CC BY
157
1D. ИСТОРИЯ УЧЕНИЙ О ПРАВЕ И ГОСУДАРСТВЕ (СПЕЦИАЛЬНОСТЬ 12.DD.D1)
10.1. НА КРУГАХ ЮРИДИЧЕСКОГО НЕОКАНТИАНСТВА: К ВОПРОСУ О ФЕНОМЕНЕ РЕЦЕПЦИИ КАНТОВСКОЙ ФИЛОСОФИИ ПРАВА В РОССИЙСКОМ ПРАВОПОНИМАНИИ1
Соломко Зарианна Владимировна, к.ю.н., доцент. Должность: доцент кафедры теории и истории государства и права. Место работы: Российский государственный социальный университет. E-mail: solzary@gmail. com
Аннотация: Статья посвящена феномену рецепции кантовской философии права в российском философском и теоретическом правопонимании. Автор обосновывает тезис о том, что дореволюционная российская философия права неокантианского толка была формой регрессивного тренда в научном понимании права, и рассматривает явление возрождения неокантианства в постсоветской теории и философии права как симптом их реидеологизации.
Ключевые слова: неокантианство, дореволюционная российская философия и теория права, идеология.
ON THE CIRCLES OF LEGAL NEO-KANTIANISM: TO THE QUESTION ABOUT THE PHENOMENON OF RECEPTION OF KANTIAN LEGAL PHILOSOPHY IN RUSSIAN UNDERSTANDING OF LAW
Solomko Zarianna Vladimirovna, PhD at law, associate professor. Position: associate professor at Theory and History of State and Law chair. Place of employment:
Russian State Social University. E-mail: [email protected]
Annotation: The subject of the essay is the phenomenon of reception of Kantian legal philosophy in Russian theoretical and philosophical understanding of law. The author argues that pre-Revolutionary Russian neo-Kantian philosophy of law was a form of regressive trend in scientific understanding of law and considers the phenomenon of revival of neo-Kantianism in post-Soviet theory and philosophy of law to be a symptom of their re-ideologization.
Keywords: neo-Kantianism, Russian pre-
Revolutionary philosophy of law and legal theory, ideology.
Постсоветское развитие российской юридической науки и философии права ознаменовалось возрождением интереса к дореволюционным традициям право-понимания. Современные авторы демонстрируют пиетет к национальному наследию, сетуют на то, что в течение многих десятилетий оно по идеологическим причинам находилось в состоянии забвения, выражают уверенность в том, что восприятие этих идей по-
1 Статья выполнена по гранту Президента РФ по государственной поддержке научных исследований молодых российских уче-ных-докторов наук МД-4045.2011.6 “Феномен русского неокантианства в контексте русской и европейской философии конца XIX -первой половины XX века”.
зволит отечественной науке о праве выйти на новые рубежи.
Так, в частности, второе рождение получила русская идеалистическая традиция правопонимания, в том числе довольно влиятельные в России в конце XIX -начале XX века идеи юридического неокантианства. Причем этот идейный тренд сегодня принял такие масштабы, что старый философский лозунг второй половины позапрошлого века - “Назад к Канту!” - с полным основанием мог бы украшать знамя современной российской теории и философии права2. Даже довольно поверхностный “мониторинг” постсоветского правопонимания почти неминуемо приведет нас к убеждению: окрашенный неокантианством идеализм суть единственное поле, на котором может плодоносить научное знание о праве. Обоснование правового идеала, апология правового государства, естественных прав, свободы личности и формальноюридического равенства, реконструкция соответствующей части философско-правового наследия прошлого - вот те сверхзадачи, которые ставят перед собой десятки и даже сотни постсоветских “неокантианцев”3. Разумеется, далеко не все из них осознают идейные корни этой традиции и поэтому многие оказываются неокантианцами “стихийными”. Таким образом, спустя семь десятилетий русская философия и теория права вернулись “на круги своя”.
Естественным образом возникает вопрос о природе этого “коперниканского переворота”, равно как и о его релевантности логике научного правопонимания. В самом ли деле быть философом и теоретиком права -значит, апеллируя к разуму, говорить о естественных правах и правовом государстве? Не претендуя на исчерпывающий анализ, обращу внимание на несколько обстоятельств, которые, на мой взгляд, позволяют усомниться в научном характере этого “неокантианского ренессанса” и в самой актуальности русской дореволюционной философии и теории права неокантианского толка.
Оговорюсь, что употребляя здесь и далее термин “неокантианство” в контексте рассуждений о дореволюционной и современной российской теории и философии права, я подразумеваю не существование неокантианской4 школы права в собственном смысле (что было бы неоправданным преувеличением), а бытование в поле дореволюционного российского и современного постсоветского правопонимания неокантианских по своему общему генезису идейных и методологических “матриц”, своего рода устойчивых познавательных “схем”, которые активно эксплуатируются теоретиками и философами и явно или неявно
2 Показательным в этом смысле является, к примеру, одно из последних престижных изданий по философии права - сборник “Философия права в начале XXI столетия через призму конституционализма и конституционной экономики” (/ Пред. Миронов В.В., Солонин Ю.Н.; издание Московско-Петербургского философского клуба. - М.: Летний сад, 2010. - 320 с.)
См., к примеру: Соловьев Э.Ю. Категорический императив нравственности и права. - М.: Прогресс-Традиция, 2005. - 416 с.
4 О критериях философского неокантианства и трудностях распознавания неокантианской традиции в философии см.: Дмитриева Н.А. Русское неокантианство: “Марбург” в России. Историко-философские очерки. - М.: РОССПЭН, 2007. - С. 38-42, 57, 6263.
противопоставляются другим познавательным парадигмам.
Существование сильной неокантианской традиции в дореволюционной российской теории и философии права не нуждается в доказательствах. Неокантианские корни достаточно явно прослеживаются в работах таких, в частности, мыслителей, как П.И. Новгородцев5, Б.А. Кистяковский6, В.А. Савальский7, С.И. Гессен8, В.М. Гессен9, А.Л. Саккетти10, Б.П. Вышеславцев11. Многие российские правоведы конца XIX - начала XX века прошли выучку в философских школах Германии и находились под влиянием марбургского или баденского неокантианства. В ту эпоху неокантианство было своего рода идейной купелью, в которую волей-неволей вынужден был окунуться всякий, кто решил посвятить себя академической карьере на поприще юриспруденции или философии права. П.И. Новгородцев не случайно характеризовал современную ему западную философию права как неокантиан-скую12.
Русские ученики германских профессоров, зачастую обходясь весьма вольно с идейным багажом западного неокантианства, в целом оставались верными ряду наиболее общих установок, которые в своем генезисе восходят к Канту, конституируют кантианский правовой дискурс и служат своего рода “маркерами” всех поколений “юридического” неокантианства. Отдавая себе отчет в неизбежных в таком случае теоретических потерях, очерчу самый общий “горизонт” этого неокантианского правопонимания:
- философия права не может ограничиваться исследованием позитивного права (права как сущего), ее первостепенная задача - познание права как должного: постижение идеи права, поиск и обоснование правового идеала, фундаментальных правовых ценностей;
- так понимаемая философия права противопоставляется всем версиям юридического позитивизма, ориентированным на познание права как сущего;
- идеальное право (правовой идеал, правовые ценности) мыслится как принципиально не зависящее от сущего: оно выводится не из действительных закономерностей развития общества и его политикоправовой сферы, а из природы самого разума, его априорных требований;
5 См., в частности: Новгородцев П.И. Нравственный идеализм в философии права (к вопросу о возрождении естественного права) / П. И. Новгородцев // Проблемы идеализма. - М., 1902. - С.236-296.
6 См.: Кистяковский Б.А. Философия и социология права / Сост., примеч. указ. В.В. Сапова. - СПб.: РХГИ, 1999. - 800 с.
7 Савальский В.А. Основы философии права в научном идеализме. Марбургская школа философии. Коген, Наторп, Штаммлер и др. Т. 1. // Ученые записки Московского императорского университета, юрид. ф-та, вып. 33. - М., 1909. - 361 с.
8 См.: Гессен С.И. Политическая свобода и социализм. - Петроград: Издание Н.Н. Карбасникова, 1917. - 40 с.
9 Гессен В.М. Основы конституционного права / Сост., авт. вступит. ст. и коммент. А. Н. Медушевский: Ин-т общественной мысли. - М.: РОССПЭН, 2010. - 491 с.
10 Саккетти А.Л. [Рец.:] Основы философии права в научном идеализме // Журнал министерства народного просвещения. Новая серия. СПб., 1909. Ч. XXI, май. - С. 178-185.
11 Вышеславцев Б.П. Этика Фихте: Основы права и нравственности в системе трансцендентальной философии. Изд. 2-е. - М.: КРАСАНД, 2010. - 456 с.
12 См.: Новгородцев П.И. О своеобразных элементах русской
философии права // Русская философия права: философия веры
и нравственности (антология) / Составители: А.П. Альбов, Д.В.
Масленников, А.И. Числов, С.В. Филиппова. - СПб.: Алетейя,
1997. - С. 211.
- априорные требования разума в качестве фундаментальных, незыблемых правовых ценностей полагают автономную личность, свободу индивидуальной воли, справедливость и равенство; эти ценности составляют основу естественного права (предшествующей опыту идеи права) - безусловного критерия оценки позитивного права;
- единственной соответствующей требованиям разума формой политической организации общества является правовое государство как власть, связанная правовым законом (императивами естественного права).
Этот идейный остов неокантианства совершенно отчетливо, хотя и в разных вариациях, проступает во всех философско-правовых спорах конца XIX - начала XX века. Не составит труда заметить, что такая мыслительная матрица без особых усилий накладывается и на большую часть идейного пространства постсоветских философско-правовых дискуссий. Каковы же основания для сомнений в значимости этих познавательных установок?
Одно из них состоит в том, что неокантианская философия права уже в конце XIX - начале XX века - то есть в то самое время, когда она оказалась востребованной в России, - в пространстве западной правовой науки не относилась к числу актуальных в научном отношении идейных построений.
Нет нужды в очередной раз доказывать, что весь кантовский этический и правовой “априоризм” - это, по сути, трагическая в своей исторической обреченности попытка спасти идеалы Просвещения, попранные раннебуржуазной действительностью. Перед Кантом, взявшим на себя нелегкий труд реабилитации лучших надежд человечества, стояла сложная задача: разорвать до той поры казавшуюся очевидной связь между этими идеалами и дискредитировавшей себя в ходе буржуазных революций “природой человека” и найти для идеалов новый фундамент. В условиях, когда еще не были и не могли быть открыты закономерности общественного развития, которые создают объективные предпосылки для реализации этих идеалов в самой исторической действительности13, существовал только один рациональный путь реабилитации Свободы, Равенства и Братства: следовало укоренить их в самом Разуме - в априорном сознании долга. Именно этой возможностью и воспользовался Кант14.
Хрупкость кантовских построений становилась все более очевидной по мере того, как буржуазный способ производства развертывал себя в истории. Уже Гегель осознает, что философия права должна оставить зыбкую почву априорных понятий и повернуться лицом к действительно существующему миру, который развивается по некоторым объективным законам и в котором поведение людей в правовой сфере определяется не категорическим императивом, а реальными потребностями и интересами. Если Кант видел свою задачу в том, чтобы обосновать неразрывную связь между “истинным” правом и априорной природой разума, то Гегель - в том, чтобы выявить диалектические взаимосвязи между правом и всей противоречивой и развивающейся “тотальностью” общественного бытия. Если Кант мыслил право в качестве самоопределения “свободной воли”, то Гегель - уже в качестве воли, обу-
13 То есть объективные законы развития материальной основы человеческого общества - системы социально-экономических (производственных) отношений.
14 См. об этом: Ильенков Э.В. Об идолах и идеалах. - М.: Политиздат, 1968. - с. 68-80.
словленной этой “тотальностью” общественного бытия (в конечном итоге - саморазвитием “абсолютного духа”). Таким образом, усилиями Гегеля дуализм “сущее
- должное” был преодолен и если впоследствии и вос-требовался в научных15 целях (Г. Шершеневич, Г. Кельзен, Г. Харт), то только в качестве частной, по определению ограниченной в своих возможностях познавательной стратегии.
Следующая революция в научном знании о праве была произведена марксизмом. Во-первых, был открыт действительный основной “детерминант” права: место “абсолютного духа” заняла социальная материя (производственные отношения). Во-вторых, было уточнено понимание “волевого” содержания права: право - это “возведенная в закон воля” господствующего класса, “содержание которой определяется материальными условиями жизни”16 этого класса.
Ригидное поле европейской академической юриспруденции реагировало на все философско-правовые революции XIX века с довольно существенным запаздыванием, однако уже в конце XIX - начале XX века открытия Гегеля и Маркса отозвались в ней своеобразным “социологическим поворотом”. В противовес формально-догматической и неокантианской метафизике начинает утверждаться новый познавательный тренд: новое поколение правоведов заявляет о бесплодности поисков априорных правовых идеалов, недостаточности изучения “права в книгах” и необходимости исследования реально существующего права во всей его социальной обусловленности. При этом сферой действительного бытия права признается не интеллигибельный “идеальный правопорядок” или установленный государством Закон, а общественные отношения, а его “генератором” - не “категорический императив” или абстрактная воля государства, а исторически обусловленная и изменчивая констелляция общественных интересов (Р. Иеринг - в Европе, С.А. Муромцев, М.М. Ковалевский - в России). Все последующая научная история западной теории и философии права протекает в русле этих “социологических” поисков.
Если, следовательно, аутентичная кантовская философия права с постулируемой ею априорностью правовых понятий и ее основополагающим различением “эмпирическое - интеллигибельное” в свое время была исторически неизбежным заблуждением, обусловленным определенным уровнем развития самого общественного бытия, то настаивающая на необходимости сохранения этого дуализма и этой априорности уже в конце XIX - начале XX века неокантианская философия права была заблуждением хотя и относительно прогрессивным в идеологическом отношении (в той мере, в которой она служила обоснованию необходимости буржуазно-демократических реформ), но с научной точки зрения непростительным (поскольку она игнорировала уже свершившиеся открытия объективных социальных законов, определяющих бытие права, и сопутствовавшую им революцию в методологии познания права).
15 Здесь следует различать существование тех или иных идей, с одной стороны, в научном поле, в котором основной целью акторов является поиск истины, и их функционирование в поле идеологии, где основная цель - обслуживание тех или иных социальных интересов.
16 Маркс К., Энгельс Ф. Манифест коммунистической партии // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Издание второе. Т. 4. - М.: Политиздат, 1955. - С. 443.
На фоне усиливающейся на рубеже веков “социоло-гизации” западной юридической науки лозунг “Назад к Канту!” был не чем иным, как методологической архаикой и теоретическим эскапизмом - бегством от решения той задачи, которая к тому времени была не только поставлена всем ходом предшествующей мысли, но и для решения которой созрели объективные исторические предпосылки, - исследования сущности и конкретно-исторических форм права как сложного и развивающегося социального феномена, обусловленного в конечном итоге развитием производственных отношений.
Энтузиазм дореволюционных русских философов и теоретиков права в деле апологии и ревизии кантовской философии права не имел, таким образом, под собой научных оснований и должен расцениваться как форма иллюзорной и регрессивной теоретической практики17, которую в некоторой степени оправдывает разве что “добросовестность намерений” ее субъектов и неразвитость самого общественного бытия России конца XIX - начала XX века: становящийся зависимый периферийный капитализм благоприятствовал “реинкарнации” в российском общественном сознании либеральных иллюзий эпохи первых буржуазных революций, в том числе наиболее проблематичной части философского наследия Канта - его философии права.
Тем большее недоумение - если смотреть на этот процесс исключительно с научной точки зрения - вызывают сознательные попытки возродить идеи и методологию русской дореволюционной философии права неокантианского направления и “восстановить в правах” саму кантовскую философию права в ее аутентичной форме уже в современной российской теории и философии права, равно как и множащиеся из года в год неокантианские реминисценции в постсоветской юридической науке. Ссылки на то, что этот “тренд” якобы напрямую соотносится с соответствующей западной традицией, представленной многими авторитетными именами, в данном случае не спасают.
Здесь следует, во-первых, иметь в виду, что если на Западе и существует неокантианское течение в философии и теории права, то это уже качественно другое неокантианство. Оно строится с учетом тех критических аргументов, которые в течение двух столетий выдвигались против аутентичной философии права Канта и юридического неокантианства конца XIX - начала XX веков. В современном юридическом неокантианстве философия Канта присутствует, как правило, в “снятом” виде. Так, в частности, те авторитетные западные мыслители неокантианского толка, которые брали на себя нелегкий труд поиска и обоснования правового идеала, отказались от жесткого противопоставления “должное - сущее” и так или иначе попытались примирить “категорический императив” с реальным человеческим опытом (Д. Ролз, Ю. Хабермас18, Р.
17 Регрессивной как по отношению к достигнутому уровню научного познания права, так и по отношению к самой философии права Канта, поскольку эта практика, с одной стороны, ставила под сомнение ее альтруистические интенции и рационалистические основания, а с другой стороны - затемняла выявленные предшествующими поколениями мыслителей “зерна истины” кантовской философии права: прежде всего - идею о воле как сущностном признаке права, получившую дальнейшее развитие в философии права Гегеля и марксизме.
18 См., к примеру, об этом: Шачин С.В. Дискуссии о дискурсе: коммуникативное обоснование морали и его критика (опыт обзора) // «РДКДЭЮМД» Журнал сравнительной философии. 2004. №
Дворкин). Поэтому российское юридическое неокантианство - как дореволюционное, так и современное - в контексте современных западных неокантианских дискуссий выглядит анахронизмом и, говоря словами Гегеля, “хотя и существует, но не является действительным”. Все, что в нем есть относительно истинного, не содержит в себе ничего нового и соотносится не с современными западными исканиями, а с давно “отработанным” идейным материалом сто- и двухсотлетней давности.
Если же обратиться к “оригинальным” элементам российского неокантианства, то зачастую выясняется, что они представляют собой попытку отбросить философско-правовой дискурс не просто на докантовский, но даже на донаучный уровень - в сферу православной теологии и мистицизма19. За редким исключением общий ход идейной эволюции русских дореволюционных мыслителей, которые в той или иной мере восприняли “схематику” кантианской философии права, укладывается в логику, верно подмеченную Л. Аксельрод: сначала - “Назад к Канту!”, затем - “назад к Николаю Чудотворцу!”.
Во-вторых, апелляция к авторитету западного юридического неокантианства не спасает положения, так как это направление давно находится в состоянии “глухой обороны”. В современной западной теории права уже несколько десятилетий задают тон различные версии социологического правопонимания, в том числе так называемые критические теории права. Усилиями представителей этих направлений неокантианская методология познания права и “классическая” система понятий неокантианской философии права (свобода воли, выводимые из разума естественное право, формальное равенство, справедливость и правовое государство) были сданы в архив философско-правовой мысли. Вернее, в архив их сдала сама история, а теоретики лишь объяснили природу этого объективного процесса.
Не считающееся с этой идейной и исторической логикой подвижничество современных российских философов и теоретиков права на стезе возрождения неокантианства выводит соответствующую идейную практику за рамки научного поля, и если и может представлять для науки какой-то интерес - то только как образчик одного из тех идеологических дискурсов, которые в современной России занимают значительную часть пространства академической политикоправовой мысли.
Список литературы
Вышеславцев Б.П. Этика Фихте: Основы права и нравственности в системе трансцендентальной философии. Изд. 2-е. - М.: КРАСАНД, 2010. - 456 с.
Гессен В.М. Основы конституционного права / Сост., авт. вступит. ст. и коммент. А. Н. Медушевский; Ин-т общественной мысли. - М.: РОССПЭН, 2010. - 491 с.
Гессен С.И. Политическая свобода и социализм. -Петроград: Издание Н.Н. Карбасникова, 1917. - 40 с.
Дмитриева Н.А. Русское неокантианство: “Марбург” в России. Историко-философские очерки. - М.:
РОССПЭН, 2007. - 512 с.
2. // иК1_: http://paradigma.narod.ru/02/shachin.html (дата обращения: 14.10.2011).
19 Самый известный представитель дореволюционной неокантианской философии права в России - П. И. Новгородцев - на последнем этапе своего творческого пути открыто перешел на позиции русской религиозной философии права
Ильенков Э.В. Об идолах и идеалах. - М.: Политиздат, 1968. - 319 с.
Кистяковский Б.А. Философия и социология права / Сост., примеч. указ. В.В. Сапова. - СПб.: РХГИ, 1999. -800 с.
Манифест коммунистической партии // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Издание второе. Т. 4. - М.: Политиздат, 1955. - С. 419-447.
Новгородцев П.И. Нравственный идеализм в философии права (к вопросу о возрождении естественного права) // Проблемы идеализма. - М., 1902. - С. 236296.
Новгородцев П.И. О своеобразных элементах русской философии права // Русская философия права: философия веры и нравственности (антология) / Составители: А.П. Альбов, Д.В. Масленников, А.И. Чи-слов, С.В. Филиппова. - СПб.: Алетейя, 1997.
Савальский В.А. Основы философии права в научном идеализме. Марбургская школа философии. Коген, Наторп, Штаммлер и др. Т. 1. // Ученые записки Московского императорского университета, юрид. ф-та, вып. 33. - М., 1909. - 361 с.
Саккетти А.Л. [Рец.:] Основы философии права в научном идеализме // Журнал министерства народного просвещения. Новая серия. СПб., 1909. Ч. XXI, май. С. 178-185.
Соловьев Э.Ю. Категорический императив нравственности и права. - М.: Прогресс-Традиция, 2005. -416 с.
Философия права в начале XXI столетия через призму конституционализма и конституционной экономики” / Пред. Миронов В.В., Солонин Ю.Н.; издание Моск.-Петербургск. филос. клуба. - М.: Летний сад, 2010. - 320 с.
Шачин С.В. Дискуссии о дискурсе: коммуникативное обоснование морали и его критика (опыт обзора) // «РАРАОЮМА» Журнал сравнительной философии. 2004. № 2. // Ш1_: http://paradigma.narod.ru/02/shachin (дата обращения: 14.10.2011).
ОТЗЫВ научяс і о консультанта ні патч пут сгатью лдпвіа СилилікоЗнршінньї Владимировны
■'11* кругах юри.лічссксі о нсіжінтшіісш: л пон ту и фстіїиші' рецсшши квптопсиой философии прл*и в российском прапспоипчапнн"
Ї Научная статья к.ю.н, даие^тз Я.К, Соломкл посвгіп/ня жтуаякиой ж кедооаіочі-и шучеямй : проб.- сме : понимания феномена рсвепини кшговекоВ фияософиіі ізрова в правопоннманик ди^еишкягионыоЯ я постсо«тси>й России.
Очевидно,*тґ> нгоьінгиикгіяя МгтідсіЯогия «гріет крайне важную роль в философии и георни нрава Нового и Новейшего времени. Однако чадяча ■ вс^мроїщего и обьсьішкш и .сирсіичссіакщ «.мысленш статуса ■ неокаитиалотап В российском Тгралої.оггнмаишТ XX н XXI века все еще не нашла Свэехоокричеггсльиого решения.
И представленной стгши З Н. Г Готушгл. пбпеномияет тезис о- том, что: актуализация иеэхаитианеккх илеі! а позятико-правовой мысли дореволюционной и постсоветской Россия противоречит логик; рашитш научного правопошыатгкя їг ■ объясняется не столько дейетшггелшой ; позн іватегьигій . вдвностью.' нгокантода-кой. методояогни ■ познания .юрам, сколько коїкретикми кстоэтескиш обстоя ІЄЯ истцами И НДеаЯОгИчСШШИ : шнросамн Вмдиин.итЫе автором аргументи предстаалнкпия в должной ет^пеки обосноавкными н релевантным!! современному уровни научного гсоннмагшг аакмюыериостий суц^схаойиим гпыитгиго-прЕвоэнх идой.
і ірлатію. что статья к.ю н.,. доиеита Соломко З.В. соответствует критериям научности и монет: 5ыть рскомендэвададля публикации в и$да?ліях, рекомендованных ВАК. '
Заведующим кдфедрвй теории и нссор: государства н тірава факультета юрш |-*1 '( V Д.Ю.ІІ., лрпф«1?#йр
мальвой юстиции
