CC BY
455
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2011. № 5
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ФИЛОСОФСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ПРАВА
Е.А. Фролова, кандидат юридических наук, доцент кафедры теории государства и права и политологии юридического факультета МГУ*
ПРАВОВОЙ ИДЕАЛ В ФИЛОСОФИИ ПРАВА
Важной проблемой философии права является проблема соотношения общих, неизменных (философских) идей и меняющихся социальных отношений и их оценок. Особой разработке тема правового идеала подверглась в философии права неокантианства. Область поиска идеалов — это сфера практического разума, этики, где основным законом считается закон долженствования. Право предстает как идея (область нравственных постулатов) и как конкретные права и обязанности индивида и государства. Это различение содержания права приводит к представлению о естественном характере права как регулятивном постулате.
Ключевые слова: философия права; правовой идеал; автономия воли; законы необходимости; нравственная свобода.
The important problem of philosophy of law is the problem of co-relation of the general, eternal (philosophical) ideas and changing social relations and their evaluations. The theory of legal ideal special was developed to legal philosophy of Neo-Kantianism. Area of search of ideals is the sphere of practical reason and ethics. In this sphere the basic law is the law ought. According to such an approach, law is an idea (the area of moral postulates) and the specific rights and responsibilities of the individual and the state. This distinction between the content of the right leads to the concept of natural law as the regulatory postulate.
Keywords: philosophy of law; legal ideal; autonomy of will; laws of necessity; moral freedom.
Правовой идеал — одна из центральных тем творчества различных мыслителей, однако наиболее существенный теоретически значимый вклад в развитие этого понятия внесла методология Канта и его многочисленные последователи.
В философии Канта духовная жизнь человека делится на две независимые и самодовлеющие сферы — область опытного знания и сферу постулатов, императивов. Согласно его учению, к первой области относится закон причинно-следственных связей: это сфера деятельности, исследуемая теоретическим разумом. Вторая область — практический разум, область долженствования. двойственность че-
* imap@law.msu.ru
ловеческой природы (чувства и разум) определяет различия теоретического и практического разума. Разрешение антагонизма возможно только в каждой из этих областей в отдельности1.
Явления опытного мира — область необходимости, доступная познающему рассудку. Здесь господствует цепь временной и причинной обусловленности. Далее, за этим миром лежит область умопостигаемых основ, царство свободы, раскрывающееся только нравственному сознанию.
В этике Канта критика теоретического разума сменяется критикой практического разума. Кант выявил значение и определил место этической сферы, изобразил самобытную силу нравственного сознания. В отличие от других философов, которые полагали истину в согласии разума с внешним миром (Сократ, Платон, Кампанелла) и, следовательно, критерием нравственности определяли познание этого мира, Кант и сторонники его философии характеризуют нравственность как внутреннюю самозаконность. Нравственное сознание находит свою истину внутри себя, а не во внешнем мире: эта истина независима от познания внешних явлений. независимость нравственного критерия от опытного познания и возможность собственных законов объясняют, каким образом можно прийти к моральным требованиям и к идее должного. Идея «должного» в теории Канта — центр нравственного сознания. долженствование — это возможное и мыслимое действие, основанием для которого является чистое понятие, создаваемое разумом.
В нравственной области не может быть познания. В этой сфере мы путем разума создаем сами себе закон, которому подчиняются все наши правила, как будто бы из нашей воли вместе с тем должен возникнуть и порядок природы.
Если в теоретической области (закон необходимости) объекты являются причиной представлений и они определяют познание и волю, то в практической области (закон долженствования) сама воля создает свой объект, свой закон. Здесь речь идет только об установлении правил для воли, а не о результатах их воздействия: будут ли эти правила осуществляться в действительности — это безразлично. Для практического разума важно только, принадлежит ли это действие лицу как его действие, т.е. обладал ли человек в момент совершения какого-либо действия разумением и свободой2.
Вопрос соотношения наук в поиске идеальных построений права достаточно сложен в методологическом аспекте. Если естественные науки устанавливают и изучают причинно-следственные связи, не-
1 Кант И. Критика чистого разума. М., 1994. С. 32-36; Он же. Соч.: В 6 т. Т. 4, ч. 2: Метафизика нравов. М., 1965. С. 302.
2 Риккерт Г. О понятии философии. М., 1910. Кн.1. С. 19-60; Он же. Науки о природе и науки о культуре / Пер. с нем.; под ред. С. Гессена. СПб., 1911. С. 31-48; Ки-стяковский Б.А. Социальные науки и право. М., 1916. С. 178-184; Новгородцев П.И. Нравственная проблема в философии Канта. М., 1903. С. 5.
обходимо существующие и действующие в мире бездушных вещей и явлений природы, то как обстоит дело в общественных науках, изучающих закономерности социума, состоящего из людей, наделенных разумом и свободной волей? Как известно, эта проблема, в свое время занимавшая умы классиков немецкой философии, а затем как бы отошедшая на второй план перед натиском позитивистских и социологических концепций, с новой силой зазвучала в последней трети XIX в.
Этим объясняется повышенный интерес к методологическим проблемам в философии Канта и Гегеля, поскольку оба философа дали наиболее содержательные решения проблем «необходимости» и «свободы». Абстрактно-философские на первый взгляд проблемы имели (и сохраняют) самую жгучую актуальность, поскольку напрямую связаны с отнюдь не академическими вопросами о путях развития человечества (что ждет человечество в будущем?), о факторах, движущих историю, об автономии личности и многими другими.
К концу Х1Х—началу XX в. возникло немало социологических концепций, пытавшихся рассматривать историю общества в причинно-следственной связи с внешними для данного общества факторами (географическая среда и др.) либо обстоятельствами, органически включенными в общество, но не зависящими от воли и сознания членов общества (развитие промышленности, рост народонаселения, расовый и национальный состав населения и др.). Наиболее влиятельной из этих концепций была марксистская концепция исторического материализма, согласно которой история общества выглядела как причинно обусловленный процесс, где настоящее и будущее предопределены обстоятельствами, не зависящими от воли и сознания людей.
Что касается философии Канта, то в его этическом учении субъект рассматривается в двух плоскостях. нравственному сознанию небезразлична окружающая действительность — оно может противоречить прошедшей и текущей действительности. Осуждение прошлого может быть практически бесплодным, но оно представляет собой факт нравственной жизни.
Из противопоставления теории и морали следует различение необходимости и нравственной свободы. Субъект рассматривается в двух плоскостях: на уровне явлений и как вещь в себе. Естественная необходимость принадлежит миру явлений, человек подчиняется ей только как явление. Однако тот же самый субъект и сознает себя как вещь в себе, и рассматривает свое существование как определяемое исключительно законами разума.
Каждое действие в одно и то же время необходимо и свободно: необходимо, если брать его в ряде временных причин и следствий; свободно, если брать его к умопостигаемой основе, субъекту, вещи в себе3.
3 Кант И. Метафизика нравов. С. 334-340, особ. 338.
Канту необходимо было показать нравственный принцип в безусловном выражении, не зависящем от внешних факторов. Априорность относилась им не к содержанию нравственных норм, а к самому критерию нравственности, поскольку никакой опыт не может дать обоснования моральной обязанности действий. Поэтому для опытной науки нравственные проблемы неразрешимы (нельзя ответить на вопросы: должны ли мы и почему мы должны?). Наука может подвергнуть анализу сущность нравственного чувства и свести его к идее обязанности; но на этом анализ и кончается.
Из разграничения теоретической и практической областей следует разделение законов существования (открываются теоретическому разуму) и норм долженствования (устанавливаются практическим разумом). Так возникает различие научного объяснения и нравственной оценки. Никогда норма должного не может стать принципом объяснения либо законом природы — основанием для оценки. Нельзя применять оценку по нормам там, где должно быть объяснение по закону. Таким образом производится разграничение этики и науки. Однако разграничение этих областей не исключает их взаимодействия, поскольку причинная необходимость не исключает нравственной оценки4.
Параллельно закономерности воли существует закономерность знания. С точки зрения должного оценивается будущее, прошлое, настоящее. Опыт прошлого и настоящее положение вещей могут дать повод к ожиданию этически (правового) нежелательного результата; когда речь идет об идеале, о должном, тогда проявляется деятельность разума — его практическая функция.
Следовательно, самозаконность воли может существовать только в полной независимости от внешней закономерности. Для этики важно определить безусловный нравственный идеал и конкретные нормы его осуществления. Однако этого недостаточно для практической действительности; сила нравственной воли обнаруживается в том, чтобы искать свое проявление во внешнем мире. Формализм кантовской этики касается только характера долженствования, а не существа идей. Отсюда последователи философии Канта развивали мысль о естественном праве как формальном законе, имеющем характер всеобщего долженствования с изменяющимся содержанием5.
«Философию права следует строить на резком разграничении формальных условий правильной оценки от материальных особенностей, которые вырабатываются в зависимости от первых. Безусловно действительное учение возможно лишь только относительно первых. Пестрая смена материально обусловленных исторических учреждений
4 См., напр.: РадбрухГ. Философия права. М., 2004. С. 19, 20; НовгородцевП.И. Указ. соч. С. 16.
5 Новгородцев П.И. Кант и Гегель в их учениях о праве и государстве. Два типических построения в области философии права. М., 1901. С. 118-120.
права, рассматриваемых сами по себе, никогда не может дать прочной опоры для идей...»6.
Каким образом возможно согласовать с чувством долга живое нравственное сознание? Как установить связь морального закона с естественными склонностями и целями индивида? Для живого нравственного сознания мораль должна быть и осуществляющимся законом жизни7. Долженствующее есть именно то, что должно осуществиться; безусловно невозможное и неосуществимое не может быть и долженствующим. Следовательно, идеальная норма должна сочетаться с опытом. Если мы говорим о нормальном настроении, которое вменяется человеку в обязанность, о нормальном обществе и государстве, которые ставятся идеалом нравственности, то надо признать за философией право на вмешательство в личную и общественную жизнь.
Право и государство — это не только долженствующее, это реальность. Идеальные нормы, относящиеся к ним, устанавливаются именно в силу осуществления нравственного закона.
Что такое нравственный закон воли как норма общения лиц? норма обособленной личности относится к субъективной этике, но одновременно может явиться и основой для общей нравственной жизни (общая цель индивидов). Автономный закон личной воли может воплотиться в нравственную норму общения и уже таким образом явиться основой личной жизни.
Ряд известных государствоведов и философов права в начале XX в. большое внимание уделяли поиску общественного идеала. Наиболее ярким исследованием по этой теме была доктрина П.И. Новгородцева, суть которой заключалась в соединении основных постулатов философии и этики Канта с положениями гегелевской философии.
Различая теоретическую и практическую сферы разума, отграничивая возможность исследований науки от постулатов этики, ученый тем не менее стремился синтезировать эти области не только в реальном сознании людей, но и в проявлении конкретной действительности. Идея общественного (социального) — область эмпирической действительности с причинно-следственными законами и связями. В этой области возможны научные достижения формально-догматической юриспруденции и психологической теории права. Их общая задача — исследовать явления действительности и свести их в систему права (психологическая теория права Петражицкого) либо государства и права (юридический позитивизм). Это область существующего, которое желательно, возможно и должно быть. В этой сфере явлений возможно прогнозирование тенденций развития права и государства.
6 Штаммлер Р. Сущность и задачи права и правоведения. М., 1908. С. 140.
7 Кант И. О поговорке «Может быть это и верно в теории, но не годится для практики» // Кант И. Соч. Т.1: Трактаты и статьи (1784-1796). С. 249, 251, особ. 253; Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990. С. 54, 56-58, особ. 79.
Область поиска идеалов — это сфера практического разума, этики. В этой сфере основным законом считается закон долженствования. Индивид сам ставит перед собой цели и пытается их достичь в действительной жизни. Однако собственно для идеи должного практическое воплощение не имеет решающего значения. Поиск лучшего — вечная потребность мыслящего индивида. В этике может быть только оценка действительных событий, прошедших, настоящих, возможно, будущих. Но реально повлиять на события этические императивы могут, только воплотившись в сознании людей, когда они (постулаты) станут собственными законами лица и превратятся в его автономную волю.
разграничивая области науки и этики, сторонники теории естественного права к началу XX в. во многом заимствовали методологию Канта.
Так, право предстает как идея (область нравственных постулатов) и как конкретные права и обязанности индивида и государства (юридический позитивизм, либеральные концепции и государства, теория Петражицкого). Это различение содержания права приводит к представлению о естественном, вышестоящем, надклассовом характере права как регулятивном постулате.
Важной проблемой философии права является проблема соотношения общих и неизменных (философских, этических и иных) идей и разнообразных меняющихся, непостоянных социальных отношений и их оценок, существующих в человеческой истории и особенно в общественном, массовом сознании8. Для представителей естественного права начала XX в. эта проблема существовала прежде всего как соотношение общих (неизменных) норм и принципов нравственности и массового обыденного морального сознания, менявшегося в процессе исторического развития человечества. Она решалась следующим образом.
Общие принципы и нормы нравственности, соответствующие сущности человека, существовали всегда (перефразируя известное положение Аристотеля, можно сказать, что «человек существо моральное»). Несмотря на то что условия различных обществ, существовавших в истории, давали возможности следовать этим нормам, а порой заставляли людей действовать им вопреки, нравственное не становилось безнравственным (и наоборот), хотя в обыденном сознании ряда племенных,
8 Г.Ф. Шершеневич, стоя на иных позициях в области философии права (считал, что философия права должна изучать право, как оно есть, и право, каким оно должно быть, и поэтому философия права не может постигать рационалистическую сущность и цель права и не может постигнуть идею права вне эмпирической действительности), четко определяет теоретическую часть философии права: «... Философия права должна устанавливать основные понятия, не применяясь к тому разнообразию содержания, которое дается условиями времени и места. Философия права дает понятие о сущности права не для данного исторического периода или для данной страны. Она ищет постоянное в сменяющемся» (Шершеневич Г. Ф. Общая теория права: Учебное пособие (по изд. 1910-1912 гг.). М., 1995. Т. 1. С. 23.
этнических, государственных общностей именно это и происходило (каннибализм, кровосмешение, рабство, грабительские войны).
Большинство теоретиков и философов права решали эту проблему в духе идей И. Канта о всеобщей истории. Задача формирования просвещенной (нравственной и потому подлинно свободной личности, писал Кант) очень трудна: «Из столь кривого дерева, из какого сделан человек, не может быть вытесано ничего совершенно прямого. Природа избрала для нас лишь путь приближения к этой идее»9. Этот путь, писал Кант, идет через сохранение и развитие того доброго, что в свое время содействовало возвышению и прославлению различных народов, и хотя вследствие заблуждений, присущих им, народы вновь приходили в упадок, но тем не менее так, что в остальном всегда сохранялся зародыш просвещения, который в ходе каждой революции развивался далее, подготавливая следующую, еще более высокую ступень совершенствования.
В этих суждениях Канта на первый взгляд не меньше историзма, чем в рассуждениях Гегеля об истории, ее закономерностях и стадиях. Однако работа И. Канта «Идея всемирной истории во всемирно-гражданском плане» все же посвящена более узкой проблеме, чем те, которые решал Гегель, стремясь показать «высший замысел природы — развитие всех природных задатков, вложенных в человечество».
Нормы и принципы общечеловеческой морали, их признание хотя бы частью общества (пусть отдельными людьми) существовали на всем протяжении человеческой истории (как «зародыши» будущего, а по существу — осознание своей сущности как человека). Нравственные законы отнюдь не возникли вместе с человеком в готовом (завершенном) виде. Суть дела в том, что в нравственном сознании (включая его массовый, обыденный уровень) в процессе развития человечества возникают новые нравственные нормы, отражающие достигнутый уровень цивилизации. На этом, собственно, и основывается понятие «естественное право с изменяющимся содержанием».
Однако, во-первых, не все новые нормы морали как бы механически включаются в содержание естественного права. Некоторые из них, напротив, предполагают освобождение каких-то действий и отношений от юридической оценки (личные, семейные, религиозные, национальные отношения) и потому отражаются в естественном праве лишь в отрицательном плане.
Во-вторых, еще важнее проблема оценки новых норм и отношений с точки зрения их соответствия сущности человека. Эта оценка предполагает необходимость конструирования общечеловеческого правового идеала.
9См.: Кант И. Идея истории во всемирно-гражданском плане // Кант И. Соч. Т. 1. С. 99; Он же. Ответ на вопрос: что такое просвещение? // Там же. С.131, 145; Он же. Предполагаемое начало человеческой истории // Там же. С. 155, 165, 173.
Методологические основания построения правового идеала имеют своим источником, как уже отмечалось, философию Канта, по-новому осмысленную и развитую в учениях неокантианских школ конца XIX в.: марбургская школа оформилась в 70-е гг. (Коген, Наторп, Штаммлер, в России — В. Савальский и др.), баденская — в 80-е (Виндельбанд, Риккерт, в России — Б. Кистяковский, П. Новгородцев, С. Гессен, А. Хвостов и др). Эти школы, различающиеся по принятой ими методологии, имели многочисленных представителей в Германии, Австро-Венгрии, России и других странах.
Центральной темой философии неокантианцев и марбургской и баденской школ являлось учение о методе. Различая вслед за Кантом категории сущего и должного, Риккерт, систематизатор и продолжатель идей Виндельбанда, приходит к необходимости замены традиционного деления наук на естественные науки и науки о духе на иное деление — науки о природе и науки о культуре. «...Природа есть совокупность всего того, что возникло само собой, само родилось и предоставлено собственному росту. Противоположностью природе в этом смысле является культура, как то, что или непосредственно создано человеком, ...или, если оно уже существовало раньше, по крайней мере сознательно взлелеяно им ради связанной с ним ценности»10.
Все явления культуры в своей основе имеют какую-либо признанную ценность. Ценности содержатся в наличном мире в виде благ (в объекте) и в качестве оценок (в субъекте); о последних нельзя говорить, что «они существуют или не существуют, но только что они значат или не имеют значимости». Деление наук проводилось в зависимости от того, какой метод лежит в основе исследования действительности (описательный, классификационный — естественные науки и объяснительный, обобщающий — науки о культуре). Дальнейшее развитие учения о методе и его применении к познанию права как социального явления и одновременно части духовной жизни человека осуществил известный философ права, видный представитель баденской школы неокантианцев Б.А. Кистяковский, который выступил не только с идеей множественности самого опреде-
10 Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. С. 31 и др. На это указывал известный историк и социолог Н.И. Кареев (1850-1931). Неокантианцы различали, как он пишет, науки о природе и науки о культуре, т.е. проводили резкую грань между естествознанием и обществоведением. С их точки зрения, «науки о природе — науки — обобщающие, генерализирующие, ищущие общих законов (номотетические), науки о культуре, наоборот, обособляющие, индивидуализирующие, интересующиеся только единичным (идиографические)». «...Разница между теми и другими науками была понятна еще в том смысле, что культурные явления мы относим к некоторым ценностям, чего будто бы, хотя бы в утилитарном смысле, не делаем при изучении явлений природы. Ценности ценностям рознь, и только ценности этические не могут быть относимы к явлениям природы, в чем, конечно, новокантианцы были правы» (Кареев Н.И. Основы русской социологии. СПб., 1996. С. 140).
ления права, но и с учением о плюрализме методов его изучения и познания11.
Сторонники баденской («фрейбургской», или «юго-западной», или «неофихтеанской») школы неокантианства обращали первостепенное значение на сам процесс познания. Необходимо, по их убеждению, проводить «строгое разграничение между нормами, обязательными в качестве средств познания, и законами самого познания». Поэтому баденское направление обычно именуют нормативным. Создателями этого направления неокантианства являются Хр. Зигварт, В. Вин-дельбанд, Г. Риккерт. К нему примыкают и некоторые другие теоретики права и государства — Г. Зиммель и Г. Еллинек. Философы этого направления, по замечанию Кистяковского, не ограничились лишь изучением самого Канта, а сразу поставили себе задачу распространить принципы его философии на новые области научного знания.
Сторонники данной философии критикуют теории, обещающие решения всех земных, социальных и моральных противоречий; они отрицательно относятся к социализму (марксизму) как к утопии, к единоспасающей теории, противопоставляя идеологии марксизма теории морального совершенствования и абсолютного идеала в качестве регулятивного постулата.
В отличие от методов юридического позитивизма и историзма, обращавших свои взоры на политико-правовую сферу конкретной действительности, неокантианцы с неизбежностью ставили вопрос о будущем, об оценке прошлого и настоящего, т.е. выходили за пределы строго юридического анализа. Если методология позитивизма и историзма опирается на закон причинно-следственных связей, сторонники неокантианских школ решали вопросы будущего исходя из другого методологического начала. Сознательно поставленная человеком цель определяет развитие событий, из цели следует причина человеческих действий и их последствий.
Таким образом, идея общественного идеала, вопрос об упорядочивании общественных отношений в рамках существования различных
11 «Для познания реального существа права недостаточно чисто описательных методов догматической юриспруденции, для этого необходимы методы объяснительные. Реальное явление можно научно познать, объяснив его или в причинной, или телеологической зависимости. Право — чрезвычайно многостороннее и многоликое явление: оно не только относится к сфере причинно обусловленных явлений, но и представляет собою продукт человеческого духа, так как теснейшим образом связано с логической и этической деятельностью человека, а в качестве такового оно, следовательно, включено в область явлений телеологического порядка. Таким образом, чтобы научно познать право, мы должны объяснить его как в причинной, так и телеологической зависимости».
Общая теория права должна, по его учению, исследовать право как причинно обусловленное явление (как социальное и психическое). Что касается понятия права с позиций телеологии, то это задача, по Кистяковскому, гораздо сложнее. Кистяковский достаточно критически оценивает попытку свести право к проблеме только социально-философской известного представителя марбургской школы Р. Штаммлера (Кистяковский Б.А. Философия права и социология. СПб., 1998. С. 393, 394-396.
социальных групп был характерен и для учений с ярко выраженной целью переустройства общества (марксизм), и для неокантианцев.
Различие методологий школ неокантианства и марксизма отразилось на основном положении учений: не насильственное уничтожение существующего порядка и радикальная замена его новым, который обеспечит гармонию безгосударственного будущего, а отыскание путей развития в условиях столкновений интересов различных общественных групп для сосуществования в организованном обществе. В основе неокантианских концепций лежит уверенность в позитивном значении традиции, права, государства, нравственности, хотя эти начала отнюдь не непротиворечивы и нуждаются в отыскании разумной меры своего влияния на человека и общественный порядок.
Как ни абстрактна на первый взгляд эта тема, поиск общественного идеала тем не менее имеет большое значение и для уяснения практических юридических и политических проблем. В сущности, исследование вопроса об общественном идеале всегда является актуальным, этот вопрос «неизменно волнует лучшие умы, и можно сказать, что данное состояние этого вопроса лучше всего, наиболее точно определяет данную эпоху»12.
К числу проблем, подлежащих исследованию в связи с концепцией общественного (правового) идеала, относится тема преемственности и заимствования.
Проблема заимствования извне и развития собственных начал — извечная проблема борьбы старого с новым — актуальна для России уже несколько столетий. Из всего быта каждого народа вырастает его право, его язык, его нравы, его строй. Не человеческий произвол определяет формы, принимаемые этими результатами совокупной жизни народа. Они развиваются по присущим им законам, они необходимы и в то же время свободны — свободны в том смысле, что они не извне приходят, а проистекают из высшей природы народа. Однако борьба старого и нового, в том числе правопорядков, мировоззрений, почти всегда не бывает безболезненной.
Извне приходящие исторические события могут насильственно изменить правопорядок. В таком случае должно быть приноровление и приспособление ко взглядам и традициям членов прежнего правопорядка.
Те, кого касается этот процесс, прежде чем наступает постепенное освоение ими внезапно измененного состояния, часто видят в новом порядке только тяжкий удар судьбы, жгучее бесправие. Это один из вариантов заимствования.
Но и внутри общества открывается истина, что не непрерывное спокойное развитие господствует в их истории, а что наряду с мирным правообразующим процессом имеет место соперничество различных
12 Гессен И.В. Искания общественного идеала. Берлин, 1922. С. 15.
правопорядков за господство в государственной жизни.
Новое право стремится уничтожить противостоящее бывшее право. (В насильственных государственных переворотах Нового времени не право стояло против права, а бесправная сила против бессильного права.)
Суть проблемы состоит в том, что внутри одного и того же государства сталкиваются друг с другом два правопорядка, из которых каждый претендует на роль действующего (de lege lata), а не только долженствующего быть созданным правом (de lege ferenda). Но так как они покоятся на противоположных принципах и желают по существу своему регулировать одни и те же области, то конфликт между ними неизбежен.
Таким образом, схематично можно представить борьбу старого права с новым и ее нельзя разрешить формулой, что последующий закон отменяет предыдущий. Ибо, что очень важно, не закон против закона, а идея против идеи, принцип против принципа стоят здесь в ожесточенном споре. А в области идей и принципов окончательную победу (если она возможна вообще) решает не временная последовательность, а внутренняя ценность. Однако эту самодостаточность идей оценить сложно или практически невозможно.
Всякий прогресс, всякое изменение идей никогда не подымает все общество до вновь достигнутой высоты. Всегда остаются приверженцы старого порядка, ни за какую цену не желающие принять новые воззрения. Так, давно уже опровергнутые учения опять вызываются к жизни. При этом мерила ценности, прилагаемые нами к историческим явлениям, даже если знание об этих последних остается неизменным, постоянно разнообразятся, поскольку возникают они из отношения данных величин к переменчивому содержанию сознания человеческих поколений13.
В этой связи особое внимание заслуживает попытка последователей учения Канта по-своему решить вопрос исторических традиций, борьбы старого права с новым, так как ориентиром и, следовательно, главной целью развития общества они признают конкретную, самобытную личность.
Провозглашая право личности на критику существующих установлений с требованием их усовершенствования, необходимо помнить, что вопрос: что важнее — дух традиции либо личный протест? — должен решаться каждый раз самостоятельно с учетом объективно складывающихся обстоятельств. «Было совершенно правильно признать великое значение общественных учреждений, исторической традиции, твердых правил и навыков общественности, которые как первые впечатления развивающейся личности воспитывают и дисциплинируют ее и таким образом организуют собирательный нравственный прогресс.
13 Еллинек Г. Борьба старого права с новым. М., 1908. С. 17, 22, 47, 49.
Связь с общей нравственной средой, в недрах которой рождается личность, действительно сообщает устойчивость, твердость нравственному прогрессу: тот незримый, но могущественный дух традиции, который живет в каждом обществе, сдерживает крайности субъективного произвола, смягчает противоречия и контрасты, умеряет грозные бури общественных переворотов и приводит все к определенному уровню»14. Однако «этот дух традиции может быть также духом отсталости и косности, задерживающим дальнейшее развитие». В подобных условиях необходима свобода личного выбора того рационалистического переустройства, которое поведет к дальнейшему развитию. Естественно предположить, что здесь возникают проблемы заимствования и усвоения, но важно заметить, что тотального заимствования никогда быть не может. То, что принимается извне, усваиваясь в сознании отдельной, самобытной личности, принимает уже иные формы.
Важно, чтобы стремление устроить жизнь в полном соответствии с разумом не отрывалось от объективных начал истории, от органических основ общественного порядка. Ибо, «когда, увлекаясь своим полетом, мысль человеческая отрывается от своих жизненных корней, когда она стремится сама из себя воссоздать всю действительность, тогда вместо того чтобы быть силой созидательной и прогрессивной, она становится началом разрушительным и революционным»15.
Чтобы не произошел отрыв идей личности от действительных запросов истории, необходимо сохранять связи веков и поколений. Прогрессивное движение должно сочетать старое с новым, изменчивое с постоянным и вечным, о котором хорошо говорил Берк: «Сохранение старого при постоянных изменениях есть общий закон всякого постоянного тела, состоящего из переходящих систем. ...Следуя этому установленному природой порядку в управлении государством, мы достигаем того, что улучшения никогда не бывают совершенно новы, а то, что сохраняется, никогда не становится совершенно устарелым»16.
14 Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М., 1917. С. 175-176.
15 Новгородцев П.И. О путях и задачах русской интеллигенции. Из глубины: Сб. статей о русской революции. М., 1991. С. 244.
16 «Благодаря нашему упрямому сопротивлению нововведениям мы до сих пор продолжаем традиции наших праотцов. Мы не утратили и достоинства мысли XIV столетия и не превратились в дикарей. Руссо не обратил нас в свою веру; мы не стали учениками Вольтера; Гельвеций не способствовал нашему развитию. (...) Нас еще не выпотрошили и, подобно музейным чучелам, не набили соломой, тряпками и злобными и грязными бумагами о правах человека». Для разрушения старого порядка вещей, считает английский мыслитель, достаточным основанием является то, «что этот порядок старый. Что касается нового порядка, то их (реформаторов. — Е.Ф.) не беспокоят опасения за прочность наспех построенного здания. Они систематически убеждают, что все, что постоянно, — плохо, и поэтому ведут беспощадную войну с государственными устоями. Они полагают, что форму правления можно менять, как модное платье» (Берк Э. Размышления о революции во Франции и заседаниях некоторых обществ в Лондоне, относящихся к этому событию М., 1993. С. 85-86).
Автономия воли и сознания лиц, личный протест в рамках несовершенной действительности, поиск прогрессивных форм личного участия в деятельности государства (представительство, референдум) — все это только подчеркивает необходимость общих руководящих объективных начал, перед которыми склоняется индивидуальное сознание.
Отыскание общих начал для объединения нашей государственности настоятельно требовалось прогрессивным сознанием как для предотвращения октябрьской катастрофы 1917 г., так и в последующие времена. Если будет найден какой-либо объединяющий фактор (правовой идеал, национальная идея), то в пределах нашего государства смогут уживаться разные веры, бороться разные политические воззрения; в нем смогут мирно сосуществовать рядом разные народности и наречия.
Как средство для осознания и утверждения необходимых основ государственного бытия важно отказаться от частных, групповых и партийных лозунгов, которые мешают гражданам проникнуться общенациональными вопросами своего государственного бытия.
Актуально звучат идеи Иеринга о деятельном участии человека в образовании права. Обособление народа — это смертельный грех, так как высший закон истории — общение. Индивидуальность и национальность народа представляют продукт бесчисленных воздействий и заимствований из внешнего мира. В области права, считал Иеринг, вопрос о заимствовании должен решаться не в силу национальных соображений, а на основании потребности и целесообразности.
В XX в. получило творческое развитие положение Иеринга о том, что любой внешний опыт, чтобы иметь успех, должен быть усвоен изнутри. Так, например, Еллинек заявляет: «Всякая традиция, как бы ни была она могущественна, как бы сильно ни были проникнуты ею все социальные явления, действует не как извне преходящая сила, а только в силу внутреннего воссоздания ее каждым последующим поколением... Эти процессы относятся преимущественно к сфере сознательного»17. Поэтому правомерно говорить не только о заимствовании (создании) лучшего права и государства; необходимо постоянно иметь в виду условия быта, образ мыслей, особенности языка, традиции и т.д., чтобы это лучшее имело почву для своего формирования и развития. Это объективные условия, из которых может развиться лучшее (точнее — то, что содержится внутри и обязательно должно проявиться вовне).
Речь о заимствовании касается только понятий положительного права и государства — системы, которые подвергаются постоянным
17 См. об этом: Еллинек Г. Общее учение о государстве. СПб., 2004. С.127, 144-146; Новгородцев П.И. Государство и право // Вопросы философии и психологии. М., 1904. Кн. 75; Кистяковский Б.А. В защиту права (Интеллигенция и правосознание). Вехи: Сборник статей о русской интеллигенции (репр. изд. 1909 г.). М., 1990.
изменениям. Сложно говорить о заимствовании в области естественного права и соответствующих конструкций государства. Здесь действительно можно анализировать «лучшее» и «худшее» право и государство, однако этот вопрос скорее этический, чем юридический, поэтому коллизия сводится к проблеме должного (естественно-правовой образец) и сущего (положительное право и государство). Насколько естественно-правовые идеи представлены в положительных конструкциях — это зависит от конкретных объективных условий. Рациональные элементы естественного права, которые восприняты современным умонастроением народа, с неизбежностью должны быть реализованы в действующем положительном законе, иначе государство будет терять легитимность. Однако заимствование норм должно быть своевременным по отношению к внешним и внутренним условиям общества и государства. Это позволяет сделать вывод о постоянной идее естественно-правовых норм, но их различном содержании.
Что касается содержания правового идеала в теории, то, перефразируя Р. Штаммлера, можно сказать, что сама постановка этого вопроса и метод его изучения «как непосредственного предмета научной оценки будет в состоянии поднять столь долго находящуюся в пренебрежении философию права на ступень благого и всепроникающего влияния»18.
Список литературы:
1. Гессен И.В. Искания общественного идеала. Берлин, 1922.
2. Кант И. Метафизика нравов. М., 1994.
3. Кант И. Соч.: В 6 т. Т.1: Трактаты и статьи (1784-1796). М., 1964.
4. Кистяковский Б.А. В защиту права (Интеллигенция и правосознание). Вехи: Сб. статей о русской интеллигенции (репр. изд. 1909 г.) М., 1990.
5. Кистяковский Б.А. Философия права и социология. СПб., 1998.
6. Новгородцев П.И. Кант и Гегель в их учениях о праве и государстве. Два типических построения в области философии права. М., 1901.
7. Новгородцев П.И. Нравственная проблема в философии Канта. М., 1903.
8. Радбрух Г. Философия права. М., 2004.
9. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. Спб., 1911.
10. Штаммлер Р. Сущность и задачи права и правоведения. М., 1908.
11. Шершеневич Г. Ф. Общая теория права: Учебное пособие (по изд. 1910— 1912 гг.). М., 1995. Т.1.
18 Штаммлер Р. Сущность и задачи права и правоведения. М., 1908 6 ВМУ, право, № 5
