CC BY
67
УГОЛОВНОЕ ПРАВО
и уголовный процесс
С. И. ГИРЬКО,
главный научный сотрудник, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации НИИ ФСИН России Российская Федерация, 125130, г. Москва, ул. Нарвская, д. 15а, стр. 1 E-mail: [email protected] Научная специальность: 12.00.09 — уголовный процесс. ORCID 0000-0003-0344-0573
УДК 343.123.1
S. I. GIRKO,
Doctor of Law, Professor,
Chief Researcher,
Merited Researcher of the Russian Federation
Federal State Institution,
Scientific Research Institute
of the Federal Penitentiary Service of Russia
Russian Federation, 125130, Moscow,
Narvskaya St., 15a, structure 1
E-mail: [email protected]
Scientific speciality:
12.00.09 — Criminal Procedure.
Дата поступления статьи: 8 апреля 2019 г. Дата принятия статьи в печать: 21 июня 2019 г.
Практика ускоренного дознания: организационные и теоретические проблемы
Accelerated Inquiry:
the Organizational and Theoretical Problems
Аннотация
Актуальность: 4 марта 2013 г. фактически после 15 летнего перерыва в российское уголовно-процессуальное законодательство было возвращено унифицированное досудебное производство в виде процессуальной формы с названием «Дознание в сокращенной форме».
На этапе принятия данной новеллы значительное число ученых высказывали скептические оценки нововведения, предъявляя претензии как теоретического характера, так и неутешительные прогнозы практического использования введенной модели.
Цель/задача: по прошествии пяти лет логичным было бы оценить качество законодательной инициативы и с точки зрения научных подходов, и с позиции сложившейся практики применения ускоренного дознания. Кро-
Annotation
The relevance: on March 4, 2013, in fact, after a 15-year break, unified pre-trial proceedings in the form of a procedural form called «Inquiry in a shortened form» were returned to the Russian criminal procedure legislation.
At the stage of the adoption of this novel, a significant number of scientists expressed skeptical assessments of the innovation, making claims of both theoretical nature and disappointing forecasts of the practical use of the introduced model.
The goal/objective: within five years it would be logical to assess the quality of legislative initiative five years ago, and from the point of view of scientific approaches, and from the standpoint of established practice of application of the expedited inquiry. In addition, it is appropriate to analyze the Russian model of inquiry in a shortened form
ме того, вполне уместно проанализировать российскую модель дознания в сокращенной форме через призму зарубежной практики ускоренных досудебных производств, опыта Российской империи.
Методология: анализ, синтез, сравнение, абстрагирование, постановка проблемы, построение гипотез, конкретизация, мониторинг.
Вывод: автор приходит к выводу о том, что практика досудебного производства в ускоренной форме с каждым годом все в большей степени применяется в полицейской деятельности и в значительной мере соответствует международным аналогам, стандартам. При этом на территории субъектов Российской Федерации применяется неравномерно, что объясняется проблемами организационного характера.
through the prism of foreign practice of accelerated pre-trial proceedings, the experience of the Russian Empire.
The methodology: analysis, synthesis, comparison, abstraction, problem statement, hypothesis building, specification, monitoring.
The conclusion: the author comes to the conclusion that the practice of pre-trial proceedings in accelerated form every year is increasingly used in police activities and largely corresponds to international analogues, standards. At the same time, it is applied unevenly on the territory of the constituent entities of the Russian Federation, which is explained by organizational problems.
Ключевые слова: дознание в сокращенной форме; международные стандарты полицейского дознания; ускоренное досудебное производство; модель ускоренного дознания; организационные меры МВД России; масштабы применения ускоренного дознания.
Key words: inquiry in the reduced form; the international standards of police inquiry; the accelerated pre-judicial production; model of the accelerated inquiry; organizational measures of the Ministry of Internal Affairs of Russia; scales of application of the accelerated inquiry.
Более пяти лет в российском уголовном судопроизводстве действует унифицированная процессуальная форма расследования уголовных дел, введенная в судопроизводство Федеральным законом от 4 марта 2013 г. № 23-ФЗ1, которым в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации2 (далее — УПК РФ) была введена гл. 32.1 «Дознание в сокращенной форме». Во многом оправдавшая себя практика применения протокольной формы досудебной подготовки материалов по инициативе судебной системы Российской Федерации была прекращена в начале 1998 г. И причиной этому послужил тот факт, что в целом ряде практических органов дознания, осуществлявших протокольное производство, доля таких материалов от общего числа оконченных уголовных дел доходила до 50 %. Именно этот большой объем материалов в протокольной форме, поступающий от дознавателей, фактически парализовал судебную систему в конце 90-х гг. XX в., оказавшуюся неготовой к такому резкому увеличению нагрузки.
1 О внесении изменений в статьи 62 и 303 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: федер. закон от 4 марта 2013 г. № 23-ФЗ // СЗ РФ. 2013. № 9. № 875.
2 Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ // СЗ РФ. 2001. № 52 (ч. I). Ст. 4921.
Как же сегодня выглядит ситуация с распространением и овладением опытом расследования дел в форме дознания в сокращенной форме? Все проблемы, сложившиеся в вопросах вокруг дознания в сокращенной форме, мы рассматриваем в двух аспектах: проблемы организационной сложности, возникающие в практике применения унифицированного дознания, которые способны урегулировать правоприменители разного уровня управления; теоретические проблемы, которые могут быть вызваны определенной неадекватностью правовой регламентации процессуальной процедуры, игнорированием разработчиками процессуальной модели дознания в сокращенной форме и законодателем принципиальных теоретических положений уголовного процесса, а также международного опыта регламентации ускоренных и упрощенных форм досудебного производства.
Попытки проанализировать причины недостаточно активного применения дознания в сокращенной форме были предприняты, в частности, участниками круглого стола, прошедшего на базе Академии управления МВД России (г. Москва) с привлечением научной общественности и практикующих юристов в ноябре 2011 г. [13], а также известным исследователем проблем досудебного производства профессором Б. Я. Гавриловым [7, с. 37-41].
52
Прежде всего хотелось бы проанализировать практическую компоненту нововведения законодателя пятилетней давности.
Очевидно, что в свое время протокольная форма досудебной подготовки материалов, как унифицированная процессуальная форма, составившая суть «милицейского дознания», явилась ответом законодателя на значительный прирост в России преступлений малозначительных, небольшой и средней тяжести, совершенных в условиях очевидности. Аналогичная ситуация сложилась и с процессуальной процедурой «дознания в сокращенной форме». Достаточно высокий уровень в структуре преступности криминальных проявлений, нетяжких, несложных по конструкции состава и очевидных по своей сути, вызвал к жизни запрос полиции на разработку учеными и законодателем «инструмента», позволяющего эффективно осуществлять унифицированное досудебное производство по таким делам. В этом плане, несомненно, качество и работоспособность, соответствие закрепленной в УПК РФ модели дознания в сокращенной форме вышеназванным социальным вызовам проявляются в возможности правоохранительных органов посредством использования предложенного законодателем «инструмента» оперативно расследовать такие дела, обеспечивая тем самым неотвратимость наказания за преступления и своевременность привлечения к уголовной ответственности лиц, их совершивших.
Однозначно ответить на вопрос, заполнило ли дознание в сокращенной форме правовую нишу унифицированного досудебного производства, которую до 1998 г. занимала протокольная форма досудебной подготовки материалов, представляется затруднительным. Однако следует отметить, что из года в год, после введения в УПК РФ гл. 32.1., масштабы расследования дел в форме дознания в сокращенной форме возрастают, а качество таких процессуальных производств улучшается.
По данным статистики (форма № 1-ЕМ) и фактической информации Управления дознания МВД России за 2018 г., подразделениями дознания полиции в сокращенной форме дознания окончено 92,6 тыс. уголовных дел, из которых 91 тыс. направлена прокурором в суд. Доля ускоренных производств от общего числа уголовных дел, направленных дознавателями полиции в суд, достигла 28 % и только за последний год выросла на 2 %. Конечно, в работе по производству дознания в сокращенной форме существуют и нерешенные проблемы: возросло на 9,7 % число дел, направленных для производства дознания в общем порядке, а число дел, направленных для производства дознания в общем порядке по ходатайству
участников процесса, только за год возросло с 611 до 643. Однако названные проблемы являются «болезнями роста».
Необходимо отметить, что если в начальный период введения в УПК РФ новеллы (дознание в сокращенной форме) правоприменители отмечали отсутствие единой политики в плане поддержки ускоренных производств между заинтересованными правоохранительными органами, к числу которых мы относим органы внутренних дел, прокуратуру, суд, то в настоящее время на уровне федеральных структур прокуратуры и органов внутренних дел выработан общий стратегический вектор, направленный на поддержку расширения практики унифицированного дознания.
Обращаясь к начальному периоду, когда в уголовное судопроизводство было введено дознание в сокращенной форме, между структурами полиции и прокурорами на местах в целом ряде случаев возникали прецеденты, когда надзирающие за дознанием органы прокуратуры откровенно тормозили внедрение в практику ускоренной формы дознания, а им, в свою очередь, вторили суды, которыми практика подобной деятельности, во-первых, не была, освоена в достаточной мере; во-вторых, отсутствовала достаточная численность мировых судей, к компетенции которых в основном и относятся уголовные дела органов дознания. Кстати, сегодня названная проблема уже не столь актуальна, поскольку количество мировых судей за последние годы значительно увеличено.
В первые месяцы после введения в УПК РФ дознания в ускоренной форме количество таких производств измерялось несколькими десятками, а немного позднее — сотнями. Создавалось впечатление, что правоприменители получили из недр законодательных органов «мертворожденный» продукт.
Характерно, что и нами также вскоре после введения в УПК РФ главы о дознании в сокращенной форме высказывались определенные прогнозы, в том числе и скептические, по целому ряду особенностей принятой законодателем процедуры [8, с.2—5].
Важно, что как сами дознаватели и их руководители, так и надзорные органы со временем выработали единые подходы к данной процедуре и толерантность к дознанию в сокращенной форме, ощутив ее преимущество по определенным группам преступлений. Стали практиковаться комплексные эффективные выезды на места представителей Управления по организации дознания МВД России и Генеральной прокуратуры Российской Федерации.
Тем не менее практику активного применения ускоренных производств повсеместной назвать нельзя. Так, при среднероссийском показателе
в 28 %, если в МВД по Республике Крым доля дознания в сокращенной форме составила 66,3 %, в Республике Адыгея — 59,2 %, в УМВД по Тверской области — 57%, то в УМВД по Курской области — 8,7 %, по Орловской области — 13,8 %.
Если в целом подвергнуть анализу ситуацию с распространенностью практики ускоренного дознания в Российской Федерации и принять за некий рубеж среднероссийский показатель (28 %), то увидим, что в 2018 г. 39 регионов имели более высокие показатели, а 45 — ниже среднего. При этом имеют показатели от 20 % до 30 % подразделения дознания полиции 33 субъектов Российской Федерации. И только территориальные органы по Курской, Орловской, Ульяновской областям имеют показатели ниже 15 %. Полагаем, что именно на них в целях выработки единых подходов должно быть направлено комплексное управленческое воздействие, в последствии применимое и в других регионах.
Среди основных причин низкой доли дознания в сокращенной форме в обзоре МВД России от 16 июня 2016 г. № 1/5615 выделены организационные проблемы и недостатки в деятельности территориальных органов внутренних дел, предложены меры по их реализации, которые принесли свои результаты: если в апреле 2016 г. доля ускоренных производств в целом по России составляла 20,1 %, то в 2018 г. — 28 %. Полагаем, что принимаемые МВД России и Генеральной прокуратурой Российской Федерации организационные и практические меры позволят в недалеком будущем добиться единообразного подхода к практике осуществления дознания в сокращенной форме на всей территории Российской Федерации, а также расширить масштабы таких процессуальных производств.
Известно, что руководством МВД России некий усредненный показатель в 30 % по России считается вполне достаточным. Однако возникает закономерный вопрос: из каких расчетов они исходят, чем руководствуются? Согласно их же выводам, содержащимся в вышеобозна-ченном указании, низкие показатели в работе отдельных территориальных органов в своей основе имеют организационные недостатки. Следовательно, норматив, взятый за основу, может быть установлен и более высоким: около 50 %, как это было на пике активности применения протокольной формы досудебной подготовки материалов.
Полагаем, что единственным ориентиром в этом вопросе может быть «пропускная способность» судов. Для ее выработки потребуется предметное исследование предельных возможностей судов рассматривать дела, подготовленные в форме дознания в сокращенной форме, без ущерба для работы по делам других катего-
рий. Возможно, такие нормативы будут носить региональный характер, возможно, усредненный. К каким последствиям может приводить перегруженность судов ускоренными производствами должен напоминать опыт фактического прекращения по инициативе судебной системы досудебного протокольного производства, произошедшего в 1998 г., инициированного судьей и поддержанного Конституционным судом Российской Федерации. Предельные потребности органов внутренних дел того периода не совпали с возможностями судебной системы. Данный опыт повторить нельзя.
Несмотря на очевидность передачи законом в руки практических работников требуемого ими «инструмента», позволяющего достаточно эффективно справляться с существенным объемом несложных по конструкции состава, очевидных и неопасных преступлений, в научной литературе продолжается дискуссия о восприятии дознания в ускоренной форме как самостоятельной процессуальной формы, введенной в российский уголовный процесс.
Наиболее доступно мнение противников сокращенной формы дознания выразил А. А. Сумин, который считает, что данную унифицированную процессуальную форму вызвал к жизни «необузданный и главное, необусловленный потребностями практики, реформаторский зуд», не учитывающий того, что действующий УПК РФ «и без того перегружен «особенностями производства» и «исключениями из правил» [11, с. 6].
Пожалуй, что со вторым утверждением указанного автора трудно не согласиться, а вот его ссылка на потребности практики вызывает недоумение, поскольку именно огромное количество несложных и очевидных дел в производстве дознавателей полиции, отвлекающее их от качественного расследования преступлений с более сложной конструкцией состава и большим числом эпизодов криминальных проявлений, а также соучастников, требовало от МВД России постоянно инициировать перед законодательными органами России проблему введения в уголовное судопроизводство унифицированной процессуальной процедуры по аналогии с протокольной формой досудебного оформления материалов о преступлениях.
Е. А. Доля указывает, что «мотивы введения дознания в сокращенной форме в таком виде остаются до сих пор неясными» [9, с. 43—46], а С. М. Бадоян обнаруживает в ускоренном дознании «наличие уголовно-процессуальных норм, не соответствующих современным правовым реалиям» [1, с. 55—56].
Проведенные позднее исследования, связанные с международными стандартами ускоренного досудебного производства, нарабо-
54
танными в государствах как континентальной, так и англо-саксонской систем права, показали, что введенная в российский уголовный процесс унифицированная форма досудебного производства во многом им соответствует. Однако присутствуют и отличия, которые, на наш взгляд, снижают эффективность использования на практике дознания в сокращенной форме.
В частности, в этом плане следует обратить внимание на требование закона об обязательном ходатайстве подозреваемого о производстве по делу дознания в сокращенной форме. Между тем, проведенный опрос дознавателей показал, что на практике внешне сложная процедура, регламентированная законом, никаких затруднений не вызывает. Зарубежная практика также исходит из добровольного согласия виновного на ускоренное производство по делу.
Другая проблема, вызывающая дискуссии в научном сообществе, касается вопроса о проведении дознания в ускоренной форме в отношении конкретного лица и при условии признания им своей вины. По мнению А. Р. Белкина, это «представляется странным» [4], а Б. Т. Без-лепкин, к примеру, считает, что «подобная формальная трактовка закона ограничивает права и возможности подозреваемого» [2, с. 313—314]. Высказано также и мнение, что решение вопроса о возбуждении дознания в ускоренной форме «зачастую находится в рамках усмотрения правоприменителя» [5, с. 19—22].
По нашему мнению, проведение дознания в ускоренной форме в отношении конкретного лица является приемлемым. Более того, унифицированная процедура дознания потому и применяется с различными упрощениями и разумными отступлениями от классического, традиционного предварительного следствия, что преступление является очевидным, причастность к нему конкретного лица не вызывает сомнений, она исходит из процессуальной экономии.
Выражая свое отношение к проблеме, Б. Т. Безлепкин совершенно обоснованно считает, что «признание подозреваемым своей вины имеет особое значение среди законных условий производства дознания в сокращенной форме и образует главную предпосылку для сотрудничества подозреваемого с дознавателем и для сокращения объема процессуальной деятельности по доказыванию» [3, с. 318].
Увязка законодателем вопроса о возможности возбуждения дознания в сокращенной форме с ходатайством подозреваемого нами также ранее воспринималась критически. Как представляется, данное процессуальное действие не должно быть связано с мнением лица, совершившего и изобличенного в преступлении. Такое решение, с нашей точки зрения, долж-
но являться исключительно результатом усмотрения дознавателя с учетом всех обстоятельств дела: его очевидности, незначительной тяжести причиненного вреда, признания подозреваемым своей вины и достоверности этого, характеристики личности виновного. Никакие иные обстоятельства влиять на принятие решение о возбуждении дознания в сокращенной форме не должны.
Полагаем, что процессуальное решение о возбуждении дознания в сокращенной форме не должно зависеть от индивидуального восприятия обстоятельств преступления другими субъектами, а также должно быть основано исключительно на усмотрении лица, производящего дознание.
В среде ученых-процессуалистов достаточно широко дискутируются и проблемы, связанные с доказыванием.
Прежде всего, конечно, ставится под сомнение предмет доказывания (объем доказательств, подлежащих в обязательном порядке собиранию по делу), который законодателем сформулирован, с нашей точки зрения, достаточно конкретно: «в объеме, достаточном для установления события преступления, характера и размера причиненного ущерба, а также виновности лица в совершенном преступлении».
В то же время, по мнению Б. Т. Безлепкина, «сужение предмета доказывания при осуществлении сокращенного дознания по сравнению с общим перечнем обстоятельств, подлежащих доказыванию в соответствии со ст. 73 УПК, не выглядит достаточно обоснованным» [2, с. 316].
Хочется напомнить, что в данном случае речь идет о преступлении с упрощенной конструкцией состава преступления, очевидном, при котором чаще всего лицо, его совершившее, задержано, как правило, на месте преступления или вскоре после его совершения, когда оно очевидно и не представляет значительной общественной опасности. В данном случае все, включая процедуру доказывания, исходит также из принципа процессуальной экономии.
Между тем, нельзя также и не учитывать международную практику ускоренных процессуальных производств, процедур полицейского расследования, принятых и эффективно действующих в зарубежных странах. Исходя из этого, следует констатировать, что очевидность преступления, признание подозреваемым своей вины и ее достоверность, согласие виновного на досудебное производство в формате ускоренной процедуры являются определяющими при принятии решения об упрощенном судопроизводстве по конкретному факту. Эти обстоятельства подтверждают и результаты исследования, проведенного А. Г. Волеводзом и П. А. Литвиш-ко [6, с. 21-36].
Пределы доказывания, процесс доказывания как элементы системы работы с доказательствами при производстве дознания в ускоренной форме законодателем также индивидуализированы. С нашей точки зрения, они вполне обеспечивают возможность применения данной процессуальной формы в практике органов дознания. Кроме того, они во многом соответствуют практике работы по доказыванию за рубежом, получившей обобщенное наименование «полицейского дознания».
Однако не все специалисты в области уголовного процесса разделяют изложенный подход к проблеме. В целом ряде случаев высказываются противоречивые и даже взаимоисключающие позиции. Так, Ю. В. Францифоров определяет «правовую составляющую особенностей доказывания при производстве дознания в сокращенной форме, противоречащей основополагающим правилам не только теории доказательств, но и принципам самого уголовного судопроизводства» [12, с. 146—150]. По мнению Б. Т. Безлепкина, различные упрощения, допущенные в работе по доказыванию в ускоренном досудебном производстве, теории доказательств не противоречат [2, с. 321].
Относительно выраженных в различных литературных источниках позиций следует заметить, что проблема правовой регламентации ускоренной и упрощенной, т. е. дифференцированной процессуальной формы и включения ее в УПК РФ, возникла на этапе значительного роста преступности в Российской Федерации. Основная нагрузка по расследованию массовых преступлений, в основном не относящихся к категории тяжких и средней тяжести, легла на МВД России и специализированные подразделения дознания других ведомств. Значительный и ежегодный прирост работы по расследованию вызвал к жизни дилемму: наращивать штатную численность подразделений дознания, привлекая к решению этой задачи все большие объемы ресурсов, или вести поиск оптимизации и унификации процессуальной формы досудебного оформления материалов о преступлениях, максимально упростив саму процессуальную форму и максимально сохранив правовые гарантии и права участников. В дальнейшем МВД России и другими федеральными органами власти была разработана модель дознания в сокращенной форме, которая впоследствии была введена в УПК РФ (гл. 32.1). Главная идея унифицированной процессуальной формы — ее ускоренный и упрощенный характер. Кстати, с такими же «лекалами» к аналогичным формам полицейского дознания подходят в ведущих зарубежных странах, которым присуща допустимость отступления от ряда базовых принципов уголовного судопроизводства, в первую
очередь — требований полноты и всесторонности расследования некоторых других преступлений. Оценивая процессуальную форму дознания в сокращенной форме, закрепленную в главе 32.1. УПК РФ, как вполне адекватную общественным отношениям, сложившимся в вопросах противодействия массовым преступлениям небольшой и средней тяжести, следует отметить, что, с нашей точки зрения, законодатель не счел возможным более детально подойти к вопросам регламентации источников доказательств по делам, осуществляемым в форме дознания в ускоренной форме.
В частности, по таким делам доказательственная информация поступает из тех же источников, которые используются при производстве предварительного расследования.
Между тем, в рамках ускоренного дознания вряд ли оправдано производство следственных действий, особенно таких как судебные экспертизы, обыски, следственные эксперименты и некоторые другие, которые требуют временных и ресурсных затрат и ни в какой мере не соответствуют требованиям оптимизации: упрощения и ускорения.
При этом, конечно, законодатель предусмотрел изъятия из процедур процесса доказывания, применяемого при производстве предварительного расследования: непроведение повторных допросов; обязанность проведения только тех следственных и процессуальных действий, непроизводство которых может повлечь утрату доказательственной информации; непроверку доказательств, если они не были оспорены другими участниками, и иные, что само по себе может восприниматься, как самостоятельная для ускоренного дознания система доказывания.
Однако мы ведем речь об иной ситуации, аналогичной международным практикам, когда в рамках дознания в сокращенной форме была бы разработана и нашла отражение в законе своя, уникальная только для этой процессуальной формы система доказывания.
В качестве основных источников доказательств здесь можно было бы использовать носители доказательственной информации, содержащиеся в ст. 81, 84, ч. 1 ст. 144 УПК РФ, возможно, и некоторые иные, но это определенно тема самостоятельного исследования. Важно, чтобы такие источники доказательств, предмет, пределы и процесс доказывания были уникальны для дознания в сокращенной форме и в своей совокупности воспринимались как система доказывания, имманентная исключительно данной процессуальной форме. Полагаем, что такое дополнение процессуальной формы дополнит ее конструкцию и повысит ее эффективность, приблизив в этой части к между-
56
народным стандартам. Что же касается других, нашедших в литературных источниках свое отражение, корректив, то в этом случае можно добиться обратного — попытки уточнения процедуры дознания в сокращенной форме в направлении ее идеализирования способны привести к затруднениям ее практического применения, что называется, — лучшее враг хорошего.
С учетом наших рассуждений уместно привести конкретный пример из законодательства, регламентировавшего уголовное судопроизводство в Российской империи. Так, о целях дознания говорится в п. 15 Инструкции прокурора Московской Судебной Палаты г. Степанова от 15 октября 1909 г., вступившей в силу с 1 января 1910 г.: «По обязанности обнаруживать преступления чины полиции, получив заявления или сведения о совершении преступления, производят дознание для выяснения, совершено ли преступление и, если совершено, то какое, когда, кем и при каких обстоятельствах» [10]. Вполне лаконично и конкретно. Ис-
Список литературы:
1. Бадоян С. М. Проблемные вопросы правового регулирования порядка осуществления дознания в сокращенной форме // Криминалистическая тактика: современное состояние и перспективы развития: сб. материалов 56-х криминалистических чтений. М., 2015. Ч. 1.
2. Безлепкин Б. Т. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный). 13-е изд., пераб. и доп. М., 2015.
3. Безлепкин Б. Т. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный). 14-е изд., перераб. и доп. М., 2018.
4. Белкин А. Р. Дознание в упрощенной форме: сомнительная схема с усеченным доказыванием. URL: http://lexandbusiness.ru/ view-article.php?id=8605 (дата обращения: 23.01.2019).
5. Белкин А. Р. УПК РФ: конструктивная критика и возможные улучшения. 2-е изд., доп. М., 2013. Ч. VII.
6. Волеводз А. Г., Литвишко П. А. Особенности упрощенного (ускоренного) уголовного су-допроизвродства по законодательству некоторых европейских стран // Государство и право. Ереван, 2011. № 1 (51).
7. Гаврилов Б.Я. Доктрина досудебного производства: настоящее и будущее // Российская юстиция. 2018. № 1.
8. Гирько С. И. Производство по уголовному делу дознания в сокращенной форме: про-
ходя даже из этого, представляется, что формулировка объема доказательств, которые требуется собрать по уголовному делу, расследуемому по процедуре ускоренного дознания, достаточна для данной процессуальной формы.
Пределы доказывания, процесс доказывания как элементы системы работы с доказательствами при производстве дознания в ускоренной форме законодателем также индивидуализированы. С нашей точки зрения, они вполне обеспечивают возможность применения данной процессуальной формы в практике органов дознания. Кроме того, они во многом соответствуют практике работы по доказыванию за рубежом, получившей обобщенное наименование «полицейского дознания».
Все вышеизложенное позволяет сделать вывод о том, что правовая регламентация дознания в сокращенной форме в целом адекватна задачам, стоящим перед этим институтом, и отражает международные стандарты таких производств.
References:
1. Badojan S. M. Problemnye voprosy pravovogo regulirovanija porjadka osushchestvlenija doz-nanija v sokrashchennoj forme // Kriminalis-ticheskaja taktika: sovremennoe sostojanie i per-spektivy razvitija: sb. materialov 56-h kriminal-isticheskih chtenij. M., 2015. Ch. 1.
2. Bezlepkin B. T. Kommentarij k Ugolovno-processual'nomu kodeksu Rossijskoj Federacii (postatejnyj). 13-e izd., perab. i dop. M., 2015.
3. Bezlepkin B. T. Kommentarij k Ugolovno-processual'nomu kodeksu Rossijskoj Federacii (postatejnyj). 14-e izd., pererab. i dop. M., 2018.
4. Belkin A.R. Doznanie v uproshchennoj forme: somnitel'naja shema s usechennym dokazyvaniem. U RL: http://lexandbusiness. ru/view - article. php?id=8605 (data obrashchenija: 23.01.2019).
5. Belkin A. R. UPK RF: konstruktivnaja kritika i vozmozhnye uluchshenija. 2-e izd., dop. M., 2013. Ch.VII.
6. VolevodzA. G, Litvishko P. A. Osobennosti up-roshchennogo (uskorennogo) ugolovnogo su-doproizvrodstva po zakonodatel'stvu nekotoryh evropejskih stran // Gosudarstvo i pravo. Erevan, 2011. № 1 (51).
7. Gavrilov B. Ja. Doktrina dosudebnogo proiz-vodstva: nastojashchee i budushchee// Rossijs-kaja justicija. 2018. № 1.
8. Gir'ko S. I. Proizvodstvo po ugolovnomu delu doznanija v sokrashchennoj forme: prognozy i suzhdenija // Rossijskij sledovatel'. 2013. № 21.
9. Dolja E. A. Osobennosti dokazyvanija pri proiz-vodstve doznanija v sokrashchennoj forme // Rossijskij sud'ja. 2013. № 6.
гнозы и суждения // Российский следователь. 2013. № 21.
9. Доля Е. А. Особенности доказывания при производстве дознания в сокращенной форме // Российский судья. 2013. № 6.
10. Инструкция чинам полиции по обнаружению и исследованию преступлений прокурора Московской Судебной Палаты: сборник и руководство к составлению полицейских протоколов с приложениями. СПб., 1911.
11. Сумин А. А. Сокращенное дознание: мертворожденное дитя реформаторов уголовного процесса // Адвокат. 2013. № 10.
12. Францифоров Ю. В. Обеспечение прав и законных интересов участников процесса при производстве дознания в сокращенной форме // Судебная власть и уголовный процесс. 2015. № 4.
13. Юридический консультант (ежемесячный информационно-практический журнал). М., 2012. № 3.
Для цитирования:
Тирько С.И. Практика ускоренного дознания: организационные и теоретические проблемы // Труды Академии управления МВД России. 2019. № 2 (50). С. 50—57.
10. Instrukcija chinam policii po obnaruzheniju i issledovaniju prestuplenij prokurora Mos-kovskoj Sudebnoj Palaty: sbornik i rukovodst-vo k sostavleniju policejskih protokolov s pri-lozhenijami. SPb., 1911.
11. Sumin A. A. Sokrashchennoe doznanie: mertvo-rozhdennoe ditja reformatorov ugolovnogo processa // Advokat. 2013. № 10.
12. Franciforov Ju. V. Obespechenie prav i zakon-nyh interesov uchastnikov processa pri proiz-vodstve doznanija v sokrashchennoj forme // Sudebnaja vlast' i ugolovnyj process. 2015. № 4.
13. Juridicheskij konsul'tant (ezhemesjachnyj infor-macionno-prakticheskij zhurnal). M., 2012. № 3.
For citation:
Girko S. I. Accelerated inquiry: the organizational and theoretical problems // Proceedings of Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia. 2019. № 2 (50). P. 50-57.
и и
И Э о a С »S
X
ca
О <
О
I—
^
s
о ca
á &
С
ы о X ca
О <
О
I—
57
