CC BY
30
а вот узбекское, таджикское... Многие из «препарированных» личностей несказанно бы удивились, будь они живы, своей принадлежности к какой-то одной национальной культуре. При жизни они относили себя к советским деятелям культуры, к советской культуре и меньше всего думали о своей этнонациональной или конфессиональной принадлежности. У всех были общая культурная платформа, общее поле деятельности и общий язык культуры -русский.
Внутренний передел совпал с двумя прямо противоположными тенденциями - нашествием современной евро-американской суррогатной культуры, охватившей в первую очередь образ жизни и мировоззрение части нового поколения и предоставившей в распоряжение своих адептов джентльменский набор «духовных» ценностей масскультуры. Другая тенденция - для «широких масс» коренных народов - свобода обрядов и ритуалов, архаизация и мифологизация сознания. Эти две тенденции местами даже странным образом переплетаются, и объединены они одним общим началом - самоуверенной стихией не рынка даже, а «рыночного мышления» (все можно купить, на всем поживиться и все продать), размывающей не только всю предшествующую систему культурных и духовных ценностей советского времени, но даже и возрождающихся ценностей исламской культуры. Как говорилось раньше, «новое неудержимо прокладывает себе путь, но уход «старой культуры» под шумный аккомпанемент нарождающейся «новой системы ценностей» стал для многих ее носителей личной трагедией.
«Дружба народов», М., 2010 г., № 7, с. 157-170.
Николай Косолапов,
кандидат исторических наук, Марина Стрежнева, доктор политических наук ПОСТСОВЕТСКОЕ ПРОСТРАНСТВО: УСЛОВНОСТЬ ИЛИ РЕАЛЬНОСТЬ?
Постсоветское пространство мы рассматриваем не как совокупную территорию новых независимых государств, образовавшихся после ликвидации СССР, а как некую политическую экономическую гуманитарную и культурно-историческую общность. Население большинства стран данного региона связывает опыт
совместной жизни в Советском Союзе и восходящие к совместному прошлому активные взаимные связи. Взаимодействие этих стран имеет свою политико-организационную базу, которая постепенно укрепляется, хотя, скажем, по сравнению с ЕС, в данном отношении выглядит пока весьма аморфным. При этом включение бывших прибалтийских республик СССР (Литва, Латвия, Эстония), ныне членов ЕС и НАТО, в постсоветское пространство было бы неправомерным, поскольку там элита и население мыслят себя и уже реально являются частью пространства европейской интеграции и трансатлантического, но никак не постсоветского.
Постсоветское пространство образуют, прежде всего, страны -участницы Содружества Независимых Государств. Это Азербайджан, Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Молдавия, Россия, Таджикистан, Узбекистан и Украина, а также Туркмения. Туркмения имеет в данной организации статус наблюдателя, однако, что значительно серьезнее, ориентируется на экономическое и гуманитарное взаимодействие именно с бывшими союзными республиками. Фактически, хотя институционально это никак не оформлено, в постсоветское пространство можно включить Абхазию и Южную Осетию. Эти молодые государства, так или иначе, входят в него через посредство России.
Пребывание в постсоветском пространстве не зависит от субъективной воли какого-то отдельного государства. Оно в решающей степени определяется объективными обстоятельствами, которые невозможно изменить одномоментно. Политического решения со стороны национального руководства здесь недостаточно. Нужны радикальные сдвиги в экономике, включая культуру производства, а также смена политических традиций, психологического состояния народа, его менталитета и т.д. А для этого требуется время.
Постсоветские государства связаны густой сетью формального и неформального взаимодействия и, несмотря на страновую специфику, имеют многие общие черты, решают сходные проблемы, связанные с укреплением недавно обретенной государственности в контексте новых общественных отношений. Задача настоящей главы состоит в том, чтобы, с одной стороны, оценить потенциал объединительных тенденций в обозначенных пространственных пределах, а с другой стороны, выявить факторы дезинте-грационного характера. Иными словами, речь идет об определении потенциальной устойчивости взаимоотношений большинства бывших советских республик как одной из локальных систем со-
временных международных отношений. Только в этом случае можно строить гипотезы относительно их будущей роли и места в процессе глобализации.
Содружество Независимых Государств, созданное сразу после ликвидации СССР, является самым широким структурным образованием на постсоветском пространстве. Хотя изначально возложенных на это объединение функций (сохранение единого оборонного, экономического и гуманитарного пространства) оно не выполнило и, похоже, уже не выполнит никогда, оно сыграло весьма существенную позитивную роль в процессе раздела «союзного имущества» и становления новых, независимых государств. Попытки же превратить СНГ в дееспособную организацию, а по сути реинтегрировать бывшие союзные республики (пусть и на новых основаниях), оказались тщетными.
Причин здесь много - как объективного, так и субъективного характера. Они кроются и в политике, проводившейся Москвой на протяжении 1990-х годов, и в позиции Киева, который изначально рассматривал Содружество как инструмент «цивилизованного развода», и в недовольстве большинства советских республик Беловежскими соглашениями трех республик - основательниц СССР (РСФСР, УССР и БССР), которые прекратили существование Советского Союза. Но основополагающим здесь является то, что составные части некогда единого государства находятся на разных этапах общественного развития. Они демонстрируют приверженность различным формам политического устройства, различным социально-экономическим моделям, они различны по менталитету своих граждан, по культуре производства. Кроме того, у каждой из них свои оценки общей истории и свое видение национальных интересов, которые далеко не всегда согласуются с интересами других участников СНГ.
Исторически сложилось так, что только Россия могла играть роль объединяющего начала на постсоветском пространстве. Однако Россия оказалась к этому не готова. В период президентства Б. Ельцина наша страна все глубже погружалась в пучину экономического кризиса, переживала тяготы переходного периода, острейшую борьбу за власть и собственность, вела изнурительную войну в Чечне. Институты государственного управления были во многом парализованы, армия разваливалась. Идея «шоковой терапии» была дискредитирована в глазах лидеров новых независимых государств. Партнеры России по СНГ искали новые внешнеполитические ориентиры. С ослаблением позиций РФ в Содру-
жестве в борьбу за влияние на постсоветском пространстве активно включились многие центры мировой политики. «Вакуум силы» стремительно заполнялся ведущими западными державами и такими странами, как Китай, Турция, Иран. Данное обстоятельство в немалой степени способствовало структурно-организа-ционному размежеванию в пределах Содружества.
Государства, все еще дорожившие союзническими связями с Россией, - Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия и Таджикистан - сохранили свое членство в Договоре о коллективной безопасности (ДКБ). В то же время Азербайджан, Грузия и Узбекистан отказались участвовать в пролонгации договора (апрель 1997 г.). Они совместно с Украиной и Молдавией создали новое объединение - ГУУАМ, нацеленное, прежде всего, на ограничение российского влияния в Закавказье, каспийской и черноморской зонах. В целом шел процесс размывания связей между бывшими союзными республиками, а соответственно, и «расползания» постсоветского пространства.
В условиях, когда США пытались закрепить свое военное присутствие в Центральной Азии (базы в Киргизии и Узбекистане, попытки договориться с Таджикистаном о размещении военных объектов, планы создания такой структуры, как «Каспийский страж» и т.д.), Договор о коллективной безопасности 1992 г. уже не отвечал насущным потребностям дня. Было решено преобразовать его в Организацию Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Подписание Устава и соглашения о правовом статусе ОДКБ произошло в октябре 2002 г. В соглашение была внесена статья о коллективной ответственности членов Договора в случае возникновения угрозы агрессии против одного из них. Более того, четыре года спустя в уставные документы организации было вписано положение об обязательном согласовании ее участниками вопросов, касающихся размещения иностранных воинских кон-тингентов на их территории.
Таким образом, Россия фактически обеспечила себе более действенный контроль оборонного пространства, по крайней мере, в пределах стран данного альянса. Членами ОДКБ в настоящее время являются семь государств - Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Россия, Таджикистан и Узбекистан. Его задачи состоят в противостоянии внешним рискам, а также в противодействии международному терроризму, религиозному экстремизму и в пресечении наркотрафика.
В качестве силовой составляющей ОДКБ было решено сформировать мобильную, хорошо вооруженную и подготовленную группировку - Коллективные силы оперативного реагирования (КСОР), которые формируются пятью странами (Россия, Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Армения). Данное решение уже начало реализовываться летом-осенью 2009 г. База КСОР - штаб-квартира, тренировочные полигоны и т.д. - разместилась в г. Оше (Киргизия). В октябре на территории Казахстана были проведены широкомасштабные учения стран-союзниц под названием «Взаи-модействие-2009». По легенде учений перед объединенными частями и соединениями была поставлена задача отразить нападение бандформирований, совершивших агрессию в отношении условного государства. Одновременно участники ОДКБ выражают стремление не замыкаться в собственных рамках, быть причастными и к другим системам международной безопасности и способствовать ее укреплению. На встрече лидеров стран ОДКБ в Душанбе (31 июля 2009 г.) среди сугубо внутренних аспектов сотрудничества обсуждались также вопросы координации внешнеполитических курсов и проведения согласованной линии в отношении таких объединений, как ЕС, НАТО, ОБСЕ и ООН. В ходе указанной встречи речь шла и о совместном продвижении российской инициативы по заключению Договора о европейской безопасности. Обсуждалась также ситуация на Кавказе и в Афганистане. При этом следует сказать, что страны ОДКБ, не участвуя в боевых действиях против талибов, оказывают, тем не менее, весьма существенную поддержку силам западной коалиции, предоставляя им транзитные коридоры и перевалочные центры для доставки невоенных, а с недавнего времени - и военных грузов. В частности, в сентябре 2009 г. вступило в силу новое транзитное соглашение между Россией и США о переброске в Афганистан солдат и вооружений по российскому воздушному мосту. Речь идет о пропуске десяти (и более) американских военно-транспортных самолетов в день.
Заинтересованность сторон в военно-политическом и военно-техническом сотрудничестве, помимо создания соответствующих коллективных структур, проявляется в двусторонних связях России практически со всеми бывшими союзными республиками, включая Туркмению, Азербайджан, Молдавию и Украину. Речь идет о поставках оружия и военной техники на льготных условиях, обучении военных специалистов, сотрудничестве по линии ВПК и т. д.
Россия располагает полноценными военными базами в Таджикистане и Киргизии, ее военнослужащие дислоцируются также в Армении и в зоне приднестровского конфликта. С 2008-2009 гг. в Южной Осетии и Абхазии заступили на службу российские пограничники. Здесь же расквартированы общевойсковые части Вооруженных сил РФ. В интересах российского военного командования используются радиолокационные станции и станции космического слежения в Белоруссии (Барановичи, Вилейка), в Азербайджане (Габала), в Таджикистане (Нурек). Тем не менее о едином оборонном пространстве даже в рамках ОДКБ можно говорить лишь с определенной долей условности. Безопасность поддерживается здесь в основном усилиями самой России, если можно так выразиться, по вертикали (в том числе самим фактом наличия у нее мощного ракетно-ядерного потенциала), поскольку остальные члены ОДКБ располагают несравненно более ограниченными возможностями. Но дело не только в этом. Различия в геополитическом положении новых независимых государств определяют нюансы в их оценке характера и источников реальных и потенциальных угроз безопасности.
Например, у Узбекистана есть свои причины уклониться от участия в КСОР. Среди них - весьма натянутые отношения с Казахстаном (на протяжении всего постсоветского периода), открыто враждебные отношения с Таджикистаном, недовольство решением Москвы разместить в Киргизии, а не в Узбекистане, базу КСОР, наконец, нежелание брать на себя лишние обязательства. Однако, возможно, дело обстоит еще серьезнее. Узбекское руководство подобным образом посылает Вашингтону сигнал о готовности возобновить военное сотрудничество с США, которое было прервано после андижанских событий в мае 2005 г. Есть и другой, пожалуй, более яркий пример, свидетельствующий об отсутствии полного и безусловного единодушия среди военно-политических союзников России. Характерно, что никто из членов ОДКБ, осудив агрессию Грузии против Южной Осетии в 2008 г. и одобрив действия РФ по принуждению тбилисского режима к миру в принципе, не выступил вслед за Москвой с признанием независимости Южной Осетии и Абхазии. Это объясняется, прежде всего, нежеланием осложнять отношения с западными странами.
Весьма плотная ткань экономических взаимосвязей между бывшими союзными республиками тоже позволяет говорить об определенном единстве постсоветского пространства. Заметная доля внешнеторгового оборота стран СНГ приходится на партне-
ров по Содружеству и, прежде всего, на Россию (исключение составляют сама Россия и Азербайджан). Большую роль играет приграничная торговля между ними, которая в официальной статистике практически не учитывается. Отсутствие визового режима позволяет гражданам СНГ свободно перемещаться в его пределах, облегчает трудовую миграцию. Миллионы жителей бывших союзных республик работают в России, а заработанные деньги отсылают на родину, что, например, для Таджикистана или Киргизии составляет суммы, сопоставимые с государственным бюджетом этих стран. Но следует заметить, что новые независимые государства, по сути, замыкаются на самих себя вынужденно, не по сознательному побуждению, поскольку производимая ими промышленная и сельскохозяйственная продукция (за редкими исключениями) не выдерживает конкуренции на мировом рынке. Поездки трудовых мигрантов за пределы постсоветского пространства могут быть затруднены не только в силу визовых, правовых и языковых барьеров, но и по причине низкой квалификации гастарбайтеров.
В то же время анклавность постсоветского пространства по отношению к глобализирующемуся миру заключается не в его относительно слабой пока включенности в процессы глобализации, но в том, что здесь еще только разворачивается процесс формирования и укрепления частной собственности. Важно отметить, что правящие круги большинства стран постсоветского пространства осознают необходимость проведения глубоких рыночных преобразований, которые являются непременным условием преодоления социально-политической и технологической отсталости, тогда как внешнеэкономические связи не могут сводиться к простому товарообмену. Им необходимо координировать свои действия в сфере экономики с партнерами по СНГ, создавать для этого соответствующие механизмы, наделяя последние некоторыми наднациональными функциями. Пока ничего подобного не происходит, экономическая интеграция буксует. Пример тому деятельность (или, точнее говоря, бездеятельность) Евразийского экономического сотрудничества (ЕврАзЭС). Такое положение объясняется опять-таки отсутствием внутренних предпосылок - слабой производственной базой и неразвитостью рыночных отношений. Получается своеобразный замкнутый круг.
В Центральной Азии наибольшие успехи демонстрирует Казахстан, который, наряду с Россией и Китаем, готов участвовать в реализации ряда дорогостоящих и масштабных проектов. Поле деятельности здесь чрезвычайно обширно - от участия в добыче и
транспортировке углеводородного сырья, разработки таких природных богатств, как уран и золото, до строительства электростанций, железнодорожных и автомобильных магистралей.
На протяжении постсоветского периода роль важнейшей скрепы, стягивающей новые независимые государства экономически, играли инфраструктурные объекты советского времени (газо-и нефтепроводы, железнодорожные и автомобильные магистрали и т. д.), которые по большей части оставались под российским контролем. Однако этот объединяющий ресурс, скорее всего, впредь будет сокращаться. В последнее десятилетие энергетическая политика России на постсоветском пространстве характеризуется неуклонным нарастанием экономического прагматизма. В 20052006 гг. началась завершающая стадия перевода взаимодействия с бывшими союзными республиками в энергетической сфере на рыночные рельсы. Каким бы болезненным ни был этот процесс в краткосрочной перспективе и какие бы коллизии и конфликты с партнерами он ни вызывал, переход к новой системе координат должен быть завершен.
Но есть и оборотная сторона медали. Новые взаимоотношения стран в энергетической сфере «принципиально меняют конфигурацию постсоветского пространства». Прежде всего речь идет о нарастании конкурентной борьбы между производителями углеводородного сырья за рынки сбыта. Азербайджан уже поставляет нефть в Европу по трубопроводу Баку-Тбилиси-Джейхан. Туркмения, Казахстан и Узбекистан реализуют проекты транспортировки энергоресурсов в южном и юго-восточном направлениях (Иран, Афганистан, Пакистан, Китай), что значительно снизит для них зависимость от российского транзита. Не исключено и строительство транскаспийских продуктопроводов, которые позволят им выходить на западные рынки, минуя территорию РФ. Попытки диверсифицировать маршруты экспорта своих энергоносителей активно предпринимает и сама Россия (прокладка трубопроводов по дну Балтийского моря - «Северный поток»; по дну Черного моря - «Южный поток»; по территории Восточной Сибири в Китай и к Тихому океану), рассчитывая укрепить собственные позиции в отношениях со странами транзита: Украиной, Белоруссией и Молдавией. Авторы коллективных исследований, проведенных обществоведческими институтами РАН, с полным основанием подчеркивают: «Для государств СНГ проблема стоит так: будет ли их развитие быстрым и результативным в интеграционной связке с Россией или с кем-либо еще, прежде всего с ЕС?» Ведь и РФ заин-
тересована в сотрудничестве с ЕС и США, в привлечении иностранных инвестиций. Однако возникают и другие вопросы. Первый - готовы ли, и в какой мере, государства постсоветского пространства усваивать опыт передовых держав мира, следовать модели не только экономического, но и политического развития по западному образцу? И второй - готовы ли участники ЕС включить их в перспективе в свою структуру? Ответ очевиден - пока не готовы. Вместе с тем авторы процитированного труда абсолютно правы, указывая на то, что «США и ЕС рассматривают сотрудничество с постсоветскими государствами, помимо прочего, как важный фактор конкурентного сдерживания России». Однако пока это сотрудничество носит ограниченный характер.
Весьма существенным, хотя и не главным, фактором, работающим на удержание (стягивание) постсоветского пространства, является культурно-историческая общность образующих его государств (при всем различии национальных традиций и менталитета). Эта общность, формировавшаяся еще во времена Российской империи и окончательно сложившаяся в советский период, во многом сохраняется до сих пор. Несмотря на кажущуюся эфемерность данного феномена, не имеющего количественного измерения, его присутствие (наряду с интересами безопасности и экономического развития) оказывает заметное влияние на характер отношений между бывшими союзными республиками.
Вместе с тем за два десятилетия раздельного существования в сфере гуманитарного общения произошли изменения, которые отнюдь не способствуют сохранению единого языкового, информационного и интеллектуального пространства. В настоящее время остро стоит вопрос сохранения и расширения сферы использования русского языка в странах СНГ. Проблема носит не только гуманитарный, но и политический характер. Россия, стремясь сохранить свое влияние в Содружестве на долгие годы, заинтересована в том, чтобы не только нынешнее, но и будущее поколение политических лидеров, бизнес-элиты, интеллигенции, да и рядовых граждан стран-соседей (и в буквальном, и в переносном смысле слов) говорило с ней на одном языке.
Ряд новых независимых государств, образовавшихся после распада СССР, приняли законы о языке. Они способствовали вытеснению русских и русскоязычных граждан из органов государственного и местного управления, с руководящих постов, включая социальную и производственную сферу. Это поспособствовало оттоку русскоязычного населения, причем из числа наиболее ква-
лифицированных специалистов. В итоге наблюдается снижение потенциала развития бывших союзных республик. Закрытие русских школ и вузов с преподаванием на русском языке приобрело массовый характер. Сейчас, когда власть и собственность в постсоветских государствах поделены между местными кланами, на первый план выдвигаются задачи модернизации экономического развития. Их решение без тесного сотрудничества с Россией затруднительно, а потому положение стало несколько меняться. Образование на русском языке, открывающее путь к обучению в российских вузах, становится востребованным и даже престижным. Существенное увеличение российских бюджетных средств на поддержку русских школ в странах СНГ - это рычаг, с помощью которого можно закрепить наметившуюся тенденцию.
Так, нынешний президент Туркмении Гурбангулы Бердыму-хаммедов, связывая успешное будущее собственной страны с ее ускоренной модернизацией, по-видимому, признает, что для этого нужны квалифицированные кадры, хорошо подготовленные в различных областях знаний. Без участия России в образовательных проектах не обойтись. Данный вопрос обсуждался уже на его первой встрече с президентом России В. Путиным в Москве в апреле 2007 г. Спустя две недели, в Ашхабаде, оба президента участвовали в закладке школы с обучением на русском языке, которая должна работать по российским программам и выдавать выпускникам российские аттестаты. Туркменская сторона также обратилась за помощью в создании Международного университета (филиал МГУ), прежде всего в обеспечении его преподавательскими кадрами.
Неизменный интерес к обучению своих граждан на русском языке выражает Киргизия. Именно в Бишкеке еще в начале 1990-х годов был основан Российско-киргизский Славянский университет. А сейчас речь идет об открытии его филиала в подмосковных Мытищах, с тем чтобы обучение здесь стало доступным молодым киргизам, временно проживающим и работающим в России.
Возрастающую потребность в обучении национальной молодежи в российских вузах испытывает и Ташкент. Узбекистан, прежде всего, нуждается в подготовке квалифицированных инженерно-технических кадров. От этого во многом зависит реализация обширных энергетических проектов, с которыми руководство страны связывает перспективу ускоренного развития. Наиболее востребованными оказываются сейчас специалисты в экономике и нефтегазовой области. Не случайно в Ташкенте в последние
годы открылись уже три филиала авторитетнейших российских вузов. Вслед за Академией им. Плеханова и МГУ в сентябре 2007 г. начал работу филиал Академии нефти и газа им. Губкина.
Очевидно, что участие в образовательных проектах стран СНГ отвечает и долгосрочным интересам России. По сути, речь идет о формировании нового поколения лояльно настроенной к России политической, военной и интеллектуальной элиты в странах-соседях. Это тем более актуально, что в некоторых бывших союзных республиках сужение сферы применения русского языка сопровождается ростом интереса к англоязычному обучению и получению высшего образования на Западе.
Весьма показательным может служить решение казахстанского руководства о переводе казахского алфавита с кириллицы на латиницу, принятое в конце 2006 г. и реализованное в 2007 г. В ряде СМИ данный шаг был расценен как политический, как стремление Астаны дистанцироваться от России. Однако, как представляется, оснований для такой оценки он не дает. Еще в 1920-1930-х годах Казахстан, а также Азербайджан, Узбекистан, Таджикистан и Туркмения пользовались латиницей, а затем перешли на кириллицу. После обретения независимости Азербайджан, Узбекистан и Туркмения вернулись к латинскому алфавиту. Казахстан сделал то же, причем исходя из прагматических соображений. Н. Назарбаев определил их так: «Латинская графика доминирует сегодня в коммуникационном пространстве. Не случайно многие страны, в том числе постсоветские, перешли на латиницу». Иначе говоря, наблюдается стремление бывших союзных республик, в том числе и Казахстана, обеспечить себе непосредственный доступ к мировым источникам информации, передовым технологиям и к тому, чтобы облегчить деловое сотрудничество со странами Запада.
Вместе с тем интерес к русскому языку на постсоветском пространстве не только сохраняется, но в последние годы даже возрастает. Однако свое прежнее, почти монопольное положение он, видимо, будет утрачивать. И это следует принимать как данность глобализирующегося мира, а не как происки конкурентов. В то же время российской элите нельзя оставаться безучастным наблюдателем неблагоприятных для России тенденций. Государственная поддержка различных программ по расширению сферы применения русского языка за рубежом, которая в последние годы уже значительно активизировалась, должна и впредь оставаться в фокусе внимания российского руководства.
Еще одним направлением в деле гуманитарного сотрудничества России со странами СНГ является воссоздание единой культурной среды, существовавшей в СССР, но сильно размытой в постсоветский период. Нет смысла специально останавливаться на том, что ни одна национальная культура не может успешно развиваться, не взаимодействуя с культурами других народов. Русская культура всегда была частью общемировой культуры. В советское время она обогащалась, впитывая в себя, в том числе, и важнейшие достижения многих народов СССР. Вместе с тем именно через включение в русскую культуру и русскую языковую среду такие писатели, как Чингиз Айтматов, Фазиль Искандер, Нодар Думбадзе и др., получили широчайшее признание и стали классиками советской и мировой литературы. То же относится и к кинематографу, само возникновение которого в ряде республик было бы проблематично вне советского культурного контекста, и к развитию драматических и оперно-балетных театров, танцевальных ансамблей и т. д.
После распада Советского Союза, когда были ликвидированы творческие союзы, объединявшие деятелей литературы и искусства многонациональной страны, когда Академия наук СССР была преобразована в Российскую академию наук, а между союзными республиками возникли государственные границы, твор-ческая и научная интеллигенция бывшего Советского Союза оказалась разобщенной, прежние связи во многом были утеряны. Причем все это происходило в условиях жесточайшего экономического и политического кризиса, охватившего новые независимые государства. О развитии науки и культуры, в том числе, о взаимодействии в данных областях, не могло быть и речи. Речь шла о физическом выживании. Только в самое последнее время, когда участники СНГ прошли первый этап государственного строительства, их руководство повернулось лицом к проблемам науки и культуры. В августе 2005 г. на встрече лидеров стран Содружества в Казани было подписано Соглашение о гуманитарном сотрудничестве. В апреле 2006 г. состоялся форум творческой и научной интеллигенции бывших союзных республик, который определил сферы, формы и принципы такого сотрудничества.
Вместе с тем важен и обратный процесс. Не только зарубежной аудитории нужна информация о России. Желательно также, чтобы российские граждане были в курсе того, чем сегодня живут ближайшие соседи РФ. На телевидении РФ существует не одна
программа, рассказывающая об экзотических странах мира, о быте и правах их жителей. Однако ни один крупный телеканал (а их десятки) не транслирует сколько-нибудь регулярно передач о нынешнем положении в бывших союзных республиках, об их истории, которая во многом переплелась с российской, об их архитектурных памятниках, культуре, традициях и обычаях, об их роли в общем цивилизационном развитии постсоветского мира. (Исключение составляют лишь новостные программы, когда речь идет о политических катаклизмах, уличных беспорядках, демонстрациях и т. д.). То же относится и к печатным СМИ. Вместе с тем существование единой информационной среды является одним из
условий сохранения общего постсоветского пространства.
* * *
Проведенный анализ показывает, что в настоящее время постсоветское пространство, при всей противоречивости происходящих на нем процессов, не отвечает критериям, позволяющим судить о нем как о транснациональном политическом пространстве. Можно констатировать созвучность интересов большинства находящихся в этом пространстве государств в обеспечении своей национальной безопасности. И не только. Политические элиты и бизнес-сообщества бывших советских республик осознают настоятельную необходимость преодоления экономической и социально-политической отсталости своих стран от развитых держав мира. Решение данной задачи требует коллективных усилий и опоры на относительно более «продвинутых» партнеров. Ведь государства постсоветского пространства в совокупности обладают уникальными предпосылками, позволяющими им рассчитывать на достойное место в глобализирующемся мире. Налицо огромная территория и огромные транзитные возможности, богатейшие природные ресурсы, в том числе энергетические, значительный научный и интеллектуальный потенциал. А культурно-историческая общность и сохраняющиеся гуманитарные связи способны облегчить сотрудничество, направленное на реализацию указанных конкурентных преимуществ.
^ даже при наличии политико-организационных структур, формально нацеленных на региональную интеграцию, общие политические институты (правила политической жизни) и тем более механизмы, которые обеспечивали бы соблюдение этих правил на всем постсоветском пространстве, здесь отсутствуют, как и четкие
перспективы их оформления, поскольку ни постсоветские элиты, ни население в целом при создавшемся положении не составляют транснационального сообщества, нацеленного на его политическое «освоение».
«Транснациональное политическое пространство: Новые реальности международного развития»,
М., 2010 г., с. 37-50.
Марван Искандар,
экономист, журналист (Ливан) РОССИЯ НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ
В 1991 г., когда Российская Федерация была провозглашена независимым государством, правопреемником Советского Союза, после того как из состава СССР вышла Украина и целый ряд других республик, она приняла на себя официальные полномочия стать одной из четырех держав, которые, согласно резолюции представителей международного сообщества, собравшихся на Мадридской конференции по Ближнему Востоку, были призваны участвовать в урегулировании израильско-палестинского конфликта.
В ином, но не менее важном ракурсе, Российская Федерация была заинтересована в координации нефтегазовой стратегии с основными ближневосточными странами - производителями нефти и газа. Около 70% мировых запасов нефти сосредоточено в Саудовской Аравии, Ираке, Иране и Кувейте. В отношении запасов природного газа российский потенциал может быть сопоставим в порядке очередности по критерию величины только с Ираном, Катаром и ОАЭ. Более 60% всех доступных разведанных ресурсов природного газа находится на территории этих четырех стран.
Невзирая на богатейшие запасы углеводородного сырья, сосредоточенные в ближневосточных странах, на могущество собственного российского углеводородного потенциала и на политическую роль, отведенную РФ в урегулировании израильско-палестинского конфликта, при Ельцине Россия не уделяла должного внимания ни одному из этих вопросов. Однако непосредственными причинами такой отстраненности России от ведущих нефтегазодобывающих государств Ближнего Востока как в экономическом, так и в политическом смысле, служили два обстоятельства.
