CC BY
22Несмотря на то, что в зоне № 6 в 2019 году зарегистрировано наименьшее число преступлений, невысокая плотность населения является фактором повышения уровня преступности в этом регионе.
Наиболее благоприятная криминогенная обстановка в Ставропольском крае в 2019 году сложилась в зоне № 4, где уровень преступности составил 89,6 преступлений на 10 000 населения. Следует отметить, что данный регион по абсолютным показателям занимает 6 место и в него входят степные районы, не имеющие относительно крупных районных центров, максимально отдаленные от краевого центра.
Подводя итоги анализа географии преступности в Ставропольском крае за период с 2015 по 2019 годы, следует резюмировать, что преступность в регионе остается преимущественно городской. Подавляющее большинство преступлений совершается в 5 городах с численностью населения более 100.000 человек (г. Ставрополь, г. Невинномысск, города-курорты Пятигорск, Кисловодск, Ессентуки), а также в районах, их окружающих. Несмотря на достаточно высокую плотность населения в указанных городах и близлежащих районах, уровень преступности в них остается существенно выше, нежели в сельских районах края.
Литература и источники
1. Состояние преступности в Ставропольском крае за 2015-2019 г. г. // Данные ИЦ ГУ МВД РФ по Ставропольскому краю.
2. Население Ставропольского края: численность, крупные города //http://www.statdata.ru/naselenie/stavropolskogo-kraya (Дата обращения: 26.06.2020).
References and Sources
1. Sostoyanie prestupnosti v Stavropol'skom krae za 2015-2019 g. g. // Dannye IC GU MVD RF po Stavropol'skomu krayu.
2. Naselenie Stavropol'skogo kraya: chislennost', krupnye goroda //http://www.statdata.ru/naselenie/stavropolskogo-kraya (Data obrashcheniya: 26.06.2020).
МАРМУТА ИВАН ЛЬВОВИЧ - кандидат юридических наук, доцент, начальник кафедры уголовного права и криминологии Ставропольского филиала Краснодарского университета МВД России (w09marmutail@mail.ru).
КОРОВИН ЕВГЕНИИ ПАВЛОВИЧ - кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры уголовного права и криминологии Ставропольского филиала Краснодарского университета МВД России (evgenii_korovin@mail.ru). MARMUTA, IVAN L. - Ph.D. in Law, Associate Professor, Head of the Department of Criminal Law and Criminology of the Stavropol Branch of the Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia (w09marmutail@mail.ru). KOROVIN, EVGENY P. - Ph.D. in Law, Senior Lecturer of the Department of Criminal Law and Criminology of the Stavropol branch of the Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia (evgenii_korovin@mail.ru).
УДК 343.3/7
мотин а.в.
правовая природа некоторых квалифицирующих признаков в составах преступлений против личности
Ключевые слова: дифференциация ответственности, квалифицирующие признаки, преступления против личности, уголовная политика, наказание, состав преступления.
Процесс дифференциации уголовной ответственности за преступления против личности немыслим без обращения к признакам, свидетельствующим об увеличении опасности того или иного преступления, т.е. к квалифицирующим признакам. Автором в статье предпринята попытка определить свойства, характеристики, при наличии которых признаки преступления могут претендовать на «статус» квалифицирующих. Сделан вывод, что ряд квалифицирующих признаков в преступлениях против личности не имеют под собой достаточного социального и правового основания, носят во многом умозрительный и надуманный характер, что ведет к перегрузке текста уголовного закона и не способствует эффективной дифференциации ответственности. Утверждается, что на роль квалифицирующих признаков преступлений против личности могут претендовать те обстоятельства, которые при совершении именно данного вида преступлений свидетельствуют о повышении степени их общественной опасности за счет увеличения вероятности и объема причиняемого вреда, углубления степени вины лица, совершившего преступление, и уровня безнравственности содеянного.
MOTIN, A.V.
THE LEGAL NATURE OF CERTAIN QUALIFYING FEATURES IN THE COMPOSITION OF CRIMES AGAINST THE PERSON
Keywords: differentiation of responsibility, qualifying features, crimes against the person, criminal policy, punishment, corpus delicti.
The process of differentiating criminal responsibility for crimes against the person is unthinkable without addressing the signs that indicate an increase in the danger of a particular crime, i.e., qualifying signs. The author of the article attempts to determine the properties, characteristics, in the presence of which the signs of a crime can claim the "status" of qualifying. It is concluded that a number of qualifying features in crimes against the person does not have a sufficient social and legal basis, is largely speculative and far-fetched, which leads to an overload of the text of the criminal law and does not contribute to effective differentiation of responsibility. It is argued that the role of qualifying signs of crimes against the person can be claimed by those circumstances that, when committing this type of crime, indicate an increase in the degree of their social danger by increasing the probability and volume of harm caused, deepening the degree of guilt of the person who committed the crime, and the level of immorality of the act.
Квалифицирующие признаки, согласно общепринятому мнению, должны обладать некоторым уровнем распространенности, массовидности (не быть присущими только отдельным преступлениям, не носить эпизодического характера) и обладать строго направленным влиянием на оценку общественной опасности преступлений (о роли и значении квалифицирующих признаков в составе преступления [1, 2]). Это требование, пожалуй, одно из самых важных, а проверка его соблюдения законодателем - одна из сложных задач. Здесь надо учесть, с одной стороны, криминологическую и статистическую информацию о распространенности того или иного признака, а с другой - социально-правовую, конституционную и этическую его оценку.
Так, например, статистика свидетельствует, что групповой характер не присущ преступлениям, предусмотренным ст.134 УК РФ. Показатель удельного веса осужденных за эти преступления в составе группы лиц колеблется в пределах 0,0-0,3%. Однако вряд ли целесообразно только на основании этих данных ставить вопрос об исключении этого признака из разряда квалифицирующих. С другой стороны, согласно статистике, этот же групповой признак преступления присутствует у 8-9% осужденных по ст.139 УК РФ, однако законодатель не предусмотрел его в ряду дифференцирующих ответственность оснований. Статистика может служить лишь ориентиром, первым «маркером», позволяющим отметить признаки, которые могут претендовать на статус квалифицирующих. Результаты статистического отбора должны быть подкреплены криминологическими, уголовно-правовыми и уголовно-политическими аргументами.
С этой точки зрения наличие некоторых квалифицирующих признаков преступлений против личности вызывает определенные сомнения. Так, уже формулировался вывод о необходимости исключения из п. «г» ч.2 ст.117 и ч.2 ст.120 УК РФ такого квалифицирующего признака как совершение преступления в отношении лица, находящегося в материальной или иной зависимости от потерпевшего, поскольку его наличие не отвечает требованию типичности и не способно влиять на изменение типовой общественной опасности посягательства [3]. По этим же основаниям предлагалось исключить признак совершения преступления по найму из состава истязания [4]. Отмечалось, что, в силу отсутствия социальных оснований и криминологических условий для установления повышенной ответственности за совершенное преступление, из уголовного закона должны быть исключены такие квалифицированные виды убийств, как убийство по мотиву кровной мести (п. «л» ч.2 ст.105 УК РФ) и убийство в целях использования органов или тканей потерпевшего (п. «м» ч.2 ст.105 УК РФ) [5, с. 11-12]. Указывалось, что из числа квалифицирующих признаков клеветы необходимо изъять такой признак, как «клевета о том, что лицо страдает заболеванием, представляющим опасность для окружающих», поскольку эти сведения нельзя признать порочащими потерпевшего [6, с.8].
Не оспаривая этих суждений, дополнительно отметим, что, по нашему мнению, есть основания для исключения признака, предусмотренного ч.2 ст.148 УК РФ - совершение преступления в местах, специально предназначенных для проведения богослужений, других религиозных обрядов и церемоний. Само по себе место совершения преступления не увеличивает опасности преступления (вряд ли оскорбление чувств буддистов в православном храме обладает большей опасностью, чем оскорбление чувств всех верующих на городской площади). Более того, появление этого признака продиктовано исключительно эмоциональной реакцией законодателя на «дело Pussy Riot», то есть отражает некоторые эксклюзивные, единичные случаи преступного поведения.
Представляется совершенно нетипичным для состава торговли людьми такой признак, как «совершение преступления способом, опасным для жизни и здоровья многих людей» (п. «б» ч. 3 ст. 127.1 УК РФ). Этот признак объективно может отражать особенности лишь некоторых из альтернативных деяний основного состава - «перевозки» и «укрывательства» (отметим, что это признают многие специалисты [7, с.129]). Специфика же его объективного проявления такова, что в результате торговли может создаваться опасность для жизни исключительно самих жертв торговли, но не для «третьих» лиц. Однако в этом случае количество жертв («многие лица») не имеет решающего значения для оценки деяния как особенно опасного. С учетом этих факторов рассматриваемый признак также может быть исключен из закона.
Не подтверждается результатами анализа типичность такого квалифицирующего признака клеветы, как использование виновным своего служебного положения (ч.3 ст.128 УК РФ). Согласно данным Судебного Департамента при Верховном Суде РФ по этой норме практически нет осужденных лиц. К тому же опасность именно для охраняемого статьей 128.1 УК РФ объекта посягательства не возрастает в связи с использованием виновным служебного положения. Если же такое «использование» представляет опасность само по себе, для его оценки существуют нормы о служебных преступлениях.
Вызывает серьезные сомнения признак «наступление тяжких последствий» в ч.3 ст.145.1 УК РФ. Судебная статистика и специальные исследования демонстрируют принципиальное отсутствие практики применения этой нормы [8, с.30-31]. Полагаем, это не случайно, поскольку спектр «тяжких последствий», предлагаемых комментаторами статьи (утрата трудоспособности, заболевание, инвалидность, вред здоровью, смерть человека, уничтожение или повреждение имущества и др. [9, с. 137]) находится далеко за рамками объекта посягательства и в любом случае не охватывается виной субъекта преступления, действующего из корыстной или иной личной заинтересованности.
Таким образом, есть основания для вывода о том, что ряд квалифицирующих признаков в преступлениях против личности не имеет под собой достаточного социального и правового основания, носит во многом умозрительный и надуманный характер, что ведет к перегрузке текста уголовного закона и не способствует эффективной дифференциации ответственности. Это, в свою очередь, позволяет утверждать о необходимости оптимизации системы квалифицирующих признаков, в том числе за счет их сокращения. Неоправданно перегружает текст закона и наличие пересекающихся признаков, содержание которых не позволяет их четко отделить друг от друга. В данном случае одновременно нарушаются правила криминологического отбора признаков и их юридико-технического оформления в тексте нормативного акта.
Так, например, отмечалось, что наличие в ст.128.1 УК РФ таких самостоятельных квалифицирующих признаков, как ложное обвинение лица в совершении преступления сексуального характера (ч.4) и обвинение в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления (ч.5) позволяет произвольно толковать данные признаки и вызывает нежелательную конкуренцию правовых предписаний [6]. По мнению иных специалистов, признак беспомощности состояния потерпевшего в составе убийства (п. «в» ч.2 ст.105 УК РФ) не только вызывает проблемы его толкования, но и целиком поглощается понятием особой жестокости убийства (п. «д» ч.2 ст.105 УК РФ) [10, с.114].
Все изложенное к настоящему моменту относительно квалифицирующих признаков преступлений против личности позволяет оспорить не только сложившуюся законодательную практику их использования в разделе VII УК РФ, но и ведущий тренд современных научных разработок проблемы. В действующем уголовном законе предусмотрено значительное число квалифицирующих признаков преступлений против личности. Обзор научных сочинений по проблемам установления и дифференциации уголовной ответственности за эти посягательства свидетельствует, что лейтмотивом едва ли не всех изученных источников является настойчивая рекомендация включить в закон дополнительные квалифицирующие признаки или расширить практику использования уже существующих [11, 12, 13]. Однако эти рекомендации, формулируемые применительно к отдельным составам преступления, зачастую не учитывают системного характера процесса дифференциации ответственности, не позволяют соотнести авторские предложения с иными конструкциями, а потому могут восприниматься исключительно как повод к обсуждению проблемы, но не рецепт ее решения. К тому же, краткий анализ, представленный на страницах данной работы, свидетельствует, скорее о необходимости принципиального изменения вектора самих рекомендаций.
Справедливым будет сделать промежуточный вывод о том, что ряд квалифицирующих признаков должен быть изъят из текста закона, причем, без ущерба качеству самого закона. Тогда как предложения о внедрении в УК РФ новых квалифицирующих признаков преступлений против личности должны быть более сдержанными и в любом случае поставлены в общее русло системного анализ предписаний Раздела VII УК РФ. Как верно указывает Т.А. Плаксина: «научно обоснованный перечень квалифицирующих ... обстоятельств имеет количественный и качественный пределы. На уровне социальной обусловленности закона содержательное
разнообразие квалифицирующих обстоятельств не является бесконечным в силу объективной ограниченности круга их социальных оснований. На уровне формулирования уголовно-правовой нормы препятствием к созданию чрезмерно широкого перечня квалифицирующих признаков становится применение правила, согласно которому каждому специфичному по содержанию основанию или комплексу взаимосвязанных оснований должно соответствовать только одно квалифицирующее обстоятельство» [5, с. 8].
Из общего массива имеющихся предложений, направленных на расширение круга квалифицирующих признаков преступлений против личности, а равно из потенциально возможных, заслуживают внимания лишь те, которые имеют системный характер и отвечают общим признакам отбора квалифицирующих признаков. Исследование научных источников по теме показывает, что такие «общие признаки», как правило, формулируются, пусть и верно, но слишком «общо». Отчасти правильно, но, главное - малоинструментально, утверждение о том, что «квалифицирующими могут быть лишь обстоятельства, прямо относящиеся к содеянному и к личности виновного и находящиеся в определенной связи с совершенным преступлением» [14, с.12]. Данные о личности виновного нецелесообразно использовать в качестве квалифицирующих признаков, несмотря на то, что она (личность) являет собой центральный критерий назначения наказания и иных мер уголовно-правового характера, поскольку свойства личности находятся за пределами состава преступления и выражаются в преступлении далеко не однозначно. Но вопрос о том, какие именно обстоятельства, характеризующие преступление, могут претендовать на такой статус, остается открытым. Не вносит содержательных аспектов в дискуссию и классификация обстоятельств по элементам состава преступления. Она лишь отражает факт использования тех или иных признаков, но не раскрывает ответа на вопрос, почему именно они служат дифференциации ответственности. Здесь требуются иные, дополнительные характеристики квалифицирующих признаков.
Попытки установления содержательных критериев отбора квалифицирующих признаков были предприняты в науке. Так, Т.А. Плаксина пишет (правда, рассуждая об особо квалифицирующих признаках, но в нашем случае это не принципиально): «К особо квалифицирующим должны быть отнесены: 1) обстоятельства, отражающие причинение большего вреда объекту уголовно-правовой охраны, включая вред дополнительному объекту или совокупности основных объектов; 2) обстоятельства, отражающие значительное повышение эффективности преступного деяния, увеличение вероятности наступления преступного результата» [5, с. 8]. В этом же русле, но более ограничительно, рассуждает Е.В. Рогова, когда указывает, что «для включения такого признака в состав преступления необходимо, чтобы он повышал вероятность наступления вредных последствий» [15, с.173].
Такой подход представляется вполне оправданным, но неполным. Он открывает лишь общий путь к формулированию содержательных критериев квалифицирующих признаков и отражает только один аспект повышения опасности преступления, связанный с увеличением объема и (или) вероятности причинения вреда объекту уголовно-правовой охраны. Однако известно, что опасность преступления не ограничивается исключительно объективными показателями (Большую дискуссию относительно того, является ли общественная опасность исключительно объективным признаком и свойством преступления, либо она зависит и от субъективных факторов, оставим в данном случае за рамками анализа [16, с.31]). Она определяется всеми признаками преступления - и объективными, и субъективными, хотя далеко не одинаково и не прямолинейно. С учетом этого обстоятельства, подход Т.А. Плаксиной должен быть расширен и усовершенствован. Представляется, что на роль квалифицирующих признаков преступлений против личности могут претендовать те обстоятельства, которые при совершении именно данного вида преступлений свидетельствуют о повышении степени их общественной опасности за счет (а) увеличения вероятности и объема причиняемого вреда, (б) углубления степени вины лица, совершившего преступление, и уровня безнравственности содеянного. Нет оснований жестко противопоставлять эти критерии и пытаться выделить обстоятельства, отвечающие только одному из них. Это не вполне продуктивный путь, поскольку в реальности они зачастую совместно участвуют в отборе квалифицирующих признаков. Но в теоретическом отношении расчленение их допустимо.
В первом случае надо обратить отдельное внимание на содержание объекта преступления. Т.А. Плаксина обратила внимание, что этот признак может быть связан с причинением вреда дополнительному объекту посягательства. Однако здесь надо различать две ситуации, заслуживающие самостоятельной оценки с точки зрения учения о квалифицирующих признаках. Во-первых, имеются преступления, которые уже в основном составе можно считать двухобъектными. В этом случае квалифицирующий признак может приводить к увеличению объема или вероятности причинения вреда дополнительному объекту (классический пример -изнасилование или насильственные действия сексуального характера, при совершении которых угроза убийством, причинение тяжкого вреда здоровью, заражение ВИЧ-инфекцией отражает увеличение объема вреда здоровью потерпевшего как дополнительного объекта преступления). Во-вторых, имеются преступления, которые именно с наличием квалифицирующего признака становятся двухобъектными. Это весьма обширная группа преступлений, в квалифицирующих признаках которых значится факт применения насилия или угрозы насилием, при том, что основной объект посягательства не охватывает собой отношений, обеспечивающих безопасность здоровья (например, ст.ст. 126, 127, 127.1, 127.2, 139, 141, 144, 148, 150, 151 УК РФ). Здесь происходит в ряде случаев законодательное конструирование сложного составного преступления за счет объединения в квалифицированном составе признаков основного ненасильственного состава преступления и состава насилия. Безусловно, тема сложных составных преступлений заслуживает отдельного анализа и выходит далеко за пределы предмета нашего анализа. Однако применительно к нашей статье стоит отметить, что использование такого приема для дифференциации ответственности целесообразно максимально ограничить и использовать квалифицирующий признак «применение насилия или угрозы насилием» для нормативной оценки только тех ситуаций, которые не могут получить самостоятельную оценку в качестве насильственного преступления против личности по нормам главы 16 УК РФ. По общему правилу квалифицирующий признак состава преступления должен отражать увеличение объема и вероятности причинения вреда тому объекту, который уже закреплен в признаках основного состава преступления.
В оценке второго содержательного критерия квалифицирующих признаков (степени вины и безнравственности) следует исходить из того, что подавляющее большинство преступлений против личности относятся к категории так называемых преступлений mala in se, посягают на объекты, соотносимые с естественными правами человека, и имеют весьма близкое соприкосновение со сферой безнравственного, аморального поведения. Наиболее яркими маркерами безнравственности преступления, которые могут быть использованы при отборе квалифицирующих признаков преступлений против личности, выступают мотив преступления, а также характеристика личных взаимоотношений виновного и жертвы. И если мотив преступления широко используется в качестве основания дифференциации ответственности в статьях Раздела VII УК РФ, то использование второго фактора имеет определенные резервы. В частности, есть все основания к тому, чтобы прислушаться к давно и постоянно выдвигаемой в науке идее о необходимости дифференциации ответственности за преступления против жизни, здоровья, свободы, половой свободы и неприкосновенности, в случае если они совершаются родителями против детей или в сфере семейных отношений.
Предназначение квалифицирующих признаков, отобранных с соблюдением системных, социально-криминологических, уголовно-правовых и юридико-технических требований, состоит в дифференциации уголовной ответственности. Такая дифференциация осуществляется, прежде всего, посредством конструирования новой, увеличенной в размерах санкции и пересмотра категориальной принадлежности преступления. Это два взаимосвязанных, иногда совпадающих, но в ряде случаев параллельных процесса. Пересмотр санкции в квалифицированном составе не всегда сопровождается изменением категории преступления с квалифицированным составом по отношению к основному, а если и сопровождается, то далеко не всегда единообразно.
Так, например, анализ показывает, что квалифицирующий признак «совершение преступления в отношении двух или более лиц» не меняет категориальную принадлежность основного состава в преступлениях, предусмотренных ст.105 и ст.134 УК РФ, но в преступлении, предусмотренном ст.135 УК РФ, меняет ее с преступления небольшой тяжести до особо тяжкого. Такой признак, как беспомощное состояние потерпевшего, не меняет категорию в составах
убийства, причинения тяжкого вреда здоровью, но повышает ее с преступления небольшой тяжести до тяжкого в составе истязания. Еще большей вариативностью обладает признак совершения преступления группой лиц (группой лиц по предварительному сговору или организованной группой - в различных сочетаниях): он либо не меняет категорию преступления (ст.ст. 105, 110, 131, 132, 142.2 УК РФ), либо меняет ее с небольшой тяжести до средней тяжести (ст.ст. 110.1, 112, 141, 142.2, 147 УК РФ), с небольшой - до тяжкого (ст.ст. 117, 127, 146 УК РФ), с небольшой - до особо тяжкого (ст.ст. 135, 151.2 УК РФ).
Такое положение вещей вызывает критическую оценку в литературе. Так, Л.О. Кулева, рассуждая о проблемах дифференциации ответственности в санкциях основного и квалифицированного составов преступлений, требует обеспечить поступательный переход от одной категории к другой, исключив «перепрыгивание» через категории (как это имеет место в ст.ст. 126, 146, 199, 200.5, 228, 290 УК РФ и др.) [17, с.10]. Этот призыв нуждается в самостоятельной оценке. С одной стороны, действительно, мы не можем установить равную категориальную принадлежность различных преступлений с одинаковыми квалифицирующими признаками, поскольку «исходная точка» отсчета опасности этих преступлений различна. С другой стороны, мы можем теоретически предположить, что одинаковые квалифицирующие признаки повышают степень опасности различных преступлений примерно в одинаковой пропорции. С этой точки зрения неоправданной выглядит ситуация, при которой один и тот же квалифицирующий признак в разных ситуациях меняет категорию преступления на одну или сразу на три степени. Однако предложение об обязательном повышении категории различных преступлений на одну степень при наличии одного и того же квалифицирующего признака выглядит теоретически необоснованным и практически неосуществимым (хотя бы по причине того, что лишает возможности использовать такой прием при дифференциации ответственности за особо тяжкие преступления). К тому же категоризация - не единственное, более того -вторичное по отношению к санкции, средство отражения опасности квалифицированных преступлений. Поэтому выдвижение жестких требований об обеспечении соответствия между наличием квалифицирующего признака и повышением категории преступлений нецелесообразно. Для отражения опасности квалифицированного состава вполне достаточно санкции, другой вопрос, что санкции современного УК РФ требуют отдельного анализа с точки зрения их адекватности и системности.
Закрепляя обстоятельства, дифференцирующие ответственность в законе, законодатель придает им различное значение: квалифицирующих, особо квалифицирующих, суперквалифицирующих, отражая в тексте частей второй - шестой той или иной статьи. Такая дифференцированная оценка сама по себе не может вызывать нареканий, если она проведена обоснованно и разумно. Однако анализ показывает, что какой-либо единой линии, общих принципов использования такого приема углубленной дифференциации ответственности в законе не прослеживается. Из 42 статей Раздела VII УК РФ одна группа квалифицирующих признаков использована в 25 статьях (59,5%), две группы - квалифицирующие и особо квалифицирующие -в 9 статьях (21,4%), три группы - квалифицирующие, особо квалифицирующие и суперквалифицирующие - в 3 статьях (7,2%), четыре группы - в 5 статьях (11,9%). Интересно заметить, что наибольшее число квалифицированных составов преступлений (четыре) наблюдается в существенно обновленных составах половых преступлений и новом составе клеветы; три группы квалифицирующих признаков - в преступлениях, предусмотренных ст.111, ст.150 УК РФ и в новой ст.110.1 УК РФ. Можно без боязни ошибиться утверждать, что увеличение групп квалифицирующих признаков не является устойчивой традицией отечественного уголовного права. Оно не оправдано и с точки зрения учения о квалифицирующих признаков. (Т.А. Лесниевски-Костарева права, когда пишет: «Включение в статью Особенной части уголовного закона более чем двух устойчивых сочетания (особо) квалифицирующих признаков, закрепленных в отдельных частях статьи, утяжеляет законодательную конструкцию, перегружает статью и, как следствие, затрудняет ее восприятие. С этой точки зрения едва ли удачно конструирование статей, содержащих четыре и более части» [18, с.200]). Представляется, что без ущерба для качества уголовно-правовой охраны законодатель вполне может ограничиться набором квалифицирующих и особо квалифицирующих признаков, не выделяя в статьях УК РФ признаки составов преступлений более высокой степени дифференциации.
В рамках теоретического моделирования процесса дифференциации уголовной ответственности за преступления против личности посредством квалифицирующих признаков можно также рекомендовать в качестве общего ориентира при конструировании квалицированных и особо квалифицированных составов устанавливать связь между местом того или иного признака в структуре состава преступления и его социально-криминологическим основанием. Представляется, что на роль квалифицирующих признаков могут претендовать те, что отражают степень вины лица, совершившего преступление, и уровень безнравственности содеянного, а на роль особо квалифицированных - те, что свидетельствуют об увеличении вероятности и объема причиняемого вреда.
Литература и источники
1. Кругликов Л.Л. Квалифицирующие признаки как средство дифференциации уголовной ответственности: современное состояние // Вестник Ярославского государственного университета. 2007. № 4. С. 56-64.
2. Кругликов Л.Л. О понятии преступлений с квалифицированными составами // Юридическая наука. 2014. № 2. С. 120-126.
3. Пахомова Е.В. Проблемы законодательного учета признаков потерпевшего при дифференциации уголовной ответственности за преступления против жизни и здоровья. Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2011. С.8-9.
4. Кабанов П.Н. Уголовная ответственность за побои и истязание. Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2006. С. 8-9.
5. Плаксина Т.А. Социальные основания квалифицирующих убийство обстоятельств и их юридическое выражение в признаках состава преступления. Автореф. дисс. ... докт. юрид. наук. Томск, 2006. 48 с.
6. Харитонов И.И. Уголовная ответственность за клевету. Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2015.
7. Жинкин А.А. Торговля людьми и использование рабского труда: проблемы квалификации и соотношение со смежными составами преступлений. Дисс. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2006.
8. Панкратова О.В. Невыплата заработной платы, пенсий, стипендий, пособий и иных выплат (ст. 145.1 УК РФ): уголовно-правовой и криминологический аспекты. Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2012.
9. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. В 4 т. Т. 2. Особенная часть. Разделы VII - VIII / отв. ред. В.М. Лебедев. М.: Юрайт, 2017.
10. Каплин М.Н. Дифференциация уголовной ответственности за преступления против жизни и здоровья. Дисс. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2003.
11. Каменева А.Н. Дискуссионные вопросы ответственности за изнасилование по уголовному законодательству Российской Федерации и уголовным законодательствам зарубежных государств. Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2009. 26 с.
12. Меликов Ф.А. Уголовно-правовые и криминологические меры противодействия насилию в семье. Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2017 28 с.
13. Шалимов Е.Е. Уголовно-правовые и криминологические проблемы торговли людьми. Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2007. 31 с.
14. Козаченко И.Я., Костарева Т.А., Кругликов Л.Л. Преступления с квалифицированными составами и их уголовно-правовая оценка: лекция. Екатеринбург: Изд-во Урал. юрид. акад., 1994.
15. Рогова Е.В. Правила построения квалифицирующих и привилегирующих признаков состава преступления // Пробелы в Российском законодательстве. 2013. № 5.
16. Пудовочкин Ю.Е. Оценка судом общественной опасности преступления: Научно-практическое пособие. М.: РГУП, 2019.
17. Кулева Л.О. Категоризация преступлений как средство дифференциации ответственности в Общей и Особенной частях УК РФ. Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. Ярославль, 2019.
18. Лесниевски-Костарева Т.А. Дифференциация уголовной ответственности. Теория и законодательная практика. М.: Норма, 1998.
References and Sources
1. Kruglikov L.L. Kvalificiruyushchie priznaki kak sredstvo differenciacii ugolovnoj otvetstvennosti: sovremennoe sostoyanie // Vestnik Yaroslavskogo gosudarstvennogo universiteta. 2007. № 4. S. 56-64.
2. Kruglikov L.L. O ponyatii prestuplenij s kvalificirovannymi sostavami // Yuridicheskaya nauka. 2014. № 2. S. 120-126.
3. Pahomova E.V. Problemy zakonodatel'nogo ucheta priznakov poterpevshego pri differenciacii ugolovnoj otvetstvennosti za prestupleniya protiv zhizni i zdorov'ya. Avtoref. diss. ... kand. yurid. nauk. Rostov-na-Donu, 2011. S.8-9.
4. Kabanov P.N. Ugolovnaya otvetstvennost' za poboi i istyazanie. Avtoref. diss. ... kand. yurid. nauk. M., 2006. S. 8-9.
5. Plaksina T.A. Social'nye osnovaniya kvalificiruyushchih ubijstvo obstoyatel'stv i ih yuridicheskoe vyrazhenie v priznakah sostava prestupleniya. Avtoref. diss. ... dokt. yurid. nauk. Tomsk, 2006. 48 s.
6. Haritonov I.I. Ugolovnaya otvetstvennost' za klevetu. Avtoref. diss. ... kand. yurid. nauk. M., 2015.
7. Zhinkin A.A. Torgovlya lyud'mi i ispol'zovanie rabskogo truda: problemy kvalifikacii i sootnoshenie so smezhnymi sostavami prestuplenij. Diss. ... kand. yurid. nauk. Krasnodar, 2006.
8. Pankratova O.V. Nevyplata zarabotnoj platy, pensij, stipendij, posobij i inyh vyplat (st. 145.1 UK RF): ugolovno-pravovoj i kriminologicheskij aspekty. Avtoref. diss. ... kand. yurid. nauk. M., 2012.
9. Kommentarij k Ugolovnomu kodeksu Rossijskoj Federacii. V 4 t. T.2. Osobennaya chast'. Razdely VII-VIII/ otv. red. V.M. Lebedev. M.: Yurajt, 2017.
10. Kaplin M.N. Differenciaciya ugolovnoj otvetstvennosti za prestupleniya protiv zhizni i zdorov'ya. Diss. ... kand. yurid. nauk. Ekaterinburg, 2003.
11. Kameneva A.N. Diskussionnye voprosy otvetstvennosti za iznasilovanie po ugolovnomu zakonodatel'stvu Rossijskoj Federacii i ugolovnym zakonodatel'stvam zarubezhnyh gosudarstv. Avtoref. diss. ... kand. yurid. nauk. M., 2009. 26 s.
12. Melikov F.A. Ugolovno-pravovye i kriminologicheskie mery protivodejstviya nasiliyu v sem'e. Avtoref. diss. ... kand. yurid. nauk. M., 2017 28 s.
13. SHalimov E.E. Ugolovno-pravovye i kriminologicheskie problemy torgovli lyud'mi. Avtoref. diss. ... kand. yurid. nauk. Saratov, 2007. 31 s.
14. Kozachenko I.YA., Kostareva T.A., Kruglikov L.L. Prestupleniya s kvalificirovannymi sostavami i ih ugolovno-pravovaya ocenka: lekciya. Ekaterinburg: Izd-vo Ural. yurid. akad., 1994.
15. Rogova E.V. Pravila postroeniya kvalificiruyushchih i privilegiruyushchih priznakov sostava prestupleniya // Probely v Rossijskom zakonodatel'stve. 2013. № 5.
16. Pudovochkin Yu.E. Ocenka sudom obshchestvennoj opasnosti prestupleniya: Nauchno-prakticheskoe posobie. M.: RGUP, 2019.
17. Kuleva L.O. Kategorizaciya prestuplenij kak sredstvo differenciacii otvetstvennosti v Obshchej i Osobennoj chastyah UK RF. Avtoref. diss. . kand. yurid. nauk. Yaroslavl', 2019.
18. Lesnievski-Kostareva T.A. Differenciaciya ugolovnoj otvetstvennosti. Teoriya i zakonodatel'naya praktika. M.: Norma, 1998.
МОТИН АНАТОЛИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ - кандидат юридических наук, адвокат Палаты адвокатов Самарской области. MOTIN, ANATOLY V. Ph.D. in Law, the Lawyer of Chamber of Lawyers of the Samara region (amotin85@yandex.ru).
УДК 343.43
кочанжи и.д., савин п.т.
несовершеннолетние убийцы в правоприменительной практике
Ключевые слова: преступление, убийство, несовершеннолетние, предупреждение преступлений.
В статье рассмотрена правоприменительная практика, связанная с убийствами, которые совершают несовершеннолетние. Авторы определяют причины преступного поведения и вносят отдельные предложения по его профилактике. Отмечено, что мотивы несовершеннолетних убийц ничем не отличаются от мотивов взрослых. Большая часть из рассмотренных преступлений была совершена лицами в состоянии опьянения. При этом из материалов большей части приговоров следует, что родители знали о девиациях детей, которые в основном осознают преступность своих действий и желают наступления общественно опасных последствий. Для профилактики преступлений несовершеннолетних предложено ужесточить административную ответственность для лиц, не достигших 18 лет, но достигших 16 лет - за появление в общественных местах в состоянии опьянения. Требуется усилить контроль правоохранительных органов за несовершеннолетними, которые состоят на учете, своевременно передавать несовершеннолетних из неблагополучных семей на воспитание в специализированные учреждения, пока их личность еще не успела сформироваться.
raCHANZHI, I.D., SAVIN, P.T.
MINOR MURDERERS IN LAW ENFORCEMENT PRACTICE
Keywords: the crime; murder, minors, crime prevention.
In the article considers the law enforcement practice associated with murders committed by minors. The authors determine the causes of criminal behaviour and make separate proposals for its prevention. It is noted that the motives of minor murderers are no different from those of adults. Most of the crimes examined were committed by persons in a state of intoxication. At the same time, from the materials of most of the sentences, it follows that the parents knew about the deviations of their children, who are basically aware of the criminality of their actions and want the onset of socially dangerous consequences. For the prevention of minor crimes, it was proposed to toughen administrative liability for persons under 18 years of age, but over 16 years of age - for appearing in public places in a state of intoxication. It is required to strengthen the control of law enforcement agencies over minors who are registered, in a timely manner to transfer minors from disadvantaged families for upbringing in specialized institutions, while their personality has not yet been formed.
Преступления, совершаемые несовершеннолетними в Российской Федерации, привлекают внимание и средств массовой информации, и научного сообщества. Например, широкие внимание общественности привлекло уголовное дело, ставшее известным в средствах массовой информации, как «резня в пермской школе» [1]. Противодействие подобным преступлениям является одной из важнейших задач в деятельности правоохранительных органов, в особенности Следственного комитета Российской Федерации [2]. В данной статье будет рассмотрен ряд уголовных дел, связанных с убийствами, в совершении которых приняли участие несовершеннолетние. Целью статьи является определение тех низменных причин, которые побудили молодых людей отнять у потерпевших высшее благо - их жизни, а также внесение предложений по предупреждению рассматриваемых преступлений.
Г. распивал алкогольные напитки совместно с двумя несовершеннолетними друзьями - К. и Р. У К. был день рожденья и праздник отмечался в бане, принадлежавшей Г. Когда в районе 22:00 вечера К. вышел покурить, то соседка Ш. стала из окна высказывать ему замечания, что ему очень не понравилось и из мести К. разбил ей камнем окно. Ш. из окна пригрозила обратиться в полицию. Г., К. и Р. пришли к ней втроем, она открыла им дверь. Они пообещали вставить стекла на следующий день и упросили ее не вызывать полицию. Продолжив употребление алкоголя Г., К. и Р. не могли забыть о происшествии, и угроза Ш. обратиться за помощью в полицию не давала им покоя. Г. убедил своих несовершеннолетних друзей избить Ш. Они втроем кирпичами выломали дверь в ее дом, после чего стали избивать палками, в том числе нанося удары и в голову. Когда виновные поняли, что Ш. умерла, Г. принес бутылку бензина и облил им тело потерпевшей, а Р. поджег его. В дальнейшем Г., К. и Р., испугавшись, что огонь перекинется на дом и баню Г. -самостоятельно потушили пожар в соседнем доме. Г. признан виновным в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 139, ч. 4 ст. 150, п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ и по совокупности преступлений ему назначено окончательное наказание в виде лишения свободы сроком на 15 лет с ограничением свободы на 1 год. Р. признан виновным в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 139, п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ и по совокупности преступлений ему назначено наказание в виде лишения свободы сроком на 7 лет 1 месяц. К.
