CC BY
138
УДК 94(47) «1914-1917»
Н. С. Ватник
Повседневная жизнь учащихся средних школ Московской губернии в годы Первой мировой войны
В статье рассматриваются общественная позиция и изменения в повседневной жизни учащихся средних школ Московской губернии под влиянием событий Первой мировой войны. С привлечением архивных документов, периодической печати и мемуаров исследованы формы социальной активности учащихся: побеги на фронт и «добровольчество», помощь раненым в госпиталях, благотворительность и уличные денежные сборы, трудовая помощь в изготовлении «предметов государственной обороны». Изучено отношение юношей к подготовке к военной службе через занятия спортом и в рамках деятельности местных военно-спортивных комитетов. С учетом возрастного фактора выявлена эволюция ученических настроений и форм досуга под воздействием побед и неудач русской армии, нарушений учебного процесса, потерь близких, страданий беженцев. Определена специфика поведения учащейся молодежи в условиях политизации общества в 1917 г.
The article deals with social position and changes in daily routine of high school students of the Moscow province influenced by events of the First World War. The forms of social activity of pupils: shoots on the front and "volunteering" the wounded in hospitals, charity and street cash charges, labour assistance in the manufacture of "objects of national defense" have been studied with the use of archival documents, periodicals and memoirs. Also, they have been learned in relation to the preparation of young men for military service through sports and through the activities of the local military and sports committees. Taking into account the age factor, the evolution of student attitudes is regarded and forms of leisure activity under the influence of victories and failures of the Russian army, violations of the educational process, the loss of loved ones, the suffering of refugees. Specificity of students' behaviour in a politicization of society in 1917 has been determined.
Ключевые слова: Первая мировая война; повседневная жизнь учащихся средних школ; формы помощи учащихся фронту; эволюция социального поведения учащихся.
Keywords: The First World War; the daily routine of high school students; forms of assistance to the students to the front; the evolution of social behaviour of students.
Столь масштабные исторические события, как войны (а тем более Первая мировая - охватившая территории многих государств), всегда серьезно влияли на судьбы втянутых в столкновение народов. В странах - участниках враждебных коалиций налицо было пробуждение гражданских, патриотических чувств, а победа над агрессором (в данном случае - держав Антанты над Четверным союзом) до сего дня является предметом их национальной гордости.
В постсоветской России научный интерес к истории Первой мировой войны возрос в последнее двадцатилетие. Одновременно в исследовании темы прослеживаются существенные перемены. Во-первых, всё больше внимание привлекают не деяния полководцев и войсковые операции, а «homo belli» (буквально - «человек воюющий»), в широком смысле - поведение «человека на войне», причем не только профессиональных военных или ставших в строй по набору или добровольно. Речь идет о повседневной жизни всех попавших в трагические обстоятельства войны: от монархов и элиты до обычных людей - эвакуированных, беженцев, постоянных жителей городов и сел, взрослых и детей. Ведь именно из их настроений, поступков и взаимоотношений складывался общественный климат в стране, а политическое руководство стран приобретало или теряло поддержку подданных, что определило и результаты войны. А во-вторых, на фоне выраженного интереса к региональной истории изучается вклад конкретной местности в борьбу с неприятелем.
Тема общественных позиций учащейся молодежи России в годы войны получила определенное освещение в новейшей отечественной литературе о «германской войне» [1], но сюжеты, связанные с гимназической повседневностью, занимают в этих работах скромные место. К тому же здесь практически не отражены изменения, произошедшие в школьной
© Ватник Н. С., 2014 94
жизни в течение 1917 г., когда традиционные ценностные ориентиры и в обществе, и в молодежной среде подверглись серьезной коррекции.
Источниками написания данной статьи послужили донесения и отчеты директоров учебных заведений Московской губернии, хранящиеся в Центральном государственном архиве Москвы (ЦГА Москвы), статистические материалы, периодическая печать, мемуары, художественная литература.
Рассмотрение темы предварим изложением сведений о среднешкольном «образовательном лице» Московской губернии изучаемого времени. В начале 1910-х гг. московский регион (Москва и губернская периферия) являлся ведущим, наряду с Петербургским, образовательным центром Российской империи. В Москве насчитывалось 11 казенных и 16 частных мужских гимназий, три казенных и 18 частных реальных училищ, четыре женских института, 56 женских частных гимназий, шесть гимназий Учреждений императрицы Марии; 20 школ давали профессиональное образование - сельскохозяйственное, духовное, коммерческое, техническое, педагогическое, медицинское, театральное, музыкальное [2]. В тематически интересующих нас подмосковных городах (Богородске, Бронницах, Верее, Волоколамске, Дмитрове, Звенигороде, Клину, Коломне, Можайске, Подольске, Павловском Посаде, Сергиевом Посаде, Серпухове) и крупных селах (Озеры, Останкино, Новогиреево, Павло-во, Раменское) действовали пять мужских гимназий, пять реальных училищ, 17 женских правительственных и частных гимназий и прогимназий, две школы совместного обучения (г. Бронницы и пос. Малаховка). Кроме общеобразовательных, в губернии были две учительские семинарии (мужская - в с. Поливаново Подольского у., женская - в Можайске), Вифан-ская духовная семинария (в Сергиевом Посаде) и три коммерческих училища (в Серпухове, с. Озеры, на ст. Щелково) [3].
Вся учебная, воспитательная и внешкольная деятельность учебных заведений регулировалась соответствующими нормативными актами: «Уставом» 1871 г. и «Положением о женских гимназиях» 1870 г. Государство не допускало вмешательства общественности в жизнь учебных заведений и пресекало любые попытки влияния воспитанников на порядки своей alma mater. Власти стремились изолировать учащихся от «проблем жизни», исключить или минимизировать воздействие событий в стране (особенно политических) на их мировоззрение и поведение. Правда, в годы первой российской революции Министерство просвещения и администрация средних школ (в том числе и подмосковных), столкнувшись с массовым ученическим движением, вынуждены были разрешить деятельность родительских комитетов несколько смягчить дисциплинарный режим и разнообразить формы воспитательной работы. Эта волна перемен оказалась не последней - «июльский кризис» 1914 г. на Балканах и Манифест Николая II о войне с Германией окончательно разрушили барьеры между школой и окружающим миром, и вновь, как в 1905 г., сделали в юношеской среде популярным лозунг «Мы не только учащиеся, но еще и граждане!» (с иным - проправительственным - содержанием).
Подписание императором Манифеста состоялось в воскресенье 20 июля 1914 г., а в последующие два дня документ был напечатан во всех газетах и стал общеизвестным. Война расценивалась подавляющим большинством русского общества не только как продолжение поддержки православных балканских народов - жертв австро-германской агрессии, но и как защита православия от протестантизма и католицизма (современники называли её «Большой войной», «Великой войной», «Второй Отечественной», «германской»). Все это вызвало у школьной молодежи подъем патриотических настроений. Наглядным выражением таких чувств явились демонстрации в Петербурге, Москве и многих губернских городах; несмотря на каникулярное время, в них приняли участие гимназисты и реалисты старших классов. В Москве такого рода общегородские манифестации происходили часто в сентябре - октябре (у памятника Минину и Пожарскому на Красной площади, на Тверском бульваре, Скобелев-ской, Страстной и Арбатской площадях). На территории губернии патриотические демонстрации были отмечены в Богородске и Щелкове [4]. При этом, в отличие от 1905 г., школьное начальство с пониманием отнеслись к явному нарушению правил для учащихся.
В середине августа во всех учебных заведениях состоялись молебны «о ниспослании победы христолюбивому воинству». Но участие в официальных мероприятиях лишь в малой мере давало выход эмоциональному подъему, который испытывала школьная молодежь. Разворачивавшиеся на ее глазах события воспринимались как продолжение Балканской
кампании 1877-1878 гг., о которой рассказывали на уроках истории. В повседневном чтении учащихся теперь присутствовали сводки и репортажи с театров военных действий, публикуемые в газетах и журналах; в классах вывешивались карты и самодельные схемы мест сражений, где флажками отмечались линии фронтов; необычайную популярность получили книги по военной истории.
Свойственную юношескому возрасту бурю чувств, где переплелись патриотические переживания, страх перед неизвестным, идеализация действительности, донесли до нас мемуаристы - современники тех событий. Типичными для молодежи были ощущения, эмоционально точно описанные выдающимся актером И. В. Ильинским - 15-летним учеником московской частной гимназии А. Е. Флерова: «Нам же, гимназистам, подросткам, война казалась романтическим и чуть ли не праздничным событием, похожим на какую-то гигантскую и шумную игру. Мы... спешили встречать первых раненых на Брестский вокзал; порядок был полный, сестры милосердия были очаровательны в своих новеньких костюмах, офицеры, бывшие на вокзале, подтянуты и щегольски одеты, даже сами раненые, которых выносили и которые выходили из вагона, имели, казалось, радостный и праздничный вид. Их осыпали цветами, подарками и улыбками» [5]. То же подметил в рассказе «Гимназистки» писатель И. С. Соколов-Микитов, хорошо знакомый с жизнью коломенских мужской и женской гимназий (здесь учились жена писателя, Лидия Ивановна, и ее брат, Анатолий Иванович Малофе-ев, впоследствии известный советский военачальник). Картины, изображенные прозаиком, исторически достоверны: сюжет рассказа, типажи героев и детали провинциального быта подсказаны автору его супругой, а точность её воспоминаний была велика - чуть более десяти лет отделяли события от их литературной версии (рассказ публикуется в 1928 г. и получает благожелательные оценки вплоть до сравнения с бунинскими «Темными аллеями»). Поэтому данный текст можно оценить как специфический исторический источник, близкий к беллетризированным воспоминаниям.
Приведем несколько красочных зарисовок Коломны первых месяцев войны, сделанных Соколовым-Микитовым. «Война вдруг изменила, преобразила город, всколыхнула привычное бытье-житие. Город наполнили новые люди. По бульвару и Пушкинской нынче гуляли новоиспеченные прапорщики в ремнях и новеньких погонах; проходили, семеня ножками, сестры милосердия в черных монашьих косынках. Первое время все это - прапорщики, ремни, косынки, музыка и песни всякий день проходивших по городу и топтавших рыжий снег солдат - казалось занимательным и модным. Гимназистки сходили с ума, мечтая о косынках милосердных сестер; гимназисты готовились добровольцами на фронт. Казалось, скоро-скоро въедут храбрые русские генералы на белых и вороных конях в главный немецкий город, кончится война, и будет долго ликовать Россия» [6].
Увлечение героикой войны обусловило стремление попасть на фронт, в первую очередь, среди младших подростков. Побеги на фронт стали массовым явлением, и о них сообщали столичные газеты. В Московской губернии такие факты единичны - известен случай в Серпухове [7]. Много большую популярность получило «добровольческое движение». Речь идет о стремлении молодых людей 16-19 лет, т. е. учеников VI-VШ классов, попасть на фронт официальным путем: одни предпочитали разрешенную родителями и учебным начальством запись в действующую армию (т. е. «добровольчество»), другие же - настаивали на возможности поступления в юнкерские училища при ускоренном завершении гимназического обучения. Такие желания стимулировались газетными статьями, где с осени 1914 г. в качестве способа восполнения потерь русского офицерского корпуса первых месяцев войны назывались гимназисты и реалисты, досрочно «в период рождественских вакаций» сдавшие выпускные экзамены [8]. Учитывая общественные настроения, Военное министерство допустило с 1915 г. прием в военные училища юношей, окончивших полный курс шести классов общеобразовательных школ и двух классов духовных семинарий, а ведомства, управлявшие средними учебными заведениями, разрешили старшеклассникам прохождение досрочных итоговых испытаний [9].
Приведем несколько типичных примеров воплощения юношами своих патриотических порывов. В Вифанской духовной семинарии 12 семинаристов обратились в Синод с просьбой разрешить «держать им выпускные экзамены в декабре, чтобы иметь возможность немедленно вступить в ряды армии». Синод удовлетворил ходатайство, отметив, что это «невиданный факт в истории духовной семинарии» [10]. Директор Коломенской мужской гимна-
зии А. Ф. Лебедев в донесении от 28 мая 1915 г. сообщил попечителю Московского учебного округа имена троих коломенских гимназистов-добровольцев - учеников IV класса Гавриила Дмитриевского и Александра Пробатова и семиклассника Исаака Левитана (первые - отправились на театр военных действий в октябре 1914 г., а третий - в январе 1915 г.). В документе приведены подробности службы Дмитриевского и Пробатова: оба «были причислены к воинским частям, принимали деятельное участие в боевых операциях против неприятеля; из них Дмитриевский, простудившийся во время зимней кампании, был эвакуирован на Родину и возвратился в гимназию. Пробатов поддерживал сообщение во время боев между отдельными частями действующей армии, был контужен и, как оказавший существенные услуги делу борьбы с врагом, был награжден орденом Святого Георгия Победоносца; в марте Пробатов возвратился из армии на Родину». Здесь же перечислены имена гимназистов, поступивших в военные училища: в январе 1915 г. - Константин Ежов, Николай Буткин, Иван Беляев, Иван Надеждин, Сергей Успенский, Николай Флерин, Георгий Якобс; в апреле 1915 г. -Сергей Вихрев и Сергей Чекарев; в мае 1915 г. - Николай Кравчинский [11].
Однако при всей поддержке молодежного патриотизма в общественном сознании присутствовало понимание угроз, которыми сопровождается участие в боевых действиях незрелых физически и психологически юношей. Указывая на возрастную «слабость» подрастающего поколения, «Вестник воспитания» в начале войны писал: «Чувства учеников благородны и достойны всякого сочувствия, но часто могут вытекать из переоценки своих сил». Через полгода журнал обратился к читателям: «Нельзя всем сражаться», ибо мирная работа в тылу бесконечно разнообразна» [12]. Московский журнал «Гимназист» задавался вопросом: «Должны ли мы помочь Родине, нашим братьям личным участием на поле брани, или для этого мы еще слабы, и не принесем ли мы больше пользы... на местах тем или иным посильным для нас трудом?» И ответ звучал безальтернативно: «Кругом столько лазаретов, питательных и санитарных пунктов, так часты кружечные и другие сборы. и ваша помощь, сочувствие и поддержка здесь для вас нравственны и обязательны» [13].
И действительно, проза войны уже к осени 1914 г. естественным образом обозначила сферы приложения патриотических чувств молодежи. Именно тогда возникло стремление облегчить страдания «раненых и увечных» в лазаретах, разместившихся в учебных и общественных зданиях тыловых городов. На помощь санитарам и сестрам милосердия приходили добровольцы - старшеклассники (они доставляли раненых с вокзалов), а также ученицы старших классов. Но была и иная, повседневная, помощь раненым, внешне незаметная, но важная и потому оставшаяся в памяти современников. Её иллюстрирует фрагмент рассказа Соколова-Микитова: «Гимназистки, всякий день проходившие мимо лазарета с повисшим флагом над входом, стали отдавать свои завтраки и покупать на карманные деньги папиросы. И всякий раз раненые поджидали проходивших гурьбою, звеневших голосами девочек, принимали подарки, ласково шутили. Весело смеялся. раненый в руку веселый солдат Серё-га, которого знала и любила вся женская гимназия». Учащиеся занимались благотворительными и уличными «кружечными» сборами денег в пользу сербов и черногорцев, русских беженцев, раненых и увечных. На уроках рукоделия гимназистки «прилежно шили кисеты и вязали шарфы, вкладывая в махорку надушенные записочки солдатам в окопы» [14].
Со временем война показала свое недоброе лицо. Ее зримым воплощением стали раненые в больничных халатах с забинтованными култышками; на улицах города наряду с ожидавшими отправки на фронт сестрами милосердия и офицерами появились инвалиды. В поведении учащихся появились те черты, которые не могли не беспокоить педагогов: в первую очередь, национальная нетерпимость, «крайняя нервозность» и частое отвлечение от учебных занятий в связи с неблагоприятными сводками с театра военных действий, гибелью или увечьем воевавших родственников и знакомых. Не случайно, педагогическая печать указывала, что задача педагогов, «не возбуждать страстей, не разжигать шовинизма», а «оберегать детей, чтобы они извлекли из войны уроки героизма и самоотверженности, а не ненависти и злобы» [15]. А поводы для беспокойства были: в 1914-1915 гг. столичные и губернские газеты неоднократно сообщали о требованиях учеников удалить учителей-немцев и прекратить преподавание немецкого языка. В большей степени указанное (идущее от настроя семей) было характерно для крупных городов, где толпы громили магазины с немецкими вывесками и избивали иностранцев. В провинции же, если и отмечался «подъем патриотического духа», то без агрессивного шовинизма. Применительно к коломенским школам эту местную
специфику подметил Соколов-Микитов: «Немка Демицилия Адольфовна ходила сконфуженная, робея поднять глаза, а чтобы покрепче ей насолить, розовая и круглая Дуня Кудрявцева, сидевшая на крайней парте, перестала, как всегда делала раньше, вскакивать и закрывать за немкою дверь. Краснея, теряясь на глазах недружелюбно молчащего класса, Демицилия Адольфовна неловко поворачивалась длинною своею, затянутой в форменное зеленое платье спиной и сама закрывала стеклянную дверь. .Демицилия Адольфовна, чувствовавшая себя виновной за разразившуюся войну, не спрашивая уроков, всем стала ставить пятерки». Напротив, «представитель» союзников удостоился чествования гимназистов - они «до обморока качали на руках француза Эмиля Альфредовича Корню, высокого черноусого многосемейного человека, занимавшегося прежде скромным кондитерским ремеслом» [16].
Гнетущее впечатление произвело отступление русских войск в 1915 г. И дело не только в людских потерях и оставлении больших территорий. Из западных губерний в центр России хлынул поток беженцев, сюда эвакуировались русские учебные заведения, которые размещались в средних школах. В Сергиево-Посадской мужской гимназии разместилась Ленчицкая учительская семинария из Калишской губернии, а в здании Коломенского высшего начального училища появилась Андреевская учительская семинария из Келецкой губернии [17]. Рассказы эвакуированных сверстников и беженцев о пережитом разрушали юношески романтические представления о войне.
Перемены в восприятии учениками военной повседневности приводит Соколов-Мики-тов: «Давно пригляделись франтившие перед отправкой на войну прапорщики, примелькались монашеские косынки сестёр, будничнее и грознее стала казаться война, чаще ходили недобрые по городу слухи. Весною. у Сони Воронцовой убили на войне брата, и она неделю не ходила в класс, потом явилась заплаканная, бледная, с крепом на гимназическом значке. У многих девочек забрали отцов и братьев. Взяли из гимназии сторожа Степана: у Степана под лестницей, в каморке, которую он занимал. оставались жена и ребёнок, и вся гимназия перебывала под лестницей смотреть маленького. сына Степана, на Степанову заплаканную и растерянную жену Дашу» [18].
В учебных заведениях начал нарушаться незыблемый учебный распорядок. 1915/1916 учебный год не все школы начали своевременно (17 августа) по причине занятости зданий под лазареты и штабы. Так, в Красково-Малаховской и Раменской гимназиях опоздание составило четыре дня, в Поливановской семинарии и Бронницкой гимназии - две недели. То же отмечено в Коломне, где большая часть помещений мужской гимназии была отдана «на нужды военного ведомства», и в распоряжении гимназии остались канцелярия, учительская и библиотека. Учебные занятия теперь проходили в женской гимназии вечером [19]. К чему это привело, колоритно передает Соколов-Микитов: «Пылью, шумом и грохотом, непривычною топотнёю наполнился коридор и чистенькие классы женской гимназии. По утрам гимназистки находили в партах измятые окурки, а в уборных нестерпимо разило табачным дымом» [20].
Но все эти перемены принципиально не сказались на отношении ученической молодежи к происходящему, к войне. Наоборот, особое значение юноши стали придавать спортивным занятиям как необходимой части подготовки к военной службе. Отмеченная в юношеской среде с довоенных времен популярность физического здоровья получила теперь новый импульс. Спорт рассматривался в качестве средства преодоления «вялости, колебаний, болезни». А журнал учащихся «Юные силы», провозгласив в 1914 г. лозунг «Да здравствует разумный спорт!», обосновал его ситуационно: «В такой момент, когда наша Родина переживает все ужасы войны за лучшее будущее народов, ей нужно много сильных, решительных и выносливых людей» [21].
К сожалению, воплощение этих призывов затруднялось несовершенством материальной базы школ. Из подмосковных гимназий только Коломенская располагала спортивным залом со «снарядами и гимнастическими машинами», что позволило преподавать гимнастику один раз в неделю. «Беззальные» школы изыскивали способы организации занятий: зимой использовали помещения (в Сергиево-Посадской гимназии - проходную комнату площадью 16 кв. метров), а летом - проводили уроки «на свежем воздухе» (Серпуховская гимназия соорудила гимнастическую площадку в гимназическом саду). Кроме уроков гимнастики учащиеся посещали спортивные кружки своих городов (в Коломне - местного гимнастического общества) [22].
Особый интерес учеников вызывали уроки строя с овладением ружейными приемами. Их проводили и перед войной, но системность допризывная военная подготовка получила в 1915-1916 гг., с созданием военно-спортивных комитетов. По архивным данным, в Московской губернии такой комитет действовал в Серпухове, а Московский (столичный) - распространял руководство на периферию: Сергиев Посад, Подольск, село Раменское [23].
В повседневной работе комитеты и школы руководствовались «Инструкцией» Канцелярии Главнонаблюдающего за физическим развитием народонаселения Российской империи от 1 марта 1916 г. и циркуляром Министерства просвещения от 3 мая 1916 г. Продолжительность подготовки устанавливалась % часа при трех занятиях в неделю. Она включала гимнастику, лазание, ходьбу, бег, строевую подготовку, изучение обязательных для рядового сведений и полевой службы [24]. Проводились занятия на последнем одном или двух уроках (если два занятиях в неделю). Строевые упражнения обычно устраивались в воскресные дни во избежание помех учебному процессу. Результаты обучения проверялись комиссиями в конце мая, и внимание уделялось практическим навыкам учеников. Примечательно, что в мае 1916 г. губернию (с. Раменское) для ознакомления с образцовой постановкой работы по «мобилизации спорта» посетил помощник Главнонаблюдающего В. И. Срезневский [25].
В 1915-1916 гг. в России распространилась трудовая помощь учащихся фронту. В 1915 г. она получила одобрение императора; со своей стороны, Министерство народного просвещения рекомендовало директорам школ, чтобы учащаяся молодежь «отдала часть своего рабочего времени на изготовление предметов снаряжения для армии». Составлен был их перечень (рукоятки для пехотных и кавалерийских топоров, черенки для пехотных лопат и кирок, снарядные ящики, траншейные перископы) с приложением чертежей. Работы должны были производиться за счет учебных заведений, при помощи земств и городских управ и во внеурочное время [26].
Гимназисты и реалисты «горячо отозвались на призыв работать» во благо Родины, но результативность зависела скорее от усилий взрослых, ибо школы не располагали сырьем, мастерскими, кадрами инструкторов. Примером успешной организации являлись Павло-во-Посадское реальное училище и Коломенская мужская гимназия. В Павлово-Посадском училище под мастерскую приспособили часть училищной столовой, где установили верстаки, точильный и деревообрабатывающие станки. Под наблюдением мастера и педагогов старшеклассники изготавливали и ремонтировали снарядные ящики; работы велись с 17 до 19 часов. В Коломне 15 учеников пятых-восьмых классов в учительской комнате под руководством учителей Рокицкого и Никольского производили траншейные перископы по образцам, предоставленным командованием запасного 198-го пехотного батальона. Качество изделий было хорошим, о чем свидетельствовали оценки офицеров-фронтовиков. Но несогласованность ведомств не способствовала успеху дела - на запрос гимназии об отправке перископов губернский комитет Всероссийского земского союза заявил, «что не имеет заказы на изготавливаемые предметы от интендантского ведомства» [27].
Конечно, не только мыслями о положении на фронтах жили учащиеся. Как и до войны, в учебных заведениях ставились любительские спектакли и устраивались балы (сборы от билетов и лотерей шли в пользу раненых), действовали познавательные и художественные кружки, проводились «ближние» экскурсии («дальние» затруднены из-за транспортных перебоев), а самые увлеченные ученики пытались реализовать свои интересы за стенами школ. Как пример, сошлемся на мемуары М. И. Прудкина - ученика Клинского реального училища. Выдающийся артист вспоминает о кружке драматического искусства, постановке в 1915 г. пьесы «Бедность - не порок», лестной оценке Модеста Ильича Чайковского, приглашенного на премьеру спектакля «Снегурочка» («У Вас есть сценические способности»), переписке с великим К. С. Станиславским и попытке в 1916 г. поступить в школу-студию МХАТа [28].
Февральская революция 1917 г. пробудила к активной социальной и политической жизни все слои российского общества. Не осталась в стороне школьная молодежь - проходили собрания учащихся, создавались ученические комитеты, популярным стал лозунг «Свободная школа в свободной России». По свидетельству мемуаристов, «проявлением гражданства» подольских реалистов, горячо поддержавших революцию, стало их участие в городской милиции, а гимназистов Сергиева-Посада - посещение и выступления на городских и школьных митингах. Происходившее в Коломне передает Соколов-Микитов: «По городу ходили толпы. В гимназии о. Валериан служил молебен, и гимназистки, как прежде, чинно
стояли в белых парадных фартуках, а после молебна Марья Васильевна. объявила, что с этого дня им разрешается носить открытые на платьях воротнички. На другой день почти все гимназистки явились в класс в переделанных платьях, с голыми шеями. Те дни было в гимназии суетно и невесело; для многих гимназисток странными, пугающими казались проплывавшие под окнами красные флаги». Гимназисты обратились к женской гимназии с посланием, где «уговаривали гимназисток объединиться с ними, учиться совместно, и для почина предлагали устроить собрание и общий избрать комитет». Такое собрание состоялось, несмотря на кокетливые обвинения в адрес юношей, что «совсем не для революции вы к нам подъезжаете, а только бы поухаживать за хорошенькими.» [29].
Ученические комитеты, определяя свою позицию по общенациональным и академическим проблемам, затрагивали и отношение к войне. Анализ постановлений Всероссийского съезда учащейся молодежи в мае 1917 г. (Московскую губернию представляли делегаты из Клина, Коломны, Павловского Посада, Подольска) свидетельствует о господстве настроений «революционного оборончества». Война рассматривалась как борьба с «германским монархизмом, стремящимся уничтожить свободную революционную Россию» [30]. Следствием такой позиции явились статьи в ученической прессе о подвигах на фронте, призывы бороться с лозунгами «Долой войну!», подписываться на «Заем Свободы», организовывать «трудовые мобилизации» и создавать трудовые дружины.
Но в отличие от 1914-1916 гг. массового следования таким призывам не наблюдалось, за исключением оказания помощи находящимся в лазаретах раненым. В городах тому причиной были трудности с земским снабжением школьных производств материалами и инструментами; в свою очередь, результаты летней деятельности сельскохозяйственных дружин оказались весьма скромными из-за роста преступности и массовых крестьянских волнений. К осени 1917 г. стало ясно, что благородные порывы молодежи оказались невостребованными Временным правительством. К тому же, в зависимости от общественной позиции и личных воззрений, основные интересы учащихся сосредоточились на вопросах реформирования школьной жизни, партийно-политической борьбе или устройстве собственной судьбы, оттеснив продолжавшуюся войну на второй план.
Смену умонастроений учащихся косвенно подтверждает анализ содержания мемуаров, где в послефевральских сюжетах действия на фронтах не упоминаются вовсе: Долежжаль повествует о поступлении в Московское высшее техническое училище, Прудкин - в Московский университет, Волков - в Духовную академию. То же наблюдаем у Соколова-Микитова: на балу в Коломенской гимназии после акта получения аттестатов «гимназисты лопали угощенье, танцевали и ухаживали, щипали усы», а разговоры выпускников вперемежку шли «о революции, о танцах, о женских курсах и университете» [31]. Такое отсутствие темы войны далеко не случайно. Для «ровесников двадцатого века» её события, лишившись остроты, стали частью недавнего прошлого, школьной юности, когда они, переполненные патриотическими чувствами, стремились в меру сил помочь сражающейся Родине и следовать высоко понимаемому гражданскому и нравственному долгу.
Примечания
1. См. например, о студенчестве: Иванов А. Е. Студенты в окопах // Родина. 1993. № 8/9. С. 150-152; о молодежи средних школ: Соколов В. И. Патриотическая деятельность молодежных объединений в России в 1914-1917 гг. // Россия в Первой мировой войне. Рязань, 1994; Страхов В. В. Патриотическое движение российской учащейся молодежи в период Первой мировой войны (1914-1917) // Известия Российской академии образования. 2009. № 2 (10). С. 29-37; Беленцов С. И. Социальная активность учащегося юношества в годы Первой мировой войны // Известия Юго-Западного государственного университета. 2012. № 4. Ч. 3 (43). С. 229-233; Пархоменко В. «Прощайте, дорогие родители, я еду оборонять Россию»: юные добровольцы на фронтах Первой мировой // Родина. 2013. № 8. С. 142-145; и др.
2. Подсчитано по: Вся Москва. Адресная и справочная книга на 1915 г. М., 1915. Стлб. 287-293, 296-300, 305-310, 379-381, 384-402, 411-445, 447.
3. Подсчитано по: Подмосковье из века в век. Сборник исторических очерков. М., 2006. С. 453-455; Центральный государственный архив г. Москвы (далее - ЦГА Москвы). Ф. 459. Оп. 3. Д. 4885. Л. 126.
4. См. Руга В., Кокорев А. Повседневная жизнь Москвы. Очерки городского быта времен Первой мировой войны. М., 2011. С. 12-15.
5. Ильинский И. В. Сам о себе. М., 1961. С. 40.
6. Соколов-Микитов И. С. Гимназистки // На теплой земле. М., 1954. С. 129-130.
7. Вестник воспитания. 1914. № 9. С. 109.
8. См., например: Московские ведомости. 1914. № 198, 253, 263, 266, 268, 273, 275, 277, 279, 280 и др.
9. Вестник воспитания. 1914. № 9. С. 107.
10. Школа и жизнь. 1914. № 48.
11. ЦГА Москвы. Ф. 459. Оп. 3. Д. 7899. Л. 11.
12. Вестник воспитания. 1914. № 9. С. 108; 1915. № 4. С. 163.
13. Гимназист. 1915. № 3. С. 13.
14. Соколов-Микитов И. С. Указ. соч. С. 129-131.
15. Школа и жизнь. 1914. № 45.
16. Соколов-Микитов И. С. Указ. соч. С. 130-131.
17. ЦГА Москвы. Ф. 459. Оп. 3. Д. 7481. Л. 176, 307.
18. Соколов-Микитов И. С. Указ. соч. С. 130.
19. ЦГА Москвы. Ф. 459. Оп. 3. Д. 7481. Л. 237-237 об; Д. 7889. Л. 46.
20. Соколов-Микитов И. С. Указ. соч. С. 133.
21. Юные силы. 1914. № 1.
22. ЦГА Москвы. Ф. 459. Оп. 3. Д. 7885. Л. 78, 126, 164-164 об., 173-173 об.
23. Там же. Д. 8174. Л. 3, 14-15, 48, 61, 82.
24. Там же. Д. 8174. Л. 26-26 об., 54, 56.
25. Голощапов Б. Р., Коржукова Т. Ю. История физической культуры и спорта в Московской области. М., 2014. С. 25.
26. ЦГА Москвы. Ф. 459. Оп. 3. Д. 7889. Л. 1-4.
27. Там же. Л. 24, 25, 46, 46 об, 91, 91 об.
28. Подробнее см.: Прудкин М. И. Жизнь - в Художественном театре. М., 2007.
29. Долежжаль Н. А. У истоков рукотворного мира. Записки конструктора. М., 2010. С. 10-11; Волков С. А. Возле монастырских стен. М., 2000. С. 82; Соколов-Микитов И. С. Указ. соч. С. 135.
30. Свободная школа. 1917. № 5.
31. См.: Долежжаль Н. А. Указ. соч.; Волков С. А. Указ. соч.; Прудкин М. И. Указ. соч.; Соко-лов-Микитов И. С. Указ. соч. С. 139.
Notes
1. See for example, about students: Ivanov A. E. Studenty v okopakh [Students in the trenches] // Rodina - Birthplace. 1993, No. 8/9, pp. 150-152; about young people in secondary schools: Sokolov V.I. Patrioticheskaya deyatel'nost' molodezhnykh ob"edineniy v Rossii v 1914-1917gg. [Patriotic activities of youth organizations in Russia 1914-1917] / / Rossiya v Pervoy mirovoy voyne - Russia in the First world war. Ryazan. 1994; Strakhov V.V. Patrioticheskoe dvizhenie rossiyskoy uchashcheysya molodezhi v period Pervoy mirovoy voyny (1914-1917) [Patriotic movement of Russian students during the First world war (1914-1917)] // Izvestiya Rossiyskoy akademii obrazovaniya - News of the Russian Academy of education. 2009, No. 2 (10), pp. 29-37; Belentsov S. I. Sotsial'naya aktivnost' uchashchegosya yunoshestva v gody Pervoy mirovoy voyny [Social activity of the student youth in the years of the First world war] // Izvestiya YUgo Zapadnogo gosudarstvennogo universiteta - Proceedings of the South Western state University. 2012, No. 4, Pt. 3 (43), pp. 229-233; Parkhomenko V. . «Proshchayte, dorogie roditeli, ya edu oboronyat' Rossiyu»: yunye dobrovol'tsy na frontakh Pervoy mirovoy ["Farewell, dear parents, I'm going to defend Russia": young volunteers on the fronts of world] // Rodina - Birthplace. 2013, No. 8, pp. 142-145; and other
2. Calculated by: the Whole of Moscow. Address and reference book for 1915. Moscow. 1915. Clmn. 287-293, 296-300, 305-310, 379-381, 384-402, 411-445, 447.
3. Calculated by: the suburbs of Moscow from century to century. Collection of historical essays. Moscow. 2006. Pp. 453-455; Central state archive of Moscow (hereinafter - the archives of Moscow). F. 459. Sh. 3. File 4885. Sh. 126.
4. See Ruga V., A. Kokorev Povsednevnaya zhizn'Moskvy. Ocherkigorodskogo byta vremen Pervoy mirovoy voyny [Everyday life of Moscow. Essays on urban life during the First world war]. Moscow. 2011. Pp. 12-15.
5. Ilinsky I.V. Sam o sebe [About Himself]. Moscow. 1961. P. 40.
6. Sokolov-Mikitov I.S. Gimnazistki [Schoolgirls] // Na teploy zemle - On the warm earth. Moscow. 1954. Pp. 129-130.
7. Vestnik vospitaniya - Herald of education. 1914, No. 9, p. 109.
8. See, for example: Moskovskie Vedomosti. 1914, № 198, 253, 263, 266, 268, 273, 275, 277, 279, 280 and other
9. Vestnik vospitaniya - Herald of education. 1914, No. 9, p. 107.
10. SHkola izhizn'- School and life. 1914, No. 48.
11. The archives of Moscow. F. 459. Sh. 3. File 7899. Sh. 11.
12. Vestnik vospitaniya - Herald of education. 1914, No. 9, p. 108; 1915, No. 4, p. 163.
13. Schoolboy. 1915, No. 3, p. 13.
14. Sokolov-Mikitov I.S. Op. cit. Pp. 129-131.
15. School and life. 1914, No. 45.
16. Sokolov-Mikitov I.S. Op. cit. Pp. 130-131.
17. The archives of Moscow. F. 459. Sh. 3. File 7481. Sh. 176, 307.
18. Sokolov-Mikitov I.S. Op. cit. P. 130.
19. The archives of Moscow. F. 459. Sh. 3. File 7481. Sh. 237-237 turn; File 7889. Sh. 46.
20. Sokolov-Mikitov I.S. Op. cit. P. 133.
21. YUnye sily - Young forces. 1914, No. 1.
22. The archives of Moscow. F. 459. Sh. 3. File 7885. Sh. 78, 126, 164-164 turn, 173-173 turn.
23. Ibid. File 8174. Sh. 3, 14-15, 48, 61, 82.
24. Ibid. File 8174. Sh. 26-26 turn, 54, 56.
25. Goloshchapov B. R., Korjukova T. Y. Istoriya fizicheskoy kul'tury i sporta v Moskovskoy oblasti [History of physical culture and sport in Moscow region]. Moscow. 2014. P. 25.
26. The archives of Moscow. F. 459. Sh. 3. File 7889. Sh. 1-4.
27. Ibid. Sh. 24, 25, 46, 46 turn, 91, 91.
28. For more information, see: Prudkin M. I. ZHizn' - v KHudozhestvennom teatre [Life - at the Art theater]. Moscow. 2007.
29. Dolezhal N. A. U istokov rukotvornogo mira. Zapiski konstruktora [At the origins of the man-made world. Notes of the designer]. Moscow. 2010. Pp. 10-11; Volkov S. A. Vozle monastyrskikh sten [Near the monastery walls]. Moscow. 2000. P. 82; Sokolov-Mikitov I.S. Op. cit. P. 135.
30. Svobodnaya shkola - Free school. 1917, No. 5.
31. See: Dolezhal N. A. Op. cit.; Volkov S. A. Op. cit.; Prudkin M. I. Op. cit.; Sokolov-Mikitov I.S. Op. cit. P. 139.
УДК 373
А. М. Ермаков
Первая мировая война в российских школьных учебниках
зарубежной истории
В статье анализируется освещение истории Первой мировой войны в российских школьных учебниках зарубежной истории. Рассматриваются концепция войны, предлагавшаяся советским школьникам, и формирование в 1990-е гг. нового взгляда на первый всемирный вооруженный конфликт. Показаны утвердившиеся в современных учебниках трактовки характера, причин и последствий войны, ее итогов и исторического места. Выявлены представленные в учебной литературе основные события Первой мировой войны, персоналии. Проанализированы исторические понятия, которые используются авторами учебников. Изучены текстовые и визуальные источники, сопровождающие учебный макротекст. Сделаны выводы о соответствии учебного материала как современному состоянию научных знаний, так и ожиданиям власти и общества; о том, что войне 1914-1918 гг. отводится в школьных учебниках зарубежной истории значительно меньше места, нежели Второй мировой войне.
The article examines the coverage of the First World War history in Russian textbooks on General History. The concept of war proposed to the Soviet students is considered. The article deals with the formation of a new look on the first global conflict in the 1990s. Particular attention is paid to the entrenched interpretations of nature, causes and consequences of the war, its outcomes and historical significance given in modern textbooks. The major events and personalities of The First World War presented in the academic literature have been detected. The historical terms used by the textbook authors are analyzed. The article includes the research of textual and visual sources, accompanied by training makrotext. The author of the study comes to the conclusion that the material of examined textbooks is up-to-date in modern historical science and it corresponds to the expectations of the authorities and the society. Besides, the material about the War of 1914-1918 takes much less space in textbooks on General History than the one related to The Second World War.
Ключевые слова: Первая мировая война, Новая история, Новейшая история, школьный учебник истории, исторический нарратив.
Keywords: The First World War, Modern History, Contemporary history, school history textbook, historical narrative.
© Ермаков А. М., 2014 102
