CC BY
28
Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. 2018. № 1
МАТЕРИАЛЫ И СООБЩЕНИЯ
А.С. Гурьев
ПРАГМАТИЧЕСКИЕ И КОГНИТИВНЫЕ АСПЕКТЫ
ПЕРЕФОРМУЛИРОВАНИЯ1
Данное исследование, выполненное на основе корпусного анализа 300 случаев употребления коннектора то есть, посвящено прагматическим аспектам переформулирования как одного из видов логико-семантических отношений. Будучи удобным дискурсивным инструментом, который позволяет говорящему остановить продвижение текста, чтобы доработать «неудавшийся», в его понимании, фрагмент текста, переформулирование может быть двух видов: локальным (микросинтаксическим) и масштабным (макросинтаксическим). Если микросинтаксическое переформулирование подразумевает замену одного зависимого члена предложения другим, то макросинтаксическое переформулирование затрагивает две или более самостоятельные клаузы. Опираясь на работы исследователей Фрибур-ской группы [Groupe de Fribourg 2012], статья описывает прагмасинтак-сические механизмы обоих видов переформулирования, а также их связь с некоторыми когнитивными операциями, сопровождающими речевую деятельность.
Ключевые слова: переформулирование; прагматика; микросинтаксис; макросинтаксис; логико-семантические отношения; семантика; речевая деятельность.
1. Вводные замечания: переформулирование как логико-семантическое отношение. В данном исследовании мы хотим осветить некоторые аспекты переформулирования (П) как одного из видов логико-семантических отношений, при котором связываемые этим отношением два фрагмента текста описывают одну ситуацию [Инь-кова, Гурьев в печати]. Среди работ, посвященных П, можно, в частности, выделить те, что исследуют его коммуникативные [Schiffrin, 1982], интерактивные [Jeanneret, 1992] или семантические аспекты [Fuchs, 1994; Rossari, 1993; Vassiliadou, 2004; Cuenca, 2003; Blakemore, 2007; Hyland, 2007]. В нашем исследовании, которое опирается на
Гурьев Александр Станиславович — Ph. D., постдокторант, филологического факультета Женевского университета (e-mail: Alexander.Guryev@unige.ch).
1 Исследование выполнено в рамках совместного российско-швейцарского проекта "Corpus-based contrastive study of connectors in Russian" (РФФИ № 16-24-41002, ШННФ/FNS № IZLRZ1_164059). Автор выражает благодарность О.Ю. Иньковой и И.М. Кобозевой за полезные обсуждения и замечания в ходе работы над статьей.
результаты анализа 300 случаев употребления коннектора то есть2, мы сосредоточимся на прагмасинтаксических операциях, лежащих в основе П. В этом мы будем опираться главным образом на работы исследователей Фрибурской группы (Швейцария, Groupe de Fribourg), которая разработала теорию прагмасинтаксиса на основе корпусных исследований устной французской речи [Groupe de Fribourg, 2012; Berrendonner, 2004], а также на работы группы исследователей из университета Экс-ан-Прованса (Франция, Groupe aixois de recherche en syntaxe, GARS), которая известна своим грамматическим анализом особенностей разговорного французского языка [Blanche-Benveniste, 1989; 1997; 2003]. Интерес к исследованиям этих групп с нашей стороны обусловлен тем, что они указывают на необходимость различать при синтаксическом анализе речи два вида конструкций: микросинтаксические и макросинтаксические. Действительно, как будет видно из данного исследования, П, в зависимости от характера сопутствующих ему прагмасинтаксических операций, может быть двух видов: локальным (микросинтаксическим) или масштабным (макросинтаксическим). Важно, что, согласно теории Фрибурского прагмасинтаксиса, микросинтаксические и макросинтаксические структуры являются результатом разных когнитивных процессов. Прежде чем перейти непосредственно к анализу, мы определим П как логико-семантическое отношение.
П задействует в своей прототипической форме три компонента [Gülich & Kotschi, 1983: 308]: переформулируемый фрагмент текста А, переформулирующий фрагмент текста В и связывающий их показатель П, выраженный коннектором (то есть, иначе говоря, иными словами и т.д.) или другими средствами, в том числе и пара-лингвистическими (пауза, интонация незавершенности, удлинение слога, повторение слова и т.п.) [Jeanneret, 1992: 72]. Ср. (1), которое содержит переформулируемое А (эти два несчастья), переформулирующее В (зловещее письмо старосты и переезд на новую квартиру) и коннектор то есть:
(1) Но в самом-то деле [эти два несчастья]А, то есть [зловещее письмо старосты и переезд на новую квартиру]в, переставали тревожить Обломова и поступали уже только в ряд беспокойных воспоминаний. [И.А. Гончаров. Обломов (1859)]
Отметим, что с формальной точки зрения фрагменты А и В могут быть разной степени сложности: от части синтаксической группы до цепочки независимых высказываний. Вопрос о том, каким ви-
2 Примеры заимствованы из Надкорпусной базы данных коннекторов (НБД), созданной на основе параллельного русско-французского и французско-русского подкорпуса НКРЯ (подробнее о концепции НБД [см.: Инькова, Кружков, 2016; Зацман и др., 2016]).
дом синтаксической связи связаны между собой оба фрагмента, остается в лингвистике спорным. Русская грамматика предпочитает говорить об особом виде синтаксической связи — пояснении, рассматриваемом только в рамках простого предложения, — отмечая в целом сходство пояснения с сочинением, но в то же время указывая на имеющиеся у него признаки подчинения [РГ-80 II, § 2084; Глеб-ская, 2000]. Однако с семантической точки зрения синтаксические структуры, квалифицируемые как пояснительные, неоднородны. Наряду с «собственно пояснением», или, в нашей терминологии, переформулированием (1), русская грамматика относит к пояснительным также отношение «включение» (2) и «уточнение» (3) [РГ-80 II, § 2084]:
(2) Дарья Михайловна считала переезд на лето в деревню необходимым [для детей]А, в особенности [для девочки]В [Толстой, РГ-80]
(3) Вино и баранину мне привозят [с гор]А, [с моей фермы]В [Куприн, РГ-80]
Однако, если при пояснении «два разных обозначения отнесены к одному и тому же предмету», то при включении «второй член ряда называет то, что входит в состав первого», а при уточнении «второй член ряда более точно (узко) определяет то, что названо первым членом» [РГ-80 II, § 2084—2089]. Таким образом, в отличие от П, которое указывает на тождество денотативных областей элементов А и В, два других отношения основаны на соотнесении элемента и множества (включение) или переходе от общего к частному (уточнение) [Инькова, Манзотти в печати]. Действительно, как было показано в [Инькова, Гурьев в печати], показатели этих трех отношений далеко не всегда взаимозаменяемы; ср. (4) и (5) или (6), неприемлемую трансформацию (2) выше:
(4) У меня в доме живет и теща, то есть мать моей жены, и дети [Н.В. Гоголь. Нос (1836)]
(5) У меня в доме живет и теща, *а именно мать моей жены, и дети
(6) Дарья Михайловна считала переезд на лето в деревню необходимым для детей, *то есть для девочки.
Таким образом, главное отличие П состоит в том, что оно устанавливает тождество денотативных областей фрагментов текста А и В, соединенных данным отношением и являющихся двумя разными способами описать один предмет или одну и ту же ситуацию.
2. Прагматика переформулирования. С прагматической точки зрения П удобно тем, что оно позволяет говорящему вернуться в ходе коммуникации к предыдущему фрагменту сообщения с целью его оптимизации в том или ином аспекте. Можно, следовательно, предположить, что П имеет общие черты с разного рода речевыми
сбоями (хезитации, повторы, паузы, онлайн-коррекции, редактирование и т.п.) [Подлесская, Кибрик, 2007; Кипяткова, Верходанова, Ронжин, 2012], так как все они сигнализируют о временной приостановке говорящим своей речевой программы. Ср. (1) и (4) выше, где переформулирующее В не продвигает программу, а возвращает к предыдущему высказыванию А, практически являясь его повтором и выполняя ту же синтаксическую функцию.
Сходство между двумя явлениями косвенно подтверждается тем, что их показатели могут быть использованы для перевода друг друга. Ср. (7) и его французский перевод (8), где использован показатель П c'est-à-dire (русск. то есть) для передачи хезитации говорящего, обозначенной в русском тексте многоточием:
(7) Я только хочу сказать, что те права, [которые меня]А... [мой интерес] B затрагивают, я буду всегда защищать всеми силами [Л.Н. Толстой. Анна Каренина (1878)]
(8) A ceci: lorsqu'il s'agira de droits [qui me toucheront]A, c'est-à-dire [qui toucheront mon intérêt personnel]B, je saurai les défendre de toutes mes forces [Trad. par Henri Mongault (1952)]
Таким образом, оба явления — П и речевые сбои — указывают на невозможность осуществления говорящим своей речевой программы с первой попытки: говорящий вынужден вернуться по тем или иным причинам к предыдущему этапу и прервать тем самым актуализацию своей программы. В то же время если П и речевые сбои сигнализируют о временной приостановке высказывания говорящим на структурном, или синтагматическом, уровне, они тем не менее способствуют продвижению речевой программы говорящего на интерактивном уровне, указывая на то, что им ведутся поиски более «удачной» формулировки для осуществления своего коммуникативного замысла.
Можно предположить, что в устной спонтанной речи, где говорящий постоянно сталкивается с проблемами планирования дискурса [Подлесская, Кибрик, 2007], характерным будет употребление П в функции онлайн-редактирования или маркера коррекции речевого сбоя, тогда как в письменной речи П будет часто являться частью коммуникативной программы, выступая в качестве аргументативной стратегии, позволяющей варьировать форму подачи информации.3 Так, с помощью П одна и та же информация может быть представлена аналитически или синтетически [Groupe de Fribourg, 2012: 308—309]. При аналитическом способе подачи информации фрагмент В более детально излагает фрагмент А (9), тогда как при синтетическом, наоборот, резюмирует его (10):
3 Подробное изучение аспектов употребления переформулирования в разных регистрах речи требует отдельного корпусного исследования.
(9) Ту науку, в которой стал работать Зельдович, он назвал [«Релятивистская астрофизика»]А, то есть [физика космических явлений, для понимания которых необходима теория относительности]^ [Геннадий Горелик. Андрей Сахаров. Наука и свобода (2004)]
(10) Игнорируют или отрицают [принципиальную незавершенность] А1 и [диалогическую открытость художественного мира Достоев-ского]А2, то есть [самую сущность его]в. [М.М. Бахтин. Проблемы поэтики Достоевского (1963)]
Подчеркнем при этом, что разные с точки зрения прагматики проявления П — результат одной семантической операции, которая отсылает к предыдущему фрагменту текста А и структурирует альтернативным способом его семантическое содержание с помощью фрагмента текста В. Подобно другим логико-семантическим отношениям и выражающим их коннекторам (и, а, но, хотя, однако и т.п.), употребление П и его показателя то есть не зависит от регистра речи.
Наконец, заметим, что П может иметь не только локальный характер, затрагивая синтагмы или их части, но и более масштабный характер, затрагивая более сложные текстовые конфигурации:
(11) <...> [впрочем, отчего ж мне и не признаться в свою очередь, с самого начала я дал обещание, что женюсь не ее дочери, обещание словесное, совершенно свободное. Это была девушка. впрочем, она мне даже нравилась. хотя я и не был влюблен. одним словом, молодость]А, то есть [я хочу сказать, что хозяйка мне делала тогда много кредиту и я вел отчасти такую жизнь. я очень был легкомыслен.]в [Ф.М. Достоевский. Преступление и наказание (1866)]
Иными словами, П может быть двух видов: микросинтаксическим (9)—(10) и макросинтаксическим (11) (ср. также такие понятия, как «микрокоррекции» и «макрокоррекции» в работе [Подлесская, Кибрик, 2007]). Ниже, опираясь на теоретические положения Фрибурско-го прагмасинтаксиса, мы рассмотрим отличия первого от второго.
3. Микросинтаксис vs макросинтаксис. Согласно теории прагма-синтаксиса, синтаксический анализ речевой деятельности должен учитывать наличие двух составляющих: микросинтаксиса и макросинтаксиса (micro-syntaxe, macro-syntaxe)4.
Микросинтаксис воплощает в строгом смысле слова грамматическую систему языка, в которой различные структурные элементы предложения зависят грамматически друг от друга [Groupe de Fribourg, 2012: 47; Berrendonner, 2004: 251]. Так, следуя грамматическим законам, простые морфосинтаксические элементы, морфемы, вступают между собой в различные комбинации или синтагмы,
4 В статье ключевые понятия Фрибурского прагмасинтаксиса переведены нами с французского языка на русский.
которые, в свою очередь, формируют самостоятельную предикативную структуру, именуемую клаузой (clause). Важно подчеркнуть, что клауза является максимальной комбинаторной единицей: она не зависит грамматически от других примыкающих к ней клауз, вместе с которыми она образует единый текст.
В отличие от микросинтаксиса макросинтаксис (именуемый также прагмасинтаксисом) представляет собой полисемиотическую модель: высказывание есть результат взаимодействия грамматической системы языка, где оно реализовано посредством клаузы, и па-ралингвистической, где клауза в зависимости от коммуникативного замысла говорящего сопровождается соответствующей интонацией (пунктуацией), мимикой или определенными жестами [Groupe de Fribourg, 2012]. В то же время любое высказывание или клауза приравнивается к действию, которое направлено на трансформацию исходного состояния дискурсивной памяти собеседников (ДП)5 (mémoire discursive) по принципу ДП1, ДП1+1... ДП1+п:
(12) ДП1 -► ДПЖ -► Д1Г+2
Клауза 1 Клауза 2
Катя поехала в город. Она вернется после обеда.
Подчеркнем, что обе составляющие — микросинтаксис и макросинтаксис — вносят свой вклад в структуризацию речи, дополняя друг друга, и говорящий должен найти компромисс между ними. Так, при микросинтаксических операциях основная нагрузка падает на короткую память говорящего, так как его когнитивные усилия направлены на воспроизведение морфосинтаксических комбинаций, формирующих структуру клаузы [Беггепёоппег, 2004: 256]. Напротив, при макросинтаксических операциях когнитивные усилия направлены прежде всего на осуществление процесса инференции, на установление кореферентности между излагаемыми фактами и на создание «общей картины» коммуникативной ситуации. При этом, учитывая, что существенная нагрузка выпадает на процессы инференции, в устной спонтанной речи можно наблюдать упрощение синтаксического строя [Беггепёоппег, 2004: 256—257].
Исследования по нейролингвистике косвенно подтверждают положения Фрибурского прагмасинтаксиса. Считается, что при речевой деятельности левое и правое полушария мозга говорящего
5 Ср. более известное в лингвистике понятие "common ground" [Clark, Brennan, 1991].
имеют разные, но взаимодополняющие функции. Так, если дословное понимание и грамматическая обработка текста (т.е. микросинтаксис) сопровождается в значительной степени активностью левого полушария, то по мере того как усложняется дискурсивная составляющая текста, увеличивая нагрузку на процессы инференции (т.е. макросинтаксис), возрастает и активность правого полушария [Xu, Kemeny, Park, Frattali, Braun, 2005].
4. Микросинтаксическое переформулирование. На долю микросинтаксического П, при котором фрагменты текста А и В представляют собой зависимые члены предложения или их части, в нашем корпусе приходится 44,3% или 133 случая употребления то есть:6
(13) вот-с, изволите видеть: <...> [студент]А, [бывший]в то есть, денег не платит, векселей надавал. [Ф.М. Достоевский. Преступление и наказание (1866)]
По мнению К. Бланш-Бенвенист [Blanche-Benveniste 2003], локальное П свидетельствует о том, что построение клаузы происходит сначала на парадигматическом уровне, где осуществляется актуализация некой абстрактной синтаксической группы, и только затем на синтагматическом уровне, где происходит выбор того или иного лексического средства, ее заполняющего. В процессе речи говорящий может, следовательно, всегда вернуться к исходной синтаксической группе для оптимизации ее лексического состава:
видеть бывший [студент] денег не платит, векселей
Таким образом, учитывая, что при построении высказывания усилия говорящего одновременно направлены и на микросинтаксис, и на планирование речевой программы (выстраивание макроструктур с учетом процессов инференции и установления кореферентности между излагаемыми фактами), П может существенно облегчить коммуникативную задачу говорящего, предоставляя ему возможность доработать «неудавшийся» фрагмент, предложив более удачный вариант. Неслучайно производимые П операции рассматриваются как «отпечатки» когнитивных усилий говорящего [Jeanneret, 1992: 72].
5. Макросинтаксическое переформулирование. На долю макросин-таксического П, при котором фрагменты текста А и В представляют собой клаузы, в нашем корпусе приходится 49,7%, или 149 случаев употребления то есть. В макросинтаксических конфигурациях А
6 При этом было зафиксировано 18 случаев (6%), которые могут трактоваться двояко: либо как микросинтаксические, либо как макросинтаксические конфигурации. В данном исследовании, ограниченном по объему, эти вопросы обсуждаться не будут.
и В могут быть репликами диалога, принадлежащими разным собеседникам (15), отдельными предложениями (16), самостоятельными предикативными структурами в составе сложного предложения (17), или последовательностями клауз разной степени сложности (18):
(15) — Да, надо будет поехать. [Ужасно далеко жили они.]А — [То есть от вас далеко.]в [Л.Н. Толстой. Смерть Ивана Ильича (1886)]
(16) — Я ведь и не знал, что ты тоже у старухи закладывал. [И... и... давно это было?]А То есть [давно ты был у ней?]в [Ф.М. Достоевский. Преступление и наказание (1866)]
(17) [Ольга в строгом смысле не была красавица]А, то есть [не было ни белизны в ней, ни яркого колорита щек и губ]в1, [и глаза не горели лучами внутреннего огня]в2; [ни кораллов на губах, ни жемчугу во рту не было]в3, [ни миньятюрных рук, как у пятилетнего ребенка, с пальцами в виде винограда]в4. [И.А. Гончаров. Обломов (1859)]
(18) [Во время происхождения тайны ты как бы отсутствуешь. <...> Что-то подобное... я так думаю. испытывает человек, который много дней провел в келье. Мир для него обнаружился в бесконечных деталях. Очертаниях.]А То есть [тайна, она может быть доступна, как предметная вещь, как ваза, например, но чтобы что-то понять, должно быть больно.. А как понять, если не болит?]в [Светлана Алексиевич. Время second-hand // Дружба народов. 2013]
Заметим, что нередко в этих конфигурациях один из фрагментов или оба фрагмента А и В являются обрывочными:
(19) Не будете больше этим заниматься? От радости все помутилось в голове у Варенухи, лицо его засияло, и он, не помня, что говорит, забормотал: — [Истинным...]А То есть [я хочу сказать, ваше ве...]в. [Сейчас же после обеда...]в-- — Варенуха прижимал руки к груди, с мольбой глядел на Азазелло. [М.А. Булгаков. Мастер и Маргарита, часть 2 (1929—1940)]
(20) — [А па-а-азвольте спросить, это вы насчет чего-с]А, — начал провиантский, — то есть [на чей. благородный счет. вы изволили сейчас...]в. [А впрочем, не надо!]в- Вздор! Вдова! [Ф.М. Достоевский. Преступление и наказание (1866)]
Подобные конфигурации с обрывочными фрагментами характерны для устной спонтанной речи и являются результатом коммуникативных сложностей, возникших у говорящего при реализации коммуникативной программы. В (19)—(20) в поисках наиболее приемлемого варианта говорящим сделано несколько попыток (причем не всегда успешных) построить высказывание нужным ему образом. Неслучайно в таких конфигурациях можно наблюдать повторные употребления показателя П то есть:
(21) — [Так вот, Дмитрий Прокофьич, я бы очень, очень хотела узнать. как вообще. он глядит теперь на предметы]А, то есть, [поймите меня, как бы это вам сказать] в., то есть [лучше сказать: что он любит и что не любит?]в.. [Ф.М. Достоевский. Преступление и наказание (1866)]
Наконец, к макросинтаксическому П относятся также конфигурации, в которых фрагмент А является зависимым синтаксическим элементом в составе первой клаузы, а фрагмент В оформлен в виде вставочной клаузы; но подобные конфигурации редки (в нашем корпусе зафиксировано два случая):
(22) [А сегодня поутру, в восемь часов]А, — то есть [это на третий-то день, понимаешь?]в — вижу, входит ко мне Миколай, не тверезый, да и не то чтоб очень пьяный, а понимать разговор может. [Ф.М. Достоевский. Преступление и наказание (1866)]
Прагмасинтаксис относит масштабное П к одному из видов макросинтаксических комбинаций (routines macro-syntaxiques), которые объединяют две самостоятельные клаузы, К1 и К2. Помимо собственно П (23)а, к ним относятся следующие комбинации7.
(23) Виды макросинтаксических комбинаций:
а) Действие + Переформулирование (Action + Réfection):
[я не взял с собой паспорт]К1 [то есть забыл его дома]К2
б) Инициация + Действие (Préparation + Action): [у меня есть брат]К1 [он живет в Москве]К2
в) Действие + Подтверждение (Action + Confirmation): [здесь цены будут подешевле]К1 [мне так кажется]К2
г) Действие + Продолжение (Action + Continuation):
[это здание построили давно]К1 [в нем сейчас идут ремонтные работы]К2
Как мы видим, прототипическая структура макросинтаксической комбинации состоит из двух клауз. Это обусловлено тем, что первая клауза К1 сама по себе не имеет возможности полностью передать коммуникативный замысел говорящего и требует актуализации второй клаузы К2. Ср., например, комбинацию (23)б, в которой К1 вводит новый элемент (брат), инициируя коммуникативную программу, а К2 применяет к этому элементу определенное действие и тем самым реализует минимальную речевую программу говорящего. Таким образом, производимое начальной клаузой действие Д1 предвосхищает последующее действие Д2: Д1 [Д1>Д2]. Эта операция фиксируется на метакоммуникативном уровне в одном из компонентов дискурсивной памяти (ДП), именуемом моделью коммуникативных действий (МКД) (modèle des actions communicatees). В то же время вводимая каждой клаузой новая информация сохраняется в другом компоненте дискурсивной памяти — модели мира (ММ) (modèle du monde). Это значит, что осуществляемые клаузами операции фиксируется не только на информативно-семантическом уровне (т.е. моделью мира), но также и на метакоммуникативном уровне относительно друг друга (т.е. моделью коммуникативных действий) (24):
7 Подробнее см. [Groupe de Fribourg, 2012: 154].
ММ: Запись семантического содержания К]
Запись семантического содержания К2
ДП:
МКД: Д, \Д,\>Д2]
Текст:
У меня есть брат.
Он живет в Москве.
Считаясь одной из разновидностей макросинтаксических комбинаций, перечисленных в (23), П относится к разряду парадоксов [Groupe de Fribourg, 2012: 140-141, 316]. Как мы уже отмечали, будучи парадигматической операцией, П временно приостанавливает актуализацию речевой программы говорящего на синтагматическом уровне и тем самым позволяет ему доработать «неудавшееся» или «незавершенное», в его понимании, высказывание:
(25) [Там у нас Катерина Ивановна с ума сошла]К7, <...> То есть [оно, по крайней мере, так кажется]-К2. Впрочем... Мы там не знаем, что и делать, вот что-с! [Ф.М. Достоевский. Преступление и наказание
То есть при П, где семантическое содержание К2 по-другому репрезентирует коммуникативный замысел говорящего, чем содержание К7, говорящий сигнализирует о замещении предыдущего действия Д7 на последующее Д2\
(26) [ Там у нас Катерина Ивановна с ума сошла]Д]
В свою очередь, эта операция по замещению одного действия другим фиксируется в дискурсивной памяти (ДП) на метакоммуни-кативном уровне моделью коммуникативных действий. Парадокс переформулирования как раз и заключается в том, что возникает некоторое противоречие между двумя компонентами ДП — моделью мира (ММ) и моделью коммуникативных действий (МКД) (27):
(1866)]
[Оно, по крайней мере, так кажется]г
<.. .> Мы там не знаем,
что и делать, вот что-с!
(27)
ДП:
МВД:
ММ: Запись семантического Запись семантического
содержания К/
Д,
содержания К2
Ml
д2
Текст: Там у нас Катерина Ивановна с ума сошла.
Оно, по крайней мере, так кажется.
Тогда как на метакоммуникативном уровне происходит временная остановка программы в связи с заменой первоначального действия Д1 последующим Д2, моделью мира на информативно-семантическом уровне продолжает вести запись поступления новой информации, содержащейся в каждой отдельной клаузе (ср. употребление анафорического местоимения (оно) в К2 (27), которое отсылает к содержанию, сохранившемуся в дискурсивной памяти собеседников, К1 в целом).
6. Выводы. Переформулирование, как мы показали, может быть двух видов: микросинтаксическим и макросинтаксическим. В обоих случаях П является удобным дискурсивным инструментом, позволяющим говорящему доработать «неудавшийся», в его понимании, фрагмент текста (собственный или собеседника), чтобы пояснить или прокомментировать его, внести коррекцию или построить аргументацию, подобрать языковые средства, которые более точно передали бы замысел говорящего. Тем не менее между двумя видами П имеются и принципиальные отличия.
Микросинтаксическое П — явление сугубо интра-клаузальное: оно позволяет говорящему сохранить целостность структуры своего высказывания и одновременно произвести операцию замещения одного зависимого члена предложения другим, часто употребляющимся в той же синтаксической функции, что и переформулируемый фрагмент. С этой точки зрения микросинтаксическое П удобно тем, что говорящему не требуется строить новую клаузу, для того чтобы осуществить эту замену. В противном случае говорящему пришлось бы каждый раз прибегать к построению нового высказывания, что противоречило бы закону экономии в языке.
При макросинтаксическом П фрагменты текста А и В представляют собой отдельные клаузы. При этом если моделью коммуникативных действий фиксируется остановка в продвижении речевой программы говорящего в связи с заменой одного действия другим, то моделью мира осуществляется обновление поступающей информации, заключенной в каждой клаузе. Иными словами, при макросинтаксическом П наблюдается продвижение программы на информативно-семантическом уровне и ее остановка на метаком-муникативном уровне.
На этом основании П можно отнести к подклассу так называемых вертикальных или статичных логико-семантических отношений (наряду с такими отношениями, как генерализация и спецификация): подобное отношение «позволяет тексту двигаться в том смысле, что он[о] увеличивает его объем материально и семантически, добавляя новую информацию <...>. Но е[го] природа <...> вертикальна,
статична» [Инькова, 2017: 63] (ср. также понятия «вертикальные интерпретирующие речевые акты» в работе [Кобозева, Лауфер, 1994]). Допустимая «доза» переформулирования в речи зависит, по-видимому, от языка и от регистра речи. В работе [Cuenca, 2003: 1088] показано, например, что академические тексты, написанные на испанском, содержат больше конструкций с П, чем тексты, написанные на английском, в силу того что нормы испанского языка в сравнении с английскими позволяют в большей степени пользоваться дигрессией в противовес линейному порядку текста.
Список литературы
Глебская Т.Ф. К вопросу о пояснительной связи в простом предложении // Вестник Томского государственного педагогического университета. 2000. Вып. 3 (19). С. 66-68. Зацман И.М., Инькова О.Ю., Кружков М.Г., Попкова H.A. Представление кроссязыковых знаний о коннекторах в надкорпусных базах данных // Информатика и ее применения. 2016. № 10/1. С. 106-118. Инькова О.Ю. Генерализация: определение, текстовые функции, показатели (на материале русского, французского и итальянского языков) // Вопросы языкознания. 2017. № 3. С. 52-82. Инькова О.Ю., Гурьев A.C. К вопросу о категории пояснения в русской грамматике // Русский язык в научном освещении. 2018. № 1. В печати.
Инькова О.Ю., Кружков М.Г. Надкорпусные русско-французские базы данных глагольных форм и коннекторов // Inkova O., Trovesi A. (a c. di). Lingue slave a confronto. Bergamo, 2016. С. 365-392. Инькова О., Манзотти Э. О семантике спецификации (на материале
русского и итальянского языков). В печати. Кипяткова И.С., Верходанова В.О., Ронжин А.Л. Сегментация паралинг-вистических фонационных явлений в спонтанной русской речи // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. 2012. Вып. 2 (18). С. 17-23. Кобозева И.М., Лауфер Н.И. Интерпретирующие речевые акты // Арутюнова Н.Д., Рябцева Н.К. (отв. ред.). Логический анализ языка. Язык речевых действий. М., 1994. С. 63-71. Подлесская В.И., Кибрик A.A. Самоисправления говорящего и другие типы речевых сбоев как объект аннотирования в корпусах устной речи // Научно-техническая информация. 2007. Сер. 2. С. 2-23. Русская грамматика / Под ред. Н.Ю. Шведовой. М., 1980. Berrendonner A. Grammaire de l'écrit vs grammaire de l'oral: le jeu des composantes micro- et macro-syntaxiques. Interactions orales en contexte didactique. Rabatel A. (éd.). Lyon, 2004. P. 249-262. Blakemore D. 'Or'-parentheticals, 'that is'-parentheticals and the pragmatics of reformulation // Journal of Linguistics. 2007. 43 (2). P. 311-339.
Blanche-Benveniste C. Approches de la langue parlée en français. Gap-Paris, 1997.
Blanche-Benveniste C. La naissance des syntagmes dans les hésitations et répétitions du parler. Le sens et la mesure. De la pragmatique à la métrique, Hommages à Benoît de Cornulier. Paris, 2003. P. 153-169.
Blanche-Benveniste C. Les régulations syntaxiques dans les productions de français parlé. LINX 20, Analyse grammaticale de corpus oraux. 1989. P. 7-20.
Clark H.H., Brennan S.E. Grounding in communication. Perspectives on socially shared cognition. 1991. 13. P. 127-149.
Cuenca M.J. Two ways to reformulate: a contrastive analysis of reformulation markers // Journal of Pragmatics. 2003. 35 (7). P. 1069-1093.
Fuchs C. Paraphrase et énonciation. Paris, 1994.
Groupe de Fribourg. Grammaire de la période. Berne, 2012.
Gulich E., Kotschi T. Les marqueurs de la reformulation paraphrastique. Cahiers de linguistique française. 1983. 5. P. 305-351.
Hyland K. Applying a Gloss: Exemplifying and Reformulating in Academic Discourse // Applied Linguistics. 2007. 28/2. P. 266-285.
Jeanneret T. Pourquoi reformuler et comment le faire? // Tranel. 1992. 18. P. 67-81.
Rossari C. Les opérations de reformulation. Berne, 1994.
Schiffrin D. Cohesion in Everyday Discourse: The Role of Paraphrase // So-ciolinguistic Working Paper. 1982. 97. P. 3-17.
Vassiliadou H. Les connecteurs de reformulation c'est-à-dire en français et diladi en grec // Lingvisticae Investigationes. 2004. 27 (1). P. 125-146.
Xu J., Kemeny S., Park G., Frattali C., Braun A. Language in context: emergent features of word, sentence, and narrative comprehension // Neuroimage. 2005. 25 (3). P. 1002-1015.
Alexander Guryev
PRAGMATIC AND COGNITIVE ASPECTS
OF REFORMULATION
This study, based on a corpus analysis of 300 uses of the connector to est' in Russian (Eng. that is, Lat. id est), focuses on pragmatic aspects of reformulation as one type of logico-semantic relations. Being an efficient discursive instrument, which allows the speaker to stop syntagmatic structuring of discourse in order to restate a "failed" text fragment in a more optimal way, reformulation can be of two types: local (micro-syntactic) and large-scale (macro-syntactic). If micro-syntactic reformulation consists in replacing one dependent grammatical constituent with another, macro-syntactic reformulation involves two or more grammatically independent clauses. Following the theoretical framework of the Groupe de Fribourg (2012), the article highlights the pragma-syntactic mechanisms
oftwo types of reformulation and their relationship with some cognitive operations involved in discourse processing.
Key words: reformulation; pragmatics; micro-syntax; macro-syntax; logico-semantic relations; semantics; discourse processing.
About the author: Alexander Guryev — Ph. D., postdoctoral researcher, Faculty of Humanities, University of Geneva (e-mail: Alexander.Guryev@unige.ch).
References
Glebskaja T.F. K voprosu o pojasnitel'noj svjazi v prostom predlozhenii. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta, 2000, vyp. 3 (19), pp. 66-68. Zacman I.M., Inkova O. Ju., Kruzhkov M.G., Popkova N.A. Predstavlenie krossjazykovyh znanij o konnektorah v nadkorpusnyh bazah dannyh. In-formatika i eeprimenenija, 2016, № 10/1, pp. 106-118. Inkova O. Ju. Generalizacija: opredelenie, tekstovye funkcii, pokazateli (na materiale russkogo, francuzskogo i ital'janskogo jazykov). Voprosy jazykoznanja, 2017, № 3, pp. 52-82. Inkova O. Ju., Guryev A.S. K voprosu o kategorii pojasnenija v russkoj gram-
matike.russkij jazyk v nauchnom osveshhenii, 2018, № 1, v pechati. Inkova O. Ju., Kruzhkov M.G. Nadkorpusnye russko-francuzskie bazy dannyh glagol'nyhform ikonnektorov. Inkova O., Trovesi A. (a c. di). Lingue slave a confronto. Bergamo, 2016, pp. 365-39. Inkova O., Manzotti E. O semantike specifikacii (na materiale russkogo i
ital'janskogo jazykov). V pechati. Kipjatkova I.S., Verhodanova V.O., Ronzhin A.L. Segmentacija paralingvis-ticheskih fonacionnyhjavlenj v spontannoj russkoj rechi. Vestnik Permsko-go universiteta. Rossjskaja i zarubezhnajafilologja, 2012, vyp. 2 (18), pp. 17-23.
Kobozeva I.M., Laufer N.I. Interpretirujushhie rechevye akty. Artjuno-va N.D., Rjabceva N.K. (otv. red.), Logicheskj analiz jazyka. Jazyk re-chevyh dejstvj. M., 1994, pp. 63-71. Podlesskaja V.I., Kibrik A. A. Samoispravlenjj a govorjashhego i drugie tipy rechevyh sboev kak objekt korpusah ustnoj rechi. Nachno-tehnicheskaja informacja, 2007, ser. 2, pp. 2-23. Russkaja grammatika annotirovanja v, pod red. N. Ju. Shvedovoj. M., 1980. Berrendonner A. Grammaire de l'écrit vs grammaire de l'oral: le jeu des composantes micro- et macro-syntaxiques. Interactions orales en contexte didactique. Rabatel A. (éd.). Lyon, 2004, pp. 249-262. Blakemore D. 'Or'-parentheticals, 'that is'-parentheticals and the pragmatics of reformulation. Journal of Linguistics. 2007. 43 (2), pp. 311-339. Blanche-Benveniste C. Approches de la langue parlée en français. Gap-Paris, 1997.
Blanche-Benveniste C. La naissance des syntagmes dans les hésitations et répétitions du parler. Le sens et la mesure. De la pragmatique à la métrique, Hommages à Benoît de Cornulier. Paris, 2003, pp. 153-169.
Blanche-Benveniste C. Les régulations syntaxiques dans les productions de français parlé. LINX 20, Analyse grammaticale de corpus oraux, 1989, pp. 7-20.
Clark H.H., Brennan S.E. Grounding in communication. Perspectives on socially shared cognition, 1991, 13, pp. 127-149.
Cuenca M.J. Two ways to reformulate: a contrastive analysis of reformulation markers. Journal of Pragmatics. 2003, 35 (7), pp. 1069-1093.
Fuchs C. Paraphrase et énonciation. Paris, 1994.
Groupe de Fribourg. Grammaire de la période. Berne, 2012.
Gülich E., Kotschi T. Les marqueurs de la reformulation paraphrastique. Cahiers de linguistique française, 1983, 5, pp. 305-351.
Hyland K. Applying a Gloss: Exemplifying and Reformulating in Academic Discourse. Applied Linguistics. 2007, 28/2, pp. 266-285.
Jeanneret T. Pourquoi reformuler et comment le faire? Tranel, 1992, 18, pp. 67-81.
Rossari C. Les opérations de reformulation. Berne, 1994.
Schiffrin D. Cohesion in Everyday Discourse: The Role of Paraphrase. Sociolinguistic Working Paper, 1982, 97, pp. 3-17.
Vassiliadou H. Les connecteurs de reformulation c'est-à-dire en français et diladi en grec. Lingvisticae Investigationes, 2004, 27 (1), pp. 125-146.
Xu J., Kemeny S., Park G., Frattali C., Braun A. Language in context: emergent features of word, sentence, and narrative comprehension, Neuroimage, 2005, 25 (3), pp. 1002-1015.
