CC BY
289
А. Г. Смирнова
ПОЗНАНИЕ В МЕжДуНАРОДНых ОТНОШЕНИях:
основные характеристики
Познавательные процессы все чаще становятся предметом исследований в области международных отношений. В определенной мере подобный интерес вызван тем, что в современном мире наблюдается тенденция к росту неопределенности и как следствие — преувеличение или недооценка угроз, искажения в восприятии государствами намерений своих союзников и оппонентов. Кроме того, после распада биполярной системы международных отношений перед некоторыми государствами довольно остро встала и задача по самопознанию, обретению идентичности в изменившихся условиях1. В результате даже рационалистические теории международных отношений (реализм и либерализм), учитывающие влияние, прежде всего, факторов объективной действительности на поведение государств, включают особенности восприятия в перечень детерминант поведения стран в различных сферах мировой политики2. Более того, сложилось и самостоятельное направление — социальный конструктивизм, в рамках которого процесс познания рассматривается в качестве инструмента создания субъектом реальности3.
Вместе с тем, изучение познавательных процессов в международных отношениях сопряжено с рядом трудностей. Главная из них связана с определением субъекта познания. С одной стороны, в качестве основного участника мировой политики, а значит и субъекта познания выступает государство как коллективный субъект. С другой стороны, утверждение о том, что государства познают самих себя и друг друга, является довольно условным. Строго говоря, познание осуществляет индивид, действующий от имени государства и выражающий его позицию. Например, политолог Ф. Закария утверждает, что именно государственный деятель, а не государство является основным участником международных отношений4.
С учетом данного обстоятельства на групповом уровне могут быть описаны следующие познавательные процессы. Во-первых, — восприятие группой представителя другой группы. В качестве примера может служить достаточно популярный несколько лет назад вопрос, задаваемый представителями мирового сообщества: «Кто такой мистер Путин?». Во-вторых, государство как коллективный субъект осуществляет познание другого государства. Например, Израиль воспринимает Иран как представляющий угрозу его национальной безопасности и бросающий вызов притязаниям на региональное лидерство. В-третьих, государства также воспринимают самих себя в качестве участников международных отношений. результатом данного познавательного процесса является формирование «образа „я“ государства»5.
Перечисленные выше особенности познавательных процессов на межгосударственном уровне обусловливают постановку проблемы уровня анализа, которая конкретизируется в следующих вопросах. Кто выступает в качестве субъекта познания в международных отношениях: индивид (политический лидер) или государство? Если имеет место процесс восприятия государством другого государства, каковы его основные механизмы? Если
© А. Г. Смирнова, 2008
познавательный процесс разворачивается одновременно на разных уровнях, как они взаимодействуют между собой?
Наряду с проблемой субъекта познания в международных отношениях, дальнейшего изучения требует и сам процесс познания, протекающий на межгосударственном уровне. За редким исключением (несколько работ)6, он не получил систематического исследования.
В последующих разделах статьи рассматриваются характеристики государств в качестве участников международных отношений. Кроме того, раскрываются особенности познания на межгосударственном уровне, а также — результат данного процесса.
характеристики субъекта познания в международных отношениях
Прежде всего, необходимо отметить, что термин «международные отношения» очерчивает довольно строгие границы при определении субъекта познания. В качестве основных участников мировой политики выступают государства. Принимая во внимание данное обстоятельство, можно описать три формы обретения государствами реальности в международных отношениях, которые влияют на характер познавательных процессов.
Первая предполагает рассмотрение государств как коллективных субъектов, обладающих собственным «я», «индивидуальностью». Подчеркивая метафоричность употребления данного понятия применительно к государству, целый ряд теорий и концепций строится с использованием данных конструктов7. В социологии международных отношений перечисленные термины входят в концептуальный аппарат теории социального конструк-тивизма8. Например, А. Файзуллаев определяет государство как «основанное на опыте, антропоморфное образование, представляющее собой, во-первых, целостный организм, функционирующий как интегрированное образование; во-вторых, поведенческую единицу, которая представлена действиями целеустремленного актора; в-третьих, персонифицированную сущность, наделенную характеристиками личности, индивидуальности; в-четвертых, метафоричное образование, отраженное в мифической или символической форме; в-пятых, властную структуру, обладающую ресурсами принуждения; в-шестых, социальное образование, возникающее в результате социального познания индивидов; и, в-седьмых, разновидность идентичности, определяющую самовосприятие отдельных личностей» 9.
Приведенное определение позволяет выделить ряд характеристик государства, которые помогают решить проблему субъекта познания в международных отношениях. Прежде всего, данное определение, наряду с физическим базисом (территория, населенная определенным количеством людей) и институциональной структурой, создает основания для выявления «идеи государства»10. При этом, как подчеркивает Б. Бузан, «государство в большей степени представляет собой идею, разделяемую группой людей, нежели физический организм»11. Основанием идеи государства выступает его «политическая идентичность»12. Она определяет содержание национальных интересов государства13, а также — паттерны построения отношений с другими участниками международных отношений.
Таким образом, существование идеи государства позволяет рассматривать его в качестве самодостаточного актора. Б. Бузан отмечает, что если «территория и институты обеспечивают жизнеспособность государства, идея — составляет его сущность»14. Благодаря последней, государство продолжает существовать даже в случае временной потери своего физического базиса15. Следовательно, функционирование государства в качестве участника международных отношений не отождествляется с деятельностью его отдельных представителей, решения которых детерминированы особенностями занимаемых ролевых позиций и не способны отразить идею государства во всей ее полноте. Как подчеркивает в этой связи А. Вендт, «...государство
не может быть сведено лишь к деятельности правительственных структур по той причине, что оно само по себе наполняет смыслом действия отдельных индивидов». Вместе с тем, согласно приведенному ранее определению А. Файзуллаева, государство представляет собой социальный организм, возникающий в результате познавательной деятельности людей. Данная идея отражена и в работах А. Вендта, в которых он подчеркивает, что социальным основанием государства являются взаимодействие отдельных личностей. При этом, несмотря на то, что индивиды составляют государство в качестве «корпоративной личности»16, оно не может быть сведено к каждому из них. Государство, по определению русского философа Н. О. Лосского, становится личностью высшего порядка: «...каждое общественное целое, нация, государство и т. п. есть личность высшего порядка: в основе его есть душа, организующая его общественное целое так, что люди, входящие в него, служат целому как органы его» 17.
Выявленные характеристики обусловливают необходимость рассмотрения механизмов взаимодействия государства и отдельных личностей. По нашему мнению, ключевым из них является «индивидуальное переживание государства»18, которое представляет собой «непосредственное наблюдение или актуальное знание индивида о государстве» 19.
Основная характеристика данного процесса заключается в том, что индивиды, в т. ч. политические деятели, воспринимают государство не как абстрактное понятие, а как реальный, наблюдаемый объект. Иначе говоря, для каждого отдельного человека государство — это выступление президента, заседание парламента, митинг на площади, участие в выборах, разгон демонстрации. В конечном итоге, «переживание государства» представлено личным опытом взаимодействия индивидов и институтов власти, восприятием конкретных людей, объектов и событий, сопряженным с их оценкой. результатом данного процесса становится конструирование образа государства, который представляет собой вторую форму обретения государством реальности, в т. ч. и в международных отношениях.
Одна из характеристик образа государства в качестве результата процесса познания заключается в том, что, отражая уникальный и неповторимый опыт взаимодействия индивида и государства, его содержание социально детерминировано — опосредовано ценностями и значениями, разделяемыми в данном обществе. Именно благодаря этому становится возможна выработка разделяемой индивидами государственной идентичности, которая определяет национальные интересы и обеспечивает существование государства в качестве самодостаточного суверенного актора.
Познание индивидом государства отличается также и тем, что оно рассматривается как антропоморфное образование, которое наделено индивидуальностью, характером, обладает намерениями, демонстрирует поведение. В данном случае государство выступает уже не как объект познания, а как субъект, который взаимодействует с отдельными людьми и другими государствами. По нашему мнению, такая особенность «переживания государства» непосредственно связана с предыдущей. Как отмечалось ранее, для индивида государство находит свое воплощение, в т. ч., в реальных решениях и действиях конкретных субъектов (президента, министра иностранных дел, члена парламента, др.). При этом их поведение воспринимается как целенаправленное, соответствующее или противоречащее интересам страны. Можно предположить, что данная особенность имеет место и в том случае, когда политический лидер осуществляет познание другого государства на международной арене. Например, президентские выборы в США были сопряжены для российских политиков и рядовых граждан с прогнозами относительно того, какой из кандидатов окажется более предпочтительным с точки зрения реализации национальных интересов россии и развития двусторонних отношений.
Сказанное выше позволяет обозначить третью форму обретения государством реальности в международных отношениях, связанную с феноменом персонификации. Данный термин означает, что политика государства весьма часто рассматривается с точки зрения действий ключевых государственных деятелей. Более того, нередко приход к власти нового политика приводит к изменению образа государства. Вместе с тем, образ политического лидера не всегда идентичен представлениям о государстве в целом. Можно предположить, что чем более четко определена идея государства, являющаяся частью его политической идентичности, тем в меньшей степени смена политического руководства страны способна отразиться на трансформации ее образа.
рассмотренные формы обретения государством реальности в международных отношениях позволяют сделать вывод, что в качестве субъекта познания в международных отношениях выступают государства как коллективные субъекты, осуществляющие познание посредством представляющих их на международной арене индивидов (как правило, государственных деятелей), разделяющих политическую идентичность страны. В результате процесса познания формируется образ собственного или другого государства.
Как следует из приведенного определения, субъект познания в международных отношениях отличается двойственной природой. С одной стороны, в качестве такового выступает государство как участник мировой политики, поэтому при изучении процесса познания в международных отношениях необходимо учитывать реальные политические, геополитические, экономические, социальные и другие характеристики государств, лежащие в основе этих отношений, а также — особенности среды, в контексте которой осуществляется взаимодействие между странами. С другой стороны, познание осуществляет индивид, представляющий государство на международной арене, соответственно, изучение процесса познания предполагает и выявление механизмов отражения реальных отношений между государствами в сознании субъекта.
В последующих разделах статьи рассмотрим характеристики процесса познания в международных отношениях, обусловленные двойственной природой субъекта.
Среда как контекст познания
Процессы познания разворачиваются в «конкретных социальных средах»20. При этом понятие среды понимается в самом широком смысле. Во-первых, среду могут создавать различные социальные группы и возникающая в результате их взаимодействия область межгрупповых отношений. Во-вторых, среда предстает и в своем экологическом смысле — как среда обитания. Наконец, среда может быть понята «как языковая среда, представляющая собой символическую репрезентацию окружающего мира»21. Процессы познания с участием государств осуществляются в контексте, создаваемом средой международных отношений, которая предстает перед субъектами во всех трех названных смыслах.
Основные паттерны, в соответствии с которыми развиваются отношения между странами, описаны в теориях международных отношений. Теория реализма акцентирует внимание на взаимодействии государств, борющихся за власть и безопасность в анархической среде международных отношений. При этом подчеркивается, что они являются основными участниками этих отношений и ведут себя одинаково, независимо от формы правления, используя военную силу и дипломатию для реализации своих целей.
Теория либерализма рассматривает отношения между государствами сквозь призму распространения демократии, укрепления экономических связей. Поскольку политические
лидеры подотчетны своим избирателям, теория либерализма исходит из того, что демократии рассматривают режимы друг друга как легитимные. Сторонники данной теории также доказывают, что закон и прозрачность демократического процесса создают благоприятную среду для поддержания кооперации стран, особенно если она развивается на основе сложившихся международных институтов. В частности, подчеркивается, что демократические государства не воюют друг с другом22.
Теория конструктивизма расширяет перечень основных участников международных отношений, включая в их число, кроме государств, транснациональные и неправительственные организации. С точки зрения данной теории, пространство международных отношений образует политика, построенная на основе разделяемых или конфликтующих между собой идей, ценностей, культур и идентичностей. Идеи и ценности рассматриваются также в качестве основных инструментов, при помощи которых участники международных отношений достигают поставленных перед собой целей.
Таким образом, перечисленные теории по-разному определяют основных участников международных отношений, выделяя принципы, лежащие в основе этих отношений, и тем самым обрисовывая возникающую в результате их взаимодействия область отношений. Выбор одной из трех теорий международных отношений для изучения особенностей познания государствами друг друга имеет принципиальное значение по следующим причинам.
Во-первых, каждая из перечисленных теорий задает набор переменных, которые должны быть учтены, чтобы сделать вывод о характере познания. Например, изучение процесса восприятия политическими лидерами США действий террористов 11 сентября 2001 г. с позиций теории реализма акцентирует внимание на балансе сил на международной арене. Иначе говоря, при осуществлении познания других участников международных отношений, основными параметрами, на которые будет ориентироваться актор, становятся власть и влияние. Теория либерализма предполагает, что таким ключевым параметром оценки выступает тип политического режима. Например, Стратегия национальной безопасности США, принятая в сентябре 2002 г., подчеркивает важность демократизации стран как средства борьбы с терроризмом и установления прочного мира. С точки зрения теории конструктивизма, теракты, совершенные 11 сентября 2001 г. в США, следует рассматривать, прежде всего, с точки зрения разногласий акторов относительно ключевых ценностей. В лице США Аль-Кайда нанесла удар по идеалам западного капиталистического мира. Таким образом, разделяемые ценности и идентичности становятся ориентиром в процессе познания других государств.
Во-вторых, теории реализма, либерализма и конструктивизма представляют собой не только научный инструментарий. Это также и концепции, которые используются политиками в практике международных отношений. Так, реализм стал наиболее влиятельной концепцией после окончания Второй мировой войны, создав весомую альтернативу представлениям о том, что международные институты и право могут служить эффективным инструментом поддержания мира. В последнее время политические лидеры, среди которых может быть назван и действующий президент США Дж. У. Буш, все чаще придерживаются внешнеполитической линии, сочетающей в себе элементы реализма и либерализма (т. н. демократический реализм»23). В частности, широкое распространение получила идея о том, что безопасность государства может быть обеспечена за счет установления демократических режимов в государствах, представляющих потенциальную угрозу. Вместе с тем, конструктивизм, получивший признание в научном мире, по мнению экспертов, имеет незначительный вес в практической политике, поскольку государственные деятели, которые
мыслят преимущественно в рамках концепций реализма и либерализма, пока не видят возможности применения концептуального аппарата конструктивизма для осмысления событий на международной арене24.
Понимание среды в экологическом смысле также занимает важное место в теориях международных отношений. Существование геополитики в качестве самостоятельной научной дисциплины подтверждает роль средовых, в частности, географических факторов в построении отношений между государствами, а значит, и познании государствами друг друга. Например, Ст. Уолт в теории баланса угроз подчеркивает роль географического положения в возникновении военно-политических союзов государств. В частности, он отмечает, что «поскольку способность оказывать влияние снижается вместе с увеличением расстояния, близлежащие государства представляют большую угрозу, чем отдаленные. При прочих равных условиях государства с большей вероятностью образуют альянс в ответ на угрозы, исходящие от близлежащих государств, чем от географически более отдаленных»25. Вместе с тем, союзниками могут стать и близлежащие государства, поскольку они имеют общие интересы и, судя по приведенной цитате, общих врагов.
Сказанное выше подводит к выводу о специфике влияния среды на ход познавательных процессов в международных отношениях. Воздействие среды преломляется через ее восприятие участниками международных отношений. Как следует из теории Ст. Уолта, государства-соседи могут выстраивать свои отношения и как союзники, и как противники. Т. е. фактор географической удаленности не позволяет однозначно категоризовать государство как дружественное или враждебное. Субъект должен переработать информацию, соотнести ее с имеющимся опытом и вынести суждение. Таким образом, рассматривая влияние экологической среды, можно говорить о взаимодействии субъекта со средой. Подобные взаимосвязи наиболее полно раскрыты в концепции «экологической триады» Г. Спроут и М. Спроут26.
Третий аспект влияния среды как символической репрезентации окружающего мира получил рассмотрение в исследованиях по международным отношениям, использующих понятие дискурса. При этом «дискурс» определяется как «серия взаимосвязанных утверждений, представленных в определенном контексте, в данное время и в определенном месте, которые особым образом структурируют реальность»27. Механизм влияния дискурса в самом общем виде заключается в том, что «называя» явление при помощи тех или иных языковых средств, мы определяем суть данного явления, обозначаем свое отношение к нему.
Процесс «секьюритизации»28 позволяет проиллюстрировать роль дискурса в процессе познания в международных отношениях. Субъект категоризует действия актора в качестве источника опасности посредством применения особого речевого акта, в котором признается наличие угрозы, а также выражается настоятельное требование уделить пристальное внимание факту ее существования. При этом подчеркивается, что речевой акт также должен содержать запрос на использование экстраординарных, нестандартных средств, позволяющих оказать эффективное противодействие опасности. Процесс секьюритизации считается завершенным, когда речевой акт достигает эффекта, запланированного говорящим. Другими словами, категоризация субъектом действий или событий в качестве источника угрозы и запрос на принятие мер по противодействию возникающей опасности находят поддержку у населения, политической элиты, представителей научного сообщества и СМИ. Таким образом, категория «дискурс» позволяет заключить, что внешняя среда представлена субъекту лишь в восприятии и интерпретациях, конструируемых при помощи языковых
средств. Более того, как подчеркивает X. Мюллер, «мы можем описывать и анализировать только дискурс, не имея надежды обнаружить за словами реальные вещи» 29.
Обобщая сказанное выше о влиянии среды в процессе познания, можно сделать вывод, что процесс восприятия других государств-участников международных отношений неразрывно связан с конструированием образа ситуации взаимодействия и познанием социального мира в целом. Тем самым мы фиксируем влияние среды международных отношений, выступающей в качестве контекста, сквозь призму которого определяется смысл событий мировой политики.
Механизмы познания в международных отношениях
Характеризуя уровень изученности процессов социального познания, Г. М. Андреева подчеркивает, что «групповой» уровень социального познания «не является традиционным в исследованиях»30. Поэтому, несмотря на то что выявление механизмов познания государствами самих себя и других участников мировой политики имеет высокое научнопрактическое значение, современный уровень разработанности проблемы в дисциплинах, изучающих международные отношения, позволяет говорить лишь о предположениях относительно данных механизмов. Сформулируем некоторые из них, рассмотрев идеи, отраженные в работах отечественных и зарубежных ученых.
Первое предположение раскрывает природу познавательных процессов с участием государств как участников международных отношений. Учитывая значение идентичности государства при выработке его национальных интересов, можно предположить, что восприятие других участников мировой политики опосредовано знаниями государства о самом себе. раскрыть механизмы познания других акторов, обусловленные отмеченными особенностями государства, позволяет теория этноцентричных суждений. С точки зрения данной теории основанием для понимания действий других государств выступает представление субъекта о самом себе, его я-концепция. Как отмечает Д. В. Колесов, субъективность, которая проявляется в восприятии индивидом окружающего мира «как проекции собственных интересов»31, представляет собой характеристику всех живых существ. В свою очередь, среди факторов, объясняющих этноцентричную природу познания в международных отношениях, является государственный суверенитет и национальные интересы. Как подчеркивает американский политолог В. Шэннон, «в то время как существуют международные нормы. <...> .ироничный дар разделяемого во всем мире понятия суверенитета увековечивает стремление политиков обращать взор внутрь собственного государства»32. В результате, делает вывод исследователь, этноцентризм представляет собой естественную реакцию государств на то, что происходит на международной арене.
Теория этноцентричных суждений строится на основе положения о когнитивном соответствии, согласно которому когнитивная структура субъекта познания не может оставаться несбалансированной. И если дисбаланс все же возникает, он стремится изменить это состояние в направлении максимизации внутренней согласованности существующих знаний. На основе положения о когнитивном соответствии представляется возможным сформулировать основную идею теории этноцентричных суждений применительно к сфере международных отношений. Политический лидер стремится придать среде международных отношений ясные согласованные значения при помощи норм, а также конструируемых образов «Я» и образов других участников этих отношений. Создавая образ страны, которую политик представляет на международной арене, он осуществляет познание других участников международных отношений, и, составив о них представление, подтверждает образ собственного государства.
Второе предположение о механизмах познания раскрывает понятие образа государства.
Политический лидер воспринимает государство, от имени которого он выступает на международной арене, как одновременно позиционированное в трех основных сферах. Во-первых, оно характеризуется уникальным географическим положением, особенностями организации социальной, политической и экономической жизни, культурой и историей, разделяемыми ценностями и убеждениями, то есть национальной идентичностью. Во-вторых, государство отличается статусом в системе международных отношений, который определяется членством в международных организациях, дружественными или враждебными отношениями с теми или иными странами. В-третьих, каждое государство реализует на международной арене определенный перечень ролей. В результате политический лидер конструирует образ «Я» государства, который отражает его представления о национальной идентичности, статусе и роли страны, но вместе с тем не обязательно совпадает с объективными характеристиками в трех названных сферах. Учитывая положение теории этноцентричных суждений о том, что субъект познает других сквозь призму образа «Я», можно предположить существование аналогичной трехкомпонентной структуры и у образа другого государства33.
Как следует из предположения об этноцентричном характере познавательных процессов в международных отношениях, образ выступает не только как результат восприятия другого государства, но и как инструмент познания. Как особенности трех компонентов образа «Я» государства влияют на построение образов других участников международных отношений? Существующие теории социального познания позволяют сформулировать некоторые предположения.
Концепция внешнеполитического национализма создает основу для выявления особенностей восприятия политическими субъектами идентичности и статуса других государств, опираясь на образ собственного государства. В процессе формирования национального «Я» субъект испытывает настоятельную потребность определить границы и характеристики собственной группы, и использует для этого сравнение с «другими». С точки зрения данной концепции, «строительным материалом» национального «Я» являются воспринятые ценности, интересы и возможности. Однако необходимо отметить, что при построении образа используются не все ценности, интересы и возможности, а только те из них, которые облегчают сравнение со значимыми другими. В результате одним из основных направлений сравнения своей группы с другими становится континуум «сходство — отличие». Таким образом, можно сформулировать предположение, согласно которому субъект познания конструирует представления об идентичности других участников международных отношений, используя в качестве отправной точки собственную идентичность, и воспринимает свои и чужие ценности, интересы и возможности как сходные или различающиеся.
Концепция внешнеполитического национализма позволяет также предположить, что сравнение статусов субъекта познания и другого участника международных отношений осуществляется в соответствии с параметром «лидерство — отставание» 34. Как подчеркивает Дж. Гиманс, нация стремится не только «обладать государственностью, но также — оказывать существенное влияние на международной арене и, особенно, на государства аут-группы»35. При этом возможность оказывать влияние связывается с демонстрацией лидерства нации в той или иной сфере. Поэтому воспринятое превосходство другого государства может быть расценено как утрата ресурса влияния. Данную позицию разделяет и российский исследователь В. А. Колосов, который отмечает, что восприятие страны как дружественной или угрожающей зависит, среди прочего, от ее социально-экономических достижений на фоне состояния дел в стране субъекта познания36.
Теория позиционирования позволяет сформулировать механизмы познания ролей другого государства на международной арене. Основное положение данной теории состоит в том, что необходимо «разграничить действия, которые логически возможны, и те, которые социально возможны для какого-либо актора в сложившейся ситуации»37. Сказанное означает, что субъект может совершать любые действия, если при этом не учитывать влияние социального контекста. Но вместе с тем существует и более ограниченный репертуар действий, которые могут быть выполнены субъектом соответствующим образом только в случае, если он учтет специфику ситуации. В результате, согласно данной теории, возможность исполнить те или иные действия зависит от диспозиций субъекта, в частности, от права доступа к репертуару имеющихся в распоряжении способов действия, а также — от существующего распределения обязанностей. Например, подписать договор, который регламентирует отношения между двумя государствами, может не любой политик, а субъект, наделенный соответствующими полномочиями. Таким образом, позиция представлена совокупностью прав и обязанностей, которые ограничивают возможный репертуар действий субъекта.
Исследования, проведенные И. Ю. Киселевым38, позволяют предположить, что оценка возможности исполнения государством определенного перечня ролей строится на основе восприятия субъектом познания их соответствия идентичности и статусу данного государства. результаты изучения особенностей восприятия россией и США угрозы, которую представляет Иран, обладающий ядерным оружием, позволяют подтвердить данное предположение. Например, утверждения президента США Дж. У. Буша о том, что Иран не может продолжать работы в рамках своей ядерной программы, строятся на основании воспринятого несоответсвия данной роли идентичности государства, в частности, характеристикам политического режима в стране39.
Таким образом, сформулированные предположения позволяют рассматривать образ собственного государства, сконструированный субъектом познания, в качестве критерия, на основе которого осуществляется восприятие идентичности, статуса и роли других участников международных отношений.
Выводы
Подводя итог рассмотрению познания в международных отношениях, можно выделить следующие его особенности.
В качестве субъекта данного процесса выступают государства как коллективные субъекты, осуществляющие познание посредством представляющих их на международной арене индивидов, разделяющих политическую идентичность страны.
В результате процесса познания происходит конструирование образа государства, состоящего из трех компонентов — идентификационного, статусного и ролевого. При этом созданный образ в ряде случаев оказывается более важным для построения отношений, чем объективные характеристики данного государства.
Восприятие действий других государств-участников международных отношений непосредственно связано с конструированием образа ситуации, в контексте которой осуществляется взаимодействие между странами, и познанием социального мира в целом.
В качестве инструмента познания в международных отношениях выступают представления субъекта об идентичности, статусе и роли государства, которое он представляет на международной арене. При этом конструирование идентификационного компонента образа осуществляется в соответствии с оценкой сходств и различий ключевых ценностей, особенностей политического режима, принципов построения экономических отношений.
Статусный компонент формируется на основе сравнения потенциала своего государства в экономической, политической, военной областях и аналогичных показателей другой страны в соответствии со шкалой «лидерство — отставание». Конструирование ролевого компонента образа осуществляется посредством наделения государства обязательствами в тех или иных сферах деятельности на международной арене, которые соответствуют его идентичности и статусу.
Сформулированные предположения нуждаются в дальнейшем изучении на конкретных примерах взаимодействия государств на арене мировой политики и тем самым определяют программу дальнейшего теоретического и эмпирического изучения процессов познания в международных отношениях.
1 См.: NyeJ. The American National Interests and Global Public Goods // International Affairs. 2002. Vol. 78. № 2. P. 233-244; Мигранян А. Россия в поисках идентичности (1985-1995). М., 1997.
2 См.: Schweller R. L. Unanswered Threats: Political Constraints on the Balance of Power. Princeton, 2006; Walt St. M. The Origins of Alliances. Itaca; New York; London, 1994.
3 Klotz A., Lynch C. Strategies for Research in Constructivist International Relations. New York, 2007.
4 Zakaria F. From Wealth to Power: The Unusual Origins of America’s World Role. Princeton, 1998.
5 Киселев И. Ю., Смирнова А. Г. Динамика образа государства в международных отношениях. СПб., 2006. С. 5.
6 См.: Киселев И. Ю., Смирнова А. Г. Динамика образа государства в международных отношениях. СПб., 2006; Bronfenbrenner U. The Mirror Image in Soviet-American Relations: A Social Psychologist’s Report // Journal of Social Issues. 1961. № 17 (3). P. 45-56; Cottam M. Foreign Policy Decision-Making: The Influence of Cognition. Boulder, 1986; Jervis R. Logic of Images in International Relations. Princeton, 1970; Jervis R. Perception and Misperception in International Politics. Princeton, 1976.
7Faizullaev А. Diplomacy and Self // Diplomacy and Statecraft. 2006. Vol. 3. P. 497-522; BlaneyD. Equal Sovereignty and an African Statehood: Tragic Elements in the African Agenda in World Affairs // Contending Dramas: A Cognitive Approach to International Organizations / Ed. by M. Cottam, Chih-yu Shih. New York, 1992. P. 211-226.
Wendt A. Social Theory of International Relations. Cambridge, 2000.
9 Faizullaev A. Individual experiencing of states // Review of International Studies. 2007. № 33. P. 535.
10 Buzan B. People, States and Fear: An Agenda for International Security Studies in the Post-Cold War Era. Bolder, 1991. P. 64.
11 Buzan B. People, States and Fear: An Agenda for International Security Studies in the Post-Cold War Era. Bolder, 1991. P. 63.
12 Buzan B. People, States and Fear: An Agenda for International Security Studies in the Post-Cold War Era. Bolder, 1991. P. 70.
13 Klotz A., Lynch C. Strategies for Research in Constructivist International Relations. New York, 2007. P. 89.
14 Buzan B. People, States and Fear: An Agenda for International Security Studies in the Post-Cold War Era. Bolder, 1991. P. 64.
15 Примером может служить деятельность т. н. «правительства в изгнании».
16 Wendt A. Social Theory of International Relations. Cambridge, 2000. P. 217, 218.
17Аосский Н. О. Характер русского народа. М., 1990. C. 3.
18 Faizullaev A. Individual experiencing of states // Review of International Studies. 2007. № 33. P. 532.
19 Faizullaev A. Individual experiencing of states // Review of International Studies. 2007. № 33. P. 532.
Андреева Г. М. Психология социального познания: Учеб. пособие. М., 2000. С. 53.
Андреева Г. М. Психология социального познания: Учеб. пособие. М., 2000. С. 53.
22 См.: McFaul M. Are New Democracies War Prone // Journal of Democracy. 2007. Vol. 18. № 2. April. P. 160-167.
23 Snyder J. One World, Rival Theories // Foreign Policy. 2004. November—December. P. 54.
24' Макфол М. Лекция в Институте международных исследований Стэнфордского университета для участников программы дистанционного обучения (IDL), 20.08.2007.
25 Walt St. M. The Origins of Alliances. Itaca; New York; London, 1994. P. 23.
26 Sprout H., Sprout M. Environmental Factors in the Study of International Politics // International Politics and Foreign Policy / Ed. by J. N. Rosenau. New York, 1969. P. 41-56.
27 Lazar A., Lazar M. M. The discourse of the New World Order: “out-casting" the double face of threat // Discourse and Society. 2004. Vol. 15. № 2-3. P. 223.
28 Buzan B., Waever O., de Wilde J. Security: A New Framework for Analysis. London, 1998. P. 23-33.
29 Muller H. Security Cooperation // Handbook of International Relations / Ed. by W. Carlsnaes, T. Risse,
B. A. Simmons. London, 2002. P. 382.
30 Андреева Г. М. Психология социального познания: Учеб. пособие. М., 2000. C. 45.
31 Колесов Д. В. Оценка (психология и практика оценки): Учеб. пособие. М.; Воронеж, 2006. C. 259.
Shannon VP Interpreting Interventions: Identity, Images and the Perception of Normative Behavior: Dissertation
Presented in Partial Fulfillment of the Requirements for the Degree Doctor of Philosophy in the Graduate School of The Ohio State University. Columbus, 2001. C. 53.
33 См.: Киселев И. Ю., Смирнова А. Г. Динамика образа государства в международных отношениях. СПб., 2006.
34 Киселев И. Ю., Смирнова А. Г. Динамика образа государства в международных отношениях. СПб., 2006
C. 51.
35 Киселев И. Ю., Смирнова А. Г. Динамика образа государства в международных отношениях. СПб., 2006. С. 52.
36 Россия в «Большой восьмерке»: путь к Кананаскису и далее. Цикл публичных дискуссий «Россия в глобальном контексте». М., 2002. Вып. 11. С. 33-37. (Доклад В. А. Колосова).
37 Harre R., Moghaddam F. Introduction: The Self and Others in Traditional Psychology and in Positioning Theory // The Self and Others: Positioning Individuals and Groups in Personal, Political and Cultural Contexts / Ed. by R. Harre, F. Moghaddam. Westport, 2003. P. 5.
38 Киселев И. Ю. Динамика образа государства в международных отношениях: Автореф. докт. дис. СПб., 2003. С. 26-27.
39 Киселев И. Ю., Смирнова А. Г. образ государства как инструмент восприятия угрозы в международных отношениях (на примере ядерной программы Ирана) // Психология власти—2008: Материалы Второй международной научной конференции. 14-15 января 2008 / Под научн. ред. А. И. Юрьева. СПб., 2008. С. 51-56.
