CC BY
51
уже ратифицированных многосторонних до- отличаться друг от друга в разных государс-
говоров, в области установления правовых твах. Судебная система должна быть универ-
основ изъятия и конфискации материальных сальной по характеру и высокоэффективной в
ценностей и соотносимых с ними прав, об- своей деятельности. В этом случае судебные
разующих доходы от преступной деятель- системы государств Европы могут выступать
ности. Такие требования предъявляются, в гарантом защиты прав и свобод граждан [5].
частности, Европейской конвенцией о про- Европейские судебные стандарты - продукт
тиводействии «отмыванию», выявлении, изъ- глобализации и интеграции судебных систем
ятии и конфискации доходов от преступной государств европейского континента, пред-
деятельности 1990 г. [3], обычно именуемой ставляют собой определенные принципы,
в юридической литературе Страсбургской начала общего характера, реализованные
конвенцией [4]. в организации (материализации) судебной
Особое внимание в рассматриваемом ас- власти и в ее функционировании, в том числе
пекте следует обратить на существование при отправлении правосудия, статусе судей
цивилизованных способов защиты прав, и др. Они должны быть систематизированы
свобод граждан, организаций, их законных и, что особенно важно, внедрены в работу
интересов, которые не могут существенно судебной системы Российской Федерации.
Литература
1. Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 33 (ч. 1). Ст. 3418.
2. В 1989 году на совещании лидеров «семерки» бывший президент Франции Ф. Миттеран выступил с инициативой создания Целевой группы финансовых действий - ФАТФ (Financial Action Task Force) для оценки результатов сотрудничества по предотвращению использования банков и других финансовых институтов для «отмывания» денег. В рамках совещаний ФАТФ, проводимых с 1990 г. на регулярной ежегодной основе, вырабатываются конкретные рекомендации по развитию национального законодательства // Грязные деньги и закон. - М., 1994. С. 45.
3. Convention on laundering, search, seizure and confiscation of the proceeds from crime. European Treaty Series № 141. - Strasbourg, 1990. P. 3. Перевод полного наименования Страсбургской конвенции приводится с учетом положений пояснительного доклада Комитета министров Совета Европы // Explanatory report on the European Convention on laundering, search, seizure and confiscation of the proceeds from crime. - Strasbourg, 1990.
4. Михайлов В.И. Противодействие легализации доходов от преступной деятельности: пра-
вовое регулирование, уголовная ответственность, оперативно-розыскные мероприятия и международное сотрудничество. - СПб., 2008.
5. Ефремов Л. Вопросы применения международных договоров о взаимном оказании пра-
вовой помощи в работе арбитражных судов // Вестник ВАС РФ. 2000. № 3. С. 12-13.
ПОТЕРПЕВШИЙ И ЕГО ПРАВА
Л.В. СТОЛБИНА,
кандидат юридических наук (БелЮИ МВД России);
Н.А. ЖУКОВА,
кандидат юридических наук, доцент (БелЮИ МВД России)
Реализация защиты прав и законных интересов физических и юридических лиц, пострадавших от преступлений, является первоочередной задачей российского уголовного судопроизводства. Эта основная задача поставлена на самом высоком - конституционном (ст. 52 Конституции РФ) и законодательном уровне (ч. 1 ст. 6 УПК РФ). Согласно российскому уголовно-процессуальному законодательству, которое имеет
своим главным предназначением скорейшее и полное восстановление прав лиц, против которых были совершены те или иные преступления, государство обеспечивает их беспрепятственный доступ к правосудию и компенсацию причиненного им вреда [1].
Как утверждает И.М. Ибрагимов, в практике уголовно-процессуального правоприменения, касающегося защиты прав лиц, пострадавших от преступных посягательств,
встречаются немалые препятствия. По его мнению, они обусловлены не только издержками в деятельности некоторых представителей правоохранительных органов, но и явными концептуальными и законодательными издержками относительно правовой ответственности правоприменителей [2].
В рамках настоящей статьи хотелось бы рассмотреть и проанализировать реальную ситуацию, сложившуюся при разрешении заявления гражданки В. сотрудниками органов внутренних дел. Не преследуя цель уличить сотрудников правоохранительных органов в неправомерных действиях или ненадлежащем осуществлении ими своих обязанностей, мы просто будем констатировать факты, ставшие известными из имеющихся копий процессуальных документов и со слов заявителя В., а также выразим свое субъективное мнение.
Так , 02.10.2009 года гражданка В. обратилась в органы внутренних дел с заявлением о хищении у ее малолетней дочери сотового телефона, стоимостью 2 150 рублей. В этот же день она и ее дочь были опрошены инспектором ОДН, что было задокументировано соответствующим образом.
В ходе приватной беседы с гражданкой В., она поясняла, что при получении объяснений от ее малолетней дочери, инспектор ОДН оказывала давление на нее, задавая вопросы примерно следующего содержания «...признайся, ты потеряла телефон и боишься об этом сказать маме». Однако девочка была настойчива в своих показаниях о том, что во время прогулки в школе кто-то вырвал у нее из рук телефон, который она держала за спиной, и гражданка В. настояла, чтобы в протоколе объяснений были зафиксированы именно те сведения, которые сообщались ее дочерью, а не домыслы инспектора ОДН. Правильность составления протокола гр. В. проверила путем прочтения. Однако в постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела от 12.10.2009 года инспектор ОПД И. указывает, что, в частности, из объяснений гр. В. и ее малолетней дочери следует, что последняя при неустановленных обстоятельствах утратила телефон, и в чьих-либо действиях не усматриваются признаки состава преступления, предусмотренного ч.1 ст. 158 УПК РФ. В этой связи, на основании п. 1 ст. 24 УПК РФ отказано в возбуждении уголовного дела.
Теперь хотелось бы прокомментировать описанную выше ситуацию. Не подвергая сомнению правдивость сказанного нам гр.
В. о сущности данных ею и малолетней дочерью объяснений, следует, что инспектор ОДН в постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела изложила объяснение в том виде, в котором было «выгодно» ей, а не в соответствии с их содержанием.
Еще один аспект рассматриваемой проблемы выражается в том, что на основании ч. 4 ст. 148 УПК РФ копия постановления об отказе в возбуждении уголовного дела в течение 24 часов с момента его вынесения направляется заявителю и прокурору. При этом заявителю разъясняется его право обжаловать данное постановление и порядок обжалования. Поскольку в указанной норме содержится термин «направляется», то правоприменители, зачастую, не вручают лично заявителю копию указанного процессуального документа, а именно направляют его по почте.
В правоприменительной практике имеют место случаи, когда лицо, принявшее решение об отказе в возбуждении уголовного дела, сделав лишь отметку в сопроводительном письме с указанием номера исходящей корреспонденции, не направляют заявителю копию постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. Чем это продиктовано, объяснить сложно. Однако установить, направлялась ли реально по почте копия такого документа заявителю или нет, практически не возможно. Так и в случае с гр. В., которая не получила своевременно копию постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. Лишь по ее настоятельной просьбе копия указанного документа была ей предоставлена сотрудником подразделения дознания 13.12.2009 г.
К сожалению, уголовно-процессуальное законодательство не предусматривает право заявителя ознакомиться с материалами проверки, чтобы впоследствии обжаловать не только законность и обоснованность принятого процессуального решения, но и действий (бездействия) лица, проводившего проверку по заявлению о совершенном преступлении в порядке ст. 144 УПК РФ. Полагаем, что назрела необходимость на законодательном уровне урегулировать данный вопрос. То есть определить процессуальный статус заявителя как участника уголовного судопроизводства, наделив его обязанностями и правами, в том числе на ознакомление с материалами проверки в случае принятия решения об отказе в возбуждении уголовного дела.
Впоследствии 29.10.2009 года надзи-
рающим прокурором было вынесено постановление об отмене постановления об отказе в возбуждении уголовного дела и 13 ноября 2009 года дознавателем В. уголовное дело по заявлению гр. В. было возбуждено. Позднее уголовное дело было принято к производству дознавателем К., которая, по инициативе гр. В., только практически через месяц после возбуждения уголовного дела, допросила ее и признала потерпевшей. Однако, даже не допросив ее малолетнюю дочь в качестве свидетеля, дознаватель К. 13.12.2009 года приостановила производство по уголовному делу по п. 1 ч.1 ст. 208 УПК РФ. При этом потерпевшая В. не была уведомлена о принятом решении.
Конечно, все ранее указанные процес-
суальные решения потерпевшая В. может обжаловать в порядке, предусмотренном ст.ст. 124 и 125 УПК РФ, но нельзя вернуть время, которое бездарно было потрачено на принятие незаконных и необоснованных решений. Известно, что на стадии возбуждения уголовного дела должны приниматься меры не только для установления повода и основания к возбуждению уголовного дела, но и раскрытия преступления по «горячим следам». Из приведенной ситуации видно, что и заявитель, и потерпевший по «неочевидным» уголовным делам остается один на один со своими правами, предусмотренными как в Конституции РФ, так и в УПК РФ, которые даже не принимаются во внимание некоторыми правоприменителями.
Литература
1. Ибрагимов И.М. Способы преодоления препятствий на пути защиты прав потерпевшего
// Российская юстиция. 2008. № 3.
2. Ибрагимов И.М. Законодательное расширение правомерных возможностей защиты прав
потерпевшего // Российский судья. 2008. № 10. С. 19-22.
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ НАДЗОР ПРОФСОЮЗОВ ЗА СОБЛЮДЕНИЕМ ТРУДОВЫХ ПРАВ
РАБОТНИКА
В.л. МИХАЙЛИКОВ,
кандидат юридических наук (БелЮИ МВД России)
В соответствии со ст. 352 ТК РФ работники могут использовать защиту трудовых прав и интересов профессиональными союзами в качестве способа их реализации [1]. Использование данного способа приводит к возникновению отношений по общественному контролю за соблюдением трудовых прав работников, хотя защитная функция профсоюзов включает в себя и иные действия. По мнению некоторых авторов, защитная функция профсоюзов реализуется в четырех организационно-правовых формах [2]:
- участие в отношениях социального партнерства;
- участие в применении установленных условий труда;
- участие в разрешении трудовых споров;
- осуществление профсоюзного контроля за соблюдением законодательства о труде и об охране труда.
Нельзя не заметить, что способом защиты трудовых прав работников могут быть признаны только действия, которые порождают
возникновение отношений, содержанием которых являются требования профсоюзов по устранению нарушений трудовых прав работников. Поэтому как способ защиты действия профсоюзов, на наш взгляд, следует рассматривать как основание возникновения отношений по профсоюзному контролю за соблюдением трудовых прав граждан, что является частью выполняемой профсоюзами защитной функции.
Термин «защита трудовых прав профсоюзами» в юридической литературе рассматривается не только как непосредственная защита, осуществляемая в рамках охранительных отношений, но и как деятельность профсоюзов, осуществляемая в рамках регулятивных отношений. Законодатель наряду с полномочиями профсоюзов в области контроля за соблюдением трудового законодательства предусматривает, в частности, процедуру учета мнения профсоюзного органа при принятии решений работодателем.
Общественные действия в качестве особого способа защиты трудовых прав обуслов-
