CC BY
66
Г.В. Гребеньков
ПРАВО КАК ПРЕДМЕТ ФИЛОСОФСКОГО И НАУЧНОГО ПОЗНАНИЯ: ПРИНЦИПЫ И МЕТОДОЛОГИЯ ДЕМАРКАЦИИ
В статье исследована проблема разделения властей, разрешение которой гарантировало бы единство государства и обеспечило бы эффективную работу всего государственного механизма, охраняющего права и свободы человека и гражданина в конкретной стране в определенную историческую эпоху.
Ключевые слова: разделение властей, государственная власть, смешанная форма государства, единство, государство, Платон.
Тема, вынесенная в качестве предмета обсуждения, стала итогом изучения многочисленных статей и монографических исследований, посвященных основополагающим (фундаментальным) проблемам правового знания [1; 2; 3; 4]. Эти проблемы по своей сути фокусируются в главном предмете правознания - выявлении, описании, объяснении и понимании всего комплекса объективных признаков (свойств, характеристик) того социального явления, которое обозначается категорией «право». Причем речь идет не о проблемах феноменологии права, а скорее о вопросах, относящихся к природе и сущности права; анализу различных зна-ниевых конструкций, понятийному и категориальному аппарату, позволяющему превращать все теоретические изыскания в реально функционирующую юридическую практику.
Причин, породивших нынешнее состояние дискурса вокруг, казалось бы, решенных когда-то «в принципе» проблем, достаточно много. Это, во-первых, объективные обстоятельства наличия очевидного кризиса «практического права», реально присутствующего в современной отечественной юридической практике законотворчества и законоисполнения. Во-вторых, вхождение в общемировой интеллектуальный правоведческий контекст более десяти лет тому назад не в последнюю очередь было связано не только с пересмотром принципов наличного «советского права» во всех его теоретических и праксеологических модальностях, но и с обнаружением серьезного отставания отечественной правовой мысли в области обсуждения и концептуального разрешения традиционно дискурсивных для мировой, главным образом западной, юридической науки проблем. В-третьих, наступило осознание того факта, что эти проблемы не являются просто теоретическими, а тем более схоластическими. Напротив, очевидно, что от их концептуального разрешения зависят направленность и логика развития отечественного правознания, юридической практики, а также правового сознания общества в целом и его граждан, каждого в отдельности. В-четвертых, наличие большого, во многом оригинального и, главное, эвристически плодотворного, интеллектуального дореволюционного наследия (П. Новгородцев, Б. Кистяковский, Л. Петражицкий и др.) сегодня требует своего осмысления и возрождения как оригинального вклада в общемировой фонд теоретикоправовой мысли. И наконец, в-пятых, наличие уже очевидно проявляющихся издержек в подготовке за последние годы большого количества юристов-функционеров, теоретически и мировоззренчески недостаточно образованных. Все эти обстоятельства в своем единстве, вероятно, и породили ситуацию столь мощной интеллектуальной рефлексии, которая не в последнюю очередь и вылилась во множество публикаций по фундаментальным проблемам правознания.
Одним из немногих наличных положительных итогов создавшейся ситуации можно считать вполне очевидные подвижки в теоретических подходах к базовым проблемам права. Это прежде всего касается осознания принципиальной «открытости» и дискурсивного характера основополагающих проблем правознания, которые требуют постоянных интеллектуальных
усилий не только правоведов с традиционной сциентистской ориентацией на решение своих теоретических задач, но и привлечения исследователей, у которых в качестве методологии и проблемного интеллектуального поля выступает философия, точнее, такой ее раздел, как философия права.
Не в последнюю очередь фактором, подтверждающим правомерность подобного суждения, служит не только количество публикаций по различным философским аспектам право-знания, но и введение курса «Философия права» в учебные планы подготовки юристов. Все это обусловило возможность появления данной статьи, а также наложило отпечаток на стиль и способ изложения, логику аргументации нашего профессионального, философского понимания и решения вынесенной в названии статьи теоретической задачи.
Суть ее можно свести к следующему: выявить средствами рационального дискурса, присущего философскому знанию, объективные характеристики социального феномена, описываемого категорией «право», а также постараться аргументировать те когнитивные конструкции, которые могут дать имманентное природе и сущности права знание. По сути, речь идет о создании предпосылок становления (обсуждения, формирования) относительно новой парадигмы концепции права, необходимость которой с учетом всего вышесказанного очевидна. И первым условием процесса творческого переосмысления, вероятно, может стать расширение самого смыслового поля обсуждаемых проблем в контексте альтернативности выдвигаемых гипотез, идей, способов решениям и введение их в научный и не только научный гносеологический оборот.
Во множестве определений права, которые представлены в словарях, популярной и специальной юридической литературе, мы сталкиваемся с взаимодополняющими друг друга, а подчас и взаимоисключающими определениями. Главная причина такого порядка, на наш взгляд, кроется не только в различных методологических подходах и гносеологических установках авторов дефиниций, - хотя приверженность принципам так называемого «позитивного права» или «естественного права», безусловно, даст отличные друг от друга определения,
- но и в самой сущности и природе права как объективного социального явления бытия, поэтому любое узкопрофессиональное определение права с точки зрения (угла зрения) предикативности (уголовное, гражданское, административное, хозяйственное) всегда даст некий срез, аспект выражения сущности и, следовательно, всегда будет феноменальным определением.
Философское знание исходя из своего предмета и задач призвано выводить знание на но-менальный (сущностный) уровень исследования - уровень поиска предельных характеристик (свойств) объекта, вне которых содержание предмета и сам предмет исследования перестают существовать как таковые. Для чего это необходимо? В первую очередь для того, чтобы, согласно общепринятой в гносеологии процедуре анализа, выйти на главное в процессе построения теории определение исходного понятия концепции, в данном случае определение понятия «право», далее - зафиксировать его эпистемологический статус и, наконец, выявить имманентную его сущности знаниевую конструкцию и методологию изучения.
В этой связи первое замечание по процедуре анализа, которое следует отметить, имеет отношение к методологии исследования права. Так, если мы станем на позиции научного мировоззрения с его критериями объективности знания, практической опытной верификацией выдвигаемых положений, доминированием в построении концепции «суждений факта», а не «суждений ценности» (оценки), следовательно, тем методологическим инструментарием, который стоит на вооружении так называемого «позитивного права», то понять многое в сущности права нам не удастся. Возможно, именно это обстоятельство привело к тому, что самостоятельная и, главное - предметная, проблема определения сущности права в «позитивном праве» оказалась просто «снятой» и подменена сциентистскими (позитивистскими) доказательствами ее эфемерности, а сама проблема сущности права была растворена в эмпирически
данных фактах правовой практики законотворчества, реализации власти, законоприменения и т.п. С точки зрения методологии познания анализ был сведен к описанию и объяснению, т.е. гносеологическим процедурам, не позволяющим постичь смысл права, за которым просматривается проблема понимания и интерпретации самой идеи права. А то, что смысл и идея суть структурообразующие признаки (свойства) права, вне которого дать определение понятия права невозможно, вытекает из специфики природы права как результата человеческой телеономной (телеос - цель, номос - закон) сознательной деятельности. Ведь право, как и нравственность, и мораль, принадлежат к тем краеугольным основаниям организации человеческой социабельности (коммуникации, взаимодействия людей через целеполагание), которые иначе, как элементами социальной технологии, не назовешь. Говоря метафорически, если государство, сообщества (этнические, религиозные и т.п.) людей, социальные институты суть элементы структуры общественной жизни, а различные отношения - хозяйственноэкономические, политические, социальные, мировоззренческо-идеологические - можно уподобить «кровеносным сосудам», связывающим в единое целое структуру и отношения, образуя тем самым систему общественного бытия, то нравственность, мораль, право - это компоненты программы, задающей логику развития всей системы, точно так же, как генетическая программа, передаваемая по каналам наследственной памяти, задает логику развития человеческого организма. Вне этой программы нет развития человека, нет его эволюции (онтоноге-неза) от биологической особи к высшей ступени социальности человека - личностной проявленности в бытии.
Мы полагаем, что смысл и идея права неподвластны научному анализу, с его методологическими установками и критериями, а требуют иных знаниевых подходов и способов познания, т.е. методологии. К сожалению, в области интерпретации и понимания гносеологических процедур гуманитарного (философского, художественного, религиозного) знания, непосредственно связанных с проблемой смысла, властвует то эпистемологическое состояние, которое известный методолог науки П. Фейерабенд назвал «методологическим анархизмом». Отзвуком этого состояния, например, в украинском правознании может быть суждение, что «интерпретация понятия права никогда не была и сегодня не является однозначной» [5, с. 3-13; 7; 8]. Если это так, то почему? Если это верное суждение, то уже в силу вышеприведенных обстоятельств дать краткое, емкое, аутентичное определение права на уровне понятия, которое охватило бы все функции и элементы морфологии, выявило генезис и отразило эволюционную логику как диалектику становления ноумена права и его природу - задача чрезвычайно трудная и, возможно, вовсе не выполнимая. Тем не менее «открытость» проблемы требует продолжения интеллектуального дискурса о предмете нашего исследования.
И поэтому исходной гносеологической процедурой по отношению к предмету нашего рассмотрения должен стать акт выбора методологии анализа и интерпретации как результат понимания того, что право изначально есть продукт и способ осуществления человеком своего бытия. В чем же состоит специфика этого бытия? И как интерпретировать и понять его?
Самое первое рефлексивное осмысление взаимосвязи человека с реальностью очевидно убеждает нас в наличии деятельностной, познающей и оценивающей способностей, присущих человеку и представляющих собой безусловные трансисторические основания интеграции человека в бытие, и в практике мы имеем дело с их единством. Однако первым фундаментальным аспектом человеческого праксиса является акт оценки (П.К. Анохин, Э.А. Кос-тандов, П.Ф. Симонов). Эта эволюционно-исторически сформировавшаяся способность человека осваивать противостоящую ему реальность через акт оценивания определяет изначально его способ понимания природного и социального мира, а также способ его действия в нем. В праксисе, где оценка и познание слиты, освоение действительности начинается способом вычленения значимых объектов реальности с целью удовлетворения потребностей. Именно с оценки, а не с «чистого познания» начинается практическая деятельность человека.
Адаптационная деятельность всякого живого начинается с акта «рассечения» реальности, следствием которого становятся особые формы отражения самой реальности и ее результата в виде значимых, незначимых и нейтральных для человека объектов действительности. Эта расчлененность реальности на значимое и незначимое формирует психологические иерархические структуры отражения человеком мира и вносит в этот мир элемент его освоения и созидания как иерархического и структурированного. Таким образом, все сферы и виды человеческого опыта и практики опосредованы изначально оценкой, т.е. именно тем психологическим феноменом, который изначально определяет преференциальный подход человека к окружающей его реальности, какой бы она ни была. И следовательно, именно он опосредует телеономное отношение человека к бытию и телеологическое его отражение в психике на всех уровнях, в том числе и сознания.
Телеологически оценивать объект - это значит выявлять не его естественные свойства, а расценивать его таким или не таким с точки зрения критерия «должного быть», т.е. судить о нем с позиции соответствия должному. Последнее отношение дано вместе с субъектом-носителем деятельности. Такое отношение переживается, осмысливается как особое свойство объекта, значимое для индивида, иначе - как ценность. Таким образом, отношение человека к миру как среде своего бытия опосредовано ценностями, это отношение объективно детерминировано самой организацией человеческого психического отражения реальности.
Исходя из этих суждений мы полагаем, что все продукты и результаты человеческого праксиса суть ценности, а среда общественного бытия представляет собой ценностносмысловую реальность, где господствуют смыслы как психологические формы аккумуляции объективных значений и индивидуального отношения к объекту.
Человеческий мир представляет собой единство природного и социального бытия. Но это единство диалектическое - противоречивое в своей сущности и проявленности на уровне устойчивых закономерностей. В природе действуют естественные законы (закон гравитации, сохранения энергии и т.д.), характеризующиеся жесткой причинно-следственной зависимостью. Но этого нельзя сказать о сфере социального бытия, где историческая закономерность пробивает себе дорогу как совокупная цель, совокупная потребность. Сфера общественного бытия представляет собой человеческий мир культуры, который творится и созидается не по законам, предписанным природой, а по законам телеологии, хотя как биологическое существо человек неотделим от мира природы. Следовательно, в обществе «царствуют» не законы, подобные природным, а законы-ценности.
Законы общества только тогда содержательно наполняются, а следовательно, и история становится историей людей, а не скоплением обезличенных тотальных каузальных зависимостей, когда в подходе к обществу начинает господствовать телеологическая точка зрения, или ценностный (аксиологический) подход. В то же время культура как среда обитания человека должна быть понята прежде всего как воплощенная цель и ценность, а затем уже как социально детерминированный факт.
Все наши размышления, которые носят предварительный и самый общий характер, сводятся к следующему: еще не вычленяя специфики права как социального явления, мы констатируем его ценност-ную (аксиологическую) природу, опосредованную в свою очередь природой человека, характером его отношения к реальности и спецификой ее организации в свое бытие как систему ценностей. И если это так, то какова же та эпистемологическая конструкция, которая позволит дать аутентичное специфике предмета исследования, - в нашем случае права - знание.
В настоящее время в своей классической ипостаси кантовскую постановку проблемы ценностей и познания как диалектики практического и теоретического разума можно полагать уже преодоленной, т.к. изменилось само определение практического и теоретического разума, а понимание ценностей вышло далеко за пределы норм морали. Общепризнанным фактом
стало суждение о единстве рационального и ценностного аспектов в едином акте познания, причем за ценностным аспектом стал признаваться не только предуровень теоретикокогнитивного подхода, а самостоятельный, со свойственной ему спецификой отражения, метод познания бытия. Значит, если научное знание имеет своим способом постижения реальности теоретико-познавательный подход, а на «выходе» - знание о фактическом, обязательно экспериментально верифицируемом, объективном, присущем объекту исследования как таковому, то философское познание как учение о человеке, его месте в мире и отношениях, складывающихся между людьми по поводу объектов реальности и друг с другом, имеет своим способом постижения теоретико-ценностный (аксиологический) подход, дающий знание о предметах не в категориях их фактического бытия, а в категориях цели и ценности, где объект реальности противостоит субъекту не как предмет «в себе», а как предмет «для меня», «для всех», т.е. находящийся в ценностном отношении к человеку.
Целью теоретико-когнитивного подхода является получение научного знания, опирающегося на систему верификационных средств и способов получения «чистого» объективного знания, где в процессе его добывания оно очищается от всяких субъективных пристрастий, мировоззренческих установок, донаучного и вненаучного знаний. Продуктом теоретикокогнитивного подхода является знание о действительности как бы вне зависимости от потребностей и интересов субъекта познания, причем эта действительность мыслителя - сугубо природное бытие. Познавая природу, ученый должен прежде всего объяснить ход природных явлении. Такая же задача стоит и перед исследователем социального мира как мира культуры и истории - продукта телеономного человеческого праксиса. Социальные явления суть «природные явления, а события, сотворенные людьми, которые в своей деятельности руководствовались целями и потребностями, находящимися в отношении значимости с объектами, вызвавшими к жизни данные потребности и цели. Иначе говоря, в мире социальности господствуют не жесткие каузальные зависимости, характеризующие логику и содержание развития природного мира, а значимостные связи и отношения, детерминируемые субъективными и объективными предпочтениями, характер проявления которых может быть только вероятностным и проявляется только как тенденция. Таким образом, в человеческом бытии господствуют вероятностные закономерности, суть которых может быть понята не столько из анализа объективно складывающейся логики организации хозяйственной деятельности и способа производства, сколько из анализа значимостных связей, получивших в гуманитарном знании определения ценностей. В результате перед исследователем культуры стоит задача по выявлению, интерпретации и пониманию тех ценностей, которые реально движут поведением как отдельных индивидов, так и масс людей, в выборе тех или иных предметов, идей, способов организации общежития и индивидуального образа жизни в качестве ценностей.
Из сказанного следует, что, являясь результатом человеческого праксиса, право представляет собой ценностный по своей природе феномен бытия, следовательно, описывается через все элементы структуры, присущие природе ценности: определением объективного значения, которое есть транс-исторический опыт телеономного освоения человеком мира и определением смысла - субъективного (интерсубъективного) отношения человека к объектам данного мира как ценностям. Исходя из этого исследование права на уровне сущности как аксиологического по своей природе социального образования необходимо осуществляется прежде всего на основе теоретико-ценностного подхода. Это позволяет проникнуть в сферу смысловых отношений, реально опосредующих бытие людей, установить иерархическую зависимость таких смысловых отношений как ценностных для данного индивида, группы, общества в целом. Таково, на наш взгляд, одно из условий понимания и прогнозирования действительного поведения людей не как «факторов» и «агентов» способа производства, а как личностей, строящих свое бытие в соответствии со своими мировоззрением, традициями, коллективны-
ми архетипами, идеалами, концепциями и т.п., т.е. феноменами ценностной телеологической природы.
Можно утверждать, что понимание не дает научно-теоретической истины, ибо истолкование ценностей как значений и смыслов, приобретающих в результате их опредмечивания статус материальной и идеальной структуры, не может стать научной истиной. Действительно, истолкование ценностей как значений и смыслов не может быть научным - и в этом, вероятно, заключается ответ на вопрос о причине многозначности определений права. Но это вовсе не означает, что в контекст понимания как гносеологической процедуры и способа интерпретации социального бытия не могут входить научно-теоретические компоненты. Они непременно в него входят как структурные звенья ценностного подхода, подчеркивая тем самым неразрывную связь познавательного и ценностного подходов, но, тем не менее, они не исчерпывают содержания ценностей.
Интерпретация ценностей не может быть научной, но она глубоко познавательна и в теоретическом, и в праксеологическом планах. Итогом ценностного освоения социального мира выступает также истина, однако это праксеологически-мировоззренческая истина. Таковыми в сущности и являются истины права, где смысл, концептуально развернутый в идею права, представляет собой ни что иное, как некоторое аксиологическое построение относительно решения главной задачи - сохранения, упорядочения, регулирования и направления социального бытия по определенным ценностным и целевым векторам. В этом состоит сущностный смысл права. Иное дело, каковы эти ценности, каково их содержание и способ функционирования. Все данные факторы детерминированы логикой культурно-цивилизационного процесса этноса (этносов), нации, их истории в прошлом и стратегии в будущее.
Теоретическим мировоззрением всегда была и остается философия как особый вид человеческого познания и знания о предельных основаниях бытия. Это суждение полностью относится к той области философии, которая делает своим предметом исследование и изучение феномена ценности во всех аспектах проявленности - от раскрытия его природы, выявления сущности до анализа сложных аксиологических систем.
Раздел философского знания, главным предметом которого является ценность во всех ракурсах и аспектах своей проявленности, получил наименование общей теории ценности (аксиологии) и наряду с онтологией (учением о бытии), гносеологией (теорией познания) и философской антропологией (философской теорией человека) представляет собой сердцевину философского знания вообще.
Ценность есть понятие философское и, следовательно, понятие высокого уровня абстракции, дающее возможность фиксировать семантические связи, возникающие между различными субъектами бытия в акте оценки реальности индивидом, различными социальными общностями и обществом в целом. Лишь в философском аспекте понятие ценности, аккумулируя и «снимая» все иные значения определения ценности, обладает наибольшей степенью смыслового (сущностного) содержания. Во всех иных случаях определение ценности получает свое дисциплинарное выражение в различных лингвистических формах. Следовательно, в любой сфере человеческого праксиса ценности как реальные феномены материальной и идеальной природы имеют свое проявление. И задача исследователя состоит в том, чтобы четко, опираясь на адекватную предмету исследования (право) методологию (теоретикоценностный подход) как имманентную праву познавательную конструкцию, описать и интерпретировать ценности права в их социально-историческом, антропологическом (личностном) и, вероятно, абсолютном измерениях, на социологическом (внешнем к человеку) и психологическом (внутреннем) уровнях проявленности в бытии.
Представляя таким образом объективную природу права, которая суть результат человеческой цели и ценностнорациональной деятельности (и не следует ее искать в сфере трансцен-
дентного, как это пытаются делать некоторые современные исследователи [6, с. 13-17]), можно утверждать, что праву присущи все предикаты ценности. А это значит:
- поскольку ценности есть результат телеономной социально детерминированной деятельности людей, право представляет собой ценностную, а следовательно, иерархическую, упорядоченную, субординированную общественную систему, функцией которой выступают сохранение, воспроизводство и поддержание в равновесии социального бытия;
- поскольку право суть ценностное по своей природе образование, ориентированное на реализацию вышеназванной функции, постольку оно есть некоторая система «должного быть», а следовательно, система общеобязательных, семантически (в смысловом отношении) ориентированных идеальных образований - норм социабельности и коммуникации людей;
- поскольку весь мир социальности представляет собой ценностно-смысловую реальность, а право - некоторое «аксиологическое поле» тотального социального опыта аккумуляции человечеством ценностей своего бытия, право всякий раз принимает, во-первых, вид конкретно-исторической системы ценностей (законов), во-вторых, личностных поведенческих императивов «должного поступать», в-третьих, абсолютных ценностей права как тотальных норм «должного быть».
Эти нормы «должного быть» в онтологическом плане являются абсолютными скрепами человеческой социабельности. Одновременно в гносеологическом аспекте они представляют собой всеобщие принципы права, правосознания и правовой деятельности отдельного индивида и человеческой культуры в целом. Артикулированные и концептуально выраженные, они образуют ядро идеи права - идеалы как предельные значения и смыслы сохранения и упорядочения социальной жизни на всех ее уровнях организации: индивидуально-
личностном, уровне различных сообществ людей и человечества в целом. Разрыв между уровнями проявленности права, например, забвение идеалов как тотальных принципов права вообще, приводит к правовому релятивизму, распаду «правового поля» человечества, что собственно и есть настоящее состояние современной цивилизации с ее правовым цинизмом и пока нерешенными проблемами определения аутентичного содержания базовых категорий права - справедливости, долга, ответственности, преступления, свободы вообще и свободы личности в особенности. Полагаем, что теоретическое решение указанных задач во многом позволит придать содержанию названных категорий действительно статуса нормы, что будет, несомненно, способствовать построению аутентичной природы права теории права.
Не вдаваясь в дополнительную аргументацию, тем не менее утверждаем, что содержание, которое скрывается за понятиями справедливости, долга, ответственности, свободы и т.д., насквозь антропологично, ибо это суть фундаментальные аксиологические функции личности [7; 8]. И поскольку всякое общество представляет собой некоторую упорядоченную систему ценностей, где право есть лишь один из уровней ее проявленности со специфическими функциями, то в такой же степени и социальный индивид как общественный «микрокосм» представляет собой ценностное в своей сущности явление. Вопрос заключается лишь в том, чтобы определить психологическую форму бытия ценностей вообще и ценностей права в частности, их структуру, вычленить их в качестве основных аксиологических функций, опосредующих интеграцию в социум человека как тотальное правовое поле и одновременно способствующих становлению личности как правового субъекта, действительного homo juridicus.
Все очерченные нами проблемы есть предмет правовой антропологии - раздела философской антропологии и юридической психологии. Укажем лишь на следующее: понятие права в своей сущности восходит к специфической форме организации человеком своего бытия как мира ценностей, истоки которого принципиально антропологичны, ибо связаны не только с телеономностью человека, но и феноменами человеческой жизни, на интроспективнофеноменологическом языке обозначающимися категориями «справедливость», «долг», «ответственность» и т.п. Следует не забывать, что первичной формой их интерсубъективности
является не право, а нравственность и мораль. Однако с возникновением государственности нормы нравственности и морали становятся жестко фиксированными «должно быть и не иначе» - законами (правовыми нормами). Поэтому все, что воплощено в интерсубъективную форму их бытия как нормы «должного быть», обязательно к исполнению, артикулируется и описывается уже в следующих терминах: правовая власть, правовое государство, правовая личность, закон, правопорядок.
Терминологическая «нестрогость» и семантическая глубина, что не в последнюю очередь связано с интроспективной антропологической природой феноменов - справедливости, долга, равенства, ответственности и т.д., создает массу проблем перед научным подходом к праву (об этом свидетельствует весь опыт становления так называемого «позитивного права», полностью отбросившего данную проблематику из своего содержания), ибо справедливость и ответственность, долг и поведенческую мотивацию, метафорически выражаясь, под микроскоп не положить, не взвесить и количественными критериями не описать. Они всегда были, есть и будут предметом гуманитарного (философско-психологического) знания с его теоретико-ценностным подходом и соответствующим этой методологии феноменологогерменевтическим языком артикуляции. И поэтому понять, что есть право и как его категориально выразить, сопоставляя сугубо социолого-юридические термины (закон, правопорядок), одновременно лишая правовые понятия - «власть», «ответственность», «справедливость» -их антропологической сущности - значит продолжать вращаться в гносеологическом круге, всякий раз подвергая свои определения угрозе попасть в сети тавтологии.
Любой уровень анализа права, сориентированный на абстрагирование от полнокровного человеческого присутствия с его мотивами, личностной системой ценностей (системой его аксиологических функций), нравственностью и моралью как результатами личностного становления «Я», а лишь учитывающий человека как некую статистическую единицу общественной жизни или только представляющий его в качестве социального индивида - носителя ролей и социального статуса как объекта властно-правовых манипуляций - бесперспективен с точки зрения аутентичного понимания права.
Оставаясь верными кантовской постановке проблемы права, полагаем, что в подлинном смысле слова право (и следовательно, никакого «кулачного», «телефонного» и иного права нет и быть не может) возникает там, где человек действует в соответствии со своей разумной волей как личность «сама в себе закон», а не как социальный индивид-робот. Поэтому право прежде всего не «вне человека», а «внутри его» как коррелят императивного характера, ин-тенционально сориентированный в направлении «должного быть», и лишь потом система отношений интерсубъективного порядка, описываемая в терминах «закон», «правопорядок» и т.д.
Любое понимание права обязано опираться на развернутую концепцию человека, точнее -личности. И это суть персонологии, в содержание которой в качестве обязательных базовых элементов должны входить: во-первых, анализ права как аксиологического по своей природе социального ноумена; во-вторых, концептуальное построение о нравственных и моральных основаниях права в качестве концепции долга, справедливости, общественных и личностных идеалов; в-третьих, концепция становления личности как подлинного homo juridicus. Поэтому праву без философии, будет ли это собственно обособленная философия права или латентная форма пропедевтики права, до последнего времени облаченная в термины «общей теории права», не обойтись. Иное дело, как соотнести, связать между собой понятия философского и психологического дискурсивного характера, на котором только и можно описать личность как субъекта права, и вполне научно верифицируемые объективные, фактуальные социологические проявленности законотворчества и законопонимания - отнюдь не простая задача. И тем не менее философия в единстве с психологией, говорящие на особом интроспективно-феноменологическом языке, и социология (по крайней мере ее инструментальная
составляющая) как «строгая» наука, рассуждающая в терминах логики и математики, - вот те базисные области гуманитарного знания, одинаково необходимые для познания (описания, объяснения, интерпретации и понимания) права. И поэтому можно полагать, что поиск modus vivendi, по крайней мере в ближайшей перспективе, останется эпистемологической проблемой правознания, требующей все новых и новых решений.
Но в свете нашей обстановки проблемы выявления природы и сущности права, а также его понятийного выражения как предпосылки и одновременно результата выбора гносеологических моделей его описания можно четко констатировать: понятие права принадлежит к разряду философских категорий, т.е. метанаучных. Его содержание, ценностное по своему характеру, опирается на концепцию человека как личности и коллективного субъекта деятельности, а также на теорию идеала как учения об абсолютных нормах «должного быть», восходящих все к той же концепции личности. И лишь затем, на всей совокупности этих концептуальных построений, взятых в качестве принципа, формируется прагматика права - вся та проблематика, что традиционно описывается «позитивным правом», в свое время отцами-основателями (И. Бентам, Дж. Остин, Кельзен и др.) сориентированная на изучение феноменологии права (реальных законов, логики и способов их функционирования, классификации, систематизации, вплоть до правовой лингвистики). Методологией познания этих феноменов является только теоретико-познавательный (научный) подход, позволяющий выявить и описать реальные закономерности и законосообразности реализации практического права. Здесь и философствовать особо незачем, ибо нет предмета для этого.
Таким образом, проблема права - предельно комплексная и междисциплинарная, не столько научная, сколько изначально философская, интенционально восходящая к человеку как исходному началу и конечной точке своего существования. В связи с этим сошлемся на Ф. Батиффоля, одного из теоретиков права, подчеркнувшего следующее: «Чтобы узнать основной высший смысл права, необходимо установить, почему существуют различные общества; но как ответить на это, не зная точно, что представляет собой человек, к чему он стремится, куда идет и должен идти?» [9]. Тем не менее полагаем, что отечественная концепция права, в которой есть место как философскому, с его спецификой, так и научному знанию, решив свои внутренние (методологические) проблемы, встанет на уровень современных теоретических требований и выдвигаемых временем праксиологических задач.
Литература
1. Петрова Л.В. Фундаментальні проблеми методолдогіп права: філософсько-правовий дискурс. Харків, 1998.
2. Жоль К.К. Философия и социология права. К., 2000.
3. Розин В.М. Генезис права. М., 2001.
4. Максимов С.И. Правовая реальность: Опыт философского осмысления. Харьков, 2002.
5. Рабинович П. Філософія права: деякі научко-возначні сюжети // Вісник Академіп правових наук Украпни. 2003. № 4 (35).
6. Корчевна Л.О. Концепція права: до постановки проблеми // Право I безпека. Науковий журнал. 2004. № 3’1.
7. Гребеньков Г.В., Нечитайло В.Н. Аксиологический подход к проблеме человека. Донецк, 1992.
8. Сержантов В.Ф., Гребеньков Г.В. Феномен человека. Киев, 1997.
9. Буржуазные теории права: Реф. сб. М., 1982.
