CC BY
60УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС
Criminal trial
УДК 343.13
А. Б. Диваев, И. А. Земеров
ПРАВОВАЯ ПРИРОДА ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПО РАССМОТРЕНИЮ И РАЗРЕШЕНИЮ ВОПРОСОВ, СВЯЗАННЫХ С ИСПОЛНЕНИЕМ ПРИГОВОРА
В статье проанализирована природа деятельности по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора. Сделан вывод, что по своим признакам эта деятельность отлична от деятельности по обращению приговора к исполнению, а поэтому они не могут составлять содержание единой уголовно-процессуальной стадии — стадии исполнения приговора. На основе критического анализа теоретических источников и положений уголовно-процессуального закона сделан вывод, что деятельность по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора представляет собой самостоятельное дополнительное уголовно-процессуальное производство. Сформулированы предложения по совершенствованию законодательства.
Ключевые слова: уголовно-процессуальная стадия; уголовно-процессуальное производство; исполнение приговора.
A. B. Divaev, I. A. Zemerov
LEGAL NATURE OF THE ACTIVITY ON CONSIDERATION
AND RESOLUTION OF ISSUES RELATED TO THE EXECUTION
OF A SENTENCE
The article analyzes the nature of activities for consideration and resolution of issues related to the execution of a sentence. It is concluded that this activity differs in its characteristics from the activity of applying a sentence for execution, and therefore they cannot constitute the content of a single criminal procedure stage-the stage of execution of a sentence. Based on a critical analysis of theoretical sources and provisions of the criminal procedure law, it is concluded that the activity of reviewing and resolving issues related to the execution of a sentence is an independent additional criminal procedure. Proposals for improving the legislation are formulated.
Keywords: criminal procedure stage; criminal procedure proceedings; execution of sentence.
© Диваев А. Б., Земеров И. А., 2020 © Divaev A. B., Zemerov I. A., 2020
Характерной чертой правового регулирования деятельности по исполнению судебных приговоров, вынесенных по уголовным делам, является его комплексный характер. Она, эта черта, традиционна для нашего закона, что видно, как говорится, «невооруженным глазом». На это обстоятельство обращал внимание еще М. К. Свиридов, который в свое время писал: «Несмотря на то, что вынесение приговора и его исполнение являются проявлением по отношению к данному осужденному единой уголовной политики, эти виды деятельности осуществляются различными органами, разными методами» [15, с. 3].
Позднее еще один известный исследователь проблем уголовно-процессуальной регламентации деятельности по исполнению приговора — В. В. Николюк выразил эту мысль еще конкретнее: «Начиная с середины 80-х гг. судопроизводство в сфере исполнения приговоров в гораздо большем объеме стало регламентироваться наряду с уголовно-процессуальным законодательством также законодательными актами об исполнении уголовных наказаний... Помещение однородных правовых норм уголовно-процессуального характера во все отрасли законодательства о борьбе с преступностью существенно осложнило практическое правоприменение, повысило вероятность допущения судебных ошибок»
[11, с. 3].
Конечно, комплексность регулирования рассматриваемого сегмента правовой деятельности обусловлена не субъективным желанием законодателя — это продиктовано ее объективной сущностью. Однако данное обстоятельство никак не облегчает разрешение проблемы определения правовой природы деятельности по исполнению приговора.
Как известно, Раздел XIV Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации 2001 г. (далее — УПК РФ) содержит в себе две главы, включающие в себя две подсистемы норм, регламентирующих, соответственно, два вида деятельности, связанной с исполнением приговора: обращение приговоров, постановлений,
определений суда к исполнению и рассмотрение и разрешение вопросов, связанных с исполнением приговора.
С этой точки зрения ныне действующий закон в выгодную сторону отличается от предыдущего Уголовно-
процессуального кодекса РСФСР 1960 г., в котором нормы, регламентирующие и обращение приговора к исполнению, и рассмотрение и разрешение вопросов, связанных с исполнением приговора, были помещены в общую Главу 29 его пятого Раздела. Данное обстоятельство, носящее на первый взгляд исключительно технический характер, на самом деле, думается, серьезно повлияло на формирование научных представлений о правовой природе и системе деятельности по исполнению приговора.
В чем конкретно это выразилось? В силу того, что нормы данного Раздела УПК РСФСР не были разделены на главы, у большинства исследователей создалось впечатление сущностного единства деятельности по обращению приговора к исполнению и деятельности по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора. И это же, в свою очередь, дало им основание рассматривать эти виды деятельности в качестве самостоятельного этапа производства по уголовному делу — уголовно-процессуальной стадии [11; 12; 14; 15; 17 и др.]. Тот же М. К. Свиридов прямо указывает: «У этой стадии особый предмет — ее деятельность направлена на обращение вынесенных приговоров к исполнению и на разрешение вопросов, возникающих в ходе фактической реализации наказания» [15, с. 8].
Здесь мы позволим себе сразу оговориться. Мы далеки от той мысли, что ученые-процессуалисты, формируя свое представление о существе деятельности по исполнению приговора, руководствовались исключительно структурой уголовно-процессуального закона. В основе их представлений об этом лежали другие, более веские причины, однако и такое построение уголовно-процессуального закона, очевидно, сыграло свою роль.
Несмотря на то, что, как уже указано выше, современный УПК РФ структурно отделил нормы, регламентирующие порядок обращения приговора, постановления и определения суда, от норм, предусматривающих перечень вопросов, связанных с исполнением приговора и процедуру их рассмотрения и разрешения, точка зрения, согласно которой оба этих вида деятельности составляют содержание единой стадии исполнения приговора, имеет широкое распространение и в современной уголовно-процессуальной науке [1; 2; 4; 5; 6; 17 и
др].
В связи с рассматриваемой проблемой интерес представляет аргументация, приводимая сторонниками данного мнения. Вполне очевидно, что в ее основе лежат признаки уголовно-процессуальной стадии: если уголовно-процессуальная деятельность по исполнению приговора им соответствует, то ее необходимо рассматривать как уголовно-процессуальную стадию. Если же нет — это не стадия, а нечто другое.
Так, Д. В. Тулянский в обоснование того, что эта деятельность должна рассматриваться как уголовно-процессуальная стадия, приводит следующий аргумент. По его мнению, раз «законодатель включил нормы, регламентирующие порядок обращения приговора к исполнению и производство по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора в Уголовно-процессуальный кодекс РФ... тем самым подчеркнув процессуальный характер этой деятельности», уже это можно считать достаточным основанием, чтобы рассматривать эту деятельность как уголовно-процессуальную стадию [17, с. 6].
Более основательно к этому вопросу подошел А. В. Грищенко, который охарактеризовал деятельность по исполнению приговора сразу по шести признакам уголовно-процессуальной стадии, а именно: «1) основание (начало) стадии (фактические границы); 2) задачи (цели) стадии; 3) сроки производства на стадии (временные границы); 4) круг субъектов; 5) содержание стадии (этапы, процессуальные дей-
ствия) (процессуальные границы); 6) результаты стадии — окончательные решения (фактические границы)» [2, с. 30]. В результате он пришел к выводу, что основанием (моментом начала) этой стадии является момент вступления приговора в законную силу, данная стадия обладает целым комплексом своих специфических задач и формальных признаков стадии (сроками, субъектным составом, особыми итоговыми решениями и др.) [2, с. 30-60].
А. А. Камардина считает, что помимо всего прочего стадию исполнения приговора характеризует тот факт, что «деятельность суда на стадии исполнения приговора основана на единых принципах уголовного процесса и направлена на достижение общих задач уголовного судопроизводства» [4, с. 64]. И именно это позволяет говорить об этой деятельности в контексте уголовно-процессуальной стадии.
А. А. Крымов рассматривает деятельность по исполнению приговора как некую «межотраслевую стадию», что является следствием регулирования этой деятельности нормами как уголовно-процессуального, так и уголовно-исполнительного законодательства [6, с. 291].
Итак, если максимально обобщить взгляды сторонников того мнения, что деятельность по исполнению приговора — это отдельная уголовно-процессуальная стадия, можно констатировать, что в основе их позиции находятся два основных положения: 1) деятельность по обращению приговора, постановления, определения суда и деятельность по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора необходимо рассматривать в качестве элементов, составляющих содержание данной стадии; 2) эта деятельность содержит в себе все признаки уголовно-процессуальной стадии.
Широта распространения приведенного мнения в науке уголовного процесса, на первый взгляд, может создать иллюзию его общепризнанности, бесспорности, в то время как при ближайшем критическом рассмотрении указанных выше положений, становится очевидным, что концептуаль-
ное представление о деятельности по исполнению приговора как уголовно-процессуальной стадии не способно дать ответы на многие вопросы. Рассмотрим их.
Итак, если деятельность по обращению приговора к исполнению и деятельность по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора, воспринимать как единое целое, т. е. как уголовно-процессуальную стадию, является вполне очевидным, что оба этих направления деятельности, составляя содержание единой уголовно-процессуальной стадии, должны решать единую систему задач, стоящих перед данной стадией. По крайней мере, в теории уголовного процесса единодушно признано, что наличие единой, отличной от задач других этапов уголовно-процессуальной деятельности, задачи (или их системы) — один из признаков уголовно-процессуальной стадии [16, с. 66; 19, с. 23; 7, с. 64 и др.].
Возникает вопрос, а соответствуют ли этому критерию уголовно-процессуальной стадии рассматриваемые направления уголовно-процессуальной деятельности? Для нас очевидно, что нет. На это прямо указывает различие содержания деятельности по обращению приговора к исполнению и деятельности по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора, что, в свою очередь, отразилось в нормативном наименовании этих видов процессуальной деятельности.
В чем суть деятельности по обращению приговора к исполнению? Если охарактеризовать эту суть максимально обще, можно определить, что обращение приговора к исполнению представляет собой деятельность суда, направленную: 1) либо на непосредственную самостоятельную реализацию судом властных предписаний, содержащихся в оправдательном приговоре или обвинительном приговоре, не предусматривающем уголовного наказания; 2) либо на отдачу им распоряжения об исполнении обвинительного приговора, предусматривающему уголовное наказание, уполномоченному на то государственному органу или учреждению. Как
верно отмечает Л. В. Головко, во втором случае, несмотря на технический характер данного акта, происходит «передача полномочий от одной ветви государственной власти (судебной) другой (исполнительной)» [7, с. 1199].
Исходя из этого, задачами деятельности по обращению приговора к исполнению является либо, собственно, исполнение приговора, когда в соответствии с положениями закона это возлагается непосредственно на суд, вынесший приговор, либо создание условий для его исполнения, когда это является прерогативой специально уполномоченных органов исполнительной власти.
Если следовать выше обозначенной логике о единстве задач уголовно-процессуальной стадии, деятельность по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора, должна решать те же задачи, что и деятельность по обращению приговора к исполнению. Однако очевидно, что это не так. На тот момент, когда возникает необходимость в рассмотрении и разрешении вопросов, предусмотренных ст. 397 УПК РФ, задачи деятельности по обращению приговора к исполнению давным-давно разрешены и возвращение к их разрешению — алогично.
Какие же задачи стоят перед деятельностью по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора? Сразу укажем на то, что в рамках данного исследования мы не ответим на этот вопрос, так как это тема для отдельного и очень обстоятельного изучения. Правовая сущность вопросов, предусмотренных ст. 397 УПК РФ, которые могут возникнуть в ходе исполнения приговора, настолько разнообразна, что свести деятельность по их рассмотрению и разрешению к одной общей задаче не представляется возможным. Однако в контексте данного исследования важным является не установление того, какие именно задачи могут быть реализованы посредством этой деятельности, а сам факт того, что ее задачи отличны от задач деятельности по обращению приговора к исполнению, из чего
следует, что «уголовно-процессуальная деятельность по рассмотрению и разрешению дел, связанных с исполнением мер уголовной ответственности. с учетом его специфики и целей. не может считаться стадией уголовного процесса» [11, с. 9].
Как ни странно, осознается данный факт и некоторыми сторонниками того мнения, что деятельность по исполнению приговора необходимо считать самостоятельной уголовно-процессуальной стадией. Так, Л. В. Головко, анализируя правовую природу деятельности по обращению приговора к исполнению и деятельности по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора, пишет: «Строго говоря, между ними (данными видами процессуальной деятельности; примечание наше — А. Д., И. З.) не так уж и много общего, так как в их рамках решаются совершенно разные задачи, которые объединены лишь тем, что речь идет о деятельности суда в связи с необходимостью исполнения приговора» [7, с. 1206]. Тем не менее, автор настаивает на том, что эти виды деятельности составляют содержание единой уголовно-процессуальной стадии.
В то же время, по нашему мнению, то обстоятельство, что деятельность по обращению приговора к исполнению и деятельность по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора, предназначены для решения разных, не связанных друг с другом задач, само по себе может рассматриваться как достаточный довод, опровергающий тезис о том, что они составляют содержание единой стадии исполнения приговора. Однако приведем еще ряд аргументов.
Если задаться вопросом, каково значение категории «стадия» и в какой смысловой коннотации допустимо ее использование применительно к уголовно-процессуальным явлениям, первым делом на ум приходит общеупотребимый в уголовно-процессуальной теории термин «стадия уголовного процесса», под которым принято понимать «часть уголовного судопроизводства, этап, ступень уголовно-процессуальной деятельности» [19, с. 23].
Между тем, как представляется, этот термин неточен, и это способно создать ложное впечатление о природе того явления, которое обозначается категорией «стадия уголовного процесса». Дело в том, что если понимать категорию «уголовный процесс» буквально, отлично от близко расположенных к нему категорий «уголовное судопроизводство» или «производство по уголовному делу», легко прийти к выводу, что у него (уголовного процесса) не может быть стадий. Уголовный процесс — это не что иное, как сегмент общественных отношений, регламентированных нормами уголовно-процессуального права, складывающихся в ходе производства по уголовному делу (уголовного судопроизводства), а также сопутствующих ему, и регламентированных теми же нормами дополнительных производств. А поэтому стадии могут быть не у уголовного процесса, а у производства по уголовному делу (основного уголовного судопроизводства) и сопутствующих ему производств (дополнительных уголовно-процессуальных производств). И с этой точки зрения, по нашему мнению, более предпочтительным взамен распространенного термина «стадия уголовного процесса» является использование категории «стадия уголовно-
процессуального производства» (например, стадия производства по уголовному делу).
Но в таком случае становится непонятным, где в системе (т. е. последовательности) стадий производства по уголовному делу должна располагаться деятельность по исполнению приговора, какое место она должна занимать в ней?
Чтобы ответить на данный вопрос, необходимо понять, какова правовая природа производства по уголовному делу. И снова обратимся к общепризнанному в науке уголовного процесса знанию. Согласно принятой теории, производство по уголовному делу представляет собой форму правоприменительной деятельности, направленной на реализацию норм уголовного права. С этой точки зрения «строение» производства по уголовному делу, его внешняя форма, отражением чего является
система и последовательность его стадий, должна в полной мере отражать структуру правоприменительной деятельности.
Вопрос о последовательности стадий правоприменительной деятельности достаточно давно был поднят исследователями общетеоретических правовых проблем. Мы не будем подробно останавливаться на этой проблематике, однако считаем необходимым отметить, что, по нашему мнению, наиболее точны в своем представлении о структуре правоприменительного процесса те авторы, которые в качестве необходимого завершающего его этапа рассматривают деятельность субъекта правоприменения, направленную на доведение правоприменительного решения до его адресата.
Такой подход к структуре правоприменительного процесса впервые прозвучал еще в работе классика советской теории права П. Е. Недбайло. В свое время, полемизируя с другим известным ученым — Л. С. Явичем, автор писал: «Применение права есть процесс, охватывающий как стадию издания актов, вызывающих правоотношения, так и стадию фактических, физических, материально-технических действий субъектов этих отношений, в результате которых (действий) создается положение вещей, соответствующее предписаниям норм. применение правовых норм есть в то же время и их исполнение в конкретных правоотношениях лицами их применяющими.» [10, с. 164].
Другим словами, применительно к исследуемой нами проблеме, если суд рассматривать субъектом применения норм права в процессе производства по уголовному делу, то акт постановления им приговора нельзя рассматривать в качестве завершающей стадии правоприменения. Правоприменительная деятельность суда оканчивается не постановлением приговора, а обращением приговора к исполнению, посредством чего и создается упомянутое П. Е. Недбайло «положение вещей», когда властные предписания, отраженные в приговоре, находят реализацию в действительности. И с этой точки зрения критериям стадии производства по уголовному де-
лу отвечает только деятельность по обращению приговора к исполнению, тогда как деятельность по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора, явно выходит за рамки основного правоприменительного процесса, носящего название «производство по уголовному делу».
Какова же правовая природа деятельности по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора? Как нам представляется, свойства этой деятельности позволяют отнести ее к дополнительным уголовно-процессуальным производствам.
Проблема систематизации уголовно-процессуальной деятельности — один из ключевых вопросов уголовно-
процессуальной теории. Несмотря на существенное расхождение в ее трактовке в работах многих исследователей, теория единодушна в том, что систему уголовного процесса можно представить либо в виде последовательности самостоятельных, подчиненных общей цели уголовного процесса этапов — стадий, либо в виде совокупности производств. Среди последних принято выделять основное, особые и дополнительные производства [19, с. 22-23]. Как раз числу последних мы и относим уголовно-процессуальную деятельность по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора.
Сразу оговоримся, что представление об этой деятельности как об уголовно-процессуальном производстве не ново. Впервые такой вывод прозвучал еще в работе Т. Н. Добровольской [3], которая, правда, относила этот сегмент уголовно-процессуальных отношений к особым производствам.
Наиболее последовательным сторонником понимания деятельности по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора, как уголовно-процессуального производства, и, по сути, исследователем, заложившим теоретические основы данной научной концепции, является В. В. Николюк [11]. В частности, в свое время им было обосновано наличие особого уголовно-
исполнительного судопроизводства, предметом которого, с учетом положений действовавшего тогда законодательства, по его мнению, были вопросы, «1) связанные с отложением исполнения наказания; 2) связанные с заменой назначенного наказания другим его видом; 3) связанные с изменением условий отбывания наказания; 4) связанные с освобождением от отбывания наказания; 5) иные вопросы» [11, с. 15].
Что наталкивает нас на вывод о том, что деятельность по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора — это самостоятельное уголовно-процессуальное производство? Первое, и самое главное — задачи этой деятельности. Как мы уже упомянули выше, эти задачи не имеют логической связи с задачами, стоящими перед стадиями производства по уголовному делу. Они не являются продолжением задач стадии обращения приговора к исполнению, а, следовательно, эта деятельность не может рассматриваться как элемент системы производства по уголовному делу — его на момент рассмотрения и разрешения вопросов, предусмотренных ст. 397 УПК РФ попросту нет, оно окончено и приговор обращен к исполнению.
Второе. Вполне очевидным представляется и тот факт, что деятельность по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора, не подчиняется тем принципиальным положениям, которые предусмотрены нормами Главы 2 УПК РФ, лежащими в фундаменте основного уголовного судопроизводства. Здесь можно возразить: разве эта деятельность не основана на принципе законности, принципе независимости судей или, например, принципе языка судопроизводства. И, безусловно, ответ здесь должен быть утвердительным: да, подчиняется. Но обратим внимание: каждый из названных принципов относится к базовым конституционным положениям, распространяющим свое действие на любой вид правосудия, к которому, вне всяких сомнений относится и деятельность суда по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с испол-
нением приговора. А поэтому применительно к этому производству можно говорить о том, что оно подчиняется конституционным принципам правосудия, но не принципам уголовного судопроизводства.
При этом необходимо отметить, что, несмотря на это, производство по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора, будучи одной из форм судебной уголовно-процессуальной деятельности, в полной мере воплощает в себе общие условия судебного разбирательства, предусмотренные Главой 35 УПК РФ. По-другому быть не может — именно в силу этого данное производство относится к числу уголовно-процессуальных.
Третье. Весьма скудные положения Главы 47 УПК РФ, регламентирующие перечень и порядок рассмотрения и разрешения вопросов, связанных с исполнением приговора, тем не менее, дают основание полагать, что эта деятельность сама по себе полистадийна, т. е. состоит из самостоятельных этапов — стадий. Причем отметим, что эти этапы являются именно стадиями, а не этапами однородной процессуальной деятельности, коими, например, являются этапы судебного разбирательства (подготовительная часть, судебное следствие, прения и реплики, последнее слово подсудимого, постановление приговора). Дело в том, что каждая из стадий производства по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора, обладает самостоятельными задачами, в совокупности направленных на разрешение системы задач более высокого порядка — задач всего производства в целом.
Стадию уголовно-процессуального производства, таким образом, можно рассматривать как первичный конструктивный элемент, «кирпич», из которого складывается стадия. И, думается, вполне очевидно, что стадия не может состоять из стадий, это нарушает системный принцип построения уголовно-процессуальной деятельности.
О каких стадиях уместно говорить применительно к производству по рассмотрению и разрешению вопросов, свя-
занных с исполнением приговора? Тот же В. В. Николюк выделял «подготовку дела к разбирательству в судебном заседании; разбирательство дела в суде; проверку законности и обоснованности определений, вынесенных при исполнении приговора» [11, с. 15]. Кроме них он отмечал «принципиальную возможность возобновления уголовно-исполнительного судопроизводства по вновь открывшимся обстоятельствам, хотя и перечисленные в ст. 384 УПК РСФСР основания к возобновлению уголовного дела по вновь открывшимся обстоятельствам не распространяются на решения суда по вопросам исполнения приговора» [11, с. 15].
Анализ современного закона однозначно позволяет говорить о наличии в системе производства по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора таких стадий, как: 1) подготовка судебного дела к судебному разбирательству; 2) разбирательство дела в суде первой инстанции; 3) рассмотрение жалоб и представлений на судебное решение судом апелляционной инстанции; 4) обращение судебного решения к исполнению.
Не так однозначно выглядит ответ на вопрос о том, имеется ли в данном производстве возможность кассационного обжалования судебного решения, вынесенного по итогам рассмотрения и разрешения вопросов, связанных с исполнением приговора, а, следовательно, и соответствующая стадия. На первый взгляд, такой возможности нет, так как ст. 401 УПК РФ, предусматривающая порядок обжалования таких судебных постановлений, говорит только об апелляционном порядке их обжалования. Однако при ближайшем рассмотрении можно констатировать, что такая возможность имеется. Согласно п. 1 ч. 3 ст. 401.3 непосредственно в суд кассационной инстанции (т. е. в порядке «выборочной» кассации) могут быть обжалованы в том числе и промежуточные судебные решения. Закон не дает их исчерпывающего перечня, однако п. 4 постановления Пленума Верховного суда РФ от 27.11.2012 № 26 «О применении норм Уголовно-
процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство в суде апелляционной инстанции» прямо указывает, что к числу промежуточных относятся все постановления и определения суда, которые не являются итоговыми, в том числе «вынесенные в процессе исполнения итоговых судебных решений».
Данный вывод был прямо подтвержден позднее в постановлении Пленума Верховного суда РФ от 25.06.2019 № 19 «О применении норм Главы 47.1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих производство в суде кассационной инстанции», где в п. 3 оговорены правила определения инстанци-онности при «кассационном обжаловании постановления суда, вынесенного в порядке исполнения приговора». Таким образом, пятой стадией производства по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора, является стадия рассмотрения жалоб и представлений на судебное решение судом кассационной инстанции.
Что касается возобновления производства по рассмотрению вопросов, связанных с исполнением приговора, ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств, то здесь мы не можем согласиться с тем, что закон предусматривает такую возможность. Как известно, будучи в основе своей императивным, уголовно-процессуальное законодательство не допускает произвольного расширительного толкования своих положений. Если исходить из этого постулата, нормы главы 49 УПК РФ, предусматривающие порядок возобновления производства по уголовному делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств, не могут быть распространены на производство по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора. Да, в общем-то, и суть самих оснований возобновления, указанных в ст. 413 УПК РФ, вряд ли может натолкнуть на иной вывод — ни одно из них в той трактовке, в которой они даны в настоящей редакции закона, не может возникнуть в связи с производством по рассмотрению и
разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора.
Точно такой же вывод следует и вслед за анализом закона относительно возможности надзорного обжалования постановления, вынесенного по итогам рассмотрения вопросов, указанных в ст. 397 УПК РФ.
Четвертое. Весьма специфичен и субъектный состав данного производства, в который ни один участник основного производства по уголовному делу, предусмотренный Разделом II УПК РФ, не входит. Более того, как верно отмечает Л. А. Пу-пышева, «анализ норм данного раздела уголовно-процессуального закона позволяет утверждать, что в нем практически нет прав, обязанностей и полномочий субъектов уголовно-процессуальной деятельности, реализуемых в производстве по делам об исполнении приговора» [13, с. 120].
Начнем с того, что здесь нет сторон обвинения и защиты, так как производство по уголовному делу окончено и, стало быть, обвинять уже не в чем, а защищаться не от чего. Соответственно, прокурор здесь — не обвинитель, а участник, обеспечивающий публичные интересы при рассмотрении и разрешении вопроса, ставшего предметом судебного разбирательства. Частные же интересы лица, в отношении которого рассматривается данный вопрос, обеспечивают как само лицо (осужденный, в отношении которого приговор обращен к исполнению), так и его представитель, в лице которого может выступать в том числе и адвокат. При этом адвокат здесь ни в коем случае не защитник. Здесь функцию адвоката можно определить как оказание осужденному квалифицированной юридической помощи, правом получения которой он наделен в силу ч. 1 ст. 48 Конституции РФ, но не в силу положений ст. 16 УПК РФ, которая гарантирует каждому обвиняемому или подозреваемому в совершении преступления право на защиту.
Специфическими участниками производства по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора, являются представители органа (учреждения) уголовно-исполнительной
системы, участие которых в уголовно-процессуальных отношениях не характерно для нашего уголовного судопроизводства. Однако близость таких отношений, складывающихся в этом производстве, к деятельности по исполнению уголовного наказания (но не межотраслевой характер этих отношений, как на то указывают некоторые авторы) делает их участие в этом производстве необходимым и вполне органичным.
Даже суд, как основной участник производства по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора — это не суд по уголовному делу. Его функция в этом производстве — рассмотрение и разрешение вопроса, возникшего в ходе исполнения приговора, ставшего предметом судебного разбирательства, но не разрешение уголовного дела, что является основной функцией суда в ходе основного уголовного судопроизводства. Более того, если исходить из правил определения подсудности вопросов, возникших в связи с исполнением приговора, судом в производстве по их рассмотрению и разрешению может быть как суд, рассмотревший уголовное дело и постановивший приговор по нему, так и суд по месту нахождения учреждения, в котором исполняется наказание, суд по месту жительства или задержания осужденного (ст. 396 УПК РФ), которые никакого отношения к первоначальному рассмотрению уголовного дела не имеют.
Все сказанное выше, думается, достаточно убедительно указывает на тот факт, что деятельность по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора, — это самостоятельное уголовно-процессуальное производство. Осталось определить его место в системе уголовно-процессуальных производств. Как уже указывалось выше, в представлении сторонников данной концепции это производство является особым, что, по нашему мнению, несколько неточно отражает его сущность. Особым что-то может быть только по отношению к чему — либо общему. Так, например, особым производством по отношению к общему порядку
производства по уголовному делу можно назвать производство по уголовному делу, по которому дознание осуществляется в сокращенной форме, или производство о применении принудительных мер медицинского характера. В первом случае мы имеем особое производство, осуществляемое в упрощенной (суммарной) форме. Во втором, наоборот — в усложненном по отношению к общему порядку порядке.
Если же рассматривать производство по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора, можно легко установить, что никакого общего основного порядка для него закон не предусматривает, а поэтому говорить о его особых вариациях нельзя. Стало быть, особым это производство не является.
В то же время соотношение его задач с задачами стадий основного производства по уголовному делу и целью уголовного процесса в целом позволяет предположить, что данное производство относится к числу дополнительных уголовно-процессуальных производств, в чем прав был Ю. К. Якимович, который в свое время писал: «В рамках дополнительных... производств, как и в основных, применяются нормы уголовного права. Но эти вопросы не имеют никакого отношения к вопросам, разрешаемым в основных производствах: виновности и назначении наказания. Они появляются тогда, когда возникает необходимость в предусмотренных уголовным законом случаях разрешить подведомственные уголовному суду вопросы, возникающие уже после вступления приговора в законную силу и в процессе его исполнения» [18, с. 60].
Подводя итог сказанному, окончательно сформулируем основной вывод: природа деятельности по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора, указывает на то, что она является не чем иным, как дополнительным уголовно-процессуальным производством. В связи с этим хотелось бы рекомендовать законодателю пристальнее присмотреться к системе изложения норм УПК РФ, регламентирующих деятельность по исполнению приговора. Различие правовой сущности деятельности по обращению приговора к исполнению и деятельности по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора, вполне может быть подчеркнуто исключением норм, регламентирующих обращение приговора к исполнению из Раздела XIV УПК РФ и их включением в качестве отдельной главы 39.1 «Обращение к исполнению приговоров, определений, постановлений» в Раздел IX «Производство в суде первой инстанции». Массив же норм, регламентирующих порядок производства по вопросам, предусмотренным ст. 397 УПК РФ, должен составить содержание отдельного раздела уголовно-
процессуального закона, озаглавленного «Производство по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора». Такие изменения закона, по нашему мнению, позволят более четко отразить природу этого вида уголовно-процессуальной деятельности и избавят от иллюзий относительно единства деятельности по исполнению приговора.
Литература
1. Буданова, Л. Ю. Уголовно-процессуальное обеспечение органов, исполняющих наказание, на стадии исполнения приговора : дис. ... канд. юрид. наук. — Рязань, 2017. — 202 с.
2. Грищенко, А. В. Институт исполнения приговора в уголовном судопроизводстве : дис. ... канд. юрид. наук. — Владимир, 2006. — 231 с.
3. Добровольская, Т. Н. Деятельность суда, связанная с исполнением приговора. — М., 1979. — 140 с.
4. Камардина, А. А. Исполнение приговора как стадия уголовного судопроизводства // Вестник Оренбургского государственного университета. — 2010. — № 3 (109). — С. 64-66.
5. Качалова, В. И. О характере судебной деятельности на этапе исполнения приговора и иных итоговых судебных решений // Вестник экономической безопасности. — 2016. — № 5. — С. 102-105.
6. Крымов, А. А. Уголовно-процессуальная деятельность органов и учреждений уголовно-исполнительной системы России : дис. ... д-ра юрид. наук. — М., 2015. — 637 с.
7. Курс уголовного процесса /под ред. Л. В. Головко. — М.: Статут, 2017. — 1280 с.
8. Куцова, Э. Ф. Исполнение приговора : лекция. — М.: Издательство Московского университета, 1960. — 49 с.
9. Матвиенко, Е. А. Приговор суда и его исполнение. — Минск, 1968. — 179 с.
10. Недбайло, П. Е. Применение советских правовых норм. — М.: Госюриздат, 1960. — 511 с.
11. Николюк, В. В. Уголовно-исполнительное судопроизводство в СССР : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. — М., 1990. — 31 с.
12. Перлов, И. Д. Исполнение приговора. — М.: Юридическая литература, 1963. — 227 с.
13. Пупышева, Л. А. Концепция производства по рассмотрению и разрешению вопросов, связанных с исполнением приговора: постановка проблемы // Вестник Кузбасского института. — 2016. — № 4 (29). — С. 118-124.
14. Рыжков, И. Н. Стадия исполнения приговора в советском уголовном процессе : авто-реф. дис. . канд. юрид. наук. — Саратов, 1966. — 18 с.
15. Свиридов, М. К. Сущность и предмет стадии исполнения приговора. — Томск: Издательство Томского университета, 1978. — 225 с.
16. Строгович, М. С. Курс советского уголовного процесса. Т. 1. — М.: Наука, 1968. — 470 с.
17. Тулянский, Д. В. Стадия исполнения приговора в уголовном судопроизводстве. — М.: Юрлитинформ, 2006. — 192 с.
18. Якимович, Ю. К. О некоторых вопросах дальнейшей дифференциации уголовного процесса России // Уголовная юстиция. — 2013. — № 1 (1). — С. 59-63.
19. Якимович, Ю. К. Структура советского уголовного процесса: система стадий и система производств. Основные и дополнительные производства. — Томск.: Издательство Томского университета, 1991. — 141 с.
References
1. Budanova L. Ju. Ugolovno-processual'noe obespechenie organov, ispolnjajushhih nakazanie, na stadii ispolnenija prigovora [Provision of criminal procedure to enforcement authorities at the execution stage]. Candidate of law thesis. Rjazan', 2017. 202 p.
2. Grishhenko A. V. Institut ispolnenija prigovora v ugolovnom sudoproizvodstve [Institute for the Execution of Sentences in Criminal Proceedings]. Candidate of law thesis.Vladimir, 2006. 231 p.
3. Dobrovol'skaja T. N. Dejatel'nost' suda, svjazannaja s ispolneniem prigovora [Activities of the court related to the execution of the sentence]. Moscow, 1979. 140 p.
4. Kamardina A. A. Ispolnenie prigovora kak stadija ugolovnogo sudoproizvodstva [Execution of sentence as a stage of criminal proceedings]. Vestnik Orenburgskogo gosudarstvennogo universiteta [Bulletin of Orenburg State University], 2010, no. 3 (109), p. 64-66.
5. Kachalova V. I. O haraktere sudebnoj dejatel'nosti na jetape ispolnenija prigovora i inyh ito-govyh sudebnyh reshenij [On the nature of judicial activity at the stage of execution of the sentence and other final court decisions]. Vestnik jekonomicheskoj bezopasnosti [Bulletin of Economic Security], 2016, no. 5, p. 102-105.
6. Krymov A. A. Ugolovno-processual'naja dejatel'nost' organov i uchrezhdenij ugolovno-ispolnitel'noj sistemy Rossii [Criminal procedure of the bodies and institutions of the penal system of Russia]. Dr. of law thesis. Moscow, 2015. 637 p.
7. Kurs ugolovnogo processa [Course of criminal proceedings]. Under ed. L. V. Golovko. Moscow, Statut, 2017. 1280 p.
8. Kucova Je. F. Ispolnenie prigovora [Execution of sentence]. Lecture. Moscow, Moscow University Publishing, 1960. 49 p.
9. Matvienko E. A. Prigovor suda i ego ispolnenie [Verdict of the court and its execution]. Minsk, 1968. 179 p.
10. Nedbajlo P. E. Primenenie sovetskih pravovyh norm [Application of Soviet legal norms]. Moscow, Gosjurizdat, 1960. 511 p.
11. Nikoljuk V. V. Ugolovno-ispolnitel'noe sudoproizvodstvo v SSSR [Criminal enforcement proceedings in the USSR]. Abstract of dr. of law thesis. Moscow, 1990. 31 p.
12. Perlov I. D. Ispolnenie prigovora [Execution of sentence]. Moscow, Law Literature, 1963. 227 p.
13. Pupysheva, L. A. Koncepcija proizvodstva po rassmotreniju i razresheniju voprosov, svjazannyh s ispolneniem prigovora: postanovka problemy [Concept of proceedings for the consideration and resolution of issues related to the execution of a sentence: raising a problem]. Vestnik Kuzbasskogo instituta [Bulletin of the Kuzbass Institute], 2016, no. 4 (29), p.118-124.
14. Ryzhkov I. N. Stadija ispolnenija prigovora v sovetskom ugolovnom processe [The stage of execution of the sentence in the Soviet criminal trial]. Abstract of the candidate of law thesis. Saratov, 1966. 18 p.
15. Sviridov M. K. Sushhnost' i predmet stadii ispolnenija prigovora [Substance and subject of sentence execution stage]. Tomsk, Tomsk State University Publishing, 1978. 225 p.
16. Strogovich M. S. Kurs sovetskogo ugolovnogo processa. T. 1 [Course of the Soviet criminal trial. Vol. 1]. Moscow, Nauka, 1968. 470 p.
17. Tuljanskij D. V. Stadija ispolnenija prigovora v ugolovnom sudoproizvodstve [Stage of execution of sentence in criminal proceedings]. Moscow, Jurlitinform, 2006. 192 p.
18. Jakimovich Ju. K. O nekotoryh voprosah dal'nejshej differenciacii ugolovnogo processa Ros-sii [On some issues of further differentiation of the criminal process of Russia]. Ugolovnaja justicija [Criminaljustice], 2013, no. 1 (1), p. 59-63.
19. Jakimovich, Ju. K. Struktura sovetskogo ugolovnogo processa: sistema stadij i sistema pro-izvodstv. Osnovnye i dopolnitel'nye proizvodstva [Structure of the Soviet criminal process: stage system and production system. Main and additional production]. Tomsk, Tomsk State University Publishing, 1991. 141 p.
Сведения об авторах
Александр Борисович Диваев: ФКОУ ВО Кузбасский институт ФСИН России (г. Новокузнецк, Российская Федерация), декан юридического факультета, кандидат юридических наук, доцент. E-mail: divalex09@mail.ru
Илья Александрович Земеров: ФКОУ ВО Кузбасский институт ФСИН России (г. Новокузнецк, Российская Федерация), заместитель начальника курса учебно-строевого подразделения факультета правоохранительной деятельности. E-mail: zemeroff.ilya@yandex.ru
Information about the authors
Alexander B. Divaev: Kuzbass Institute of the FPS of Russia (Novokuznetsk, Russia), dean of the Law Faculty, candidate of law, associate professor. E-mail: divalex09@mail.ru
Ilia A. Zemerov: Kuzbass Institute of the FPS of Russia (Novokuznetsk, Russia), deputy head of the course of the training unit of the Faculty of Law Enforcement. E-mail: zemeroff.ilya@yandex.ru
