CC BY
73professor of the Chair of Criminal Law, doctor of law, professor, honored scientist of the Russian Federation. E-mail: vis_home@list.ru
УДК 343.8
А. П. Скиба
ПРАВОВОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ВОЕННОПЛЕННЫХ ОСУЖДЕННЫХ: ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВОГО, КОНСТИТУЦИОННО-ПРАВОВОГО, УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО И ИНОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ
Вввиду необходимости формирования в России уголовно-исполнительного законодательства военного времени, наличия военно-политических конфликтов в регионах, приграничных с нашей страной, актуальна разработка вопроса о правовом положении различных категорий военнопленных и обращения с ними. Путем анализа российского конституционного, уголовно-исполнительного и иного законодательства, а также Женевской конвенции «Об обращении с военнопленными» анализируются различные проблемы определения правового положения военнопленных, в том числе осужденных. Формулируется вывод о том, что российское законодательство не регламентирует вопросы правового положения военнопленных и обращения с ними, не содержит ответы на них, ввиду чего при возникновении подобных ситуаций основное внимание будет уделяться международно-правовому регулированию, где предусматривается в отношении военнопленных применение отдельных уголовно-исполнительных, уголовно-процессуальных и иных правовых институтов, а также их разделение на категории, включая осужденных военнопленных с частичным определением их правового положения. Между тем безусловная актуальность регулирования правового положения военнопленных, включая осужденных, обращения с ними и пр. требует совершенствования национального уголовно-исполнительного и иного законодательства для реализации и защиты интересов нашей страны.
Ключевые слова: уголовно-исполнительное законодательство военного времени; правовое положение военнопленных осужденных; оказание медицинской помощи; интернирование военнопленных.
A. P. Skiba
THE LEGAL SITUATION OF PRISONERS OF WAR: RAISING THE PROBLEM OF INTERNATIONAL LEGAL, CONSTITUTIONAL, PENAL AND OTHER REGULATION
In view of the need to form wartime penal enforcement legislation in Russia, the presence of military-political conflicts in regions bordering our country, it is relevant to develop the issue of the legal situation of various categories of prisoners of war and their treatment. The analysis of Russian constitutional, penal and other legislation, as well as the Geneva Convention on the Treatment of Prisoners of War, analysed various problems in determining the legal situation of military prisoners, including convicts. It was concluded that Russian legislation did not regulate the legal situation of prisoners of war and their treatment, does not respond to them, so that international legal regulation will be the focus of such situations, which provides for the use of sepa© Скиба А. П., 2020 © Skiba A. P., 2020
rate criminal executive, criminal procedure and other legal institutions in relation to prisoners of war, and their division into categories, including convicted prisoners of war, with a partial definition of their legal situation. Meanwhile, the unconditional relevance of regulating the legal situation of prisoners of war, including convicts, the treatment of others, etc., requires the improvement of national penal enforcement and other legislation to implement and protect the interests of our country.
Keywords: wartime penal enforcement legislation; legal status ofprisoners of war; provision of medical care; internation of prisoners of war.
В последнее время в юридической литературе предлагается ряд направлений совершенствования уголовно-
исполнительного права за счет распространения его предмета на лиц, содержащихся под стражей [16, с. 31-33; 5, с. 8286; 9, с. 8-13], а также формирования уголовно-исполнительного законодательства военного времени (в том числе в рамках Военной доктрины Российской Федерации, утвержденной Президентом Российской Федерации 25.12.2014 № Пр-2976) [15; 13, с. 60-65; 14, с. 32-37].
В вышеуказанной плоскости одним из нерешенных вопросов является проблема регулирования правового положения военнопленных и обращения с ними (и их разграничения с осужденными, вопросы исполнения и отбывания наказания которыми регламентированы в Уголовно-исполнительном кодексе Российской Федерации (далее — УИК РФ) и других нормативных правовых актах — прим. авт.), что актуально с учетом ухудшения военно-политической обстановки в приграничных с Россией территориях, наличия региональных конфликтов и возникновения иных внешних угроз в отношении нашей страны, необходимости принуждения к миру или помощи военно-политическими средствами государствам, которые заключили соответствующие соглашения с нашей страной, и т. п. При этом в последнее время также имеет место обращение внимания исследователей на необходимость разработки в нашей стране уголовного права военного времени [2; 1; 4, с. 1921; 6, с. 26-28], изучения ретроспективных и современных вопросов правового положения военнопленных, их привлечения к труду и иных вопросов обращения с ними [10, с. 16-22; 17, с. 17-30; 19, с. 109-112], а
также анализа международных и зарубежных подходов в этой сфере [7; 3, с. 22-28; 8, с. 197-202]. Иностранные специалисты, исследуя различного рода военно-политические конфликты после Второй мировой войны, также обращают внимание на проблемы правового положения военнопленных и обращения с ними [11, с. 8687; 18, с. 82-85]. Более того, ч. 3 ст. 331 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее — УК РФ) гласит, что уголовная ответственность за преступления против военной службы, совершенные в военное время либо в боевой обстановке, определяется законодательством Российской Федерации военного времени.
Помимо прочего, в рамках совершенствования уголовно-исполнительного права актуальным видится в целом исследование проблем исправления и предупреждения совершения новых преступлений отдельных категорий лиц, в том числе лиц, совершающих нападения на российских граждан за пределами страны (включая приграничные территории, на которых имеют место военные конфликты), и лиц, совершающих преступления террористического характера и другие преступления против общественной безопасности, государственную измену, шпионаж, наемничество, реабилитацию нацизма, нападение на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой, и т. п. Немаловажным здесь является изучение особенностей отбывания такими категориями осужденных наказания, в том числе их правовое положение, возможность досрочного освобождения от отбывания наказания и пр. Подобные категории лиц нередко обладают особыми индивидуальными характеристиками, требующими учета при исправи-тельно-профилактическом воздействии в
их отношении, что в российском уголовно-исполнительном законодательстве и на практике слабо учитывается [12, с. 77-85].
Более того, вышеуказанные лица могут быть задержаны как в пределах России, так и по согласованию с руководством других государств на их территории, где действуют правоохранительные и иные органы нашей страны. Это заставляет дополнительно акцентировать внимание на проблемах определения правового положения таких лиц, а также их отграничения, как от военнопленных, так и от осужденных. Представляется, что подобные вопросы должны быть надлежаще закреплены в российском законодательстве.
В настоящее время в России на законодательном уровне вопрос о правовом положении военнопленных практически не находит своего разрешения. Они вскользь упоминаются в законе Российской Федерации «О реабилитации жертв политических репрессий», УК РФ и других нормативных правовых актах. Однако определение термина «военнопленные», регламентация их правового положения (в том числе его отличия от осужденных — прим. авт.), осуществление контроля за их поведением, в том числе в условиях изоляции, и пр. в российских законах отсутствует (непонятно даже, к военнопленным следует ли относить всех граждан государства, воюющего с Российской Федерацией, или только их военнослужащих — прим. авт.). Более того, в ряде соответствующих законов (например, «О военном положении») данные аспекты вообще не находят своего решения, а подзаконные акты (в частности, Указ Президента РФ от 10.11.2007 № 1495 «Об утверждении общевоинских уставов Вооруженных Сил Российской Федерации» (вместе с «Уставом внутренней службы Вооруженных Сил Российской Федерации», «Дисциплинарным уставом Вооруженных Сил Российской Федерации», «Уставом гарнизонной и караульной служб Вооруженных Сил Российской Федерации») также не вносят ясность.
Конституция Российской Федерации относительно рассматриваемых вопросов, в свою очередь, лишь в отдельных нормах
относит к ведению Российской Федерации вопросы обороны, безопасности, определения порядка продажи и покупки оружия, боеприпасов, военной техники, другого военного имущества и т. д. (ст. 71), определяет основания и условия введения военного положения (ст. 87), а в полномочия Президента Российской Федерации включает утверждение военной доктрины Российской Федерации (ст. 83) и т. д. Что касается исполнения уголовных наказаний, то она также относит к ведению Российской Федерации уголовное и уголовно-исполнительное законодательство, амнистию и помилование (ст. 71), определяет отдельные аспекты правового положения осужденных (например, в ст. 32) и т. п. Между тем, в Конституции Российской Федерации отсутствует упоминание такой специфической категории лиц, как военнопленные, а сам режим военного положения определяется федеральным конституционным законом по ч. 2 ст. 87 (хотя в этом законе о военнопленных также не говорится ни слова — прим. авт.).
При этом Федеральный конституционный закон «О военном положении» предусматривает, что возможно интернирование (изоляция) в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права граждан иностранного государства, воюющего с Российской Федерацией (ч. 2 ст. 7 и ч. 2 ст. 14). Получается, что в отношении граждан иностранного государства, воюющего с Российской Федерацией (а не только военнослужащих — прим. авт.), разрешается осуществление их изоляции (интернирования) в определенные учреждения (места принудительного содержания). Однако и в этом случае возникают дополнительные вопросы: в какие учреждения возможно помещать вышеуказанных лиц (может быть, разрешается их переводить в исправительные учреждения уголовно-исполнительной системы России с отдельным содержанием от осужденных к лишению свободы — прим. авт.), такие учреждения могут быть «открытыми» или только «закрытыми», предусматривается ли надлежащая правовая основа особенно-
стей ограничения прав интернированных лиц (по сравнению с «обычными» осужденными, находящимися в условиях изоляции) и одновременно — осуществления профилактических и иных действий в их отношении сотрудниками соответствующих правоохранительных органов и т. п. «в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права граждан иностранного государства, воюющего с Российской Федерацией» (как это прописано в федеральном конституционном законе «О военном положении» — прим. авт.)? Представляется, что указанные и другие вопросы требуют своего разрешения.
В связи с этим обратимся к международным актам.
Условное определение военнопленных дается в Женевской конвенции от 1949 г. «Об обращении с военнопленными» (далее — Конвенция), ратифицированной СССР в 1954 г. По смыслу ст. 4 этого международного акта, военнопленными являются попавшие во власть другого государства, находящегося в конфликте, следующие категории лиц: личный состав вооруженных сил стороны, находящейся в конфликте; личный состав ополчения и добровольческих отрядов, входящих в состав этих вооруженных сил; лица, следующие за вооруженными силами, но не входящие в их состав, как, например, гражданские лица, входящие в экипажи военных самолетов, военные корреспонденты, поставщики, личный состав рабочих команд или служб, на которых возложено бытовое обслуживание вооруженных сил; население неок-купированной территории, которое стихийно берется за оружие для борьбы с вторгающимися войсками; и т. д. Таким образом, военнопленными в принципе могут быть как военнослужащие, так и гражданские лица — граждане другого государства.
Вопросы обращения с военнопленными также отчасти регулируются в указанной Конвенции. Так, в ст. 12 говорится, что военнопленные находятся во власти неприятельской державы, но не отдельных лиц или воинских частей, взявших их в
плен, и эта держава несет ответственность за обращение с ними, а в соответствии со ст. 15 держащая в плену держава обязана бесплатно обеспечить содержание военнопленных, включая оказание медицинской помощи. Из этого фактически следует, что государство, содержащее этих лиц, в том числе в условиях изоляции, ответственно за состояние их жизни и здоровья, поведение (их правомерные или правонарушаю-щие действия) и пр., а также обладает правом применения в их отношении соответствующих организационных, профилактических и иных мер.
Это вытекает и из положений ст. 14 Конвенции, согласно которым военнопленные полностью сохраняют свою гражданскую правоспособность, которой они пользовались во время захвата в плен, а держащая в плену держава может ограничивать осуществление прав, предоставляемых этой правоспособностью, лишь в той степени, в какой этого требуют условия плена. По всей видимости, это также подразумевает, что условия содержания в плену должны быть регламентированы в соответствующих национальных нормативных правовых актах (представляется, что основы ограничения прав военнопленных требуется прописать на уровне закона, а их конкретизацию закрепить в подзаконных актах, как это сделано в отношении осужденных — прим. авт.).
Этот же подход и в дальнейшем прослеживается в Конвенции, где в большей или меньшей степени регламентируются различные общие вопросы правового положения военнопленных и обращения с ними:
- гуманность обращения с ними с запретом физического калечения, проведения научных или медицинских опытов (ст. 13) и без какой-либо дискриминации по причинам расы, национальности, вероисповедания, политических убеждений и т. д. (ст. 16);
- согласно ст. 14 предусмотрено уважение к личности и чести (обращаться с женщинами следует не хуже, чем с мужчинами);
- они находятся в лагерях, расположенных далеко от зоны военных действий с точки зрения обеспечения безопасности, а в опасной зоне можно временно содержать только тех военнопленных, этапирование которых из-за ранений или болезни рискованно (ст. 19);
- они в соответствии со ст. 22 в условиях изоляции могут быть размещены только в помещениях, находящихся на суше, с обеспечением нормальной гигиены и сохранением здоровья, и без содержания в тюремных зданиях при отсутствии особых причин;
- согласно ст. 30 военнопленные, страдающие тяжелой болезнью или состояние здоровья которых требует специального лечения, хирургического вмешательства или госпитализации, должны получить лечение в военном или гражданском медицинском учреждении за счет державы, держащей в плену;
- в каждом лагере должен быть лазарет, а при необходимости — изоляторы для инфекционных и душевнобольных (ст. 30);
- в лагерях военнопленные могут путем тайного голосования избирать доверенных лиц, которые представляют их интересы перед властями державы, держащей их в плену, Международным комитетом Красного Креста и иными организациями по ст. 79;
- и пр.
Очевидно, что в целом подходы к регулированию общих аспектов правового положения военнопленных и обращения с ними в какой-то степени схожи с уголовно-исполнительным законодательством, регламентирующим вопросы исполнения и отбывания наказания в отношении осужденных (без учета специфики военного времени и понимая, что методы правового регулирования здесь различаются — прим. авт. здесь и далее). Так, уголовно-исполнительное законодательство Российской Федерации основывается на принципах законности, гуманизма, равенства осужденных перед законом, дифференциации и индивидуализации исполнения наказаний и т. д. (ст. 8 УИК РФ), осужденные
независимо от их согласия не могут быть подвергнуты медицинским, научным или иным опытам, связанным с испытанием лекарственных средств, новых методов диагностики, профилактики и лечения заболеваний, а также проведением биомедицинских исследований (ч. 3 ст. 12 УИК РФ), для медицинского обслуживания осужденных организуются лечебно-профилактические учреждения (больницы, специальные психиатрические и туберкулезные больницы) и медицинские части, а для содержания и амбулаторного лечения осужденных, больных открытой формой туберкулеза, алкоголизмом и наркоманией, — лечебные исправительные учреждения (ч. 2 ст. 101 УИК РФ) и т. п.
Отдельно положения Конвенции посвящены интернированию военнопленных (без определения содержания этого термина — прим. авт.):
- интернирование, согласно ст. 21, может осуществляться в лагере как «закрытого типа», так и «открытого типа» с вменением обязанности военнопленным не выходить из него;
- в соответствии со ст. 21 выход для несудимых военнопленных с территории «закрытых» лагерей не ограничивается, за исключением случаев применения к ним дисциплинарных санкций, а также в течение определенного периода времени — для обеспечения охраны их здоровья;
- военнопленным может быть под честное слово или обязательство предоставлена ограниченная или полная свобода в соответствии с национальным законодательством, например, для улучшения состояния их здоровья (ст. 21);
- и пр.
Таким образом, интернирование фактически представляет собой изоляцию военнопленных в соответствующих учреждениях «закрытого» или «открытого» типа.
Другие положения Конвенции в определенной мере фактически предусматривают уголовно-исполнительные и иные вопросы (исходя из национальной терминологии законодательства мирного времени — прим. авт.) правового положения во-
еннопленных и обращения с ними (т. е. фактически уже интернированных лиц — прим. авт.):
- по ст. 17 установлен запрет на осуществление пыток и или других мер принуждения (угроз, оскорблений и пр.) для получения от них каких-либо сведений;
- их перевод из одних лагерей в другие по спискам осуществляется через транзитные лагеря с надлежащим медицинским, коммунально-бытовым и иным обеспечением (ст. 20);
- в соответствии со ст. 25 военнопленным женщинам должны быть обеспечены отдельные помещения для сна;
- коллективные дисциплинарные взыскания, затрагивающие питание, воспрещаются (ст. 26);
- особые условия, согласно ст. 30, должны быть созданы для ухода за инвалидами, в частности, слепыми, а также для их переобучения;
- военнопленные имеют право обращаться в соответствующие инстанции без всяких ограничений через доверенное лицо или непосредственно с просьбами или жалобами (ст. 78);
- они извещаются о правонарушениях, карающихся смертной казнью по законам державы, держащей в плену (ст. 100);
- и т. д.
Вышеуказанные международные положения также имеют условно схожее содержание в уголовно-исполнительном законодательстве: в исправительных учреждениях устанавливается раздельное содержание осужденных к лишению свободы мужчин и женщин (ч. 1 ст. 80 УИК РФ), осужденные могут направлять предложения, заявления, ходатайства и жалобы (ч. 1 ст. 15 УИК РФ) и т. п.
Ряд норм Конвенции содержат нормы, в частности, об оказании им медицинской помощи (например, в ст. 30-33) и привлечения их к общественно полезному труду (ст. 49, 50, 52 и др.).
При этом Конвенция в ст. 21, 82, 83, 84 и др. проводит разграничение между «просто» военнопленными и теми из них, к которым применены дисциплинарные и уго-
ловные санкции (т. е. военнопленными, которые являются осужденными по российской терминологии — прим. авт.). В этом случае правовое положение этих категорий военнопленных различается:
- выход для военнопленных, к которым применены уголовные санкции, запрещается с территории лагерей «закрытого типа» (ст. 21);
- по ст. 97 запрещается отбытие военнопленными дисциплинарных взысканий в исправительных учреждениях: тюрьмах, исправительных заведениях, каторжных тюрьмах и др. (но обращает на себя внимание, что подобный запрет отсутствует в отношении осужденных военнопленных — прим. авт.);
- при отбытии дисциплинарных взысканий предусматривается отдельное содержание офицеров, а также женщин-военнопленных (ст. 97), в том числе при отбывании уголовных наказаний по приговору суда (ст. 108);
- в случае вынесения военнопленному смертного приговора он приводится в исполнение не ранее чем по истечении шестимесячного срока (ст. 101);
- в соответствии со ст. 108 военнопленные отбывают наказания по вступившим в законную силу приговорам в тех же учреждениях и в тех же условиях, что и военнослужащие державы, держащей в плену;
- военнопленные осужденные имеют право обращаться в соответствующие инстанции безо всяких ограничений через доверенное лицо или непосредственно с просьбами или жалобами, получать и отправлять корреспонденцию, получать не менее одной посылки в месяц, регулярно гулять на открытом воздухе, получать медицинскую помощь, которая потребуется по состоянию их здоровья, и духовную помощь, которую они пожелают иметь (ст. 108);
- в отношении осужденных военнопленных по ст. 108 запрещаются коллективные наказания, телесные наказания, заключение в помещения, лишение дневного
света, иные проявлений пыток или жестокости;
- и др.
Получается, что на международном уровне различаются условия обращения с «просто» военнопленными, дисциплинарно наказанными и осужденными военнопленными, что, без сомнения, обоснованно и позволяет эти лица разделить на три вышеуказанных категории, каждая из которых имеет специфическое правовое положение.
Более того, Конвенцией в гл. 3 устанавливается порядок привлечения военнопленных к уголовной или дисциплинарной ответственности, а также некоторые вопросы применения мер пресечения, вынесения и исполнения приговора (используем российскую терминологию — прим. авт.):
- по общему правилу, военнопленного могут судить только военные суды (ст. 84);
- лицо не должно быть осуждено без предоставления общепризнанных гарантий независимости и беспристрастности суда, а также без обеспечения подсудимому соответствующих прав и средств защиты (ст. 84);
- лицо может быть наказано только один раз за один и тот же проступок или по одному и тому же обвинению (ст. 86);
- запрещается применять наказание в виде лишения звания или возможности носить знаки различия (ст. 87);
- согласно ст. 88 после отбытия военнопленными наложенных на них дисциплинарных или уголовных наказаний обращение с ними должно быть аналогичным другим военнопленным (т. е., по всей видимости, некоего международного аналога судимости и постпенитенциарных ограничений здесь не предусмотрено — прим. авт.);
- запрещается моральное или физическое давление на военнопленного в судебном преследовании при совершении уголовного проступка (ст. 99);
- военнопленные, находящиеся в предварительном заключении, по своему правовому положению приравниваются к
лицам, отбывающим дисциплинарные взыскания (ст. 103);
- срок предварительного заключения не должен превышать трех месяцев (ст. 103);
- срок предварительного заключения военнопленного засчитывается в срок лишения свободы, к которому он будет приговорен, и принимается во внимание при определении наказания (ст. 103);
- и т. п.
В этом случае военнопленный после реализации вышеуказанных процедур приобретает статус осужденного, а до этого — обвиняемого и др. в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством. При этом Конвенция, кроме выделения дополнительных указанных категорий военнопленных, наряду с осужденным и пр., также говорит о том, что лица, находящиеся в предварительном заключении, по своему правовому положению приравниваются к лицам, отбывающим дисциплинарные взыскания.
Безусловно, в частности, конституционное и уголовно-процессуальное законодательство также имеет нормы, схожие с рассматриваемыми международными положениями: никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление (ч. 1 ст. 50 Конституции Российской Федерации), подозреваемому и обвиняемому обеспечивается право на защиту, которое они могут осуществлять лично либо с помощью защитника и (или) законного представителя (ч. 1 ст. 16 УПК РФ) и пр. Однако ни уголовно-исполнительное, ни уголовно-процессуальное законодательство России не определяют вопросы исполнения наказания (особенности вынесения и исполнения приговора) в отношении военнопленных.
Таким образом, очевидно, что российское конституционное, уголовно-исполнительное и иное законодательство не регламентирует вопросы правового положения военнопленных и обращения с ними, не содержит ответы на них, ввиду чего при возникновении подобных ситуаций основное внимание будет, по всей видимости, уделяться международно-
правовому регулированию, где предусматривается в отношении военнопленных применение отдельных уголовно-исполнительных, уголовно-
процессуальных и иных правовых институтов (исходя из национальной терминологии законодательства мирного времени — прим. авт.), а также их разделение на категории, включая осужденных военноплен-
ных с частичным определением их правового положения. Между тем безусловная актуальность регулирования правового положения военнопленных, включая осужденных, обращения с ними и пр. требует совершенствования национального уголовно-исполнительного и иного законодательства для реализации и защиты интересов нашей страны.
Литература
1. Боев, В. И. Влияние основных положений международного уголовного права на формирование российского уголовного законодательства военного времени : учебное пособие. — М., 2007.
2. Боев, В. И., Новиков, А. П., Кочубей, М. А. Война и уголовный закон : монография. — М.: ИНФРА-М, 2009.
3. Болонина, Л. В. Проблема правового статуса иностранных военнопленных в международном законодательстве первой половины XX века // Каспийский регион: политика, экономика, культура. — 2016. — № 1 (46). — С. 22-28.
4. Бондаренко, Д. Международно-правовые гарантии соблюдения основных прав и свобод личности в свете проблемы уголовной ответственности в военное время // Современное право. — 2004. — № 3. — С. 19-21.
5. Грушин, Ф. В. Новый Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации: предмет правового регулирования и структура // Уголовная юстиция. — 2019. — № 14. — С. 82-86.
6. Изолитов, А. С. Уголовно-правовая регламентация режимов военного, чрезвычайного положений и контртеррористической операции как альтернатива уголовному праву военного времени // Уголовное право. — 2011. — № 4. — С. 26-28.
7. Международное гуманитарное право : учебник / отв. ред. доктор юридических наук, профессор А. Я. Капустин, доктор юридических наук, профессор И. И. Котляров. — М.: Юрлитин-форм, 2010.
8. Невский, Р. Э., Троицкий, Н. С. Военные преступления и преступления против человечности: общее и особенное в решениях международных уголовных трибуналов AD НОС // Гуманитарные и юридические исследования. — 2019. — № 4. — С. 197-202.
9. Орлов, В. Н. Идеи профессора Н. А. Стручкова и перспективы развития уголовно-исполнительного права // Уголовно-исполнительное право. — 2018. — Т. 13. — № 1. — С. 8-13.
10. Пчелкина, Е. В. Отечественное законодательство по вопросу обращения с иностранными военнопленными в первую и вторую мировые войны // Каспийский регион: политика, экономика, культура. — 2016. — № 1 (46). — С. 16-22.
11. Роу, Питер. Военнопленных отказ в репатриации // Военные преступления. Это надо знать всем : справочник. — М.: Текст, 2002. — С. 86-87.
12. Скиба, А. П. О некоторых направлениях развития уголовно-исполнительного права // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: Юриспруденция. — 2019. — № 4. — С. 77-85.
13. Скиба, А. П. Уголовно-исполнительное законодательство в случаях стихийного бедствия, введения чрезвычайного или военного положения — специальная часть Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации, реализующая военную доктрину России // III Международный пенитенциарный форум «Преступление, наказание, исправление» (к 20-летию вступления в силу Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации) : сб. тез. выступ. и докл. участников (г. Рязань, 21-23 нояб. 2017 г.) : в 8 т. — Т. 3. — Рязань : Академия ФСИН России, 2017. — С. 60-65.
14. Скиба, А. П. Уголовно-исполнительное законодательство в условиях военного положения: изложение проблемы // Международный пенитенциарный журнал. — 2015. — № 1. — С. 32-37.
15. Уголовно-исполнительное законодательство в условиях стихийного бедствия, введения чрезвычайного или военного положения : монография / Д. В. Горбань, Ф. В. Грушин, И. А. Давы-
дова и др.; под общ. ред. А. А. Крымова ; под науч. ред. А. П. Скибы ; Акад. права и управления Фед. службы исполнения наказаний ; журнал «Российский криминологический взгляд». — 2-е изд., исправл. и доп. — М.: Криминологическая библиотека, 2018.
16. Уткин, В. А. «Интегративное» уголовно-исполнительное право // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. — 2019. — № 3. — С. 31-33.
17. Цветков, А. О. К вопросу о юридическом закреплении правового статуса иностранного военнопленного в российском законодательстве (1829-1904) // Genesis: исторические исследования. — 2016. — № 1. — С. 17-30.
18. Эллиот, Уэйн Х. Военнопленных лагеря // Военные преступления. Это надо знать всем : справочник. — М.: Текст, 2002. — С. 82-85.
19. Юнусов, А. А., Гуриц, С. Д. Сравнительно-правовая характеристика реализации международных стандартов в отношении военнопленных и осужденных в России // Вестник Владимирского юридического института. — 2016. — № 1 (38). — С. 109-112.
References
1. Boev V. I. Vliyanie osnovnyh polozhenij mezhdunarodnogo ugolovnogo prava na formirovanie ros-sijskogo ugolovnogo zakonodatel'stva voennogo vremeni [The influence of the main provisions of international criminal law on the formation of wartime Russian criminal legislation]. Moscow, 2007.
2. Boev V. I., Novikov A. P., Kochubej M. A. Vojna i ugolovnyj zakon [War and criminal law]. Monograph. Moscow, INFRA-M, 2009.
3. Bolonina L. V. Problema pravovogo statusa inostrannyh voennoplennyh v mezhdunarodnom za-konodatel'stve pervoj poloviny XX veka [The problem of the legal status of foreign prisoners of war in international legislation of the first half of the 20th century]. Kaspijskij region: politika, ekonomika, kul'tura [Caspian region:politics, economy, culture], 2016, no. 1 (46), p. 22-28.
4. Bondarenko D. Mezhdunarodno-pravovye garantii soblyudeniya osnovnyh prav i svobod lichnosti v svete problemy ugolovnoj otvetstvennosti v voennoe vremya [International legal guarantees of respect for the fundamental rights and freedoms of the individual in the light of the problem of criminal responsibility in wartime].Modern law [Sovremennoepravo], 2004, no. 3, p. 19-21.
5. Grushin F. V. Novyj Ugolovno-ispolnitel'nyj kodeks Rossijskoj Federacii: predmet pravovogo reguli-rovaniya i struktura [New Criminal Executive Code of the Russian Federation: subject of legal regulation and structure]. Ugolovnayayusticiya [Criminal Justice], 2019, no. 14, p. 82-86.
6. Izolitov A. S. Ugolovno-pravovaya reglamentaciya rezhimov voennogo, chrezvychajnogo polozhenij i kontrterroristicheskoj operacii kak al'ternativa ugolovnomu pravu voennogo vremeni [Criminal law regulation of military, emergency and counter-terrorism regimes as an alternative to wartime criminal law]. Ugolovnoepravo [Criminal law], 2011, no. 4, p. 26-28.
7. Mezhdunarodnoe gumanitarnoe pravo [International Humanitarian Law]. Textbook. ext. ed. doctor of law, professor A. Ya. Kapustin, doctor of law, professor I. I. Kotlyarov. Moscow, Yurlitinform, 2010.
8. Nevskij R. E., Troickij N. S. Voennye prestupleniya i prestupleniya protiv chelovechnosti: obshchee i osobennoe v resheniyah mezhdunarodnyh ugolovnyh tribunalov AD HOC [War crimes and crimes against humanity: general and special in the decisions of the international criminal tribunals AD HOC]. Gumanitarnye i yuridicheskie issledovaniya [Humanitarian and legal research], 2019, no. 4, p.197-202.
9. Orlov V. N. Idei professora N. A. Struchkova i perspektivy razvitiya ugolovno-ispolnitel'nogo prava [Ideas of Professor N. A. Struchkov and prospects for the development of criminal enforcement law]. Ugolovno-ispolnitel'noe pravo [Criminal enforcement law], 2018, vol. 13, no. 1, p. 8-13.
10. Pchelkina E. V. Otechestvennoe zakonodatel'stvo po voprosu obrashcheniya s inostrannymi voenno-plennymi v pervuyu i vtoruyu mirovye vojny [Domestic legislation on the treatment of foreign prisoners of war in the first and second world wars]. Kaspijskij region: politika, ekonomika, kul'tura [Caspian region: politics, economy, culture], 2016, no. 1 (46), p. 16-22.
11. Rou Piter. Voennoplennyh otkaz v repatriacii [Prisoners of war denied repatriation]. In: Voennye prestupleniya. Eto nado znat' vsem [War crimes. This must be known to everyone]. Moscow, Tekst, 2002. P. 86-87.
12. Skiba A. P. O nekotoryh napravleniyah razvitiya ugolovno-ispolnitel'nogo prava [On some directions for the development of criminal enforcement law]. Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo oblast-nogo universiteta. Seriya: Yurisprudenciya [Bulletin of Moscow State Regional University. Series: Jurisprudence], 2019, no. 4, p. 77-85.
13. Skiba A. P. Ugolovno-ispolnitel'noe zakonodatel'stvo v sluchayah stihijnogo bedstviya, vvedeniya chrezvychajnogo ili voennogo polozheniya — special'naya chast' Ugolovno-ispolnitel'nogo kodeksa Rossijskoj Federacii, realizuyushchaya voennuyu doktrinu Rossii [Criminal enforcement legislation in cases of natural disaster, the introduction of a state of emergency or martial law - a special part of the Criminal Enforcement Code of the Russian Federation implementing the military doctrine of Russia]. In: III Mezhdunarodnyj penitenciarnyj forum «Prestuplenie, nakazanie, ispravlenie» (k 20-letiyu vstupleniya v silu Ugolovno-ispolnitel'nogo kodeksa Rossijskoj Federacii) [III International Penitentiary Forum "Crime, Punishment, Correction" (on the 20th anniversary of the entry into force of the Criminal Enforcement Code of the Russian Federation)]. Ryazan, 21-23 Nov., 2017. In 8 vol. Vol. 3. Ryazan, Academy of the FPS of Russia, 2017. P. 60-65.
14. Skiba A. P. Ugolovno-ispolnitel'noe zakonodatel'stvo v usloviyah voennogo polozheniya: izlozhenie problem [Penal Enforcement Legislation in Martial Law: Description of the Problem]. Mezhdunarodnyj penitenciarnyj zhurnal [International Penitentiary Journal], 2015, no. 1, p. 32-37.
15. Ugolovno-ispolnitel'noe zakonodatel'stvo v usloviyah stihijnogo bedstviya, vvedeniya chrezvy-chajnogo ili voennogo polozheniya [Criminal enforcement legislation in the context of a natural disaster, the introduction of a state of emergency or martial law]. Monograph. D. V. Gorban', F. V. Grushin, I. A. Davydova and others. Under gen. ed. A. A. Krymov. Scientific ed. A. P. Skiba. The Academy of the FPS of Russia, journal "Russian Criminological View. 2nd ed., corrected and supplement. Moscow, Criminological Library, 2018.
16. Utkin V. A. "Integrativnoe" ugolovno-ispolnitel'noe pravo [Integrative" criminal enforcement law]. Ugolovno-ispolnitel'naya sistema: pravo, ekonomika, upravlenie [Penal System: Law, Economics, Management], 2019, no. 3, p. 31-33.
17. Cvetkov A. O. K voprosu o yuridicheskom zakreplenii pravovogo statusa inostrannogo voennoplen-nogo v rossijskom zakonodatel'stve (1829-1904) [To the question of the legal consolidation of the legal status of a foreign prisoner of war in Russian law (1829-1904 )]. Genesis: istoricheskie issledo-vaniya [Genesis: historical studies], 2016, no. 1, p. 17-30.
18. Elliot Uejn H. Voennoplennyh lagerya [Prisoners of war camp]. In: Voennye prestupleniya. Eto nado znat' vsem [War crimes. This must be known to everyone]. Moscow, Tekst, 2002. P. 82-85.
19. Yunusov A. A., Guric S. D. Sravnitel'no-pravovaya harakteristika realizacii mezhdunarodnyh standartov v otnoshenii voennoplennyh i osuzhdennyh v Rossii [Comparative legal characteristics of the implementation of international standards for prisoners of war and convicts in Russia]. Vestnik Vladimirskogo yuridicheskogo instituta [Bulletin of the Vladimir Law Institute], 2016, no. 1 (38), p. 109-112.
Сведения об авторе
Андрей Петрович Скиба: Академия ФСИН России (г. Рязань, Российская Федерация), начальник кафедры уголовно-исполнительного права; Университет ФСИН России (г. Санкт-Петербург, Российская Федерация), профессор кафедры уголовно-правовых дисциплин юридического факультета, доктор юридических наук, доцент. E-mail: apskiba@mail.ru
Information about the author
Andrey P. Skiba: the Academy of the FPS of Russia (Ryazan, Russia), the head of the Chair of the Penal Law; the University of the FPS of Russia (St. Petersburg, Russia), doctor of law, associate professor. E-mail: apskiba@mail.ru
