• ОТРАСЛЕВЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВОЙ ПОЛИТИКИ •
С.Ф. Афанасьев, S.F. Afanasyev,
доктор юридических наук, профессор, Doctor of Law, Professor,
заведующий сектором отраслевых Head of sectoral problems legal policy of
проблем правовой политики the Saratov branch Institute of State and
Саратовского филиала Института Law
государства и права РАН af.73@mail.ru
Правовая политика в области правосубъектности эмбриона человека (в связи с экологическими и техногенными катастрофами)*
Аннотация: статья посвящена анализу современной правовой политики государства в области формального юридического установления и последующего закрепления в нормативных актах ^ статуса эмбриона человека. Отмечается, что на уровне международного и национального права Q2 отсутствует цельность теоретических взглядов и прикладных подходов в отношении данной зна-^ чимой проблемы, что приводит к отсутствию единообразия в правовом регулировании, а также о; казуистическому судебному правоприменению по конкретным спорным случаям. Сказанное под-
< тверждается на примере правосубъектности эмбриона в связи с экологическими и техногенными О катастрофами, причины дифференциации которой в российском законе труднообъяснимы, что
< порой провоцирует необходимость специального конституционного толкования.
с Ключевые слова: правовая политика, правовой статус, эмбрион человека, экология, техно-
s генная катастрофа, международное и национальное право, Конституционный Суд РФ, суды общей
<- юрисдикции. s
^ Legal policy in the field of the legal personality
p of the human embryo (in connection with
к environmental and technogenic catastrophes)
<
m
§ Abstract: the article is devoted to the analysis of the modern legal policy of the state in the field of
gC formal legal establishment and subsequent consolidation in the regulatory acts of the status of the human с embryo. It is noted that at the level of international and national law there is no integrity of theoretical views and applied approaches with respect to this significant problem, which leads to a lack of uniformity in legal regulation, as well as casuistic judicial enforcement on specific contentious issues cases. This is confirmed by the example of the legal personality of the embryo in connection with environmental and man-made disasters, the causes the differentiation of which in the Russian law is difficult to explain, which sometimes provokes the need for a special constitutional interpretation.
Keywords: legal policy, legal status, human embryo, ecology, technogenic catastrophe, international and national law, the Constitutional Court of the Russian Federation, courts of general jurisdiction.
30
00
О OJ
eg
В последнее время появилось достаточно много публикаций, посвященных биомедицине и биомедицинским технологиям в контексте реализации прав и законных интересов человека [1]. Хотя в 1959 г., когда резолюцией 1386 (XIV) Генеральной Ассамблеей ООН принималась Декларация
* Статья написана при поддержке РФФИ (проект № 17-03-00509 РГНФ).
прав ребенка [2, с. 385—388], никто не мог предположить, что в объективном праве потенциально может возникнуть проблема конкретного дня зачатия ребенка (из-за наследственных правоотношений более актуальным являлся день смерти). Скорее, это был аспект, предназначенный для анализа биологами, медиками, антропологами или историками [3]. Констатировали, что «ребенок, ввиду его физической и умственной незрелости, нуждается в специальной охране и заботе, включая надлежащую правовую защиту, как до, так и после рождения». Лишь в Американской Конвенции о правах человека [4], институализированной 22 ноября 1969 г., намеренно или по недоразумению, было зафиксировано следующее: «Каждый человек имеет право на уважение его жизни. Это право охраняется законом, в целом — с момента зачатия. Никто не может быть произвольно лишен жизни».
Близкую позицию занял Европейский Суд по правам человека, несколько раз обращавшийся к данной тематике. В частности, в постановлении от 8 июля 2004 г. «Во против Франции» (Vo v. France) отмечается, что в отличие от Американской Конвенции о правах человека в европейских международных договорах не говорится о временных пределах права на жизнь, трудно уяснить, что подразумевается под таким правом относительно неродившихся детей. Некоторые настаивают на том, что жизнь начинается с зачатия, дру- § гие — при имплантации. Однако ничто не подтверждает того, что страны при подписании и ратификации европейских конвенциональных документов намеревались взять на себя обязательство по выработке и внедрению той или иной стандартной поведенческой модели.
Большая Палата Европейского Суда все же вынуждена была заняться Т & освещением актуальной темы о праве на жизнь в контексте процедуры экс- Н Н тракорпорального оплодотворения. В постановлении от 10 апреля 2007 г. е Т по делу «Эванс против Соединенного Королевства» (Evans v. the United- Ы Э Kingdom) Палатой сформулирована мысль о том, что каждое государство | б может автономно определять, с какого момента возникает право на жизнь. а О В силу английского законодательства зародыш in vitro не наделен совокуп- S g ностью прав, следовательно, нет нарушения ст. 2 Конвенции о защите прав
о
с п
и и
о\
о §
человека и основных свобод. Аналогичный тезис закреплен в постановлении а §
м К
Европейского Суда от 9 апреля 2013 г. «Мехмет Шентюрк и Бекир Шентюрк против Турции» (Mehmet Senturk and Bekir Senturk v. Turkey).
Вместе с тем наднациональные судьи в постановлении Большой Палаты 31 от 27 августа 2015 г. «Паррильо против Италии» (Parrillo v. Italy) подчеркнули, — что эмбрион человека нельзя рассматривать в качестве «вещи», он суть «другое лицо», с которым у женщины возникают вероятные отношения материнства. ^ Притом что резолюция Парламентской ассамблеи Совета Европы № 1046 «Об ^ использовании человеческих эмбрионов и зародышей для диагностических, gg терапевтических, научных, индустриальных и коммерческих целей» (1986 г.) g свидетельствует, что статус эмбрионов (embryo) и зародышей (foetus), а также ? адекватные правила по их использованию окончательно не установлены нормативными актами, существует лабильная палитра воззрений на этот счет и конфликты различных этических ценностей. Отправной точкой отсчета для Ассамблеи стало то, что со дня оплодотворения яйцеклетки жизнь развивается
№
непрерывно, осуществить ее отчетливую градацию на ранних (эмбриональных) фазах формирования не представляется возможным [5, с. 50—52].
Небезынтересно особое мнение судьи Европейского Суда по правам человека от России Д.И. Дедова: «Право эмбриона на жизнь нельзя ставить под сомнение из-за того, что до имплантации его потенциал развития — это нечто такое, что можно поддерживать искусственным путем, т.к. любая новая технология представляет собой естественное достижение, созданное человеком». По сути, им кратко воспроизводятся положения Американской Конвенции о правах человека.
Суды США также пошли по пути отсутствия юридической дифференциации преэмбриона (до 14 дней после оплодотворения) и эмбриона (до 8 недели беременности), сфокусировав акцент на их различии с плодом (8—22 неделя беременности). Верховный Суд штата Теннесси в решении по делу 1992 г. «Девис против Девис» (Devis v. Devis), опираясь на доклад Комитета по этике Американского общества рождаемости, заявил, что преэмбрионы и эмбрионы не подлежат разделу как имущество, нажитое супругами совместно во время брака, т.к. они не представляют собой «ни людей, ни собственность», а нечто способное к жизни, а потому этот вопрос нуждается в отдельном правовом регулировании, что не отменяет потребность в разрешении казуса по суще-^ ству. Поэтому в подобных делах должны превалировать интересы стороны, д. не желающей продолжения рода, если у противной стороны есть реальная
возможность стать родителем, не используя имеющиеся эмбрионы» [6]. § Комментируя данное судебное решение, К. Холлоуэлл пишет: «Человеческий dl зародыш, даже на самых ранних стадиях, должен рассматриваться как живое s существо, требующее защиты. Отсюда следует, что на эмбриона должны рас-< пространяться права человека: в соответствии с докладом Комитета по этике, s "такое положение влечет за собой обязательство обеспечивать возможности для g имплантации и запретить любые действия, которые могут повредить эмбриону, о кроме оказания немедленной медицинской помощи"» [7, с. 4]. к Перейдем к разбору отечественного законодательства и практики его m применения в контексте потенциальной реализации прав эмбриона в связи m с экологическими и техногенными катастрофами. В первую очередь обращает на себя внимание то, что за эмбрионом in vitro, который по закону a priori не может быть объектом гражданских прав (в том числе патентных1), 12 а также зародышем, имплантированным в женский организм при наступлении беременности сроком до 12 недель, российскими нормотворцами правосубъектность не закрепляется. Возможно, что она возникает после " истечения указанного срока? Да, но не гражданско-правовая, а уголовно° правовая [8, с. 166—170]. В силу ст. 56 Федерального закона «Об основах êg охраны здоровья граждан в Российской Федерации» искусственное прерывание беременности по желанию женщины проводится до 12 недель с начала зачатия, после — исключительно если есть социальные и медицинские показания. Гражданско-правовое последствие возникает, как правило, одно,
1 Как тут не вспомнить слова из речи в защиту Авла Клуенция Габита, произнесенную Цицероном в 66 г. до н.э. в суде: «Оппианик умертвил женщину, чтобы ребенок, который должен был у нее родиться, не мог лишить его наследства после его брата».
связано оно со ст. 1166 ГК РФ, гласящей, что при наличии зачатого, но еще не родившегося наследника (nasciturus) раздел наследства осуществляется после его рождения. В остальном правосубъектность корреспондирует факту рождения, если нормативным актом специально не предписано обратное.
Продемонстрируем сказанное на примере конкретного закона и практики его судебного правоприменения. Из п. 6 ч. 1 ст. 13 Закона РФ от 15 мая 1991 г. № 1244-1 «О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС» следует, что граждане, эвакуированные (а равно выехавшие добровольно) в 1986 г. из зоны отчуждения или переселенные из зоны отселения в этом году и в последующие периоды, включая детей, в том числе детей, которые в момент эвакуации находились в состоянии внутриутробного развития, вправе пользоваться особыми льготами и гарантиями, установленными данным законом. Текст закона предельно понятен. В качестве льготников в нем указаны лица, проживавшие на определенной территории, подвергшейся радиационному С воздействию, а также неродившиеся дети без соотнесения с датой зачатия. 3
В 2016 г. гражданка Т.С. Овечкина, принадлежавшая к числу таких детей, s обратилась в городской суд с административным иском, адресованным ор- ш ганам государственной власти, которые своим решением прекратили предо- § ставление заявительнице мер социальной поддержки, предусмотренных для U граждан, пострадавших от чернобыльской катастрофы. Причиной решения стало то, что заинтересованное лицо во время катастрофических техногенных событий еще не родилось (несмотря на то, что в законе зафиксировано иное).
Кольчугинский городской суд Владимирской области, рассмотрев заяв- Т е
С п и ш
о\
го
ленное требование по существу, подтвердил верность мнения административного ответчика. Он указал, что по смыслу действующего законодательства юридическим статусом пострадавшего наделяются только дети, которые находились в стадии внутриутробного развития, чьи матери были эвакуированы из зоны отчуждения. На остальных неродившихся детей, матери которых добровольно выехали либо отселились, действие закона не распространяется. с ш С таким вердиктом согласилась судебная коллегия Владимирского областного
о §
суда, заключившая следующее: «Отказывая в удовлетворении заявленных а S
м К
требований, суд первой инстанции пришел к правильному выводу о том, что Т.С. Овечкина не может являться получателем мер социальной поддержки на основании п. 6 ч. 1 ст. 13 Закона РФ от 15 мая 1991 г. № 1244-1, 33 поскольку к гражданам, подвергшимся воздействию радиации вследствие — чернобыльской катастрофы, которым могут быть предоставлены меры социальной поддержки, относятся дети, которые в момент эвакуации находились в состоянии внутриутробного развития» [9].
Однако если внимательно вчитаться в закон, то он, действительно,
01
устанавливает разницу в правосубъектности эмбриона человека, которая ^ корреспондирует таким значимым обстоятельствам, как эвакуация или до- ? бровольное переселение матери с территории радиоактивного загрязнения. Парадоксально, но факт!
Несуразность ситуации нивелировал Конституционный Суд РФ. В постановлении от 13 декабря 2017 г. № 40-П по жалобе гр. Овечкиной [10]
о в
№
среди прочего отмечено, что источники ионизирующего излучения оказывают влияние не только на организм беременной женщины, но и на плод, поэтому для данных субъектов общественных отношений нормативно фиксируются повышенные гарантии социальной защиты. Они не могут быть поставлены в зависимость от того, каким способом женщина покинула зону отчуждения: принудительно или добровольно. Соответственно, суды будут обязаны пересмотреть принятые по делу гр. Овечкиной решения посредством процедуры, указанной в гл. 37 КАС РФ (по вновь открывшимся или новым обстоятельствам), и признать за ней право на предоставление комплекса мер социальной поддержки от государства.
Сделаем вывод о том, что пока, к сожалению, в России нет целостного и эффективного механизма правового регулирования по общим и специальным вопросам правосубъектности человеческого эмбриона, зародыша или плода, в том числе сопряженного с необходимостью защиты надлежащих прав и законных интересов при возникновении экологических и техногенных катастроф.
Список литературы:
1. Вавилычева, Т. Тенденции развития российской судебной практики по во-_q просам прав человека в области биомедицины // Прецеденты Европейского Суда по
правам человека. Права человека и биомедицина. — 2017. — № 9. — С. 12—17. ^ 2. Международная защита прав и свобод человека: сборник документов / сост.
р. и вступ. ст. Г.М. Мелков. — М.: Юрид. лит., 1990. — 672 с.
< 3. Ле Гофф, Ж. Цивилизация средневекового Запада / Ж. Ле Гофф ; пер. с фр. ;
0 под общ. ред. В.А. Бабинцева ; послесл. А.Я. Гуревича. — Екатеринбург: У-Фактория, <с 2005. — 560 с.
с 4. Американская конвенция о правах человека от 22 ноября 1969 г. — URL: http://
s www.memo.ru/prawo/reg/america.htm (дата обращения: 02.01.2018). ^ 5. Белова, Г. Практика Европейского Суда по правам человека в связи с на-
н чальным моментом права на жизнь // Евразийский юридический журнал. — 2013.
1 — № 3 (58). — С. 50-52.
с 6. Keown, J The Law and Ethics of Medicine: Essays on the Inviolability of Human
к Life / J. Keown. — Oxford, 2012.
m 7. Холлоуэлл, К. Клонирование и проблема начала жизни. Ошибочность различия
§ преэмбриона и эмбриона / К. Холлоуэлл. — Симферополь, 1999. — С. 4. ol 8. Вижик, Е.Е. Эмбрион как специфический объект правовых отношений //
^ Юриспруденция в современной России. — Новосибирск, 2011. — С. 166-170.
9. Апелляционное определение судебной коллегии по административным де-34 лам Владимирского областного суда от 31 мая 2016 г. по делу № 33а-1983/2016. — URL: https://oblsud--wld.sudrf.ru/modules.php?name=sud_delo&srv_num=1&name_ op=doc&number=11762842&delo_id=5&new=5&text_number=1 (дата обращения: ? 03.01.2018).
° 10. По делу о проверке конституционности пункта 6 части первой статьи 13 закона
^ Российской Федерации «О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС» в связи с жалобой гражданки Т.С. Овечкиной : постановление Конституционного Суда РФ от 13 декабря 2017 г. № 40-П // СПС «КонсультантПлюс» (дата обращения: 03.01.2018).