CC BY
22
4.4. ПОСЛЕДСТВИЯ ИСТОРИЧЕСКИХ НЕСПРАВЕДЛИВОСТЕЙ
ДЛЯ СОВРЕМЕННОСТИ
Нефёдкова Нина Николаевна, канд. филос. наук
Болотова Ульяна Владимировна, канд. филос. наук, доцент кафедры истории и философии права Место работы: Северо-Кавказский Федеральный университет (филиал) г. Пятигорск Васильева Инна Анатольевна, канд. соц. наук, доцент кафедры истории и философии права Место работы: Северо-Кавказский Федеральный университет (филиал) г. Пятигорск
Аннотация: В статье, в рамках социально-философского анализа, рассматривается вопрос об исторической несправедливости, существенным фактором является «неисчерпаемость», неразрешенность и неразрешаемость последствий. Особую сложность для этноразвития представляет та особенность исторических несправедливостей, которая заключается и в своеобразном временном разрыве, когда последствия начинают сказываться позднее, и во вневременном характере их воздействия на весь ход дальнейшего развития этносоциума, и в их «усугублении» - наложении друг на друга вкупе с просчетами национальной политики. Насильственные переселения, провоцируемые миграции, репрессии, депортации - признанный инструмент давления, политики «разделяй и властвуй», эффективный способ отстаивания самых разнообразных интересов, часто облекаемых в национальную оболочку.
Аргументирована позиция авторов по поводу того факта, что они осуществлялись в различных исторических и социально-экономических условиях и использовались для достижения разных целей, при всех особенностях результатом были развитость чувств национальной обиды, расколотое, деформированное национальное самосознание, рост конфликтогенности, территориальные споры, усиление интереса к собственной этничности.
Ключевые слова: историческая несправедливость; депортации, репрессии; этнос; национальный интерес.
THE CONSEQUENCES OF HISTORICAL INJUSTICES
FOR THE PRESENT
Nefedkova Nina N., cand. of philosophical sciences Bolotova Ulyana V., сand. of philosophical sciences, associate Professor Place of employment: North-Caucasus Federal University, Pyatigorsk branch Vasilyeva Inna A., сand. of sociological sciences, associate Professor Place of employment: North-Caucasus Federal University, Pyatigorsk branch
Abstract: In the article, in the framework of social-philosophical analysis, considers the question of historical injustices, a significant factor is «inexhaustibility,» the lack of resolution and nerazrushaushsii consequences. A particular challenge for aceraspire is the peculiarity of historical injustices, which is a kind of temporary break, when the consequences begin to affect later, and in the timeless nature of their impact on the entire course of the further development of ethnosocial and «worse» - imposing on each other, coupled with the failures of national policies. Forced displacement provoked by migration, repression, deportation is a recognized tool of pressure, the policy of «divide and conquer» is an effective way of defending diverse interests, often bring in the national shell.
Convincingly, the authors' position regarding the fact that they were made in different historical and socio-economic conditions and used for different purposes, with all the features the result was the development of a sense of national resentment, split, deformed national consciousness, the growth of conflict, territorial disputes, increased interest in their own ethnicity.
Keywords: historical injustice; the deportation; repression; ethnicity; national interest.
Судьба народов, их настоящее и будущее, характер взаимоотношений с миром и с другими этносами, особенности менталитета в значительной степени зависят и обусловлены исторически сложившейся логикой их национального развития. Известно, что самочувствие всякой этнической общности напрямую зависит от устойчивости ее национального самосознания, что, в свою очередь, во многом определяется наличием-отсутствием исторических несправедливостей и тем, насколько впоследствии они были разрешены. Именно это и является одной из причин, условий, основ появления различного рода национальной неудовлетворенности.
Среди названных последствий не последнюю роль сыграла разделенность народов, их дисперсное (диас-порное) существование как в границах одного государства, так и за его пределами. В советское время практика этнопреследования - в форме депортаций - про-
должилась под флагом «укрепления» государственности и обеспечения ее безопасности. В начале и в ходе Великой Отечественной войны многие народы, будучи обвиненными во враждебности по отношению к советской власти и в сотрудничестве с ее врагами, были подвергнуты депортации. Процесс восстановления исторической справедливости был положен принятием в 1955, 1989 и 1991 гг. указа, декларации и спецпостановления.
При всей важности этих государственных актов, процесс восстановления исторической справедливости объективно сталкивался с множеством трудностей, что определялось рядом факторов. Во-первых, несовершенством самих законодательных актов:
- механизм их реализации не был четко прописан (как в вопросах возвращения репрессированных народов на их земли, так и переселения тех, кем они были заселены);
- предлагаемые меры носили половинчатый характер.
В особенности это касалось восстановления ликвидированной национальной государственности в пределах прежних территориальных границ или иного административно-территориального устройства пострадавших народов. В частности, ст. 6 Закона РФ «О реабилитации репрессированных народов», содержащая положение о территориальной реабилитации - восстановлении национальной государственности в прежних территориальных границах - противоречит Конституции Российской Федерации и Федеративному договору, установившим неприкосновенность границ субъектов РФ. Такое несоответствие стало основанием выдвижения заведомо неосуществимых территориальных претензий и привело к очередным межэтническим столкновениям. Во-вторых, парадоксальностью складывавшейся ситуации, когда восстановление исторической справедливости для одних становилось своего рода очередной исторической несправедливостью для других. И те, и другие являлись заложниками непродуманной национальной политики и практики ее реализации.
Не стал в этом смысле исключением и принятый в июле 1995 г. Государственной Думой Закон РФ «Основы законодательства Российской Федерации о правовом статусе коренных (аборигенных) малочисленных народов России». Уже то, что в окончательный вариант текста закона вошли не все народы, объективно подпадающие под это понятие, и также остался неразрешенным вопрос о тех народах, кто в разное историческое время лишился своей национальной государственности, либо этнической территории, говорит о том, что в очередной раз не была использована возможность в определенной степени восстановить историческую справедливость, не совершив очередную несправедливость.
Было бы неправильным считать, что принятие и реализация реабилитирующих законодательных актов смогут решить проблемы репрессированных народов, хотя не стоит умалять и их значимость. И не только потому, что «абсолютное возвращение» народов невозможно и из-за опасности очередного вспыхивания этнотеррито-риальных конфликтов, особенно в условиях, когда затрагиваются интересы как многих народов, так и государства, и в силу изменений в экономическом, национальном, социальном, демографическом, конфессиональном облике местного населения; неоднозначности характера отношений между вернувшимися, теми, кто не был, затронут репрессиями, и теми, кто поселился на территориях депортированных народов. Но и, главным образом, по причине «несхожести» их национального самосознания (и даже у тех народов, которые традиционно всегда были близки друг другу).
Основой этой «несхожести», стали изменения в эт-ностатусных представлениях. Для не подвергнутых репрессиям народов сам этот факт уже становился поводом для завышенной самооценки в системе «мы -они», где «мы» наделены лучшими качествами, что и позволило им избежать депортаций. Все это формировало чувства самоценности, уверенности, гордости и соответствующее национальное самосознание. Национальное самосознание есть одновременно национальная идентификация и национальная дифференциация. Они формируют народ как этническую общность и творца специфически национальной жизни и индивида как его неотъемлемую единицу и носителя системы определенных ценностей, с помощью которых осуществляется его и народа восприятие окружающих процессов и их отражение в национальном са-
мосознании [1, с. 42-46].
В достаточно сложной ситуации оказались те, кем были заселены «очищенные» территории, хотя бы уже потому, что они были (в том числе и насильственно) изъяты из родной среды, перемещены в другую (порой и чуждую), вынуждены адаптироваться к ней, а затем вновь ее оставить. С этим были связаны «травмы» всякого порядка, что порождало многочисленные комплексы, главным из которых стал комплекс «без вины виноватого» по отношению к себе, к своему народу и к другим.
Что касается репрессированных, то стержневым моментом их национального самосознания было и осталось чувство обиды. Депортация и все, что ей сопутствовало, сначала породили чувства отчужденности, изолированности, неизвестности перед лицом настоящего и будущего и состояние депрессии, агрессивности, враждебности. Перед ними стояла как бы двойная задача: адаптироваться, вжиться в чужой, чуждый и официально отвергший их мир, и суметь сохранить себя, не растеряв лучшие человеческие качества. Жизнь с ярлыком неблагонадежности, необходимость постоянно преодолевать сложности такого существования вели к изменению этностереотипов. Эмоциональная перегруженность национального самосознания представлениями и чувствами - и прежде всего негативного содержания - в дальнейшем сформировали устойчивую психологию этноцентризма, не преодоленную до сих пор.
В условиях депортации в основе этноцентризма лежал мотив самозащиты, преобладавший над жизненной необходимостью максимально вжиться в новую среду, установить тесные связи с местным населением, восприняв их образ жизни, культуру, ценности. И это понятно, поскольку речь шла о возможном растворении в инородной массе, маргинализации, ассимиляции. В данном случае этноцентризм выступал как средство сохранения этноидентичности, относительной этноцелостности.
По возвращении содержание этноцентризма (и соответственно этностатусной неудовлетворенности) постепенно меняется: защитная функция (естественная при наличии реальной угрозы) начинает уступать место требованиям сначала компенсаций, затем привилегий. В этом, возможно, причина неугасаемых этноконфлик-тов и прежде всего по поводу территориальных споров и утверждения этностатусных позиций в политике, экономике, культуре. Это своего рода притязание репрессированных народов на монополию в этноконкуренции в силу совершенных в отношении них этнопреследова-ний как возмещения за вынужденную миграцию или депортацию в прошлом. В этом, на наш взгляд, и кроется главная опасность исторических несправедливостей.
Другой, не менее важный фактор, - их вневременной характер, возникающий на почве глубоко укоренившейся статусной неудовлетворенности. В силу этого накопившиеся обиды в любой момент - при возникновении соответствующих условий - могут и становятся источником межэтнической конфликтности. Соединение в национальном самосознании ностальгирующих начал не только по поводу былого, нарушенного репрессиями мира, но и по утерянному возможному будущему придает ему особую специфичность несколько парадоксального свойства. С одной стороны, оно имеет цементирующую направленность, консолидируя, объединяя этнос, развивая в нем коллективное самосознание, направленное на сохранение идентичности. С другой, - излишняя обеспокоенность (что вполне
понятно) всем этим не позволяет преодолеть тот давний разрыв между «мы» и «они», где «они» зачастую не являются прямыми виновниками произошедшей трагедии. Такой неправомерный перенос вины за содеянное на «они» продолжает деформировать национальное самосознание.
Пересыщенным историческими несправедливостями оказался Кавказ, пережив за достаточно непродолжительный исторический период не одну трагедию. Кавказские события последних двух десятилетий свидетельствуют со всей очевидностью, что исторические несправедливости не «закончились», не преодолены, не забыты, не изжиты, они растворены в ткани кавказской жизни, поэтому их правильнее понимать в расширительном смысле. Исторические несправедливости тем и опасны, что, сохраняясь в памяти народов, долго стоят на их пути друг к другу и препятствуют утверждению толерантности над враждебностью.
Насколько все сказанное важно для Кавказа, можно объяснить, исходя из той особенности кавказской идентичности, что она одновременно и цельна, и раздроблена: в противопоставлении «мы - они» в содержание «мы» входит и общее понятие «кавказцы», в отличие от европейцев, азиатов и пр., и этнически конкретное. В последнем случае к «они» могут быть причислены как вовсе не кавказцы, так и близкие этнические группы. О.Н. Дамения прав, так говоря именно об этом своеобразии опыта Кавказа: «...на сравнительно небольшом географическим пространстве сконцентрировалось большое количество немногочисленных, различных, миниатюрных этносов, которые совместно формировали, интенсивно взаимодействуя друг с другом, единое социокультурное пространство. При этом этносы не смешались, не растворились друг в друге и не образовали новые, более крупные и многочисленные этнические общности. Каждый из них сохранил свою идентичность, сохраняя тем самым и этноразно-образие Кавказа»[2,с.55].
Несмотря на указанную раздвоенность кавказской идентичности, парадоксальность ее феномена как раз в том и состоит, что ни она, ни высокая полиэтничность региона никогда не являлись первоосновой этнических конфликтов. Более того, превратили Кавказ в своеобразную естественную лабораторию межнационального сосуществования. В этой связи особую важность приобретает вопрос о влиянии исторических несправедливостей и их последствий на «функционирование» этой лаборатории. Весь спектр прогнозов можно условно разделить на оптимистические и пессимистические:
В первых выражается убежденность в том, что многовековой опыт межэтнического выживания в очень непростых условиях поможет постепенно преодолеть возникшие барьеры.
Во вторых - опасения по поводу возможности сохранения внутренней целостности и цельности Кавказа.
И в том, и в другом есть моменты истины, которые необходимо соединить, чтобы правильно оценить нынешнюю ситуацию в этом регионе и попытаться спрогнозировать его перспективы. Безусловно, многовековой опыт совместного проживания, выработанные механизмы защиты и адаптации «охраняют» традиционный облик Кавказа. Как, безусловно, и то, что он изменился и меняется под напором множества факторов, среди которых, не последнюю роль играют центробежные тенденции, раскалывающие кавказское сообщество изнутри. Для него особую опасность представляют ослабление центростремительных сил и восприятие
Кавказа как единого и неразрывного межэтнического целого. На смену духу единения постепенно приходит жизнь в узконациональном мире, защищающем свои интересы. Развитие таких тенденций может иметь результатом уже не раздвоенное, а раздробленное кавказское самосознание. И тогда для возникновения конфликта достаточно будет малейшего повода.
Свою лепту в формирование такой ситуации вносят и исторические несправедливости, вернее, то их качество, что они, подобно нерву, постоянно держат историческую память этноса в болезненно возбужденном состоянии. Примером тому могут служить события постсоветского времени с характерным для него парадом суверенитетов, борьбой за «чистоту» этнической территории, порожденными всплеском национального самосознания, в основе которого лежали и многочисленные взаимные обиды и претензии.
Этническая неудовлетворенность находила выход в различных формах, в том числе и насильственных. Благая цель восстановления исторической справедливости зачастую превращалась в такие же несправедливости, сводясь - на грани мести - к обычным преследованиям по национальному, религиозному признакам. Быстрое распространение получили антирусские настроения, советский стереотип «старшего брата», наполненный положительным содержанием, сменился прежним стереотипом имперства, диктата со стороны русских, отождествляемых с источником многих несправедливостей. В очередной раз совершался акт исторической несправедливости, но уже по отношению к русским. Можно ли утверждать для одних историческую справедливость, совершая при этом несправедливость по отношению к другим!? Ответ и последствия очевидны. Перефразируя слова Наполеона, скажем, что справедливость для одного заканчивается там, где начинается справедливость для другого. Вообще процесс восстановления исторической справедливости в наши дни приобрел характер утверждения национальных идей в узком их понимании, придя в противоречие с русской национальной идеей, которая ассоциировалась с идеей государственной.
Одну из причин мы видим в использовании упрощенческого подхода к проблемам диалектики русского и национального и их значения для России. На время вдруг забыли, что Россия не просто многонациональна, многоцивилизационна, многоконфессиональна, что это и народы, находящиеся на различных уровнях развития, и огромные территории с разными природно-климатическими условиями, многие из которых из числа тяжелейших для проживания, что нередко недооценивалось. Понимание России как империи видоизменилось, приобретя исключительно негативный оттенок. Отринули многие достижения и заслуги российской империи, которые недостижимы даже для многих современных демократий. Классики русской литературы, которых трудно упрекнуть в чрезмерной любви к империи, и те признавали, как, например, А. Куприн, что в русской армии для приведения к присяге новобранцев для православных приглашали священника, для поляков - ксендза, для мусульман - муллу; язычник клялся своими идолами в верности государю и т.д. Даже империя находила и применяла демократические формы организации многонациональной общественной жизни, ибо только на подавлении, насилии и репрессиях она не смогла бы существовать.
Открытое дистанцирование от всего русского, огульное отрицание объективных его заслуг, враждебность
и агрессивность по отношению к русским и русскоязычному населению, приведшие их к вынужденной миграции (ставшей результатом, в том числе и целенаправленного выдавливания), - это, очередной акт исторической несправедливости. Это и нечто вроде депортации, потому что речь идет об ограничении законных прав тех, кто наравне с местными народами участвовал в становлении национальных территорий, вложив свой труд, ум, сердце. Это несправедливо по отношению к тем, кто стоял у истоков национальной экономики, социальной инфраструктуры, образования, здравоохранения, а также способствовал формированию кадров национальной интеллигенции, - на том единственном основании, что они - «чужаки», «пришлые». И, тем более, что генетическая толерантность русского народа к другим - общепризнанный факт, именно она «делает российский социум чрезвычайно уязвимым в эпоху... этнической конкуренции, когда многие малые народы в силу всевозможных комплексов. оказываются зараженными идеями национализма. Благодаря генетической толерантности русских людей «инородцы» чувствуют себя вполне комфортно в русской среде и, наоборот, русские ощущают себя дискомфортно в националистических средах малых народов»[3,с.180-181].
Известно, что перемешивание полиэтничного населения, в том числе и по причине вынужденной или насильственной миграции, по-разному сказывается на социальных отношениях, национальной идентичности, культурном своеобразии, требуя соответствующей национальной и миграционной политики. Интенсивность миграционных потоков вкупе со многими другими факторами может привести и ведет, с одной стороны, к возникновению и распространению межнациональных общин, где привязанность к этнической, государственной территории не имеет основополагающего значения, с другой, - усиливает тенденции к этноза-мкнутости. Это своего рода анклавно-открытое существование: у национального в целом с учетом многих вызовов прошлого и настоящего достаточно оснований и для того, и для другого.
Учитывая тот признанный факт, что в условиях межнациональной стабильности этническое не является первопричиной конфликтности, но в кризисных ситуациях становится одним из ее определяющих моментов, все вышеназванное является следствием не столько нарушений в области национальной политики, сколько сложностями современной экономической жизни: сокращение рабочих мест, безработица, низкая оплата труда, платность большинства услуг и т.д. Это политизирует этничность и порождает этническую конкуренцию, которая облекается в форму защиты национальных интересов и кадров от посягательств и претензий со стороны неаборигенов и детерминирует настроения национального обособления, эгоизма, враждебности. Хотя, несомненно, что в разных регионах подобные явления проявляют себя по-разному и с разной степенью интенсивности.
Таким образом, деформированный комплекс сложившихся национальных мироощущений порождает новые исторические несправедливости, неправомерно оправдываемые ошибками прошлого.
О последней - о непредсказуемости последствий исторических ошибок, просчетов и несправедливостей -прекрасно сказал исследователь истории инквизиции И.Р. Григулевич, приведя слова французского истори-
ка Ренэ Жилля, заметившего, как события начала XIV века сказались во времена Великой французской революции: «Процесс тамплиеров - это одно из тех исторических событий, последствия которого сказываются на протяжении столетий, причем невозможно предвидеть, чем оно закончится в конечном итоге. Костер, поглотивший Жака де Молэ, имел своим продолжением четыреста лет спустя эшафот, на котором закончил свои дни Людовик XVI столь же трагично, как в свое время их закончил гроссмейстер Храма». Сам И. Р. Григулевич далее удачно подметил, что «мудрая богиня Клио, всевидящая и всезнающая, действительно никого и ничто не забывает, никому и ничего не прощает...»[4, 204,205].
Опасность распространения идей «этнической чистоты» - особенно в среде «незаслуженно обиженных» - состоит в том, что они создают предпосылки и почву для этнического фундаментализма, экстремизма. Страх за свою этничность и традиционную территорию, страх перед чужим из-за возможного изменения своего социального статуса (в том числе и вновь приобретенного после его утраты) способствует, с одной стороны, консолидации этноса, с другой, его изоляции, сопровождающейся усилением ксенофобии, стремлением уйти от модернизационных тенденций, возвратившись к традиционным истокам. В силу этого в отношениях с чужими начинают преобладать негативные оценки, в то время как по отношению к себе -исключительно позитивные.
Возникая на волне защиты этничности в целом, восстановления исторической справедливости и т.д., идеи «этнической чистоты» в конечном итоге не решают этих проблем, а, наоборот, усугубляют их и по следующей причине. Постепенно защита национальных интересов во всех сферах жизнедеятельности, проходя через стадию «отрицания» чужого, утверждает и устанавливает свое привилегированное положение, т.е. происходит национальная стратификация, где коренные народы находятся на вершине социальной лестницы. В экономике это проявляется в закреплении за собой экономически выгодных ниш, в политике - в доминировании во властных структурах (не на паритетных началах, а на приоритетных), в культурной и религиозной сферах - в предпочтении собственных ценностей.
Почему подобное явление, которое в принципе играет отрицательную роль в развитии этнических и межэтнических отношений, не встречает активного отпора!? На наш взгляд, это связано с активными миграционными процессами, которые в действительности носят угрожающий характер для привычного этнического, и, как мы выше говорили, с агрессивностью, напористостью, объемностью чуждого влияния. Страх перед этническим перемешиванием ведет к этническому дистанцированию - и то, и другое имеет свои негативные последствия.
В своей верности традиции и приверженности ее устоявшимся ценностям традиционализм несет в себе позитивный смысл, в силу чего «мода» на него никогда не проходит - это как своего рода классика. Что же касается фундаментализма, то его содержание в большей степени амбивалентно: с одной стороны, он ориентирован на сохранение и упрочение позиций традиции в современной социокультурной динамике, с другой, - он менее всего склонен осовременивать содержание традиции, приспосабливать ее к быстро меняющемуся социальному контексту, а, следовательно, чреват всякими «измами», гиперболизирующими все
национально-традиционное. Эту внешне мало заметную, но принципиальную для развития современных национальных процессов разницу традиционализма и фундаментализма подчеркнул Г. Померанц, назвав второй «более динамической силой, противостоящей глобальному сознанию: фундаментализм, революционное отрицание испорченной традиции во имя идеала древней простоты. Фундаментализм не наивен. Почва фундаментализма - нарушение пропорций культуры, превращение разума из слуги целостного человеческого духа в господина, разрушение смысло-образующего начала., затерянность в частностях, деградация жизни в «скучную историю» чеховского профессора. Это реальная проблема, существующая довольно давно» [5,с.120].
Национальное нередко сопряжено с конфессиональным, а порой, как мы отметили, эти понятия отождествляются. Появление новых религиозных веяний и верований способно «оторвать» людей от традиционных национальных корней. Посягательство на исконно национально-конфессиональные ценности будоражит национальное самосознание, а оно в свою очередь, может вести к проявлениям национальной и религиозной нетерпимости. Такая непростая переплетенность национального и религиозного - фундаментализма и традиционализма, - их всеохватное влияние на все сферы национальной жизнедеятельности делают весьма затруднительным процесс как их отделения друг от друга, так и органичного взаимодействия. Современное усложнение форм социальной жизни, интенсификация социальных связей и процессов объективно меняют и будут менять давно сложившиеся внутри- и межнациональные, конфессиональные и иные отношения. Вектор их дальнейшего развития трудно предугадать. Пока все свидетельствует о том, что он не всегда направлен в сторону возрождения и утверждения традиционных ценностей. И это опять-таки актуализирует проблему отрыва этносов от традиционных корней, к чему более чувствительны те, кто претерпел исторические несправедливости.
И в этой связи нельзя не упомянуть роль эмоционально-психологического фактора. Возникающие эмоциональные реакции отличаются не только объединительной силой, но и содержат не всегда позитивный заряд. Особенно, если национальные ожидания так и не были реализованы: разбуженное национальное самосознание, эмоционально накаленные национальные чувства, периодическое «возвращение» к нанесенным обидам, как показывают события прошлых лет, так и не привели к разрешению ни одного национального конфликта.
Сегодня много внимания уделяется изучению проблем, связанных с «эксплуатацией» национального, механизмами манипулирования общественным сознанием. В наиболее емкой форме основные положения изложены в небольшой статье А. Попова. Он выделяет несколько стадий процесса постепенного акцентирования внимания вокруг этнических различий. На первой стадии, названной «эмоциональной актуализацией ксенофобии», «все прошлые и настоящие, действительные и мнимые обиды. выведены на поверхность общественного сознания и поданы в болезненно-заостренной форме как свидетельства и символы национального унижения и оскорбления» [6,с. 117]. Вторая - «практическая ориентация групп» - состоит в том, что «массовое сознание («соотечественников» или «единоверцев»), разогретое пропагандой «народ-
ного возмущения», направляется на конкретные свершения с помощью привлекательных политических целей. шагов [7,с. 118]. Завершается процесс группового манипулирования «моральной легитимизацией насилия», когда любые акции национального движения - даже если они сопровождаются беспорядками и столкновениями - в силу того, что они преподносятся как отвечающие коренным интересам нации, становятся нравственно оправданными. Результаты такого разворачивания событий известны, но началом им служит чаще всего актуализация исторических обид.
Поэтому в отношении развития этнического в тех условиях, когда процессы усиления традиционализма и фундаментализма идут параллельно с расширением глобализации, преобладают кризисные ноты. В то время как первые основаны на том, что национальное (вкупе с религиозным) оказывает всеобъемлющее воздействие на жизнь социума, являясь ее стержнем, вторая постепенно размывает национальные основы, разрушает национальные границы. Как ни удивительно, но эти процессы протекают на фоне усиления интереса ко всему национальному, что охватывается понятием этнического парадокса.
В такой ситуации главное - взаимоотношение традиции и новации. И здесь правильно было бы говорить об органичном вплетении традиционного в ткань глобального, о синтезе и гармонизации традиции и новации, об их коэволюции. Это своеобразный отказ от жесткости рамок дихотомического деления «современность-
традиционность» как двух несовместимых форм жизни. На ее место приходит «богатое нюансами представление о непрерывном взаимодействии между современными. формами и традициями. Культурные традиции в современном глобальном мире не являются пассивным осадком, который необходимо поскорее искоренить. Напротив, именно традиции способны стать в процессе глобализации мобилизующей преобразовательной силой, способной создавать живые творческие формы в диалоге цивилизаций» [8, с.9-10].
Это не разрушение мира традиций, это его качественное обновление, наполнение современным содержанием, открытие иного мира и открытость ему. Это не только незашоренность национального взора, умение оценить и использовать для самореализации плоды и достижения других культур, но и процесс взаимопроникновения и взаимоукоренения традиций, что расширяет границы узконационального, придавая ему черты все-ленскости. Именно в этом кроется истинный смысл и вечность того, что именуют традицией. Традиционные культуры «стрелы времени» не знают. Как элемент общественной жизни традиции имеют свою специфику, обусловленную определенными этносоциальными и конкретно-историческими условиями. В народе издревле с особым почитанием относились к обычаям и традициям, так как они имели огромное воспитательное значение. Традиционная культура в рамках семьи, способствуют правильному пониманию основных тенденций и направленности общественного мнения по вопросу традиционной семейной культуры горцев в длительном историческом развитии [9, с. 308].
Их вклад в решение современных проблем может выразиться в другом - «в индийском духе ненасилия, в моральной ответственности и законопослушании Дальнего Востока, более глубоко укорененных в культуре, чем все категорические императивы Европы» [10,с. 134]. Это только один пример того, какой вклад может внести каждая традиционная культура в сокро-
вищницу мировой культуры.
В этом понимании традиционализм бесценен. Кроме того, ученые отмечают, что развитие по схеме «традиционализм-модернизация» идет и поступательно (от традиционного к модерну), и в противоположном направлении, когда традиционные ценности находят выражение в разнообразных формах этнокультурного локализма. Никто уже не подвергает сомнению тезис о том, что традиционализм в значении культурного многообразия также вписывается в контекст современных социокультурных изменений, как и культурная универсализация.
При всей неодинаковости и разбросе подходов к этой проблематике почти все сходятся в одном - в приспособлении национальной традиции к меняющимся условиям социальной жизни и в учете ее своеобразия. Такое диалектическое сочетание современности в традиции и традиции в современности позволит, на наш взгляд, сократить расстояние между радикальными методами решения национальных проблем до осознания преимуществ межэтнического сосуществования в едином и этнически многообразном пространстве. Акцентирование внимания на проблеме соотношения традиции и новации не случайно: для преодоления последствий исторических несправедливостей исключительно важно, чтобы традиция сохранялась, развивалась и крепла как символ национальной идентичности и жизненности.
Все вышесказанное позволяет говорить о необходимости и актуальности исследования причин и последствий исторических несправедливостей, что дает возможность понять, предвидеть и влиять на широкий спектр современных национальных проблем. При всей значимости восстановления исторической справедливости, что, как известно, во многом держит в напряжении «национальный вопрос», в этом есть и опасность «увлечься», замкнуться в кругу нанесенных обид, постоянно их оживлять, реанимировать. Кроме того, праведный гнев народов, как свидетельствует практика последнего десятилетия, умело использовался для достижения вполне определенных политических целей, далеких от истинных национальных интересов. В локальном северокавказском социуме этнокультура -неотъемлемая часть социокультурного творчества, так или иначе влияющего на национальное самосознание людей [11, с.210].
По справедливому мнению Ч. Айтматова, следует думать не о своем «национальном имени», а о своем народе и его интересах. Многие, озабочены «сотворением собственного имиджа на волне бескрайнего национализма. Возникают конфликты не только межнациональные, но внутри самих наций идет раздробление, распад на родоплеменные и даже географические части. Все это ведет, помимо прочего, к искаженному пониманию соотношений личности и нации - не личность важна., а ее местонахождение в родовой и топонимической иерархии. Когда же нация увязает в собственной «мелкопоместной» суете, она остается в стороне от мирового движения»[12, с.7-8]. Традиции культуры и образования - основа жизни просвещенного человека. Истинное просвещение всегда опирается на природные культурные традиции, на родные устои, испытанные временем. Традиция обеспечивает истинную свободу, ибо она выстраивается на основе созидательного и творческого исторического опыта, духовных принципов и жизнеорганизующего консерватизма [13, с.63-66].
Современное обновление всей сферы общественной
жизни требует не только всестороннего, критического анализа прошлого, но и глубокого социально-философского осмысления проблемы национального возрождения. Одним из таких важных вопросов является диалектика взаимосвязи и взаимообусловленности традиционной культуры, национального сознания и национального самосознания в современном этнокультурном процессе [14, с. 208].
Именно последнее подтверждает мысль о том, что сужение национального в рамках собственно национального, его использование в «мелких» целях не менее несправедливо по отношению к своему народу. Поэтому преодоление последствий всякого рода несправедливостей, забота о национальных интересах должны быть, неразрывно связаны с перспективами дальнейшего национального развития в современных условиях и с учетом опыта и уроков прошлого.
Статья проверена программой «Антиплагиат». Оригинальность 74,39%.
Список литературы:
1. Нефёдкова Н.Н., Болотова У.В., Васильева И.А., Тол-чинская Т.И. Национальное самосознание под воздействием исторических несправедливостей. - Социально-политические науки. Изд-во «Юр-ВАК» Москва, 2016. № 1. - с.42-46.
2. Дамениа О. Н. Кавказская культурная общность: миф или реальность? // Научная мысль Кавказа.- 2002.- №1. -С. 55.
3. Дубовский С.В. Глобальная пирамида как результат исторического развития, характеристик социума и состояния среды // ОНС. - 2002. - № 4. - С. 180-181.
4. Григулевич И.Р. Инквизиция. - М., 2002. - С. 204, 205.
5. Померанц Г.С. Кризис цивилизации Марфы // Вестник Российской Академии наук. - 1992. - № 10. - С. 120.
6. Паин Э.А. Социальная природа экстремизма и терроризма // ОНС. - 2002. - № 4. - С. 117.
7. Паин Э.А. Социальная природа экстремизма и терроризма // ОНС. - 2002. - № 4. - С. 118.
8. Василенко И.А. Политическая глобалистика. - М., 2003. - С. 9-10.
9. Болотова У.В., Рясная Ю.О., Новосельцев А., Почуев А., Абитиков А. Культурные ценности народов Северного Кавказа как фактор воспитания межэтнической толерантности. Образование: традиции и инновации: Материалы XI международной научно-практической конференции. - Прага, Чешская республика: Изд-во WORLD PRESS s. r.o., 2016. -С. 308.
10. «Столкновение цивилизаций»: перспективы и альтернативы // ОНС. - 1995. - №4. - С. 134.
11. Болотова У.В. - Традиционная культура как фактор духовного развития народов северокавказского региона.-Россия и Европа: связь культуры и экономики: Материалы X международной научно-практической конференции. -Прага, Чешская республика: Изд-во WORLD PRESS s. r.o., 2014. - С.210-211.
12. Толчинский М.В., Толчинская Т.И. Глобализация, как фактор национально-государственной формы организации общества.- «Пробелы в российском законодательстве» юридический журнал - М.: Издательский дом «Юр-ВАК» - Рецензируемые периодические издания, 2015. -№4. - С.277-281.
13. Надъярных Н.С. Диаспора в потоке времени // Культурная диаспора народов Кавказа: генезис, проблемы изучения. - Черкесск, 1991. - С.7-8.
14. Болотова У.В. Некоторые проблемы современного общества. Материалы VIII международной научно-практическая конференция: Взаимодействие науки и общества: проблемы и перспективы. Уфа: Изд-во «Аэтер-на», 2016. - С.63-66.
15. Болотова У.В. Традиционная культура как фактор духовного развития народов северокавказского региона // Россия и Европа: связь культуры и экономики: Материалы X международной научно-практической конференции. -Прага, Чешская республика: Изд-во WORLD PRESS s. r.o., 2014.- С. 208.
РЕЦЕНЗИЯ
на статью Н. Н. Нефедковой, У.В. Болотовой, И. А. Васильевой «Последствия исторических несправедливостей для современности»
Особую сложность для этноразвития представляет та особенность исторических несправедливостей, которая заключается и в своеобразном временном разрыве, когда последствия начинают сказываться позднее, и во вневременном характере их воздействия на весь ход дальнейшего развития этносоциума, и в их «усугублении» - наложении друг на друга вкупе с просчетами национальной политики. Насильственные переселения, провоцируемые миграции, репрессии, депортации - признанный инструмент давления, политики «разделяй и властвуй», эффективный способ отстаивания самых разнообразных интересов, часто облекаемых в национальную оболочку. Существенным вопросом здесь является «неисчерпаемость», неразрешенность и неразрешаемость последствий исторических несправедливостей.
Аргументирована позиция авторов по поводу того факта, что они осуществлялись в различных исторических и
социально-экономических условиях и использовались для достижения разных целей, при всех особенностях результатом были развитость чувств национальной обиды, расколотое, деформированное национальное самосознание, рост конфликтогенности, территориальные споры, усиление интереса к собственной этничности.
По мнению рецензента, данная статья обладает научной новизной и актуальностью, что обусловлено той ситуацией, которая сложилась в современном российском обществе в результате глобальных трансформаций и поиска собственной социокультурной и культурно-исторической идентичности. Авторы делают вывод, о том, что весь предшествующий опыт мирового развития свидетельствует о той колоссальной потребности в осмыслении происходящего, которую испытывает общество в дни радикальных изменений. Способность проанализировать прошлое дает шанс понять настоящее и увидеть контуры будущего.
Вывод: статья Н.Н. Нефедковой, У.В. Болотовой, И.А. Васильевой написана логично, легко читается, обращает на себя внимание тщательное изучение проблемных вопросов отраженных в тексте, отвечает предъявляемым требованиям и рекомендуется к опубликованию.
Рецензент:
кандидат философских наук, начальник пресс-службы ГУ МВД России по СКФО
Толчинский М. В.
