CC BY
301
А.В. Поляков*
РОССИЙСКАЯ ИДЕЯ «ВОЗРОЖДЕННОГО
ЕСТЕСТВЕННОГО ПРАВА» КАК КОММУНИКАТИВНАЯ ПРОБЛЕМА (П.И. НОВГОРОДЦЕВ V. Л.И. ПЕТРАЖИЦКИЙ)
Творчество П.И. Новгородцева, выдающегося русского философа, правоведа, историка, публициста, политического деятеля, не обойдено вниманием исследователей1. В настоящей статье мы не будем пытаться охватить его наследие целиком, а попытаемся рассмотреть в новом ракурсе очень интересную, на наш взгляд, проблему отношения ученого к идее естественного права, а также роль этой идеи в учении П.И. Новгородцева о праве и ее значение для современной российской правовой мысли. Претензия на новый ракурс обусловлена тем обстоятельством, что, по нашему мнению, именно в творчестве П.И. Новгородцева идея естествен-
* Профессор кафедры теории и истории государства и права юридического факультета Санкт-Петербургского государственного университета, доктор юридических наук.
1 См., например: Баскин Ю.Я., Баскин Д.А. Павел Иванович Новгородцев. Из истории русского либерализма. СПб., 1997; Валицкий А. Философия права русского либерализма. М., 2012. С. 355—414; Жуков В.Н. Философия права П.И. Новгородцева. М., 2004; он же. Философия права П.И. Новгородцева как консервативно-религиозная утопия // Государство и право. 2012. № 2; Каца-пова И.А. Философия права П.И. Новгородцева. М., 2005; Кузнецов Э.В. Философия права в России. М., 1989; Осипов И.Д. Философия русского либерализма XIX - начала XX в. СПб., 1996; Левицкий Д. П.И. Новгородцев // Русская религиозно-философская мысль ХХ века. Питтсбург, 1975; Савельев В.А. Теория «возрожденного естественного права» в учении П. Новгородцева // Вопросы государства и права в общественной мысли России XVI-XIX вв. М., 1979; Исаев И.А. Политико-правовая утопия в России, конец XIX - начало XX вв. М., 1991; Крамарук С.В. Право и правовая культура в русской культурологической мысли - П.И. Новгородцев и Б.А. Кистяковский: Дисс. ... канд. культу-рол. наук. Нижневартовск, 2008; Сандригайло В.И. Проблемы общественного идеала в работах П.И. Новгородцева // Социология и социализм. М., 1990; Шамшурин В.И. Идея права в социальной теории П.И. Новгородцева // Социологические исследования. 1993. № 4; Новичихина Т.В. Новгородцев как философ: Дисс. ... канд. философ. наук. Нижневартовск, 1999. Яхина А.Р. Учение П.И. Новгородцева о праве и государстве: Дисс. ... канд. юрид. наук. Уфа, 2007.
116 Труды Института государства и права
Российской академии наук № 4/2013
ного права мнению, именно в творчестве П.И. Новгородцева идея естественного права получила ясно выраженное коммуникативное значение, что дает возможность говорить о вкладе ученого в развитие российской коммуникативной теоретико-правовой мысли. Причем именно идеи П.И. Новгородцева как главы Московской школы философии права являются важным источником для развития теории правовой коммуникации и образует такую же необходимую ее составляющую, как и, казалось бы, прямо противоположные идеи его оппонента из Петербургской школы философии права Л.И. Петражицкого. Попытку развития этих подходов, даже своего рода их синтез можно найти в интегральной теории правовой коммуникации (коммуникативной теории права)2.
Говоря о социальной коммуникации, мы имеем в виду следующие отправные тезисы. Не существует человека «самого по себе». Человек возможен только через отношения с другими. Такие отношения понимаются как онтологическое условие бытия человека. Тем самым разрушается классическая парадигма гуманитарных наук, основанная на представлении о человеческой «атомарности» и «объективности» окружающего мира. Но отношения, «создающие» человека, не есть отношения противоборства и вражды. Сам факт существования общего языка и совместных действий для обеспечения антропогенеза свидетельствует об обратном. Под коммуникацией понимаются отношения между людьми, которые основаны на взаимопонимании и взаимодействии. Быть человеком означает быть в отношениях с другими, т. е. иметь возможность понимать других и действовать совместно, основываясь на каких-то общих духовных практиках. Эти практики сами объективируются в виде знаковых систем - текстов, связанных с такими феноменами, как язык, речь, нормативное мышление, ценностное восприятие.
Коммуникация представляет собой текстуально развернутое нормативное общение. В такой коммуникации присутствует как
2 См.: Поляков А.В. Российская теоретико-правовая мысль: опыт прошлого и перспективы на будущее // Наш трудный путь к праву. Материалы философ-ско-правовых чтений памяти академика В.С. Нерсесянца. М., 2006; он же. Нормативность правовой коммуникации // Правоведение. 2011. № 5; он же. Современная теория права. Ответ критикам // Правоведение. 2011. № 6; он же. Общая теория права. Проблемы интерпретации в контексте коммуникативного подхода. СПб., 2004.
техническая составляющая - то, что делает возможным само понимание другого (тексты, коды, хранение и передача информации, интерпретация, легитимация и др.), так и оценка качества коммуникации самими коммуникантами, критическое отношение к коммуникативным неудачам и стремление к максимально эффективной коммуникации. Таким образом, коммуникация изначально затрагивает обе сферы человеческого существования - сферу сущего (коммуникация как наличный факт, условие жизнеспособности социума) и сферу должного (какой должна быть идеальная коммуникация). Нетрудно заметить, что проблема коммуникации охватывает основные вопросы существования человека, что позволяет придавать самому этому понятию, как уже было отмечено выше, онтологический статус .
Ту составляющую коммуникации, которая представляет ее технический, информационный, гносеологический, прагматический аспект, мы будем называть эксплицитной стороной коммуникации (эксплицитной коммуникацией). Качественная составляющая коммуникации с позиции должного будет рассматриваться как имплицитная сторона коммуникации (имплицитная коммуникация), поскольку начала, раскрывающие смысл идеальной коммуникации, выводятся из анализа существенных условий и смысла коммуникации как отношения между личностью и другими (обществом). Имплицитная коммуникация отражает внутренние, духовные, но не всегда ясно осознаваемые, «интенциональные» моменты коммуникации. Их можно даже определить как априорные условия коммуникации или ее эйдос - в зависимости от системы обоснования способа ее бытия и используемой терминологии. Поэтому вопросы добра, справедливости, соотношения личного и общественного блага и т. д. есть вопросы имплицитной коммуникации. Как научиться понимать другого, как можно доводить информацию до других, как следует интерпретировать тексты, как можно воздействовать на поведение другого - это вопросы эксплицитной коммуникации. Эти аспекты (стороны) коммуникации составляют единство, но «расчленяются» на ин-
3 Во всяком случае, коммуникацию нельзя сводить только к передаче информации, как об этом иногда писали в литературе. См., например: Каган М.С. Мир общения. М., 1988. С. 145-156. Ср.: Поляков А.В. Прощание с классикой, или Как возможна коммуникативная теория права // Российский ежегодник теории права. 2008. № 1. СПб., 2009. С. 12-13.
теллектуальном уровне в результате осуществленного анализа. Между собой они соотносятся как различные уровни «потенциального» и «актуального», «внешнего» и «внутреннего» в единой коммуникации. В реальной коммуникации зачастую один из аспектов получает преимущественное выражение. Далеко не всякая коммуникация являет собой необходимое соотношение «сущего» и «должного», «частного» и «общего». Так, коммуникация может носить «технический» характер или представлять отношения силового доминирования, навязывания обществу партикулярных интересов и т. д. Но она может быть и образцовой - реальным отражением рациональных (доктринальных) и социальных идеалов такого взаимодействия.
Любая коммуникация представляет собой соединение и баланс личного и сверхличного (общественного, социального). В коммуникацию вступает лицо, личность, но другой стороной взаимодействия являются другие. Причем связь между ними и одним лицом опосредуется социальными институтами, объективированными в виде различных текстов. Поэтому проблема коммуникации - это всегда проблема отношений между человеком как личностью и обществом как целостностью. Природа коммуникации не позволяет отдать безусловное предпочтение одному элементу за счет другого. Полное устранение одного из них будет означать прекращение коммуникации, следовательно, прекращение существования как на личном, так и на социальном уровне. Но коммуникация остается коммуникацией при сохранении своей основы: взаимодействия на основе легитимированных текстов между личностью и другими как ее (личности) социальным окружением и дополнением. Причем к другим может при определенных обстоятельствах относиться и трансцендентное начало, Бог. Философско-правовое учение П.И. Новгородцева как раз и было сконцентрировано на поиске идеальных условий человеческого общения, т. е. на проблематике, которую мы относим к имплицитной (духовной) стороне коммуникации.
Как уже было отмечено выше, творчество П.И. Новгородцева является впечатляющим примером коммуникативной философии права, но, помимо этого, оно отражает общую интегральную и коммуникативную направленность русской философии права. Жизненным нервом всех основополагающих трудов мыслителя является идея человеческого общения и поиска ее наиболее со-
вершенных форм. Именно «целость общения» провозглашалась ученым «трансцендентным идеалом», достижение которого отнесено в бесконечность, но в движении к которому и заключается смысл человеческой жизни4. Этот идеал мыслитель искал на пути синтеза (интеграции) индивидуального и коллективного сосуществования во всех сферах социальной жизни, включая право. И такой подход отражал естественно-правовую идею поиска основополагающих начал во взаимодействии личности и общества. Модели для такого построения ученый искал в трудах В.С. Соловьева, И. Канта, Г. Гегеля, К. Маркса, но ко всем вариантам относился с разной степенью критичности. П.И. Новгородцев был убежден, что «с точки зрения такого синтетического построения, ни личность, ни общество не могут быть признаны началами самодовлеющими... И личное творчество, и общественное созидание находят свой истинный смысл в стремлении к абсолютному
5
идеалу» .
Исходя из этой посылки, П.И. Новгородцев модернизировал формулу В.С. Соловьева, полагавшего возможным трактовать общественный идеал как гармоничное примирение личности и общества. Именно в связи с невозможностью такой гармонии в эмпирическом настоящем П.И. Новгородцев и выдвигал задачу бесконечного совершенствования, стремления к «высшему единству абсолютного идеала». «. Тогда во главу угла ставится не общественная гармония, а личная свобода, не законченное совершенство, а бесконечное развитие; идеальное же единство общения утверждается не на идее принудительного и неизменного равновесия общей жизни, а на принципе свободного и подвижного взаимодействия лиц» .
Идея «целостного общения», или, используя нашу терминологию, идея идеальной коммуникации, захватила П.И. Новгород-цева уже начиная с первых его научных работ. Отчетливо она просматривается и в его докторской диссертации, задуманной молодым ученым как новый синтез кантианской идеи личности и гегельянской идеи целостного общества. Тот способ сочетания личности с обществом, который был обоснован Гегелем, не устраивал П.И. Новгородцева. Гегель предложил вариант гармо-
4 См.: Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М., 1991. С. 200.
5 Там же. С. 166.
6 Там же. С. 167.
нии двух начал, к которому наш мыслитель уже относился критически именно ввиду недостижимости такой гармонии. Но саму идею синтеза двух начал, личного и общественного как цель и идеал общения (коммуникации) П.И. Новгородцев считал необычайно важной и знаменательной. Он был убежден в том, что идеал «гармоничного общения», представленный в античной Греции, «навсегда остался в памяти Гегеля» и служил внутренним центром его философии. Эта же мысль, по убеждению П.И. Новго-родцева, лежит в основе гегелевской «Философии права»7. Именно поэтому он в своей докторской диссертации предложил новое обоснование этой старой коммуникативной идеи.
Следует отметить, что и действующее право П.И. Новгородцев понимал как явление многоаспектное. По сути, он близко подошел к интегральному правопониманию. Ученый был убежден, что право, как и нравственность, может и должно изучаться не только как историческое и общественное явление, «но также как внутренне-психическое индивидуальное переживание, как норма или принцип личности. Рядом с социологическим изучением должно быть признано индивидуально-психологическое и нормативно-этическое; нравственность должна быть понята не только со стороны своей исторической изменчивости, но также как явление и закон личной жизни, как внутренняя абсолютная цен-ность»8. Изложенные предпосылки формирования правовых воззрений ученого, отражающие его общий коммуникативный «настрой», обусловили закономерный интерес к идее естественного права.
Напомним, что свой путь в науку П. И. Новгородцев начинал в эпоху, казалось бы, безоговорочного торжества позитивизма и материализма. Лишь отдельные, но весьма авторитетные голоса (например, Б.Н. Чичерина и В.С. Соловьева) нарушали всеобщую позитивистскую гегемонию. Тем не менее именно Б. Н. Чичерин и В.С. Соловьев оказали на П.И. Новгородцева едва ли не определяющее влияние, и этих мыслителей можно считать предтечами возрождения идеи естественного права в России, хотя они и понимали естественное право по-разному и писали о нем в другую историческую эпоху.
7 См.: Новгородцев П.И. Об общественном идеале. С. 169.
8 Новгородцев П.И. Нравственный идеализм в праве // Проблемы идеализма. Сб. статей / Под ред. П.И. Новгородцева. М., 1902. С. 273-274.
Необходимость возрождения в России естественного права была обоснована уже в ранних работах П.И. Новгородцева9. Разработке этого проекта он посвятил свои лучшие творческие годы. За два десятилетия ученый объединил вокруг себя всех сторонников нового «нравственного идеализма». Ему удалось «заразить» идеей естественного права и многочисленных учеников, среди которых были И.А. Ильин, Н.Н. Алексеев, А.С. Ященко, Б.П. Вышеславцев, В.А. Савальский10. И хотя они по-разному относились к юснатурализму, их можно считать представителями этого подхода (если сам термин «возрожденное естественное право» толковать в расширительном смысле). Именно как лидер неоидеалистической и неолиберальной Московской школы философии права П. И. Новгородцев стал такой же авторитетной и самодостаточной фигурой, как и глава «реалистической» Петербургской школы философии права Л.И. Петражицкий. Интеллектуальная оппозиция и очно-заочный диалог этих мыслителей может рассматриваться как противостояние идеализма и реализма в философии права, как борьба «метафизического» и «реалистического» подходов, синтез которых составляет интересную и актуальную задачу современной российской философии права.
Идея возрождения естественного права явилась составной частью так называемого русского духовного ренессанса конца XIX - начала XX в. и была ответом на проблему поиска новой идеологии для модернизирующегося общества в условиях затянувшегося кризиса политической системы и кризиса самого правосознания русского общества11. Ренессанс означал возрождение интереса к идеализму, к жизни духа, к метафизике, к тайне человеческой личности. Идеологи «возрожденного естественного права», прежде всего, в лице П.И. Новгородцева, стремились созидать «новые формы жизни», которые им представлялись не простым требованием целесообразности, а «категорическим велением
9 Например, в магистерской диссертации «Историческая школа юристов, ее происхождение и судьба» (М., 1896), в докторской диссертации «Кант и Гегель в их учении о праве и государстве» (М., 1902).
10 См.: Алексеев Н.Н. В бурные годы // Новый журнал. 1958. № 54. С. 148-163.
11 О кризисе правосознания см.: Чичерин Б.Н. Философия права. М., 1900. С. 24; Петражицкий Л.И. Права добросовестного владельца. СПб., 1897. С. 420; Новгородцев П.И. Идея права в философии Вл.С. Соловьева // Вопросы философии и психологии. 1901. Кн. 56. С. 113; он же. Кризис современного правосознания. М., 1909.
нравственности», вытекающим из жгучих проблем современности, когда обществом овладевает «нетерпеливая жажда новых по-
12
рядков» .
О возрождении интереса к естественному праву свидетельствует и количество публикаций по этой тематике. Если с 1880 по 1900 г. такие работы можно пересчитать по пальцам, то в период с 1900 по 1917 г. их количество увеличивается в разы13. Развиваясь параллельно с аналогичным процессом в Западной Европе (где особую роль сыграло учение немецкого мыслителя Р. Штаммле-ра), течение «возрожденного естественного права» в России не было цельным и однородным. Его анализ во многом зависит от того, что понимать под «возрожденным естественным правом» и кого включать в число его представителей.
Необходимо отметить, что исторически естественное право как явление, не сводимое к совокупности законов государства, как коррелят права справедливого и морально обоснованного, всегда имело «двоякий состав», на который указывал П.И. Новгородцев: с одной стороны, оно покоилось на практическом требовании более совершенного права, с другой стороны, - на теоретическом наблюдении естественной необходимости определенных право-положений. «Эти два элемента могли поддерживать друг друга, но не могли быть сведены один к другому: в первом случае естественное право ставится над положительным, во втором оно является лишь известной частью положительного права»14. Если перевести эти положения на язык теории коммуникации, то естественное право как критическая инстанция над правом положительным выражает собой требования, относящиеся к имплицитной составляющей правовой коммуникации. Естественное право как часть положительного права указывает на эти элементы имплицитной коммуникации, без которой невозможно человеческое общежитие. Само же позитивное право, под которым понимались законы государства, являлось тем техническим (эксплицитным) аспектом правовой коммуникации, который сам по себе не имеет определяющего значения для существования общества.
12 Проблемы идеализма. Сб. статей / Под ред. П.И. Новгородцева. С. IX.
13 См.: Поляков А.В. «Возрожденное естественное право» в России: критический анализ основных концепций: Дисс. ... канд. юрид. наук. Л., 1987. С. 114.
14 Новгородцев П.И. Право естественное // Энциклопедический словарь. Изд. Ф.А. Брокгауз и И.А. Ефрон. Т. XXIV-А. СПб., 1898. С. 885.
При широком понимании термина «возрожденное естественное право» можно признать, что в его российском варианте были представлены оба упомянутых выше компонента. В этом случае критерием релевантности той или иной теории парадигме «возрожденного естественного права» будет являться сам факт признания ученым существования естественного права, независимо от специфики его понимания. Если же считать «возрожденным естественным правом» ту школу, которая и актуализировала в России эту проблему, ввела сам термин «возрожденное естественное право» и предложила его обоснование на основе неокантианской методологии, то тогда это понятие (термин) следует связывать с Московской школой философии права, объединявшейся вокруг колоритной фигуры П.И. Новгородцева.
Методологической основой естественно-правовой концепции ученого в первый (дореволюционный) период его творчества явились идеи Канта и его последующих интерпретаторов, относящихся к Баденской школе неокантианства. Именно в кантовской философии П.И. Новгородцев увидел наиболее глубокое проникновение в тайну человеческой личности и глубочайшее теоретическое обоснование ее свободы, достоинства и автономии. Но ученого интересовала не личность сама по себе, а личность в ее отношениях с другими - вот проблема, над которой он бился на всем протяжении своего творческого пути. Весьма вероятно, что раскрытие диалектики межличностных отношений как ответ на потребность в самоидентификации и привлекло внимание ученого к творчеству гениального немецкого мыслителя.
«Краеугольным камнем» критической философии, по П.И. Новгородцеву, явилось установленное Кантом разграничение теоретического и практического разума. Каждая область (и теоретическая, и практическая) обособлены в самодовлеющие и независимые сферы духовной жизни человека. Как полагал П. И. Новгородцев, за этим теоретическим положением скрывалась «вечная и простая мысль» о двойственности человеческой природы. «Стесненный оковами внешнего мира, - писал он, - человек осознает в себе бесконечные стремления и порывы. В глубине его сознания лежит потребность нравственной свободы, желание добра и жажда высшей правды; но все эти стремления заключены в цепи
земной ограниченности и внешней обусловленности»15. Все это указывает на то, что во внутреннем мире человека скрываются «непостижимые тайны и загадки». Естественная природа человека, сфера его влечений и чувств, находится в противоречии с разумом и препятствует установлению должного равновесия. Таков «трагизм мировых противоречий», раскрытых философией Канта. Однако эта философия, носящая в себе следы «раздвоенности», «разлада», «несведенных к единству начал», принималась П.И. Новгородцевым и являлась тем контекстом, вокруг которого строилась его собственная теория.
Ученый был убежден в невозможности построить монистическую и непротиворечивую философскую концепцию. Предпринятые в этом направлении попытки Фихте, Шеллинга, Гегеля не увенчались и не могли увенчаться успехом. В этом экзистенциальном мироощущении виден жизненный нерв социальной философии отечественного мыслителя. Будучи человеком религиозным, верующим, он и в кантовском «расколотом» мире видел, прежде всего, проблему религиозно-метафизическую. Перед ним стояла непростая задача совместить в человеческом поведении кантовский этический априоризм (формализм) с «живыми» потребностями религиозно-метафизического сознания. Но возможно ли это в принципе? «... Что выше и глубже - чувствовать и признавать всю силу противоречий человеческого духа или устранить их поспешным монистическим итогом?» - задавался он «гамлетовским» вопросом. «Не лежит ли в самом существе нашего сознания трагический разлад с собою, с внешними условиями, с чужими силами?» Отсюда же проистекал вопрос, являющийся, по сути, риторическим: «. Конечная гармония не есть ли только цель, необходимая и настоятельная, но лежащая в бесконечно-сти?»16. К этому П.И. Новгородцев будет возвращаться снова и снова.
Другим важным теоретическим заимствованием ученого из философии Канта была идея должного. Проблема «должного» -одна из важнейших и в философии неокантианцев Баденской
15 Новгородцев П.И. Кант и Гегель в их учениях о праве и государстве. М., 1901. С. 75. См. также: Новгородцев П.И. Нравственный идеализм в праве. С. 242-250.
16 Новгородцев П.И. Кант как моралист // Вопросы философии и психологии. 1905. Кн. 76. С. 26.
школы. Соответственно и П.И. Новгородцев понимал под нравственным долженствованием такой вид необходимости, который не существует в природе, вне сознания человека. Рассудок познает во внешней природе только то, что было, есть и будет, но не то, что должно быть. В долженствовании ученый видел феномен внутреннего мира человека, выражение возможного или мыслимого действия, основанием для которого является чистое понятие. Ориентируясь на него, разум объявляет необходимыми те или иные действия независимо от того, совершались ли они ранее и могут ли вообще иметь место. В практической области разуму отводилась роль создателя закона, которому «подчиняются все наши правила, как будто бы из нашей воли вместе с тем должен возник-
17
нуть и порядок природы» .
Заслугу Канта мыслитель видел также в том, что он связал идею долга с понятием свободы воли и понял их как обнаружение особой и самобытной жизни духа, свидетельствующей о его высшем призвании. Разум создает собственные законы, независимые от внешних событий. Эта точка зрения давала П.И. Новгородцеву «просвет» для разъяснения «огромной жизненной проблемы», позволяла сделать вывод о том, что смысл всего совершающегося заключен не во временном успехе, а в исполнении долга. Интересно, что его интерпретацию чувства долга вполне мог бы использовать в качестве иллюстрации «вдохновляющей морали» Л. Фуллер. П.И. Новгородцев писал об этом так: «Не останавливаться ни на чем данном, но вечно стремиться вперед, вечно искать, бороться с собою и с внешними препятствиями - вот что
18
значит исполнять нравственный долг, вот в чем задача морали» . Но существует ли для этого стремления конечная цель? Ученый был убежден, что такой цели нет и быть не может. «Сила не в достижении, а в вечном стремлении, в неустанном проявлении нравственной энергии. Главное - не переставать хотеть и стремить-
19
ся...» .
17 Новгородцев П.И. Кант и Гегель в их учениях о праве и государстве. С. 77.
18 Новгородцев П.И. Кант как моралист. С. 33.
19 Там же. Выделенная Л. Фуллером разновидность морали достаточно хорошо представлена в истории правовой мысли. Мы уже отмечали аналогичные мотивы в творчестве В.С. Соловьева (см.: Поляков А.В. Российская теоретико-правовая мысль: опыт прошлого и перспективы на будущее. С. 95). См. также: Фуллер Л. Мораль права. М., 2007. С. 13-45.
Однако формализм кантовской этики казался непреодолимым препятствием на пути ее практического воплощения. П. И. Новгородцев справедливо указывал на то, что в данном ей (этике) Кантом определении (как категорического императива) она никогда не осуществляется. «Это - схематический чертеж, алгебраическая формула нравственности»20. Задача же этики не только в определении нравственности в ее чистом и безусловном выражении, но и в отыскании конкретных норм для ее осуществления при «действительных условиях жизни». Добавим от себя, что такие конкретные нормы возможны только как составная часть институционализированной социальной коммуникации. Фактически эту идею и воспроизводил П.И. Новгородцев, дополняя субъективную мораль Канта объективным определением нравственности. Опираясь на соответствующие идеи В. С. Соловьева, ученый отмечал, что, с одной стороны, сама идея всеобщего долженствования уже предполагает многих деятелей, с другой стороны, ею определяется некоторая высшая норма, стоящая над волей индивида и вытекающая из представлений о высшем объективном порядке.
Этот двоякий характер категорического императива, отражающий, как нам представляется, его имплицитную коммуникативную сущность, Новгородцев считал основой принципа автономии воли, который призван помочь избежать крайностей индивидуализма и коллективизма. Связь лиц между собой и обществом ученый пытался вывести из совместного рассмотрения индивидов в их высшем единстве. При этом нравственный закон уже понимался им не как норма обособленной личности, а как основа для общей нравственной жизни, связывающей всех воедино некоторой общей целью. В этом случае, полагал мыслитель, автономный закон личной воли «сам собою» переходит в нравственную норму общения. Индивидуальные различия «примиряются» признанием общих, единых для всех правил поведения. Именно такое «нравственное единство» П. И. Новгородцев признавал основой человеческого общения21, или, если использовать предложенную выше терминологию, необходимой предпосылкой имплицитной социальной коммуникации.
20 Новгородцев П.И. Кант и Гегель в их учениях о праве и государстве. С. 101.
21 Новгородцев П.И. Нравственная проблема в философии Канта. М., 1903. С. 27.
Сам переход от уровня индивида на уровень его отношений с другими индивидами требует и перехода от нравственности к праву. Здесь неизбежно возникает проблема соотношения и взаимосвязи права и нравственности - одна из основных проблем философии права во все времена. Анализируя эту проблему, П.И. Новгородцев критиковал позицию Канта, который, по его мнению, верно указал отличие нравственности от права, но не смог в полной мере установить их связь. Однако эта связь существует. Если мораль есть долг, установленный законом разума, то к этой же категории законов разума, отмечал русский мыслитель, относятся и юридические законы. Юридический закон является лишь частным следствием категорического императива, или нравственного закона разума. Поэтому исполнение правовых обязанностей возможно как на основе внешнего принуждения, так и на
22
основе нравственного осознания необходимости их исполнения . Следовательно, юридические законы могут исполняться не только в силу внешних соображений, но и на основании нравственных мотивов. Переходя в юридическую область, нравственные требования не перестают быть нравственными, и если право не включает в свои требования внутренние мотивы, то и не исключает их. Напротив, подчеркивал П.И. Новгородцев, без сочувствия к своим предписаниям право вообще не может существовать.
Здесь мы видим, как ученый частично описывал тот механизм, который в теории правовой коммуникации обычно связывают с институтом правовой легитимации. Тем самым он определил необходимые теоретические элементы, которые позволили ему переосмыслить старую идею естественного права применительно к новым условиям, требующим перехода к постклассическому знанию. Получается, что естественное право по П.И. Нов-городцеву - это не вечный и неизменный кодекс каких-либо правовых норм, а некие априорные принципы и условия человеческого общежития. В сущности, это те имплицитные условия правовой коммуникации, которые позволяют лицу выступать равноправным и равноценным партнером в человеческом общении, связывая всех едиными правилами поведения, разумно и нравственно принимаемыми и разделяемыми всеми.
22 Новгородцев П.И. Кант и Гегель в их учениях о праве и государстве. С. 122-123.
Разумеется, сам ученый не оперировал такими терминами (правовая коммуникация, легитимация и др.), но суть используемых им интеллектуальных конструкций была направлена именно на решение этих задач. Естественное право, как априорные принципы разума, представляло собой то же самое, что законы морального долженствования, нормы практического разума. Естественное право в концепции П.И. Новгородцева выступало высшим критерием для оценки позитивного законодательства. По сути, оно и есть «верховный принцип всякого законодательства, понятие идеальное и нравственное. Отношение естественного права к положительному - это отношение нравственного требования
23
к действительным установлениям» .
В этом выводе чаще всего и видят основной смысл учения о возрождении естественного права, которое связывают с П.И. Нов-городцевым и Московской школой философии права. Норма естественного права здесь предстает тем идеальным критерием, который позволяет производить нравственную оценку положительного права независимо от тех или других исторических условий. Различение должного и сущего, критического и генетического методов получало принципиальное значение. Именно это различение ученый рассматривал как прочный фундамент для обоснова-
24
ния естественного права .
Отсюда же вытекала невозможность выявить в самой идее естественного права какое-либо безусловное содержание, претендующее на вечное признание. Вечным остается лишь требование
«25
верности человека своей разумно-нравственной природе .
Итак, сама человеческая личность представляет, по П.И. Новгородцеву, «высшую норму, которая должна быть признана над обществом»26. Этот «персонализм», именно в силу своей коммуникативной интенции, связывался мыслителем с идеями равенства и свободы. «Вечные определения» равенства и свободы «вытекали» из идеи личности, хотя их конкретное содержание и воплощение в общественной жизни зависело, по мысли ученого,
23 Новгородцев П.И. Кант и Гегель в их учениях о праве и государстве. С. 147.
24 См.: там же. С. 148.
25 Которая имеет также и дискурсивный (коммуникативный) ракурс (см.: Алекси Р. Существование прав человека // Правоведение. 2011. № 4. С. 28-30).
26 Новгородцев П.И. Мораль и познание // Вопросы философии и психологии. 1902. Кн. 64. С. 837.
от условий данной исторической эпохи. Формальный принцип естественного права предстает как признание идеи вечного развития и совершенствования27. Этот принцип, считал П. И. Новгородцев, устранял как этический консерватизм, так и этическую утопию земного совершенства. Практическая задача, на которую указывает эта идея, будет всегда эмпирической. Она должна направлять стремления на возможно высшую эмпирическую цель. Поэтому, полагал мыслитель, содержание «нравственных законов» может меняться, но всегда за ними остается форма безусловных предписаний, форма категорических императивов28. Именно этот вариант возрождения старинной идеи естественного права получил название «естественное право с изменяющимся содержанием».
Напомним, что классическая идея естественного права представляла собой дедуктивно выводимый из разума человека неизменный набор постулируемых прав. В трудах П.И. Новгородцева идея естественного права, в полном соответствии с постклассической парадигмой социогуманитарного знания, трансформировалась в регулятивную нравственную идею, с помощью которой формально-юридическая коммуникация, характерная для позитивистского мышления и основанная на формальном, механистическом правовом взаимодействии разъединенных индивидов, трансформировалась в идеал коммуникации, основанной на духовном, нравственном взаимопонимании и взаимодействии. Именно такую коммуникацию и можно характеризовать как имплицитную коммуникацию, т. е. коммуникацию, основанную на раскрытии своих внутренних, разумных, идеальных предпосылок. Отстаивая самостоятельное нравственное и духовно-культурное значение права, не сводимое к категориям силы и расчета, возрожденная естественно-правовая доктрина должна была утвердить нравственное достоинство человека, наделенного свободой и ответственностью.
27 См.: Новгородцев П.И. Кант и Гегель в их учениях о праве и государстве. С. 148.
28 См.: Новгородцев П.И. Нравственный идеализм в праве. С. 286. Следует отметить близость конструкции ученого с построениями Р. Штаммлера того же периода. См., например: Stammler R. Die Lehre von dem richtigen Rechte. Berlin, 1902.
Особое место в истории российского «возрожденного естественного права» и в судьбе правовых воззрений П.И. Новгород-цева занимает учение о праве Л.И. Петражицкого. Своеобразие психологической теории права этого ученого столь велико, что однозначно отнести ее к юспозитивизму или юснатурализму не так-то просто. Известно, например, что В. Д. Зорькин относил учение Л.И. Петражицкого к правовому позитивизму29, а В.А. Туманов полагал, что его теория существенно отличается от позитивистских установок30. С.А. Пяткина считает Л.И. Петражицкого создателем естественно-правовой концепции на натуралистиче-
31
ских основаниях .
Между тем отношение ученого к возрождению естественного права определялась его собственными психологическими представлениями о праве32. Отсюда и возникает вопрос: насколько психологическая теория права совместима с юснатурализмом?
Особый интерес представляет то, что в самом начале своей научной деятельности Л. И. Петражицкий имел самое непосредственное отношение к возрождению в России естественно-
29 См.: Зорькин В.Д. Позитивистская теория права в России. М., 1978. С. 192-234; он же. Закономерности взаимосвязи правовых и философских учений // Закономерности возникновения и развития политико-юридических идей и институтов. М., 1986. С. 12-21.
30 См.: Туманов В.А. Буржуазная правовая идеология. К критике учений о праве. М., 1971. С. 168.
31 См.: Пяткина С.А. Идея естественного права в методологии русской фило-софско-правовой мысли (конец XIX - начало XX веков) // Труды ВЮЗИ. Т. 44. М., 1975. С. 192-232.
32 См., например: Тимошина Е.В. Теория и политика права профессора Л.И. Петражицкого // Петражицкий Л.И. Теория и политика права. Избр. труды / Под ред. Е.В. Тимошиной. СПб., 2010; Поляков А.В. Прощание с классикой, или Как возможна коммуникативная теория права. Отсылая читателей к этим текстам, отметим, что идея Л.И. Петражицкого о том, что право есть императивно-атрибутивная (предоставительно-обязывающая) эмоция, заключала в себя глубокий коммуникативный смысл. Связка правомочие - правообязан-ность (субъективное право - субъективная правовая обязанность) предполагает взаимодействие субъектов, основанное на общем смысле нормативных текстов. Именно эта эксплицитная сторона правовой коммуникации нашла развитие в трудах Л.И. Петражицкого. Но он не пытался обосновать идеал правовой коммуникации (правового общения), исходя из ее априорных предпосылок. Этот аспект был проработан П.И. Новгородцевым.
правовой доктрины33. Уже тогда, выдвинув идею создания науки политики права как особой дисциплины, призванной служить прогрессу через совершенствование правопорядка, он надеялся восстановить дуалистическое деление правоведения, которое существовало «в эпоху школы так называемого естественного (разумного, идеального, философского) права»34. Падение естественно-правовой доктрины в начале XIX в. ученый считал причиной «крупного и печального исторического недоразумения», когда наукой стали считать исключительно разработку позитивного законодательства. Значение науки естественного права как самостоятельной дисциплины он видел в исполнении «важной и высокой миссии», которая недоступна догматической юриспруденции. Эта миссия заключалась в разработке научной методологии, способной предопределять те результаты, наступление которых следует ожидать «в случае введения известных правоположений», а также к выработке таких нормативных начал, введение которых в законодательство закономерно приводило бы к желательному эффек-
35
ту .
Такая преамбула творчества Л. И. Петражицкого позволяла сторонникам «возрожденного естественного права» и, в частности, П.И. Новгородцеву надеяться, что ученый вольется в это течение36. Этого, однако, не произошло. Оба ученых использовали различные методологические подходы к праву и правовой науке. Так, если П.И. Новгородцев, опираясь на неокантианство, стремился ввести в идею права моральную проблематику, понять само право не только как факт социальной жизни, но и как метафизическую «норму и принцип личности», то Л. И. Петражицкий трактовал право с внутренне-эмпирической и казуальной (причинно-следственной) позиции, в связи с чем сами императивно-атрибутивные эмоции опирались не на моральные ценности и принципы, а на своего рода условные рефлексы (мотивы), выра-
33 См.: PetrazyckiLeo von. Die Lehre vom Einkommen. B. II. Berlin, 1895. S. 579.
34 Петражицкий Л.И. Введение в изучение права и нравственности. Основы эмоциональной психологии. СПб., 1908. С. 1.
35 См.: Петражицкий Л.И. Введение в изучение права и нравственности. Основы эмоциональной психологии // Петражицкий Л.И. Теория и политика права. Избр. труды. С. 380.
36 См., например: Новгородцев П.И. Нравственный идеализм в праве. С. 279-280.
батываемые в социальной среде (правда, на эти «рефлексы» можно было, по Л. И. Петражицкому, воздействовать и даже управлять ими в движении ко всеобщему идеалу любви37).
Именно поэтому, критикуя понимание естественного права П.И. Новгородцевым, Л.И. Петражицкий указывал на то, что нравственный суд над положительным правом относится всего лишь к нравственности, а к праву не имеет никакого отношения. В противном случае, считал ученый, теряется возможность различать право и нравственность38. П.И. Новгородцев, по убеждению Л. И. Петражицкого, понимал под правом то, что является интуитивной моралью. В основе же естественного права, по мнению Л.И. Петражицкого, лежит не моральная, а интуитивно-правовая психика.
Отметим, что возражения Л.И. Петражицкого с позиции его теории справедливы лишь отчасти. То, что П.И. Новгородцев считал естественным правом, связывая это понятие с нравственностью, как раз не являлось нравственностью согласно теории Л.И. Петражицкого. П.И. Новгородцев интерпретировал нравственность слишком широко, а Л.И. Петражицкий - слишком узко. Для последнего нравственность (мораль) - это императивная эмоция, т.е. мораль долга, а для П.И. Новгородцева, как будет показано ниже, это, прежде всего, мораль вдохновляющая и притязающая. Поэтому и «возрожденное естественное право» представляло собой не переживание в сознании человека простой «императивной» эмоции в виде односторонней обязанности, добровольно возлагавшейся на себя субъектом, а атрибутив - индивидуальные и коллективные требования к государству, направленные на изменение существующего законодательства в соответствии с принципами естественного права (нравственности). Недаром у П.И. Новгородцева речь шла о «нравственном суде» над положительным правом. Но суд как раз и есть «притязающая» инстанция. Таким образом, «нравственные требования» полностью подпадали под понятие права в рамках психологической школы. «Возрожденное естественное право» в изображении его П. И. Новго-
37 См., например: Петражицкий Л.И. К вопросу о социальном идеале и возрождении естественного права // Петражицкий Л. И. Теория и политика права. Избр. труды. С. 391.
38 См.: Петражицкий Л.И. К вопросу о «возрождении естественного права» и нашей программе // Право. 1902. № 41. С. 1796.
родцевым следовало бы, в соответствии с теорией Л.И. Петра-жицкого, квалифицировать как неофициальное позитивное право, опирающееся на нормативные факты в виде рациональных (док-тринальных) требований, вытекающих из коммуникативной природы человеческой личности.
Примечательно, что сам П.И. Новгородцев не особенно возражал против критических замечаний своего петербургского оппонента. Он не считал естественное право, необходимость возрождения которого обосновывал в своих сочинениях, собственно правом. В ряде своих работ ученый подчеркивал, что название права можно относить только к нормам положительным, признанным в законе или обычае, охраняемом властью и судами. «Идеальные требования не представляют собой права в строгом смысле слова, - писал он, - а суть только проекты будущего права. С этой точки зрения можно восставать против названия "естественное право", так как всякое право... по существу своему есть право положительное»39. Таким образом, смысл возрожденного естественного права не сводился к замещению действовавших в то время законов. Скорее его можно рассматривать как некое метафизическое основание, из которого выводятся основополагающие, высшие принципы права. Не случайно все неудачи естественно-правовых доктрин прошлого П.И. Новгородцев объяснял тремя коренными ошибками: учением о произвольном установлении права, утверждением о существовании неизменных естественно-правовых норм и приданием им непосредственно юридического значения40. Именно поэтому, как было отмечено выше, естественное право представляет у П. И. Новгородцева не просто проект будущего права, но «совокупность идеальных нравственных (выделено мной. - А.П.) представлений о праве»41.
В этой связи возникает три важных вопроса: что понимал П.И. Новгородцев в данном случае под нравственностью и нрав-
39 Новгородцев П.И. Лекции по истории философии права. Учения Нового времени. Х1Х-ХХ вв. М., 1918. С. 100.
40 См.: Новгородцев П.И. Историческая школа юристов, ее происхождение и судьба. М., 1896. С. 2.
41 Там же. С. 3. Как уже говорилось, трансформация «нравственных представлений» в право вполне возможна в том случае, если представления действительно станут «требованиями», получившими легитимацию в обществе и воплотившимися в правомочия граждан или в принципы права.
ственными требованиями? Имеется ли у этих нравственных принципов определенное содержание? И имеют ли они все-таки правовой смысл и значение? Как отмечалось выше, нравственные требования в контексте «возрожденного естественного права» следует понимать достаточно широко и в трактовке ученого. Их можно рассматривать как составную часть правового сознания. Эта та часть правового сознания, которая выражается в стремлении «к выяснению лучших путей, по которым должно совершаться развитие права»42. Решение этой задачи возможно как с точки зрения целесообразности, так и с точки зрения нравственности. При этом нравственность П.И. Новгородцев отождествлял с «требованиями должного»43. Такая трактовка нравственности (морали) опять заставляет вспомнить предложенную Л. Фуллером классификацию морали на мораль долга и мораль вдохновения, которую он и включал в понятие «внутренней моральности права»44. Ведь у П.И. Новгородцева, когда он говорил о нравственных требованиях, речь не шла о соблюдении каких-либо конкретных моральных заповедей («возлюби ближнего своего», «не прелюбодействуй» и т.д.). По его мысли, право призвано заряжать общество своего рода нравственной энергией «поскольку в нем заключается совместное подчинение... некоторому высшему решению и принятие на себя известных обязанностей»45. Право призвано не механически восстанавливать мир между конфликтующими сторонами, но
46
давать «нравственное удовлетворение спорящих сторон» . Понятно, что под таким «нравственным удовлетворением» в первую очередь понималось чувство справедливости, которое Л.И. Пет-ражицкий отождествлял с интуитивным правом47. Именно осознание несправедливости права (фактически речь шла о позитивном праве, законе) непосредственно затрагивает нравственное
42 Новгородцев П.И. Историческая школа юристов. Ее происхождение и судьба // Немецкая историческая школа права. Челябинск, 2010. С. 10.
43 Там же. С. 11.
44 Фуллер Л. Указ. соч. С. 43.
45 Новгородцев П.И. Историческая школа юристов. Ее происхождение и судьба. С. 11.
46 Там же.
47 «. Переживания справедливости суть интуитивные этические переживания императивно-атрибутивного типа, по установленной. терминологии - интуитивное право» (Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб., 2000. С. 404).
чувство, утверждал П. И. Новгородцев48, отождествляя тем самым идею должного, нравственность и справедливость. Нравственная поддержка права означает его восприятие правосознанием общества как должного порядка отношений, т. е. порядка легитимированного, если использовать коммуникативную терминологию. «Без этой поддержки, - был убежден ученый, - право превращается или в мертвую букву, лишенную жизненного значения, или в тяжкое бремя, сносимое против воли. Этим объясняется, почему сами властвующие вынуждены искать для себя опоры в нравственном сочувствии подчиненных. Не довольствуясь одним фактом своего господства, они стремятся обыкновенно освятить свою
49
власть авторитетом истории, религиозного установления и т. п.» .
Итак, «нравственные требования» к позитивному праву представляют собой требования должного, т.е. требования справедливого права. В данном отношении трактовка «возрожденного естественного права» как требование справедливого права находится в полном соответствии с магистральным направлением развития юснатурализма как классического, так и постклассического периодов. Можно отметить и идейную связь этого положения с немецкой правовой традицией, например, с концепцией «справедливого» права Р. Штаммлера50, определением права как «служения справедливости» Г. Радбруха51 или с тезисом современного немецкого правоведа Р. Алекси о «притязании на правильность» как субстанциональном признаке права52.
Вопрос о содержании «возрожденного естественного права» также является одним из наиболее актуальных. Читателя, возможно, способно ввести в заблуждение неоднократно высказываемая мысль П.И. Новгородцева о том, что абсолютная ценность нравственного долженствования - это проявление абсолютизма не конкретного содержания, а отвлеченной формы, формы категори-
48 См.: Новгородцев П.И. Историческая школа юристов. Ее происхождение и судьба. С. 11.
49 Там же. С. 11-12.
50 См.: Штаммлер Р. Сущность и задачи права и правоведения. М., 1908. С. 85-118.
51 См.: РадбрухГ. Философия права. М., 2004. С. 44.
52 См.: Алекси Р. Дуальная природа права // Российский ежегодник теории права. 2009. № 2. С. 20-24.
ческого императива53. «Формальный» подход, казалось бы, лишает естественное право всякого определенного содержания. Но такая интерпретация представляется упрощением. Под формой нравственного сознания ученый понимал все ту же «мораль вдохновения», которая проявляется как «неизменное стремление к воплощению нравственного идеала». «Ступени этого воплощения могут быть различны, но всегда в них проявляется одна и та же тенденция - найти содержание для безусловного нравственного закона, во временном акте проявить силу бесконечного порыва»54. Как было показано выше, этот безусловный нравственный закон опирается на определенные принципы, первым из которых является принцип личности. Напомним, что принцип личности П.И. Новгородцев толковал не в индивидуалистическом ключе. Личность - это человек, наделенный достоинством и свободой и связанный с другими людьми «высшим нравственным единством». Именно такое нравственное единство, единство в понимании «должного», выступает у мыслителя основой общения (коммуникации). Подобное коммуникативное единство предполагает равенство субъектов общения, а само общение (коммуникация) в свою очередь предполагает свободу коммуникантов и их достоинство. Свобода (как свобода выбора того или иного варианта поведения, так и свобода от произвольного вмешательства в сферу жизнедеятельности другого человека) не обязательно фактически присутствует в тех или иных отношениях, но она является необходимой рациональной предпосылкой для того, чтобы можно было мыслить идеальную коммуникацию, исходящую из базовой презумпции равного достоинства людей. Достоинство возникает как эпифеномен коммуникации. Человек обладает достоинством не потому, что он имеет некие биологические признаки. Достоинством обладает тот, кто способен на разумное общение и подчинение общим нормам. Таким образом, можно сделать вывод о том, что модель «возрожденного естественного права» П.И. Новгородцева содержательно включала ряд принципов права: принцип приоритета человеческой личности, принцип человеческого достоинства, принцип свободы, принцип равенства, принцип справедливости, принцип ответственности. Эти принципы имеют нормативный смысл, но не являются нормами права,
53 См.: Новгородцев П.И. Нравственный идеализм в праве. С. 286.
54 Там же.
поскольку не определяют прямо права и обязанности субъектов55. Тем не менее из этих базовых принципов можно вывести некие «естественные» права человека, например, право на достойное существование, право на свободу слова и передвижения, право на неприкосновенность личности, право на общение и объединение с себе подобными, включая право на продолжение рода и т.д.
В этой связи возникает вопрос: в какой степени можно эти «естественные права» считать собственно правом? На него нет однозначного ответа. Тем не менее мы не стали в его решении следовать П.И. Новгородцеву, который, как было упомянуто выше, склонялся к тому, что право может быть только позитивным, понимая под последним право, установленное государством и поддержанное его институтами принуждения. Однако и вариант Л. И. Петражицкого также не может устроить в качестве эвристической модели. Как уже указывалось выше, он признавал правом любые императивно-атрибутивные эмоции, существующие в сознании человека. С точки зрения такого подхода для возникновения права достаточно того, чтобы какой-либо человек, уверовав в достоинство и права человеческой личности, приписал ей известные полномочия требовать осуществления своих прав, одновременно признав за другими обязанность эти требования удовлетворять. С позиций коммуникативного подхода право не может быть конституировано субъективными психическими переживаниями какого-либо лица, но оно и не может создаваться односторонними актами государства. Природа права коммуникативна. Это означает, что только тогда, когда идея (правовой текст), входящая в содержание «естественного права», получит осмысление и признание в качестве действительного (валидного) принципа или права человека и будет институционально определять его поведение и поведение других на основе выводимых из текста прав и обязанностей, тогда можно говорить о естественном праве как действи-
56
тельном праве, независимо от его позитивации государством .
Возрожденная естественно-правовая доктрина должна была выполнять ту же функцию, что и политика права Л.И. Петражиц-
55 См. об этом: Поляков А.В. Общая теория права. Проблемы интерпретации в контексте коммуникативного подхода. С. 296-306.
56 См. об этом: Поляков А.В. Нормативность правовой коммуникации. С. 27-45; он же. Общая теория права. Проблемы интерпретации в контексте коммуникативного подхода.
кого, т. е. служить научно выверенным ориентиром, призванным воздействовать на поведение людей и действующее законодательство. Однако, если Л.И. Петражицкий предполагал воздействовать на поведение людей через развитие у них необходимой в интересах прогресса общества мотивации, то П.И. Новгородцев политику права трактовал иначе. Задачу модернизации общества он пытался решить на основе возрождения естественно-правовой идеологии, которая покоилась не на натуралистических, а на априорных метафизических основаниях, соединенных с принципом историзма. Решаться эта задача должна была следующим образом: основой этот ученый признавал «отвлеченные» (априорные) требования нравственности. Затем следует изучение приближающихся к ним конкретных условий, соответствующих сконструированному идеалу. К решению данной задачи должна быть привлечена вся совокупность наук, изучающих общественную жизнь, включая политэкономию, социологию, юриспруденцию и историю. Эти науки служат средствами для целей, которые указывает этика. П.И. Новгородцев и его школа придавали большое значение союзу доктрины «возрожденного естественного права» с наукой. Естественное право, по его замыслу, должно было выступить «во всеоружии всех данных человеческой мысли», для того, чтобы «смело бороться с общественным злом и очищать путь нравственного прогресса»57.
Через 10 лет после актуализации в российском правовом дискурсе идеи естественного права представления П. И. Новго-родцева о его существе и роли в правоведении и в жизни были переосмыслены. Так, в 1913 г. он опубликовал статью, в которой подверг критике саму концепцию естественного права «с изменяющимся содержанием»58. Ученый пришел к неожиданному выводу о том, что «естественное право с изменяющимся содержанием» есть понятие «некорректное». «Идеальный критерий с изменяющимся содержанием - это еще более противоречивое понятие, чем метр с изменяющейся длиной или килограмм с изменяющимся весом»59. Он теперь настаивал на объективности идеальных начал, которые могут быть определены «с точностью аксиом математи-
57 Новгородцев П.И. Нравственный идеализм в праве. С. 295.
58 См.: Новгородцев П.И. Современное положение проблемы естественного права // Юридический вестник. Кн. 1. М., 1913.
59 Там же. С. 19.
ки» и должны ориентировать право. Эти «абсолютные идеальные
начала», которые всегда были и всегда есть, неизменно освещают
60
путь истории .
Вторая редакция «возрожденного естественного права» не представляет собой развернутого учения и не поддается однозначной реконструкции. Но она не отменяет главного: по-прежнему ученый признает существование надпозитивного права. Его основанием теперь выступает не автономная личность, хотя бы и в нравственном единстве с другими личностями, а идея вечных и неизменных духовных ценностей, Высшего Блага, постижение которого дается не сразу, и не всем.
Подобное изменение в настроении ученого можно объяснить постепенно совершающимся переходом к более последовательному религиозному мировоззрению. Но только в заключительный период своей жизни, после всех революционных потрясений, П.И. Новгородцев пережил «переоценку ценностей» и совершил переход на позиции православной философии права, в которой идее естественного права в его прежнем, «возрожденном» виде, казалось бы, не находилось места. «Когда мы читаем "Дух законов" Монтескье, - писал мыслитель уже будучи в эмиграции, -или "Общественный договор" Руссо, "Метафизические основные начала" учения о праве Канта или "Философию права" Гегеля, то ни в одном из этих классических проявлений западной философ-ско-правовой мысли мы не найдем... русского воззрения. Все эти труды говорят об осуществлении форм государства и права, естественных законов, категорического императива, нравственной
идеи и вообще известного автономного закона западной культу-
61
ры» .
Суть же русского духа в его понимании права и государства покоится, по убеждению П.И. Новгородцева, на совершенном признании и утверждении основ христианской религии. Но это одновременно означает «решительное отрицание всех основ классической западноевропейской философии права.»62. Ее основной порок мыслитель видел в том, что она на место Бога постави-
60 Новгородцев П.И. Современное положение проблемы естественного права С. 21.
61 Новгородцев П.И. О своеобразных элементах русской философии права // Новгородцев П.И. Соч. М., 1995. С. 377.
62 Там же.
ла «автономный закон личности», в то время как судьба права и государства зависит от того, «в какое отношение человек ставит себя к Богу»63.
В эти годы ученый изменил и свои представления об идеале «целостности общения». Фактически он обосновал новый вариант имплицитной социальной коммуникации, перейдя от общечеловеческих ценностей к ценностям национальным. В частности, П.И. Новгородцев с горечью писал, вспоминая предреволюционные годы: «Ведь так недалеки мы от того времени, когда ни одна из прогрессивных партий не решалась называть себя русской национальной партией, когда такое наименование считалось предосудительным и постыдным... Казалось единственно правильным и прогрессивным, чтобы в политических партиях люди соединялись отвлеченными узами либерализма и гуманизма, началами равенства и свободы, принципами демократии и правового государства. И не приходило в голову, что, помимо таких отвлеченных принципов, все, живущие в России, выросшие в колыбели русской культуры и под сенью русского государства, и могут, и должны объединяться и еще одним высшим началом, прочнее всего связывающим, а именно - преданностью русской культуре и русскому народу. В идеальном смысле своем это и есть именно высшая духовная связь. Она отнюдь не означает отрицания национальных и культурных особенностей отдельных групп населения. Пусть каждая из них чтит и развивает свою культуру, но чтит и развивает ее на почве уважения и преданности великим сокровищам русской культуры. Это не угнетение, а приобщение к высшему единству, к единству и общению не только формально-юридическому, но и духовному. Но что значит вернуться к национальному сознанию и принять во всей силе этого слова требование преданности России и русской культуре? Это, конечно, прежде всего означает поставить Россию выше своих особых интересов и стремлений, личных или групповых, классовых или партийных; это значит иметь в виду прежде всего Россию как целое»64.
Но означает ли приведенная выше метаморфоза мировоззрения П.И. Новгородцева отказ от идеи естественного права? Думается, что нет. Ведь фактически он утверждал новый, третий вари-
63 Новгородцев П.И. О своеобразных элементах русской философии права.
64 Новгородцев П.И. Восстановление святынь // Новгородцев П.И. Об общественном идеале. М., 1991. С. 573-574.
ант (редакцию), в котором на смену абсолюту ценности человеческой личности приходит ценность надличностная, сама Россия как выражение некоего высшего духовного единства народа. Но это лишь доказывает изменчивость ценностных представлений, говорит о возможности смещения их центра тяжести в зависимости от условий места и времени. Когда была необходима борьба с абсолютизмом политической системы, на первый план выдвигался идеал свободной человеческой личности с ее неотчуждаемыми правами, а когда под угрозу попадает само существование нации и государства как определенной социокультурной среды, перевешивает другая сторона коммуникации - социальная и религиозно-нравственная. Но и в том и в другом случае речь идет о двух полюсах любой коммуникации - о личности и обществе (другие Я). Было бы неправильно абсолютизировать какой-нибудь один из них. Так же как и любые иные ценности, они предполагают собственное взвешивание на воображаемых весах человеческой мудрости и исторической необходимости. Одно начало может временно перевесить другое, но ни одно из них не может быть устранено. Это означает, что человеческая личность должна сохранять свои неотъемлемые права и свободу в любых исторических условиях, так же как и общество должно сохранять право на национальную государственность и безопасность.
В.В. Лапаева*
КОНЦЕПЦИЯ ПРАВА Р. ДВОРКИНА С ПОЗИЦИЙ ЛИБЕРТАРНО-ЮРИДИЧЕСКОГО ПОДХОДА
В ХХ в. развитие мировой философской мысли характеризовалось так называемым лингвистическо-герменевтическо-коммуникативным поворотом, обозначившим отход от традиции классической рациональности, которая основана на представлении о возможности получения достоверного научного знания, опирающегося на некие бесспорные основания - принципы, дог-
* Главный научный сотрудник сектора теории права и государства Института государства и права РАН, доктор юридических наук.
