CC BY
23
Вряд ли стоит спорить с тем, как представляется, очевидным фактом, что важнейшим источником формирования и правовой культуры, и правового сознания является правовая информация. Ее качественный уровень, способы, особенности распространения влияют и на возникновение различных вариантов деформации правового сознания личности: правовой нигилизм, правовой инфантилизм, правовой идеализм и др. Причем, если в условиях стабильной правовой системы, устойчивого политического режима эти процессы не так ощущаются и, возможно, не являются определяющими, то, как показывает исторический опыт, в правовых системах переходного типа при их видовых характеристиках (структурная неполнота, высокий уровень пробельности, конфликтогенность и рискогенность и др.) значение правовой информации (постоянно обновляющейся) трудно переоценить.
Вообще, информационное содержание и адекватная ему функция правовых норм привлекли внимание некоторых отечественных исследователей только в 70-80 гг. ХХ в., что, конечно же, связано с бурным развитием в СССР теории информации, кибернетики, социологии, психологии и логики, т.е. научных дисциплин, существенным образом повлиявших на многие направления советской гуманитарии, в том числе, естественно, на теорию права.
В трудах С.С. Алексеева, В.Н. Кудрявцева, Е.А. Лукашевой, В.М. Баранова, Р.О. Халфиной и др. известных правоведов этого периода нормы права все чаще рассматриваются в контексте социально-нормативного информационного пространства как средство воздействия (управления) поведением индивидов, коллективов, социальных групп. По большому счету, чаще всего речь идет о возможности информационно-управленческого влияния норм социалистического права и выстроенного на них механизма правового регулирования на поступки и мышление граждан, процессы формирования соответствующих советскому строю ценностей, стереотипов, установок. В этом плане информационная природа правовых норм оказалась тесным образом сопряженной с проводимой (и весьма важной) в советском государстве идеологической работой, что, безусловно, повлияло и на специфику содержания научных работ юристов того времени.
В частности, дефиниции такой ключевой (в контексте информационно-правового воздействия на поведение разных субъектов права) категории, как «правосознание», как правило, сводились к следующим суждениям: «Право как объективный фактор отражается в сознании человека, становится правосознанием и в таком состоянии определяет его действия» [1, с. 389]. В одних случаях в правосознание включают «...взгляды классов, других социальных общностей, а также индивидов на право, их отношения к нему, в других - предметом отражения правосознания считаются и правовые отношения. Более плодотворным нам представляется подход, в соответствии с которым в основе отражения всех видов общественного сознания лежит общественное бытие в целом, все многообразие общественной жизни» [2, с. 34]. Отсюда закономерно следует цель правосознания, которая «состоит в том, чтобы определенной системе политической организации общества соответствовал определенный порядок общественных отношений» [3, с. 90].
Подобные трактовки правосознания совсем не случайны, они полностью согласуются с базовыми принципами (в частности, с принципом отражения, выражающем материалистический подход к проблеме), а также со всем арсеналом методологических средств, которыми располагала марксистско-ленинская юридическая наука, отвечают поставленным идеологическим установкам своего времени и поэтому ни в коей мере не должны умаляться или категорически отвергаться.
Следует согласиться и с правоведами, придерживающимися иных теоретико-методологических позиций, в том, что «такая трактовка правосознания сводит его природу к причинно-следственным зависимостям от внешних императивов» или «правосознание - нечто большее, чем психически либо социально ориентированное отражение реальных юридических институтов» [4, с. 179].
Тем не менее вряд ли стоит спорить с академиком В.Н. Кудрявцевым, считающим, что «исследования советских ученых, глубоко разработавших проблемы права и управления, механизма правового регулирования, правосознания, норм права, их структуры, системы законодательства и т.д., вплотную подвели теорию права к широкому использованию методов и положений других наук. Они показывают, какие именно проблемы заслуживают применения методов социологии и
психологии, кибернетики и теории информации» [5, с. 5]. Трудно сомневаться в этом вообще, а особенно сейчас, в эпоху бурного теоретико-методологического обновления российского правоведения, когда имеет место «выход», в первую очередь, теории права и государства в весьма широкое философско-методологическое поле (что, правда, нравится далеко не всем современным правоведам).
Именно на стыке нескольких научных дисциплин и была разработана и представлена в специальной литературе категория «правовая информация», под которой В.Н. Кудрявцев понимает «информацию, содержащуюся в нормах права» [5, с. 15], мы же предлагаем ее расширенную концептуализацию. Правовая информация - это взятые в единстве синтаксических, семантических и прагматических аспектов сведения, содержащиеся в нормах права, различных юридических доктринах, юридической практике, имеющие правозначимый характер и передающиеся субъектам права разными способами.
В этом плане можно говорить о «нормативной правовой информации» (содержащейся исключительно в нормах права) и «доктринально-практической правовой информации» (общем информационном действии права как особой регулятивной форме культуры).
В этом контексте бесспорно и то, что главная роль в восприятии правовой информации принадлежит индивидуальному и коллективному правовому сознанию, направленному на поиск оптимального способа существования. Именно человек как субъект самоопределения выполняет роль участника и первопричины правоотношений. Потребностью человека в порядке, в соблюдении правил, обеспечивающих и гарантирующих жизнь, воспроизводство и рост, обусловливается право в обществе, в истории, в духе.
Трудно сомневаться в том, что тема человеческого сознания как важного фактора - не только в понимании права (доктринальный аспект), правотворчества и реализации права (практический аспект), но и процесса производства и передачи правовой информации (информационный аспект) в современном правоведении требует фундаментальных исследований.
В постсоветской отечественной правовой науке, однако, интерес к вопросам содержания и развития национального правового сознания, правовой культуры не приобрел устойчивого характера, показателем чего является весьма небольшое количество серьезных монографических исследований (на фоне, например, непомерно большого количества работ, в которых анализируются проблемы правового государства, гражданского общества, самоуправления и т.д.) и практически полное (за небольшим исключением) отсутствие работ, посвященных информационно-правовым проблемам правового сознания и, тем более, правового мировоззрения.
Термин «мировоззрение» является философской, общенаучной категорией. Вообще, понятие «мировоззрение» впервые было сформулировано и стало употребляться в немецкой философской литературе конца XVIII - начала XIX вв. Хотя в западноевропейской философской литературе контекстуальные определения мировоззрения можно встретить значительно раньше, например, у таких античных авторов, как Платон, Аристотель, Цицерон, Полибий и др.
Это понятие получило солидную разработку в рамках классических произведений русских философов второй половины XIX - первой половины ХХ вв., а также в советской гуманитарной школе. Трудно переоценить теоретическое и методологическое значение трудов И.А. Ильина, С.Л. Франка, К.Д. Кавелина, К.П. Победоносцева, Л.А. Тихомирова, М.Н. Каткова, В.С. Соловьева, Н.А. Бердяева и иных выдающихся отечественных мыслителей, концепции которых, конечно же, не совпадали, оценки разнились (иногда существенным образом), но целевые установки, как правило, совпадали: все они вскрывали нравственные, религиозные, политические, правовые аспекты русского мировоззрения, анализировали его метаморфозы и перспективы. В принципе, русскую философскую школу как раз и отличало явное увлечение вечными мировоззренческими вопросами, проявляющимися, например, в поисках смысла жизни, христианских основ бытия, богоискательства и т.п.
В советский период также вышли в свет весьма интересные и фундаментальные работы П.В. Копнина, В.С. Овчинникова, В.Ф. Черноволенко, А.И. Игнатова, А.Г. Спиркина и др., в которых
авторы представили скрупулезный социально-философский анализ мировоззрения, в том числе и юридического мировоззрения, выявили его проявления, обозначили в качестве идейного ядра общественного сознания. Однако в этих трудах, безусловно, преобладает классовый, партийный аспект мировоззрения, сущность которого вскрывается в рамках диалектико-материалистического метода.
В настоящее время определения категории «мировоззрение», конечно же, ориентированы на более широкую теоретико-методологическую основу и являются чаще всего свободными от идеологической ангажированности или какой-либо партийно-классовой привязки.
Юридическое мировоззрение также весьма рано становится предметом философского исследования. Логика развития греко-римского политико-правового мира подводит многих мыслителей к изучению этого вопроса. Рассмотрение совокупности взглядов человека и общества на право, политику, государство, нравственность, религию можно обнаружить в идейном наследии Цельса, Ульпиана, Павла и др. Правда, у этих авторов собственно юридический аспект духовной жизни рассматривается, как правило, в тесной связи с нравственными и религиозными устоями современного им общества, поэтому формально-юридический момент бывает несколько «затуманенным» и имеет вторичный характер. Однако этот способ мышления свойственен древнему европейскому правовому сознанию: правовой аспект весьма тесно переплетен с религиозно-мифологическим осознанием действительности, имеет некий нравственно-сакральный характер, что проявляется и в правопонимании данного периода («Право есть искусство добра и справедливости» -Цельс) и находит свое отражение в юридической практике, в частности, легисакционном, формулярном и др. римских процессах.
Только в Новое время, благодаря Реформации и научной секуляризации религиозно-философского мировоззрения Античности и Средних веков, иных процессов, имеющих место в европейской духовной культуре, возникает юридическое мировоззрение, соответствующее критериям современного формально-юридического подхода. Такое мировоззрение - это система представлений о государстве и праве как основных цивилизующих факторах общества.
Другими словами, примерно с середины XVII в. (Английская революция - «Великий мятеж») в Западной Европе начинался процесс гиперболизации ценности права как явления культуры и цивилизации, а соответственно, повысилась значимость юридической науки и практики, юридической профессии, что в полной мере обнаруживается в западном мире в XIX в. и находит свое отражение в американском государственно-правовом строительстве, различных вариантах евро-американского конституционализма и парламентаризма, реформах судебной системы, институте прав и свобод человека и гражданина и т.д. В общем, право здесь уже не является инструментальной (вторичной) ценностью и не рассматривается в качестве компенсации «недостаточности» морали, которая обнаруживается в «возникновении частной собственности и политической власти» [6, с. 86].
В отечественной философско-правовой парадигме проблеме мировоззрения как явлению духовной жизни уделялось, в принципе, немало внимания. Начало процессу познания особенностей российского юридического мировоззрения, понимания его самобытности было положено митрополитом киевским Иларионом еще в середине XI столетия. Он не только первым в отечественной истории учений о государстве и праве поднял тему о взаимоотношениях отдельного человека и государства, но и заложил русскую христианскую традицию понимания соотношения права, государства и нравственности. Для разрешения проблемы соотношения права и нравственности Иларион использует всецело принадлежащие русской духовной и правовой культуре термины «закон», «правда», «благодать» и «истина». Причем в силу характерной для отечественного средневекового мировоззрения нерасчлененности юридических и теологических категорий закон понимался как божественное веление, сформулированное харизматической личностью.
Центральная для русского юридического мировоззрения тема - соотношения права и нравственности - была развита отечественными правоведами XIX-XX вв. в контексте выявления особенностей русского юридического мировоззрения. Так, Н.М. Коркунов писал: «Итак, право в отличие от нравственности дает не оценку интересов, а их разграничение. Крайние
индивидуалистические теории, господствовавшие в XVII и XVIII вв., в последовательном своем развитии приводили к отрицанию всякой связи разграничения интересов отдельных личностей правом с их нравственной оценкой... Исходным началом признавалась полная индивидуальная, самой природой данная свобода; всякое общение людей и всякая между ними зависимость объяснялись как их собственное произвольное дело. С этой точки зрения полное разграничение интересов отдельных личностей требовало только устранения вторжения одной личности в естественно существующую свободу другой без всякого внимания к тому, каким содержанием пополняется эта свобода, для каких целей пользуются ею» [7, с. 63].
Таким образом, заложенная Иларионом юридическая парадигма - применение нравственного критерия к оценке содержания правовой свободы - получила свою философско-правовую интерпретацию в рамках российского юридического дискурса, основанного на традиционном для отечественного мира правовом мировоззрении. В общем, схожие идеи мы обнаружим и у И.А. Ильина, и у П.И. Новгородцева, и у С.Н. Трубецкого и др.
Ясно, что нравственные оценки были самым тесным образом сопряжены, а вообще выступали главенствующими в понимании смысла и содержания правовой информации. Именно через призму морального измерения рассматривались сведения о должном, дозволенном или запрещенном поведении людей. Нравственный критерий был крайне важен для адекватного понимания выраженной в правовых предписаниях воли государства как основы, по большому счету, любой правовой информации, призванной воздействовать на правовое сознание и юридическое мировоззрение субъектов, а следовательно, и на их поведение.
Кроме этого, в рамках русского правового мировоззрения можно выделить и религиозное направление, представители которого придерживались ортодоксальных православных позиций в отношении содержания российской правовой и политической системы и в этом ключе воспринимали правовую информацию в ее нормативной или иной формах.
Рассматривая ценностно-информационный аспект юридического мировоззрения, следует учитывать и то, что римское право не могло оказать на повседневный юридический быт России существенного воздействия, да и влияние византийских институтов было крайне ограниченным. В целом же для русского юридического мировоззрения и соответствующей ему правовой информации характерны следующие особенности:
1) отсутствовала специальная юридическая терминология в том виде, в каком мы привыкли ее видеть в Западной Европе: живая речь и правовые понятия взаимодействовали без сложностей и для этого не требовалось специального образования;
2) юриспруденция носила исключительно прикладной характер, поэтому и не сформировался корпус профессиональных ученых-правоведов, производящих и транслирующих правовую информацию, занимающихся разработкой политико-правовых, философско-правовых доктрин. До реформ Петра Великого и рецепции рационализированной западной правовой идеи и законодательства вряд ли уместно говорить о российской юриспруденции как науке;
3) русская политическая и правовая мысль XV-XVII вв. уделяла гораздо больше внимания правовой информации, связанной с образом «идеального правителя», а не способами ограничения произвола государственной власти.
