CC BY
92
ПРОБЛЕМЫ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА И ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ
ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Статус смарт-контракта с позиции доктрины российского и международного права
Гриднева Ольга Вячеславовна,
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры организации финансово-экономического, материально-технического и медицинского обеспечения Академии управления МВД России E-mail: olga_gridneva@bk.ru
Шаповалов Дмитрий Анатольевич,
кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры гражданского права и процесса института права и национальной безопасности Российской Академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации E-mail: shadim@mail.ru
Настюк Петр Всеволодович,
бакалавр РГУ нефти и газа (НИУ) имени И.М. Губкина E-mail: nastpv@yandex.ru
Данная статья посвящена новому веянию гражданских правоотношений - цифровому праву. Авторы рассматривают понятийный аппарат смарт-контракта с технической и правой стороны, его статус с точки зрения доктрины российского и зарубежного законодательства. Технология блокчейн значительно изменила все криптографическое пространство. Ключевые ее особенности - простота, децентрализованность, безопасность и неизменность. Именно эти качества принесли технологии большую популярность. Однако есть еще кое-что, что усилило интерес общества к технологии - отсутствие посредников при осуществлении финансовых транзакций. Преимущественно, это заслуга смарт контрактов, которые позволяют экономить время и делать транзакции быстрее, рентабельнее и эффективнее. В статье проанализированы основные проблемы признания смарт-контракта договором (с вытекающими из него обязательствами) при трансграничных сделках. Авторами даны рекомендации по составлению и использованию смарт-контрактов при текущем уровне правового регулирования и представлены прогнозы по поводу роли и места указанной технологии в международно-правовой- и бизнес сферах.
Ключевые слова: смарт-контракт, блокчейн, цифровая экономика, электронная подпись, транзакция, программный код.
см со
Современный мир и экономика все больше и больше переходят в цифровое пространство, отходя от привычных, сложившихся десятилетиями и столетиям форм взаимодействия агентов.
Цифровой прорыв последних пятидесяти лет обеспечил появление не только новых технологий в материальном плане, но и новых товаров, услуг, понятий, сопутствующих техническому прогрессу. С учетом того, что бизнес и потребители обычно стараются находится в рамках правового поля, перед государствами стоит очень важная задача по аккуратному и логичному внедрению правового регулирования в рамки уже сложившихся между контрагентами отношений.
Перед законодателем стоит непростая задача - постараться выработать адекватные механизмы регулирования, встроив новые явления цифровой экономики в текущее правовое поле, при этом не исказив их действительный смысл путем смешения с уже действующими категориями.
В качестве примера подобного координирования в РФ можно привести разработку соответствующей законодательной базы в области цифровых прав.
И по мнению многих ученых термин «цифровые права», закрепленный в ст. 141.1 ГК РФ неудачен в силу попытки подменить им понятие токена. Несмотря на содержание в понятии слова «право», правом, по сути, не является, а сама категория выделяется только ввиду особенностей учета, а не сущностных отличий от существующих объектов [23, С. 42].
Так, на основании существующего регулирования Е.Е. Кирсанова делает вывод о том, что цифровые права не могут рассматриваться в качестве принципиально новой категории, по сути, являются формой подтверждения существующего права [20, С. 69].
Одной из самых практичных и потенциально ведущей к коренным изменениям цифровых технологией можно смело назвать технически появившиеся еще в 1994 году смарт-контракты, которые обрели популярность в последнее десятилетие на волне расцвета криптовалют.
Это техническое решение, применяемое в области договорных правоотношений, позволяет минимизировать издержки сторон при заключении
сделок и поставить на поток совершение транзакций с использованием блокчейна.
Технология блокчейн (англ. - blockchain) представляет собой распределенный децентрализованный реестр (книга записей) для проверки и регистрации транзакций в цифровом пространстве Интернет [18, С. 53]. Ее можно назвать одной из категорий DLT (Distributed Ledger Technology -технология распределенного реестра), которая позволяет записывать и совместно использовать данные внутри сети, посредством сети отдельных компьютеров.
Внутри такой сети каждый узел может вносить изменения в реестр данных, но дополнение или изменение происходит только после одобрения всех участников цепи.
Основным преимуществом блокчейна можно назвать необратимость транзакций. Это достигается при помощи хеш-значения - массива входных данных, преобразованного криптографической хеш-функцией в выходную битовую строку. Каждый следующий блок, участвующий в обработке транзакции, ссылается на хеш-значение предыдущего, и, соответственно, в случае малейшего изменения транзакция блокируется.
Еще одним преимуществом криптографических хеш-функций является невозможность узнать входные данные на основе сформированного хеш-значения, что обеспечивает высокий уровень защиты данных. Каждый входной массив генерирует уникальное хеш-значение, что позволяет подтвердить их подлинность, а малейшее изменение ведет к полному изменению хеш-значения.
На основе технологии блокчейн функционируют и смарт-контракты - очередной пример пересечения правовой и технологической сфер, которые в настоящее время объединяют под названием «Legal Tech». В современной доктрине существуют несколько подходов к определению смарт-контрактов.
Согласно первому подходу, смарт-контракт рассматривается как программный код, который вносится в блокчейн и позволяет инициировать операции в нем, осуществлять исполнение условий договора (при этом являясь лишь его формой). Этой позиции придерживаются основоположник идеи смарт-контрактов N. Szabo [10], а также А.Ю. Толкачев и М.Б. Жужжалов [28, С. 97].
Подхода, согласно которому смарт-контракт -это способ исполнения обязательств, который является приложением к основному договору, служит для его автоматизации и отдельно существовать не может, придерживаются А.С. Осмоловская [24, С. 55], Л.Г. Ефимова, И.Е. Михеева и Д.В. Чуб [17, С. 237].
Существует позиция, согласно которой смарт-контракт - это автоматизированный гражданско-правовой договор, поскольку он отвечает условиям положений п. 1 ст. 420 ГК РФ и при этом существует в форме программного кода в сети блок-чейн. Ее разделяют такие ученые как А.А. Карц-хия [19, С. 19] и А.И. Савельев [26, С. 43].
Обобщающим, комплексным подходом смарт-контракты рассматриваются в качестве сочетания всех указанных позиций, поскольку компьютерный код (программу) можно использовать и как способ исполнения договора, и как форму его заключения (на языке программирования). Такого мнения придерживаются И.А. Хаванова [30, С. 36] и Д.В. Федоров [29, С. 43].
Современное российское законодательство не содержит определения смарт-контракта - такой термин присутствовал в Законопроекте «О цифровых финансовых активах» № 4190597, но в итоговую редакцию Федерального закона от 31.07.2020 № 259-ФЗ не вошел.
Последним на момент написания статьи официальным определением можно считать понятие, данное ЦБ РФ в рамках Концепции цифрового рубля.
В этом документе смарт-контракт раскрывается в качестве «сделки, исполняемой автоматически при наступлении заранее определенных сторонами условий» и относится к дополнительному функционалу платформы цифрового рубля [21].
В российской судебной практике на данный момент смарт-контракты рассматриваются как часть объекта интеллектуальных прав - т.е. как программный код, который Исполнитель обязывается написать по Договору с Заказчиком [25].
Если обратиться к зарубежным источникам, то термин «смарт-контракт» был напрямую закреплен в законодательстве штата Аризоны Биллем HB 2417 от 2017 года. Согласно внесенным дополнениям, смарт-контракт это «управляемая событиями программа для ЭВМ, функционирующая в распределенном, децентрализованном реестре, которая может управлять передачей активов и обеспечивать запись о нем в реестре» [1].
В рекомендательном докладе, представленном британской Law Commission Правительству Соединенного Королевства, авторы определяют смарт-контракты как «юридически обязывающие контракты, в которых некоторые или все договорные обязательства определены в компьютерной программе и/или выполняются ею автоматически» [8].
Американская Chamber of Digital Commerce рассматривает смарт-контракт как «компьютерный код, который при наступлении определенного условия или условий, способен работать автоматически в соответствии с заранее определенными функциями. Он может храниться и обрабатываться в распределенном реестре и записывать любое результативное изменение в нем» [4].
Нельзя не обратиться и к внутренним правилам платформ, при помощи которых непосредственно работают смарт-контракты. Наиболее популярная р из них, Ethereum, в своем lex mercatoria (приме- ИД нительно к подобным правилам применяют так- Ч
m
же термины lex digitalis, lex cryptographia и иные) К определяет смарт-контракт как «программу, ко- S торая работает на блокчейне Ethereum. Это на- у бор кода (функций) и данных (состояния), которые А
находятся по определенному адресу в блокчейне Ethereum» [7].
Руководство, представленное на официальном сайте платформы, уточняет, что смарт-контракт является типом аккаунта на платформе Ethereum, который характеризуется одновременно (1) наличием своего баланса, (2) возможностью осуществлять транзакции, (3) отсутствием контроля со стороны конкретного пользователя, поскольку функционирование происходит в строгом соответствии с программным кодом и (4) возможностью для реальных пользователей платформы взаимодействовать с такого рода аккаунтами.
Стоит отметить, что изначально смарт-контракты внутри блокчейна не могут ссылаться на данные извне, но указанное ограничение может быть устранено при помощи блокчейн-оракулов. Это специальные сервисы, которые связывают блокчейн с внешним миром, предоставляя доступ к информации, от которой может зависеть исполнение смарт-контракта.
В качестве примера можно привести условный смарт-контракт, который автоматически произведет определенную транзакцию в случае превышения спотовой цены на нефть сорта Urals определенного значения. В этом случае к такому смарт-контракту будет привязан оракул для доступа к биржевым котировкам, с помощью которого смарт-контракт сможет исполнить свой код в случае выполнения заданного пользователем условия.
Исходя из приведенных выше положений, концептуально смарт-контракт может быть выражен, по согласованию сторон, (1) в форме только программного кода, (2) в форме программного кода с дублированием некоторых положений в письменной форме или (3) в форме полностью идентичных по содержанию программного кода и письменной версии.
Вопрос признания смарт-контракта (в виде программного кода) юридически обязывающим соглашением уже несколько лет стоит на повестке юридической доктрины. В доктрине этот вопрос обычно решается исходя из существующих в национальном законодательстве требований к договорам.
Например, в случае с законодательством США, если каждый из обязательных элементов - предложение, принятие и рассмотрение - соблюден, смарт-контракт должен быть юридически обязывающим, хотя бы на концептуальном уровне [14, С 320].
Главным преимуществом использования блок-чейна и смарт-контрактов на его основе, наравне с неизменностью внесенных данных, можно назвать не оспариваемую на данный момент специалистами безусловную подлинность записей в нем. Достигается это благодаря методам криптографи-— ческого шифрования - цифровая подпись (верила фикация транзакции) обеспечивается генерируе-gj мыми платформой двумя ключами (уникальными ° буквенно-цифровыми кодами): открытым и закры-SB тым.
Открытый ключ является идентификатором, адресом аккаунта, который используется для того, чтобы совершить транзакцию в адрес конкретного пользователя, а также связывает транзакцию с ее отправителем и получателем. Закрытый же ключ, в свою очередь, дает доступ к кошельку и необходим для подтверждения каждой транзакции.
Таким образом, каждый блок в цепочке, пропуская транзакцию, проверяет как открытый ключ отправителя, подтверждая принадлежность ему отправляемых средств, так и закрытый ключ, верифицируя владельца кошелька.
С точки зрения широкого распространения смарт-контрактов в сфере транснациональной коммерции электронные подписи в блокчейне в общем и целом удовлетворяют условиям как международных конвенций, так и созданных на их основе фациальных актов. Так, п. 82 Руководства по принятию Типового закона ЮНСИТРАЛ об электронных подписях предусматривает критерии правового признания электронных подписей независимо от используемой технологии (например, цифровых подписей, основывающихся на асимметричной криптографии) [27] - именно этот способ и используется большинством блокчейн-платформ.
С другой стороны, европейское законодательство предъявляет более строгие требования - так, согласно ст. 14 Регламента elDAS, «электронные услуги по созданию, верификации электронных подписей, предоставляемые доверенным поставщикам таких услуг вне территории ЕС, признаются юридическим эквивалентом электронным услугам, предоставляемым квалифицированными поставщиками, учрежденными на территории ЕС, если услуги с территории третьей страны признаны в соответствии с Соглашением, заключенным между ЕС и такой третьей страной или международной организацией в соответствии со статьей 218 Договора о функционировании ЕС» [12, С. 103].
Обращаясь к национальному законодательству, можно выделить уже упомянутый Билль HB 2417, в котором прямо содержится указание на признание подписей внутри сети блокчейн как действительных для целей заключения договоров. Аналогичное положение о признании такой подписи содержится и в законодательстве Невады [9].
Главным мотивом внедрения подобных оговорок о блокчейне и смарт-контрактах штатами США является приведение в соответствие формулировок, для того, чтобы действия в блокчейне признавались «электронной записью / подписью» для целей UETA (Uniform Electronic Transactions Act -Модельный закон об электронных транзакциях) и ESIGN (Electronic Signatures in Global and National Commerce Act - Закон об электронных подписях в международной и национальной торговле).
В 2018 году в Палату Представителей был внесен Билль H.R.7002, который предполагал добавление в ESIGN указания на признание блокчейна технологией удостоверения подписей / записей на федеральном уровне. К сожалению, упомяну-
тый Билль не был вынесен даже на стадию обсуждения.
Один из наиболее ярких признаков смарт-контрактов - их автоматизированность - можно рассматривать и как преимущество, и как недостаток. С одной стороны, риск ошибки или манипуляции минимальный, поскольку исполнение договора будет поддерживать отдельные базы данных [18, С. 146].
С другой же стороны, в случае смарт-контракта может иметь место ошибка в коде. Ключевым фактором в данном случае выступает неизменность, целостность смарт-контракта как программного кода после его запуска - вносить корректировки в уже работающую в блокчейне программу технически сложно. Но это не отменяет того факта, что за сторонами должны сохраняться право на отказ от договора или право на оспаривание [3, С. 7].
Такого подхода придерживаются и суды: независимо от правового статуса токенов, в случае неоспоримости права собственности лица на них, если собственник отправил их по ошибке, и такие то-кены не были возвращены по его требованию -получатель не приобрел права собственности на такие токены [6].
Негибкость смарт-контрактов, невозможность подстроиться под изменения в режиме реального времени и непредсказуемость в случае наличия двусмысленного кода зачастую отвращают бизнес от использования подобных средств [11, С. 9]. Одновременно с этим необходимость максимальной детерминированности возлагает большую ответственность, по сравнению с обычными договорами в письменной форме, как на юристов, так и на программистов.
В практике по вопросам ответственности сторон за исполнение полностью автономных программ устоялось мнение, что заранее определенная логика программы должна быть приравнена к действиям стороны, которая запустила ее [5]. Следование запрограммированным процедурам в ходе процесса взаимодействия сторон судами отождествляется с пониманием, что такими действиями сторона заранее соглашается быть связанной автоматически сгенерированным результатом [13].
Также судам для решения вопроса об оспори-мости контракта в случае ошибки стоит ориентироваться на намерения стороны, которые были у нее в момент создания такой программы, а не в момент ее исполнения [2].
На наш взгляд, желание бизнеса широко использовать смарт-контракты для снижения своих издержек потребует коренных изменений как в вопросе создания глобальных баз данных и режима доступа к ним, так и в существующих юридических процедурах.
Проблемами первой области, по нашему мнению, являются отсутствие единых, унифицированных трансграничных баз данных для нужд предпринимателей, внесение изменений в которые контрагентом при осуществлении, к примеру, перевозки груза, автоматически запускало бы ис-
полнение смарт-контракта и соответствующую транзакцию.
Так, в случае с договором трансграничной железнодорожной перевозки, в настоящее время на евроазиатском пространстве не достигнуто консенсуса даже по вопросу единой формы накладной. Все еще существуют две системы регулирования - ЦИМ-КОТИФ и СМГС [22], каждая их которых предполагает свои стандарты ответственности сторон, а использование единой накладной не изменяет применимого регулирования в зависимости от сфер действия конвенций.
С точки зрения же юридических процедур, распространение смарт-контрактов требует от государства и его органов создания системы регулирования данной сферы, а также выстраивания гибкого и быстрого правоприменения, поскольку современные судебные системы, очевидно, проигрывают даже арбитражу по скорости и качеству рассмотрения споров.
Еще одним важным фактором станет квалификация судей, поскольку на данный момент только консультации специалистов позволяют юристам готовить подобные соглашения, а разрешение споров из таких правоотношений требуют, как серьезной теоретической подготовки, так и определенного уровня знаний технического характера.
Если учесть, что смарт-контракты нацелены на большее ускорение взаимодействия контрагентов и потребителей, необходимость соразмерного скачка в области ускорения разрешения таких споров привела к появлению не только практики ODR (Online Dispute Resolution), которая фактически переносит стандартные юридические процессы в онлайн, но и к распространению внутренних платформ разрешения споров, которые крупные торговые площадки создают для ускорения процесса взаимодействия с пользователями, а также к появлению нового явления в сфере литигации -блокчейн-арбитражу, построенному на совершенно иных принципах, нежели привычная правоприменительная процедура.
По нашему мнению, наиболее защищенной с точки зрения возникновения рисков непризнания смарт-контракта договором, является третья из упомянутых в тексте статьи возможных форм -полностью идентичные по содержанию программный код и письменная версия, поскольку при данном подходе наличие классического письменного соглашения сильно снижает вероятность отсутствия исковой защиты по спорам из такого договора.
В случае же многократных повторяющихся транзакций, которые могут возникать в силу коммерческой деятельности контрагентов (особенно с учетом механизмов квантового арбитража р на обычной- и криптобирже), уместно было бы за- Д ключение рамочного договора в письменной фор- Ч
m
ме с указанием на использование спецификаций К (заданий) в форме программного кода. S
Такой подход, на наш взгляд, позволит очер- у тить общие границы правоотношений между сто- А
CM
со
ронами и установить наличие взаимных прав и обязанностей, одновременно с этим предоставляя возможность гибкого и быстрого исполнения сделок в рамках такого рода соглашений, исходя из сиюминутных потребностей бизнеса.
Если же говорить о необходимых для смарт-контракта как специфического договора, элементов, то в нем желательно указать ссылку на применимое право (по нашему мнению, на данный момент сторонам следует избирать право государства, законодательство которого признает последствия из смарт-контрактов), место и способ разрешения спора (особенно важно с четом удаленного формата заключения / исполнения договора), а также проверить содержание на соответствие принципам KYC (Know Your Customer / Know Your Client - Знай Своего Клиента), AML (Anti-Money Laundering - Противодействие отмыванию денег), GDPR (General Data Protection Regulation -Регламент ЕС 2016/679, посвященный защите данных) и CCPA (California Consumer Privacy Act -Закон штата Калифорния о защите персональных данных потребителей) [15].
На данный момент, с учетом текущего уровня технологического прогресса, очевидной рекомендацией с нашей стороны будет использование смарт-контрактов для простых, базовых сделок, поскольку сложные договоры, включающие в себя не одно действие с обеих сторон и учитывающие множество факторов, а также заключаемые на продолжительный срок и предполагающие гибкость и возможность изменения своих положений, параметров по согласованию контрагентов, на данный момент не могут быть адекватно выражены в форме смарт-контракта.
Для решения проблем, вытекающих в ходе исполнения смарт-контрактов, мы предлагаем, как внесение автоматизированной арбитражной оговорки с уже предусмотренными для арбитров вариантами разрешения спора, так и внедрение в код смарт-контракта механизмов внесения изменений и остановки его исполнения, если это будет возможно с технической точки зрения.
Литература
1. Ariz. Rev. Stat. § 44-7061 (2017) // https:// law.justia.com/codes/arizona/2017/title-44/sec-tion-44-7061/ (дата обращения 21.02.2022)
2. B2C2 Ltd v Quoine Pte Ltd [2019] SGHC (I) // https://www.sicc.gov.sg/docs/default-source/ modules-document/judgments/b2c2-ltd-v-quoine-pte-ltd.pdf (дата обращения 21.02.2022)
3. Buchleitner Christina, Rabl Thomas. Blockchain und Smart Contracts // Ecolex. - 2017. - Vol. 1. -pp. 4-14.
4. Chamber of Digital Commerce. (2018) SMART CONTRACTS: Is the Law Ready? [White paper] // https://digitalchamber.s3.amazonaws.com/ Smart-Contracts-Whitepaper-WEB.pdf (дата обращения 21.02.2022)
5. Chwee Kin Keong and Others v Digilandmail.com Pte Ltd [2005] 2 LRC 28I
6. Copytrack Pte Ltd.v. Wall, 2010 BCSC 1709 // https://canliiconnects.org/en/commentaries/64000 (дата обращения 21.02.2022)
7. Ethereum. (2021). Introduction to smart contracts [Ethereum Docs] // https://ethereum.org/en/devel-opers/docs/smart-contracts/ (дата обращения 21.02.2022)
8. Law Commission. Smart legal contracts: advice to Government // https://s3-eu-west-2.amazonaws. com/lawcom-prod-storage-11jsxou24uy7q/up-loads/2021/11/Smart-legal-contracts-accessible. pdf (дата обращения 21.02.2022)
9. Nev. Rev. Stat. § 719.045 (2018) // https://uni-versal_en_ru.academic.ru/226234/Nev.Rev.Stat. (дата обращения 21.02.2022)
10. Nick Szabo. Smart Contracts (1994) // https://www. fon.hum.uva.nl/rob/Courses/InformationInSpeech/ CDR0M/Literature/L0Twinterschool2006/sza-bo.best.vwh.net/smart.contracts.html (дата обращения 21.02.2022)
11. Papantoniou A.A. Smart Contracts in the New Era of Contract Law // Digital Law Journal. - 2020. -Vol. 1. - No 4. - pp. 8-24.
12. Regulation (EU) No 910/2014 of the European Parliament and of the Council of 23 July 2014 on electronic identification and trust services for electronic transactions in the internal market and repealing Directive 1999/93/EC // Official Journal of the European Union Legislation. - 2014. - Vol. 257. - pp. 73-114.
13. Software Solutions Partners Ltd, R (on the application of) v HM Customs & Excise [2007] EWHC 971
14. Werbach Kevin, Cornell Nicolas. Contracts Ex Machina // Duke Law Journal. - 2017. - Vol. 67. -pp.313-382.
15. World Economic Forum. (2020) Bridging the Governance Gap: Dispute resolution for blockchain-based transactions [White paper]. https://www3. weforum.org/docs/WEF_WP_Dispute_Resolu-tion_for_Blockchain_2020.pdf (дата обращения 21.02.2022)
16. Апелляционное определение Московского городского суда от 22.10.2019 по делу N 3342002/2019
17. Ефимова Л.Г., Михеева И.Е., Чуб Д.В. Процессуальные аспекты использования смарт-контрактов в гражданском обороте по праву России и зарубежных стран // Вестник гражданского процесса. - 2020. - № 4. - С. 235-253.
18. Карцхия А.А. Гражданско-правовая модель регулирования цифровых технологий: дисс. ... докт. юрид. наук. - М., 2019. - С. 53
19. Карцхия А.А. Цифровой императив: новые технологии создают новую реальность // ИС. Авторское право и смежные права. - 2017. -№ 8. - С. 17-26.
20. Кирсанова Е.Е. Правовое регулирование оборота прав на результаты интеллектуальной де-
ятельности в цифровой экономике: дисс. ... докт. юрид. наук. - М., 2021. - С. 69
21. Концепция цифрового рубля (апрель 2021), подготовлена Банком России - с. 19 // [Электронный ресурс] https://www.cbr.ru/Content/ Document/File/120075/concept_08042021.pdf (дата обращения - 21.02.2022)
22. Международное частное право: учебник / отв. ред. Г.К. Дмитриева. - 5-е изд., перераб. и доп. - Москва: Проспект. - 2022.
23. Новоселова Л., Габов А., Савельев А., Генкин А., Сарбаш С., Асосков А., Семенов А., Янковский Р., Журавлев А., Толкачев А., Камелько-ва А., Успенский М., Крупенин Р., Кислый В., Жужжалов М., Попов В., Аграновская М. Цифровые права как новый объект гражданского права // Закон. - 2019. - № 5. - С. 31-54.
24. Осмоловская А.С. Смарт-контракты: функции и применение // Бизнес-образование в экономике знаний. - 2018. - № 2. - С. 54-57.
25. Постановление 15 ААС от 04.08.2019 N 15АП-12070/2019 по делу N А53-24165/2018
26. Савельев А.И. Договорное право 2.0: «умные» контракты как начало конца классического договорного права // Вестник гражданского права. - 2016. - № 3. - С. 32-60.
27. Типовой закон ЮНСИТРАЛ об электронных подписях и Руководство по принятию 2001 г. ООН, Нью-Йорк, 2002. // [Электронный ресурс] URL: https://www.uncitral.org/pdf/russian/texts/ electcom/ml-elecsig-.pdf. (дата обращения -21.02.2022)
28. Толкачев А.Ю., Жужжалов М.Б. Криптовалюта как имущество - анализ текущего правового статуса // Вестник экономического правосудия РФ. - 2018 - № 9. - С. 91-135.
29. Федоров Д.В. Токены, криптовалюта и смарт-контракты в отечественных законопроектах с позиции иностранного опыта // Вестник гражданского права. - 2018. - № 2. - С. 30-74.
30. Хаванова И.А. Смарт-контракты: феномен тех-ноправового регулирования и налоги // Финансовое право. - 2020. - № 3. - С. 36-38.
THE STATUS OF A SMART CONTRACT FROM THE STANDPOINT OF THE DOCTRINE OF RUSSIAN AND INTERNATIONAL LAW
Gridneva O.V., Shapovalov D.A., Nastyuk P.V.
Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia, Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA), Gubkin Russian State University of Oil and Gas (NRU)
This article is devoted to a new trend in civil legal relations - digital law. The authors consider the conceptual apparatus of a smart contract from the technical and right side, its status from the point of view of the doctrine of Russian and foreign legislation. Blockchain technology has significantly changed the entire cryptographic space. Its key features are simplicity, decentralization, security and immutability. It is these qualities that have brought the technology great popularity. However, there is something else that has increased public interest in technology - the absence of intermediaries in financial transactions. This is mainly due to smart contracts, which allow you to save time and make transactions faster, more cost-effective and more efficient. The article analyzes the main problems of recognizing a smart contract as a contract (with obligations arising from it) in cross-border transactions. The authors give recommendations on
the preparation and use of smart contracts at the current level of legal regulation and present forecasts about the role and place of this technology in the international legal and business spheres.
Keywords: smart contract, blockchain, digital economy, electronic signature, transaction, program code.
References
1. Ariz. Rev. stat. § 44-7061 (2017) // https://law.justia.com/codes/ arizona/2017/title-44/section-44-7061/ (Accessed 02/21/2022)
2. B2C2 Ltd v Quoine Pte Ltd [2019] SGHC (I) // https://www. sicc.gov.sg/docs/default-source/modules-document/judgments/ b2c2-ltd-v-quoine-pte -ltd.pdf (accessed 21.02.2022)
3. Buchleitner Christina, Rabl Thomas. Blockchain and Smart Contracts // Ecolex. - 2017. - Vol. 1.-pp. 4-14.
4. Chamber of Digital Commerce. (2018) SMART CONTRACTS: Is the Law Ready? [White paper] // https://digitalchamber.s3.ama-zonaws.com/Smart-Contracts-Whitepaper-WEB.pdf (Accessed 21.02.2022)
5. Chwee Kin Keong and Others v Digilandmail.com Pte Ltd [2005] 2 LRC 28I
6. Copytrack Pte Ltd.v. Wall, 2010 BCSC 1709 // https://canliicon-nects.org/en/commentaries/64000 (Accessed 02/21/2022)
7. Ethereum. (2021). Introduction to smart contracts [Ethere-um Docs] // https://ethereum.org/en/developers/docs/smart-contracts/ (Accessed 02/21/2022)
8. Law Commission. Smart legal contracts: advice to Government // https://s3-eu-west-2.amazonaws.com/lawcom-prod-stor-age-11jsxou24uy7q/uploads/2021/11/Smart-legal-contracts-accessible.pdf (date appeals 21.02.2022)
9. Nev. Rev. stat. § 719.045 (2018) // https://universal_en_ru.aca-demic.ru/226234/Nev.Rev.Stat. (accessed 21.02.2022)
10. Nick Szabo. Smart Contracts (1994) // https://www.fon.hum. uva.nl/rob/Courses/InformationInSpeech/CDROM/Literature/ L0Twinterschool2006/szabo.best.vwh.net/smart.contracts.html (accessed 21.02 .2022)
11. Papantoniou A.A. Smart Contracts in the New Era of Contract Law // Digital Law Journal. - 2020. - Vol. 1. - No. 4. - pp. 8-24.
12. Regulation (EU) No 910/2014 of the European Parliament and of the Council of 23 July 2014 on electronic identification and trust services for electronic transactions in the internal market and repealing Directive 1999/93/EC // Official Journal of the European Union Legislation. - 2014. - Vol. 257.-pp. 73-114.
13. Software Solutions Partners Ltd, R (on the application of) v HM Customs & Excise [2007] EWHC 971
14. Kevin Werbach, Cornell Nicolas. Contracts Ex Machina // Duke Law Journal. - 2017. - Vol. 67.-pp. 313-382.
15. World Economic Forum. (2020) Bridging the Governance Gap: Dispute resolution for blockchain-based transactions [White paper]. https://www3.weforum.org/docs/WEF_WP_Dispute_Res-olution_for_Blockchain_2020.pdf (Accessed 02/21/2022)
16. Appeal ruling of the Moscow City Court dated October 22, 2019 in case No. 33-42002/2019
17. Efimova L.G., Mikheeva I.E., Chub D.V. Procedural aspects of the use of smart contracts in civil circulation under the law of Russia and foreign countries // Bulletin of the civil process. -2020. - No. 4. - S. 235-253.
18. Kartskhiya A.A. Civil law model of regulation of digital technologies: diss. ... doc. legal Sciences. - M., 2019. - P. 53
19. Kartskhiya A.A. Digital imperative: new technologies create a new reality // IS. Copyright and related rights. - 2017. - No. 8. - S. 17-26.
20. Kirsanova E.E. Legal regulation of the circulation of rights to the results of intellectual activity in the digital economy: diss. . doc. legal Sciences. - M., 2021. - S. 69
21. The concept of the digital ruble (April 2021), prepared by the Bank of Russia - p. 19 // [Electronic resource] https://www.cbr. ru/Content/Document/File/120075/concept_08042021.pdf (accessed 21.02.2022)
22. International private law: textbook / otv. ed. G.K. Dmitriev. - 5th ed., revised. and additional - Moscow: Prospect. - 2022.
23. Novoselova L., Gabov A., Saveliev A., Genkin A., Sarbash S., Asoskov A., Semenov A., Yankovsky R., Zhuravlev A., Tolk-achev A., Kamelkova A., Uspensky M., Krupenin R., Kisly V., Zhuzhzhalov M., Popov V., Agranovskaya M. Digital rights as a new object of civil law // Law. - 2019. - No. 5. - S. 31-54.
5 -a
C3
<
24. Osmolovskaya A.S. Smart contracts: functions and application // Business education in the knowledge economy. - 2018. -No. 2. - P. 54-57.
25. Decree 15 AAC of 04.08.2019 N 15AP-12070/2019 in case N A53-24165/2018
26. Saveliev A.I. Contract law 2.0: "smart" contracts as the beginning of the end of classical contract law // Bulletin of Civil Law. -2016. - No. 3. - S. 32-60.
27. UNCITRAL Model Law on Electronic Signatures and Guidelines for Enactment 2001 UN, New York, 2002. // [Electronic
resource] URL: https://www.uncitral.org/pdf/russian/texts/elect-com/ml-elecsig-.pdf. (date of treatment - 21.02.2022)
28. Tolkachev A. Yu., Zhuzhzhalov M.B. Cryptocurrency as property - analysis of the current legal status // Bulletin of Economic Justice of the Russian Federation. - 2018 - No. 9. - P. 91-135.
29. Fedorov D.V. Tokens, cryptocurrency and smart contracts in domestic bills from the position of foreign experience // Bulletin of Civil Law. - 2018. - No. 2. - P. 30-74.
30. Khavanova I.A. Smart contracts: the phenomenon of technolegal regulation and taxes // Financial Law. - 2020. - No. 3. -P. 36-38.
CM CO
