CC BY
20
УДК 39:398
Р.Н. Касимов
ПОЗНАВАТЕЛЬНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ УСТНОЙ ИСТОРИИ ДЛЯ ИЗУЧЕНИЯ ЭТНИЧЕСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ: ПРИМЕР ОДНОЙ БИОГРАФИИ
Статья посвящена специфике работы с устными источниками, выявляет определенный познавательный потенциал устной истории для изучения этнической идентичности, в том числе, в рамках исследовательской работы в школе. Работа с респондентом помогает историку, этнографу, этносоциологу лучше понять отдельные аспекты истории и культуры страны и её народов. Важность рассматриваемой темы определяется также и потребностью в совершенствовании методики фиксации и анализа текста интервью как особенного источника для исследователя вопросов этнической идентичности.
Ключевые слова: этнография, устная история, анализ текста, природа этнической идентичности, информатор, респондент, корреспондент.
Известно, что чем дальше в историю уходят от нас события прошлого, тем больше увеличивается их значимость. В связи с этим возрастает значение не только документальных источников, но и опросы населения, разговоры с носителями той или иной культурной традиции, представителями разных этносов. Ценность таких источников осознают не только представители академической науки, но и педагогические работники общеобразовательных школ. Проекты по темам, где предполагается подробная фиксация данных устной истории, традиционно занимают значительное место в выступлениях юных исследователей на конференциях различного уровня.
Прошлое, которое мы изучаем, сохраняется в различных формах - летописи и предания, своды законов и записи обычаев, фотографии, письма с фронта, дневники и мемуары, аудио- и видеозаписи, устные рассказы и былички, орудия труда, оружие и предметы быта - все это является для историка важ-
ным исходным материалом в понимании прошлого. Для исследователя каждый источник нуждается в глубоком изучении, поскольку фиксация событий прошлого помогает реконструировать отображенный в народной памяти узкий социокультурный срез общества и связанные с ним отношения. В связи с этим важно определить историю происхождения источника. Процедура эта многоаспектна и включает в себя следующие последовательные операции.
1. Установление и фиксация личности респондента. Говоря с человеком об этнической идентичности, нам важно установить, действительно ли он представляет определенную этнокультурную среду, насколько полно он ее репрезентует (например, изучая природу становления и особенности этнической идентичности русских, важно беседовать именно с русскими, изучая удмуртскую культуру следует прежде всего говорить с удмуртами и т.д.).
2. Выяснение истории жизни человека, включенность отдельно взятой биографии в контекст истории
Касимов Рустам Нуруллович - директор Центра этнокультурного образования АОУ ДПО УР «Институт развития образования»; старший научный сотрудник Удмуртского института истории, языка и литературы УдмФИЦ УрО РАН, кандидат исторических наук (Ижевск), kasdan@yandex.ru
народа и страны. Устное сообщение является лишь небольшим, но достаточно экспрессивным элементом в реконструируемой социокультурной системы. В связи с этим работа с ним - главная предпосылка восстановления отраженных в иных источниках (архивных, опубликованных) исторических фактов.
3. Выявление жизненных установок респондента помогает определить пространственно-временные и культурные рамки заключенных в рассказе исторических фактов, сформировать и правильно понять эмоциональный и идеологический контекст рассказа. В конечном счете они создадут решающие предпосылки для оценки достоверности сведений, предлагаемых рассказчиком.
Все условия, в которых источник рождается, можно разделить на внешние (например, особенности восприятия тех или иных событий) и внутренние (что из себя представляет сам информатор: национальность, родной язык, образование, социальный статус, жизненные установки). Между рассказчиком и исследователем может быть определенная временная и культурная дистанции, то историк может преодолеть ее, правильно интерпретировав содержание полученного материала. В связи с этим он, установив все обстоятельства происхождения информатора, переходит к истолкованию зафиксированного рассказа.
Суть истолкования - в раскрытии смысла, вложенного в устное свидетельство его автором. Собственно истолкование текста (объяснение отдельных аспектов) историк начинает еще при работе с респондентом. Здесь помогают уточняющие и наводящие вопросы рассказчику. Однако от субъективности исследователю не уйти. Ясно, что при беседе с респондентом корреспондент сосредоточивается на раскрытии смыслов сюжета в соответствии с теми конкретно-историческими и культурными условиями, в которых социализировался конкретный индивид. Чтобы правильно понять человека, необходимо понять его как исторически обусловленный социокультурный ноумен, при этом удерживая во внимании особенности мировоззрения, ценности, характер и интересы людей той поры.
Интерпретация текста интервью завершается социокультурным истолкованием источника. В ходе данной операции определяются смыслы, ценности, идеалы той или иной этнической культуры. Скажем, исторические факты о довоенном детстве респондента, будут отражаться через призму их восприятия конкретным человеком и, в некоторой
степени, членами его семьи. В связи с этим, их раскрытие поможет правильно понять смысл слов и, по возможности, освободить его от искажений. Все это также позволит определить место конкретного человека в своей социокультурной среде.
От интерпретации источника исследователь переходит к анализу его содержания - оценивает источник логически, обращаясь к заключенной в нем информации. Структура исследовательской работы изменяется. Теперь она диктуется стремлением как можно более полно раскрыть все аспекты социальной информации, которую может дать стенограмма интервью. Таким образом «историк стремится заглянуть за тексты, чтобы добиться от них сведений, которых они давать не хотят и сами по себе дать не могут» [3].
Обращаясь к анализу фактического содержания и оценивая достоверность сведений, полученных от носителя определенной этнической идентичности, исследователь готовит его к включению в научную источниковую базу. Она - основа для построения объективной картины прошлого. В результате такой процедуры зафиксированный устный рассказ становится частью современной историку научной и социальной среды. Такая процедура содержит в себе два базовых элемента: 1) выявление всех имеющихся исторических фактов в стенограмме интервью, раскрытие полноты полученной информации; 2) определение соответствия фактического содержания стенограммы интервью исторической действительности, оценка точности и достоверности его данных.
Теперь это уже не рассказ, но текст, который мы продолжаем интерпретировать. Так начинается процесс источниковедческого анализа, при котором исследователь должен разложить полученный текст на простые, доступные мышлению части. Так он раскрывает информационные возможности исторического свидетельства, интерпретирует те сведения, которые намеренно или случайно сообщает человек, свидетельствуя о духовном мире своего автора. Опираясь на результаты проведенного анализа, исследователь обобщает свою работу, осуществляет источниковедческий синтез. Целью такой работы является восстановление целостности источника как органичной части культуры своего времени [8].
Работая непосредственно с носителями информации, например, с представителями конкретного этноса, каждый исследователь должен учитывать степень искажения тех сведений, которые он
получит в ходе своего общения. Но все ли источники информации и в равной ли мере искажают фиксируемые события? В принципе можно утверждать, что все. Впрочем, степень искажений будет различной. К примеру, фотоснимок, сделанный профессиональной фотокамерой, будет содержать минимум искажений. Совсем иная картина, когда первоисточником информации выступает человек. У человека (в особенности у пожилого) субъективное восприятие реальности связано со спутанным восприятием таких хронологических понятий как «прошлое» и «настоящее». Также индивид не всегда корректно осознает свое место в этой системе координат. В качестве примера, можно привести сюжеты, когда человек говорит от имени всего населенного пункта, народа или страны, по принципу: «врешь ты всё, не было такого в нашей деревне» или «не называйте мой народ лапотным, не было такого, я смотрел телевизор». Собственно в этом субъективном пространственно-временном локусе, как гласит древнее изречение, «безумный утешается прошедшим, слабоумный - будущим, умный - настоящим» [6].
Наблюдая (припоминая) любое событие или факт, человек (особенно пожилой) неосознанно или намеренно накладывает на фиксацию событий свой жизненный опыт, который неизбежно предполагает влияние семьи, особенности образования, профессиональной деятельности, личное отношение к наблюдаемым событиям, этнической среды. Вот почему в одном случае информатор ограничится лишь поверхностными припоминаниями, (например об этнической идентичности как о чем-то несущественном), а в другом - намеренно дезинформирует корреспондента, преследуя при этом свои цели. Например, один мусульманин вполне серьёзно рассказывал автору о том, что «православные батюшки намеренно спаивают русских, используя в своих таинствах красное вино». Так, два разных информатора, могут дать различную информацию в отношении общего для них явления, значительно различающуюся между собой, в силу субъективного понимания явления. Очевидно, что в корне различающуюся информацию оба дадут непреднамеренно, ведь субъективизация сохранит в памяти каждого из них лишь, то, что имеет значение для конкретного информатора. То есть, человек, описывающий факт, заострит внимание на одних параметрах наблюдаемого события и совершенно проигнорирует иные, для него несущественные.
Таким образом, попавшая в поле зрения исследователя информация в отношении того или иного события вследствие субъективизации может иметь информативное содержание, имеющее большое значение для одной целевой аудитории и никакого значения для других, также интересующихся данным событием или явлением. Например, говоря о феномене сохранения этнической идентичности, мы должны помнить, что она оформляется не только на основе того, «какие мы», но и на основе того, «каковы другие». Впрочем, отличие себя (своей культуры) от других - естественное для социальных групп явление. Оно не должно восприниматься исследователем как враждебность или злоба на представителей иной национальности или конфессии. Противопоставление представителей конкретного этноса иным представителям ведет к усилению этнической идентичности внутри каждой из групп («у них» и «у нас»). Оно же приводит к увеличению числа людей, осознающих свою идентичность с конкретной этнической культурой даже если ранее эта идентичность была ослаблена. К закреплению этнической идентичности ведет и ограничение или подавление интересов, законных прав и свобод этнической группы.
Приведенные выше некоторые теоретико-методологические правила работы в русле устной истории проиллюстрируем на примере беседы автора (предлагается стенограмма интервью) с носителем конкретной этнической культуры - Дмитрием Петровичем Магасом (фото 1, 2), который, родившись в Западной Украине, долгое время проживает в Удмуртии. Его жена - из местных сельских удмурток. У них родились две дочери, которые, тем не менее, достаточно уверенно отождествляют себя и с украинской идентичностью, и с удмуртской. В семье всегда звучала украинская речь, пели песни и даже в одежде старались поддерживать украинскую традицию. Очевидно, что сохранить свою украинскую идентичность Дмитрий Магас смог по двум причинам. Первая - это достаточно высокий уровень культуры и образования, природная любознательность и интерес к истории, в том числе, и своего народа. Вторая - удаленность от исторической родины, что аккумулировало этнические маркеры украинца в Советском Союзе, где национальное или религиозное никогда не играли решающей роли. При том, что жена-удмуртка не придавала своей национальности существенного значения. После разделов воспоминаний, выделен-
ных по тексту курсивом, автор предлагает свою интерпретацию этим сюжетам.
О семье, происхождении, детстве
«Меня зовут Дмитрий Петрович Магас. Я родился в деревне Мушкатовка Борщёвского района Тернопольский области 7 ноября 1926 года. Дело в том, что я родился в то время, когда моя родина - Украина была под властью Польши. У нас была средняя по достатку семья, не знаю, как сказать, по-другому. Да, мы не голодали, но у нас была большая семья. Было нас 11 детей, и отец, и мать, а некоторые дети (кроме этих) умерли. Сколько их было, я не знаю. Было два брата, остальные сестры. Я предпоследний ребенок. Да, была частная собственность на землю тогда. В нашем хозяйстве земля своя была. У нас было 5 гектар земли на всю семью. Потом еще подрабатывали. Старшие братья и сестры ходили работать на помещика. Фамилию его помню - Аккерман, он был еврей. Представь себе, везде тогда частная собственность. У меня было земли только 5 гектар, а у помещика множество гектаров, и участок леса его был. В деревне у нас жил только его управляющий, а сам Аккерман где-то в Польше жил, я не знаю где. Ему может еще 2-3 таких же участка принадлежало. Зарабатывать ходили к нему, за деньги нанимались на работы. Такая большая орава у нас была, а всем надо было купить обувь, и все остальное прикупить. Поэтому, когда работы в поле у нас не было, брат ездил на своих лошадях, дрова возил помещику. Моя семья сеяла рожь, пшеницу, кукурузу и все остальное - этим жили. Все это было для себя, держали скотину, растили урожай. Если урожай был хороший, то лишнее продавали, скотину тоже могли продавать. Мы полностью кормились за счет земли. Мы покупали только сахар, селедку или другую рыбу. А остальное у нас все было свое».
В этом отрывке мы можем увидеть, каким образом отличалась жизнь перед Второй Мировой войной в Советском Союзе и на территории Польши. Обращает на себя внимание характерная для того времени многодетность семей при относительно небольшом достатке в них. Для рассказчика помещик Аккерман был представителем класса эксплуататоров.
О пользе образования
«Я был самый грамотный из братьев в семье. Все остальные неграмотные были. Сестра моя младшая грамотная была и я. Как и все дети в
школу мы пошли с 8 лет. Нормальная государственная школа. 4 года я учился в этой школе. А потом я уже поступил в школу старшую в г. Борщёв. Тоже государственная школа там была. Я очень хотел учиться, но родители особенно не отпускали, я всё сбежать хотел на учебу: яйца тайком продавал, чтобы денег скопить на жизнь в городе. В Борщёве была табачная фабрика. Они не делали сигареты, а выращивали и продавали табак. До 1939 года я закончил 7 классов школы. Мы изучали польский язык и историю Польши. Запомнился рассказ о подвиге польских студентов, пытавшихся в неравной борьбе защитить от сече-вых стрельцов родную землю. Тогда у нас в начальной школе прямо с первого класса вообще не было украинского языка, а был только польский язык. А со второго класса уже можно было и украинский язык изучать. Поляки считали, что их культура более развитая и высокая, а про украинскую или белорусскую культуру и слышать не хотели».
Здесь приводится информация о системе начального образования в Польше, в особенности для тех, кто этническими поляками не являлся -для украинцев и белорусов. Есть краткие воспоминания о городе Борщёв. Сегодня это районный центр в Тернопольской области на западе Украины. Небольшой город имеет интересную и древнюю историю [1]. Также в этой части воспоминаний мы встречаем известный исторический сюжет «о подвиге польских студентов» [4].
О приходе Красной Армии
«К войне в 1939 году мы особенно и не готовились. В городе были польские казармы. Мы иногда бегали смотреть парады польских кавалеристов. Они всегда выезжали очень нарядными. А с началом войны я первыми увидел не немецкие, а советские танки, которые на большой скорости, поднимая пыль, проезжали на запад. Мы, дети, выбегали на них смотреть. Справедливости ради скажу так, что когда зашли русские войска, то люди радовались. Когда в 1939 году к нам пришла Красная Армия, они выступали за освобождение украинцев и белорусов от польского гнета, но потом они приравняли польский злотый к советскому рублю. Вот и стало жить худо: приезжал к нам красный командир с солдатами и скупали они полный магазин, и всё с собой увозили. Товаров так надолго не хватило, начались очереди, недовольство среди населения. Увозили они кожу, другие качественные товары, а ввозили дрянь всякую,
спички, например. В народе тогда говорили: «когда идет поезд из России - спички, крупка, махорка, а обратно - юфть, кожа». Колхозов у нас не было, а когда зашли русские, то они появились. Такая поговорка появилась: «мало бабе одну козу и ту отдала колхозу, сама села на грабли и пашет за трудодни». Как относилось население к Красной армии? Сначала очень хорошо. Потом, когда в магазине, ничего не стало, появились очереди. Дальше стали в колхозы забирать, ну, и конечно, народ начал сопротивляться и началась «бандеровщина».
Интересные сюжеты, которые предлагают нам локальное видение так называемого «освободительного похода Красной Армии» на территорию современной Белоруссии и Украины (в то время это часть Польши) [10].
О службе в армии
«Я уехал из Украины с сестрой, когда началась война. Это было уже в 1941 году. Сестра моя вышла замуж за русского офицера - танкиста по фамилии Савченко. Многие тогда уехали. Много машин уезжало в Россию. У Савченко, мужа сестры, жил в Свердловске. У него там мама была. Они староверы были. Потом меня взяли в Красную армию. В России сначала работал немного на заводе. На свердловском заводе разнорабочим. Я на листопрокате немножко поработал там, на заводе. Потом меня взяли в Красную Армию. В первую очередь брали тех, у кого специальность какая-то была или образование. Сначала меня отправили в запасной полк. Потом я проходил «курс молодого бойца». Потом меня послали в конвойный полк. Я служил там всё время во время войны и после ещё немного. И призывался, и служил от начала до конца, в синей фуражке сотрудника войск НКВД. В армии я служил шесть лет и 7 месяцев. По всему Советскому Союзу нес службу. Мы перевозили военнопленных. Сначала в Сибирь, потом до Челябинска. И в Челябинске как специалиста-тракториста меня оставили. Я всё старался проявить себя. Я старался везде. Я и школу прошел сержантскую за 6 месяцев и мне присвоили младшего сержанта, потом сержанта, потом старшего сержанта. Я когда увольнялся в 1951 году, был помощником командира взвода. В армии, когда были курсы, я старался какую-нибудь специальность получить. Я знал, ещё в деревне когда жил, трактористы очень хорошо зарабатывали. Я хотел тогда очень шофером
стать, но взяли трактористом. И я закончил курсы, выучился на специальность тракториста. И я могу показать всё внутри двигателя даже сейчас. У меня был отдельный трактор-тягач. Обычно его использовали на буксировке неисправной техники или трофейного оборудования.
В этой части воспоминаний показана военная карьера нашего героя уже в годы Великой Отечественной войны. Особенное внимание он обращает на специфику своей службы, описывает её географию.
Про армейский быт
«А в армии кормили не особенно разнообразно. Как правило, утром каша была. Обычно овсянка. Это в лучшем случае. А первое время были, вообще, бобы, горох или что-нибудь такое. В обед было и первое и второе. Но немного, опять же, не наешься. А хлеба получали много - по 600 гр. А знаешь, какой хлеб это был? Как глина. Он был тяжелый, то ли с картошкой, то ли с чем ещё его делали, я не знаю. Вот когда мы на территорию Чехословакии в конвое ездили, вот там вкусный хлеб был. По рассказам ребят, которые охраняли немцев, говорили, что те работают крепко. Они строили и заводы, и строительство там всякое военное вели. А вот японцы, это я уже больше знаю, работать не любили. Когда нашу часть разделили, и я попал в другую команду, нас увезли японцев охранять. Эти очень ленивые. Они не хотели работать, вели себя гордо и с нами почти не общались. А офицеров своих боялись даже в плену».
Здесь узнаем о любопытных деталях солдатского быта в годы Великой Отечественной войны. Особенный интерес вызывают «гастрономические сюжеты» [2]. Сегодня бытовые сюжеты прошедшей войны всё больше интересуют не только краеведов, но и профессиональных исследователей, работающих с военной тематикой [5].
О работе в Иркутске и Челябинске
«Я рассказывал уже, что пленные японцы асфальтовый завод в Иркутске строили. Сам этот завод огороженный кругом, кроме того, что там еще охраны много. Не знаю, сколько там гектаров или километров, туда специально заходили поезда и разгружали трофеи из Германии. И пока я в Челябинск не уехал, до тех пор всё время находился в Иркутске, туда эти составы приходили. Привозили полностью заводы (станки и оборудование), т.е. увозили их в наш тыл. Меня
взяли туда как специалиста, написали «тракторист» и меня устроили на базу в Иркутске. Я уже не имел тогда отношения к конвоям пленных. Нас набрали несколько специалистов. Я уже тогда был в звании старшего сержанта. Мы занимались тем, что писали и считали. Я считался грамотным, по этой причине работал на складе. Например, солдаты мне доставали мотор или какую деталь из вагона, а я записывал завод, марку, например, «AEG»; на этом месте маркировка такая-то. Записывал по своему усмотрению, ни каких особых правил не было. Я писал, например, 50% годности, и его сразу в специально сделанные склады солдаты уносили. И с тех пор он уже числится у нас. А до тех пор, что там и в каком виде солдаты сваливали из составов, никто не разберет. После Иркутска нашу часть завезли в Челябинск-40. Это не сам город Челябинск, а г. Озёрск в Челябинской области. Секретный был тогда объект. Там было строительство атомного реактора. Он не один там был, их было много там. Мы охраняли это всё. И этим всё сказано. Нам давали одежду х/б на каждый день, а демобилизовали нас в качественном шерстяном обмундировании. Галифе - синее, рубашка - зеленая, а фуражка с околышем НКВД».
Интересные воспоминания о военнопленных. И если о немецких военных рассказчик говорит с некоторым уважением, то к японцам чувствуется негативное отношение. Темы плена и быта в плену в годы Второй мировой войны сегодня также актуализированы и вызывают значительный интерес [7].
О том, как попал в Удмуртию
«Мне не надо было особенно устраиваться в Удмуртии, потому что я после армии заключил договор и согласился приехать сюда. Приехал сюда и сразу устроился на работу на территории современного ЧМЗ (Чепецкий механический завод. - Р.К.). Тогда завод строился только. А потом меня перевели на УЗСМ (Удмуртский завод строительных материалов. - Р.К.) и там я работал сначала на кирпичном производстве. Слесарь-наладчик в 1-м цехе. Я был бригадир -была у меня бригада слесарей. Она выполняла работы по изготовлению кирпича. Я был наладчиком и бригадиром. Это было, где-то с 1951 года и до пенсии, до 1986 года. А после того, как вышел на пенсию, еще лет 5 отработал на УЗСМ, только уже не в кирпичном цехе».
Здесь представлен небольшой сюжет о послевоенной Удмуртии. Рассказчик обращает особое внимание именно на оборонно-промышленную специфику «родникового края». Сегодня это уже не является военной тайной, этим сюжетам посвящены монографии маститых ученых нашей республики [9].
О знакомстве с женой
«С женой я познакомился на кирпичном заводе. Она подошла к одному молодому человеку и попросила, вроде, познакомь меня с тем парнем. Он подошел, сказал мне. Я послал его подальше. Но потом стал присматриваться к девушке. Ну, встречались, ну, потом на танцы ходили. Ну, потом договорились. Потом дочь (Надя) появилась».
О Глазове
«Надо было как-то жизнь обустраивать. Надя еще не появилась, а мы жили в общежитии, в бараке, на 5-м участке, рядом с забором УЗСМ. Жена сказала, что в барак жить не пойдет, так мне квартиру у одного парня, который разводился тогда, предложили. Это там, где сейчас стоит ГУМ (городской универсальный магазин), а раньше был двухэтажный деревянный дом. Там было много таких домов, в этом квартале. На ул. Школьной были двухэтажные дома. Нам было уже эту квартиру дали, мы заехали, но тут этот парень с женой опять сошлись. Так мы остались в одной квартире на две семьи. Потом мне дали квартиру в деревянном доме одноэтажном, на 5-м участке. Потом в 9-м доме, напротив УЗСМ жили, а потом я уже получил квартиру по ул. Ленина. Жену долгое время не хотели прописывать в городе, потому что она не считалась жителем Глазова, а была деревенская. В те времена случайных людей в городе не должно было быть. Если бы кто приехал в Глазов, например, ему бы сказали, ты зачем приехал? Вот тебе 48 часов и чтоб тебя здесь не было! Все паспорта были в милиции у всех людей в городе. У нас был специальный документ взамен паспорта. Можно было уехать из города. По Удмуртии точно можно было спокойно передвигаться, мне даже и не приходилось спрашивать. Но если на Украину надо было уехать, то нужно было заявление на разрешение писать. Как-то зиму я отработал и летом поехал на Украину. И знаю, что стали хлопотать, чтобы договор со мной ликвидировать. Но работать там собственно негде было,
Фото 1. Д.П. Магас в г. Борщёв, Тернопольская обл., Украина, 2012 г.
Фото 2. Д.П. Магас на 90-летнем юбилее, 2016 г.
и потом жена у меня уже появилась, а там из родных почти никого не осталось.
Глазов был закрытый город. И даже вокзал там долго не хотели строить. Глазов хотели сделать столицей Удмуртии, но заключенных в Глазове тогда много было. За всё сажали. Был такой указ 1948 года, тогда за картошку в кармане даже сажали. Были сидевшие и по этому указу люди приличные, а были и настоящие «урки». Где сейчас в Глазове бетонный завод, там было раньше 4 лагеря. Я не знаю, сколько там тысяч человек было, но много.
Как город строился? В городе ставили забор, сначала от улицы Мира, потом до улицы Короленко и т.д. Забор стоял, потом его убирали -а там уже готов целый квартал и дома, и школы, и магазины, и т.д. И всё строили заключенные. Они быстро и много строили.
Заветные слова
«Я - украинец, греко-католик. Я так родился. Меня так воспитывали родители, и в школе я так учился. Я ходил в церковь, как и все остальные. Я даже не представлял какой-нибудь
другой веры. Я знаю, что украинцы обращались к греко-католической вере, а поляки к римско-католической вере. А православной веры не было у нас. Надо жить так, как ты живешь, и верить так, как веришь. Надо Родину любить, где учился, где родил детей, где растишь детей, где похоронены твои предки. Я Россию люблю, но она для меня как мачеха. Родина для меня, всё-таки Украина».
[Дмитрий Петрович Магас скончался в 2017 г. на 91 году жизни. Разговор записан на диктофон Р.Н. Касимовым в январе 2015 г.]
Подытоживая, хочется отметить, что этническая идентичность играет двойственную роль в жизни человека. С одной стороны, она выполняет интегра-тивную функцию по принципу «где родился, там и пригодился», объединяет людей одной национальности по признаку единой или одинаковой оценки своего этнического своеобразия; с другой - идентичность отделяет, а иногда и противопоставляет представителей определенной этнической культуры по отношению к иным культурам и сообществам.
Список использованных источников и литературы
1. Бондаренко А. Борщёв [Электронный ресурс] // UkrainaIncognita. URL: http://ukrainaincognita.com/ ru/ternopilska-oblast/borshchivskyi-raion/borshchiv/ borshchev (дата обращения 05.07.2018).
2. Гоголева Е., Шумейко И. В армейском котелке [Электронный ресурс] // Menswork.ru. URL: http:// www.menswork.ru/?q=node/305 (дата обращения 05.07.2018).
3. Исторические источники [Электронный ресурс] // История России. Сайт на ладони / Литературный журнал геосимволистов «Мой берег». Библиотека Символика. URL: http://moy-bereg.ru/istoricheskie-istochniki/istoricheskie-istochniki-20.html (дата обращения 29.06.2018).
4. Казацкие восстания против поляков [Электронный ресурс] // Русская историческая библиотека. URL: http://rushist.com/index.php/russia-children/1758-kazaki-i-polyaki (дата обращения 05.07.2018).
5. Касимов Р.Н., Гафуров А.В. Обмундирование солдата в воспоминаниях ветеранов // Родники нашей памяти / Иднакар: методы историко-культурной реконструкции [Текст]: научно-практический журнал. 2015. №2 (27). C. 86-98.
6. Крылатые афоризмы, мысли, шутки, цитаты великих людей [Электронный ресурс]. URL: http://fraznik.ru/com/11539.html (дата обращения 29.06.2018).
7. Кулагин К. «Формирование Нормативно-правовых основ военного плена в СССР (1918-1941 гг.)» [Электронный ресурс] // Альтернативная история. URL: http://alternathistory.com/formirovanie-normativno-pravovykh-osnov-voennogo-plena-v-sssr-1918-1941-gg (дата обращения 05.07.2018).
8. Медушевская О.М. Метод источниковедения и междисциплинарные аспекты [Электронный ресурс] // Русь Древняя и Удельная. URL: http://www. avorhist.ru/publish/istved1-3-1.html (дата обращения 29.06.2018).
9. Родионов Н.А. Удмуртская Республика: путь к победе 1945 года / науч. ред. Л.Н. Бехтерева; УИИЯЛ УрО РАН. Ижевск, 2015. 320 с.
10. Сирота А. «Освободительный поход» РККА: польские силы [Электронный ресурс] // Warspot.ru. URL: https://warspot.ru/6177-osvoboditelnyy-pohod-rkka-polskie-sily (дата обращения 05.07.2018).
