscow State Institute of International Relations under the Ministry of Foreign Affairs of Russia (MGIMO University), Master of Law (scientific leader: Professor of the Department of Integration Law and Human Rights Law of the MGIMO University, Doctor of Legal Sciences R. A. Kasyanov).
Вклад авторов: все авторы сделали эквивалентный вклад в подготовку публикации. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Contribution of the authors: the authors contributed equally to this article. The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 13.04.2023; одобрена после рецензирования 29.05.2023; принята к публикации 13.07.2023.
The article was submitted 13.04.2023; approved after reviewing 29.05.2023; accepted for publication 13.07.2023.
