CC BY
22
Вестник МГУ. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2008. № 2
ТЕОРИЯ ЯЗЫКА И РЕЧИ Е.Л. Туницкая
ПЕРИФРАЗИРОВАНИЕ: ТРАДИЦИИ
И ПЕРСПЕКТИВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ
Употребление термина "перифраза" выходит за рамки филологии (например, перифраза музыкальной темы); в самой филологии данный термин также имеет более или менее широкое толкование в зависимости от его включения в определенную понятийную систему (грамматика высказывания, лексикология и лексикография, риторика и стилистика, морфология). Следует отметить, что во французском языке сосуществуют два произносительных варианта "périphrase" и "paraphrase", причем области их употребления по-разному указываются в различных словарях. В русском языке также возможны два произносительных варианта, но лишь вариант "перифраза" употребляется в качестве лингвистического термина. Первоначально данный термин определяется лишь в аспекте стилистики и лишь позднее входит в систему грамматического описания.
Если попытаться выявить нечто общее во всех определениях перифразы, можно заметить, что под этим термином понимается отрезок речевой цепи — от слова до целого текста, сходный с другим отрезком по значению (сигнификативному или денотативному), но отличный по форме.
Наиболее детально, в том числе и в историческом плане, употребление термина "перифраза" анализирует французский исследователь К. Фукс1. Автор монографии показывает, как явление сходства по значению и функции при различии формы рассматривалось в риторике, логике, психолингвистике, а также в рамках собственно лингвистических теорий — трансформационной (Хар-рис), порождающей (Хомский), семантической (Потье, Кюльоли, Мартен). Например, пытаясь перенести на языковой материал логическую категорию тождества, исследователи неизбежно сталкивались с проблемой разграничения экстенсионального и интенсионального значений высказывания, где второе отнюдь не сводится к первому, но определяется контекстом и экстралингвистической ситуацией в совокупности всех ее компонентов: два высказывания могут оказаться тождественными по референту, т.е. отражающими одну ситуацию, но нетождественными с точки зрения языкового значения. Неслучайно сам термин "тождественность" уступил в исследованиях место понятию "эквивалентность", подразумевающему, что рассматриваемые элементы иден-
тичны лишь с определенной точки зрения. Эквивалентность подобного рода хорошо иллюстрирует Р. Мартен2:
• пространственно-временная эквивалентность:
X est à gauche de Y = Y est à droite de X;
• эквивалентность в терминах родства:
M est la soeur de N = N est le frère de M;
• эквивалентность степени качества:
Il le fait plus mal = Il le fait moins bien.
Следует отметить в этой связи и проблему степени выраженности признака. Действительно, большинство понятийно-признаковых классификаций не биполярны, а градуальны: данная статья может быть очень интересна, достаточно интересна, не лишена (кое-какого) интереса, малоинтересна и т.п., причем в определенных ситуациях первое утверждение покажется эквивалентным второму, тогда как в иной оно будет восприниматься скорее как ему противоречащее.
Итак, перенесение логической категории тождества в сферу лингвистического анализа было бы возможно при однозначном "прочтении" языкового материала для текста, лишенного каких-либо имплицитных смыслов. На деле, как справедливо указывает К. Фукс, даже простое повторение сказанного в конкретной ситуации придает повторяемому дополнительный смысл, в противном случае мы имели бы дело с тавтологией, которая если и встречается, то в крайне ограниченной сфере научного текста.
Во всех названных выше теориях отмечается также общее стремление выявить критерии если не смыслового тождества, то эквивалентности высказываний, оставаясь на уровне строго языкового анализа. Иной подход предлагает Фукс, считая, что в реальной коммуникативной ситуации говорящий сам более или менее осознанно устанавливает такую эквивалентность, поскольку его речевая, в том числе перифрастическая, деятельность всегда целенаправленна. (Вслед за Р. Якобсоном3 мы отнесем такую деятельность говорящего к сфере металингвистики.) В таком случае в орбиту исследования вовлекается референциально-прагма-тический аспект высказывания, что, разумеется, усложняет задачу проведения этого исследования строго научными методами, исключающими всякий субъективизм. Однако, как мы стремились показать выше, оставаясь в жестких рамках языкового значения, решить все вопросы, связанные с порождением эквивалентных высказываний, невозможно. Жесткая дихотомия "язык / речь" при изучении перифразирования вряд ли сохранима.
Существует, по всей вероятности, единственная ситуация осознанного, целенаправленного порождения говорящим высказываний, строго эквивалентных на экстенсиональном и только на экстенсиональном уровне, — это словарная дефиниция, или научное определение (глосса). Во всех прочих случаях мы имеем
дело с условно-эквивалентными высказываниями, которые могут быть классифицированы с коммуникативно-прагматической точки зрения (для чего?). Можно сказать, что перифразирующий заключает своего рода "целевой договор" с адресатом.
Подход к перифразированию как специфической текстовой деятельности заставляет рассматривать эту деятельность как одну из форм переформулирования, или реинтерпретации. Данный термин возник и активно используется во франкоязычных исследованиях последних десятилетий: так, отдавая дань когнитивис-тике, Н. Коко4 определяет переформулирование как порождение нового высказывания в рамках общего сценария (фрейма).
Переформулирование диалогично, причем целью переформулирующего может являться: а) усиление; б) объяснение; в) исправление исходного текста (дискурса)5. По мнению К. Фукс, связь двух высказываний устанавливается переформулирующим для реализации его коммуникативного намерения. Причем чем менее очевидно сходство между исходным и переформулирующим высказыванием, тем важнее роль широкого контекста для установления связи между ними.
Впрочем, сам Н. Коко оговаривается, что, если взять за основу самый обобщенный сценарий, любое высказывание может оказаться переформулированием всех предшествующих ему, ибо все высказывания отражают мир и передают наше о нем представление; другими словами, все говорящие являются составителями единого интертекста. Поэтому в практическом плане, стремясь установить какие-либо формально-объективные маркеры переформулирования, исследователи обращаются прежде всего к так называемым прагматическим коннекторам, а также к различным показателям цитирования (кавычки, имя цитируемого автора и т.п.).
В аспекте рассматриваемой нами проблематики существенно, что перифразирование, являясь одним из видов переформулирования, создает высказывание (дискурс), эквивалентное в определенных условиях исходному, с целью усиления, объяснения, а также, вероятно, и с другими целями, о которых будет сказано далее; причем перифразирование использует собственные маркеры — прагматические коннекторы. К показателям эквивалентности высказываний относят обычно: c'est-à-dire, cela veut dire, en d'autres termes и некоторые другие, характеризующиеся коммуникативной перспективой, соответствующей цели высказывания, в которое они входят.
Не отрицая возможности опираться на прагматические коннекторы для выявления перифразирующих высказываний, мы считаем вслед за К. Фукс, что эквивалентность одного высказывания или целого дискурса другому может постулироваться и иначе, тем более что коннекторные средства все же функционируют на уровне небольших по протяженности отрывков, часто
в рамках двух соседних фраз. Сошлемся на утверждение К. Росса-ри6 о том, что специфика всех коннекторов переформулирования заключается в их необязательности, ибо они лишь эксплицируют заложенные в тексте (дискурсе) логико-семантические связи.
По нашему мнению, следует говорить о жанрах, или типах текстов (дискурсов), "смыслом существования" которых и является эквивалентность другому тексту (дискурсу). Некоторые из них и послужили материалом для исследования К. Фукс: речь идет о рефератах — кратком изложении текста в учебных или научно-информационных целях, а также о черновиках различных произведений. Добавим к этому адаптацию литературных произведений для облегченного чтения, изложение содержания сугубо научных статей в научно-популярных журналах и т.п. Подчеркнем, что во всех рассматриваемых случаях эквивалентность дискурсов постулируется самим субъектом перифразирования.
Следует отметить, что не все исследования готовы сохранить термин "перифраза" за целым текстом, предлагая закрепить за ним обозначение эквивалентности на фразовом уровне. Чтобы избежать терминологической неточности, мы сохраним термин "перифразирование" для обозначения осознанной деятельности говорящего субъекта, направленной на порождение дискурса (высказывания), в определенных условиях эквивалентного данному дискурсу (высказыванию), тогда как термин "перифраза" мы оставим за фразовым уровнем, обозначив им некоторые эквивалентности на собственно языковом структурно-семантическом уровне типа: Pierre achète une voiture à Jean/Jean vend une voiture à Pierre. Причем комплексное изучение перифразы возможно лишь в контексте изучения перифразирования как деятельности.
Неоспоримым преимуществом предложенного К. Фукс подхода является его коммуникативная, интерактивная основа — потребность преобразовывать (в самом широком смысле) исходный текст с целью его интеграции в собственную речевую деятельность, да и в деятельность иного рода (учебную, информационную).
В сферу изучения попадают, таким образом, прагматические аспекты: референциально-дейксический (соотношение исходного и перифразирующего текстов в координатах "я — здесь — сейчас"), иллокутивный (цели перифразирующего) и культурно- и эмоционально-оценочная дистанция перифразирующего и перифразируемого. Последнее особенно существенно с учетом возможностей самоперифразирования. Вот почему перифразирование следует считать не только текстовым, но и прежде всего дискурсивным явлением, если текст рассматривать как носитель информации, а дискурс — как инструмент воздействия на адресата.
Деятельностный подход позволяет также учесть многозначность исходного текста и возможную вариативность его интерпретаций.
Он охватывает не только порождение дискурса, но и его восприятие, "прочтение" адресатом.
Отметим также возможность рассматривать перевод на другой языж как особыш вид перифразирования, хотя до сегодняшнего дня речь чаще шла в основном о сопоставлении отдельных структур на фразовом уровне7, тогда как особенно интересно рассмотреть перевод и в деятельностном аспекте.
В рамках же одного — французского — языжа для анализа могут послужить следующие виды текстов:
• адаптации (в учебных целях) художественный произведений в рамках одного языжа, например французского на французском, выполненные как франкоязычными, так и отечественными авторами;
• изложение (в письменной форме и устно) прочитанного французского текста как французскими, так и русскоязычными учащимися;
• реферат (кратное письменное изложение основного содержания) материалов французской прессы, научных публикаций и т.п., вытолненные как в учебных, так и в информационных целях;
• описание на французском языке рисунков, графиков, схем и т.п., вытолненное различными испытуемыми;
• статьи французской прессы, краткие электронные сообщения, отражающие одно и то же событие;
• материалы черновиков французских писателей в сопоставлении с опубликованными вариантами тех же произведений;
• аутентичные диалоги, в которых отдельные реплики представляют собой перифразы предыдущих.
Как мы видим, предлагаемый для исследования материал достаточно разнообразен, в том числе и с иллокутивной (целевой) точки зрения. Таким образом, изучение перифразирования оказывается тесно связано с типологией дискурса. Причем релевантным для исследователя окажется не только его композиционная структура, но и в первую очередь его функционирование как целого в парадигме других текстов (дискурсов), где данный текст выступает в качестве знака, направляемого от автора к адресату с определенной целью, т.е. знака, обладающего, как бышо сказано выше, определенной прагматической перспективой.
Заметим, что если перифрастический характер отдельного высказывания требует верификации, будь то с использованием информантов или через интраспекцию самого исследователя — носителя языка, то проблема эта в ряде случаев снимается для целого текста (дискурса), так как его жанровая принадлежность, декларируемая самим автором, определяется его перифрастической направленностью. (Мы абстрагируемся, разумеется, в таком
случае от вопроса о качестве и успешности перифразирования в каждом конкретном случае.) К таким "заведомо перифрастическим" жанрам относятся вышеперечисленные: изложение (учебное адаптационное), реферирование, черновые варианты текстов, а для межъязыковых исследований — перевод.
Таким образом, работа на уровне изолированной фразы ограничивает возможности исследования как с точки зрения необходимости верифицировать результат, так и с точки зрения объяснительной силы исследования.
Априорное принятие определенных дискурсов как продуктов перифразирования не снимает, а, напротив, выдвигает на первый план следующие вопросы:
1. Какие именно характеристики дискурса определяют выбор той или иной перифразы на собственно языковом уровне?
2. Каков механизм этого определяющего влияния?
3. Какие языковые закономерности позволяют говорящему перифразировать, т.е. благодаря чему языковая система является источником перифраз?
4. Возможно ли создание для конкретного языка более или менее исчерпывающего инвентаря "перифрастических ресурсов", т.е. механизмов реализации перифразы?
5. Как соотносятся эти ресурсы и механизмы с типом языка, с одной стороны, и с жанром текста — с другой?
Кроме того, как неоднократно подчеркивали, в частности, ис-следователи-когнитивисты8, не менее важен для изучения дискурса аспект его восприятия. Действительно, в той степени, в какой перифразирование целенаправленно, его автор моделирует восприятие дискурса адресатом, причем чаще всего однозначно, в то время как на деле однозначность декодирования дискурса воспринимающим не столь очевидна, не говоря уже о заданной многомерности, или плотности, свойственной художественно-поэтическим текстам, по крайней мере наиболее совершенным из них. (Именно когнитивная лингвистика вновь обратила в последние годы внимание на данную проблему, моделируя процесс расшифровки дискурса как функцию ряда личностно-языковых характеристик его адресата.) Подчеркнем еще раз точку зрения К. Фукс на проблему многозначности интерпретации текста (дискурса): обычный адресат неосознанно трактует текст однозначно в соответствии с тем "сценарием", который отвечает именно его личностно-языковым характеристикам, тогда как исследователь осознанно исходит из потенциальной неоднозначности дискурса, предлагая поочередно различные сценарии прочтения и сопоставляя их. Тем самым исследователь принимает саму возможность перифразирования и создания вариантов одного текста-инварианта. Иными словами, на потенциальной многозначности текста (дискурса) и основана возможность перифразирования как деятельности
по созданию вариантов, на определенном уровне эквивалентных исходному тексту как целостному знаку.
В связи с вышеизложенным вернемся и к специфике перевода в аспекте перифразирования. В нашем понимании переводится, т.е. передается средствами иного языка, вся дискурсивно-прагма-тическая информация, включая личностно-культурный аспект коммуникации. При этом переводчик создает иной текст-знак с собственной внутренней смысловой и синтаксической структурой, знак этот помещается в собственный культурно-исторический контекст, составленный в конечном счете из всей совокупности текстов на языке перевода.
С собственно лингвистической точки зрения нас интересует реализация перифразирования на уровне отдельных высказываний, составляющих дискурс. (Под "высказыванием" мы традиционно понимаем актуализованное предложение.) Данная проблематика неизбежно пересекается с дискуссионной для лингвистики проблемой синтаксической синонимии. При наиболее узком понимании термина синонимами являются лишь конструкции, единичные по своему означающему (по сигнификату): Il a du courage = Il est courageux. По единодушному мнению исследователей, их набор ограничен, тем более что в диахроническом плане один из синонимов может иметь метафорическое происхождение, сохраняющееся в виде коннотаций. Le jardin est plein d'abeilles — le jardin grouille d'abeilles (fourmille d'abeilles) — вторая глагольная конструкция представляет собой стертую метафору; причем одна и та же конструкция может в зависимости от своего видо-временного значения иметь или не иметь синонимов: il s'ennuie = il meurt d'ennui, но синонимия снимается для il s'est ennuyé, так как выражение il est mort d'ennui не употребляется.
Однако большую часть наблюдаемых при перифразировании и переводе преобразований составляют конструкции, синонимичные по денотату, т.е. отражающие одну экстралингвистическую ситуацию. Так, по мнению Ж.Р. Росси9, синтаксические синонимы существуют не "вообще", а идентичны здесь и сейчас. Для преобразований, соотносимых по денотату, мы не используем термин "синонимия", но говорим об идентичности. Тем более что само определение "отражающий одну экстралингвистическую ситуацию" представляется слишком широким, поскольку требует уточнить, какие именно параметры ситуации должны приниматься во внимание. В широком плане к компонентам отражаемой в высказывании экстралингвистической ситуации относятся следующие прагматические характеристики:
1) дейксические (ориентация говорящего и адресата в координатах "я — здесь — сейчас");
2) культурно-когнитивные, как реальные, так и их отражение в сознании говорящего;
3) иллокутивные (в плане стратегии говорящего по воздействию на адресата).
В узком смысле под отраженной ситуацией понимается собственно денотат — "положение вещей", именуемое данным высказыванием. (Заметим, что жанровые характеристики дискурса определяются всеми вышеназванными параметрами.)
С этой точки зрения все перечисленные в статье типы текстов распадаются на два блока по критерию — письменная (опосредованно диалогическая) и устная (непосредственно диалогическая) форма перифразирования. В первом случае (рефераты, адаптации, письменные переводы) дейксические параметры перифразируемого текста (дискурса) обычно не меняются по сравнению с оригиналом. То же можно сказать в большинстве случаев и о характеристиках иллокутивных: действительно, рефераты и переводы используются читателем с той же информационно-познавательной целью, что и оригинал. Разумеется, адаптированные художественные тексты не имеют той силы эстетического и эмоционального воздействия, которой наделен оригинал, но и они в идеале стремятся к такому воздействию. При сохранении дейксических и иллокутивных характеристик письменные перифрастические тексты обладают иными культурно-когнитивными параметрами как нацеленные на определенную возрастную и социопрофессиональную категорию читателей, обладающих определенными фоновыми знаниями и определенной языжовой компетентностью.
Несколько иначе обстоит дело с текстовыми материалами, специально подобранными в исследовательских целях, будь то изложение одного и того же события в различных, чаще периодических, изданиях или выполненное несколькими информантами изложение ситуации. В таком случае более разнородным оказывается дейксический компонент, хотя ведущими все же остаются различия в компоненте культурно-когнитивном. Причем если для рефератов и адаптаций принципиальными являются культурно-когнитивные характеристики адресата исходного и перифразируемого текстов, то в изложениях второго вида отражаются, разумеется, соответствующие характеристики самих информантов.
При сопоставлении же нескольких публикаций об одном событии важен и тот и другой аспект.
Интересно, что писательские черновики дают пример сохранения практически всех параметров исходной ситуации, кроме времени создания нового варианта связанных с этим модификаций "авторской" позиции.
Что касается непосредственно диалогической формы перифразирования (перифразирование реплики собеседника в диалоге), то здесь меняется прежде всего дейксическая составляющая в координатах "я — здесь — сейчас". Соответственно модифицируются и культурно-когнитивный и иллокутивный компоненты, причем
вопрос о цели перифразирования (уточнение, подтверждение, более или менее скрытая перестановка акцентов вплоть до иронии и т.п.) требует отдельного рассмотрения.
Таким образом, перифразирование возможно в случае признания идентичными дискурсов, обладающих различными культурно-когнитивными параметрами, т.е. созданных для читателей с различными культурно-когнитивными характеристиками (фоновыми знаниями, особенностями восприятия, языковой компо-нентностью).
Термин же "эквивалентность", принятый в теории перевода, близок, на наш взгляд, к используемому нами термину "идентичность", подчеркивая, пожалуй, в еще большей степени функциональный аспект сопоставления двух дискурсов, так как эквивалентом обычно называют элемент, способный функционально заменить другой элемент в определенных условиях. Так, по словам М.А.К. Хэллидея10, основой инвариантности перевода является эквивалентность коммуникативной значимости текстов.
Функциональная идентичность определяется, вероятно, различными параметрами в зависимости от жанра перифразируемого текста (дискурса), будь то текст, ориентированный на содержание (научный, информационный), или текст, ориентированный в большей степени на форму (поэзия и т.д.).
Что касается отдельного высказывания — актуализованной синтаксической структуры, то с ним соотносимо узкое понимание экстралингвистической ситуации как отраженного в высказывании события или положения вещей (денотата). Именно в анализе высказывания заключается изучение собственно лингвистического аспекта деятельности перифразирования: действительно, перифразирующий более или менее осознанно прибегает для достижения своей цели к различным приемам, таким, как компрессия текста, упрощение или усложнение его языковой структуры, а иногда, возможно, и к добавлению поясняющих элементов. Думается, исчерпывающий перечень таких приемов вряд ли может быть создан, и перифразирующий пользуется, несомненно, целым набором средств. Их описание, впрочем, входит в компетенцию текстолога, но именно этот композиционный уровень является мостиком между анализом перифразирования как деятельности и собственно языковым уровнем анализа. Представим изложенное в виде схемы:
Следует отметить, что при "снижении" уровня анализа уменьшается степень осознанности говорящим выбора средств реализации поставленной цели: если в ряде случаев осознанный выбор собственно языковых средств может иметь место (например, при письменном переводе, профессиональном реферировании, а особенно при адаптации), то в других случаях на языковом уровне перифразирующий действует сугубо бессознательно.
Примечания
1 Fuchs C. Paraphrase et théorie du langage. Paris, 1980; Langages. 1973. N 29.
2 Martin R. Inférence, antonymie, paraphrase. Paris, 1976.
3 См.: Якобсон Р. Лингвистика и поэтика // Структурализм "за" и "против". М., 1975.
4 Coco N. Reformulation et conversation. Acta Universitatis Upsaliensis, 1999.
5 Ibrahime A.H. Repetition, redondance, reformulation: les spirales explicatives du même // Studia Romanica Posnaniensa. 2000. N 25/26.
6 Rossari C. Projet pour une typologie des opérateurs de reformulation // Cahiers de linguistique française. 1990. N 11; Roulet E. Complétude interactive et connecteurs reformulatifs // Ibid. 1987. N 8. P. 111—140.
7 См.: Гак В.Г. Типология преобразования в актантной структуре при переводе // Вопр. филологии. 2002; Он же. Языковые преобразования. М., 1998.
8 Kleiber G. Contexte, interprétation et mémoire: approche standard vs approche cognitive // Langue française. 1994. N 103; Гуреев ВЛ. Проблема субъективности в когнитивной лингвистике // Изв. РАН. Сер. литературы и языка. 2005. № 1.
9 Rossi J.C. Considérations logico-philosophiques sur la synonymie // Langages. 1997. N 128.
10 См.: Хэллидей М.АК. Сопоставление языков // Вопр. теории перевода в зарубежной лингвистике. М., 1978.
