CC BY
22
2.2. НАЦИОНАЛЬНОЕ САМОСОЗНАНИЕ ПОД ВОЗДЕЙСТВИЕМ ИСТОРИЧЕСКИХ НЕСПРАВЕДЛИВОСТЕЙ
Нефёдкова Нина Николаевна, канд. филос. наук
Болотова Ульяна Владимировна, канд. филос. наук. Должность: доцент кафедры социально-гуманитарных наук Место работы: Северо-Кавказский Федеральный университет (филиал) г. Пятигорск Васильева Инна Анатольевна, канд. соц. наук. Должность: доцент кафедры социально-гуманитарных наук Место работы: Северо-Кавказский Федеральный университет (филиал) г. Пятигорск.
Толчинская Татьяна Ильинична, канд. ист. наук. Должность: доцент кафедры социально-гуманитарных наук Место работы: Северо-Кавказский Федеральный университет (филиал) г. Пятигорск.
tainatanya@yndex.ru
Аннотация: В статье, в рамках социально-философского анализа, рассматривается вопрос о влиянии исторических несправедливостей на национальное самосознание. Само национальное самосознание в силу присущих ему названных двух взаимодополняющих функций (идентификации и дифференциации) выстраивает систему взаимодействий между членами этнической группы и ее отношений с другими по принципу «мы-они». А исторические несправедливости способны эту ось перестраивать, направлять в различные русла, меняя тем самым национальное самосознание. Сложность исторических несправедливостей, накладываясь на изначально присущую этой системе противоречивость, в определенной степени объясняет неоднозначность не только их взаимодействия, но и последствий исторических несправедливостей, их латентный, вневременной характер. По итогам проведенного исследования отмечено, что внешняя «фрагментированность» народов, разделенных, живших диаспорно, дисперсно, не привела к внутренней раздробленности, а, наоборот, послужила стимулом к национальному объединению, чем и подняла национальное самосознание на более высокий уровень развития, обеспечив саму возможность национальной жизни. В этой ситуации ингрупповые тенденции, интересы, ориентации превалируют, и возникает проблема толерантности как необходимого условия равновесного состояния системы «мы-они». Аргументирована позиция авторов, что национальное самосознание, испытывая воздействие сил изнутри и извне, постепенно вырабатывает определенный алгоритм ответов на эти вызовы. Это своеобразный узел взаимодействия разнообразных моментов, по-особому структурированных в национальной жизни. В результате этнопре-следований значительно сократилась численность подвергнутых дискриминации народов, они оказались в практически одинаковой социально-экономической ситуации, будучи к тому же лишенными многих гражданских прав и свобод. На развитии национального самосознания - индивидуального и группового - сказывалось и его понижение, и обретение более высокого статуса теми, кто им не обладал или не был его достоин. Такое расслоение привычного, знакомого происходило на фоне общего единения перед лицом национальной трагедии. Первое как бы существовало параллельно, не входя в противоречие со вторым, более важным. Происходило утверждение индивидуальных, групповых позиций в структуре этноса и его утверждение одновременно.
Ключевые слова: национальное самосознание; этнос; диаспоры; историческая несправедливость; идентификация; дифференциация; компромисс; маргинальность; этноцентризм.
NATIONAL IDENTITY UNDER THE INFLUENCE OF HISTORICAL
INJUSTICES
Nefedkova Nina N., PhD
Bolotova Ulyana V., PhD. Position: associate Professor.
Place of employment: North-Caucasus Federal University. Branch: Pyatigorsk branch. Vasilyeva Inna A., PhD. Position: associate Professor
Place of employment: North-Caucasus Federal University. Branch: Pyatigorsk branch. Tolchinskaya Tatyana I., PhD. Position: associate Professor.
Place of employment: North-Caucasus Federal University. Branch: Pyatigorsk branch.
tainatanya@yndex.ru
Abstract: In article, within the social and philosophical analysis, the question of influence of historical injustice on national consciousness is considered. The national consciousness owing to the called two complementary functions inherent in it (identifications and differentiations) builds system of interactions between members of an ethnic group and its relations with others by the principle «we-they». And historical injustice are capable to reconstruct, send this axis to various courses, changing thereby national consciousness. Complexity of historical injustice, being imposed on discrepancy initially inherent in this system, in a certain degree explains ambiguity not only their interactions, but also consequences of historical injustice, their latent, timeless character. Following the results of the conducted research it is noted that external «fragmentirovannost» of the people divided, living diasporno, dispersno, didn't result in internal dissociation, and, on the contrary, served as incentive to national association, than and lifted national consciousness on higher level of development, having provided possibility of national life. In this situation ingruppovy tendencies, interests, orientations prevail, and there is a tolerance problem as necessary condition of an equilibrium condition of we-they system. The position of authors is reasoned that national consciousness, being affected by forces from within and from the outside, gradually develops a certain algorithm of answers to these calls. It is a peculiar knot of interaction of the various moments in a special way structured in national life. As a result of
Нефёдкова Н. Н., Болотова У. В., Васильева И. А., Толчинская Т. И.
НАЦИОНАЛЬНОЕ САМОСОЗНАНИЕ ПОД ВОЗДЕЙСТВИЕМ ИСТОРИЧЕСКИХ НЕСПРАВЕДЛИВОСТЕЙ
ethnoprosecutions the number of the people subjected to discrimination was considerably reduced, they appeared in almost identical social and economic situation, being besides deprived of many civil rights and freedoms. Both its decrease, and finding of higher status by those who didn't possess it affected development of national consciousness - individual and group - or it wasn't worthy. Such stratification habitual, familiar happened against the general unification in the face of the national tragedy. The first as if existed in parallel, without being in a conflict with the second, more important. There was a statement of individual, group positions in structure of ethnos and its statement at the same time.
Keywords: national identity; ethnicity; diaspora; historical injustices; identity; differentiation; compromise; marginality; eth-nocentrism.
Общеизвестно, какую роль для развития этноса играет национальное самосознание. В самых общих чертах это осознание национальной принадлежности, единства происхождения, основанного на общности этнической территории, языка, исторических судеб, традиций и обычаев, чувств патриотизма и национальной гордости. Это и основа развития жизненных возможностей народа, его вера в свои силы, национальные идеалы и ценности, представления о справедливости, здоровый национализм, ориентация на оптимальные формы национального и межнационального взаимодействия. Являясь формой организации сознания, традиции аккумулируют социальный опыт, духовные и культурные ценности народа. Они не только воплощают главные элементы человеческого познания, но и исторически сложившиеся обычаи и нормы поведения людей. Воспитательная сила традиций состоит в том, что они включают молодежь в практическую деятельность, способствующую ее самоутверждению. Народные традиции не только «воспроизводят» образ жизни, но и формируют самосознание, обеспечивают особую психологическую среду, воздействующую на развитие самосознания членов этнических общностей [1, с. 91].
Это многогранный процесс осознания особенностей своей этнокультуры, ее тождественности и различия с иной, а себя как субъекта определенной этнической общности и исторического процесса в целом, на базе чего происходит социально-нормативная оценка всего многообразия этнической реальности. Таким образом, национальное самосознание есть одновременно национальная идентификация и национальная дифференциация. Они формируют народ как этническую общность и творца специфически национальной жизни и индивида как его неотъемлемую единицу и носителя системы определенных ценностей, с помощью которых осуществляется его и народа восприятие окружающих процессов и их отражение в национальном самосознании.
Весь мир строится по принципу «мы-они», ингруппо-вых-аутгрупповых отношений, значение которых возрастает особенно в условиях дробления, отстояния друг от друга того, что некогда было единым целым. Говоря об этих процессах, необходимо понимать, что они, во-первых, возникли не сегодня и, во-вторых, в своем смысловом содержании могут быть поняты двояко. Фрагментация как выход, отрыв и противопоставление себя целому по принципу коренного отличия, т.е. дистанцирование. И фрагментация как признание своей особости в рамках принадлежности к целому.
В различном историческом, национальном, культурном контексте формы взаимодействия и проявления «мы» и «они» различаются. Стабильность развития национальной жизни позволяет идти процессу постижения и выделения себя из окружающего многонационального мира через сравнение, сопоставление себя с представителями других народов, как бы констатируя различия, но не придавая им существенного значения,
а, значит, проявляя терпимость. Определение границ идентичности предполагает включение и исключение, выделение особых характеристик личности и группы в соотнесении с культурными символами нации или ино-культурных групп. И выбор осуществляется через согласование различий «мы-они».
Нарушения гармонии в межнациональных отношениях, вызванные, в том числе историческими несправедливостями, преследованиями, создают разделительные линии во всех сферах жизни этносоциумов, и это углубляет элемент противопоставления и снижает толерантность. Преобладает ориентация на свою этнокультурную обособленность, видится больше различий, чем сходств, понятию «они» придается всякого рода негативизм, в то время как «мы» наполняется исключительно позитивом. Снижается уровень самокритичности, трезвой оценки собственной и иной значимости, подвергается сомнению прежний опыт взаимного сосуществования, утверждается самоценность и самодостаточность. «Они» из своеобразного равноценного источника подпитывания «мы», что является очень важной частью системы, превращается в чистое противопоставление на грани отрицания.
Поэтому для полнокровного развития «мы», как ни странно, важно не столько понимание «мы», сколько осознание пользы, значимости, ценности «они» как для «они», так и для «мы». Э. Соловьев, рассуждая на тему толерантности и взаимодействия «мы-они», пишет о необходимости «внутренней саморефлексии каждой из сторон и на ее основе поиска действительно взаимоприемлемых решений, а не стремлении даже не доказать, а просто «утвердить» явочным порядком собственную «историческую правоту». В последнем случае...все решают лишь сила и лишенная реального морального начала.оборотистость политиков в эксплуатации..^ достижении неких абстрактных надчеловеческих целей (во имя торжества идеалов «нации», «класса», «религии» и им подобных)» [2, с. 119].
Народы, пережившие исторические несправедливости, оказались в незавидном положении и жертв, и побежденных, и меньшинств, и чужих. Сложно, хотя и очевидно, до конца понять, какие трансформации переживало и переживает национальное самосознание этих народов. При слабом уровне толерантности - что не зависит от факта реабилитации, - ее однонаправленности, непреодоленной полярности в системе «мы-они» вполне закономерно их стремление занять позиции прямо противоположные, при этом допускается, что в их положении окажутся другие, возможно, прежде более удачные. Но это, к сожалению, проблемы не решает и даже усугубляет ее, ибо «в ходе .бескомпромиссного ристалища сил «добра» и «зла» можно, как ни парадоксально, на самом деле окончательно утратить ориентиры, мультиплицируя количество «изгоев»...И при этом нисколько не приблизиться к идеалу толерантного.мира» [3, с.118-119].
Эти чувства и настроения тем более обострялись, ко-
гда народы оказывались разделенными: к примеру, не весь народ, подвергаясь историческим несправедливостям, высылался либо депортировался на различные территории проживания, - т.е. речь идет о вынужденной распыленности, дисперсности проживания. Это, как нам представляется, не могло не стать причиной своего рода раскола этноса и его национального самосознания. Раскола, порой многоуровневого, между:
1) выселенными и оставшимися на родине;
2) «примирившимися» со своим новым положением и активно ему сопротивлявшимися;
3) перенявшими и адаптировавшимися к новым условиям и теми, кто оставался приверженцем чисто традиционных устоев.
Это расслоение имело результатом различные следствия и, как это ни парадоксально, объективно способствовало активизации этнозащитных и этнокон-солидационных механизмов.
И все же следует помнить, что содержание феномена консолидации в условиях совершения исторических несправедливостей отличается от общепринятого ее определения как процесса внутринационального единения в более крупные национальные образования за счет сглаживания существующих национальных различий входящих в них малых этнических единиц. В этом случае правильнее вести речь о консолидации в морально-нравственном смысле как стремление принадлежать к своему народу, воссоединиться со своими соплеменниками. В тех условиях иная консолидация была невозможна или крайне затруднительна. Даже можно сказать, что такая консолидация несколько противоречила заложенному в ней смыслу: в ней практически не выражено желание открыться, «укрупниться», а больше - замкнуться, сохранить пусть и урезанную, но свою этническую общность и объединиться лишь с ее как бы утерянной частью. Всякой консолидации угрожают процессы ассимиляции и даже маргинализации. Они, с одной стороны, содействовали развитию консолидационных тенденций, а, с другой, - развивались одновременно с нею как момент приспособления к новым условиям.
Ассимиляция угрожает, как принято считать, частичной или полной утратой национально-особенного, размыванием специфики этносреды при доминировании внешних влияний и ослаблении внутренних этно-защитных механизмов. В результате возможны обретение новых этнических свойств, при полной или почти полной утрате исконных - смена этничности, и утрата собственных национально-культурных и языковых черт без адекватной замены новыми - деэтнизация.
Говоря об ассимиляции, не следует ее определять либо как позитивное явление, либо как негативное, нужно лишь четко различать ее характер, направленность, соответствие или несоответствие ее воле и потребностям народов. Кроме того, необходимо делать отличие между ассимиляцией как таковой и методами ее реализации, формой протекания. Безусловно, политика ассимиляции и как насильственное включение одних народов в состав других, и как создание тому благоприятных условий (и не только путем экономического, политического, социального и морального давления, но и исподволь, незаметно) приводит к межнациональному отторжению. В этом смысле уместно различать естественную, искусственную и насильственную ассимиляцию. Но ее следствия, как бы, ни разделялись позитивное и негативное в ней, одинаково губительны как для самого народа, так и для его самосознания. И все же
искусственной ассимиляции (а тем более насильственной) сопротивляются больше, и чем народ малочислен-нее, тем сильнее сопротивление.
И все же в случае с историческими несправедливостями следует обратить внимание на тот факт, что имеет место резкая смена привычных основ существования этносов, которая угрожает процессу национального воспроизводства. Проблема состояла не только в том, что обиженные народы были вырваны из собственной среды обитания и из единого общественного организма, но и в том - и это самое главное, - что они оказались слабо включенными или не включенными в экономические процессы. Для национального самосознания, как известно, опасны резкие изменения любой направленности - и «падение», и рост одинаково чреваты. Первое - тем, что угнетает область национального, развивает чувства национальной неприкаянности, опустошенности, обездоленности. Второе, преодолевая последствия первого, нередко становится причиной гипертрофии национального, ведущей к межэтнической напряженности. В течение не столь длительного промежутка времени национальное самосознание народов, подвергнутых историческим несправедливостям, пережило и то, и другое и не без последствий для себя.
В случае с историческими несправедливостями особую остроту приобретают проблемы морально-этического порядка, напрямую связанные с поисками ответов на вопросы о том, за что все эти беды и кто в них повинен, как сложилась бы судьба народов, не будь исторических несправедливостей. В условиях диаспорно-анклавного проживания в инонациональном окружении - духовно, конфессионально, культурно близком и далеком (а также при объективно складывающихся усиленных межэтнических взаимодействиях) - формируется так называемая двойная идентичность. Иными словами, этнос, группа, индивид, сохраняя свою идентичность, осознают свою принадлежность и к иной общности, однонациональной или полиэтничной, что связано с ощущением тесной психологической, культурной, языковой, социальной, экономической контактности. Известно, что двойная идентичность не может быть сформирована искусственно -насильственными средствами, так как инонациональное отторгается как чуждое, враждебное, угрожающее национальному, - она является следствием длительного этнопсихологического сближения. В случае с репрессированными народами двойная идентичность складывается естественным путем, но не без элемента вынужденности, продиктованной необходимостью вживания и выживания. Что, естественно, нельзя считать собственно насилием, а, скорее всего, одним из адаптационных механизмов.
Сам феномен двойной идентичности, при которой этнос-индивид в единении с другими народами мог бы чувствовать себя комфортно, - это межэтническая интеграция в идеале. Но, будучи сопряженной с элементами насилия, она воспринимается неоднозначно, хотя следствия ее имеют во многом позитивное содержание.
Во-первых, это возможность перенимать иной и передавать свой опыт ответов на различные вызовы, перед которыми оказывались те или иные народы - и не только репрессированные.
Во-вторых, в более «выгодном» положении всегда оказываются открытые для иновлияний народы.
В-третьих, при углублении процессов этновзаимо-
Нефёдкова Н. Н., Болотова У. В., Васильева И. А., Толчинская Т. И.
НАЦИОНАЛЬНОЕ САМОСОЗНАНИЕ ПОД ВОЗДЕЙСТВИЕМ ИСТОРИЧЕСКИХ НЕСПРАВЕДЛИВОСТЕЙ
действия, в котором кроется и опасность утраты собственно этнического, складывается и совершенствуется механизм самозащиты, менее развитый в условиях отсутствия угроз национальному.
В-четвертых, замкнутость этносообществ, порожденная теми или иными причинами и при первом взгляде являющаяся вполне понятным стремлением, оградив себя, сохраниться в привычной национальной оболочке, при глубинном же рассмотрении означает развитие на обочине и буквальное самоотстранение от многих благ взаимного обогащения.
Итогом чего обычно становится своеобразное разделение на этносы, возглавляющие процессы объединения, живущие в русле с ними, либо, так или иначе, им сопротивляющиеся.
Последнее актуально для репрессированных народов, которые могут оказаться и, к сожалению, оказывались в состоянии двойной изоляции - внешней и внутренней. Первая стала результатом насильственного их исключения из социальной жизни, создания вокруг них обстановки нетерпимости, вражды, неприязни. Вторая - и как следствие первой, и как попытка самосохранения. Одна изоляция порождает другую. Но их преодоление стало возможным именно через открытость и открытия себя - лучших своих качеств -другим. И в то же время не следует забывать, что именно практика повседневной совместной жизни как ничто другое способствовало «снятию» негативных ярлыков, облегчая процесс реабилитации народа в своих глазах и в глазах других, что приносит плоды только при действительном движении народов друг к другу и предотвращает высокую вероятность этнокультурной маргинальности.
Под этнокультурной маргинальностью принято понимать «особенности жизнедеятельности этнических групп и отдельных представителей этноса, где установки, ценностные ориентации, модели поведения одновременно соотнесены с иноэтническими культурными системами.., но ни в одну из них они не интегрированы полностью. Этнокультурная маргиналь-ность является результатом взаимодействия этнических групп на стыке двух или более культур» [4, с.69-70]. Маргинализация опасна отрывом от собственных корней, потерей собственно этнического без «прикрепления» к инокультуре, а, значит, поверхностным заимствованием. В такой ситуации этномаргинал может одновременно находиться как бы в двух культурно-ценностных системах, следуя разным стандартам, которые могут, как совмещаться, так и нет со свойственными этническим традициям, стереотипами, может утвердиться в новой системе ценностей, вобравшей в себя элементы обеих.
Национальное самосознание репрессированных народов в переломные периоды их жизни аккумулирует обыденные этностатусные представления и перемещает их на более высокий уровень, формируя определенную идеологию и практику. В нем прослеживается - и понятно в силу чего - регрессия, возврат к прежним формам этнического существования, ассоциируемым с более высоким социальным и этническим статусом. Этим и можно объяснить обращение к прежним моделям жизни и их реанимирование. И не столько в силу их социальной эффективности, а как синоним утвердившейся, прочной, признанной этностатус-ной позиции. Отсюда и происходит идеализация этно-статусных представлений, которая в случае с обижен-
ными народами часто приводит к повышению конфликтности в межнациональных отношениях, стремлению, получив этностатусное равенство, утвердить в дальнейшем его превосходство. Последнее для ущемленного национального самосознания обладает особой притягательностью.
Сама по себе проблема этностатусности непростая, а в случаях ее резких трансформаций, вызванных различными причинами, тем более. Перемещения вниз и вверх по социально-этнической лестнице могут происходить как внутри этноса, так и в его отношениях с другими. Меняются позиции - высоко- на низкостатусные и наоборот, что неизбежно сказывается на национальном самосознании. Изменения в социальных позициях не могут не отразиться на обыденном сознании, на мировоззренческих и поведенческих установках. Особенно сложно эти процессы проходят в тех этнических общностях, которым свойственна традиционная клановость, а их среди репрессированных не так мало. При столкновении внутриэтнических интересов, связанных с утверждением или изменением своего статуса, расшатываются этностатусные представления народа и возможности их реализации. Национальное самосознание, фиксируя такую нестабильность, само пребывает в состоянии нестабильности.
Разнообразие культур, как известно, имеет как объективные корни (специфические условия природной среды, географическое положение относительно других народов), так и субъективные - желание отличаться от своих соседей, развивая свой самобытный стиль жизни. Одним из охранителей этнического разнообразия выступает этноцентризм, понимаемый в целом как отвержение, в той или иной форме, чужой культуры. В. Розанов отмечал, что «эгоизм - не худ; это - кристалл (твердость, неразрушимость) около «я» [4, с. 466]. Специфика действия этноцентризма у репрессированных народов позволяет считать его ярко выраженной защитной реакцией, которая приходила в определенное противоречие с насущной необходимостью вжиться в местную среду, включившись в разнообразные формы ее проявлений. С другой стороны, этноцентризм обиженных народов столкнулся с этноцентризмом народов, не подвергшихся аналогичным преследованиям. Но это был этноцентризм иного порядка, сутью которого была философия превосходства. При всей сложности феномена этноцентризма, небывалой развитости мотива защиты, усиленной востребованности традиционных ценностей, отгороженности внутринационального от внешних влияний объективные процессы сближения народов приносили свои плоды, позволяя преодолевать одним собственную униженность, другим - высокомерие.
Психологическое состояние обиженных народов представляет собой гамму разнообразных чувств, основные из которых - тоска по утерянному привычному этническому миру и одиночество. Вслед за ними приходят жалость к себе, подавленность, ощущение отверженности. Используя градацию, предложенную И.С. Коном, можно выделить в психологии репрессированных народов как бы три состояния одиночества: временное, ситуативное и хроническое. В отличие от первого - преходящего чувства одиночества - второе порождается особыми жизненными обстоятельствами: резкой переменой условий жизни, нарушением привычной схемы контактов, кризисными точками индивидуально-личностного и группового развития, много-
численными потерями, в том числе и физическими, и их невосполнением. Хроническое одиночество, по мнению известного философа, преследует человека постоянно, и он воспринимает его как неустранимое свойство своей жизни, ее рок.
Все они испытывали сходные переживания, которые охватывали их самосознание (пониженное самоуважение, гипертрофированное осознание непохожести на других), стиль поведения (самоизоляция, избегание социальных контактов), характер испытываемых чувств (бессилие, апатия, подавленность) [5, с. 310, 311]. На этом фоне происходит оскудение содержания, уменьшение интенсивности и частоты межличностных контактов, которые теряют свою былую привлекательность, - механизм межэтнической, образно выражаясь, дружбы претерпевал серьезные изменения. Многочисленные исторические несправедливости вкупе с ошибками в национальной политике, сложностями социально-экономического и политического порядка создали феномен специфического национального самосознания - беспокойного, проницательного, чувствительного, тонко реагирующего на все прикосновения. Оно то воспламеняется, то утихает; то возбуждается, то успокаивается; то переживает страх и переиспуг, то самодовольство и самонадеянность - эти постоянные перепады, чрезмерность в проявлениях не позволяют ему пребывать в спокойном течении. Возможно, этого и не требуется. «Жизнь происходит от «неустойчивых равновесий». Если бы равновесия везде были устойчивы, не было бы и жизни. Но неустойчивое равновесие - тревога, «неудобна мне», опасность. Мир вечно тревожен и тем живет» [6, с.482], -такова мысль В. Розанова.
Ориентация традиционных обществ на традицию, с одной стороны, влечет за собой отсутствие исторического динамизма и развития новаторства, а с другой стороны, обеспечивает стабильность, неизменность, устойчивость цивилизации [7, с. 18-20]. В этой простоте они обнаруживают для себя истинный пафос жизни и источник национального вдохновения. В противовес современному техническому прогрессу, забывающему о духе и душе, взоры людей, народов обращены «к старой родине со старой любовью».
Список литературы:
1. Болотова У.В., Корецкая С.В., Рясная Ю.О., Васильева И.А. Традиционная культура в рамках семьи // Образование: традиции и инновации: Материалы VIII международной научно-практической конференции. - Прага, Чешская республика: Изд-во WORLD PRESS s. r.o., 2015. - с. 91
2. Соловьев Э. Толерантность в политической истории человечества: предпосылка или продукт демократии // МЭИМО. - 2003. - № 4. - С. 119.
3. Соловьев Э. Толерантность в политической истории человечества: предпосылка или продукт демократии // МЭИМО. - 2003. - № 4. - С. 118-119.
4. Ибрагимова М.А. О проблемах развития этнической культуры // Этнические проблемы современности. Вып. 5. - Ставрополь, 1999. - С. 69-70.
5. Кон И.С. Дружба. Этико-психологический очерк. - М., 1987. - С. 310, 311.
Розанов В. Уединенное. - М., 1998. - С. 482.
6. Бондаренко Н.Г. Социальное и экзистенциальное в историческом бытии// European Social Science Journal. 2013. № 1102 (38). С. 18-20.
7. Толчинский М.В., Толчинская Т.И. Риски глобализации: философский аспект.- Пятигорск: Издательство ПФ СКФУ, 2015.- 148 с.
РЕЦЕНЗИЯ
на статью Н.Н. Нефедковой, У.В. Болотовой, И.А. Васильевой и Т.И. Толчинской «Национальное самосознание под
воздействием исторических несправедливостей» Общеизвестно, какую роль для развития этноса играет национальное самосознание. В самых общих чертах это осознание национальной принадлежности, единства происхождения, основанного на общности этнической территории, языка, исторических судеб, традиций и обычаев, чувств патриотизма и национальной гордости. Являясь формой организации сознания, традиции аккумулируют социальный опыт, духовные и культурные ценности народа. Они не только воплощают главные элементы человеческого познания, но и исторически сложившиеся обычаи и нормы поведения людей.. Это многогранный процесс осознания особенностей своей этнокультуры, ее тождественности и различия с иной, а себя как субъекта определенной этнической общности и исторического процесса в целом, на базе чего происходит социально-нормативная оценка всего многообразия этнической реальности. Таким образом, национальное самосознание есть одновременно национальная идентификация и национальная дифференциация. Они формируют народ как этническую общность и творца специфически национальной жизни и индивида как его неотъемлемую единицу и носителя системы определенных ценностей, с помощью которых осуществляется его и народа восприятие окружающих процессов и их отражение в национальном самосознании.
По мнению рецензента, особое внимание уделено вопросу о том, что национальное самосознание, испытывая воздействие сил изнутри и извне, постепенно вырабатывает определенный алгоритм ответов на эти вызовы. На развитии национального самосознания - индивидуального и группового - сказывалось и его понижение, и обретение более высокого статуса теми, кто им не обладал или не был его достоин. Авторы делают вывод, что такое расслоение привычного, знакомого происходило на фоне общего единения перед лицом национальной трагедии. Первое как бы существовало параллельно, не входя в противоречие со вторым, более важным. Происходило утверждение индивидуальных, групповых позиций в структуре этноса и его утверждение одновременно.
Вывод: статья Н.Н. Нефедковой, У.В. Болотовой, И.А. Васильевой и Т.И. Толчинской написана логично, легко читается, обращает на себя внимание тщательное изучение проблемных вопросов отраженных в тексте, отвечает предъявляемым требованиям и рекомендуется к опубликованию.
Рецензент:
Начальник пресс-службы ГУ МВД России по СКФО, подполковник внутренней службы кандидат философских наук
Толчинский Марк Вячеславович
