CC BY
5
ЮРИСПРУДЕНЦИЯ
Вестник Прикамского социального института. 2022. № 2 (92). С. 8-13. Bulletin of Prikamsky Social Institute. 2022. No. 2 (92). P. 8-13.
Научная статья УДК 34.01
ПРАВО КАК ВИД СОЦИАЛЬНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ: ПРОБЛЕМЫ НИЗКОЙ ЭФФЕКТИВНОСТИ ИНФОРМАЦИОННО-ПРАВОВОЙ КОММУНИКАЦИИ
1 2
Сергей Германович Воронцов '
1 Прикамский социальный институт, Пермь, Россия, medeo2006@mail.ru
2
Пермский государственный национальный исследовательский университет, Пермь, Россия
Аннотация. Представление о правотворчестве как об одностороннем акте является традиционным для классической отечественной юриспруденции. В настоящей работе этот подход отнесен к числу теоретических просчетов, и механизм правового регулирования представлен в качестве двустороннего акта массовой информационной коммуникации, что позволяет применять при изучении права «непрофильные» для юридических наук приемы и методы, обеспечивающие быструю и точную оценку реальной эффективности информационного взаимодействия.
К таким методам, в частности, относятся «пятивопросная модель Лассуэлла» (социология, политология, теория массовых коммуникаций), теория Шеннона - Уивера, модель Ю. Воронцова, метод верификации (теория коммуникации и кибернетика) и многие другие.
В статье утверждается, что без учета общих и специальных возможностей целевой аудитории нормативных правовых актов успешное правовое регулирование невозможно.
Современное количество и качество нормативно-правовых отечественных источников оценивается как нерабочее из-за их катастрофической нестабильности, крайней сложности и чрезмерного объема, которые понуждают потребителей правовой информации перейти от использования права к другим способам социальной адаптации и ориентации.
Ключевые слова: эффективность права, адресат правовой информации, информационная теория права, эффективность правового воздействия, информационная функция права
Для цитирования: Воронцов С. Г. Право как вид социального взаимодействия: проблемы низкой эффективности информационно-правовой коммуникации // Вестник Прикамского социального института. 2022. № 2 (92). C. 8-13.
Original article
LAW AS A TYPE OF SOCIAL INTERACTION: PROBLEMS OF LOW EFFICIENCY OF INFORMATION AND LEGAL COMMUNICATION
1 2
Sergey G. Vorontsov '
1 Prikamsky Social Institute, Perm, Russia, medeo2006@mail.ru Perm State National Research University, Perm, Russia
© Воронцов С. Г., 2022
Abstract. The notion of lawmaking as a unilateral act is a traditional notion of classical jurisprudence. In this paper, the mechanism of legal influence is considered as a two-way informational mass communication, which makes it possible to apply to the study of law "non-core" methods for legal sciences that provide a quick and accurate assessment of the real effectiveness of information impact. Such methods, in particular, include the "five-question Lasswell model" (a method of sociology, political science and the theory of mass communications), the Shannon - Weaver theory, the Vorontsov model, the verification method (the method of communication theory, cybernetics) and many others.
This paper argues that without taking into account the general and special capabilities of the target audience of regulatory legal acts, successful legal regulation is impossible.
The current quality of the main codified sources of modern Russia is assessed as non-working due to their catastrophic instability, extreme complexity and completely excessive volume, which gives rise to a forced refusal of legal information consumers to use the law and its replacement with other ways of social adaptation and orientation.
Keywords: addressee of legal information, information theory of law, effectiveness of legal influence, information function of law
For citation: Vorontsov S. G. Law as a type of social interaction: problems of low efficiency of information and legal communication. Bulletin of Prikamsky Social Institute. 2022. No. 2 (92). Pp. 8-13. (In Russ.).
Эффективность права является одной из сложнейших и многогранных теоретических проблем, волнующих правоведов всех школ и поколений. Не смотря на то, что со времен Древней Греции и Рима было предложено множество вариантов оценки эффективности правового воздействия, остается констатировать, что юриспруденция так и не нашла универсального рецепта «идеальных пропорций» позитивной правовой нормы, следование которым безальтернативно приводило бы к социальному процветанию любое государство, использующее его.
Большинство известных приемов определения эффективности правового воздействия фактически сводится к подведению итогов правотворчества и к их оценке путем сопоставления с целями законотворцев. Иными словами, только тогда, когда события уже развернулись и повлиять на их текущее состояние не представляется возможным. Исправление допущенных ошибок и выявленных недочетов в этой ситуации может быть обращено только в будущее и осуществляется путем внесения соответствующих изменений и дополнений в действующее законодательство.
Этот алгоритм хорошо известен всем современным студентам юридических факультетов и вузов страны, поскольку вся их научно-исследовательская деятельность в большинстве случаев сводится к поиску проблем текущего законодательства и формулированию более удачных вариантов соответствующих статей, разделов, глав или целых законов.
Подчинена этой логике и деятельность отечественных законотворцев всех уровней. В результате, характеризуя действующий правовой массив, у нас принято говорить, что «99 % действующего законодательства - это законы о внесении изменений и дополнений в действующее законодательство».
В то же время галопирующий рост социальных конфликтов, который фиксирует из года в год российская судебная статистика, красноречиво свидетельствует о том, что все усилия российского законодателя, направленные на достижение стабильности в обществе, в очередной раз не увенчались успехом.
Действительно, простые и реально работающие приемы предварительной оценки правовой коммуникации, которые хорошо известны в других, неюридических отраслях знаний, в отечественной юриспруденции практически не применяются. При этом их достаточно много, и успешно используются они уже давно. Среди подобных и далеко не новых приемов, в частности, можно отметить «пятивопросную модель Лассуэлла» (прием социо-
логии, политологии, теории массовых коммуникаций, но, к сожалению, не юриспруденции), теорию Шеннона - Уивера, модель Ю. Воронцова, метод верификации (теория связи и кибернетика) и многие другие.
Представляется, что одной из основных причин низкой эффективности правового воздействия любого уровня, в том числе и в современной России, является теоретически неверное представление о правотворчестве как об акте одностороннего коммуникативного воздействия.
Упоминание и обоснование подобного представления о праве легко обнаруживается и в работах представителей дореволюционной отечественной цивилистики, и в современной учебной литературе по теории государства и права, и в сочинениях зарубежных классиков юриспруденции. К примеру, известный русский правовед Е. В. Васьковский, критикуя немецкого коллегу, в свое время писал: «Главная ошибка Danza была вызвана тем, что он применил принципы толкования двусторонних юридических актов к законам, упуская, что нормы закона аналогичны не двусторонним, а односторонним юридическим актам (напр., завещаниям)» [1, с. 272].
Современная теория государства и права также исходит из представления о том, что нормативный правовой акт адресован «неопределенному кругу лиц» [2, с. 511].
Среди зарубежных классиков юриспруденции, в работах которых можно найти вариант подобного или даже гипертрофированного представления о ничтожности массовой аудитории, следует отметить Бернгарда Виндшейда - немецкого «идеолога» и автора одного из проектов германского гражданского уложения, который считал, что гражданский кодекс, условно говоря, не для толпы. Он должен писаться цивилистами и для цивилистов.
Иначе говоря, как адресат правовой информации обычное население, являющееся основным субъектом гражданских правоотношений, при формулировании цивилисти-ческих законоположений (самых массовых, самых употребляемых и самых распространенных) во внимание приниматься не должно, поскольку подобные акты адресованы не ему.
Представляется, что именно в этих привычных и традиционных для правоведения установках («закон есть односторонний юридический акт», «закон адресован неопределенному кругу лиц», «закон пишется профессорами для профессоров») и кроется причина низкой эффективности современного правового регулирования.
Попробуем проиллюстрировать и доказать этот тезис, пропустив, насколько это возможно в рамках текущего формата исследования, действующий российский правовой массив через «фильтр» пентады Г. Д. Лассуэлла (о линейной модели коммуникации Г. Д. Лассуэлла см. подробнее: [3]), которая представляет собой прием оценки массовых коммуникаций и сводится к необходимости получения ответов на следующие вопросы:
- кто говорит?
- кому говорит?
- каким текстом?
- по какому каналу передается текст?
- с каким эффектом?
Первое. Кто говорит? Если рассуждать о законодательстве в узком смысле слова (в названии нормативных актов присутствует слово «закон»), то транслирующих свою непреклонную волю коммуникаторов (инициаторов одностороннего по традиции правового общения) по Конституции РФ у нас три:
- сам народ (при проведении референдума);
- палаты Федерального собрания в их различном сочетании;
- законотворческие органы субъектов РФ.
Не вдаваясь в подробности подсчета возможных субъектов законодательной инициативы, примерное количество которых колеблется вокруг солидного числа семи с половиной сотен, необходимо отметить, что основная проблема современного российского транслятора законов заключается в том, что отечественных законотворцев много и работают они, как правило, на профессиональной основе (за исключением референдумов и части представительных законодательных органов субъектов Федерации, представительство в которых отчасти может быть и непрофессиональным).
Государственная дума РФ, как основной законотворческий орган страны, «выдает на гора» за каждый созыв в районе 4-6 тыс. нормативных правовых актов. Среди них принимаются и очень объемные «послания», по 500-700 страниц. Оцените, к примеру, содержание Налогового кодекса РФ, Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» и т. п.
Для общего представления о количестве правовых коммуникаторов необходимо добавить к числу законотворцев и авторов подзаконных нормативных актов. Их тоже огромное количество, и не только федерального уровня. В субъектах РФ, например в Пермском крае, объем подзаконных нормативных актов, которые регистрируются органами Министерства юстиции РФ, колеблется от 4 тыс. до 6 тыс. в год. Этот объем с большим трудом поддается юридической экспертизе и регистрации.
Можно ли рассчитывать при такой нагрузке, что этот информационный массив дойдет до населения страны и будет им успешно усвоен? Это вызывает некоторые сомнения.
Отечественных нормотворцев должно быть меньше, и работать они должны на непрофессиональной основе. Иначе тезаурусы коммуникатора и коммуниканта будут настолько разными, что станут совершенно непригодными для передачи какой-либо информации.
С этих позиций пребывание в числе депутатов спортсменов, музыкантов... и других представителей совершенно разных слоев населения представляется не только оправданным, но и совершенно необходимым. Единственное условие сводится при этом к тому, что принимаемые законы они должны читать, писать и принимать самостоятельно.
Второе. Кому говорит? На получателя правовой информации, в силу победившего подхода «законотворчество - это односторонний акт», внимание обращать у нас вообще не принято. Уместно здесь упомянуть и М. М. Сперанского (с его работой по кодификации и составлению Свода законов Российской империи, адресованной аудитории, 70 процентов которой было абсолютно неграмотно), и принцип нормативности современной теории права («право рассчитано на неопределенный круг лиц»). О проблемах «безадресного» правового регулирования смотрите, например: [4; 5].
Третье. При помощи какого текста производится попытка общения? Анализ действующего правового массива при помощи «непрофильных», «неюридических» методов оценки красноречиво говорит о том, что российское законодательство является низкоэффективной, а в ряде случаев и просто неработающей, массовой коммуникацией.
Отечественное законодательство катастрофически нестабильное, запредельно сложное, необоснованно объемное и не отвечает основным характеристикам участников правовой коммуникации. Смотрите об этом подробнее: [6].
После вывода о том, что текст, при помощи которого производится попытка коммуникации, совершенно не соответствует возможностям адресной аудитории, от дальнейших рассуждений по поводу избранного предмета исследования вполне можно и воздержаться. Рассматриваемая коммуникация неэффективна.
Единственное, о чем хотелось бы еще раз сказать, это о том, что по Г. Лассуэллу термин «эффективность» рассматривается как простое «возрастание рациональности». Дешевле, быстрее, меньше текста и т. д. - все это возможные грани данного явления. Как отечественное правоведение, так и российское законодательство, к сожалению, не используют этого простого рецепта и превращают понятие «эффективность» в еще одну многогранную теоретическую проблему, затрудняя на практике и без того весьма сложный процесс усвоения российского права. О правовом содержании термина «эффективный» смотрите подробнее: [7].
Список источников
1. Васьковский Е. В. Избранные работы польского периода. М.: Статут, 2016. 640 с .
2. Марченко М. Н. Теория государства и права: учебник. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Проспект, 2011. 640 с.
3. Воронцов С. Г. Модель коммуникации Г. Д. Лассуэла как элемент методологии цивилис-тических исследований // Методологические проблемы цивилистических исследований. 2019. № 1. С. 414-431. EDN XDTJRL.
4. Воронцов С. Г. Адресат правовой информации: понятие и свойства // Экономика и предпринимательство. 2016. № 12-1 (77). С. 1219-1226. EDN XGVAKT.
5. Воронцов С. Г. Адресат правовой информации: для кого пишутся российские законы // Законность и правопорядок в современном обществе. 2016. № 29. С. 43-47. EDN VVCCGR.
6. Воронцов С. Г. К вопросу о проблеме эффективности правового регулирования в современной России // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2012. № 3 (17). С. 16-22. EDN PDRZIB.
7. Воронцов С. Г. «Эффективный»: правовое содержание понятия и способы определения // Седьмой Пермский конгресс ученых-юристов: сб. науч. ст., Пермь, 18-19 нояб. 2016 г. / отв. ред. В. Г. Голубцов, О. А. Кузнецова. Пермь: ООО «Издательство «СТАТУТ», 2017. С. 63-68. EDN TCNCPW.
References
1. Vas'kovskii E. V. Izbrannye raboty pol'skogo perioda [Selected works of the Polish period]. Moscow, Statut, 2016, 640 p. (In Russ.).
2. Marchenko M. N. Teoriya gosudarstva i prava [Theory of Government and Rights]. Moscow, Prospekt, 2011, 640 p. (In Russ.).
3. Vorontsov S. G. Model' kommunikatsii G. D. Lassuela kak element metodologii tsivilis-ticheskikh issledovanii [G. D. Lasswell's model of communication as an element of the methodology of civil studies]. Metodologicheskie problemy tsivilisticheskikh issledovanii. 2019, no. 1, pp. 414-431. (In Russ.).
4. Vorontsov S. G. Adresat pravovoi informatsii: ponyatie i svoistva [Addressee of legal information: concept and properties]. Ekonomika i predprinimatel'stvo. 2016, no. 12-1 (77), pp. 1219-1226. (In Russ.).
5. Vorontsov S. G. Adresat pravovoi informatsii: dlya kogo pishutsya rossiiskie zakony [Addressee of legal information: for whom Russian laws are written]. Zakonnost' i pravoporyadok v sovremennom obshchestve. 2016, no. 29, pp. 43-47. (In Russ.).
6. Vorontsov S. G. K voprosu o probleme effektivnosti pravovogo regulirovaniya v sovremennoi Rossii [To the question of the problem of the effectiveness of legal regulation in modern Russia]. Vestnik Permskogo universiteta. Yuridicheskie nauki. 2012, no. 3 (17), pp. 16-22. (In Russ.).
7. Vorontsov S. G. «Effektivnyi»: pravovoe soderzhanie ponyatiya i sposoby opredeleniya ["Effective": legal content of the concept and methods of definition]. Sed'moi Permskii kongress uchenykh-yuristov. Perm, STATUT, 2017, pp. 63-68. (In Russ.).
С. Г. ВОРОНЦОВ
13
Информация об авторе С. Г. Воронцов - кандидат юридических наук, заведующий кафедрой гражданского права и процесса, Прикамский социальный институт; доцент кафедры предпринимательского права, гражданского и арбитражного процесса, Пермский государственный национальный исследовательский университет.
Information about the author S. G. Vorontsov - Candidate of Juridical Sciences, Head of the Department of Civil Law and Process, Prikamsky Social Institute; Associate Professor at the Department of Business Law, Civil and Arbitration Process, Perm State National Research University.
Статья поступила в редакцию 06.10.2022; одобрена после рецензирования 10.10.2022; принята к публикации 11.10.2022.
The article was submitted 06.10.2022; approved after reviewing 10.10.2022; accepted for publication 11.10.2022.
