CC BY
185
А.С. Скриба, С.В. Тихонов
Поствестфальский мир и российско-европейские отношения: В поисках нового баланса сил
Аннотация. Исторически европейская система международных отношений является образцом для международной системы. Таким образом, трансформация современной европейской системы тесно связана с трансформацией Вестфальской системы. Новая система может быть вдохновлена уже имеющимся наследием, которое содержит широкий набор принципов и норм. Статья описывает это наследие и пытается объяснить связь между историей и современностью. Хотя новые вызовы, такие как глобализация, значительно влияют на международные отношения сегодня, баланс сил все еще остается главным принципом преодоления анархии в международных отношениях.
Abstract. Historically the European system of international relations is an example for the world system. Hence the transformation of the modern European system is closely connected with the transformation of the Westphalian system. The new system can be influenced by the Westphalian legacy, which consists of a variety of principles and rules. The article describes this legacy and try to explain the connection between history and modern days. Although new challenges like globalization have strong influence on the international relations today, balance of power still remains the main principle of overcoming anarchy in international relations.
Ключевые слова: российско-европейские отношения, европейская система, международная система, новые вызовы, глобализация. Keywords: European-Russian relations, European system, international system, new challenges, globalization.
Введение
Для исследователей в области международных отношений Вестфальский мир является точкой отсчета, которая обозначает появление целостной системы международных отношений. Два договора, подписанных в Мюнстере и Оснабрюке в 1648 г., установили ключевые принципы взаимодействия, актуальные и по сей день. В ходе дальнейшей трансформации системы изменялись только ее отдельные элементы, но не вся система целиком. Однако после распада биполярного мира, основывавшегося на противостоянии Советского Союза и Соединенных Штатов Америки, система начала трансформироваться глубже, чем в предыдущие периоды.
За 25 лет, прошедших со времени распада Советского Союза и завершения существования Ялтинско-Потсдамского порядка, в экспертных дискуссиях не только не было выработано консенсус-ного мнения о чертах новой международной системы, но, напротив, дискуссия с каждым годом разгорается с новой силой. Выделяют три основных варианта, в рамках которых может быть организована новая система международных отношений: однопо-лярность (доминирование одного актора), би- или многополярность (лидерство двух или нескольких акторов на основе баланса сил), а также полицентричность (существование множества центров лидерства) как отдельный подход. В любом случае, сейчас нет связующего звена - единого системного принципа отношений между государствами.
Итак, основы, способные на протяжении ближайших десятилетий послужить устойчивым каркасом для международных отношений, неочевидны. Система продолжает трансформироваться в поисках нового устойчивого положения. На протяжении 25 лет возрастет степень хаотизации международных отношений, увеличится уровень конфликтности в самых разных частях земного шара: от Балкан до Южно-Китайского моря и от Ближнего Востока до Шотландии. Не стоит предполагать, что система преобразуется без какого-то явного толчка со стороны акторов, так как весь предшествующий опыт развития Вестфальской системы показывает, что
только их действия могут преодолеть хаотизацию международных отношений.
Особенно заметно нарастание напряжения на примере отношений между Россией и Европой - из-за глубоких связей, существующих между ними. Сложность структуры взаимосвязей означает, что каждый раз рост напряжения затрагивает множество небольших контактов в разных сферах, которые не изолированы друг от друга, но переплетены - и таким образом усиливают эффект, возникающий из-за давления на них. Кроме того, исторически европейская система всегда была образцом для всех остальных региональных систем, поскольку именно здесь был накоплен наибольший опыт взаимодействия.
Рассмотрение Вестфальского наследия, которое исправно работало на протяжении трех с половиной веков, требуя лишь регулярной проверки деталей, кажется лишним и неактуальным в век глобализации, ООН и всемирного разделения труда. Пункты Мюнстерского и Оснабрюкского договоров превратились в несколько каноничных фраз, которые студенты-международники проходят в курсе истории международных отношений. Но ведь когда-то именно эти идеи определили систему международных отношений. Могут ли они вновь стать фундаментом мирового порядка и способствовать его стабилизации? Ответ на этот вопрос требует ревизии всего накопленного наследия и придирчивого разбора каждой из норм Вестфальской системы. Подходя к этому с позиций структурного реализма, мы пытаемся выделить основные существенные черты, определяющие каркас сначала европейской, а затем и международной системы, чтобы постараться спрогнозировать их будущее.
Исторический обзор развития Вестфальской системы
Тридцатилетняя война началась в 1618 г. с чешского восстания против австрийских Габсбургов, правивших Священной Римской империей, и за тридцать лет в ней приняли участие все ключевые европейские государства того времени: от Швеции до Италии и от Испании до России. Однако едва ли монархи, заключавшие мир после большой Тридцатилетней войны, думали, что
принципы, установленные в двух мирных договорах, останутся незыблемыми на протяжении столетий. Произошел резкий переход из эпохи императоров, обладавших известной монополией на внешнюю политику, в эпоху национальных государств, вступающих в отношения с другими государствами через специальные государственные институты.
После 1648 г. основным и единственным действующим типом акторов становятся национальные суверенные государства, которые обладают полным суверенитетом в пределах своей территории, несут ответственность за внешнеполитические действия и обладают равными возможностями в своей внешней политике.
В отсутствие очевидного лидера среди всех национальных государств основой взаимодействия между ними становится определение баланса сил, на основании которого определялись принципы взаимодействия между государствами через систему международных договоров. Интересно, что при оформлении Вестфальского мира протестантская Швеция, германские протестантские князья и Священная Римская империя проводили переговоры в Оснабрюке, а Франция, Испания, Нидерланды и некоторые другие католические государства заключили договор со Священной Римской империей в Мюнстере. Единственным способом изменить баланс сил и иерархию акторов отныне становилась глобальная война с подведением итогов согласно новому балансу сил. Фактически военный потенциал, накопленный странами в межвоенные годы, использовался на полях сражений для установления нового баланса сил, в рамках которого определялась иерархия.
Другим важным принципом, установленным Вестфальским миром, был религиозный принцип, который часто формулируют как «чья власть, того и вера». Последствия, к которым привело следование этому принципу, оказались значительно обширней его первоначальной формулировки. По сути, таким образом был закреплен принцип суверенитета национальных государств над территорией и гражданами этого государства. Ни одно из государств не могло вмешаться в дела другого государства, не спровоцировав военного конфликта. При этом, как справедливо указывает С.А. Кортунов, данный принцип не запрещал, а разрешал ведение
войны, провозглашая войну неотъемлемым правом суверенного государства [Кортунов, 2007, с. 77].
Последним существенным принципом Вестфальской системы было то, что каждый новый порядок не подрывал вышеописанные краеугольные принципы системы, но модифицировал баланс сил и состав акторов и не приводил к пересмотру всех остальных принципов. Это было возможно во многом из-за того, что принципы Вестфальской системы отражали объективный характер природы международных отношений. Никто не мог оспорить исключительное право государств на международные отношения и на внутренний суверенитет, следовательно, эти принципы существовали a priori.
Первый этап существования Вестфальской системы завершился Великой французской революцией и наполеоновскими войнами. Потрясение, испытанное европейцами в ходе этих событий, было невероятно сильным. Это привело к добавлению новых принципов в общий каркас системы. С момента подписания Венского мирного договора в 1815 г. и до возникновения Ялтинско-Потсдамского порядка, который характеризовался наличием двух антагонистичных доминирующих акторов, поддержание существующего баланса сил сделалось обязанностью заранее определенной группы доминирующих акторов, которые во многом несли ответственность за предотвращение эрозии системы. Любой участник, собирающийся изменить систему, сталкивался с коллективным противодействием со стороны остальных участников. Поэтому не случайна реакция европейских государств на действия Российской империи перед началом Крымской войны, которые были направлены на изменение существующего статус-кво. Как известно, Россия столкнулась с коллективным противодействием большинства европейских государств, включая даже Сардинское королевство.
На следующем этапе, по завершении Первой мировой войны, Версальско-Вашингтонский порядок принес четыре важные новации в набор принципов Вестфальской системы. Эти добавления были затем сохранены и дополнены при создании Ялтинско-Потсдамского порядка международных отношений.
Во-первых, была основана Лига Наций: первая постоянно действующая международная организация, которая, с одной стороны, стала логичной заменой системы общеевропейских конгрессов, а с другой - привнесла новые возможности в систему международных отношений. Национальные государства теперь стали создавать международные организации, если считали, что объединение голосов сделает их мнение более значимым.
Во-вторых, появившиеся вслед за Лигой Наций международные организации постепенно стали приобретать черты правосубъектности и получили возможность влиять на международные отношения, руководствуясь своими собственными представлениями о необходимом. Эта новация начала расшатывать привычное представление о том, что акторами международных отношений являются только государства. Однако международные организации, даже такие успешные, как Европейский союз, до сих пор еще не смогли стать безусловными и полноправными акторами системы международных отношений.
В-третьих, Версальско-Вашингтонский порядок стал первой всемирной версией Вестфальской системы. Все предыдущие версии распространялись только на европейский континент.
В-четвертых, впервые системообразующие акторы не допустили проигравшие государства к процедуре обсуждения мирного договора. До этого проигравшая сторона всегда принимала участие в итоговых переговорах и имела возможность повлиять на устанавливавшийся порядок. Граф Максимилиан и Шарль Талейран с разной долей успешности могли повлиять на условия Вестфальского и Венского мирных договоров соответственно. При подписании Версальского мирного договора Германия и Советская Россия были исключены из процедуры обсуждения. Эта «новация» подрывала принцип баланса сил, так как интересы побежденных государств не учитывались при определении нового баланса, что негативно сказалось на продолжительности существования данной модификации системы.
Последний этап развития Вестфальской системы связан с Ял-тинско-Потсдамским порядком, оформившимся после Второй ми-
ровой войны. Общая Вестфальская система принципов снова была дополнена, отражая произошедшие изменения.
Лейтмотивом существования этого порядка стали неразрешенные идеологические противоречия между социалистическим Советским Союзом и капиталистическими Соединенными Штатами Америки - державами, сформировавшими вокруг себя две сферы влияния с границами, проходящими по всему земному шару. Это привело к блоковому противостоянию, показавшему, что в рамках Вестфальской системы возможно конфронтационное взаимодействие двух групп государств (фактически трех, если учитывать Движение неприсоединения) без полноценных военных действий и при сохранении противоречий.
Другим новым принципом было то, что некоторые действия стали необратимыми. Если раньше проигрыш в войне мог сильно снизить шансы государства на выживание, но не означал безусловного уничтожения и невозможности попробовать изменить баланс сил вновь, то с появлением достаточного числа зарядов ядерного оружия всеобщее уничтожение стало реальностью. Это существенно лимитировало военные возможности двух блоков, превратившись в эффективный фактор сдерживания военных действий. Война остается правом суверенных государств, но последствия войны ядерных держав стали необратимыми.
Таким образом, за первые 300 лет существования Вестфальской системы многие ее принципы были существенно дополнены и расширены, так как гибкость и немногочисленность первоначальных принципов позволяла адаптировать и дополнить их перед лицом изменившейся реальности. При этом косметические изменения принципов не нарушали правило баланса сил, поддерживающего стабильность. Каждый раз вслед за нарастанием хаотизации возникала новая модель взаимодействия, которая определяла параметры новой стабильности. Однако вызовы, которые встали перед Вестфальской системой во второй половине XX в., имели качественно иной характер, поэтому их преодоление изменило систему необратимо. Но в любом случае, если исходить из прежнего опыта, остается ключевой вопрос - как найти новый баланс?
Современное состояние Вестфальской системы
Если мы обратимся к принципам, которые лежали в основе Вестфальской системы, то обнаружим, что большая часть из них претерпела значительные изменения. Последняя модификация Вестфальской системы - Ялтинско-Потсдамский порядок завершил свое существование вместе с распадом Советского Союза, который был одним из двух полюсов этой системы. Однако новый баланс сил, основывавшийся на абсолютном доминировании США, обладавших подавляющей военной и экономической мощью, нормативной силой и широко распространенной массовой культурой, оказался неустойчивым, и система не пришла в новую устойчивую точку. Фактически принцип баланса сил более не функционирует, так как в условиях хаотизации международных отношений оказалось невозможно добиться устойчивого баланса.
Более того, под сомнение были поставлены принципы, которые ранее были неоспоримы. Все большее число исследователей пишут о том, что в современной системе международных отношений акторами являются не только национальные государства, но и международные организации, транснациональные корпорации, негосударственные организации и отдельные личности. Начало этому переосмыслению было положено в известной книге Дж. Ная и Р. Кохэйна «Транснациональные отношения и мировая политика», опубликованной в 1970 г. (см: [Nye, Keohane, 1970]).
В целом выделяют несколько причин, которые способствуют появлению новых акторов: транснационализация, гибридизация и расслоение ресурсного потенциала (см.: [Лебедева, 2016]). Возросшие масштабы транснациональных действий негосударственных акторов означают, что негосударственные организации, крупные и даже средние компании теперь способны успешно осуществлять международные операции, пользуясь мобильностью населения, сравнительной открытостью границ и высокой скоростью обмена информацией. Из-за продолжающейся гибридизации деятельности государственных и негосударственных акторов все сложнее отделить одних от других. Кроме того, негосударственные акторы могут приобретать характеристики государственных структур и
успешно использовать доступные им ресурсы для достижения своих целей.
Наконец, происходит расслоение ресурсного потенциала государств. Происходит переход от слитого воедино государственного ресурса к выделяющимся отдельным видам ресурсов. Таким образом, происходит усиление государственной специализации на международной арене, что непосредственно сказывается на поведении государств, вынуждая их маскировать недостатки и демонстрировать преимущества. С этим тесно связано размывание традиционного понятия силы как совокупности военных факторов. Когда в 1990 г. Дж. Най предложил концепцию «мягкой силы», он начал долгую дискуссию о природе силы в международных отношениях [Nye, 1990]. В любом случае, уже нельзя просто сказать, что тот, у кого больше танков и самолетов, сильнее. Для современных международных отношений экономическая, культурная и политическая составляющие силы значат никак не меньше, чем военная. Государство, не обладающее выдающимся военным потенциалом, получило возможность компенсировать это в других аспектах.
Значимым изменением стала возросшая проницаемость границ для внешних акторов. Вопросы внутренней политики, такие как права граждан или экологические проблемы, все чаще оказываются внесены в международную повестку дня. Доминирующие акторы считают, что они получили право указывать остальным членам международного сообщества, как именно им необходимо организовывать внутренние дела. Апофеозом в формулировании подобных взглядов стала книга Ф. Фукуямы «Конец истории и последний человек», в которой автор стремится продемонстрировать универсализм модели республиканского либерального рыночного государства [Fukuyama, 2006]. Однако оказалось, что национальные государства не готовы жертвовать национальными особенностями в пользу универсального развития, поэтому сейчас уместнее говорить о будущей многополярности, в которой нет универсального принципа внутреннего устройства, а национальный суверенитет остается важной ценностью (см.: [Лукьянов, 2011]).
Невоенные рычаги борьбы получают все большее распространение. Санкционные режимы, использование нормативной
силы, гуманитарные интервенции, поддержка оппозиционных режимов - все эти возможности активно используются современными государствами, чтобы в условиях сохраняющейся системы, построенной на силовых взаимодействиях, использовать силу и не прибегать к военной мощи. Роль подобных рычагов будет только увеличиваться в будущем вслед за неизбежным повышением цены войны для правящих элит. При этом прежние глобальные международные институты, которые должны были пресекать использование подобных инструментов, оказались не готовы к новой реальности и не способны реформироваться в ответ на угрозу собственному существованию.
Вместо этого все большее значение приобретают региональные интеграционные блоки. Несмотря на сохраняющуюся роль Организации Объединенных Наций как ключевой международной организации, развитие региональных объединений можно назвать одним из главных трендов начала XXI в. Это стало возможным по завершении процесса деколонизации, когда мировая система вышла за границы Европы и правила Вестфальской системы начали адаптироваться к новому порядку, включающему все страны мира, а не только Европу или Евро-Атлантический регион. Государства объединяются согласно своим культурным, экономическим и политическим предпочтениям, исходя из предположения о том, что таким образом им удастся извлечь дополнительную выгоду, которой не было бы в отсутствие интеграционных процессов [БЬер81е, 1989]. В региональных объединениях государства ищут возможность выстроить систему отношений хотя бы с ближайшими союзниками и соседями, преодолеть таким образом нехватку баланса сил на глобальном уровне.
Хотя государства стремятся экономно тратить свои ресурсы, концентрируясь на региональных форматах, многие проблемы международных отношений окончательно приобрели глобальный характер: экономическая взаимозависимость, распространение терроризма, технологические вызовы, сохранение культурного разнообразия, экологические проблемы - все эти вызовы невозможно преодолеть только в одной стране или одном регионе. Необходимостью решения подобных задач диктуется потребность в продол-
жении общего диалога, включающего в себя возможно более широкий круг участников по каждому из обсуждаемых вопросов. Исключение кого-либо из акторов, который прямо или косвенно заинтересован в решении какой-то проблемы, негативно сказывается на способности мирового сообщества к нахождению наилучшего ответа на стоящий вызов.
Каждое подобное исключение негативно влияет на состояние международной системы, погружая ее в еще больший хаос. Именно недостаток договороспособности привел, например, к тому, что Иран - одно из крупнейших государств на Ближнем и Среднем Востоке - впервые принял участие в общих переговорах по сирийскому кризису только в октябре 2015 г. [Сирийский кризис.., 2015]. Аналогичная ситуация сейчас наблюдается в Европе, где формирование нового регионального порядка происходит не только без участия России, но ив прямой конфронтации с ней [Бордачев, 2016]. Несколько значимых факторов определяют специфику европейской системы.
Во-первых, значительная часть внешней политики европейских государств приходится на деятельность Европейского союза -наднационального государственного образования большинства стран Европы. Несмотря на то что участники в целом контролируют самостоятельно свою внешнюю политику, в рамках общей внешней политики и политики безопасности действует представитель ЕС в области внешней и оборонной политики, который ответственен за проведение коллективных действий. Это означает, что во внешнеполитических вопросах Россия сталкивается не с отдельными европейскими странами, а с консолидированным мнением стран-членов, которому сложно противостоять и которое может использоваться как нормативная сила в отношениях с Россией [Manners, 2008].
Во-вторых, взаимодействие между Россией и ЕС осуществляется не только по линии межгосударственных контактов, но и через негосударственные организации, транснациональные компании и европейские организации, действующие на территории России и наоборот. Зачастую позиция этих компаний или объединений может расходиться с мнением Европейского союза. Например, в июне
2016 г. президент Российско-Германской внешнеторговой палаты (ВТП) Р. Зеле выступил с критикой решения о продлении санкций: «Дальнейшее продолжение двусторонних ограничений осложняет возобновление сотрудничества между Россией и Европой. Санкции -это политический тупик. Мы хотим диалога и нуждаемся в нем. Это в интересах Германии и всего Европейского союза. И, конечно, в интересах российской экономики» (цит. по: [Бельманн, 2016]).
Подобные противоречия оказываются на поверхности именно благодаря тому, что современные международные отношения очень проницаемы для негосударственных акторов. Это усложняет систему отношений между ЕС и Россией, так как неизбежно приходится учитывать или по крайней мере выслушивать мнение других акторов. Таким образом, существующая система торгово-экономических, экспертных и других связей очень важна в условиях охлаждения отношений для возвращения прежних связей и повторного обсуждения критически важных вопросов. Это становится возможным, поскольку сложно изолировать отдельное государство в современной международной системе.
Однако даже успешное формирование европейского порядка не будет означать, что распад прежней международной системы завершился. Международные отношения давно перестали определяться европейским балансом сил. Европа связана со всеми остальными регионами слишком тесно, чтобы избежать их влияния, а остальной мир давно вышел из роли младшего и несмышленого брата Европы. Таким образом, ключ к будущему системы международных отношений лежит не между Сеной и Шпрее, а скорее между Янцзы и Гангом. Прежние нормы и институты оказались неспособны обеспечить сохранение прежнего баланса и поиск альтернативного, поэтому в новых условиях необходимо, чтобы международная система регулировала отношения между всеми крупнейшими акторами, а не только между теми, кто входит в клуб. Это верно и для европейских, и для международных отношений в целом.
Поствестфальская система в Европе
Несмотря на закрытость и недоступность средневековой Руси для визитов из Европы, контакты между Россией и европейскими
государствами существовали со времени образования Киевской Руси. Роль, которую исполняла Россия, не всегда была одинаковой: в середине XVI в. для австрийского посла Сигизмунда Герберштей-на она была terra incognita, а уже через полтора века при Петре I Россия становится частью европейского порядка. Культура России всегда была частью европейской культуры, а политическая и правовая системы во многом вдохновлены европейскими образцами. В настоящий момент три из четырех крупнейших торговых партнеров России являются членами Европейского союза, а если рассматривать всех членов ЕС как единое сообщество, то окажется, что крупнейшим торговым партнером России является ЕС.
При изменении баланса сил после распада Ялтинско-Потсдамского порядка Россия и европейские государства столкнулись с необходимостью обозначить новые цели в международных отношениях, чтобы определить свое отношение к каждому из партнеров, включая друг друга, Китай и США. Для российско-европейских отношений одним из ключевых является вопрос, могут ли обе стороны признать друг друга двумя большими взаимозависимыми частями Европы. От положительного или отрицательного ответа на этот вопрос зависит конфигурация европейского порядка, и на этот счет существует множество разных мнений. Дискуссия, которая в России ведется еще со времен Петровских реформ, на Западе получила развитие, в основном, благодаря С. Хантингтону, который в известной книге «Столкновение цивилизаций» настаивал на существенных различиях между западной и православной цивилизациями [Huntington, 1997]. Этот вопрос поднимался и впоследствии, например, еще в середине первого десятилетия XXI в. делались прогнозы, авторы которых не находили принципиальных препятствий для вступления России в Европейский союз [Отношения.., 2005]. Другие исследователи указывали, что Россия не отличается принципиально от стран Запада: Россия -это демократия со средним уровнем доходов населения, что влияет на характер ее развития, но не делает его специфичным [Shleifer, Treisman, 2005]. Однако сейчас чаще говорят о том, что культурные пути, по которым пошли Россия и Европа, значительно различают-
ся [Караганов, 2016]. Формированию подобных мнений способствовало несколько факторов.
С распадом Ялтинско-Потсдамского порядка прежний баланс сил был утрачен, и первые годы после распада Советского Союза характеризовались, с одной стороны, стремлением России глубже интегрироваться в общеевропейский дом, а с другой - ползучим расширением ЕС на территорию Восточной Европы, бывшую ранее зоной советского влияния. Менее чем за полтора десятилетия большинство стран бывшего советского блока вступили в ЕС и НАТО. Европейский союз использовал нормы и стандарты как образец для этих стран Восточной Европы, предоставляя взамен доступ к рынкам привилегированных партнеров. Произошло расширение военного блока НАТО на Восток в связи с вступлением в него бывших членов Организации Варшавского договора. Несмотря на это, Россия в целом поддерживала западную политику, включая борьбу с терроризмом, интегрировалась в ВТО, несла ответственность как правопреемник Советского Союза, поддерживала различные программы культурных связей с европейскими странами. Существовавшие в тот момент отношения нельзя назвать кон-фронтационными.
Переломными для российско-европейских отношений стали 2007-2008 гг., когда Мюнхенская речь В.В. Путина (2007) продемонстрировала нежелание России в дальнейшем пассивно смотреть на расширение западных институтов на Восток. В 2008 г. грузино-осетинский конфликт привел к прямой конфронтации России и Европы. Впервые со времен холодной войны Россия и Европа пошли на обострение отношений. Были прекращены отношения в Совете Россия - НАТО (восстановлены в марте 2009 г.). Однако кризис был купирован в самом начале и не подорвал окончательно европейский порядок.
Настоящий пик дисбаланса европейской системы пришелся на украинский конфликт. Были вновь прекращены отношения в Совете Россия - НАТО, делегация российских парламентариев в ответ на лишение права голоса в ПАСЕ перестала принимать участие в заседаниях этой организации. Были остановлены многие экономические проекты, такие как «Южный поток» или строитель-
ство Францией для России вертолетоносцев класса «Мистраль». Таким образом, Россия и европейские страны окончательно лишились инструментов для преодоления хаоса и выработки нового европейского порядка. Накопившиеся противоречия вырвались наружу: взаимные обвинения посыпались с обеих сторон.
Сейчас сложно себе представить, что возможно возвращение к прошлому уровню взаимоотношений. События 2014 г. подвели черту под неоднократными попытками ЕС и России найти приемлемую модель сотрудничества и новый баланс сил в Европе. Поскольку все прежние попытки так или иначе проваливались, необходимо вновь преодолеть турбулентность в российско-европейских отношениях.
В 2014 г. европейская система вышла на пик дисбаланса, но вопрос о нахождении нового устойчивого положения пока не решен. Поэтому возникают сомнения, можно ли этот баланс обрести в Европе или, учитывая особенности трансформации мировой системы, его следует искать не на европейской, а на мировой арене. Трудно себе представить, что хаос в европейских отношениях будет преодолен исключением из системы отношений России. Та низшая точка, в которой оказались отношения Европы и России, должна в итоге превратиться в поворотный пункт, в противном случае хаос будет только нарастать.
Поствестфальская система в мире
Любой политический процесс когда-нибудь неизбежно завершится, вне зависимости от его масштабов. Вестфальская система международных отношений прошла через несколько крупных трансформаций, которые при этом не касались фундаментальных принципов системы. В начале XXI в. стало ясно, что все принципы нуждаются в ревизии, а сама система находится в неустойчивом состоянии и открыта давлению со всех сторон. Однополярный порядок оказался слишком неустойчивым.
Международная система во многом зависит от той среды, в которой она существует. Сегодня ключевыми внешними факторами становятся последствия глобализации: глобальная миграция, глобальная финансовая система, международная торговля, гло-
бальная массовая культура и значительная унификация правовых и политических норм. Мир получил теоретическую возможность всеобщей унификации, приведения к общему знаменателю, но этот же процесс формирования всеобщего равенства сопровождается формированием системы всеобщего разделения труда, спецификации деятельности, которая представляет страну в международной торговле. Таким образом, всеобщее равенство оказывается универсальным комбинезоном, надетым без разбора на всех подряд.
Ключевой конфликт заключается в том, что универсальный комбинезон оказался по размеру только ограниченному кругу стран. Поэтому в выборе между универсальным или локальным все чаще побеждает локальное. Неравенство возможностей, существующее из-за разницы в положении стран в международной торговле, провоцирует отказ от универсальных идей. Просто потому, что они оказываются универсальными и при модернизации не дают возможности сохранить накопленное наследие.
Фактически в данный момент никто из акторов не выдвигает предложений по строительству целостной системы международных отношений. Большинство предложений сводится к сохранению статус-кво, так как существующие нормы выгодны для акторов (ЕС, США, страны - участницы БРИКС (кроме России), Китай). Сохранение существующего порядка означает и сохранение преимуществ, изменение порядка этого вовсе не подразумевает. Попытка выстроить новую систему означает, что какие-то выгоды будут потеряны. Многие страны просто не готовы вносить предложения касательно устройства международной системы -отчасти потому, что этих предложений нет, отчасти из-за отсутствия всеобъемлющей дискуссии по этому поводу.
Одновременно происходит формирование региональных блоков, которые во многом подменяют собой систему глобального управления. ТТП, ТТИП, ЕАЭС, Европейский союз и НАТО, АСЕАН - все эти организации способны дать своим членам возможность решать какие-то насущные вопросы, но без разрушения существующей системы глобального управления, основанной на деятельности ООН и ВТО. Таким образом, новая международная
система строится не вместо, а поверх старой, закрывая наиболее проблемные места и сохраняя сложившиеся диспропорции.
Поиск общего баланса в среде, где все страны связаны огромным количеством подвижных отношений, оказался слишком сложным делом, так как каждый из участников справедливо предполагает, что в случае всеобщей перестройки слишком многое изменится. Можно предположить, что общая система международных отношений появится незаметно для ее участников, когда будет накоплен критический объем соглашений по различным вопросам. Мир будет закреплен не одним-двумя всеобщими соглашениями, а множеством небольших и, на первый взгляд, незначительных соглашений и договоренностей. Региональные порядки будут опираться, с одной стороны, на эти договоренности, а с другой - на общие представления об устройстве мира, которые постепенно будут найдены. Но в то же время существует опасность наступления новой эры силовой политики и восстановления структуры холодной войны в международной системе [Sakwa, 2008].
Предложения России в данный момент ограничиваются несколькими ключевыми тезисами: необходимость соблюдения принципов суверенитета, невмешательство во внутренние дела, четкая фиксация договоренностей и контроль над их исполнением, ясная система контроля над надгосударственными учреждениями, создание альтернативной системы глобального управления. Существование, например, ICANN1 вызывает у России вопросы, связанные с конфликтом между частным характером корпорации в юрисдикции США и необходимостью обеспечения ее международной легитимности и подотчетности [Selyukh, 2014]. С точки зрения России, подобные вопросы необходимо передавать в ведение либо национальных властей, либо легитимной международной организации, которая способна обеспечить независимый контроль.
Европейские страны, участвующие в ЕС, первыми осознали одну из важнейших черт современных международных отношений -
1 Корпорация по управлению доменными именами и IP-адресами (англ. Internet Corporation for Assigned Names and Numbers).
легкость взаимного влияния государств на внутреннюю политику друг друга в условиях взаимозависимости. Каждая из стран отказалась от части своего национального суверенитета, ожидая, что полученные выгоды с лихвой перекроют убыток. Отсюда и отношение европейских стран к суверенитету других стран как к чему-то необязательному и проницаемому. Программы европейской помощи наглядно демонстрируют этот подход: поддержку получают не просто государства как таковые, но именно те, кто руководствуется в распределении помощи директивами Европейского союза [EU Eastern.., 2014]. Представления России о роли суверенитета диаметрально противоположны. Это фундаментальное противоречие существенно сужает возможное поле для диалога между Россией и ЕС. Что же касается роли наднациональных организаций, то степень доверия к гражданскому обществу и негосударственному регулированию в европейских странах намного выше, поэтому возможности диалога по этим вопросам также весьма ограничены. В результате создание новой системы региональных блоков происходит без участия России и Китая, поскольку их вовлечение в процесс ее перестройки означает необходимость учитывать их мнение.
Многие исследователи указывают на то, что есть страны, которые стремятся нормативно сохранить свое доминирование, хотя реально сила перераспределяется не в их пользу. Альтернативный подход, предлагаемый Россией в ответ на это, - строительство Большой Евразии, которая объединит всех - от Лиссабона до Пекина [Караганов, 2014]. При этом многие страны, включая Россию, ищут новый баланс сил, который может быть закреплен в новой архитектуре или институтах. Создание региональных партнерств консервирует существующие диспропорции и сохраняет разделительные линии. Новый баланс сил мог бы преодолеть эти противоречия и стать более стабильным. Важно, чтобы в определении новой конфигурации участвовали и Россия, и ЕС, так как, найдя решения по многим вопросам на мировой арене, им будет проще договариваться в европейском регионе.
Заключение
Накопившиеся противоречия между крупнейшими акторами в международных отношениях привели к формированию европейского и глобального дисбалансов. Эрозия порядка завершилась его логичным распадом, и международные отношения погрузились в первоначальное состояние хаоса. Однако хаос наступил не везде, так как усложнение системы международных соглашений означает, что большая часть технических вопросов регулируется соглашениями, которые продолжают действовать. Таким образом, хаос сохраняет в себе островки стабильности. Опираясь на них и привлекая всех заинтересованных участников международных отношений, возможно трансформировать Вестфальскую систему.
Но прежде чем перестраивать расшатывающийся европейский порядок, необходимо завершить создание хотя бы контурного рисунка мировой системы, так как европоцентричный мир канул в прошлое, и порядок, не учитывающий глобальные проблемы, будет разрушен из-за заложенной в нем ограниченности. Глобализация означает, что теперь каждое государство способно квалифицированно вмешиваться в систему глобального управления - при наличии у него такого желания и понимания верных путей для распространения своего влияния. Теперь невозможно договариваться о будущем международной системы в узком кругу за закрытыми дверямм, необходима комплексная дискуссия на этот счет.
Принципы, накопленные за время существования Вестфальской системы, сложно чем-либо заменить, так как международные отношения стали динамичнее, но пока сохранили прежнюю структуру. Сейчас важно как можно быстрее трансформировать эту систему, потому что новые вызовы и угрозы, такие как терроризм, климатические проблемы, глобальное неравенство в доходах, требуют решений, которых невозможно достичь без согласия в основополагающих вопросах устройства системы международных отношений. В противном случае хаотизация, все более тормозящая темпы мирового развития, будет по-прежнему возрастать. Только широкое и комплексное обсуждение будущего международных отношений способно вновь упорядочить ситуацию в мире.
Список литературы
Бельманн Й. Санкции - это политический тупик // Российско-Германская внешнеторговая палата. - М., 2016. - 21.06. - Режим доступа: http: //russland.ahk. de/ru/ news/single-view/artikel/sanktionen-sind-das-ende-von-politik/ (Дата обращения - 30.07.2016).
Бордачев Т. В. Россия и «берлинско-вашингтонский» порядок в Европе // Россия в глобальной политике. - М., 2016. - 23.97. - Режим доступа: http://www.globalaffairs.ru/global-processes/Rossiya-i-berlinsko-vashington skii-poryadok-v-Evrope-18295 (Дата обращения - 30.07.2016).
Караганов С. А. Вперед к Великому океану / / Российская газета. -М., 2014. - 26.08. - Режим доступа: https://rg.ru/2014/08/26/usilenie.html (Дата обращения - 30.07.2016).
Караганов С.А. Новая идеологическая борьба? / / Известия. - М., 2016. - 21.04. - Режим доступа: http://izvestia.ru/news/610812 (Дата обращения - 30.07.2016).
Кортунов С.В. Крушение Вестфальской системы международных отношений и становление нового мирового порядка // Мировая политика / Под общ. ред. С.В. Кортунова. - М.: Изд. дом ГУ-ВШЭ, 2007. - C. 75-117.
Лебедева М.М. Акторы в международных отношениях и мировой политике // РСМД. - М., 2016. - 09.06. - Режим доступа: http://russian council.ru/ inner/?id_4=7780#top-content (Дата обращения - 30.07.2016).
Лукьянов Ф.А. Многоопорный мир // Россия в глобальной политике. - М., 2011. - 10.02. - Режим доступа: http://www.globalaffairs.ru/redcol/ Mnogoopornyi-mir-15097 (Дата обращения - 30.07.2016).
Отношения Европейского союза и России / Караганов С. А., Бордачев Т.В., Гусейнов В. А., Лукьянов Ф.А., Суслов Д.В. / / РАН. Институт Европы. - М., 2005. - 59 с. - Режим доступа: http://www.ieras.ru/pub/ report_WordFormat.doc (Дата обращения - 30.07.2016).
Сирийский кризис и встреча в Вене: У кого какие интересы? // BBC. Русская служба. - L., 2015. - 30.10. - Режим доступа: http://www.bbc.com/ russian/international/2015/10/151002_syria_crisis_key_players (Дата обращения - 30.07.2016).
EU Eastern Neighbourhood: Projects in action / European Commission. Eastern Partnership. - Brussels, 2014. - N 3: EU regional cooperation through the eyes of journalists. - 94 p. - Mode of access: http://www.enpi-info.eu/files/publications/magazine % 20east% 20EN% 2018.pdf (Дата обращения - 30.07.2016).
Fukuyama F. The end of history and the last man. - N.Y.: Free Press, 2006. - 432 p.
Huntington S.P. The clash of civilizations and the remaking of world order. - N.Y.: Penguin Books, 1997. - 368 p.
Manners I. The normative power of the European Union in a globalised world / / EU foreign policy in a globalized world: Normative power and social preferences / Z. Laidi (Ed.). - L.: Routledge, 2008. - P. 23-37.
Nye J.S. Bound to lead: The changing nature of American power. - N.Y.: Basic Books, 1990. - 336 p.
Nye J.S., Keohane R.O. Transnational relations and world politics: An introduction // Transnational relations and world politics / R.O. Keohane, J.S. Nye (Eds.). - Cambridge, MA: Harvard univ. press, 1970. - P. IX-XXI.
Sakwa R. «New cold war» or twenty years' crisis? Russia and international politics / / International affairs. - Hoboken, NJ: Wiley-Blackwell, 2008. -Vol. 84, Issue 2. - P. 241-267.
Selyukh A. ICANN chief: Russia, China will not hijack Internet oversight / / Reuters. - L., 2014. - 02.04. - Mode of access: http://www.reuters. com/article/us-usa-internet-domainnames-idUSBREA311SE20140402 (Дата обращения - 30.07.2016).
Shepsle K.A. Studying institutions: Some lessons from the rational choice approach // J. of theoretical politics. - L.: Sage Publications, 1989. - Vol. 1, Issue 2. -P. 131-147.
Shleifer A., Treisman D. A normal country: Russia after communism // J. of economic perspectives / American economic association. - Nashville, TN, 2005. - Vol. 19, Issue 1. - P. 151-174.
