ПРАВОВОЙ ПРОГРЕСС В УСЛОВИЯХ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА ПЕРЕХОДНОГО ТИПА: ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 340.5

ПОЗДНЯКОВ И.П.

ПРАВОВОЙ ПРОГРЕСС В УСЛОВИЯХ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА ПЕРЕХОДНОГО ТИПА: ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ2

Ключевые слова: правовой прогресс, переходное государство, критерии правового прогресса, правовая система, консерватизм, либерализм, формационная теория, правовой институт, правовой порядок, законность, политико-правовая традиция, целесообразность, гражданское общество.

В статье ставятся и исследуются сущностные аспекты правового прогресса, вообще, и правового прогресса в государстве переходного типа - в частности. Автор выделяет и раскрывает особенности правового прогресса в условиях политико-правовой и социальной нестабильности, когда в национальном государственно-правовом пространстве возникают и проходят разного рода институциональные трансформации, рецепции, изменения содержания и принципов механизма правового регулирования. В работе обращается внимание на теоретическую целесообразность и практическую значимость скрупулезного анализа природы правового прогресса, выделения его критериев в типологически неопределенной правовой системе, в условиях государства переходного типа, что, например, важно для понимания и оценки курса реформ в России на рубеже XX-XXI вв.

POZDNYAKOV, I. P.

LEGAL PROGRESS IN CONDITIONS OF THE STATE AND LAW OF TRANSITIONAL TYPE: THEORETICAL-METHODOLOGICAL RESEARCH

Keywords: legal progress, transitional state, criteria of legal progress, legal system, conservatism, liberalism, formational theory, legal institute, legal order, legality, political-legal tradition, expediency, civil society.

In the article puts and researching the aspects of legal progress in general and legal progress in the state of transitional type in particular. The author allocates and reveals the features of legal progress in conditions of political-legal and social instability when in national state-legal space arise and there take place any institutional transformations, receptions, changes of contents and the principles of the mechanism of legal regulation. In the work paid the attention to theoretical expediency and the practical importance of the scrupulous analysis of the nature of legal progress, allocation of its criteria in typologically uncertain legal system, in the conditions of the state of transitional type that, for example, is important for understanding and assessment of reforms in Russia at a boundary of the XX-XXI centuries.

Понимание природы, критериев, базовых принципов правового прогресса - «вечная» проблема юридической науки самых разных по своим ключевым характеристикам и особенностям развития государств. Даже в первом приближении к политико-правовому наследию разных эпох и народов можно увидеть очевидный интерес к этой теме. Труды Платона, Аристотеля, Цицерона, Аврелия Августина, Г. Гроция, Дж. Локка, И. Канта, Г.В.Ф. Гегеля, К. Маркса и др. являются ярким тому подтверждением. Да и в работах более поздних исследователей (А. Кожева, Ф. Фукуяма, К. Ясперса и др.) проблема социально-исторического прогресса, вообще, и правового прогресса - в частности, ставится и решается с различных теоретико-методологических и философско-мировоззренческих позиций. Не удивительно, поэтому, что и сегодня обращение к различным проявлениям правового прогресса весьма часто фигурирует как в исследованиях соответствующей направленности [1, 2], так и в работах, напрямую этому не посвященных [3, 4, 5, 6].

В отечественной духовно-правовой и политико-правовой традиции вопрос о правовом прогрессе ставился еще митрополитом Киевским Иларионом в XI в. («Слово о Законе и Благодати») и позже был развит Владимиром Мономахом («Поучение детям»). Оба эти автора, принадлежащие к древнерусской интеллектуальной традиции, рассматривали прогрессивное развитие права и закона с духовно-религиозных позиций, а также в контексте ясного понимания природы русской государственности, ее содержания, а также имевших место в XI-XII вв. рискогенных факторов как внешнего, так и внутреннего характера. Мономаха, «как и Илариона, интересовали допустимый в русском политико-правовом поле объем властных полномочий великого князя и характер их осуществления, форма организации государственной власти, сумма нравственных критериев, определяющих оценку главы христианского государства, отношения с подвластным населением и князьями-вассалами. Не обошел он вниманием и проблемы, связанные с отправлением правосудия и наказательной политикой» [7, с. 23]. По большому

2 Грант РФФИ №17-33-00034 «Правовая ментальность провинциальных сообществ и диаспор в современной России: теоретико-методологический и сравнительно-правовой аспект (на примере Дальнего Востока и Южного федерального округа)».

счету, отмеченные здесь положения можно рассматривать в качестве критериев правового (или политико-правового) прогресса, разумеется, относительно специфики древней русской государственности, хотя, ряд из них не утратили свою актуальность и в настоящее время.

Далее разные аспекты проблемы правового прогресса, его различные критерии можно обнаружить в истории отечественных правовых и политических учений и в иные эпохи. Особый интерес здесь представляют идеи тех авторов, которые творили, мыслили в переломные для национального государственно-правового бытия моменты, т.е. в условиях, разного рода Смут, расколов, которые, естественно, вели к дезориентации властных элит, разного деформациям их правового сознания, метаморфозам личной и массовой правовой культуры, часто, весьма быстрой деградации важнейших правовых и политических институтов и т.п.

В русской истории к такого рода потрясениям, нередко приводившим к созданию типологически неопределенного государства и соответствующей ему правовой системы, можно отнести «Смутное время» рубежа ХУ1-ХУП вв., церковный раскол середины XVII в. (первый опыт вестернизации духовной жизни), петровские реформы первой четверти XVIII в. (первый опыт вестернизации национальной правовой и политической жизни) и их логическое продолжение в период «Великих реформ» Александра II (сделана попытка модернизировать и правовую, и политическую жизнь России в западно-либеральном духе, но при сохранении абсолютной монархии «петровского образца»), советский «перелом», который можно оценить как своего рода ожидаемый «Ответ» на почти двухсотлетнее «продавливание» в ткань отечественной культуры западных юридических, политических социальных и иных институтов, идей, концепций, моделей развития, создавший в результате принципиально иное государственно-правовое и идеологические поле, считавшееся также, безусловно, «прогрессивным», правда, почему-то весьма быстро рухнувшее в начале 90-х годов XX в., что и привело ко второму опыту вестернизации национальной государственности, продолжающемуся (с теми или иными корректировками курса) и по сегодняшний день.

Обращение и к отечественной, и к зарубежной истории права и государства, выделение разных, по своим целям и эпистемологическим установкам подходов к периодизации эпох и периодов никак не снимает, а только, наоборот, все более и более обостряет вопрос о правовом прогрессе как имманентной, всегда, имеющей место характеристики исторического развития. Здесь, в общем, можно выделить два основных подхода:

1) движение от одного типа права и государства всегда прогрессивно, это всегда движение «вверх» (формационная теория, некоторые либеральные модели исторического развития) и иначе быть не может;

2) развитие национальных, да и международных правовых и политических институтов вовсе не подчинено строгой логике «прогрессизма», т.к. является более сложным, многофакторным, а значит - поливариативным, т.е. переход от одной эпохи государственно-правовой жизни далеко не всегда будет прогрессивным даже в общем плане: приближения механизма правового регулирования к первоочередным интересам человека и общества. В настоящее время, такой подход реализован, например, В.Н. Синюковым в предложенной им периодизации российской правовой системы на основе «ведущих стилевых параметров основных правокультурных эпох, образующих юридическую историю России». «Такой подход к периодизации российской правовой системы позволяет избегать традиционной логики постепенного прогресса как некой формулы «восходящего» развития права, где исходный пункт движения есть своеобразное «неразвитое», «плохое» право, «улучшающееся» только в «прогрессивной» перспективе» [8, с. 104]. Напротив, суждение типа «основной общецивилизационной закономерностью развития общественных отношений является прогрессивное движение ко все большей свободе и равенству все большего числа людей, вовлечение в этот процесс представителей всех слоев и групп общества» [9, с. 287] имеет, как представляется, все же декларативный характер и вряд ли представляет какой-нибудь научный интерес и эвристическую ценность.

В целом, ясно и то, что такая эвристическая ситуация, связанная с необходимостью понимания сущности и критериев правового прогресса в настоящее время, конечно же, не случайна: без определения содержания «прогрессивности» и, наоборот, «регрессивности» в национальной правовой жизни просто невозможно оценить современное состояние ее развития,

оценить возможные перспективы, а значит все правовые (в том числе, и конституционно-правовые, иные отраслевые) реформы идут в «темноте», методом «проб и ошибок», без какой-либо стратегии, что в свою очередь, прямо влияет на выбор адекватного нормативно-правового инструментария их проведения, формулировку цели и задач, видение возможных результатов и, что, наверное, самое главное, оценку их полезности (целесообразности) для конкретного социума в определенный исторический период развития.

Последнее, собственно, определяет уровень легитимации национального права, тех изменений, которые имеют место в переходный период развития государственности и так или иначе определяют его «лицо», те процессы, которые идут в это сложное для любого государства и общества время. Ситуация здесь, как правило, весьма однозначная: либо социум поддерживает правовые реформы и самих реформаторов, считая их прогрессивными, либо все изменения в правовой системе отторгаются обществом, большинством населения как «чужеродные» (что, например, переживала страна в период царствования Бориса Годунова и Василия Шуйского, в эпоху петровских преобразований, реформ Александра II, в 90-е годы ХХ в.).

Во втором случае как раз и возникает кризис легитимности законодательства (позитивного права), а значит и катастрофическое падение авторитета институтов государственной власти, что быстро приводит либо к существенным деформациям национального политико-правового и духовного поля, когда возникает «правовое сознание Смутного времени» (оно «мутнеет», например, от механических петровских реформ и т.п.), либо, вообще, к краху государственности (все тоже «Смутное время» России рубежа XVI-XVII вв.), распаду ранее весьма сильного политического и правового организма. Каковы же в такие моменты истории будут критерии правового прогресса? Будут ли они совпадать с его основными показателями в стабильный период функционирования национального права и государства? Значимость этих вопросов и в теоретическом, и в практическом плане трудно переоценить.

Для ответа на них следует, разумеется, представить имеющие место модели понимания природы переходного государства, сформулировать явное определение правового прогресса и выделить его критерии в типологически определенном, устойчивом государственно-правовом и политическом пространстве и конечно же условиях переходной государственности (термин «государственность» здесь рассматривается в расширительном контексте, т.е. как совокупность, включающей собственно государство, а также правовую систему, экономический строй, социальную организацию, духовные и культурные структуры [10, с. 11-12]).

Следует иметь в виду и то, что право, как и политические и институты не могут быть изолированы от иных элементов культуры общества, более того они как бы «растворены» в различных внеюридических социальных структурах, что, в частности, отмечал, например, Г. Мэн, указывая, что древние свободы законов римлян, греков и индусов и на Востоке, и на Западе «смешивали религиозные, гражданские и просто моральные предписания без малейшего внимания к их сути» [11, с. 14-16].

Правокультурное (или «юридико-стилевое») измерение национальной правовой системы, позволяет выявить природу и особенности процесса социализации позитивного права, его фактическую легитимность, специфику включения юридических форм как в стабильном политико-правовом организме, так и в его антиподе - государстве и праве переходного типа, т.е. выявить и обстоятельно изучить те социокультурные факторы, в силу которых право в ходе своей «позитивации» (обретении с помощью властных институтов своего формально-юридического признака) теряет в глазах большинства граждан свой положительно-созидательный потенциал, социальную направленность и т.п.

Выделим два сложившихся в российском правовом дискурсе основных теоретико-методологических подхода, к решению вопроса переходной государственности:

1) Прогрессистский вектор интеллектуального осмысления проблем переходности, в рамках которого переход от одного типа права и государства к другому всегда является результатом постепенного «нарастания» неких «прогрессистских» юридических, политических, социальных, экономических тенденций, ведущих к качественным, положительным изменениям в конкретном политико-правовом поле. Такой вариант решения проблемы переходности в основном сформировался в формационном измерении развития и сущности права и государства и в России получил свое развитие в работах Г.В. Плеханова, В.И. Ленина (особенно последнего

автора), которые, развивая и, во многом, усиливая марксистские диалектико-материалистические положения в социальной сфере, и теоретическим, и эмпирическим путем стремились обосновать исключительно прогрессивный характер следующей ступени (формации) в социально-экономической, а значит и в политико-правовой эволюции общества. Здесь научно-теоретические положения этих исследователей содержания и направленности переходного политико-правового периода самым тесным образом переплелись с их идеологическими и (например, в отношении В.И. Ленина) даже практическими интересами, устремлениями. Хотя, если скрупулезно присмотреться к процессу развития права и государства в Западной Европе, то здесь вряд ли можно отрицать наличие именно прогрессистских тенденций, в частности, при переходе от феодального типа права к праву буржуазному, в котором, в частности, исчезли многие избыточные с позиции рациональной организации национального правового пространства юридические институты и ритуалы. Так, ушел в прошлое, например, французский ритуал «снятия с виселицы» как способ «исправления» судебной ошибки в позднем европейском средневековье, исчезла процедура «сакральной клятвы», которая выступала гарантией при заключении публичных и частных контрактов [12], напротив, в течении столетия утверждаются буржуазные по своей сути и содержанию принцип юридического равенства сторон, бессословный суд, институт присяжных заседателей и др. Последние, кроме всего прочего, это еще и своего рода индикаторы «трансформации традиционного сословного общества в гражданское общество» [13, с. 330].

2) Социокультурное измерение государства и права переходного типа, безусловно, имеет более широкие теоретические, методологические, исторические и доктринальные основы, чем прогрессистская модель, т.к. возникает, по сути своей, в ходе многовековой эволюции отечественной политико-правовой мысли, приобретает разные формы осмысления «межтиповой» политико-правовой действительности, но исключает абсолютизацию ее «прогрессивного» характера, предполагая использовать для адекватного осмысления сущности, содержания, эффективности и направленности типологического движения национального государства и права разнообразные, в том числе и праводуховные критерии. Здесь можно выделить и взгляды славянофилов, и позиции их идейных противников западников; рассмотреть либеральные и консервативные государственно-правовые доктрины (например, интерес представляют работы К.П. Победоносцева, М.Н. Каткова, Л.А. Тихомирова и др.), возможно, стоит остановиться и на евразийской концепции (Н.С., Трубецкой, Н.Н. Алексеев и др.)

В качестве авторского (рабочего) определения правового прогресса возьмем следующее: «Правовой прогресс - это формирующийся в рамках диалектического взаимодействия закономерностей и случайностей процесс и результат развития национальной правовой системы, соответствующий ожиданиям большинства населения государства, важнейшим интересам граждан (подданных), сопряженным с особенностями конкретного исторического периода и содержанием устойчивой для данного социума политико-правовой (правокультурной) парадигмы» [14, с. 7].

Эвристическая ценность такого рода дефиниции, как представляется, состоит еще и в том, что на его основе можно выделить две основополагающих модели правового прогресса -консервативную и либеральную, - выявление и обстоятельный анализ которых крайне важен именно применительно к государству и правовой системе переходного типа.

Так, А.Н. Гурьев в одной из публикаций начала ХХ в. отмечал, что «консерватизм не противен прогрессу - он требует лишь иного метода его осуществления» [15, с. 121]. М.О. Меньшиков считал, что государственно-правовой прогресс предполагает эволюционный путь развития и ему всегда противостоит радикальный, революционный проект политико-правовой трансформации, поскольку «прогресс в благородном понимании этого слова есть здоровое развитие - стало быть, радикальная ломка государственного и бытового строя не есть прогресс. Все живое растет очень медленно. Никакие органы не создаются по команде преобразователей. Только то прогрессивно, что жизненно и что дает наибольшее количество блага. Эволюция в природе вообще идет стихийным, не катастрофическим путем: чрезвычайно осторожным нащупываем условий и медленным их синтезом» [16].

Либеральная модель правового прогресса, безусловно, более привычная для сложившегося за последние двести лет в Европе и за последние тридцать лет в России

предполагает, прежде всего рецепирование образцов западного права и политических институтов, их «продавливание» национальную государственно-юридическую действительность со стороны соответствующих властных элит, а значит и потерю собственной политико-правовой и социально-правовой идентичности, утрату базовых ментально-мировоззренческих, архетипических основ. В условиях «либерализации» правовых и политических отношений как стратегии переходного права и государства в незападном социокультурном пространстве часто происходит «рассогласование» вводимых (новых) правовых и политических институтов, принципов, доктрин, ценностей и правовых ожиданий большинства населения страны, т.е. возможны и, более того, реальны и ощутимы процессы делегитимизации национальной правовой системы, приводящие к таким ее деформациям, как рост коррупции (например, Ф. Тютчев сравнивал петровские реформы первой четверти XVIII в. с одним «большим уголовным делом»), невиданный ранее рост бытовой преступности, включающей и преступления, совершаемые родителями в отношении своих несовершеннолетних детей, что весьма показательно в контексте неприятия чужеродных правовых устоев, является показателем неуважения и права, и закона, всей системы обеспечения правового порядка и безопасности личности и общества.

Вывод здесь прост: прежняя морфология правового порядка и (шире) правового пространства могла обеспечить определенный уровень соблюдения законов и следования позитивным правовым ценностям, принципам правовой идеологии, новые же, заимствованные институты и структуры отторгаются и в силу чего не могут быть действенным средством стабилизации и, тем более, эффективного развития широкого спектра социальных отношений и связей. Да и скорость, с которой идут эти юридико-политические рецепции, стремление властных структур к скорейшему их внедрению никак не способствует их качественному «усвоению» в условиях качественной неопределенности национальной правовой системы, ее межтипового состояния. Поэтому, например, в постсоветской России положение о «безусловно прогрессивном» характере всего «западно-универсального», «международно признанного» и т.п. уже как более чем двадцати лет не выдерживает никакой критики, т.к. требует взвешенного и обстоятельного изучения. Так, В.Н. Кудрявцев выделил фактор, вне всяких сомнений влияющий на восприятие, а значит и функционирование заимствованных правовых институтов, норм, процедур в Российской Федерации. Он считает, что «одной из причин... можно полагать, является состояние общей и политической культуры населения, в частности такой ее элемент, как готовность к новому, к решительным и бескомпромиссным изменениям. Есть ли у нас такая готовность?» [17, с. 136-137]. Кудрявцев полагает, что «скорее она только лишь создается. Многое мы делаем непродуманно и неполно» [17, с. 137].

Однако истина лежит где-то на «пересечении» этих двух (крайних) моделей правового прогресса, что, следовательно, и должно найти отражение в критериях правового прогресса переходного периода:

1) способность правовой системы к минимизации социальных конфликтов и напряженности, что связано с важностью разрешения серьезных столкновений между сторонниками разных политических и экономических интересов;

2) сохранение регулятивно-охранительного баланса между прежними, все еще сохраняющимися собственными правовыми институтами и нормами и рецепированным правом и законодательством, принадлежащим к иным правовым укладам;

3) сохранение режима законности и недопущение подмены его принципом целесообразности в силу хотя бы отсутствия в условиях хаотического социального поля ясных представлений о содержании последнего (здесь можно вспомнить, например, № 323 - ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» от 21.11.2011, который под «прикрытием» некой социальной (прогрессивной) «целесообразности» легализует суррогатное материнство и устанавливает рыночный механизм трансплантологии);

4) обеспечение относительной беспробельности законодательства как фактора эффективности действия закона в условиях политико-правовой и социально-экономической нестабильности.

Литература и источники

1. Захарцев С.И., Сальников В.П. О правовом прогрессе как философско-правовой проблеме // Российский журнал правовых исследований. 2015. №2(3). С. 113-121.

2. Азизова В.Т., Ягияев С.Л. О правовом прогрессе как юридической категории // Евразийский юридический журнал. 2016. №12(103). С. 79-80.

3. Мордовцев А.Ю., Мамычев А.Ю. Правовой менталитет как основание исследования национального права и публично-властной организации в XXI веке // Азимут научных исследований: экономика и управление. 2016. Т.5. № 4(17). С. 444-447.

4. Апольский Е.А., Плешков Е.В. «Декреты» Бурхарда как символ компиляций канонического права X-XI вв. // Вестник Северо-Кавказского гуманитарного института. 2015. № 4. С. 51-56.

5. Плешков Е.В., Апольский Е.А. Текущие проблемы и перспективы осуществления местного самоуправления на Юге России (на примере Ставропольского края и Ростовской области) // Вестник Северо-Кавказского гуманитарного института. 2013. № 2 (6). С. 243-246.

6. Lyubashits V., Mordovtsev A.Y., Mamychev A.Y., Vronskaya M.V. Typological analysis of evolutionary forms of a state // Mediterranean Journal of Social Sciences. 2015. Т. 6. № 3.

7. Исаев И.А., Золотухина Н.М. История политических и правовых учений России. М., 2003.

8. Синюков В.Н. Российская правовая система. М., 2010.

9. Теория права и государства /Отв. ред. Г.Н. Манов. М., 1996.

10. Морозова Л.А. Проблемы современной российской государственности. М., 1998.

11. Maine H.S. Ancient Law: Its Connection with the Early History of Society and Its Relation to Modern Ideas. - Boston, 1985.

12. Право в средневековом мире / отв. ред. О.И. Варьяш. - СПб, 2001.

13. Любашиц В.Я., Разуваев Н.В. Эволюция государства: историческая динамика и теоретическая модель. - М., 2018.

14. Мордовцев А.Ю., Апольский Е.А., Поздняков И.П. Правовой прогресс в сущностном измерении // Право и политика. 2018. № 7.

15. Репников А.В. Консервативные концепции переустройства России. М., 2007.

16. Меньшиков М.О. Критические очерки / М.О. Меньшиков. - Лейпциг: Тип. СПб. Т-ва печат. и издат. дела «Труд», 1902. Т. II. 522 с.

17. Кудрявцев В.Н. Преступность и нравы переходного общества. М., 2002.

References and Sources

1. Zaharcev S.I., Sal'nikov V.P. O pravovom progresse kak filosofsko-pravovoj probleme // Rossijskij zhurnal pravovyh issledovanij. 2015. №2(3). S. 113-121.

2. Azizova V.T., YAgiyaev S.L. O pravovom progresse kak yuridicheskoj kategorii // Evrazijskij yuridicheskij zhurnal. 2016. №12(103). S. 79-80.

3. Mordovcev A.YU., Mamychev A.YU. Pravovoj mentalitet kak osnovanie issledovaniya nacional'nogo prava i publichno-vlastnoj organizacii v XXI veke // Azimut nauchnyh issledovanij: ekonomika i upravlenie. 2016. T.5. № 4(17). S. 444-447.

4. Apol'skij E.A., Pleshkov E.V. «Dekrety» Burharda kak simvol kompilyacij kanonicheskogo prava X-XI vv. // Vestnik Severo-Kavkazskogo gumanitarnogo instituta. 2015. № 4. S. 51-56.

5. Pleshkov E.V., Apol'skij E.A. Tekushchie problemy i perspektivy osushchestvleniya mestnogo samoupravleniya na YUge Rossii (na primere Stavropol'skogo kraya i Rostovskoj oblasti) // Vestnik Severo-Kavkazskogo gumanitarnogo instituta. 2013. № 2 (6). S. 243-246.

6. Lyubashits V., Mordovtsev A.Y., Mamychev A.Y., Vronskaya M.V. Typological analysis of evolutionary forms of a state // Mediterranean Journal of Social Sciences. 2015. T. 6. № 3.

7. Isaev I.A., Zolotuhina N.M. Istoriya politicheskih i pravovyh uchenij Rossii. M., 2003.

8. Sinyukov V.N. Rossijskaya pravovaya sistema. M., 2010.

9. Teoriya prava i gosudarstva /Otv. red. G.N. Manov. M., 1996.

10. Morozova L.A. Problemy sovremennoj rossijskoj gosudarstvennosti. M., 1998.

11. Maine H.S. Ancient Law: Its Connection with the Early History of Society and Its Relation to Modern Ideas. - Boston, 1985.

12. Pravo v srednevekovom mire / otv. red. O.I. Var'yash. - SPb, 2001.

13. Lyubashic V.YA., Razuvaev N.V. Evolyuciya gosudarstva: istoricheskaya dinamika i teoreticheskaya model'. - M., 2018.

14. Mordovcev A.YU., Apol'skij E.A., Pozdnyakov I.P. Pravovoj progress v sushchnostnom izmerenii // Pravo i politika. 2018. № 7.

15. Repnikov A.V. Konservativnye koncepcii pereustrojstva Rossii. M., 2007.

16. Men'shikov M.O. Kriticheskie ocherki / M.O. Men'shikov. - Lejpcig: Tip. SPb. T-va pechat. i izdat. dela «Trud», 1902. T. II. 522 s.

17. Kudryavcev V.N. Prestupnost' i nravy perekhodnogo obshchestva. M., 2002.

ПОЗДНЯКОВ ИЛЬЯ ПЕТРОВИЧ - аспирант, кафедра теории и истории государства и права, Таганрогский институт управления и экономики ([email protected]).

POZDNYAKOV, ILYA P. - Ph.D. student, Department of Theory and History of State and Law, Taganrog Institute of Management ([email protected]).

УДК 340.155

КАГЕРМАНОВ А-С.С. ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА В ПРАВОВОМ

ГОСУДАРСТВЕ

Ключевые слова: гражданское общество, правовое государство, свобода, неправительственные организации, социум, индивидуальные гражданские права, местное самоуправление.

В статье рассматриваются отдельные особенности формирования гражданского общества. При этом указывается на тесную взаимосвязь возможностей по формированию и функционированию гражданского общества и свободы для установления социальных связей, которое предоставляет современное правовое государство, в том числе на местном уровне. В связке правовое государство - гражданское общество, формирование последнего приводит к предельно широким социальным отношениям, которые включают в себя добровольное объединение в группы отдельных лиц, действующих в своем личном гражданском качестве для отстаивания собственной точки зрения на общественно важные проблемы и участие в защите самого широкого круга прав.

KAGERMANOV, A-S.S. FEATURES OF THE FORMATION OF A CIVIL SOCIETY IN A LEGAL STATE