CC BY
89
Сергей ЛАВРЕНТЬЕВ
ПОСТДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ СИНДРОМ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ В РОССИИ
Настоящая статья посвящена проблемам становления многопартийной системы в Российской Федерации в аспекте теории постдемократии К. Крауча, который считает, что в современных демократических политических системах наблюдается рост числа недемократических (постдемократических) политических явлений, в т.ч. в виде тенденции олигархизации партийных элит.
The current article is devoted to the problems of multi-party system foundation in Russian Federation in the aspect of C. Crouch’s theory of postdemocracy. According to C. Crouch, increasing of number of non-democratic (postdemocratic) political phenomena is being observed in modern democratic political systems, including ones in the form of oligarchization of party’s elite.
Ключевые слова:
институт политической партии, постдемократия, партийная система, партийные элиты, «всеохватывающие партии», революция клерков, социальная стратификация; institute of political party, postdemocracy, party system, party elite, catch-all parties, clerk’s revolution, social stratification.
ЛАВРЕНТЬЕВ
Сергей
Николаевич — к.и.н., профессор; ректор Башкирской академии государственной службы и управления ири Президснте Республики Башкортостан Cagsu@drb.ru
Если проанализировать структуру сложившегося политиче -ского дискурса вокруг тех или иных проблем реальной поли -тики или академической политологии, то может возникнуть иллюзия, что мы живем в эпоху триумфа демократических цен -ностей. Демократическая парадигма народовластия, приоритета прав и свобод человека, по крайней мере на уровне официальной идеологии, никем не ставится под сомнение. Однако технологии политологического анализа позволяют четко различать декла -рации и реальную политику, понимать отличия «легальных», но остающихся только на бумаге, и «неформальных», но при этом господствующих политических практик. Поэтому далеко не все государства мира, провозглашающие себя демократическими республиками, на деле таковыми являются. Так, отличительной чертой авторитарных режимов считается имитация демократиче -ских институтов и процедур, что характерно для так называемых стран «периферийного капитализма», согласно терминологии И. Валлерстайна.
Для объективной качественной оценки политических режимов необходим набор индикаторных признаков, позволяющих ранжи -ровать политические объекты в рамках принятой системы клас -сификации. Одним из таких признаков является, на наш взгляд, реальный статус института политической партии в политической системе общества, поскольку политические партии — это один из немногих институтов, зарождение которых неразрывно связано с генезисом либеральной демократии. Как пишет Ричард Катц, «современная демократия — это партийная демократия; политиче -ские установления и практики, с западной точки зрения, состав -ляющие сущность демократического правления, не только созданы политическими партиями, но и были бы без них немыслимы»1.
В своей нашумевшей в западной интеллектуальной и научной среде книге «Постдемократия», которая недавно была опублико -вана на русском языке в издательстве Высшей школы экономики, про -фессор социологии Уорикского университета (Великобритания) Колин Крауч утверждает, что упадок общественных классов, сде -лавший возможной массовую политику, и распространение гло -
1 Цит. по: Голосов Г.В. Сравнительная политология. — Новосибирск : Изд-во НГУ, 1994, с. 108.
бального капитализма привели к воз никновению замкнутого политического класса, больше заинтересованного в создании связей с влиятельными бизнес группами, чем в проведении политиче ских программ, отвечающих интересам простых граждан. Он показывает, что в ряде отношений политика начала XXI в. возвращает нас к политике XIX столетия, которая определялась игрой между эли тами.
Одним из проявлений постдемократи ческих тенденций К. Крауч считает транс формацию структуры института полити ческой партии стран Евросоюза, США и Британского содружества, которые в русской политической традиции принято обозначать термином «Запад». В каче -стве главного проявления этой тенден ции К. Крауч рассматривает нарастающие олигархические тенденции в кадровой структуре политических западных партий. Классическая модель демократической политической партии предусматривала партийное кадровое строительство «снизу вверх»: «вождей набирают из числа акти -вистов, тех набирают из обычных партий цев, те же входят в состав тех слоев элек тората, которые партия стремится представлять и, соответственно, разделяют их чаяния и интересы»1.
Основная функция промежуточных кругов состоит в том, чтобы обеспечить двухстороннее взаимодействие между политическими вождями и электоратом через различные партийные уровни. То есть, демократический характер функ ционирования института политической партии обеспечивался пирамидальной кадровой структурой: электорат партии — активные сторонники партии из числа так называемых «пикейных жилетов» — низо -вые партийные активисты — аппарат пар -тии — лидеры партии. «Концентрическая модель» (терминология К. Крауча) была оптимальной для представительства политических интересов различных социальных групп и классов (в марксист ской экспликации этого понятия) в пар ламенте и региональных легислатурах, поскольку партийные элиты зависели, прежде всего, от своих избирателей и низовых активистов. Однако в послед -ней четверти XX в. центр тяжести данной
модели стал смещаться в сторону высшей партийной бюрократии, профессиональ -ных политтехнологов и лиц, осуществля -ющих партийный фоундрайзинг (форми -рование финансовых фондов партийной избирательной кампании). По мнению К. Крауча, «этот процесс изменяет форму руководящего ядра по отношению к остальным кругам партии. Оно превра -щается в эллипс, причем начинается этот процесс, как всегда, в тот момент, когда партийные вожди и профессиональные активисты, составляющие сердцевину партии, стремятся либо вознаградить себя, попав в руководство, либо добиться политических успехов в качестве немате риального вознаграждения»2.
В качестве главного фактора и движущей силы этого явления К. Крауч рассматри вает изменение социальной стратифика -ции общества в США и странах Евросоюза. Рабочий класс в том виде, в каком его ана -лизировал К. Маркс, перестает существо -вать. Промышленный капитал выводится в страны третьего мира. В государствах «золотого миллиарда» остаются лишь раз росшиеся офисы управления промыш -ленными корпорациями. Происходит так называемая «революция клерков», политическим большинством избирате лей являются уже не рабочие и фермеры, а офисные служащие как государствен ного, так и частного сектора, широкие, во многом политически маргинализирован ные социальные слои «малого бизнеса». Данные социальные группы, утратив -шие четкую классовую самоидентифика цию, уже не ориентировались на хорошо информированных активистов, выдвину тых из своей среды, и не имели политиче ской социализации в духе определенной идеологии. Поэтому практически все пар тии, пережившие постдемократический эволюционный скачок, были вынуждены отойти от жестко идеологически ори ентированных партийных платформ по направлению к большему плюрализму, а точнее — размытости своих предвыборных программ. Возник феномен так называе мых catch-all parties — всеохватывающих партий, пытающихся работать с изби -рателями различных социальных групп и порой противоположных ценностных ориентиров. Классическим примером
1 Крауч К. Постдемократия. — М. : Изд-во
ВШЭ, 2010, с. 93.
2 Там же, с. 95.
catch-all party является Демократическая партия США.
Другой частью механизма постдемокра -тических трансформаций стал так назы ваемый моральный фактор политики. Согласно точке зрения К. Крауча, «с тех пор, как идея особого статуса государст -венной службы была объявлена нелепой и смехотворной, а высшей целью чело -веческого существования провозгласили стремление к личной наживе, политики, советники и все прочие предсказуемо стали считать продажу своего политиче ского влияния важнейшим и абсолютно легитимным аспектом своего участия в политической жизни»1.
Необходимо отметить и такое послед -ствие снижения роли партийных акти вистов в структуре политических партий, как возросшая роль финансовых спон соров избирательных кампаний. Ведь те функции работников низовых партийных избирательных штабов, которые ранее выполняли идейно мотивированные волонтеры, теперь стало возможным обе спечить лишь посредством привлечения наемного персонала.
Здесь уместно подчеркнуть, что про -гнозы в отношении развития олигархиче ских тенденций внутрипартийной жизни отмечались задолго до К. Крауча такими теперь уже классиками политологиче ской мысли, как Г. Моска2, Р. Михельс3. Однако гораздо более актуальным явля ется вопрос о том, как сказывается поли тический тренд постдемократии на инсти туте политической партии современной Российской Федерации, тем более что политологический анализ данной про блемы на сегодняшний день отсутствует даже в российской политологической литературе. Как известно, принцип мно гопартийности утвердился в России в 1991 г. после окончательной утраты КПСС монопольного права на политическую власть. Конституцией 1993 г. принцип многопартийности был признан в каче стве одной из основ российского кон
1 Там же, с. 96.
2 Моска Г. Правящий класс // Социологические исследования, 1994, № 10, с. 187-198.
3 Михельс Р. Демократическая аристократия и аристократическая демократия //
Социологические исследования, 2000, № 1, с. 107-116.
ституционного строя4. Однако анализ тенденций 20 -летнего периода развития многопартийности в России позволяет нам сделать обоснованный вывод о пере ходе российского института политиче ской партии к постдемократической фазе развития, минуя собственно демократию как таковую...
Во-первых, это было обусловлено социально экономическими условиями, которые хотя и отличались от западноев ропейских, но привели к схожим резуль татам. Так, радикальные либерально монетаристские реформы, проведенные правительством Е. Гайдара вопреки реко -мендациям ведущих западных экономи стов — лауреатов Нобелевской премии по экономике, в т.ч. В. Леонтьева, при -вели к свертыванию индустриального сектора реальной экономики на 70%. Для сравнения: экономические потери США в ходе так называемой Великой депрессии составили 29% промышлен -ных мощностей. Беспрецедентная деин дустриализация постсоветской России не могла не привести к тектоническим сдвигам в социальной стратификации общества, а значит и к изменениям в структуре электоральной базы моло дых российских политических партий. Рабочий класс России резко сократился в числе, и, соответственно, сузилась тра -диционная электоральная база партий левого спектра. Сохранившийся рабочий класс сырьевых отраслей, прежде всего нефтедобывающей, по уровню доходов оказался в составе среднего класса и стал маловосприимчивым к эгалитарной идеологии. Вместе с тем сформирова лись широкие слои «новых бедных» -работников бюджетной сферы и сферы обслуживания. Большинство из них обладали высшим образованием, но при этом их доходы зачастую не превышали официально определенной государством черты бедности. Политическое созна-ние этой маргинализированной группы структурно состояло из двух логически несовместимых идеологических блоков. С одной стороны, это элитарные право либеральные ценности, среди которых можно отметить веру в рыночную эконо мику, преклонение перед Западом, при нятие аксиомы о естественном неравен
4 Конституция Российской Федерации. — М. : Ось- 89, 1999, с. 7.
стве людей ввиду изначального неравен ства способностей индивидов. С другой стороны, эта группа считала свое поло жение в системе социальной стратифи кации постсоветского общества «проти воестественным» и «несправедливым». Собственное расположение в страте «новых бедных» они объясняли общим дефектом российской политической системы, «неправильной демократией», «неправильной рыночной экономикой», засильем бюрократии, а следовательно, поддерживали эгалитарную идею пере распределения национального дохода в свою пользу. Примерно к четвертому электоральному циклу трансформация структуры российского электората стала настолько выраженной и очевидной, что те партии, которые не учли новых тен денций, просто утратили не только статус парламентских партий, но и вообще ста тус зарегистрированных политических партий. Так, старейшая либеральная политическая партия «Демократический выбор России», впоследствии - «Союз правых сил», позиционировавшая себя как партию бизнеса, дважды не смогла преодолеть порог прохождения в рос сийский парламент. Леворадикальные партии «диктатуры рабочего класса» -«Трудовая Россия» и «Сталинский блок»
- просто прекратили свое существование как зарегистрированные организации. Преемница КПСС, Коммунистическая партия Российской Федерации (КПРФ), формально сохраняя в своем названии слово «коммунистическая», фактически перешла на социал демократические позиции и отошла от постулатов клас сического марксизма. Сегодня КПРФ активно играет не только на «левом», но и на «правом» поле, эксплуатируя лозунги российской державности и патриотизма. В ходе избирательной кампании шестого цикла осенью 2011 г. лидер КПРФ Г.А. Зюганов неоднократно озвучивал с экранов центрального теле видения идею о том, что Иисус Христос был первым коммунистом на земле, что является индикатором окончательного идейно философского разрыва КПРФ с традицией как ортодоксального марк сизма, так и ленинизма как его россий ской разновидности.
В свою очередь, предвыборная полити ческая платформа правящей пропрези дентской партии «Единая Россия» состоит
из массовых эгалитарных обещаний боль шинству социальных групп избирателей: бюджетникам, армии, малому бизнесу, а также из завуалированных сигналов господствующим в экономике корпора циям о гарантиях неприкосновенности крупной частной собственности и недо -пустимости уравнительного перераспре деления доходов.
Примерно из таких же разнообраз ных, зачастую несовместимых идейных осколков традиционных политических идеологий состоят программы и двух других российских парламентских пар тий — Либерально -демократической пар -тии России (ЛДПР) и «Справедливой России». Таким образом, можно утвер -ждать, что все современные парламент ские партии России, представленные в Государственной Думе, по своему типу являются catch-all parties.
Постдемократическая тенденция к олигархизации захватила все поли тические партии едва ли не с первых дней их существования. Ввиду транс формации традиционных социально экономических классов, отсутствия глубокой политической социализации электората успех на выборах зависел, в первую очередь, от качества партийной избирательной кампании, что требовало огромных и все возрастающих финан совых вложений. Российская политиче ская практика имела прецеденты, когда в первом туре президентских выборов электорат голосовал за кандидата от одного, а во втором — за кандидата от противоположного идеологического спектра. Поэтому все больший удельный вес в избирательных списках ведущих политических партий стали занимать долларовые мультимиллионеры и даже миллиардеры, помогающие партии в осуществлении предвыборного фоун драйзинга. В свою очередь, остальная часть партийной элиты формирова лась за счет несменяемых партийных функционеров, «партийных бояр», чье включение в избирательные списки практически не зависело ни от электоральных рейтингов, ни от репутации в среде рядовых партийцев. Эту тенден -цию можно наблюдать даже на примере самой эгалитарной из всех парламент ских фракций Государственной Думы России — КПРФ.
В свою очередь, российское государ
ство, как традиционно самый сильный актор политики, не только не предпри няло меры по ограничению постдемо-кратических тенденций, но и катализи ровало их течение реформой партийной системы 2001—2005 гг.1 В ходе реформы с 5 до 7% был поднят «порог» прохождения в Государственную Думу, а главное — резко ужесточены условия регистрации для новых политических партий; отменены выборы по одномандатным избиратель ным округам, что чрезвычайно упрочило позиции старых партийных бюрократий. Не случайно даже традиционно оппози ционная властям партийная бюрократия КПРФ с одобрением высказалась о про веденной реформе.
Таким образом, постдемократизм рос сийской политической системы, хотя и сформировался несколько иными эво люционными путями, привел к резуль татам, схожим западными. Вместе с тем, если западный постдемократизм как бы сосуществует с укладом классической демократии, которая его существенно ограничивает, то российский — заглушил ростки демократии в самом зародыше. Перефразируя В.И. Ленина, писавшего о России начала XX в. как о стране, где «капитализм был развит слабо, зато империализм очень хорошо», можно оха рактеризовать современную Российскую
1 Орлинская О.М. Федеративный аспект партийной реформы современной России // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусство -ведение. Вопросы теории и практики, 2011, № 2, с. 142—145.
Федерацию как государство, где демо кратические институты развиты слабо, зато постдемократические тенденции
— очень сильно. Российская империя как бы «перепрыгнула» капиталисти ческую, рыночную стадию социальноэкономического развития, которая длилась с 1905 по февраль 1917 г., пред приняв попытку «большого скачка» от феодально абсолютистских отношений к тоталитарному социализму. В полити -ческой истории постсоветской России произошел похожий скачок от краткого периода собственно демократического развития 1991 — 1999 гг. к постдемокра -тическому периоду нулевых годов XXI в. Вместе с тем, так же как и в начале про шлого столетия, такие скачки несут в себе серьезный потенциал политических рисков в виде внутриэлитных конфликтов (Февральская революция 1917 г. в России) или социального взрыва (Октябрьская революция 1917 г.)
Поэтому «особый путь России» видится сегодня в инсталляции классических демократических институтов. Точно так же, как после мирового финансо вого экономического кризиса, многие авторитетные экономисты заговорили о «новом прочтении Маркса», в России необходимо новое прочтение классиков теории демократии — Т. Джефферсона, А. де Токвиля, Ш. Монтескье и др. Демократизация политической системы России придаст ей большую устойчи вость, а также создаст условия для под линной, глубинной модернизации рос сийского общества.
