CC BY
72
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2012. № 3
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ФИЛОСОФСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ПРАВА
Е.А. Фролова, кандидат юридических наук, доцент кафедры теории государства и права и политологии юридического факультета МГУ*
методологические проблемы науки о праве в учении б.а. кистяковского (Полемика мАРБуРГскОй и БАДЕнскОй школ неокантианства)
В статье рассматриваются проблемы построения науки о праве с позиций марбургской и баденской школ неокантианства; представлен критический анализ учений Г. Когена, Р. Штаммлера, В.А. Савальского и др., данный Б.А. Кистяков-ским.
Ключевые слова: философия права; И.Кант; неокантианство; Б.А. Кистя-ковский; этика; юриспруденция.
This article discusses the problem of constructing a science of law from the standpoint of Marburg and Baden schools of Neo-Kantianism, presents a critical analysis of the G. Cohen, P. Stammler, V. Savalsky and others teachings provided by B.A. Kistiakowsky.
Keywords: philosophy of law; Kant; Neo-Kantianism; Kistiakowsky; ethics; jurisprudence.
Самостоятельным предметом исследования в творчестве Б.А. Ки-стяковского являются проблемы социально-научного познания, разграничения сфер должного и необходимого, вопросы классификации методов естествознания и социальных наук. В этой связи большое внимание он уделяет методологическому исследованию природы науки о праве.
Наука о праве в конце XIX — начале XX в. включала в себя различные теории, содержательно противостоящие друг другу, а порой и взаимно исключающие друг друга. Такие идейно разные правовые направления и школы возникали в правовой науке ввиду их неодинаковых подходов к решению основного вопроса: к какой области явлений относится право?
Б.А. Кистяковский выделял три главных теоретических подхода к пониманию содержания права.
Во-первых, право должно быть связано с принудительной властью государства (право — это государственное явление, обладающее императивным характером).
* theory@law.msu.ru
Во-вторых, право возникает в обществе до государства и может существовать вне государственно-властных отношений (право — это социальное явление; деятельность государства — только внешняя оболочка правового порядка в обществе).
В-третьих, право представляет собой явление внутреннего мира, обладающего не только волевой природой, но и характером душевного переживания (психика человека).
Эти исходные теоретико-методологические положения определяют направления исследований права. Кроме решения основного вопроса (относится ли право только к явлениям внутреннего (психического) мира человека или (и) является областью внешней социальной среды), Кистяковский считает и теоретически, и практически значимым анализ соотношения права и нравственности. В науке о праве вопросы сопоставления этих двух областей решались по-разному.
Многие философы и теоретики права обращали первостепенное внимание на установление различий права и нравственности; другие — противопоставляли их; большинство мыслителей выявляло родство этих двух областей. Так, например, согласно учению Б.А. Кистя-ковского, сторонники государственно-повелительного направления главное отличие права от нравственности видят в его принудительном характере. «Соблюдение правовых предписаний может быть вынуждено государственной властью, а соблюдение требований нравственности — не подлежит принудительному осуществлению»1.
Сторонники психологической теории права видят разницу между правом и нравственностью в том, что правовые переживания имеют двусторонний (императивно-атрибутивный) характер, а нравственные переживания — только односторонний (императивный) характер.
Представители социологической теории сравнивают право с орудием государственной власти, замечая при этом, что оно может быть использовано как для созидательной работы, так и для разрушения2.
Отмечая несхожесть теоретических позиций в оценке соотношения права и нравственности, Кистяковский особо отмечал в науке о праве подход, согласно которому сущность права имеет этический характер. Это взгляд сторонников школы естественного права, для которых было очевидно, что право и нравственность являются род-
1 Кистяковский Б.А. Социальные науки и право: очерки по методологии социальных наук и общей теории права // Кистяковский Б.А. Философия и социология права / Сост., примеч., указ. В.В. Сапова. СПб., 1999. С. 223.
2 Иллюстрируя этот подход к праву, Кистяковский приводит метафору Г.Ф. Шершеневича, по словам которого «нельзя отрицать, что право, как динамит, — средство, при помощи которого можно сделать и добро, и зло» (Шершеневич Г.Ф. Курс гражданского права. М., 1901. Т.1. С. 48). В другом месте Шершеневич пишет: «Право есть сильное орудие, опасное в одних руках, благодетельное в других. Топором можно срубить лес для постройки избы, но топором можно и человека убить. Все дело в том, чтобы право, как и топор, находилось в таких руках, в которых орудие оказалось бы полезным, а не опасным» (Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. М., 1910-1912. С. 367).
ственными сферами, относящимися к общему отделу практической философии. По их убеждению, право коренится в этических предписаниях. Несмотря на то что фактические правопорядки могут быть далеки от предписаний нравственности, тем не менее, полагают представители естественного права, в своей подлинной сущности право безусловно этично.
Вместе с тем связь права и нравственности определялась мыслителями различно. Кистяковский характеризует некоторые концептуально оформленные точки зрения.
Во-первых, право заключает в себе минимум нравственных требований, обязательных для всех членов общества3.
Во-вторых, все, что не согласуется в действительности с нормами нравственности, не является правом (взгляд представителей старой школы естественного права).
В-третьих, только с развитием самосознания и поиска новых социальных связей может наступить гармония права и нравственности (подход теоретиков школы «возрожденного» естественного права)4.
Такие разные, даже противоположные решения основных вопросов содержания права свидетельствуют, по убеждению Б.А. Кистяков-ского, о том, что не определена природа самой науки о праве. Очевидно, как и любая другая гуманитарная наука, правовая наука испытала на себе много философских влияний и идейных течений, породивших столь противоречивый характер теорий права и всей правовой науки. Б.А. Кистяковский отмечал, что наиболее часто науку о праве выстра-
3 Этот подход к пониманию права и соотношению права и нравственности был впервые высказан в Германии Г. Еллинеком в 1908 г. «В правовом требовании соблюдения членами общества этического требования усвоения нормы волею. Не только внешнего соблюдения порядка требует общество от своих членов, но и внутреннего хотения порядка. (...) Таким образом, этический минимум с субъективной стороны обозначает обязательную жизнедеятельность сообразно с правовыми нормами, усиленную той степенью внутреннего хотения норм, которая необходима, чтобы не предоставлять их осуществления только нравственному случаю и принуждению» (см.: Еллинек Г. Социально-этическое значение права, неправды и наказания. М., 1910. С. 60-61).В России подобные идеи высказывал В.С. Соловьев (см.: Оправдание добра. Нравственная философия. Соч.: В 2 т.).
4 См.: Новгородцев П.И. Нравственный идеализм в философии права // Проблемы идеализма.М., 1902. С. 236-294; Он же. О задачах современной философии права. Спб., 1902; Он же. Мораль и познание // Вопросы философии и психологии. 1902. Кн. 62; Он же. Современное положение проблемы естественного права // Юридический вестник. 1913. № 4. Доказывая необходимость перехода от традиций исключительного историзма и социологизма к системе нравственного идеализма, П.И. Новгородцев развивает этическую теорию права, основу которого составляет нравственное долженствование. В применении к праву задачу обнаружения его идеальных начал выполняет, отмечает Новгородцев, школа естественного права, находящаяся в неразрывной связи с моральной философией. Теория «возрожденного» естественного права вносит в правосознание принцип личности и ее безусловного значения, принципы равенства и свободы, справедливости и любви. «Задача нашего времени состоит в том, чтобы снова пересмотреть и переработать эти принципы, свести их в цельную систему» (см.: Новгородцев П.И. О задачах современной философии права // Новгородцев П.И. Соч. М., 1995. С.305-306).
ивали на основе догматической юриспруденции (Г.Ф. Шершеневич: «Общая теория права»: право — это главным образом нормы, относящиеся к гражданскому и уголовному праву). Далее, правовую науку ориентировали на социологию (С.А. Муромцев: «Определение и основное разделение права»; Н.М. Коркунов: «Лекции по общей теории права») или психологию (Л.И. Петражицкий: «Теория права и государства в связи с теорией нравственности»). В зависимости от того, какая область научного знания являлась исходной для построения науки о праве, возникали различные правовые концепции (право относится к государственно-властным явлениям либо к социальным явлениям, либо — к психическим). Догматическая юриспруденция, социология, психология — это дисциплины, разные как по своим предметам, так и методам исследований. В связи с этим, пишет Б.А. Кистяковский, ориентировать на них правовую науку возможно только фактически, однако научно это не может быть оправдано.
Выстраивать науку о праве одновременно и на догматической юриспруденции, и на социологии, и на психологии нельзя, поскольку это превратит науку в «собрание взаимно противоречащих и исключающих друг друга теорий и взглядов». Кроме того, с изменением ориентира (основной научной дисциплины) изменится и теоретический подход — к какой именно области относить право. По-разному будет решаться и вопрос о том, где проводить границы между правовыми и неправовыми явлениями. Так, например, социологи права утверждают, что право — это то, что является социальной стороной в праве; представители психологической теории права относят к правовым только психические переживания.
Таким образом, выстраивать науку о праве на совокупности гуманитарных наук, доказывает Кистяковский, чрезвычайно трудно и методологически неправомерно, поскольку эти науки не представляют собой единой цельной области научного знания, а состоят из простой суммы наук о человеке и его культурной жизни. В результате такой попытки можно получить только сборный, эклектичный результат5.
Б. А. Кистяковский предлагает ориентировать науку о праве на гуманитарно-научное знание с помощью философии вообще и философии культуры в частности. Только лишь философия способна, размышляет ученый, объединить с помощью аналитической и критической проверки данных все гуманитарные науки в целостную систему научного знания.
В философской направленности учения Б.А. Кистяковского проявилась его причастность к идеям баденской школы неокантианства, близость в первую очередь к теории В. Виндельбанда, который исследовал вопросы отношения этики к философии права. В этой связи он
5 См об этом: Кистяковский Б.А. Указ.соч. С. 225, 226.
рассматривал трансцендентальный субъект и обосновывал понятие «ценность» (значимость) в условиях развития культуры6.
Б.А. Кистяковский, являясь сторонником баденской школы, полемизирует с представителями марбургской школы, прежде всего с наиболее известным ее философом права Р. Штаммлером и главой школы Г. Когеном.
Р. Штаммлер — сторонник критической философии Канта, в понимании которой он являлся последователем Г. Когена; в своих работах по философии, теории и социологии права отождествлял науку о праве с философией. По его убеждению, сущность права может быть познана только в социальной философии7: социальный мир познается на основе только лишь телеологического принципа (целе-полагания), т.е. монистически. Даже в дальнейшем, когда Штаммлер перешел от социальной философии к философии права, отмечает Кистяковский, в его учении осталось неизменным то, что единственным способом познания права является философия.
В теории Штаммлера, критически замечает Кистяковский, все научное знание о праве растворяется в философии (в социальной философии и философии права), включая описательные науки юриспруденции, которые, по мнению Штаммлера, не только зависят от абстрактных чистых форм мышления, но и непосредственно создаются с их помощью. Поэтому Кистяковский был не согласен с этой монистической теорией и справедливо полагал, что Штаммлер «ударился в другую крайность» — «слил науку о праве с философией»8.
Еще большей критике Б.А. Кистяковский подвергает учение главы марбургской школы неокантианства, руководителя Р. Штаммлера по проблемам философии — Г. Когена, представленное им в своей работе «Этика чистой воли».
6 По мнению В. Виндельбанда, ценности присутствуют в действительности в качестве благ (в объекте), в качестве оценки (в субъекте). Ценности не существуют, они значат, следовательно, они проявляются в сфере трансцендентального (выше опыта) (см.: Виндельбанд В. О принципе морали // Виндельбанд В. Прелюдии / Пер. с нем.; вступ. ст. С. Франка. М., 2011. С.284-295). Субъект с помощью своих суждений преобразует смысл — акт суждения как чистую форму, констатирующую какую-либо ценность, в субъективную форму, в субъективное понятие. В силу этого и понятие ценности становится субъективным понятием — ценности могут быть разными (см.: Риккерт Г. Границы естественнонаучного образования понятий. Логическое введение в исторические науки. СПб., 1997. С. 201, 207, 450-451 и др.).
7 Р. Штаммлер определял право следующим образом: «Право есть ненарушимое самовластное регулирование социальной жизни людей» (Штаммлер Р. Сущность и задачи права и правоведения. М., 1908. С. 54). Штаммлер выступал за восстановление роли философии права и призывал «поднять столь долго находившуюся в пренебрежении философию права на степень благого и всепроникающего влияния. (...) Должна открыться возможность критически обосновать и систематически построить чистое учение о праве. Его-то именно в настоящее время недостает нам, и от его основательного построения находится в условной зависимости будущность всех особенностей права и науки о нем» (там же. С. 143).
8 Кистяковский Б.А. Указ.соч. С. 227.
Г. Коген стремится выстроить философию культуры, опираясь при этом на науки о духе (вся совокупность гуманитарных наук), однако, как замечает Кистяковский, в его учении отсутствует систематическое изложение научных знаний о праве — нет «юридической теории». Наука о праве для системы Когена выглядит как составная часть в познании социального целого, однако таким образом, справедливо полагает Кистяковский, нельзя уяснить сущность права в эмпирической действительности. Руководствуясь подходом Когена, можно только узнать, что представляет собой право в деонтологическом ряду, т.е. показать суть долженствования9.
Большой ошибкой теории Г. Когена, по мнению Б.А. Кистяков-ского, является руководство методологическими принципами: ориентируясь на уже данное научное знание выстраивается социальная философия и философия культуры. В свою очередь Б.А. Кистяковский призывает обратиться к такой философской системе, которая направляла бы свой интерес на научное знание в процессе его созидания10.
Именно в этом положении заключается, по мнению Кистяковско-го, сущность критической философии Канта в своем подлинном значении, а не в том истолковании, которое придала ей марбургская философская школа в лице как ее главы Г. Когена, так и ее «половинчатых последователей», представленных в философии права Р. Штаммлера.
Не менее критически Б.А. Кистяковский оценивает новации Г. Ко-гена в области соотношения права и нравственности.
Новое отношение к праву в теории Г. Когена заключается в ориентации этики на юриспруденцию. Вместе с тем, на какой отдел юриспруденции или на какую именно юриспруденцию в теории Когена ориентируется этика?
Из тщательного анализа Кистяковским учения немецкого мыслителя становится понятно, что речь идет о догматической юриспруденции с ее методикой точности в качестве ориентира для этики. Коль скоро содержанием права Коген признает «действие», то его интересует в праве прежде всего разработка понятий догматической юриспруденции с помощью приемов юридической техники: субъект, объект, юридическое лицо, правовое отношение и др.
Оценивая такой ориентир (этика направлена на догматическую юриспруденцию) в «Этике чистой воли» Когена, Кистяковский полагает, что это разумнее, чем, например, нацеливать этику на общую теорию права. Несмотря на то что последняя наука ближе к этике, тем не менее именно догматическая юриспруденции способна создать точные
9 Как отмечает Б.А. Кистяковский, задача деонтологии в теории Г. Когена заключается в том, чтобы показать «истинно сущее долженствование». В учении Когена долженствование рассматривается как особый вид бытия (см.: Кистяковский Б.А. Указ. соч. С. 228).
10 Там же. С. 229.
правовые понятия и тем самым установить прочный правовой порядок. Право с позиции догматической юриспруденции представляет собой действующую устойчивую систему, свободную от пробелов и потому имеющую законченный характер. С точки зрения общей теории права его необходимо рассматривать, пояснял Кистяковский, прежде всего как явление историческое, а значит изменяющееся с развитием общественных отношений и потому не обладающее законченной системой.
Коген, ориентируя этику на понятия догматической юриспруденции, нацеливает ее (этику) именно на действующее право и, таким образом, стремится выявить деонтологическую сущность культурной общественности11.
При всей значимости самой попытки Г. Когена выстраивать этику на юриспруденции Б.А. Кистяковский считает это решение неудачным. Во-первых, по его мнению, Коген не определил отношение этики к общей теории права. Во-вторых, немецкий ученый присоединил к вопросу об ориентировании этики на юриспруденцию аналогию между правом и математикой, что, по оценке Кистяковского, было ошибкой в методологии.
В отличие от представителей марбургской школы неокантианцы баденской школы были убеждены, что принципы критической философии Канта необходимо совершенствовать, с тем чтобы применять их к потребностям современного им научного знания как в целом, так и к частным задачам гуманитарных наук конца Х1Х-начала XX в. Сторонники неокантианского движения развивали принципы философии Канта и применяли их к запросам социальных наук различно в зависимости от своих философских ориентиров.
Наиболее плодотворную работу, по убеждению Б.А. Кистяковского, ведут исследователи баденского направления неокантианства (В. Вин-дельбанд, Г. Риккерт, Э. Ласк и др.)12, к которому примыкал и он сам.
Теоретическая попытка Г. Когена выстраивать этику исходя из понимания догматической юриспруденции, как показывает Б.А Кистяковский, не встретила поддержки у большинства отечественных философов и теоретиков права13. Однако в это же самое время В.А. Са-
11 Там же. С. 237.
12 Б.А. Кистяковский отмечал, что сторонники баденской школы неокантианства обращают главное внимание не на построение философских систем из научного знания как уже данного и познавшего свой предмет (Коген), а на созидание нового научного знания с помощью анализа приобретенных завоеваний науки и открытия методологических принципов, которые лежат в основе отдельных дисциплин. В учениях В. Вин-дельбанда и Г. Риккерта гносеолог-методологические принципы гуманитарно-научного знания могут быть выяснены в связи с началами философии культуры. При этом, отмечает Б.А. Кистяковский, не так, как это сделано в работах Г. Когена (в виде готовой и законченной деонтологической системы), а в соответствии с настоящим духом критической философии — в виде системы ценностей (см.: Кистяковский Б.А. Указ. соч. С. 229).
13 См. об этом: Трубецкой Е.Н. Панметодизм в этике. К характеристике учения Г. Когена // Вопросы философии и психологии. 1909. Кн. 97. С. 141, 143; Он же. Метафизические предположения познания: Опыт преодоления Канта и кантианства. М., 1917;
вальский, представитель марбургской школы, последователь и яркий приверженец идей философии права Г. Когена в отечественном кантианстве, всецело разделял выводы, сделанные автором «Этики чистой воли»14.
Б.А. Кистяковскому важно было показать значение неокантианских принципов философии для анализа состояния правовой науки конца XIX — начала XX в. и решения современных ему задач в юриспруденции.
Выдвинутый еще в 1865 г. профессором Йенского университета О. Либманом призыв «Назад, к Канту!» не только возродил интерес к учению немецкого мыслителя, но и во многом способствовал правильной, по мнению Кистяковского, постановке научного знания о праве.
К началу XX в. наука о праве постепенно становится самостоятельной. Б.А. Кистяковский прослеживает основные этапы соотношения правовой науки с философией.
Кант в «Критике чистого разума» писал, что «дойти до определения очень приятно, однако нередко очень трудно. Юристы и до сих пор ищут определения для своего понятия права»15. Это мнение неоднократно цитировалось в философской и юридической литературе, но поскольку его приводили, как правило, вне связи с контекстом, то ему придавали другое значение, чем то, какое оно имеет в философии права Канта. Обыкновенно в этом мнении видят низкую оценку философом уровня разработки правовой науки. Однако, как разъясняет Кистяков-ский, это суждение немецкого мыслителя относится не к состоянию научной разработки права, а к предмету науки о праве, к самому пра-ву16. Кант утверждал, что дать определение понятию права трудно, так как оно принадлежит философии. Все понятия, данные а рпоп (субстанция, причина, право, справедливость и т.д.), не могут быть определены17. Позднее в первой части «Метафизики нравов» Кант предложил свое определение права, в основании которого лежит принцип свобо-
Новгородцев П.И. Русский последователь Германа Когена // Вопросы философии и психологии. 1909. Кн. 99. С. 657; Спекторский Е.В. Из области чистой этики // Вопросы философии и психологии. 1905. Кн. 78. С. 401.
14 Исследуя этико-правовые вопросы в философской системе Г. Когена, В.А. Са-вальский писал: «Спор о критической философии в современном неокантианском движении между неофихтеанцами и марбургской школой решается, по нашему мнению, в пользу последней, а спор в среде этой последней по большей части (и по крайней мере в области проблемы этики и юриспруденции) в пользу Когена. (...) Герман Коген ... является не только главою марбургской школы, но и самой видной фигурой всего неокантианского движения» (Савальский В.А. Основы философии права в научном идеализме. Марбургская школа философии: Коген, Наторп, Штаммлер и др. М., 1909. Т. 1. С. 18). См. также его полемику с П.И. Новгородцевым, сторонником баденской школы, на страницах журнала «Вопросы философии и психологии» (Савальский В.А. Ответ проф. Новго-родцеву // Вопросы философии и психологии. 1910. Кн. 105. С. 341-382; Новгородцев П.И. Г. Савальский о самом себе и о других // Там же. С. 382-390).
15 Кант И. Критика чистого разума. М., 1994. С. 432.
16 См.: Кистяковский Б.А.Указ. соч. С. 230.
17 См.: Кант И. Указ. соч. С. 431.
ды. Высказанное им понятие права ученый относил к философским, о чем утверждал в работе «Критика чистого разума».
После Канта зависимость юриспруденции от философии еще более усилилась, наука о праве попала в полную зависимость от последней. Проблемы научного знания о праве разрабатывались только под видом философии права18.
Однако, справедливо полагает Б.А. Кистяковский, философия может существовать только в виде самостоятельных систем, обладающих своей методологией. В множественности систем и обнаруживает себя плюрализм тех начал, определить которые должна философия. Именно на этом основывается качественное отличие философии (универсализм и целостность) от науки (устойчивость и общезначимая убедительность)19. В связи с этим в начале XIX в. в сочинениях по философии права, несмотря на их большое количество, не было высказано ничего принципиально значимого для научного познания права.
Упадок философии к концу XIX в. и большие успехи позитивной юриспруденции в это время породили необходимость освободить право от философии.
Особое место в разработке нового состояния правовой науки в конце XIX в. занимает учение А. Меркеля. Меркель доказал необходимость объединения основных принципов, разрабатываемых отдельными юридическими дисциплинами, и призвал исследовать право с точки зрения всей совокупности юридических дисциплин. Таким образом, полагал ученый, будет создано общее учение о праве. Кроме созданной таким образом общей теории права нет и не может быть никакой философии права.
Подход А. Меркеля к теоретическим проблемам права — явное свидетельство распространения позитивной философии, которая стремилась лишь к обобщению результатов отдельных наук.
Б.А. Кистяковский с большим сожалением отмечает последствия данной программы А. Меркеля для всей науки о праве. Любые обобщения в сфере права могут в лучшем случае дать лишь «сводку эмпирически добытых знаний о явлениях, но не объяснить их». Наука о праве была лишена своего собственного содержания. Теоретики права были вынуждены искать обоснования права либо в социологии, либо в психологии, либо в юридической догматике, с помощью которых ученые наполняли теорию права новым содержанием, поскольку предшествующий подход мог дать только лишь обобщения отдельных юридических дисциплин.
18 Б.А. Кистяковский в качестве наиболее яркого примера для своего утверждения приводит учение Г.В.Ф. Гегеля, рассматривавшего юриспруденцию «как часть философии». «Наука о праве есть часть философии» (Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990. С. 60). Философия права Гегеля — это не столько исследование права, сколько система социальной философии, где право занимает отдельную значительную часть.
19 См.: Кистяковский Б.А. Указ. соч. С. 231.
Наряду с этими ориентирами для правовой науки (социология, психология, юридическая догматика) Кистяковский называет и философию как опору для разработки многих правовых проблем, отмечая важность содержательного решения проблем права — чтобы они разрешались по существу, а не растворялись в философии. Таким образом, справедливо замечал Кистяковский, должно сформироваться научное познание сложнейшего социального феномена — права.
Кант определял понятие права как категорию, лежащую в основании эмпирической науки о праве. Дуализм кантовского понимания права заключался в одновременном признании и непротивопоставлении естественного и позитивного права, сосуществовании идеального и реального права. Кистяковский, анализируя положения «Метафизики нравов» Канта, писал, что для немецкого ученого понятие естественного права было «в практической области регулятивной идеей, а в области теоретической — познавательным принципом для позитивного и эмпирического права»20.
К концу XIX — началу XX в. не было сомнений, что правовая наука стала эмпирической, в связи с чем потребовалось пересмотреть ее методологические принципы. Это достаточно сложная, длительная работа по исследованию природы и социального назначения права предпринималась многими теоретиками и философами права, среди которых особое место занимают работы Б.А. Кистяковского. С одной стороны, необходимо было учитывать опыт эмпирического построения правовой науки, с другой — проецировать принципы критической философии Канта на содержание права как социального явления. Б.А. Кистяковский, развивая подходы баденской школы последователей немецкого мыслителя, замечал, что даже не считая понятие права только лишь этической и познавательной категорией (Кант), современные философы права не могут не признавать, что понятие права содержит «элементы трансцендентальной первичности»21.
Задача науки о праве в начале XX в., как ее представлял Б.А. Ки-стяковский, заключалась не в том, чтобы механически соединить все изучения правовой материи воедино (опыты позитивного эмпиризма и философию неокантианства), а в тщательном различении направлений научного изучения права. Такое методологическое расчленение концепций поможет произвести дальнейший синтез знаний о праве на основе ценностных ориентиров22 и выстроить целостное правовое учение.
20 Кистяковский Б.А. Указ. соч. С. 239.
21 Об этом свидетельствует движение «возрожденного естественного права», представители которого доказывают надисторический внеопытный характер права (см.: Новгородцев П.И. Современное положение проблемы естественного права // Юридический вестник.1913. Кн. 1. С. 18 и др.; Он же. Психологическая теория права и философия естественного права // Юридический вестник. 1913. Кн. 3. С. 5-35).
22 Б.А. Кистяковскому близка методология Г. Радбруха как наука о ценности права. «Право может быть понято только в рамках категорий, относящихся к ценности.
список литературы
1. ВиндельбандВ. О принципе морали // Виндельбанд В. Прелюдии / Пер. с нем.; вступ.ст. С. Франка. М., 2011.
2. Кант И. Критика чистого разума. М., 1994.
3. Кистяковский Б.А. Социальные науки и право: очерки по методологии социальных наук и общей теории права // Кистяковский Б.А. Философия и социология права / Сост., примеч., указ. В.В. Сапова. СПб., 1999.
4. Новгородцев П.И. Русский последователь Германа Когена // Вопросы философии и психологии. 1909. Кн. 99.
5. Риккерт Г. Границы естественнонаучного образования понятий. Логическое введение в исторические науки. СПб., 1997.
6. Савальский В.А. Основы философии права в научном идеализме. Мар-бургская школа философии: Коген, Наторп, Штаммлер и др. М., 1909. Т. 1.
7. Спекторский Е.В. Из области чистой этики (Кант, Наторп, Коген, Сергеевич и др.) // Вопросы философии и психологии. 1905. Кн. 3 (78).
8. Трубецкой Е.Н. Метафизические предположения познания: Опыт преодоления Канта и кантианства. М., 2012 (репр. изд. М., 1917).
9. Штаммлер Р. Сущность и задачи права и правоведения. М., 1908.
Право — это элемент культуры, то есть факт, относящийся к категории ценности» (Рад-брухГ. Философия права. М., 2004. С. 16).
