CC BY
23
биринчи «первый» биринчилер «первые» но: биринчилер
«первоклассники», (пример Н.Э.Гаджиахмедова).
Лексикализация отношений по числу и конвереные преобразования возможны и в отношениях между глагольными и именными образованиями: къалгъак гезик «другой случай» (от основы глагола къалмакъ «оставаться») но: къалгьанлар да гёрсюн «пусть и другие увидят».
Соотношение по конверсии и лексикализация отношений по числу ведут к формированию омонимичных отношений между лексическими единицами в современном кумыкском языке.
Список литературы:
1. Дмитриев Н.К. Грамматика кумыкского языка. М.-Л., 1940.
2. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.
3. Кумыкско-русский словарь Составитель А.Г. Магомедов М., 1969.
4. Гаджиахмедов Н.Э. Словоизменительные категории имени и глагола в кумыкском языке. Махачкала, 2000.
ПОСРЕДНИЧЕСКИЙ (МАСЛАГАТСКИЙ, МЕДИАТОРСКИЙ СУД) В СИСТЕМЕ СУДОУСТРОЙСТВА У АВАРЦЕВ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX В.
АбдулхаликоваМ.А, к.и.н., доцент кафедры философии
Аннотация. В статье рассматриваются вопросы судопроизводства и организация судебной системы у аварцев в первой половине 19в. Акцентируется внимание на том, что с развитием форм феодальных отношений менялась и внутренняя сущность норм обычного права, и главная тенденция такого изменения шла по линии усиления защиты прав и имущества высших, имущих слоев.
Ключевые слова: суд, судопроизводство, феодализм, джамаат, ислам, община, сообщество, судебная реформа.
Annotation. The article deals with the questions of legal proceedings and the organization of the judicial system in the Avars in the first half of the 19th century. The fact that the inner essence of customary law has changed with the development of forms of feudal relations is released and the main trend of this change was on the line to strengthen the protection of the rights and property of the higher, the propertied strata.
Keywords: court proceedings, feudalism, Jamaat, Islam, the community, the community, the judicial reform.
Особенностью развития социальных отношений аварцев в XIX в и в начале следующего века было причудливое переплетение элементов развивающегося феодализма с проявившими исключительную живучесть пережитками более ранних форм общественных отношений. Своеобразие развитию этих отношений придавала и идеология ислама, глубоко проникшая в сознание народа. Основная составляющая общественной организации аварцев еще задолго до XIX в. была община-джамаат, функционирующая как самоуправляемое, саморегулируемое и самоконтролируемое социально-политическое сообщество свободных граждан-собственников. Жизнь общины во всех множествах форм ее проявления протекала в равноправном союзе с другими общинами, а также так или иначе организованных соотношениях между собой, с джамаатами и союзными соседними и дальними, с феодальными образованиями.
Все это не могло не отразиться на так называемых надстрочных явлениях, и в частности, на системе судоустройства и практике судопроизводства народа, основанных преимущественно на обычноправовых нормах адата, а также на шариатских установлениях. Своды норм обычного права устанавливались у аварцев, как и у других народов Дагестана, в процессе углубления имущественной дифференциации общества и начала процесса классообразования. В ходе
9
исторического развития общества адаты из социальных норм или обычаев, т.е. опревыченных правил поведения, трансформировались в нормы обычного права, в юридические обычаи, внешне, по форме создающие обманчивое представление о них, как общенародных, стоящих на страже прав и имущества всех слоев независимого населения, но практически охраняющих интересы имущей его части. С развитием форм феодальных отношений менялась и внутренняя сущность норм обычного права, и главная тенденция такого изменения шла по линии усиления защиты прав и имущества высших, имущих слоев. Судебная реформа 60-70-х гг. XIX в. своим главным содержанием имела опять-таки усиление этой тенденции: именно в этих слоях царское правительство усматривало свою социальную опору в покоренном Дагестане. Реформа эта была проведена таким образом, что бы усилить влияние и значение обновленного, «военно-народного» управления в интересах колониальной политики царской России.
Живучесть пережитков стародавних общественных отношений определил состав суда: это мужчины, представители старшего поколения. Кроме того, они же, в подавляющем большинстве случаев, и главы тухумов, т.е. родственных объединений: значение уз родства в обществе все еще играло не последнюю роль. В заседаниях суда участие принимало, как правило, и духовное лицо, даже если дело рассматривалось по адату и т.д. Соответствовало особенностям социального развития общества и судопроизводство. Здесь, с одной стороны, жестко соблюдаемый принцип незыблемости частной собственности, обязательности возмещения материального ущерба, предусмотренность способа обеспечения обязательств (залог) и такой формы движения ссудных средств, как кредит, и даже вида неустоек (пеня) и др., ас другой - широкое обращение к присяге и соприсяжничеству, возможность бездоказательного обвинения не только подозреваемого, но и просто неугодного лица, применение
ишкиля (барамты) - насильственного взимания имущества должника, его родственников или односельчан в счет к сроку неоплаченного долга и др.
Специфика самоуправления народов Дагестана в значительной степени определялась особенностями разбирательства конфликтных ситуаций (на уровнях «личность-личность», «личность-группа лиц», «семья- семья», «семья-джамаат», «тухум-джамаат», «джамаат-джамаат», «джамаат-союз общин», «джамаат-феодальное образование» и др.), традиционно сложившимися принципами и нормами охраны собственности, чести и достоинства, тех или иных прав отдельно взятой личности, группы родственников, джамаата, союзов и федераций союзов джамаатов.
До проведения судебно-административных реформ 60-х годов XIX в. в джамаатах-общинах аварцев практиковалась система разных судов: посреднического, ханско-бекского, сельского джамаатского, адатного и шариатского.
Одна из древнейших форм разбирательства конфликтных ситуаций -это посредничество, «мировая сделка при пособии посредников, избранных тяжущимися» по определению А.В. Комарова. Разногласия и претензии отдельного лица или группы лиц разбирались избранными обеими сторонами представителями среднего, или чаще всего старшего поколения, умудренными жизненным опытом, досконально, до мелочей разбиравшимися в особенностях взаимоотношений, общественной жизни данного коллектива и пользующихся безукоризненной репутацией честных, принципиальных, высоконравственных людей. «Помимо официально избранных исполнителей в каждом джамаате имелись неофициальные представители, которые также принимали участие в решении конфликтных ситуаций в джамаате, - пишет Х.Г. Магомедсалихов. - Как правило, это были люди, от природы наделенные даром красноречия и ораторскими способностями, и в силу этих качеств,
способные содействовать разрешению конфликтов. Наряду с официальными представителями публичной власти «народные ораторы» пользовались большим уважением и почитанием в обществе». Да так оно, по всей видимости, и было, только для внушения уважения и почитания своих сограждан-односельчан красноречия и ораторского искусства, думается, было явно недостаточно, здесь еще по отношению к посредникам (которых, кстати, ставить в один ряд с «исполнителями» было бы явной ошибкой) предъявлялось требование безукоризненной репутации мудрых, дальновидных и кристально честных людей. Число посредников в зависимости от степени сложности и важности рассматриваемого дела могло колебаться от 1-2 до 10-12 человек. В подавляющем большинстве случаев обвиняющая сторона (истец) по местным традициям могла иметь на 1-2 представителей-посредников больше, чем обвиняемая (ответчик). «Тяжущиеся стороны выбирали каждая своих посредников в неравном числе, - отмечает, например, М.М. Ковалевский у осетин, - обиженная сторона имела всегда одним посредником больше против обидевшей, ответчик - одним меньше против истца» [4. С216]. Этих же традиций придерживались в судопроизводстве и горцы Дагестана, в частности аварцы. Руководствовались посредники в своих решениях адатами, нормами обычного права, соглашениями и договорами, заключаемыми при свидетелях отдельными лицами или группой лиц, обществами, но чаще всего своими знаниями особенностей местной жизни во всем богатстве ее проявления, мудростью, опытом, богатой практикой.
Сначала тяжущиеся стороны через своих представителей договаривались о числе посредников с каждой из них. После этого те и другие взаимно знакомили друг друга с персональным составом выбранных лиц. По традиции каждая из сторон имела право обосновано отвергнуть одну или несколько кандидатур на посредничество из списка
визави, и тогда последняя обязывалась заменить это лицо, лиц на другое, других. Согласовав число и состав посредников, наиболее авторитетные представители сторон, чаще всего по одному человеку от них, в присутствии свидетелей давали клятву именем Бога и Пророка без претензий удовлетвориться любым решениям избранных лиц.
Надо полагать, что подобного рода традиционная процедура была характерна не только для аварцев и других народов Дагестана, но и для других народов Кавказа.
В большинстве случаев посредниками выбирались представители того же джамаата, в среде которого конфликтная ситуация и возникла. Однако, по согласию сторон, на роль посредника мог приглашаться кто-либо из соседнего или дальнего джамаата, хорошо известный во всей округе и за ее пределами мудростью и непогрешимостью. Так, например, в конце XIX - начале XX в. Дибир-Гаджи, сын Магомед-Дибира из сел. Хунзах, часто приглашался посредником при разборе дел и тяжб во все селения Хунзахского плато, а также андалальцами, салатавцами, каратинцами, ахвахцами, ботлихцами, годоберинцами и др. Такой же известностью в своей округе и за ее пределами пользовались в тот же период Султан-Башир, сын Халил-Махмуда из Салатавии, Залим-Гаджи, сын Омара из Ботлиха, Джамал., сын Абдулхалика из сел. Бежта, Гасан, сын Абдулазиза из сел. Урада и др.
В случае возникновения тяжб между двумя джамаатами (например, по вопросам границ угодий или режима эксплуатации общих пастбищ, взимания ишкиля и др.) посредниками всегда выступали представители других джамаатов.
Полевые материалы показывают, что зачастую конфликт решался все же не выбранными каждой стороной посредниками, а двумя-тремя и более представителями того или иного джамаата (одного и того же, разных), удовлетвориться решением которых обе стороны были согласны, «взаимно
давали друг другу об этом клятву. Таким обычаем руководствовались не только аварцы. «У чеченцев третейские судьи «келохой» выбирались не из кандидатов, выставленных сторонами, а из посторонних почетных лиц, обыкновенно стариков, - пишет А.М. Ладыженский, - причем истец и ответчик вправе были назначить по одинаковому числу судей (от одного до пяти). Предпочтение перед прочими получали жители древнейших аулов» [5.C.163 ].
К решению дела посредники приступали при стечении народа, гласно, открыто, в уравновешено-спокойной деловой манере высказывая факты, интерпретируя их и тут же вынося свое определение. Горячность, эмоции в выступлениях и при дискуссии считались неуместными. Перед началом разбирательства дела каждый из посредников клялся на Коране, что будет руководствоваться одними только соображениями истины и справедливости. Решение принималось большинством голосов, считалось окончательным и безаппеляционным; проводилось в жизнь решение в допустимо максимально короткие сроки. По своему характеру это были медиаторские суды, отмечает в частности А.М. Ладыженский.
Традиции маслагатского, посреднического разбора дел оказались удивительно живучими в условиях Дагестана. С периода средневековья, когда сословное деление общества четко обозначилось, когда происходили процессы становления и развития раннефеодальных образований, последовавшая за этим дефеодализация общества, появление новых феодальных образований, выделение в союзах сельских общин феодализирующейся управленческой и имущей верхушки и дальнейшего процесса углубления имущественной дифференциации дагестанского общества, повсеместно утвердилось судопроизводство, основанное на адатах, нормах обычного права. Права и обязанности горцев, в том числе и аварцев, стали регулироваться нормами обычного права. Избранные народом старейшины выполняли функции судей, основываясь при разборе
дел и вынесения решения, приговора на этих нормах, зафиксированных традицией, а позднее и письменно, по отношению к почти каждому сельскому обществу, общине, джамаату. Тем не менее, традиции маслагатских, посреднических судов окончательно отброшены не были. По желанию конфликтующих сторон разбор дел вплоть до начала XX в. производился третейским судом, т.е. лицом, чаще - группой лиц, призванных по соглашению тянущихся к разбору дела и принятию решения по нему. Здесь сыграли свою роль и приверженность к вековым традициям предков, и все еще игравшие в общественной жизни значительную роль пережитки-патриархально-родовых отношений, и все рельефней проступающая сословно-классовая сущность сводов обычно-правовых норм, хотя она была по форме, внешне основательно затушевана показным, чисто декларативным демократизмом, и др.
Часто посредниками в той или иной округе выступали, как выше уже отмечалось, одни и те же лица, широко известные местному населению своей мудростью, неподкупностью, принципиальностью, доскональным знанием условий и особенностей жизни и быта населения того или иного микрорегиона. Весьма характерно, что речь шла именно о регионе, а не отдельном союзе общин или о федерации таких союзов. Так, например, старики-посредники хваршин для участия в маслагатском суде зачастую приглашали авторитетных представителей старшего поколения из Тинды или Эчеда. Малейшее погрешение против истины, проявление недостаточной прозорливости и компетентности, уверенности в правильности, справедливости вынесения решения могли раз и навсегда подорвать авторитет такого лица в глазах населения, были бы для него равносильны «моральной смерти». Ответственность этих лиц увеличивала и даваемая ими клятва именем Бога и Пророка руководствоваться только интересами истины. Поэтому, решения, вынесенные посредниками, в большинстве своем были справедливыми с точки зрения исторически
сформировавшихся правовых и морально-этических ориентаций местного населения. Кроме прочего, посредник, явственно погрешивший против истины и проявивший предвзятость, непринципиальное послабление по отношению к одной из сторон, рисковал обрести в лице другой стороны опасного недруга.
Если решение того или иного дела безусловно подпадало под конкретный пункт или их сочетание свода местных адатов или определенного шариатского установления, шариатской нормы, акт, процедура посредничества намного упрощались: в своих решениях посредники руководствовались прежде всего адатом и шариатом. Однако дело чаще всего в том и заключалось, чтобы прояснить, под какую норму и почему рассматриваемые конфликты, претензии подпадали - это, во-первых. Во-вторых, к суду посредников население чаще всего обращалось именно в таких ситуациях, когда виновный либо вообще не был известен, либо находился только под подозрением. Далее, целесообразность в медиаторском суде усматривалось в том случае, когда каждая из конфликтующих сторон была абсолютно уверена именно в своей правоте. Потому-то от посредника, посредников как раз и ожидалась, в значительной степени - требовалась, особая изворотливость, хитроумная уловка, изыскание мудрого, остроумного хода, приема, действа, способного наглядно обнажить истину. Из многочисленных примеров подобного рода разбирательств, записанных исследователями в поле, для наглядности приведем лишь некоторые, наиболее, на наш взгляд, характерные.
Так, посредник обращался к старшим джамаата с предложением коллективной мольбы перед Создателем, чтобы у виновной стороны за ночь на треть фаланги большого пальца удлинилась палочка, положенная, как и другим подозревающим под его изголовье; чтобы у неправого на хуторе сдохла корова, перестав давать молоко; чтобы правый из
тяжущихся после трехдневного домашнего заточения вышел из дома «отмеченный солнцем» (т.е. с загорелым лицом) и др. Здесь расчет строился на том, чтобы укоротив к утру свою палочку на треть фаланги, тайком наведываясь на хутор «проведать» свою корову, тайком принимая солнечный загар для лица, виновный выдал бы себя. В одном из случаев истина была установлена якобы тем, что женщина, пожаловавшаяся на насилие, причиненное ей мужчиной, с легкостью взвалила на плечи мешок муки, «подаренный» ей посредником, тогда как обвиняемый в насилии едва оторвал такой же мешок от земли. В споре о принадлежности участка пахотной земли между дядей и племянником победил племянник, согласившийся из двух вариантов - забросать спорный участок камнями (в назидание, якобы, всем остальным: тяжба близких родственников - позор для джамаата) или добровольно уступить его дяде - на второй, тогда как старший из родственников согласился на первый вариант («пусть если не мне, так и не ему!»). Известность получила история, имевшая место якобы в сел. Тлярата, когда подозреваемый в краже 12 серебряных монет сознался в содеянном, увидев в руках посредника кусок плотного шелка, в которую монеты были завернуты их хозяином: кусок этот был не тот, а другой, похожий и т.д. Все приведенные и подобные им истории о хитроумных проделках посредников несут на себе отпечаток «бродячих сюжетов»: если не идентичные, то весьма схожие предания широко были распространены по всей Аварии, а также в Даргинии, Лакии, Кумыкии, среди народностей Южного Дагестана. В нашем случае не столь важна точная «адресность» описанных сюжетов, важна иллюстрация методов, принципов уяснения истины, стремление достичь ее во имя справедливости. Впрочем, хорошо освещена роль посредников и в специальной литературе. Так, например Мухаммед-Тахир аль Карахи, секретарь Шамиля, предложил главам тухумов, затеявшим тяжбу из-за пахотной межи и выбравших его посредником, по очереди забраться в
могилу, выкопанную на этой меже, и оттуда принести клятву в справедливости притязаний своего тухума. Один из глав тухумов отказался и протянул другому руку для пожатия. Инцидент был исчерпан.
Посреднический суд настолько прочно вошел в систему традиционного судопроизводства, что в отдельных случаях обращение к нему нашло отражение в сводах местных адатов. «Если приговор (сельского суда - Т.С.) не удовлетворяет одну из сторон, - записано в адатах бежтинцец, - призывали судей из соседнего селения»[1. С.73]. Под «судьями соседнего селения» имеются в виду посредники. В подобных случаях хашархотинцы и тлядальцы чаще всего обращадись к бежтинским старикам, а сами бежтинцы - к старикам цезских (дидойских) селений Мокок или Кидеро. Посредников в Салатавии призывали чаще всего из сел. Зубутль, к старикам которого обращались с просьбами установить истину даже жители Присулакской Кумыкии. Население Хунзаха и его округи чаще других обращались к посредничеству старейшин сел. Цада. Часто приходилось выступать в этом качестве в новейшее время и народному поэту Дагестана Гамзату Цадасе. Традиционно такое положение вещей было характерно, разумеется, не только для аварцев. «Для решения дел особой важности, или при явно неудовлетворительном решении дела картами своего селения, спорящие обращались к картам селений, издавна приобретшим известность своею непогрешимостью, -писал, например, А.В. Комаров, - так, например, жители владения Шамхала Тарковского - в селении Ерпели или Губден; жители Мехтулинского ханства - в сел. Унхли (Оглы);... кайтагцы в сел. Киша и Уркарах»[3. С.8].
Исследователи полагают, что адатно-правовые нормы возникали в своем большинстве на основе маслаата - добровольного соглашения между членами того или другого джамаата. Более столетия назад такая же мысль высказана Ф.И. Леонтовичем: «Главным органом образования
адатов кавказских горцев, - писал он, - являлось третейство, мировой суд посредников. «Маслагатские решения представителей сельских обществ, решения джамаатов и сельских судей послужили источником обычного права, сложившегося в Дагестане» - отмечал и Х.-М. Хашаев.
Таким образом, разбирательство дел по маслаату посредниками -древнейший институт дагестанских горцев, пережиточно сохранивший некоторые формы и в XIX в., и в начале XX в. «Середину между судом по адату и шариату заняло решение некоторых гражданских дел по маслагату...», - писал в конце 60-х годов А.В. Комаров. В указанный период к маслагатскому суду население могло обращаться именно лишь в «некоторых» случаях, а чаще всего в тех, когда подобрать соответствующую норму для вынесения решения по конкретному вопросу из адатных или шариатских установлений было затруднительно. К услугам посредников прибегали также для решения межджамаатских инцидентов и конфликтов, претензий одного союза общин в адрес другого, союза общин к феодальным владетелям и наоборот и т.п. Иногда к посредникам обращались и близкие родственники, представители одного и того же тухума или разных тухумов одного и того же джамаата, не желающие предавать широкой гласности несогласия по какому-либо вопросу в кругу близких людей.
В качестве посредника между двумя конфликтующими сторонами мог выступать и целиком третий джамаат, прилагавший усилия для мирного разрешения вопроса. «Так было, когда голотлинцы зарезали корову одного телетлинца, - пишет Р.М. Магомедов. - На сцену выступил джамаат Кунда, и вопрос был урегулирован мирно»[6. C.74 ].
Идея посредничества настолько укоренилась в общественно-бытовых отношениях аварцев, что находила свое практическое применение в решении конфликтной ситуации между феодалом и общиной. При этом феодал мог прибегать к авторитету союза сельских
общин. В «Письме Магомед-нуцах-хана к союзу Нака Каралу» в частности говорится: «Села Кор и Тукал нам изменили. Они отказались от своего обещания построить дорогу для мусульман, как положено по адату. Если это так, то Тукал должен отпускать человека по имени Михитли во избежании между нами вражды и усобицы»[6.С.111].
«Маслаат - универсальная и самая совершенная форма разрешения конфликтов, традиционно имевшая широкое распространение в странах мусульманского Востока, - пишет автор диссертации по проблеме традиционных форм разрешения конфликтов в Дагестана Х.Г. Магомедсалихов.- Более приемлемой и эффективной с точки зрения социальной адекватности, демократизма содержания и правовой процедуры, соответствия традициям общественного быта и народного менталитета формы разрешения конфликтов в практике не встречается» [ 9. С.40]. И далее: «Маслаат представляет собой наиболее совершенную форму разрешения конфликтов, в которой в одинаковой мере нашли отражение адат, шариат и народная дипломатия, она отточена многовековой практикой» [ 6.С.60]. Думается, что это хотя и несколько эмоционально окрашенная, но, в общем, верная оценка, если исключить категоричность ограничения традиционности посредничества в решении конфликтных ситуаций «странами мусульманского Востока» и вытекающего из контекста цитаты заимствования народами Дагестана идеи маслаатского суда из тех же стран.
К сказанному следует добавить еще следующее. Выше мы отметили отдельные стороны института посредничества как одну из форм традиционного судопроизводства, вошедшего в общественно-бытовую практику народов Дагестана наряду с судом по адату, судом по шариату, с хански-бекским судом. Однако сфера приложения идеи маслагатстства значительно шире в практике традиционной конфликтологии. Вмешательство не просто судей как таковых, или старейшин (что в данном
случае, до второй половины XIX в., почти по всему Дагестану одно и то же), а именно посредников, мудрых, принципиальных и пользующихся высоким авторитетом представителей старшего поколения, в дела по убийствам, поранениям, связанным с похищением девушек, женщин и т.д. - дело обычное по всему Дагестану; здесь их мнение имело не обязательный характер, имело значение совета, наставления, руководства по регулированию создавшегося инцидента. Более подробно эту сторону места и значения посредничества мы рассмотрим несколько ниже.
Говоря о посредническом суде нельзя упускать из вида следующего обстоятельства. В своих решениях посредники исходили, прежде всего, из местных норм обычного права. Если это было затруднительно, и непосредственно относящегося к конкретной ситуации адата не было, посредники прилагали усилия к опосредственному подведению своих решений опять-таки к адатной норме или к совокупности таких норм. Лишь в том случае, если ни первое, ни второе не удавалось, посредники прибегали к своему богатому жизненному опыту, к знанию мельчайших нюансов, оттенков проявлений повседневного быта горского общества, используя для установления истины хитрость, уловку, провоцируя представителей тяжущихся сторон на невольное признание прав, интересов противостоящей стороны и т.д.
Список литературы:
1. Бежитские адаты // Из истории права народов Дагестана: Материалы и документы / Сост. А.С. Омаров. Махачкала, 1968.
2. Гаджиев В.Г. Адаты народов Северного Кавказа: Опыт источниковедческого анализа // Известия АН Азербайджанской ССР. Баку, 1987. № 2.
3. Комаров А.В. Адаты и судопроизводство по ним: Материалы для статистики Дагестанской области // ССКГ. Тифлис, 1868. Вып. 1. С. 6.
4. Ковалевский М.М. Современный обычай и древний закон: Обычное право осетин в историко-сравнительном освещении. М., 1886. Т. 2.
5. Ладыженский А.М. Очерки социальной эмбриологии // Записки Северо-Кавказского Горского института. Ростов-на-Дону, 1929. Т. 1.
6. Магомедов Р.М. Общественно-экономический и политический строй Дагестана в XVIII - начале XIX в. Махачкала, 1957.
7. Мухаммед-Тахир аль-Карахи. Хроника о дагестанских войнах в период Шамиля. Махачкала, 1998
8. Магомедов Р.М. По аулам Дагестана. Махачкала, 1997. Вып. 1
9. Магомедсалихов Х.Г. Традиционные формы разрешения конфликтов у аварцев в XIX - начале XX века. Махачкала, 2003: Дисс... канд. ист. наук
КТО МОЖЕТ БЫТЬ СУБЪЕКТОМ ИСТОРИИ?
Буттаева А.М. , д.филос.н., профессор кафедры философии
Аннотация. В статье рассматриваются вопросы формирования культурно-исторического общества в Дагестане. Автором ставится задача создания культурно-исторического общества как задача проектирования культурной среды на основе традиций и современных достижений.
Ключевые слова: общество, история, реформа, миропорядок, человечество, философия, дух, сознание, этап, цивилизация.
Annotation. The article deals with the formation of cultural and historical society in Dagestan. The author seeks to create a cultural and historical societies as a task of designing the cultural environment on the basis of traditions and modern achievements.
Keywords: society, politics, reform, world order, humanity, philosophy, spirit, mind, stage, civilization.
