CC BY-NC-ND
200
Право
УДК 347.44
DOI: 10.28995/2073-6304-2018-4-112-129
Правовая природа заемного обязательства: соотношение понятий «заем» и «кредит»
Станислав В. Тимофеев
Российский государственный гуманитарный университет, Москва, Россия, stimofeev2006@yandex.ru
Елена Ю. Князева
Российский государственный гуманитарный университет, Москва, Россия, ele1038@yandex.ru
Аннотация. В статье рассматривается правовая природа заемного обязательства, ставится вопрос о соотношении понятий «заем» и «кредит», выявляется отсутствие урегулирования на законодательном уровне правовой природы заемного обязательства, что, в свою очередь, негативным образом влияет на определение признаков договоров, которые можно отнести к заемным обязательствам, и на процедуру их заключения. В процессе исследования и анализа материалов судебной практики выявлено, что гражданско-правовая неопределенность при заключении кредитных договоров в отдельных случаях может способствовать совершению преступных деяний, квалифицируемых как мошенничество.
Внося свой вклад в цивилистическую дискуссию о правовой природе заемных обязательств, авторы статьи постулируют, что договоры займа и кредита следует воспринимать в качестве видов заемного обязательства, что обусловливает необходимость совершенствования актуальной редакции Гражданского кодекса Российской Федерации и включения в главу 42 отдельного параграфа, регулирующего общие положения о заемных обязательствах. Авторы подчеркивают, что накопленный массив научных трудов вполне позволяет законодателю, используя передовые наработки отечественных цивилистов, исправить юридико-технические недостатки главы 42 ГК РФ и других положений ГК РФ, регламентирующих договорные обязательства, которые можно отнести к заемным. Такая законодательная корректировка позитивного права положительным образом
© Тимофеев С.В., Князева Е.Ю., 2018
скажется как на развитии судебной практики, так и на правовом регулировании современных гражданских правоотношений в финансовой сфере.
Ключевые слова: заем, кредит, заемные обязательства, договор займа, кредитный договор, мошенничество
Для цитирования: Тимофеев С.В., Князева ЕЮ. Правовая природа заемного обязательства: соотношение понятий «заем» и «кредит» // Вестник РГГУ. Серия «Экономика. Управление. Право». 2018. № 4 (14). С. 112-129. DOI: 10.28995/2073-6304-2018-4-112-129
The legal nature of the debt obligation: the relationship between the concepts of "loan" and "credit"
Stanislav V. Timofeev
Russian State University for the Humanities,
Moscow, Russia, stimofeev2006@yandex.ru
Elena Yu. Knyazeva
Russian State University for the Humanities, Moscow, Russia, ele1038@yandex.ru
Abstract. The article examines the legal nature of the loan obligation, raises the question of the relationship between the concepts of "loan" and "credit", reveals the absence of a settlement at the legislative level of the legal nature of the loan obligation, which, in turn, negatively affects the definition of signs of contracts that can be attributed to the loan commitments, and the procedure for their conclusion. In the process of research and analysis of materials of judicial practice, it was revealed that civil law uncertainty in concluding credit agreements in some cases may contribute to the commission of criminal acts qualified as fraud.
Contributing to the civillaw discussion on the legal nature of loan obligations, the authors of the article postulate thatthe loan and credit contracts should be taken as types of loan obligations, which necessitates the improvement of the current version of the Civil Code of the Russian Federation and the inclusion of a general paragraph in Chapter 42 about loan obligations. The authors emphasize that the accumulated array of scientific works completely allows the legislator, using the best practices of Russian civilists, to correct the legal and technical shortcomings of Chapter 42 of the Civil Code of the Russian Federation and other provisions of the Civil Code regulating contractual obligations that can be attributed to loan obligations. Such legislative adjustment of positive law will positively affect both the
development of judicial practice and the legal regulation of modern civil law relations in the financial sphere.
Keywords: loan, credit, loan obligation, definitions, loan agreement, credit agreement, fraud
For citation: Timofeev SV., Knyazeva EYu. The legal nature of the debt obligation: the relationship between the concepts of "loan" and "credit". RSUH/ RGGU Bulletin."Economics. Management. Law" Series. 2018;4 (14):112-29. DOI: 10.28995/2073-6304-2018-4-112-129
В настоящее время в современной цивилистике нет однозначного решения проблемы соотношения понятий «заем» и «кредит»: она относится к числу дискуссионных. Традиционно дискута-бельность тех или иных правовых вопросов является следствием отсутствия четкой позиции законодателя. Это обычно выражается либо в пробельности данного вопроса в позитивном праве, либо вызвано неоднозначностью юридических формулировок и/или неудачностью юридико-технических конструкций самого правового института, допускающей разность доктринальных толкований.
На сегодняшний день в науке существует несколько точек зрения на соотношение понятий «заем» и «кредит». При этом практически все исследователи-цивилисты отмечают, что отсутствие единообразного понимания сущности, объема и правовой природы данных категорий, их соотношения представляет серьезную проблему не только в теоретическом смысле, но и в рамках делового оборота и в правоприменительной практике. Точки зрения ученых-цивилистов на соотношение указанных понятий в науке и теории разнятся. Так, например, Е.А. Суханов рассматривает кредитный договор в качестве самостоятельной разновидности договора займа. Такие авторы, как В.В. Витрянский и Л.Г. Ефимова, отношения между займом и кредитом рассматривают как родо-видовые. Договоры займа и кредита рассматриваются в качестве отдельных видов договоров А.Ю. Кабалкиным и Е.А. Павлодским. А, например, С.А. Хохлов и Н.В. Карпова рассматривают договоры займа и кредита как виды заемного обязательства.
В этой связи представляется актуальным внесение определенного авторского вклада в теоретическую дискуссию по обозначенной проблеме с опорой на методологический аппарат, востребованный в современной цивилистической науке. Основные методы, применявшиеся в научном исследовании: сравнительно-правовой, историко-правовой, логический.
Основная часть
Общность целей, субъектного состава кредитного договора и договора займа, принципиальное единство содержания, которым, независимо от оснований возникновения, характеризуются все заемные обязательства (договоры займа, кредита, условия о коммерческом кредитовании, новация долга) [1 с. 128], обусловливают рассмотрение данных видов договоров как видов заемных обязательств. Такие заемные обязательства определяют как «вид гражданско-правовых отношений, связанных с передачей одним лицом (заимодавцем) в собственность другому лицу (заемщику) денежных средств (в наличной или безналичной форме) или вещей, определенных родовыми признаками, на условиях возвратности, платности, срочности» [2 с. 53].
Как представляется, принятию в цивилистическом сообществе данной точки зрения в качестве приоритетной и общепринятой мешает ряд объективных и субъективных факторов, среди которых необходимо отметить следующие.
Авторы зачастую совмещают понятия «заем», «договор займа» и «заемные обязательства», рассматривая их как синонимичные понятия. Такова, например, позиция Е.А. Коломийца, А.В. Глущен-ко, А.П. Слеповой [3, 4], которые полагают, что с принятием второй части ГК РФ трактовка договора займа (который, в их толковании, равнозначен заемному обязательству) стала снова подразумевать его общепринятое значение, свидетельствующее, в данном случае, о восстановлении преемственности традиций дореволюционной цивилистики, отринутых в советскую эпоху как пережитки буржуазного права, т. е. восприятие договора займа в качестве родового понятия применительно ко всем договорным обязательствам, сущность которых заключается в передаче одной стороной другой стороне денежных средств или родовых вещей, с обязанностью заемщика осуществить возврат заимодавцу той же самой денежной суммы или аналогичного количества вещей, характеризующихся как родовые, и того же качества, а также конструирование видов договоров займа в качестве отдельных сделок. Этому, в частности, способствует тот факт, что заем, разделявшийся по объекту договора или его субъектному составу на кредитные договоры или договоры ссуды, исходя из истории развития этого обязательства, может считаться одной из самых стабильных категорий.
Отдельные исследователи отмечают редкость в юридической литературе семантического прояснения самого термина «заемные обязательства» в качестве общего родового понятия для целого ряда договоров и его употребления в таком значении (т. е. доста-
точно узкую трактовку его денотата). Так, значительное число авторов, употребляя терминологическое сочетание «заемное обязательство», фактически имеют в виду и подразумевают под ним сделку, представляющую собой договор займа.
Таким образом, традиционным представлением, по мнению многих исследователей, является весьма узкая трактовка заемного обязательства: восприятие его как обязательства, возникающего из договора займа [5 с. 69]. Не исключено, что подобное толкование возникло в том числе из-за того, что само понятие «заемное обязательство» в нормах гл. 42 Гражданского кодекса РФ (далее - ГК РФ) [6] встречается только применительно к новации долга (ст. 818 ГК РФ) [7 с. 105].
Несколько по-иному трактует сущность заемного обязательства Н.В. Грицай. Его позицию условно можно назвать «широкой трактовкой» заемного обязательства. Он, исследуя правовую природу заемных обязательств, в частности, подчеркивает, что договор займа не является единственным основанием возникновения заемного обязательства, полагая, что заемные обязательства могут иметь и иные основания возникновения, в том числе и из иных гражданско-правовых сделок, даже незаемного типа [5 с. 70]. При этом, по мнению Е.М. Белугина, придерживающегося сходной позиции в данном вопросе, круг обязательств, относящихся к заемным правоотношениям, выходит за рамки, очерченные содержанием главы 42 ГК РФ: «Помимо собственно заемных обязательств в эту группу входят договор финансирования под уступку денежного требования, договоры банковского счета и банковского вклада, урегулированные в отдельных главах ГК РФ. Эти договоры являются самостоятельными договорами, но по своей правовой природе они очень близки к заемным и, как правило, произошли из этого института. Сохраняя экономическую сущность займа, юридически они оформляются соответствующими договорными конструкциями» [7 с. 105].
Ученые, применяющие компаративистский метод в рамках диахронного подхода к изучению заемных обязательств, приходят к выводу, что дефиниции «заем», «кредит» и «ссуда» могли использоваться в разные исторические эпохи как взаимозаменяемые понятия [4 с. 20].
В отечественной цивилистике существуют и иные факторы, анализ которых положен в основу расхождения в представлениях о сути соотношения между понятиями «кредит» и «заем». Применительно к заемным обязательствам сложившаяся ситуация, как видится, обусловлена рядом обстоятельств, из которых самыми важными представляются недостатки самой юридической конструкции главы 42 части второй ГК РФ [6].
Однако следует отметить, что уже само включение правил, регулирующих данный вид гражданских правоотношений, в состав одной главы ГК РФ, очевидно, исключает рассмотрение договоров займа и кредита в качестве отдельных, не взаимосвязанных видов договоров. Фактором, обусловливающим спорные представления о кредитном договоре как самостоятельной разновидности договора займа, или, например, об отношениях между займом и кредитом как родо-видовых, является «смешивание понятий заемных и кредитных отношений ввиду того, что в доктрине гражданского права для обозначения отношений, охватываемых понятием кредита, используется конструкция договора займа» [2 с. 52], а в рамках конструкции главы 42 ГК РФ [6], с одной стороны, отсутствие параграфа, содержащего общие положения, относимые ко всем видам обязательств, прописанным в главе (договор займа, кредитный договор, товарный и коммерческий кредит), с другой стороны, наличие отсылочных норм внутри отдельных параграфов главы. При этом основания для определения вида отношений между понятиями «кредит» и «заем» внутри самой главы имеют формальный характер: правила, регламентирующие заем, представлены подробно, а в отношении кредита в п. 2 ст. 819 ГК РФ [6] содержится указание на применение к нему правил о договоре займа, если иное не предусмотрено правилами параграфа 2 и не вытекает из существа кредитного договора. Сама по себе такая отсылка может свидетельствовать только о наличии общности между указанными видами договоров, но в рамках не как родо-видового соотношения, а, на наш взгляд, как видо-видового. Нам представляется справедливым мнение о том, что такое построение главы создает впечатление об искусственном разделении займа и кредита, где кредитный договор занимает «подчиненное» положение.
Устранению данного спорного фактора, влияющего на существование различных юридических позиций, хорошо аргументированных и сформированных в процессе доктринального осмысления сущности заемных обязательств и их правовой природы, могла бы способствовать коррекция структуры главы 42 ГК РФ [6] на юридико-техническом уровне: а именно включение в состав данной главы отдельного начального параграфа, который будет включать в себя нормы, содержащие общие положения о заемных обязательствах. Другие параграфы этой главы теоретически могут содержать отсылочные нормы к общим положениям и быть посвящены отдельным видам договорных заемных обязательств. В частности, содержать гражданско-правовые нормы, регламентирующие особенности договора займа и кредитного договора другими специальными нормами, а также законодательные положения, раскры-
вающие специфику потребительского кредита, устанавливающие особенности регулирования отношений коммерческого кредитования также посредством специальных норм по отношению к общим положениям. Данная позиция, с которой мы солидаризируемся, также представлена в исследованиях российских цивилистов [1 с. 126]. В своих научных работах авторы обосновывают конкретные предложения по редакционной и концептуальной правке соответствующих статей ГК РФ. Авторское видение новых конструкций статей, составляющих гражданско-правовой институт заемных обязательств, как представляется, может быть использовано в процессе совершенствования и корректировки положений гражданского законодательства.
Отдельно следует отметить, что в настоящее время формулировка самого названия главы 42 части второй ГК РФ («Заем и кредит») [6] в актуальной редакции в рамках буквального толкования гражданско-правовых норм может служить косвенным свидетельством представления о займе и кредите как взаимосвязанных, но не находящихся в родо-видовых отношениях видах договоров, поскольку в названии главы (которое, по общему правилу юридической техники, призвано отразить круг регулируемых общественных отношений) данные понятия представлены как однородные члены предложения, соединенные союзом «и». Однако (еще раз акцентируем на этом внимание) такая трактовка названия главы 42 ГК РФ противоречит специфике конструкции этой главы на содержательном уровне. Заем и кредит вынесены в отдельные параграфы в структуре главы 42 ГК РФ [6], и, как уже отмечалось выше, договор займа урегулирован значительно более подробно, и именно к его содержанию даются отсылочные нормы в других параграфах.
В отдельный параграф также вынесены товарный и коммерческий кредит, не нашедшие отражения в названии главы. Такое положение имеет свою логику. Что касается коммерческого кредита, то его относят к гражданско-правовым обязательствам заемного типа, которые предусматривают отсрочку или рассрочку оплаты товаров, работ или услуг, а также предоставление денежных средств в виде аванса или предварительной оплаты [7 с.107]. При этом главной особенностью обязательства коммерческого кредита является то, что он не признается в качестве самостоятельного договора и может иметь место только в рамках возмездного договорного правоотношения в качестве договорного условия [7 с.107]. Термином «коммерческий кредит» по смыслу п. 1 ст. 823 ГК РФ [6] обозначается не отдельный договор заемного вида, а условие о предоплате (авансе) или отсрочке (рассрочке) оплаты, содержащееся в каком-либо возмездном договоре (купли-продажи, подряда, оказания услуг) [1 с. 127].
Специфика товарного кредита заключается в его сходстве как с договором кредита, так и с договором займа: «Кредитный договор обладает такой же особенностью, как и договор товарного кредита, имея консенсуальный характер. Однако в отличие от кредитного договора в качестве объекта договора товарного кредита выступают не денежные средства, а вещи, определенные родовыми признаками. Анализ норм действующего законодательства позволяет сделать вывод о том, что договор товарного кредита является отдельным видом договора займа» [8 с. 127].
Очевидным отличием кредита и займа, важным для понимания соотношения этих видов договоров не только на уровне дефиниций, является консенсуальный и двусторонне обязывающий характер кредитного договора в отличие от реального и одностороннего договора займа. При этом в литературе, с одной стороны, встречается точка зрения о возможности рассматривать кредитный договор при наличии определенных условий в качестве реального [9 с. 607], с другой стороны, по мнению, например, Л.Г. Ефимовой, возможно сконструировать консенсуальную разновидность договора займа [10 с. 559].
Распределение обязанностей между сторонами в договорах займа и кредита также разнится. Заем - односторонне обязывающий договор, где заимодавец вправе требовать возврата от заемщика полученного объекта договора, а на заемщике лежит обязанность возвратить денежную сумму либо равное количество вещей, являющихся объектом займа. Принятие исполнения заимодавцем рассматривается в договоре займа в качестве обязанности факультативно, в связи с целью способствовать заемщику в исполнении обязательства. Кредитный же договор имеет двусторонне обязывающий характер, где обе стороны имеют как право требования исполнения обязательств от другой стороны, так и обязанности по отношению к другой стороне.
Еще одним очевидным отличием данных видов договоров является объект договора: объектом кредитного договора могут выступать только денежные средства, тогда как объект договора займа может быть представлен как деньгами, так и вещами, определенными родовыми признаками, особенностью которых является заменимость, потребляемость. Данные вещи относятся к движимому имуществу, не могут быть связаны с землей, и совершение сделок с ними не требует государственной регистрации [2 с. 53]. Как отмечает Е.А. Коломиец, «несмотря на то, что целью заемщика остается временное использование имущества, переданного ему заимодавцем (в этом смысле по своей цели договор займа практически ничем не отличается от наиболее близких ему договоров имуще-
ственного найма и ссуды), деньги и вещи, определяемые родовыми признаками, составляющие объект договора займа, передаются в собственность (а не во владение и временное пользование) заемщика. Только при этом условии заемщик получает возможность их использовать (т.е. потребить)» [3].
Существенным различием договоров кредита и займа является их субъектный состав. По договору займа заимодавцем может быть любое юридическое и/или физическое лицо, тогда как по кредитному договору, согласно ст. 819 ГК РФ [6], кредитором может являться только специальный субъект - банк и иная кредитная организация, имеющие специальное разрешение (лицензию) Центрального банка Российской Федерации. Как справедливо отмечает Е.А. Мичурина, наличие у одного из субъектов кредитного договора - кредитора особого статуса, когда кредитные обязательства требуют особого удостоверения и обеспечения, «является основой для закрепления целого ряда способов обеспечения исполнения кредитных обязательств. Отношения, возникающие из заключенного кредитного договора, юридически более сложные и требуют правового регулирования не только нормами ГК РФ, но специальными нормативно-правовыми актами в силу степени их формализации» [9 с. 604]. В связи с этим следует отметить, что рассмотрение кредитного договора как фидуциарной сделки (на том основании, что положительное решение банка о выдаче кредита базируется на изучении кредитоспособности конкретного заемщика) представляется спорным уже с тех позиций, что к существенным признакам доверительных (фидуциарных отношений) относят, в частности, личный длящийся характер отношений, взаимодействие участников, психологический контакт участников сделки [11], который невозможен в силу того, что, как минимум, один из участников сделки (кредитор) является юридическим лицом, по определению не обладающим личностно психологическими чертами. Наличие личных доверительных отношений, способствующих заключению договора кредита, в принципе, возможно, например, между представляющим интересы кредитора должностным лицом и заемщиком, но такие отношения будут выходить за рамки договорных, а в некоторых случаях могут привести к прямому нарушению закона и, как следствие, даже уголовному преследованию виновных лиц. В качестве примера можно привести обвинительный приговор в отношении управляющей отделением ПАО «Сбербанк России», действия которой были квалифицированы как пособничество в незаконном получении кредита. Было установлено, что управляющая изначально была осведомлена о наличии «стоп-факторов», делающих невозможным выдачу кредита, т.е. обладала информа-
цией о расхождениях в бухгалтерских документах, представленных в отделение банка и в налоговые органы, а также о недостаточности и несоответствии требованиям законодательства залогового имущества. Она была обязана организовать и провести соответствующую полноценную проверку финансового состояния заемщика, однако сама организовывала и контролировала предоставление кредитных средств недобросовестному заемщику, поскольку находилась с ним в личных доверительных отношениях, выходящих за пределы обычного уровня доверия, подразумеваемого в отношениях банка с клиентом [12].
Договор займа, особенно когда сторонами договора являются физические лица, наоборот, можно отнести к классическому типу фидуциарного договора в том числе и из-за ограниченной возможности проверки реальной кредитоспособности заемщика у физического лица-заимодавца. Отдельно отметим, что само предоставление недостоверных сведений о доходе при заключении кредитного договора и договора займа может повлечь для недобросовестного должника либо заемщика негативные последствия в виде уголовной ответственности за действия, направленные на хищение денежных средств (путем предоставления недостоверных сведений) Но при этом ответственность, как справедливо отмечает М.В. Чесно-ков, будет разниться по квалификации деяния: для лица, являющегося стороной в кредитном договоре, - по ч. 1 ст. 159.1 УК РФ «Мошенничество в сфере кредитования»; для заемщика - по ч. 1 ст. 159, т. е. по общему составу преступления «Мошенничество». Далее, как следствие, по санкции: максимальное наказание по ч. 1 ст. 159.1 УК РФ - ограничение свободы до двух лет, по ч. 1 ст. 159 УК РФ - лишение свободы до двух лет, «в силу чего одни и те же преступные деяния лиц, в виде мошенничества, направленные на разные общественные отношения, схожие по своей сути, будут образовывать разные составы преступлений. Данный вывод не согласуется со ст. 6 УК РФ, провозглашающей принцип справедливости при применении уголовного законодательства» [13 с. 134].
Различия в субъектном составе договоров займа и кредита обусловливают и отличительные особенности данных договоров по признаку возмездности. Кредитный договор является абсолютно возмездным (обязанность заемщика уплаты процентов прописана в п. 1 ст. 819 ГК РФ), что связано со спецификой деятельности кредитных организаций, которым предоставлено исключительное право предоставления кредитов. Возможность взимания процентов с заемщика по договору займа прописана в законе как право заимодавца (п. 1 ст. 809 ГК РФ), но даже в случаях, специально оговоренных в законе (п. 3 ст. 809 ГК РФ), беспроцентность догово-
ра займа относительна и предполагается только в том случае, если взимание процентов прямо не предусмотрено договором. При этом «проценты, предусмотренные ст. 809 ГК РФ и подлежащие уплате в рамках "добровольных" заемных обязательств, выступают результатом естественного прироста денежных средств, используемых в хозяйственном обороте. Поскольку в результате предоставления займа должник временно обладает финансовыми ресурсами кредитора, которые последний мог и сам эффективно использовать, то за возможность экономического использования денежных средств должник платит определенную цену» [5 с. 75]. Таким образом, безвозмездность договора займа (как и его возмездность) имеет относительный характер, в результате чего фактор наличия либо отсутствия специально оговоренных условий займа на практике может иметь негативные последствия для сторон договора.
Так, например, Н.А. Одегова отмечает типичную ошибку бухгалтеров, когда отсутствие условия о размере процентов в договоре займа некорректно трактуют как беспроцентность такого займа, что для организации-заимодавца может привести к предъявлению претензий со стороны налоговых органов; в частности, по вопросу доначисления налога на прибыль по ставке рефинансирования на день уплаты заемщиком суммы долга и наложению штрафных санкций согласно ст. 120 Налогового кодекса РФ за грубое нарушение правил учета доходов и расходов. Для организации-заемщика это может привести к возможности предъявления претензии со стороны заимодавца по неуплаченным процентам, а также в виде начисления неустоек, предусмотренных договором займа за просрочку оплаты процентов [14 с. 77].
Различия в оформлении договоров займа и кредита заключаются в следующем. Статьей 820 ГК РФ [6] предусматривается исключительно письменная форма заключения кредитного договора, несоблюдение которой влечет его недействительность и служит основанием для признания такого договора ничтожным. Для заключения договора займа законодатель предусмотрел письменную форму в случаях, когда заимодавцем является юридическое лицо - независимо от суммы, а когда договор заключается между гражданами - если его сумма превышает не менее чем в десять раз установленный законом минимальный размер оплаты труда (п. 1 ст. 808 ГК РФ). При этом в п. 2 ст. 808 ГК РФ оговорена возможность предоставления в подтверждение заключения договора займа и его условий расписки заемщика или иного документа (например, платежного поручения), удостоверяющих передачу ему заимодавцем определенной денежной суммы или определенного количества вещей.
Таким образом, складывается ситуация, при которой для договора кредита обязательность его заключения в письменной форме является абсолютной (несоблюдение которой приводит к недействительности договора), а при заключения договора займа, даже в специально оговоренных случаях, письменная форма хотя и предусмотрена как должная, но на практике может быть и не соблюдена. Это обстоятельство далеко не в каждом случае приведет к признанию договора займа ничтожным, поскольку законом специально не оговаривается ничтожность такой сделки и предусматривается возможность предоставления иных документов в подтверждение договора займа. Здесь следует отметить, что заключение договоров займа на практике может быть и результатом недобросовестных действий сторон договора, когда стороны прибегают к «мнимому займу»: «Данный вид сделок, как правило, используется для сокрытия денежных средств, при реальной возможности их взыскания со злоупотребляющей стороны. Фиктивность процесса существует в значительном количестве дел о несостоятельности, в рамках которых в реестр включаются требования кредиторов, основанные на так называемом "золотом парашюте", решениях третейских судов о взыскании вексельного долга и т. д.» [15 с. 290]. В подобных случаях суды при принятии решений руководствуются рекомендациями, изложенными в абз. 3 п. 26 Постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 № 35, согласно которым «...при оценке достоверности факта наличия требования, основанного на передаче должнику наличных денежных средств, подтверждаемого только его распиской или квитанцией к приходному кассовому ордеру, суду надлежит учитывать среди прочего следующие обстоятельства: позволяло ли финансовое положение кредитора (с учетом его доходов) предоставить должнику соответствующие денежные средства, имеются ли в деле удовлетворительные сведения о том, как полученные средства были истрачены должником, отражалось ли получение этих средств в бухгалтерском и налоговом учете и отчетности и т. д. Также в таких случаях при наличии сомнений во времени изготовления документов суд может назначить соответствующую экспертизу, в том числе по своей инициативе» [16].
К практике применения «мнимого займа» порой прибегают и недобросовестные граждане (обычно состоящие в родственных либо доверительно-дружеских отношениях) с целью введения в заблуждение третьих лиц в процессе разрешения различных споров с ними (например, заявление о договоре займа между матерью и сыном и о признании долга совместным долгом супругов после того, как женой сына был заявлен иск о разделе совместно нажитого имущества. При этом, как было установлено судом, договор был
мнимым и заключенным с целью уменьшения состава совместно нажитого имущества) [17].
Данные обстоятельства в совокупности приводят к неоднородности судебной практики по оспариванию договоров займа. Рекомендации высших судов, по нашему мнению, недостаточно способствуют решению проблемы. Например, в разъяснениях Верховного суда РФ указано, что несоблюдение простой письменной формы сделки влечет ее недействительность только в случаях, прямо указанных в законе. При этом в соответствии с ч. 2 ст. 71 ГПК РФ, а также с ч. 8 ст. 75 АПК РФ при непредставлении истцом письменного договора займа или надлежащим образом заверенной его копии вне зависимости от причин этого (в случаях утраты, признания судом недопустимым доказательством, исключения из числа доказательств и т. д.) истец лишается возможности ссылаться в подтверждение договора займа и его условий на свидетельские показания, однако вправе приводить письменные и другие доказательства, в частности расписку заемщика или иные документы [18]. В данных разъяснениях под истцом подразумевается заимодатель. Но по смыслу ст. 812 ГК РФ возможность использовать свидетельские показания (при оспаривании договора займа по безденежности) не допускается и для заемщика, если договор займа должен был быть совершен в письменной форме (за исключением случаев, когда договор был заключен под влиянием обмана, насилия, угрозы, злонамеренного соглашения представителя заемщика с заимодавцем или стечения тяжелых обстоятельств). В итоге наличие расписки, даже при отсутствии необходимым образом оформленного договора, для суда может явиться единственным основанием для отказа заемщику при оспаривании договора займа по безденежности (даже когда расписка к моменту судебного заседания была утрачена, но факт ее существования был достоверно установлен судом - см., например, Решение Краснослободского районного суда Волгоградской области № 2-402/2015 2-402/2015~М-424/2015 М-424/2015 от 19 августа 2015 г. по делу № 2-402/2015 [19]. Логика судов в данном случае сводится к признанию расписки подтверждением факта заключения договора займа (даже при отсутствии необходимой письменной формы договора) одновременно с предусмотренным законом ограничением круга возможных к предоставлению доказательств. Например, «...Истец Литвинов П.В. обратился в суд с исковым заявлением к Кузнецову А.В. о взыскании долга по расписке, обосновывая тем, что <дата обезличена> между Литвиновым П.В. и Кузнецовым А.В. заключен договор займа на сумму 330.000 руб., что подтверждается распиской, по которой ответчик указанную сумму обязался вернуть до<дата обезличена>.
Однако до настоящего времени долг не возвращен. Как следует из содержания расписки от<дата обезличена>, Кузнецов А.В. получил от Литвинова П.В. денежные средства в сумме 330.000 руб., которые обязался вернуть в течение 6 месяцев. Таким образом, суд считает, что между сторонами был заключен договор займа. Однако сумма долга Кузнецовым А.В. не возвращена. При этом в подтверждение получения денег в сумме 330.000 руб. имеется собственноручная запись Кузнецова А.В. в расписке, удостоверенная его же подписью, что не оспаривалось и сторонами. Поскольку факт передачи денежных средств подтвержден договором займа и собственноручной записью и подписью Кузнецова А.В., данный факт может быть опровергнут лишь письменными доказательствами, за исключением случаев, установленных пунктом 2 статьи 812 Гражданского кодекса Российской Федерации, на которые заемщик не ссылался» [20].
Заключение
Исследование заемных обязательств и, в частности, вопроса соотношения понятий «заем» и «кредит» показывает, что недостатки структурирования такого гражданско-правового института, как заемные обязательства, а также особенности юридико-технической конструкции главы 42 ГК РФ приводят к ситуации, которую можно охарактеризовать как неопределенность правовой природы заемных обязательств, что не может быть преодолено на уровне доктри-нальных дискуссий. Однозначный ответ на вопрос о правовой природе заемных обязательств и специфике заключения договоров, относящихся к ним, не может быть получен, и судебная практика в настоящее время складывается в отдельных ее аспектах во многом противоречиво. Отсутствие ясного понимания правовой природы заемных обязательств приводит к правореализационным проблемам, возникающим в связи с определением признаков отдельных видов договоров, имеющих данную специфику, что, в свою очередь, пагубно влияет на процесс их заключения и/или оспаривания, и в отдельных случаях также может приводить к усматриванию в действиях сторон договоров, по сути представляющих собой заемные обязательства, признаков составов преступлений, квалифицируемых как мошенничество (как в рамках общего, так и специального его состава) или пособничество в их совершении.
Вместе с тем необходимо внятное изложение позиции законодателя, неоднозначность которой, на наш взгляд, изначально была обусловлена необходимостью преодоления наследия советской
эпохи и ее последствий в сфере развития отечественной цивилистики, когда отношения, представляющие собой заемное обязательство, имели правовые ограничения (например, могли возникать только для определенных субъектов). Это, по нашему мнению, привело к недостаточной разработанности научной мысли в области исследования заемных обязательств и, следовательно, наличию правовых лакун в новеллах ГК РФ, регламентирующих заемные обязательства (советские цивилисты, безусловно, уделявшие внимание им, вынуждены были в рамках своего анализа исходить из позиции советского законодателя). Данное обстоятельство и сказалось негативным образом на качестве подготовки первоначальной редакции главы 42 ГК РФ. Однако к настоящему времени можно с уверенностью говорить о наличии большого массива трудов ученых-цивилистов, делавших предметом своего научного интереса заемные обязательства, что позволяет с опорой на результаты их исследований привести юридико-техническую конструкцию главы 42 ГК РФ и другие главы, содержащие правовую регламентацию обязательств, которые могут быть отнесены к заемным, в соответствие с потребностями современного гражданско-правового оборота.
Литература
1. Микрюков В.А., Микрюкова Г.А. Общие положения о заемных обязательствах // Вестник Университета им. О.Е. Кутафина. 2015. № 10. С. 125-132.
2. Агафонов И.С. О соотношении категорий «Кредит» и «Заем» // Вестник Мос. ун-та МВД России. 2013. № 1. С. 50-53.
3. Коломиец Е.А. Особенности обязательства займа в системе финансовых обязательств // Научный журнал КубГАУ - Scientific Journal of Kub SAU [Электронный ресурс]. 2015. № 105. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ osobennosti-obyazatelstva-zayma-v-sisteme-finansovyh-obyazatelstv (дата обращения 21 апреля 2018).
4. Глущенко А.В., Слепова А.П. Заем, кредит и ссуда - категориальный анализ // Финансы и кредит. 2003. №14 (128). С. 18-21.
5. Грицай Н.В. «Добровольные» и «Вынужденные» заемные обязательства и их правовая природа // Вестник Самарской гуманитарной академии. Серия: Право. 2007. № 1. С. 69-77.
6. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть вторая) от 26.01.1996 г. № 14-ФЗ (ред. от 29.07.2018) // Собрание законодательства РФ. 1996. № 5. Ст. 410.
7. Белугин Е.М. Правовые особенности коммерческого кредита // Труды Института государства и права РАН. 2015. № 2. С. 104-115.
8. Белугин Е.М. Сравнительно-правовой анализ специфики договора товарного кредита // Труды Института государства и права РАН. 2014. № 2. С. 119-127.
9. Мичурина Е.А. Значение правовой природы кредитных обязательств в механизме правоприменения // Изв. Сарат. ун-та Нов. сер. Сер. «Экономика. Управление. Право». 2013. № 4-1. С. 603-607.
10. Ефимова Л.Г. Банковские сделки: право и практика. М: Московский независимый институт международного права, 2001. 654 с.
11. Буркова Л.Н. К вопросу о фидуциарном (доверительном) характере гражданских правоотношений // Вестник Адыгейского государственного университета. Серия 1: «Регионоведение: философия, история, социология, юриспруденция, политология, культурология» [Электронный ресурс]. 2011. № 2. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/k-voprosu-o-fidutsiarnom-doveritelnom-haraktere-grazhdanskih-pravootnosheniy (дата обращения 17 апреля 2018).
12. Приговор Советского районного суда города Орла от 24 февраля 2014 г. по делу №1-3/2014 (1-162/2013) [Электронный ресурс]. URL: https:// sovetsky--orl.sudrf.ru/modules.php?name=sud_delo&srv_num=1&name_ op=doc&number=2452079&delo_id=1540006&new=0&text_number=1&case_ id=851641 (дата обращения 16 апреля 2018).
13. Чесноков М.В. Об уголовно-правовой охране общественных отношений в сфере кредитования и заимствования, предусмотренных в статье 159.1 УК РФ // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. 2016. № 1-2. С. 133-135.
14. Одегова Н.А. Документальное оформление процентного займа // Финансы и кредит. 2013. № 26 (554). С. 73-80.
15. Трезубов Е.С., Щеглова Н.С. Фиктивность гражданского процесса: конституирующие признаки и механизмы запрета злоупотребления процессуальными правами в Российской Федерации // Вестник КемГУ. 2013. № 4 (56). С. 287-292.
16. Постановление Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 г. № 35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве» [Электронный ресурс]. URL: http://arbitr.ru/as/pract/post_plenum/57047.html (дата обращения 14 апреля 2018).
17. Кассационное определение Судебной коллегии по гражданским делам Ростовского областного суда от 05 марта 2012 г. по делу № 33-2813 [Электронный ресурс]. URL: https://rospravosudie.com/court-rostovskij-oblastnoj-sud-rostovskaya-oblast-s/act-105477152/ (дата обращения 14 апреля 2018).
18. Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 3 (2015) (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 25.11.2015) (ред. от 28.03.2018) [Электронный ресурс]. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_ LAW_189419/ (дата обращения 14 апреля 2018).
19. Решение Краснослободского районного суда Волгоградской области № 2-402/2015 2-402/2015~М-424/2015 М-424/2015 от 19 августа 2015 г. по делу № 2-402/2015 [Электронный ресурс]. URL: http://sudact.ru/regular/ doc/5Bb3B7MVY1l8/ (дата обращения 14 апреля 2018).
20. Решение Мелеузовского районного суда Республики Башкортостан от 14 мая 2018 г. по делу 2-594/2018 - М-464/2018 [Электронный ресурс]. URL: https:// rospravosudie.com/court-meleuzovskij-rajonnyj-sud-respublika-bashkortostan-s/ act-581452795/. (дата обращения 14 апреля 2018).
References
1. Mikryukov V.A., Mikruykova G.A. General provisions in loan obligations // Bulletin of O.E. Kutafin University. 2015;10:125-32. (In Russ.)
2. Agafonov IS. About the correlation of 'Credit' and 'Loan' categories. Ministry of Internal Affairs Moscow university of Russia. 2013;1:50-3. (In Russ.)
3. Kolomiets EA. Peculiarities of loan obligation in financial obligation system // Scientific Journal of KubSAU. 2015. No. 105 [Internet]. URL: https://cyberleninka. ru/article/n/osobennosti-obyazatelstva-zayma-v-sisteme-finansovyh-obyazatelstv (data obrashcheniya 21 Apr. 2018). (In Russ.)
4. Glushchenko AV., Slepova AP. Loan, credit and interest-free loan - categorical analysis/ Finance and Credit. 2003;14 (128):18-21. (In Russ.)
5. Gritsay NV. 'Voluntary' and 'Compulsory' loan obligations and their legal nature. Bulletin of Samara Humanitarian Academy. Law Series: 2007;1:69-77.
6. Civil Code of the Russian Federation (part two) of 26.01.1996 g. № 14-FZ (red. ot 29.07.2018).Collection of the legislation of the Russian Federation.1996;5. St. 410.
7. Belugin EM. Legal aspects of commercial credit. Proceedings of the RAS Instituteof State and Law. 2015;2:104-15.
8. Belugin EM. Comparative and legal analysis of specifics of the contract of the commodity credit.:Proceedings of the RAS Instituteof State and Law. 2014;2:119-27.
9. Michurina EA. Significance of legal nature of credit obligations in law enforcement mechanism. Reports of Saratov university. Series: Economics, management, law. 2013;4-1: 603-7.
10. Efimova LG. Banking deals. Law and practice. Moscow: Moscow independent institute of international law Publ.; 2001. 654 p.
11. Burkova LN. on fiduciary (confidential) character of civil legal relationships. Bulletin of the Adyghe State university. Series 1 "Region Studies: Philosophy, History, Sociology, Jurisprudence, Political Sciences and Cultural studies". 2011;2 [Internet] URL: https://cyberleninka.ru/article/n/k-voprosu-o-fidutsiarnom-doveritelnom-haraktere-grazhdanskih-pravootnosheniy (accessed17.04.2018) (In Russ.).
12. The verdict of the Sovetskii District Court of the city of Orel on February 24, 2014 regarding the case №1-3/2014 (1-162/2013)[Internet]. URL: https:// sovetsky--orl.sudrf.ru/modules.php?name=sud_delo&srv_num=1&name_ op=doc&number=2452079&delo_id=1540006&new=0&text_number=1&case_ id=851641 (data obrashcheniya16 Apr. 2018). (In Russ.)
13. Tchesnokov MV. On the criminal legal protection of social relations in the sphere of crediting and loaning as stipulated by the article 159.1 RF CC. Humanitarian, economic and socialsciences.2016;1-2:133-35. (In Russ.)
14. Odegova NA.Documentary execution of interest-bearing loan.Finance and credit. 2013;26 (554):73-80. (In Russ.)
15. Trezubov ES., Shcheglova NS.Fictitious nature of civil process.Constituting signs and mechanisms of prohibitingthe procedural rights abuse in Russian Federation. Bulletin of KemSU. 2013;4 (56):287-92. (In Russ.)
16. Resolution of the Plenum of the Supreme Arbitration Court of the Russian Federation dated 22.06.2012 No. 35 "On certain procedural issues related to the consideration of bankruptcy cases" [Internet].URL: http://arbitr.ru/as/pract/post_ple-num/57047.html(data obrashcheniya14 Apr. 2018). (In Russ.)
17. The cassation definition of the Judicial Chamber of Civil Cases of the Rostov Regional Court of March 5, 2012 in the case № 33-2813 [Internet] URL: https:// rospravosudie.com/court-rostovskij-oblastnoj-sud-rostovskaya-oblast-s/act-105477152/ (data obrashcheniya14 Apr. 2018). (In Russ.)
18. Review of judicial practice of the Supreme Court of the Russian Federation № 3 (2015) (approved by the Presidium of the Supreme Court of the Russian Federation 25.11.2015) (ed. of28.03.2018)[Internet].URL: http://www.consultant.ru/ document/cons_doc_LAW_189419/ (data obrashcheniya14 Apr. 2018). (In Russ.)
19. The decision of the Krasnoslobodsky District Court of the Volgograd Region No. 2-402 / 2015 2-402 / 2015 ~ M-424/2015 M-424/2015 of August 19, 2015 in case No. 2-402 / 2015[Internet]. URL: http://sudact.ru/regular/doc/5Bb3B7MVY1l8/ (data obrashcheniya14 Apr. 2018). (In Russ.)
20. The decision of the Meleuz district court of the Republic of Bashkortostan of May 14, 2018 in the case of 2-594 / 2018 - M-464/2018[Internet]. URL: https://rospra-vosudie.com/court-meleuzovskij-rajonnyj-sud-respublika-bashkortostan-s/act-581452795/ (data obrashcheniya14 Apr. 2018). (In Russ.)
Информация об авторах
Станислав В. Тимофеев, доктор юридических наук, профессор, Российский государственный гуманитарный университет, Москва, Россия; 125993, Россия, Москва, Миусская пл., д. 6; stimofeev2006@ yandex.ru
Елена Ю. Князева, кандидат юридических наук, доцент, Российский государственный гуманитарный университет, Москва, Россия; 125993, Россия, Москва, Миусская пл., д. 6; ele1038@yandex.ru
Information about the authors
Stanislav V. Timofeev, Dr. of Sci. (Law), professor, Russian State University for the Humanities, Moscow, Russia; bld. 6, Miusskaya Sq., Moscow, Russia, 125993; stimofeev2006@yandex.ru
Elena Yu. Knyazeva, Cand. of Sci. (Law), associate professor, Russian State University for the Humanities, Moscow, Russia; bld. 6, Miusskaya Sq., Moscow, Russia, 125993; ele1038@yandex.ru
