CC BY
84
Правовое регулирование цифровых технологий
Дерягин Илья Витальевич,
магистр, ФГБОУ ВО «Всероссийская академия внешней торговли Министерства экономического развития Российской Федерации»; аспирант, Негосударственное образовательное частное учреждение высшего образования «Московский финансово-промышленный университет «Синергия» E-mail: [email protected]
Цифровизация общественных отношений, системы публичного управления, а также межгосударственного взаимодействия является вызовом современности для законодательных структур и реальностью нынешнего дня. Цифровые технологии широко внедряются не только в социально-экономических отношениях, но и также применимы в организации государственного и муниципального управления, что обусловлено их большей эффективностью по сравнению с замещаемыми технологиями организации и реализации условий уже сложившихся правоотношений. Содержание статьи при этом ориентировано на анализ современного состояния правового регулирования цифровых технологий в Российской Федерации, а также посвящено исследованию того, какие сегодня формируются тенденции в данном направлении. При исследовании вопроса о регулировании цифрового рубля, криптовалюты и цифровых финансовых активов автор приходит к выводу о их тройственной природе правового регулирования по сути одной цифровой технологии, что очевидно порождает вопросы, связанные с возможностью применения отдельных правовых положений одного цифрового продукта к другому. Также в работе отмечены открытые вопросы, связанные с применением иных цифровых технологий на базе блокчейн, в частности, такой технологии смарт-контрактов. Среди наиболее актуальных вопросов выделены проблемы распределения юридической ответственности составителя и исполнителя смарт-контракта, а также актуализированы возможности изменения условий подобного соглашения. На основании точечного анализа правовых основ и тенденций правового регулирования цифровых технологий в Российской Федерации на примере конкретных цифровых продуктов, автор приходит к выводу, что можно технический и технологический прогресс преуспевает по отношению к законодательному регулированию отношений, в рамках которых такие технологии используются. Законодательная деятельность в данном направлении форсирована и по большому счёту базируется на аналогии с традиционными формами гражданских, финансовых и административных правоотношений, что обуславливает возникновение правовых пробелов и коллизий.
Ключевые слова: цифровые технологии, цифровые продукты, цифровизация, блокчейн, цифровые финансовые активы, криптовалюта, цифровой рубль, смарт-контракт.
Цифровизация общественных отношений, системы публичного управления и даже межгосударственного взаимодействия - всё это не концепции будущего развития современных государств и их обществ, а реальность нынешнего дня. Цифровые технологии широко внедряются не только в социально-экономических отношениях, но и также применимы в организации государственного и муниципального управления, что обусловлено их большей эффективностью по сравнению с замещаемыми технологиями организации и реализации условий уже сложившихся правоотношений.
Более того, цифровизация, в частности развитие и интеграция цифровых технологий в гражданский и публичный оборот, выходят на уровень государственной политики Российской Федерации. Так, в векторе развития цифровой экономики принято и действует Постановление Правительства Российской Федерации от 02.03.2019 № 234 «О системе управления реализацией национальной программы «Цифровая экономика Российской Федерации» [4]. В свою очередь в части цифро-визации государственного управления действует Распоряжение Правительства РФ от 22.10.2021 № 2998-р «Об утверждении стратегического направления в области цифровой трансформации государственного управления» [5]. Здесь же следует отметить и Указ Президента Рф от 09.05.2017 № 203 «О Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017-2030 годы», который является актом общего характера, определяющим вызовы цифровой трансформации российского общества, а также внедрения новых цифровых технологий в государственное и муниципальное управление [3].
Все отмеченные акты, с одной стороны, не регулируют прямым образом те или иные цифровые технологии, однако, определяют векторы современной государственной политики в части необходимости разработки цифровых технологий, их внедрения и, в частности, эффективного регулирования правоотношений с использованием цифровых разработок.
Определившись с актуальностью исследования, необходимо разобраться, что понимается под цифровыми технологиями? К сожалению, в действующем российском законодательстве отсутствует единый федеральный закон или подзаконный нормативно-правовой акт, который бы определил сущность исследуемой категории однозначно, однако, представляется возможным обращение к различным нормативным правовым актам, в которых раскрывается понятие цифровых технологий.
К примеру, из п. 29 Приказа Минкомсвязи России «Об утверждении Разъяснений (методических
5 -о
сз ж
■с
см о см
рекомендаций) по разработке региональных проектов в рамках федеральных проектов национальной программы «Цифровая экономика Российской Федерации» следует сразу три интерпретации содержательного наполнения цифровых технологий. Во-первых, цифровые технологии могут рассматриваться в качестве постепенно внедряемых технологий, среди которых цифровые платформы, мобильные платежи, ресурсы цифрового образования, умные помощники и иные решения.
Во-вторых, цифровые технологии используются и в части таких прорывных достижений, среди которых интернет-вещей, беспроводная связь, искусственный интеллект, самообучаемые программы и базы данных и др. В-третьих, цифровые технологии можно рассматривать как технологии ближайшего будущего, к которым относятся цифровые активы и криптовалюта, блокчейн-технологии, директивная аналитика и др. [6].
Из данного акта, однако, не следует что же необходимо понимать под цифровыми технологиями? При исследовании иной нормативной базы можно столкнуться с тем, что категория «цифровые технологии» широко применяется, но не объясняется ни с технической, ни с правовой точки зрения. Единственное нормативное определение можно проследить лишь в государственном стандарте «33.505», изданном в 2003 году, где указано, что под цифровыми технологиями следует понимать: «технологии, использующие электронно-вычислительную аппаратуру для записи кодовых импульсов в определенной последовательности и с определенной частотой» [7].
Интересно и то, что сущность исследуемого термина крайне редко определяется даже в доктрине гражданского, административного, информационного и иных отраслей российского права, при этом большинство учёных объясняет это тем, что цифровые технологии как категория имеют технологическое толкование [10, с. 54]. Так, кандидат юридических наук и доцент И.В. Куртяк рассматривает цифровые технологии через призму таких информационно-коммуникационных технологических решений, которые позволяют передавать информацию в закодированном виде [12, с. 241]. В то же время другие учёные, в частности кандидат юридических наук и профессор А.А. Карцхия характеризует цифровые технологии посредством перечисления таких конкретных технологий, среди которых: Интернет; нейротехнологии; технологии цифрового сервиса; BigData; сервисы облачного вычисления; роботехнические комплексы; искусственный интеллект; социальные сети и 1Т-платформы услуг и сервисов; сервисы автоматической идентификации [11, с. 26].
Очевидно, что А.А. Карцхия перечислила в своём исследовании далеко не все цифровые технологии современности, поскольку данная сфера является динамично развивающейся, однако, мнение учёного крайне важно для вывода по вопросу о том, что же необходимо понимать под цифровыми технологиями. Так, цифровые технологии - это
всякие цифровые решения, платформы, сервисы, сети коммуникации и иные ресурсы, использующие за основу работы принцип кодирования и раскодирования информации в цифровом (аналоговом) виде.
Однако нас в большей мере интересует не наиболее точное определение термина как такового и его сущностное наполнение, сколько то, каково современное состояние правового регулирования цифровых технологий в Российской Федерации, а также какие формируются тенденции в данном направлении.
Так, на сегодняшний день наиболее актуальный вопрос касается правового регулирования цифровых финансовых активов и цифровых прав. По действующему законодательству цифровые финансовые активы есть не что иное как гражданское право субъекта требовать от другого лица (как правило держателя цифрового финансового актива) совершать от имени собственника гражданско-правовые действия, среди которых продажа, обмен, покупка, дарение и т.д.
Цифровые финансовые активы с точки зрения технического устройства достаточно схожи с криптовалютами. Это также цифровой токен, созданный и функционирующий на технологии блок-чейн, однако, их правовые статусы отличаются. Цифровые финансовые активы охраняются государством по той причине, по которой не все токены созданные на основе технологии блокчейн могут быть признаны таковыми, а лишь те, которые издаются и регулируются конкретным эмитентом, который несет обязательства перед инвесторами или иными цифровыми правообладателями [1]. Говоря иными словами, цифровые финансовые активы -это легализованная форма криптовалюты, регулируемая российским законодательством.
При этом внедряемый в гражданский и публичный финансовый оборот цифровой рубль, который и как криптовалюты, и как административно подконтрольные цифровые финансовые активы представляет собой цифровой токен, созданный на основе технологии блокчейн, не подпадает под правовое регулирование ни одной из озвученной категории, выступая формой национальной валюты наряду с наличными и электронными безналичными средствами. Такая тройственная природа правового регулирования одной цифровой технологии очевидно порождает вопросы, связанные с возможностью применения отдельных правовых положений одного цифрового продукта к другому.
Имеются и открытые вопросы, связанные с применением иных цифровых технологий на базе блокчейн, в частности, такой технологии смарт-контрактов (цифровизированное соглашение, по которым транзакции или иные действия совершаются в автоматизированным режиме при наступлении конкретного события, запрограммированного сетью). Крайне важно по данному вопросу дополнение нормы ст. 309 ГК РФ новым абз. 2, в содержании которого было отмечено: «условиями сделки может быть предусмотрено исполнение ее
сторонами возникающих из нее обязательств при наступлении определенных обстоятельств без направленного на исполнение обязательства отдельно выраженного дополнительного волеизъявления его сторон путем применения информационных технологий, определенных условиями сделки» [2].
Говоря иными словами, новая норма позволила закрепить новый способ обеспечения исполнения юридических обязательств по гражданско-правовому договору с применением информационных технологий. Какие же по итоги изменения повлекли за собой данные законодательные новеллы? Если говорить кратко - то данные законодательные нормы теперь легализуют применением умных договоров в гражданском правовом договоре.
Если рассматривать вопрос более обширно, то в соответствии с новым гражданским законодательством Российской Федерации при использовании умных договоров стороны могут определять индивидуальные условия соглашения, которые программа, обеспечивающая исполнение смарт-контакта, самостоятельно устанавливает, исполнены ли они в сроки и в полном объёме или же имеются какие-либо нарушения [9, с. 38].
Наиболее актуальный вопрос относительно правового регулирования применения смарт-контрактов, как продукта цифровой технологии -каким образом урегулировать процесс изменения условий смарт-контракта? Учитывая специфичную техническую особенность невозможности переписать данные по смарт-контракту, обусловленную технологией блокчейн, по законодательству Российской Федерации допускается вносить изменение посредством составления нового смарт-договора, который будет исполняться либо вместо, либо совместно с изначальным соглашением.
Однако встаёт вопрос о том, могут ли, к примеру, стороны смарт-контракта восстановить на естественный язык условия договора, используя программный код смарт-контракта? Данный вопрос не урегулирован правовыми основами Российской Федерации, однако, отражён в законодательстве Сингапура, где такая возможность перевода условий договора используется в случае несогласия какой-либо из сторон в отношении любого термина или положения смарт-контракта, закрепленного в тексте традиционного договора, привести к спору о способе фактической реализации обязательства в смарт-контракте [8].
По нашему мнению, всё же, более безопасным с правовой точки зрения является заключение либо дополнительного соглашения, либо нового смарт-контракта в случае возникновения необходимости к изменению первоначальных условий. Для этого стороны должны указать ссылку на актуальный автоматизированный договор, исполняющийся по технологии блокчейн. В иных случаях предусмотреть на законодательном уровне, что сторонами допускается изначальное программирование контракта с описанием условий, при наступлении которых допустимо внесение корректи-
ровок или вовсе прекращение исполнения обязательств сторонами.
Не менее актуальная проблема в отношении правового регулирования смарт-контрактов и смежных цифровых продуктов - это кто будет нести юридическую ответственность при составлении подобных «умных договоров»? Не следует идеализировать смарт-контракты, да и блокчейн-продукты в целом, и необходимо понимать, что в них также допустимы ошибки, которые могут повлечь за собой совершение несанкционированных юридических действий или же наоборот стать следствием задержки в исполнении такого контракта.
Стороны смарт-контракта не могут принять на себя все риски, связанные с составлением и действием смарт-контракта, поскольку это не подходит для сложных коммерческих договоров. С другой стороны, участники контракта могут предусмотреть распределение рисков и порядок возмещения ущерба в связи с соответствующими ошибками. Отсутствие ошибок в смарт-контракте при этом недопустимо с технической точки зрения.
По нашему мнению, для урегулирования данного вопроса целесообразно осуществлять страхование рисков субъектов, использующих в гражданском обороте смарт-контракты. В связи с этим страховые компании могут создавать продукты защиты сторон от риска того, что смарт-код контракта не выполняет функции, указанные в тексте соглашения.
Подводя итоги исследования, на основании точечного анализа правовых основ и тенденций правового регулирования цифровых технологий в Российской Федерации на примере конкретных цифровых продуктов, можно прийти к выводу, что технический и технологический прогресс преуспевает по отношению к законодательному регулированию отношений, в рамках которых такие технологии используются. Законодательная деятельность в данном направлении форсирована и по большому счёту базируется на аналогии с традиционными формами гражданских, финансовых и административных правоотношений, что обуславливает возникновение правовых пробелов и коллизий.
Однако эффективное правовое регулирование возникающих и интегрируемых цифровых технологий - это однозначная необходимость и вызов российскому законодателю, который к тому же должен учитывать законотворческий и правоприменительный опыт международного сообщества, в котором иностранные государства экспериментальным образом пытаются урегулировать цифровые правоотношения с учётом всех технологических, публично-правовых и иных особенностей.
5 -а
Литература И
Е
1. Федеральный закон от 31.07.2020 № 259-ФЗ К (ред. от 11.01.2023) «О цифровых финансовых § активах, цифровой валюте и о внесении изме- А нений в отдельные законодательные акты Рос- А
8
1
см о см
1
сийской Федерации» // Российская газета. -06.08.2020. - № 173.
Федеральный закон от 18.03.2019 № 34-Ф3 «О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации» // Российская газета. - 20.03.2019. - № 12. Указ Президента РФ от 09.05.2017 № 203 «О Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 20172030 годы» // Собрание законодательства Российской Федерации. - 15.05.2017. - № 20. Постановление Правительства РФ от 02.03.2019 № 234 (ред. от 13.05.2022) «О системе управления реализацией национальной программы «Цифровая экономика Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации. - 18.03.2019. - № 11. Распоряжение Правительства РФ от 22.10.2021 № 2998-р «Об утверждении стратегического направления в области цифровой трансформации государственного управления». - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://www. consultant.ru/document/cons_doc_LAW_399192/ (дата обращения: 10.10.2023). Приказ Минкомсвязи России от 01.08.2018 № 428 «Об утверждении Разъяснений (методических рекомендаций) по разработке региональных проектов в рамках федеральных проектов национальной программы «Цифровая экономика Российской Федерации». - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://www. garant.ru/products/ipo/prime/doc/71895754/ (дата обращения: 11.10.2023). Постановление Госстандарта России от 29.07.2003 № 255-ст «ГОСТ Р 33.505-2003. Государственный стандарт Российской Федерации. Единый российский страховой фонд документации. Порядок создания страхового фонда документации, являющейся национальным научным, культурным и историческим наследием» // Официальное издание. М.: Стан-дартинформ, 2020.
Electronic Transactions Act 2010. - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://www.imda. gov.sg/regulations-and-licensing-listing/electronic-transactions-act-and-regulations (дата обращения: 12.10.2023). . Белов, В.А. Смарт-контракт: понятие, правовое регулирование, правоприменительная практика, потребительские отношения / В.А. Белов // Право и экономика. - 2021. - № 9(403). - С. 3541.
0. Зубарев, С.М. О понятии и сущности цифровых технологий контроля в сфере государственного управления / С.М. Зубарев, А.В. Сладкова // Административное право и процесс. - 2019. -№ 9. - С. 53-59.
1. Карцхия, А.А. Цифровые технологии - правовой аспект / А.А. Карцхия // ИС. Авторское право и смежные права. - 2019. - № 2. - С. 21-30.
12. Куртяк, И.В. Понятие и сущность цифровых технологий в нормотворческом процессе / И.В. Куртяк // Актуальные проблемы административного и административно-процессуального права (Сорокинские чтения): Международная научно-практическая конференция, Санкт-Петербург, 26 марта 2021 года / Под общей редакцией А.И. Каплунова. -Санкт-Петербург: Санкт-Петербургский университет Министерства внутренних дел Российской Федерации,2021. - С. 241-244.
LEGAL REGULATION OF DIGITAL TECHNOLOGIES
Deryagin I.V.
Russian Foreign Trade Academy (RFTA) of the Ministry of Economic Development of the Russian Federation
Digitalization of public relations, public administration systems, as well as interstate interaction is a modern challenge for legislative structures and a reality of the present day. Digital technologies are being widely introduced not only in socio-economic relations, but are also applicable in the organization of state and municipal management, which is due to their greater efficiency compared to the substituted technologies of organization and implementation of the conditions of already established legal relations. The content of the article is focused on the analysis of the current state of legal regulation of digital technologies in the Russian Federation, and is also devoted to the study of what trends are being formed in this direction today. When studying the issue of regulation of the digital ruble, cryptocurrencies and digital financial assets, the author comes to the conclusion about their threefold nature of legal regulation of essentially one digital technology, which obviously raises questions related to the possibility of applying certain legal provisions of one digital product to another. The paper also highlights open issues related to the use of other digital technologies based on blockchain, in particular, such smart contract technology. Among the most pressing issues, the problems of the distribution of legal responsibility of the drafter and the executor of the smart contract are highlighted, as well as the possibilities of changing the terms of such an agreement are updated. On the basis of a point analysis of the legal foundations and trends of legal regulation of digital technologies in the Russian Federation on the example of specific digital products, the author comes to the conclusion that technical and technological progress can succeed in relation to the legislative regulation of relations within which such technologies are used. Legislative activity in this direction is accelerated and, by and large, is based on analogy with traditional forms of civil, financial and administrative legal relations, which causes the emergence of legal gaps and conflicts.
Keywords: digital technologies, digital products, digitalization, blockchain, digital financial assets, cryptocurrency, digital ruble, smart contract.
References
1. Federal Law No. 259-FZ of 31.07.2020 (as amended on 11.01.2023) "On Digital Financial Assets, Digital Currency and on Amendments to Certain Legislative Acts of the Russian Federation" // Rossiyskaya Gazeta. - 06.08.2020. - No. 173.
2. Federal Law No. 34-FZ of 18.03.2019 "On Amendments to Parts One, Two and Article 1124 of Part Three of the Civil Code of the Russian Federation" // Rossiyskaya Gazeta. - 20.03.2019. -№ 12.
3. Decree of the President of the Russian Federation dated 09.05.2017 No. 203 "On the Strategy for the development of the information society in the Russian Federation for 20172030" // Collection of Legislation of the Russian Federation. -15.05.2017. - No.20.
4. Decree of the Government of the Russian Federation of 02.03.2019 No. 234 (ed. of 13.05.2022) "On the management system for the implementation of the national program "Digital Economy of the Russian Federation" // Collection of Legislation of the Russian Federation. - 18.03.2019. - № 11.
5. Decree of the Government of the Russian Federation No. 2998-r dated 10/22/2021 "On Approval of the strategic direction in the
field of digital transformation of public administration". - [Electronic resource]. - Access mode: https://www.consultant.ru/doc-ument/cons_doc_LAW_399192 / (date of request: 10.10.2023).
6. Order of the Ministry of Communications of the Russian Federation No. 428 dated 01.08.2018 "On Approval of Explanations (methodological recommendations) on the development of regional projects within the Framework of Federal Projects of the national program "Digital Economy of the Russian Federation". - [Electronic resource]. - Access mode: https://www. garant.ru/products/ipo/prime/doc/71895754 / (date of request: 11.10.2023).
7. Resolution of the State Standard of Russia dated 29.07.2003 No. 255-st "GOST R 33.505-2003. The State standard of the Russian Federation. Unified Russian Insurance Fund of Documentation. The procedure for creating an insurance fund of documentation that is a national scientific, cultural and historical heritage" // Official publication. Moscow: Standartinform, 2020.
8. Electronic Transactions Act 2010. - [Electronic resource]. - Access mode: https://www.imda.gov.sg/regulations-and-licensing-
listing/electronic-transactions-act-and-regulations (date of application: 12.10.2023).
9. Belov, V.A. Smart contract: concept, legal regulation, law enforcement practice, consumer relations / V.A. Belov // Law and Economics. - 2021. - № 9(403). - Pp. 35-41.
10. Zubarev, S.M. On the concept and essence of digital control technologies in the field of public administration / S.M. Zubarev, A.V. Sladkova // Administrative law and process. - 2019. - No. 9. - pp. 53-59.
11. Kartskhiya, A.A. Digital technologies - legal aspect / A.A. Kart-skhiya // IS. Copyright and related rights. - 2019. - No. 2. - pp. 21-30.
12. Kurtyak, I.V. The concept and essence of digital technologies in the rule-making process / I.V. Kurtyak // Actual problems of administrative and administrative procedural law (Sorokin readings): International Scientific and Practical Conference, St. Petersburg, March 26, 2021 / Under the general editorship of A.I. Kaplunov. - Saint Petersburg: Saint Petersburg University of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation, 2021. - pp. 241-244.
