ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2008. № 4
ВОПРОСЫ УГОЛОВНОГО ПРАВА И ПРОЦЕССА
C.B. Романов, кандидат юридических наук
ПРАВО ПОДОЗРЕВАЕМОГО И ОБВИНЯЕМОГО НА ЗАЩИТУ:
ПРЕДЕЛЫ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ, ВОЗМОЖНОСТЬ И ПОСЛЕДСТВИЯ
ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ
1. В соответствии со ст. 45 и 48 Конституции РФ, а также ст. 16 УПК РФ в уголовном процессе подозреваемому и обвиняемому1 обеспечивается право на защиту. Право обвиняемого на защиту есть комплексное, но единое право, которое охватывает все процессуальные права обвиняемого: право защищаться всеми средствами и способами (как предусмотренными, так и не предусмотренными законом, но и не противоречащими ему); право пользоваться помощью защитника, законного представителя; права защитника и законного представителя (ч. 1 ст. 16, чч. 3 и 4 ст. 47 УПК)2.
Известно, что neminem laedit qui suo jure uttur3. Между тем при осуществлении права обвиняемого на защиту встречаются ситуации, когда это право используется явно вопреки своему назначению4. Например, обвиняемый, стремясь затянуть производство по уголовному делу, заявляет большое количество совершенно не обоснованных ходатайств, нарочито медленно изучает материалы уголовного дела, предоставленные ему для ознакомления в порядке ст. 217 УПК, постоянно обжалует фактически не имевшие места нарушения его прав и т.п.5
1 В дальнейшем, говоря об обвиняемом, мы будем иметь в виду и подозреваемого, если специально не оговорено иное.
2 Это типичное для процессуальной науки понимание права на защиту (см., напр.: Строгович М.С. Право обвиняемого на защиту в советском уголовном процессе // Сов. гос. и право. 1953. № 7. С. 60—62; Куцова Э.Ф. Гарантии прав личности в советском уголовном процессе. М., 1973. С. 23; Либус И. Охрана прав личности в уголовном процессе. Ташкент, 1975. С. 38; Орлов A.B. Конституционные нормы, обеспечивающие обвиняемому право на защиту в российском уголовном процессе: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2004. С. 16).
3 Никого не обижает тот, кто пользуется своим правом (лат.).
4 О назначении прав обвиняемого подробно говорится ниже.
5 Свидетельства того, что подобное поведение обвиняемого (а также защитника) действительно имеет место, встречаются на страницах процессуальной литературы (см., напр.: Шпилев B.H. Участники уголовного процесса. Минск, 1970. С. 73; Багаут-динов Ф.Н. Обеспечение публичных и личных интересов при расследовании преступлений. М., 2004. С. 433). Впечатляющая картина всевозможных злоупотреблений правом на защиту приводится в статье: Гордейчик С. Злоупотребление правом на защиту // Законность. 2006. № 12.
Определяя сущность подобного поведения обвиняемого, наука уголовного процесса должна дать ответы как минимум на следующие вопросы:
каково назначение права обвиняемого на защиту;
чем является осуществление права на защиту, противоречащее назначению этого права, — разновидностью правомерного поведения обвиняемого или правонарушением с его стороны; возможно ли злоупотребление обвиняемым своими правами;
какой должна быть реакция законодателя и правоприменителя на использование обвиняемым права на защиту вопреки назначению этого права?
Рассмотрение поставленных вопросов имеет существенное теоретическое значение, поскольку является частью научной разработки основ уголовно-процессуальных отношений между обвиняемым и компетентными государственными органами, обусловленных спецификой процессуальных прав обвиняемого, осуществление которых без содействия государственных органов невозможно.
Исследование имеет и практическое значение, поскольку правильное определение границ реализации прав обвиняемого позволяет оградитъ обвиняемого от незаконного и необоснованного стеснения и лишения принадлежащих ему процессуальных прав. С другой стороны, использование обвиняемым своего права в противоречии с назначением этого права может привести к нарушению прав потерпевшего от преступления, обеспечение которых также является обязанностью дознавателя, следователя, прокурора и суда (ст. 52 Конституции РФ, п. 1 ч. 1 ст. 6, ч. 1 ст. 11 УПК).
2. Как и любое другое субъективное право, право на защиту предоставляется обвиняемому для защиты его интересов6. Признание взаимосвязи субъективного права и интереса, представление о субъективном праве как средстве реализации интереса относится в правовой науке к числу устоявшихся. «Субъективное право есть власть осуществлять свой интерес, обеспеченная нормами объективного права», — писал Г.Ф. Шершеневич7.
6 Подробный обзор позиций по поводу понятия «интерес» см. : Михайлов C.B. Категория интереса в российском гражданском праве. М., 2002. С. 12—26.
7 Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. Т. 3. § 64. М., 1910 (цитируется по тексту, размещенному в СПС «Гарант» — база данных «Классика российского правового наследия»); также см.: Явич Л.С. Общая теория права. Л., 1976. С. 186—187; Грибанов В.П. Интерес в гражданском праве // Осуществление и защита гражданских прав. М., 2001. С. 241—242; Алексеев С.С. Общая теория права: Учебник. М., 2008. С. 358; Воеводин Л.Д. Юридический статус личности в России: Учебное пособие. М., 1997. С. 133.
Вместе с тем не всякий интерес обвиняемого реализуем в уголовном процессе. Возможные ограничения в осуществлении интереса могут быть связаны либо с содержанием интереса, либо со способом его претворения в жизнь.
Препятствия первого рода, обусловленные содержанием интереса, появляются потому, что в уголовном судопроизводстве соседствуют не один, а множество разнородных интересов.
Как известно, интересы людей в силу объективных и субъективных обстоятельств в определенной части противоречивы. В результате соединения и столкновения интересов граждан и различных социальных групп возникают и начинают существовать независимо от воли отдельных лиц интересы иного рода, реализация которых значима для общества в целом либо тех или иных социалъных групп. Эти интересы, которые могут быть названы общественными, воспринимаются личностью как внешние по отношению к ней и могущие ограничить возможности осуществления ее интересов, если последние будут противоречить общественным.
Следует отметить, что понятие «общественный интерес», как и «интерес» вообще, является дискуссионным. Так, некоторые исследователи различают интерес общества в целом и общественный интерес, понимая под последним отношение интересов отдельной личности (коллектива, государства) к интересу общества (например, интерес личности, совпадающий с интересом общества, будет общественным интересом личности, а противоречащий интересу общества — антиобщественным)8. Авторы другого исследования, обращаясь к пониманию общественного интереса в судопроизводстве, пришли к выводу, что этот интерес выражен в задачах уголовного судопроизводства и представляет собой не сумму личных интересов, а особый интерес общества в целом9.
По нашему мнению, при попытке определения общественного интереса происходит отождествление терминов общественный и общий, и под видом общественного интереса исследователи пытаются сформулировать интерес общий. Этот путь не представляется плодотворным, так как в обществе, состоящем из социальных групп с противоречивыми интересами, действительно общий интерес сводится к воспроизводству общества как единого организма. Как видно, эта формулировка настолько абстрактна, что в данном случае практиче-
8 См.: Дуйшенбиев Т. А. Интересы в уголовном судопроизводстве (по материалам Кыргызской Республики и Российской Федерации): Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1999. С. 16.
9 Общественные и личные интересы в уголовном судопроизводстве. Воронеж, 1984. С. 9.
ски бесполезна, поскольку общественные разногласия касаются не самой необходимости сосуществования в обществе, а конкретных условий совместной жизни, представления о которых у разных социальных групп кардинально отличаются.
Само по себе противоречие личного и общественного интересов еще не означает, что личный интерес останется нереализованным. Такие коллизии неизбежны и объясняются тем, что общественные интересы неоднородны и, коль скоро они в некоторой части отражают потребности противостоящих друг другу социальных групп, противоречивы.
Действительные ограничения возможности осуществления личного интереса начинаются тогда, когда тот или иной общественный интерес берется под защиту государством, а посягательство на него признается правонарушением и влечет уже не общественное порицание или иные меры общественного воздействия, а применение мер государственного принуждения. Такой общественный интерес может быть назван публичным.
Проблема определения содержания и обладателя публичного интереса является предметом давней дискуссии, начавшейся еще в правоведении дореволюционного периода: носителем публичного интереса представлялось то общество, то государство, соответственно из-
10
менялось и предполагаемое содержание интереса .
Нет единства в понимании публичного интереса и в настоящее время.
Так, Ю.А. Тихомиров полагает, что «публичный интерес есть признанный государством и обеспеченный правом интерес социальной общности, удовлетворение которого служит условием и гарантией ее существования и развития»11.
По мнению Л.А. Александровой, «публичным является интерес, сформировавшийся в обществе посредством осознания индивидом объективной необходимости для реализации потребностей собственной свободы через свободу окружающих его лиц»12.
А.Н. Козлова считает публичным «любой интерес, который берет под свою защиту государство ввиду невозможности либо нецелесообразности его индивидуального осуществления, ярко выраженного социального характера и особой значимости для
10 Подробнее об этой дискуссии см.: Дорохин C.B. Деление права на публичное и частное: конституционно-правовой аспект. М., 2006. С. 64—65.
11 Тихомиров Ю.А. Публичное право: Учебник. М., 1995. С. 55.
12 Александрова Л.А. Публичность как основание уголовно-процессуального права. М., 2007. С. 16.
2 ВМУ, право, № 4
17
существования и развития общества в целом либо большей его части»13.
С.В. Дорохин определяет публичные интересы как «взаимообусловленные интересы общества и государства, которым в конкретный исторический момент времени придается нормативное значе-ние»14. С этим определением можно согласиться, поскольку в нем четко выражен определяющий признак публичного интереса — его нормативное закрепление15, а также отсутствуют довольно, на наш взгляд, спорные указания на характер и содержание интересов, берущихся под охрану.
Исходя из изложенного нет оснований утверждать, что личный интерес всегда противоречит публичному. Противоречие между этими интересами возникает в том случае, если в качестве публичного закреплен интерес социальной группы (или групп), противостоящий интересам личности и социальной группе (группам), к которой принадлежит данная личность.
Соотношение личного, общественного и публичного интересов может быть в целом описано следующим образом:
личный, общественный и публичный интересы неразрывно связаны, поскольку публичный интерес всегда в той или иной степени учитывает интересы личности и общественный интерес16;
по своей сущности публичный интерес направлен на обеспечение реализации соответствующих ему личных и общественных интересов и недопущение осуществления тех интересов, которые ему противоречат;
законодатель в качестве одной из задач при нормативном закреплении публичного интереса декларирует нахождение баланса личных, общественных и публичных интересов11.
Касаясь содержания публичного интереса применительно к уголовному судопроизводству, следует отметить, что это содержание
13 Козлова А.Н. Понятие и содержание публичного интереса в свете принципа публичности уголовного судопроизводства // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 11. Право. 2007. № 1. С. 75.
14 Дорохин C.B. Указ. соч. С. 65.
15 При этом мы не считаем необходимым выделять и специально рассматривать особый государственный интерес, поскольку полагаем, что этот интерес в конечном счете совпадает с интересом господствующего класса, т.е. сводится к одному из общественных интересов (Ленин В.И. Государство и революция // Избр. соч.: В 10 т. Т. 7. М., 1986. С. 255—258).
16 См.: Дорохин C.B. Указ. соч. С. 66.
17 В данной статье мы не рассматриваем вопрос, насколько успешно эта задача решается и может ли она быть решена в принципе.
определяется исходя из формулировки целей и задач уголовного про-18
цесса .
Действующий УПК цели и задачи уголовного судопроизводства не закрепил, ограничившись указанием на его назначение. Таковым, согласно ч. 1 ст. 6 УПК, признана защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, а также защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод.
В положениях ч. 1 ст. 6 УПК отразилось стремление законодателя уравновесить и защитить личные интересы потерпевших от преступлений и лиц, подозреваемых и обвиняемых в их совершении. Между тем в российской и зарубежной науке уголовного процесса при нахождении баланса интересов признано необходимым учитывать и публичный интерес, который не получил в ст. 6 УПК прямого признания.
В частности, связь задач уголовного процесса и интересов личности получила отражение в работах французских ученых-процессуалистов, которые, отмечая неразрывную связь уголовного права и процесса, исходят из того, что поскольку уголовный процесс затрагивает права личности, а их обеспечение — обязанность государства, он становится ареной борьбы противоположных интересов. Это интересы личности, которая должна быть защищена от противозаконных расследований и произвольного осуждения. Это и интересы общества, которое не может нормально развиваться в атмосфере преступности. Обеспечение баланса названных интересов — основная задача уголовного су-допроизводства19.
Аналогичные позиции можно встретить и в российской процессуальной науке. Так, в «обеспечении защиты общества от преступлений путем реализации уголовного закона, защите прав и законных
интересов всех лиц, попавших в сферу уголовной юстиции», видит
20
цель уголовного процесса Л.Н. Масленникова . «Разрешение конфликтов между личностью и государственной властью с наименьши-
18 См.: Козлова А.Н. Публичность как принцип уголовного судопроизводства: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007. С. 23, 25.
19 Soyer J.-C. Droit pénal et procédure pénale. Paris, 1994. P. 253. Аналогичной позиции придерживаются и бельгийские процессуалисты (Franchimont M., Jakobs A., Masset A. Manuel de procédure pénale. Liege, 1989. P. 14).
20 Масленникова Л.Н. Методология познания публичного и частного (диспози-тивного) начал в уголовном судопроизводстве. М., 2000. С. 115—116.
ми негативными последствиями для общества» считает целью про-
21
цесса И.Б. Михайловская .
Таким образом, в уголовном процессе именно признание доминирования публичного интереса может хотя бы в некоторой степени способствовать нахождению искомого баланса интересов . При этом, поскольку публичный интерес включает необходимость обеспечения и защиты соответствующих ему личных интересов и противодействия реализации интересов, ему противоречащих, наш вывод находится в русле конституционных положений об обязанности государства признавать, соблюдать и защищать права человека и гражданина (ст. 2 Конституции РФ) и вместе с тем возможности ограничения прав и свобод для обеспечения основ конституционного строя России, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обороны страны и безопасности государства (ч. 3 ст. 55)23.
Вопрос о содержании цели (целей) и задач уголовного судопроизводства, а также о соотношении целей и задач процесса в науке уголовного процесса вызывает постоянные споры. Не имея возможности рассмотреть его подробно, отметим, что в данной статье целью и задачами уголовного судопроизводства предполагается установление для конкретного случая права государства на наказание виновного и эвентуально тех пределов, в которых оно подлежит осуществлению, либо в равной степени оправдание невиновного (цель процесса) путем собирания доказательств, необходимых для судебного рассмотрения обвинения; рассмотрения и разрешения уголовного дела в судебном разбирательстве; проверки законности, обоснованности и
21 Михайловская И.Б. Цели, функции и принципы российского уголовного судопроизводства (уголовно-процессуальная форма). М., 2003. С. 36. На необходимость отражения в назначении уголовного судопроизводства баланса публичного и личного интересов обращено внимание, в частности, в работах: Шманатова B.E. Публичное начало как основа уголовного преследования в уголовном процессе Российской Федерации: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Самара, 2004. С. 4; Андреева О.И. Соотношение прав и обязанностей государства и личности в правовом государстве и специфика его проявления в сфере уголовного судопроизводства (теоретический аспект) / Под ред. М.К. Свиридова. Томск, 2004. С. 70; Барабаш А.С. Природа российского уголовного процесса, цели уголовно-процессуальной деятельности и их установление. СПб., 2005. С. 3.
22 Аналогичный вывод, напр., см.: Шманатова B.E. Указ. соч. С. 15; Козлова А.Н. Публичность как принцип уголовного судопроизводства. С. 24—25.
23 Поэтому положение, когда «по УПК РФ публичный интерес уже не противопоставляется интересам частных лиц», и «более того, права человека ставятся выше публичного интереса», нельзя, на наш взгляд, отнести к достоинствам новой кодификации (Подолъный Н. Новый УПК — новая идеология уголовного процесса // Российская юстиция. 2002. № 11. С. 2).
справедливости вынесенного судебного решения и обеспечения его исполнения (задачи процесса)24.
Итак, в уголовном процессе может быть защищен лишь такой интерес обвиняемого, который не противоречит публичному интересу, отраженному в цели и задачах уголовного процесса, обусловленных его назначением (ст. 6 УПК).
Вторая разновидность ограничений, связанных с реализацией интересов обвиняемого в уголовном процессе, касается способа их осуществления. Обвиняемый реализует свои интересы либо с помощью предоставленных ему законом субъективных прав, либо иными средствами и способами, не запрещенными законом (ч. 2 ст. 16, п. 21 ч. 4 ст. 47 УПК).
Возможно четыре варианта сочетания выявленных ограничений.
1) Интерес обвиняемого лежит в сфере уголовного судопроизводства, не противоречит публичному интересу, реализуется с помощью предоставленных законом прав и (или) иными средствами и способами, не запрещенными законом. Такой интерес является законным интересом обвиняемого.
В понятии «законный интерес» следует выделить два аспекта. Во-первых, к законным относятся интересы, реализация которых гарантирована предоставлением определенного субъективного права. Во-вторых, является законным и такой интерес, который хотя и не обеспечен конкретным соответствующим ему субъективным правом, но тем не менее признан законодателем и взят им под защиту, может быть реализован не противоречащим закону способом25.
Соответственно критерием законности интереса служит сам закон: интерес должен быть прямо признан законодателем или хотя бы не противоречить выраженному в нормах права публичному интере-
24 Данное определение цели и задач процесса основывается на предложенном в 1919 г. H.H. Полянским понятии «цель уголовного процесса» и обосновывается нами в работе: Романов С.В. Понятие, система и взаимодействие процессуальных функций в российском уголовном судопроизводстве: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007. С. 79— 89.
25 См.: Куцова Э.Ф. Указ. соч. С. 53—54; Общественные и личные интересы в уголовном судопроизводстве. С. 20—21; Витрук Н.В. Основы теории правового положения личности в социалистическом обществе. М., 1979. С. 148—149; Дуйшенби-ев Т.А. Указ. соч. С. 18; Михайлов С.В. Указ. соч. С. 47.
Вместе с тем некоторые ученые под законными интересами понимают лишь интересы второй групп (Матузов Н.И. Личность. Право. Демократия. Теоретические проблемы субъективного права. Саратов, 1972. С. 215; ЯвичЛ.С. Указ. соч. С. 188; Малеин Н.С. Охраняемый законом интерес // Сов. гос. и право. 1980. № 1. С. 32—33; Шадрин В.С. Обеспечение прав личности при расследовании преступлений. М., 2000. С. 28; Малько А.В., Субочев В.В. Законные интересы как правовая категория. СПб., 2004. С. 95).
2 *
21
су и может быть защищен с помощью субъективных прав, а также
г 26 иными средствами и способами, не противоречащими закону .
В зарубежной литературе привлекают внимание две позиции, связанные с критерием правового (т.е. законного) характера интереса, в целом аналогичные нашей точке зрения: обеспеченность законного интереса мерами государственного принуждения (Дюркгейм, Обри, Ро) либо возможность его реализации путем обращения к третьему лицу, занимающему особое положение, в рамках специальной (необязательно судебной) процедуры, завершающейся вынесением решения (Г. Канторович, Ж. Карбонье)27.
Содержание законных интересов обвиняемого определяется тем, что данный участник процесса обвиняется компетентными государственными органами в совершении преступления и подвергается в связи этим разнообразным правоограничениям. Одновременно обвиняемый считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда, и соответственно наделяется возможностями по отстаиванию своей невиновности. При этом необходимо учитывать, что назначением уголовного судопроизводства признана защита личности лишь от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод (п. 2 ч. 1 ст. 6 УПК).
Основываясь на высказанных в процессуальной науке позици-28 г ях , можно прийти к выводу, что в общем содержание законных интересов обвиняемого состоит в следующем:
а) не быть осужденным иначе как при полной и бесспорной доказанности обвинения на основе совокупности допустимых доказательств, исследованных независимым и беспристрастным судом на началах непосредственности, устности и состязательности в ходе судебного разбирательства, имевшего место в течение разумного срока (без неоправданной задержки) и отвечавшего требованиям справедливости (ст. 49, 120, 123 Конституции, ст. 6 Конвенции о защите прав
26 См.: Куцова Э.Ф. Указ. соч. С. 53; Явич Л.С. Указ. соч. С. 190; Багаутди-нов Ф.Н. Указ. соч. С. 30.
27 См.: Карбонье Ж. Юридическая социология. Благовещенск, 1998. С. 164—
172.
28 См.: Куцова Э.Ф. Указ. соч. С. 62; Якуб МЛ. Демократические основы советского уголовно-процессуального права. М., 1960. С. 80; Строгович М.С. Право обвиняемого на защиту и презумпция невиновности. М., 1984. С. 53; Общественные и личные интересы в уголовном судопроизводстве. С. 21; Багаутдинов Ф.Н. Указ. соч. С. 361—362.
человека и основных свобод29; ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах30, ст. 6, 14, 15, 240, 244 УПК);
б) не быть подвергнутым несправедливому наказанию, а в установленных законом случаях быть освобожденным от уголовной ответственности и (или) наказания (ст. 6 УК РФ, ст. 297, 383 УПК);
в) не быть незаконно подвергнутым мерам процессуального принуждения (ст. 6, 9—13 УПК);
г) не быть незаконно обязанным к выплатам по гражданскому иску, возмещению судебных издержек (ст. 6, ч. 1 ст. 44, ст. 131—132 УПК),
д) быть в соответствии с законом своевременно признанным невиновным и реабилитированным в случае незаконного привлечения к уголовной ответственности, осуждения, применения мер процессуального принуждения либо принудительных мер медицинского характера (ч. 4 ст. 11, ч. 2 и 3 ст. 133 УПК).
Рассмотрим иные возможные сочетания ограничений, связанных с реализацией интересов обвиняемого в уголовном процессе.
2) Интерес обвиняемого лежит в сфере уголовного судопроизводства, не противоречит публичному интересу, но реализуется противоречащими закону средствами, что признается недопустимым (ч. 2 ст. 45 Конституции РФ, ч. 2 ст. 16 УПК). Например, в целях защиты от предъявленного обвинения обвиняемый скрывается от дознания, следствия или суда, угрожает свидетелям, потерпевшему, уничтожает доказательства (ч. 1 ст. 97 УПК), нарушает порядок в судебном заседании (ч. 3 ст. 258 УПК).
3) Обвиняемый использует предоставленные ему процессуальные права и иные не запрещенные законом средства для обеспечения незаконного интереса, т.е. в противоречии с их назначением: стремясь уклониться от уголовной ответственности, он постоянно заявляет заведомо необоснованные ходатайства, жалобы и отводы, затягивает ознакомление с материалами дела. Такая ситуация подробно рассматривается в следующей части статьи.
4) Случай, когда обвиняемый отстаивает незаконный интерес противоречащими закону способами, сложностей не представляет.
3. Итак, право на защиту предоставляется обвиняемому для защиты его законных интересов. Однако предшествующее изложение приводит к выводу, что возможны ситуации, когда обвиняемый ис-
29 Ратифицирована Федеральным законом от 30 марта 1998 г. // СЗ РФ. 1998. № 14. Ст. 1514 (далее — Конвенция).
30 Ратифицирован Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 сентября 1973 г. № 4812-УШ // Ведомости Верховного Совета СССР. 1976. № 17. Ст. 291.
пользует свое право для отстаивания незаконного интереса31. Что представляет собой такое поведение обвиняемого?
В правоведении использование субъективного права в противоречии с его назначением связывается с понятием «злоупотребление правом». При этом, поскольку единства во взглядах на сущность злоупотребления правом нет, осуществление права в противоречии с его назначением рассматривается либо как одна из форм злоупотребления правом, либо выдвигается как ключевая составляющая содержания этого понятия.
Так, В.П. Грибанов определял злоупотребление субъективным гражданским правом как «особый тип гражданского правонарушения, совершенный управомоченным лицом при осуществлении им принадлежащего ему права, связанный с использованием недозволенных конкретных форм в рамках дозволенного ему законом общего типа поведения». Осуществление права в противоречии с его назначением он рассматривал как одну из форм злоупотребления правом32.
А.А. Малиновский полагает, что злоупотребление правом есть форма реализации права в противоречии с его назначением, посредством которой субъект причиняет вред другим участникам общественных отношений33. Приводятся и другие определения34.
Зарубежные теоретики права (Ж. Карбонье, Ж.-Л. Бержель) пришли к выводу, что злоупотребление правом есть ошибка в использовании права, т.е. употребление права в противоречии с социальной целью, для достижения которой оно предоставлено, с намерением нанести ущерб; нарушение духа права при соблюдении его буквы.
31 Поэтому нельзя согласиться с суждением, что в рамках конкретного субъективного права личность реализует всегда законные интересы (см.: Шадрин B.C. Указ. соч. С. 29; Багаутдинов Ф.Н. Указ. соч. С. 24).
32 Грибанов В.П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав // Осуществление и защита гражданских прав. М., 2001. С. 63, 90.
33 Малиновский A.A. Злоупотребление правом (основы концепции). М., 2000.
С. 27.
34 См.: Юдин A.B. Злоупотребление процессуальными правами в гражданском судопроизводстве. СПб., 2005. С. 80; Дурново H.A. Злоупотребление правом как особый вид правового поведения (теоретико-правовой анализ): Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2006. С. 9; Вепрев B.C. Основания уголовно-процессуальной ответственности. М., 2007. С. 80; Развейкина H.A. Злоупотребление правом как способ неправомерного воздействия председательствующего на присяжных заседателей и средства защиты от него: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Самара, 2007. С. 11; а также подробное исследование проблемы злоупотребления субъективным гражданским правом см.: Емельянов В.И. Разумность, добросовестность, незлоупотребление гражданскими правами. М., 2002; Поротикова O.A. Проблема злоупотребления субъективным гражданским правом. М., 2007.
Такие действия следует признавать неправомерными и не имеющими юридических оправданий .
Итак, поведение обвиняемого, состоящее в осуществлении права на защиту в противоречии с назначением этого права, т.е. не для отстаивания обвиняемым своих законных интересов, представляет собой злоупотребление обвиняемым своими правами. Является ли такое поведение правонарушением?
Предлагая различные определения злоупотребления правом, большинство исследователей сходятся в том, что оно представляет собой разновидность (пусть и специфическую) правонарушенияi6. Однако такой вывод не может быть сделан без указания на правовую норму, так или иначе запрещающую злоупотребление правом (что особенно непросто в связи с расхождениями в трактовке сущности злоупотребления правом). Так, прямой запрет злоупотребления субъективным гражданским правом содержится в ст. 10 Гражданского кодекса РФ (далее — ГК). Нарушение этого запрета означает противоправность осуществления права и влечет возможность отказа судом в защите принадлежащего лицу права.
Далее, согласно ч. 1 ст. 35 Гражданского процессуального кодекса РФ (далее — ГПК) и ч. 2 ст. 41 Арбитражного процессуального кодекса РФ (далее — АПК), участвующие в гражданском или арбитражном процессе лица обязаны добросовестно пользоваться принадлежащими им процессуальными правами. Злоупотребление указанными правами влечет предусмотренные законом последствия: возможность взыскания компенсации за потерю времени (ст. 99 ГПК), возможность отнесения судебных расходов на лицо, злоупотребляющее своими процессуальными правами (ст. 111 АПК), и др.
Конвенцией также признается возможность злоупотребления правом. В соответствии с п. 3 ст. 35 Конвенции, Европейский Суд по правам человека объявляет неприемлемой любую индивидуальную жалобу, если сочтет ее злоупотреблением правом подачи жалобы, т.е. жалобой не для защиты прав, предусмотренных Конвенцией и Протоколами к ней, а в целях пропаганды, обретения известности, оскорбления государства-ответчика37.
35 См.: Бержелъ Ж.-Л. Общая теория права. М., 2000. С. 442—444.
36 Особняком стоит позиция A.A. Малиновского, выделяющего противоправное и правомерное злоупотребление правом. Особенность правомерного злоупотребления в том, что оно причиняет вред не охраняемым законом отношениям (Малиновский A.A. Указ. соч. С. 29).
37 См.: Гомъен Д., Харрис Д., ЗваакЛ. Европейская конвенция по правам человека и Европейская социальная хартия: право и практика. М., 1998. С. 85.
В уголовно-процессуальном законе нет норм, аналогичных ст. 10 ГК. В связи с этим, обосновывая противоправный характер злоупотребления правом в уголовном процессе, исследователи указывают, что запрет злоупотребления правом является общеправовым принципом и распространяется на все его отрасли, в том числе и уголовно-процессуальное право. В подтверждение сказанному чаще всего ссылаются на ч. 3 ст. 17 Конституции РФ, согласно которой «осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц»38. Добавим, что ряд процессуалистов считает отсутствие в нормах уголовно-процессуального права общего запрета злоупотребления своими правами (в том числе и обвиняемым) пробелом в законе, требующим устранения39.
Не подвергая сомнению существование общеправового запрета злоупотребления правом, мы не можем согласиться с предложениями о его закреплении в нормах уголовно-процессуального права. Установление такого запрета, по существу, переводит злоупотребление правом в разряд уголовно-процессуального правонарушения со всеми его атрибутами: виновное, общественно вредное, противоправное деяние субъекта уголовно-процессуальных правоотношений, заключающееся в умышленном нарушении требований уголовно-процессуальной нормы, за которое предусмотрено наступление
ч - -40
юридическои ответственности и применение санкции .
Представляется, что обвиняемый, осведомленный о возможном применении санкций за осуществление (пусть и недобросовестное) своих процессуальных прав, вообще не стал бы пользоваться своими правами, превращаясь в бесправный объект исследования.
Такая ситуация опасна не только для самого обвиняемого. Ведь право обвиняемого на защиту, осуществляемое в соответствии с его
38 См.: Бондарь H.C. Власть и свобода на весах конституционного правосудия: защита прав человека Конституционным Судом РФ. М., 2005. С. 36; Юдин A.B. Указ. соч. С. 52; Вепрев B.C. Указ. соч. С. 66. Аналогичную позицию занимает Конституционный Суд РФ (постановление от 13 марта 1992 г. № 3-П //ВСНД и ВС РФ. 1992. № 13. Ст. 671; постановление от 15 марта 2005 г. № 3-П //СЗ РФ. 2005. № 13. Ст. 1209) и Bерxовный суд РФ (п. 27 постановления Пленума Верховного суда РФ от 17 марта 2004 г. № 2 «О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса Российской Федерации» // Бюл. Верховного суда РФ. 2004. № 6).
39 См.: Шпилев B.H. Указ. соч. С. 73; Aндреева О.И. Указ. соч. С. 106; Багаутди-нов Ф.Н. Указ. соч. С. 34; Гордейчик С. Указ. соч.
40 О понятии «уголовно-процессуальное правонарушение» см.: Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве. Л., 1976. С. 98; BетроваГ.Н. Уголовно-процессуальная ответственность. М., 1987. С. 68; Громов H.A. Полунин C.A. Санкции в уголовно-процессуальном праве России. М., 1998. С. 40.
назначением, обеспечивает не только личный интерес обвиняемого, но и публичный интерес в сфере уголовного судопроизводства, имеет публично-правовое значение41. Стеснение права обвиняемого на защиту не только не может соответствовать публичному интересу, но прямо посягает на него.
Нельзя забывать и о том, что злоупотребление правом как правонарушение требует установления вины нарушителя, что сопряжено со значительными сложностями. Ведь осуществление права в противоречии с его назначением может быть следствием непонимания обвиняемым сущности принадлежащего ему права, результатом добросовестного заблуждения обвиняемого42. В этой связи особое значение имеет обязанность компетентных государственных органов разъяснить обвиняемому его права, без чего нельзя обеспечить ему возможность защищаться (ч. 2 ст. 16 УПК). Установление ответственности и применение к обвиняемому санкций за злоупотребление правом может привести к тому, что государственные органы истолковывали бы добросовестное заблуждение обвиняемого при использовании права как злоупотребление им, что привело бы не к обеспечению ими права обвиняемого на защиту, а к его нарушению.
Наконец, необходимо учитывать и специфику осуществления прав обвиняемого в уголовном процессе. Говоря об использовании обвиняемым права на защиту как одной из форм реализации права, исследователи стремятся подчеркнуть, что обвиняемый осуществляет право по своему усмотрению43. Однако ч. 2 ст. 16 УПК неслучайно обязывает суд, прокурора, следователя и дознавателя не только разъяснить подозреваемому и обвиняемому их права, но и обеспечить им возможность защищаться. Дело в том, что в отсутствие корреспондирующих обязанностей компетентных органов и должностных лиц обвиняемый своим правом воспользоваться не может. Поэтому осуществление права обвиняемого не является классическим использовани-
44
ем права .
Между тем установление общего запрета злоупотребления правом имеет смысл там, где право именно используется, т.е. осуществляется действиями исключительно своего обладателя без содействия государственных органов и их должностных лиц. Если же осуществ-
41 См.: Куцова Э.Ф. Указ. соч. С. 17.
42 Там же. С. 12; Юдин A.B. Указ. соч. С. 34.
43 Курс советского уголовного процесса. Общая часть /Под ред. А.Д. Бойкова, И.И. Карпеца. М., 1989. С. 107.
44 Использование права имеет место там, где «не требуется государственного вмешательства для обеспечения или организации осуществления права» (Дюря-гин И.Я. Применение норм советского права. Свердловск, 1973. С. 9).
ление права происходит при содействии и, следовательно, под контролем указанных органов (как это и имеет место в уголовном судопроизводстве), то общий запрет злоупотребления правом, адресуемый субъекту права, становится попросту излишним, поскольку возможные злоупотребления правом могут быть без труда пресечены упомянутыми органами и должностными лицами в ходе осуществления права.
Подведем итоги. УПК, как было показано, не предусматривает обязанность обвиняемого использовать свои права для отстаивания лишь законного интереса. Также законом не устанавливается какая-либо ответственность обвиняемого за использование права вопреки назначению этого права. Следовательно, такое использование не может рассматриваться как уголовно-процессуальное правонарушение.
Вместе с тем отсутствие ответственности за использование обвиняемым своего права вопреки назначению этого права не означает, что обвиняемый вправе так поступать: далеко не на все, что обвиняемый фактически может делать, он имеет право. В связи с этим, реализуя общеправовой запрет злоупотребления правом, УПК рядом конкретных решений признает, что использование обвиняемым своего права может быть злоупотреблением им и наделяет компетентные государственные органы и их должностных лиц специальными полномочиями по пресечению возможных злоупотреблений обвиняемым своими правами и устранению последствий совершенных злоупотреблений.
В таких случаях действия обвиняемого уже не могут рассматриваться как реализация права защищаться всеми не запрещенными УПК средствами и способами (ч. 2 ст. 16 УПК), поскольку поведению обвиняемого противостоят законодательные ограничения, связанные с конкретными, прямо предусмотренными УПК средствами и способами защиты.
Важно, что действия компетентных государственных органов и их должностных лиц по пресечению возможных злоупотреблений обвиняемым своими правами не являются реализаций каких-либо санкций за злоупотребление правом. Принимаемые должностными лицами меры можно отнести к особой группе мер защиты права. В отличие от санкций эти меры применяются и при отсутствии правонарушения, без учета вины субъекта правоотношения, не имеют целью возложения на него дополнительных обременении45. Они направлены лишь на обеспечение нормального хода процесса.
45 О мерах защиты права см.: Алексеев С. С. Указ. соч. С. 202—205.
Полагаем, что проведенное исследование сущности злоупотребления правом в уголовном процессе (на примере обвиняемого), безусловно, нельзя считать законченным, а сделанные выводы — окончательными. Злоупотребление правом в уголовном процессе — это сложнейший вопрос, который, думается, еще долгое время будет предметом дискуссии как в российской, так и в зарубежной процессуальной науке.
Так, спор по поводу злоупотребления обвиняемым своими правами ведется в науке немецкого уголовного процесса. В УПК ФРГ нет общего положения о злоупотреблении правом, но теоретики полагают необходимым исходить из того, что допустимо ссылаться на любое право только до тех пор, пока им не злоупотребляют. Соответственно в науке сформировались две позиции: либо любое не соответствующее процессу использование процессуального права представляет собой злоупотребление им, либо право обвиняемого в определенном объеме покрывает возможность злоупотребления этим правом46.
Попытку решения проблемы злоупотребления правом в уголовном процессе предпринял также швейцарский законодатель. Ст. 3 нового, еще не вступившего в силу УПК Швейцарии 2007 г. закрепила запрет злоупотребления правом в качестве одного из принципов уголовного процесса47. Однако представляет интерес не только само нормативное закрепление указанного запрета, но и его воплощение в конкретных положениях закона. К изучению этого вопроса мы и переходим.
4. Для прояснения вопроса о конкретных возможных формах реакции государства на злоупотребление обвиняемым своими правами рассмотрим некоторые случаи злоупотребления.
Так, по окончании предварительного расследования обвиняемый вправе знакомиться со всеми материалами уголовного дела (п. 12. ч. 4 ст. 47 УПК). Если находящийся под стражей обвиняемый явно затягивает ознакомление с материалами дела, то по ходатайству следователя судебным решением может быть установлен определенный срок для завершения ознакомления с материалами дела (ч. 3 ст. 217 УПК). При этом допускается составление графика ознакомления обвиняемого с материалами дела.
Подсудимый имеет право на последнее слово. Если при использовании этого права подсудимый излагает обстоятельства, не имею-
46 См.: Боильке В. Уголовно-процессуальное право ФРГ: Учебник / Пер. с нем. Я.М. Плошкиной, под. ред. Л.В. Майоровой. Красноярск, 2004. С. 87.
47 http://www.admin.ch/cM/ff/2007/6583.pdf
щие отношения к рассматриваемому уголовному делу, то он может быть остановлен председательствующим судьей (ст. 293 УПК).
Многие злоупотребления связаны с правом обвиняемого давать показания по предъявленному обвинению (п. 3 ч. 4 ст. 47 УПК). К числу таковых относится, в частности, дача обвиняемым заведомо ложных показаний. Поскольку это утверждение не является в науке уголовного процесса общепризнанным, необходимо рассмотреть данную ситуацию подробнее.
В ходе допроса обвиняемый имеет возможность совершить заведомо ложный донос, за что он, согласно ст. 306 УК РФ, может быть привлечен к уголовной ответственности, ибо ст. 306 УК РФ не исключает обвиняемого из числа субъектов данного преступления. Следовательно, совершение заведомо ложного доноса нельзя считать злоупотреблением правом давать показания, так как обвиняемый попросту не имеет права давать показания, содержащие заведомо ложный донос.
Однако Верховный суд РФ указал, что «заведомо ложные показания подозреваемого о совершении преступления другим лицом заведомо ложный донос не образуют, поскольку были даны с целью уклониться от уголовной ответственности и являлись способом защиты от обвинения»48. Приведенная позиция высшей судебной инстанции неоднозначно воспринята процессуалистами: одни солидарны с решением суда и считают, что обвиняемый вправе давать любые заведомо ложные показания49, другие с позицией Верховного суда не согласны, что, на наш взгляд, является справедливым50.
Практика Европейского Суда по правам человека свидетельствует, что право обвиняемого на защиту (пп. Ь, с, ё п. 3 ст. 6 Конвенции) не является абсолютным. Обвиняемый не может использовать для своей защиты любые аргументы. Возможность привлечь его за это к ответственности не означает умаление права на защиту, если, конечно, на национальном уровне такая возможность не является средством запугать обвиняемого, парализовать осуществление им права на
защиту51.
48 Определение № 1-Д97-16 по делу Незнамова // Бюл. Верховного суда РФ. 1998. № 4. С. 15.
49 Куссмауль Р. Право на ложь и право на молчание как элементы права на защиту // Российская юстиция. 2003. № 2. С. 33.
50 Зеленин С. Пределы допустимой защиты // Российская юстиция. 1998. № 12.
С. 43.
51 Комментарий к Конвенции о защите прав человека и основных свобод и практике ее применения. С. 95 (автор комментария — М. де Сальвиа).
Что касается иных заведомо ложных показаний обвиняемого, то они представляют собой разновидность злоупотребления правом. У обвиняемого нет права на ложь52. Отсутствие ответственности за дачу такого рода показаний (если они не содержат заведомо ложный донос) еще не порождает право давать их. Однако компетентное должностное лицо, не ограничивая право обвиняемого давать показания, отказывает в защите интереса, отстаиваемого с помощью заведомо ложных показаний: недостоверные показания не будут положены в основу приговора или иного решения.
Существенным представляется и то, что показания обвиняемого, будучи доказательствами по уголовному делу, являются и средством защиты обвиняемого от предъявленного обвинения551. Установление ответственности обвиняемого за дачу заведомо ложных показаний могло бы привести к тому, что обвиняемый принуждался бы к самоизобличению (что противоречило бы презумпции невиновности — ч. 2 ст. 49 Конституции, ч. 2 ст. 14 УПК) либо, страшась наступления ответственности, вообще не давал бы никаких показаний, в том числе достоверных, т.е. лишался бы возможности защищаться.
Аналогичный подход можно обнаружить и в немецкой теории уголовного процесса. Германскими процессуалистами признается, что у обвиняемого нет обязанности давать правдивые показания. Вопрос о том, нужно ли обозначать эту привилегию как право на ложь, представляется проф. Бойльке сугубо терминологическим. Во всяком случае ложь обвиняемого ненаказуема за некоторыми исключениями, установленными УК ФРГ (в число которых, кстати, входит и заведомо ложный донос о совершении преступления)54.
Из рассмотренных ситуаций можно сделать вывод, что государство реагирует на злоупотребление обвиняемым своими правами следующими способами. В большинстве случаев (например, при даче заведомо ложных показаний, заявлении незаконных и необоснованных ходатайств с целью затянуть производство по делу) должностное лицо компетентного государственного органа препятствует обвиняе-
52 См.: Куцова Э.Ф. Указ. соч. С. 13—14; Мотовиловкер Я.О. Право обвиняемого на защиту не предполагает его право на ложь // Актуальные вопросы государства и права. Томск, 1972. С. 268; Мурадьян Э.М. Истина как проблема судебного права. М., 2004. С. 217—219.
53 Последнее не учитывается теми авторами, которые предлагают исключить показания обвиняемого из числа доказательств, так как они якобы «всегда сомнительны» (Куссмауль Р. Исключить показания обвиняемого из числа доказательств // Российская юстиция. 2001. № 7. С.52).
54 См.: Боильке В. Указ. соч. С. 86.
мому в реализации незаконного интереса путем отказа в удовлетворении заявленного притязания.
Например, г-ну М., привлеченному в качестве обвиняемого по уголовному делу, было отказано в предоставлении помощи переводчика на основании того, что он, являясь гражданином России, свыше десяти лет проживая на территории Москвы и Московской области, получив высшее образование в вузе, в котором преподавание велось на русском языке, и работая в течение длительного времени руководителем российской фирмы, в достаточной степени владеет русским языком, на котором велось производство по уголовному делу.
Отказывая в принятии жалобы М. к своему производству, Конституционный суд указал, что органы предварительного расследования, прокурор и суд своими мотивированными решениями вправе отклонить ходатайство об обеспечении тому или иному участнику судопроизводства помощи переводчика, если материалами дела будет подтверждаться, что такое ходатайство явилось результатом злоупотребления правом55.
Важно подчеркнуть, что обвиняемый в описанной ситуации не ограничивается в осуществлении права (он не лишается права заявлять ходатайства, давать показания и т.д.) и не карается за злоупотребление им. Должностные лица компетентного государственного органа лишь не позволяют ему использовать данные права для отстаивания незаконного интереса, обеспечивая нормальный ход производства по делу56.
В подобных случаях усилия законодателя должны направляться не на установление специфических мер реагирования на злоупотребление обвиняемым своими правами, а на сглаживание последствий возможного злоупотребления правом посредством повышения эффективности работы органов юстиции и установления такой процедуры, которая лишает обвиняемого ожидаемых выгод от злоупотребления правом, не ограничивая при этом осуществление его права. Так, если ходатайства и жалобы обвиняемого будут рассматриваться быстро, без проволочек, то затянуть процесс с их помощью не удастся.
55 Определение от 20 июня 2006 г. № 219-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Мухаметшина Аниса Нигматулловича на нарушение его конституционных прав частями второй и третьей статьи 18 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» // СПС «Гарант».
56 Вместе с тем, как отмечалось, факт отказа обвиняемому в удовлетворении ходатайства не свидетельствует однозначно, что обвиняемый злоупотребил правом, поскольку со стороны последнего возможно и добросовестное заблуждение. Поэтому и отказ в удовлетворении ходатайства нельзя рассматривать как процессуальную санкцию за злоупотребление правом.
Далее, в отдельных случаях злоупотребления (например, при затягивании ознакомления с материалами дела57) ограничивается само право обвиняемого, используемое для отстаивания незаконного интереса.
Например, постановлением судьи областного суда уголовное дело в отношении Б. и других возвращено прокурору области для устранения нарушений уголовно-процессуального законодательства в том числе в связи с тем, что некоторые обвиняемые не были ознакомлены с материалами дела. Проверив материалы дела по кассационному представлению прокурора, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда РФ установила, что в действительности обвиняемые отказывались знакомиться с материалами дела, о чем свидетельствуют многочисленные рапорты следователя. Кроме того, в материалах дела имеется заявление обвиняемого К. о том, что между ним и другими обвиняемыми была достигнута договоренность о затягивании ознакомления с делом. В результате следователем было принято решение о прерывании ознакомления обвиняемых с материалами дела.
Судебная коллегия признала действия следователя и суда неправильными. Следователь не имел права реагировать на злоупотребление правом указанным способом: прервав ознакомление с материалами дела, он нарушил право обвиняемого на защиту, что недопустимо. Неверно поступил и суд: при таких обстоятельствах суд должен был, не возвращая дело прокурору, установить определенныи срок для ознакомления обвиняемых с материалами дела58.
Касаясь случаев, подобных описанному, необходимо учитывать и правовые позиции Конституционного суда РФ: признавая возможность злоупотребления обвиняемым своими правами, суд указывает, что нормы УПК, направленные на воспрепятствование злоупотреблению своими правами обвиняемым и его защитником, сами по себе не могут рассматриваться как недопустимо ограничивающие права и свободы граждан59.
57 Желтобрюхов С. Срок для ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела должен быть разумно ограничен // Российская юстиция. 2003. № 9.
58 Обзор кассационной практики судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РФ за 2006 год // Бюл. Верховного суда РФ. 2007. № 9. С. 28.
59 Определение от 20 октября 2005 г. № 395-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Ульянова Андрея Ивановича на нарушение его конституционных прав частью шестой статьи 201 УПК РСФСР и частью второй статьи 43 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации"» // СПС «Гарант».
3 ВМУ, право, № 4 33
Одновременно суд указывает, что «государство, даже имея цель воспрепятствовать злоупотреблению правом... должно использовать не чрезмерные, а только необходимые и строго обусловленные целями меры»60. В частности, «в тех случаях, когда конституционные нормы позволяют законодателю установить ограничения закрепляемых ими прав, он не может использовать способы регулирования, которые посягали бы на само существо того или иного права, ставили бы его реализацию в зависимость от решения правоприменителя, допуская тем самым произвол органов власти и должностных лиц, и, наконец, исключали бы его судебную защиту»61.
Таким образом, пресечение злоупотребления обвиняемым конкретным правом путем ограничения этого права может иметь место лишь в случаях и при наличии оснований, предусмотренных уголовно-процессуальным законом. При этом законодатель обязан установить конкретные основания ограничения права и процедуру их ограничения подобно тому, как это сделано в ч. 3 ст. 217 УПК.
Ограничение права обвиняемого в случае злоупотребления им используется и зарубежным законодателем. Так, швейцарский УПК 2007 г. предусматривает возможности ограничения права быть выслушанным (ст. 108), а также права содержащегося под стражей обвиняемого беспрепятственно общаться с защитником (ст. 235).
Обобщая изложенное, еще раз подчеркнем, что ни в одном случае следствием злоупотребления процессуальным правом не становится лишение обвиняемого этого или иного права либо установление какой-либо ответственности за злоупотребление правом: аЬй8Ш поп 1:о1Ш шиш62.
Между тем в уголовном процессе такие факты имели место. Возвращаясь к злоупотреблению обвиняемым своими правами путем дачи заведомо ложных показаний, вспомним, что до 1 июля 2002 г. (т.е. до вступления в силу УПК) существовала норма, согласно которой обвиняемый, путем самооговора (разновидности ложных показаний) способствовал своему незаконному осуждению, незаконному привлечению к уголовной ответственности, незаконному применению в качестве меры пресечения заключения под стражу и не имел права на возмещение ущерба, причиненного перечисленными обстоятельства-
60 Постановление от 13 июня 1996 г. № 14-П «По делу о проверке конституционности части пятой статьи 97 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.В. Щелухина» // СЗ РФ. 1996. № 26. Ст. 3185.
61 Постановление Конституционного Суда РФ от 18 февраля 2000 г. № 3-П «По делу о проверке конституционности пункта 2 статьи 5 Федерального закона «О прокуратуре РФ» в связи с жалобой гражданина Б.А. Кехмана // СЗ РФ. 2000. № 9. Ст. 1066.
62 Злоупотребление не отменяет употребления (лат.).
ми63. Фактически законодатель установил своего рода имущественную ответственность обвиняемого за злоупотребление правом в конкретной форме.
Поскольку приведенные положения противоречат ст. 53 Конституции РФ, ч. 2 ст. 77 УПК (признание обвиняемого — рядовое доказательство), ст. 1070, 1100 ГК, которые указанных ограничений не предусматривают64, УПК таких положений более не содержит.
Рассмотрим и такое типичное злоупотребление правом, как подача заведомо неосновательных жалоб, направленных лишь на затя-
65
гивание процесса, отдаление приведения приговора в исполнение . Так, ст. 177 и 910 Устава уголовного судопроизводства 1864 г. в целях предотвращения такого рода жалоб вводили за их подачу специальный кассационный залог (10 руб. в мировых и 25 руб. в общих судебных установлениях). Если Сенат оставлял жалобу без последствий, залог обращался в доход государства. Следует отметить, что крупнейшие процессуалисты того времени (И.Я. Фойницкий, В.К. Случевский, А.Ф. Кони) выступали против такой меры, затруднявшей гражданам доступ к правосудиюбб.
Интересное положение можно обнаружить и в законодательстве Великобритании. В английском уголовном процессе для подачи апелляционной жалобы на приговор может требоваться специальное раз-
63 Абзац 3 п. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г. № 4892-X «О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественный организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей» // Ведомости Верховного Совета СССР. 1981. № 21. Ст. 741. Аналогичное правило предусмотрено ст. 3 Протокола № 7 Конвенции.
64 Комментарий к Конвенции о защите прав человека и основных свобод и практике ее применения / Под общ. ред. В.А. Туманова, Л.М. Энтина. М., 2002. С. 75 (автор комментария — Т.Г. Морщакова, Л.А. Прокудина); Возмещение ущерба, причиненного незаконными действиями правоохранительных органов (научно-практический комментарий). М., 1998. С. 29—30. Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Под общ. ред. В.М. Лебедева, отв. ред. В.П. Божьев. М., 2004. С. 292 (автор комментария — Т.Н. Мос-калькова).
65 См.: Юдин A.B. Указ соч. С. 324; Бержель Ж.Л. Указ. соч. С. 445.
66 Устав уголовного судопроизводства: Сист. коммент. Вып. 2. М., 1914. С. 422—423; Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства: В 2 т. Т. 2. СПб., 1996. С. 555—556. Здесь уместно вспомнить, что по дореформенному законодательству подача неосновательных жалоб на приговор до приведения его в исполнение влекла за собой денежное взыскание или содержание под арестом, а за неосновательную жалобу на приведенный в исполнение приговор наказывали телесно (Баршев Я.И. Основания уголовного судопроизводства с применением к российскому уголовному судопроизводству. М., 2001. С. 190).
решение суда67. Согласно ст. 29 Закона об апелляции 1968 г., судья или коллегия судей Апелляционного суда вправе принять мотивированное решение о невключении в срок лишения свободы периода времени, в течение которого рассматривалось ходатайство осужденного о даче ему разрешения на принесение апелляционной жалобы, если в таком разрешении осужденному было отказано68. Эта норма, применение которой приводит к фактическому увеличению назначенного судом срока заключения, направлена на предотвращение подачи заведомо неосновательных жалоб.
Европейский Суд по правам человека признал применение приведенной нормы не противоречащим положениям Конвенции. Однако в рамках нашей темы заслуживает внимания особое мнение судей Л.Э. Петтити и А. Шпильмана, которые, будучи несогласными с выводами суда, отмечают, что предусмотренная законом и реализуемая на практике возможность продления срока заключения может привести к тому, что, опасаясь наступления таких последствий, жалобы не будут подавать даже невинно осужденные или считающие себя таковыми (и, стало быть, обладающие необходимыми аргументами в обоснование своей позиции)69. Таким образом, намерение законодателя ограничить возможность злоупотребления правом на обжалование повлекло за собой существенное ограничение этого права.
В заключение подытожим вышеизложенное:
1) право на защиту предоставляется обвиняемому для защиты его законных интересов;
2) законным является интерес обвиняемого, который лежит в сфере уголовного судопроизводства, не противоречит публичному интересу, реализуется с помощью предоставленных законом прав и (или) иными средствами и способами, не запрещенными законом;
3) поведение обвиняемого, состоящее в осуществлении права на защиту в противоречии с назначением этого права, т.е. не для отстаивания обвиняемым своих законных интересов, представляет собой злоупотребление обвиняемым своими правами;
4) отсутствие ответственности за использование обвиняемым своего права вопреки назначению этого права не означает, что обвиняемый вправе так поступать. УПК рядом конкретных решений при-
67 Подробнее об апелляции как способе пересмотра приговоров в английском уголовном процессе см.: Гуценко К.Ф., Головко Л.В., Филимонов Б.А. Уголовный процесс западных государств. М., 2001. С. 143—156.
68 Текст закона см.: http://www.statutelaw.gov.uk
69 Постановление Европейского Суда по правам человека от 2 марта 1987 г. по делу Моннелл и Морис (Monnell and Morris) против Соединенного Королевства // Серия А. №> 115.
знает, что использование обвиняемым своего права может быть злоупотреблением им и наделяет компетентные государственные органы и их должностных лиц специальными полномочиями по пресечению возможных злоупотреблений обвиняемым своими правами и устранению последствий совершенных злоупотреблений;
5) формами пресечения злоупотребления обвиняемым своими правами выступают отказ в удовлетворении заявленного притязания, налаживание эффективной работы органов юстиции; установление таких процедур, которые лишают обвиняемого ожидаемых выгод от злоупотребления правом, не ограничивая при этом осуществление его права; а также в отдельных случаях ограничение права обвиняемого, используемого для отстаивания незаконного интереса.
Поступила в редакцию 25.04.08