CC BY
119
© 2008
С.В. Ярцев
ПОСЛЕДНИЙ МОРСКОЙ ПОХОД МЕОТИЙСКИХ ВАРВАРОВ
Морские походы варваров второй половины III в. н.э. по многим вопросам до сих пор не находят однозначной оценки среди исследователей. В большей степени это касается нападения 276 г. н.э., которое выделяется целым рядом трудно объяснимых особенностей. Так, обращает на себя внимание временной разрыв между чередой грабительских нападений 50-60-х гг. III в. н.э. и 276 г. н.э. Дата последнего похода стоит особняком, что явно не случайно и должно иметь какое-то обоснование. Остаётся необъяснимым слишком глубокое, без заметного противодействия проникновение «боспорских скифов» в глубинные районы Малой Азии. Источники утверждают, что варвары дошли практически до горных районов Киликии (Zosim. I. 53; Mos. Khor. II. 73). Отметим и загадочную фразу Вописка: «...меотийцы собирались толпой будто бы по призыву Аврелиана для войны с персами, чтобы в случае нужды оказать помощь нашим» (SHA. Tacit. XIII. 3). Получается, что к этому времени были установлены союзные отношения Боспора с Римом и Боспора с варварами Меотиды. В какой-то степени это предположение согласуется с отсутствием после 269 г. н.э. морских экспедиций с берегов Меотиды, но в совокупности с другими особенностями не может устранить всех имеющихся противоречий.
А.М. Ременников, например, считает, что речь в данном случае идёт об обычном грабеже. По мнению учёного, меотийские варвары по согласованию с римской администрацией были предоставлены боспорским царём императору Аврелиану для ведения войны с персами. Однако в сентябре 275 г. н.э. Аврелиан был убит1. Нужда в варварах отпала, последним же, в любом случае, начинать морской поход было уже поздно. По сообщению Зосима, варвары осуществили вторжение только после вступления во власть Тацита (ноябрь 275 г. н.э.) (Zosim.I. 63). Следовательно, вторжение было предпринято в летние месяцы 276 г. н.э.2 При этом варвары, лишённые обещанной добычи из-за смерти Аврелиана и расторгнутого из-за этого договора, используя фактор внезапности, вторглись в провинции Малой Азии, грабя всё на своём пути3. Интересным выглядит предположение В.П. Будановой о том, что меотийцы имели намерение поселиться на территории малоазийских провинций4. Однако заметим, что расселиться здесь варвары могли только при разрешении всех спорных вопросов с провинциальной знатью и при согласии местного населения.
По нашему мнению, в интерпретации данных событий не учитывается ряд важнейших факторов, характерных для кризиса III в. н.э., главный из которых — это подъём сепаратистского движения народов Малой Азии. Наибольший интерес вызывает национально-освободительное движение исавров в Киликии5, то есть именно там, куда целенаправленно шла и затем действовала одна из двух армий «боспорских скифов» (Mos. Khor. II. 73; Zosim. I. 53). Вождь исавров Требеллиан, погибший незадолго до вторжения, насколько можно верить сообщению Полиона, даже объявил себя императором и чеканил свои монеты (SHA. Vita trig. tyrann. XXVI. 2—7). Римляне принимали против исавров
чрезвычайные меры, их борьба не затихала6. Напомним и об активной поддержке пришлых варваров местными жителями, что известно по ряду источников (Greg. Thaumat. PG. T. 10. Col. 1040). В данной связи необходимо учитывать и этническое родство определённой части боспорских варваров, в своей основе выходцев из придунайских провинций — бывших кельтских земель7, с местными племенами галатов, такими же потомками кельтов. В своё время Фарнак «.используя свою победу, занял Вифинию и Каппадокию, напал на Малую Армению и начал побуждать к восстанию тамошних царей и тетрархов» (Plut.Caes. 50). Другими словами, его успех напрямую зависел от размаха выступления против римлян местных правителей и населения. Вполне вероятно, что в войне 276 г. н.э. победа варваров зависела от схожих обстоятельств.
Более того, именно падение могущества Пальмиры вполне могло стать своеобразным сигналом к началу подготовки войны. Ведь хотя Зенобия и признавала власть римских императоров (во всяком случае, на начальном этапе), огромная территория Малой Азии, включая Каппадокию и Галатию, фактически была оккупирована пальмирцами. Когда к власти в Риме пришёл Аврелиан, Зе-нобия, правившая от имени малолетнего Вабаллата, не покинула занятые территории, однако признала над собой власть римского императора, продолжая выпуск монет с его изображением. Таким образом, с одной стороны восточные провинции фактически оставались в составе Римской империи, с другой — полностью находились под управлением Пальмиры8. Сложившаяся ситуация являлась своеобразным примером, под влиянием которого высшие боспорские круги вполне могли вновь обратиться к старой проблеме потерянных владений в Малой Азии. Последующий полный разрыв отношений между Зенобией и Аврелианом — война, пленение Зенобии в 272 г. н.э. и разрушение Пальмиры в 273 г. н.э.9 — всё это, казалось бы, должно было ярко продемонстрировать опасность открытого выступления против Рима. Однако соблазн заменить в ма-лоазийских провинциях в том или ином виде разгромленную Пальмиру, по-видимому, был велик. Последовавшая вскоре гибель могущественного Аврелиана в 275 г. н.э., возведение на императорский трон престарелого Тацита, что явно было воспринято как слабость центральной власти, отзыв части римских войск на войну с Ираном10, привели к значительной дестабилизации обстановки в Римской империи. Именно эти обстоятельства подтолкнули определённые круги боспорской знати на конкретные действия по возвращению боспорского влияния на своих бывших территориях.
Безусловно, этот курс необходимо связать с именем одного из соправителей Рескупорида V — Савроматом IV, монеты которого известны только в пределах
275 г. н.э.11, что прямо указывает на события в Малой Азии. Савромату IV противостоял Тейран, другой соправитель Рескупорида V, опиравшийся на римлян (КБН, № 36). Существует мнение, что упомянутый Моисеем Хоренским некий Ардашир (Mos. Chor. II. 73), судя по контексту, на самом деле являлся персидским царём12, а не предводителем боспорских варваров13. Однако легенды монет Тацита Victoria Gotthica (?) и особенно Victoria Pontica14 явно указывают на победу, одержанную императором в провинции Понт, куда персы в III—IV вв. н.э. никогда не вторгались15. Более того, сообщение Моисея Хорен-ского: «Тацит пошёл против Ардашира в район Понта, а своего брата Флориана
с большим отрядом послал в Киликию» (Mos. Chor. II. 73) вполне согласуется с сообщением Зосима: «Когда Тацит вступил на римский престол и получил власть, скифы, переправившись через Меотийское озеро и Понт, совершили набег до Киликии. Выступив против них, Тацит одних победил и истребил сам, а других передал назначенному начальником дворца Флориану и двинулся в Европу» (Zosim. I. 53). Поэтому тезис А.М. Ременникова о действии боспор-ских скифов в Малой Азии, по меньшей мере, двумя армиями, одной из которых в провинции Понт руководил человек с распространённым иранским именем Ардашир, остаётся актуальным до сих пор16. Учитывая, что важнейшей
функцией боспорских царей было верховное командование армией, а во время
17
войн они должны были лично принимать участие в походах и сражениях , можно допустить, что Савромат IV, возглавляя все воинские силы боспорских скифов, непосредственно руководил второй армией. Такое предположение основано на кратковременности чеканки монет этого царя, никогда более не возобновлявшейся. Главной же действующей силой Савромата IV являлись варвары с берегов Меотиды, с которыми, судя по всему, действительно был заключён договор. Поэтому сомнительно, что использование боспорского флота меотийскими варварами и на этот раз18 вновь имело вынужденный характер19.
Не надо забывать, что помимо дальних, перспективных планов, боспорским правителям необходимо было решить наиважнейшую задачу — избавить своё государство от опасного соседства с меотийскими варварами. Вот почему мео-тийцам помимо обычной военной добычи в случае успеха, скорее всего, были обещаны пограничные земли в малоазийских провинциях.
Участие приазовских варваров в войне на данных условиях, безусловно, оговаривалось заранее и было выгодно провинциальной малоазийской знати. Важным для понимания этого момента служит предположение, что меотийцы воевали в Малой Азии не только с погибшим во время солдатского мятежа в июне — июле 276 г. н.э. императором Тацитом и его братом Флорианом, но ещё и с Пробом. Причём, вторгшиеся на территорию Малой Азии варвары, по-видимому, никуда уходить не собирались20. Однако не совсем ясно, в какое время проходила эта война. Восточная армия провозгласила Проба императором в июле — августе 276 г. н.э. Под властью нового императора оказался Египет и Сирия. Флориан после убийства своего брата Тацита, как признанный сенатом новый император, был вынужден начать борьбу с Пробом и направиться в Тарс, где вскоре был также убит своими солдатами21. В обстановке предстоящей схватки за власть борьба против меотийцев должна была отойти на второй план, что и подтверждают слова Зосима: «.когда обе стороны изготовились к войне, Флориан, прибыв в Тарс, решил стать здесь лагерем, оставив не оконченной победоносную борьбу против боспорских скифов.» (Zosim. I. 64, 2). Обращает на себя внимание отсутствие в источниках прямых сведений о войне Проба с меотийцами после гибели Флориана. Известно, что новый император был вынужден сразу же уйти в Галлию, где сложилась катастрофическая ситуация, связанная с вторжением германских племён (SHA. Prob. XIII). Однако, по мнению А.М. Ременникова и В.П. Будановой, наименование Проба «готским» в надписях (CIL. II. 3738; XI. 11766; XII. 551, 5467, 5472), как и легенда одной из монет этого императора «Victoria Gothic», может косвенно свидетельствовать о
том, что до своего марша на запад он провёл экспедицию против оставшихся в Малой Азии варваров, которых он окончательно разбил22. Однако эта выдающаяся победа Проба, как уже говорилось, почему-то не нашла своего отражения ни в одном письменном источнике. Заметим, что Вописк, рассказывая о реакции сената на первое письмо нового императора, упомянул его готский титул: «Ты — Франкский, ты — Готский, ты — Сарматский, ты — Парфянский, ты — всё!» (SHA. Prob. XI. 9). Действительно, слава Проба ещё до того, как он стал императором, была велика: «К чему говорить о сарматах, готах, парфянах, персах, обо всем Припонтийском крае? Везде имеются яркие следы доблести Проба (SHA. Prob. XII. 4). Если бы Проб ещё в самом начале своего правления разбил боспорских варваров и навёл порядок в восточных провинциях, ему не надо было бы отправляться после тяжёлых войн в Галлии и на Нижнем Дунае в 277—279 гг. н.э.23 снова в Малую Азию. Причём возвращался он на восток не просто для подавления очередного восстания, а для проведения широкомасштабной военной операции по приведению в повиновение огромных территорий.
Судя по контексту, восточные провинции вышли из-под власти Рима уже давно, скорее всего после событий войны римлян с боспорскими скифами в
276 г. н.э. Усмирять при этом пришлось не только Исаврию, но и остальные соседствующие с ней территории: «После этого он устремился на восток и по пути взял в плен и казнил одного могущественного разбойника Пальфурения и освободил всю Исаврию, возвратив под власть римских законов народы и города. Усмирив, наконец, все части Памфилии и прочих провинций, соседствующих с Исаврией, он направил путь на Восток» (SHA. Prob. XVI. 4; XVII. 1). Но тогда получается, что боспорские варвары, осуществив в 276 г. н.э. вторжение в Малую Азию, в основной своей массе оставались на независимых от Рима землях, вплоть до начавшейся войны с Пробом. Следовательно, меотийцы и некоторые из местных малоазийских народов и правителей выступили в 276 г. н.э. против римлян единым фронтом. Вероятно, именно этот союз являлся важнейшим фактором успеха антиримской борьбы. Стремление местных элит отпасть
от империи именно с помощью навербованных у северных народов отрядов
24
было типичным явлением для кризиса III в. н.э. Договор же с Аврелианом, если таковой и существовал в истории, являлся важной составной частью этих планов. Вот почему позднее, когда тайные цели перестали быть секретом, в подтексте упоминания этих событий отразилось указание на имевшийся изначальный обман со стороны боспорских варваров (SHA. Tacit. XIII. 3). Это хорошо согласуется с тем, что монеты Савромата IV, как и Тейрана и Рескупорида V, имели изображение бюста римского императора25.
Такая интерпретация событий, по нашему мнению, лучше объясняет все указанные особенности данной войны и, возможно, решает проблему наличия исторической основы в первом сюжете 53 главы труда Константина Багрянородного. Данная глава сочинения византийского императора Константина VII «Об управлении империей» включает в себя ряд сюжетов по древней крымской истории, составляющих вместе единый рассказ. Однако события, о которых идёт речь в повествовании, значительно удалены по времени от эпохи самого Константина. Данное обстоятельство, отсутствие информации о большинстве
сообщаемых сведений в других источниках и сильный беллетристический характер изложения вызывают в научных кругах острые дискуссии по поводу достоверности описываемых событий.
Одни учёные, хотя и с оговорками, принимают сведения, сообщаемые Константином, считая их важнейшим источником по истории Северного Причерноморья I в. до н.э. и конца III—IV в. н.э.26. Другие продолжают считать недостоверным данное повествование27. Действительно, в рассказе очень много неясного, снижает его ценность и литературная обработка, видимо, каких-то кратких записей. Но, по нашему мнению, это не должно являться поводом для полного игнорирования уникальных сведений, содержащихся в источнике. В связи с тем, что эти сведения, так или иначе, связаны с историей Херсонеса, мнение о том, что этот рассказ не принадлежит самому Константину, а представляет собой беллетризированную подборку выписок из местных херсонских хроник античного и позднеантичного времени, наиболее близок к истине28.
Текст распадается на пять сюжетов. В первом повествуется о войне Савро-мата с Римом и Херсонесом. Во втором говорится о дальнейшей борьбе против «скифов». В третьем и четвертом продолжается херсонесско-боспорское противостояние. В пятом, наиболее крупном и беллетризированном, рассказывается о подвиге Гикии, спасшей родной Херсонес от коварных происков Боспора, проводником которых являлся её муж, сын боспорского правителя Асандра. Р. Гарнетт предположил наличие реальной исторической основы во всех пяти сюжетах, причем пятый он связал с боспорским царем Асандром, то есть со второй половиной I в. до н.э.29 В целом это положение было принято отечественной наукой30.
В интересующем нас первом сюжете рассказывается о том, что когда в Риме правил император Диоклетиан (284—305 гг. н.э.), Савромат «из боспориан» собрал сарматов с берегов Меотиды и стал воевать против римлян. В этой войне он захватил страну лазов и дошел до р. Галис. Против них императором были выставлены войска во главе с трибуном Константом. Последний решил использовать в этой войне херсонитов, поскольку они были соседями сарматов и могли напасть на их семьи, пока те были в походе. Херсониты смогли захватить Боспор и заставить женщин-савроматок направить Савромату послов с требованием заключить мир с римлянами. В дальнейших событиях на р. Галис херсо-ниты опять помогли Константу в заключении достойного мира с Савроматом. Последний при этом отдал всех пленных и отказался от дани, после чего спокойно отправился домой. Такая преданность и помощь, оказанная Херсонесом империи, были отмечены предоставлением свободы Херсонесу и освобождением от налогов (Const. Porph. De adm. Imp., 53. 1—120).
Очевидно, что основной целью данного художественного рассказа было создание у читателя (скорее всего у самого Константина) необходимого мнения о Херсонесе. Город был представлен вечным другом и союзником римлян, не один раз спасающим империю от беды, что противоречит словам самого Константина, которыми, собственно, и заканчивается 53 глава: какие действия нужно будет предпринять, если «.жители крепости Херсон когда-либо восстанут или замыслят совершить противное царским повелениям» (Const. Porph. De adm. Imp., 53. 510—515). Насколько известно, взаимоотношения между Херсо-
31
несом и империей действительно не всегда были безоблачными . При этом авторам данного тенденциозного рассказа важно было показать, что помимо верного союзника Херсонеса здесь существовала и другая сила, уже враждебная империи — это Боспор вместе с окрестными варварами. В данном случае перед нами явно просматриваются следы непростых отношений между этими двумя античными центрами, которые завершились в итоге окончательным освобождением Херсонеса от боспорской зависимости. Кроме того, надо было показать нынешнему императору Константину Багрянородному, что щедроты Херсонесу давались ещё из рук самого Константина Великого и его отца. Сомнительно, что для достижения всех этих целей, которых добивались неизвестные авторы X в. н.э., полностью был выдуман рассказ. Такую версию необходимо полностью исключить, учитывая очень высокий статус адресата, к которому апеллировали авторы, и важность целей, которых необходимо было достичь. Скорее всего, действительно, как уже говорилось выше, 53 глава, включенная в труд Константина, возникла в результате беллетризированной обработки кратких выписок херсонских хроник. При этом разные по хронологии, но совпадающие по идеологической цели сообщения были литературно оформлены в единый рассказ. Таким образом, для того, чтобы реконструировать события по этому сложному источнику, необходимо отделить литературно-художественные построения от исторических фактов. Выявить же последние можно только после подтверждения их независимыми источниками.
Для определения хронологических рамок первого сюжета исследователи обращают внимание на упоминание имён Диоклетиана (284—305 гг. н.э.) и Константа (Констанция Хлора? (250—306 гг. н.э. — трибун), (305—306 гг. н.э. — император)). Исходя из этого, Р. Гарнетт датирует эти события 292 г. н.э.32, Р. Дженкинс — 284—293 гг. н.э.33, Я. Харматта относит эту войну к
291—293 гг. н.э.34 На основе упоминания в тексте имён римских императоров и высших херсонесских магистратов, наличия клада из Судака с самой поздней монетой 291 г. н.э. и титула Sarmaticus Maximus, полученного Константом в 294 г. н.э., мнение Я. Харматты получает поддержку среди учёных35. Однако в противоречие с такой исторической реконструкцией вступают, во-первых, данные нумизматики, из которых следует, что в это время на Боспоре правил Фо-форс (285/286—308/309 гг. н.э.), который также, как и Тейран, Савромат IV и Рескупорид V до него на монетах помещал портрет римского императора36, а, во-вторых, факт полного отсутствия сведений об этой войне в других источниках, и, отсюда, полную гипотетичность всех предлагаемых исторических реконструкций37. Однако мнение о том, что под литературным Савроматом скрывался реальный исторический Фофорс38, тем более как раз в 292/293 гг. н.э. в чеканке Фофорса имелся кратковременный перерыв39, утверждается в науке40. Более того, такое допущение сразу открывает простор для последующих исторических построений. Отсутствие в двух надписях времени Фофорса имени правящего боспорского царя (надписи Аврелия Валерия Сога — наместника Феодосии, известного Августам, почтенного Диоклетианом и Максимианом (КБН, 64), и архонтов Агриппии и Кесарии в честь Марка Аврелия Андроника, наместника царской резиденции (КБН, 1051), объясняется проримской оппозицией царю. При этом из анализа надписи делается вывод,
что наместник Феодосии был поставлен не боспорским царем, а римской администрацией41, хотя надпись и была обнаружена в Пантикапее . Таким образом, появление римских названий Пантикапея и Фанагории можно объяснить в том смысле, что власть Фофорса после поражения была ограничена, против него сложилась сильная оппозиция, а Боспорское царство, возможно, и вовсе было превращено в римскую провинцию43. Таким образом, усиление Рима на Боспоре произошло по причине того, что новый боспорский царь, предпринявший поход на Кавказ и Малую Азию как ставленник местной сар-матизированной знати, совершил резкий поворот от проримской политики Тейрана к действиям, направленным против империи44.
Мы придерживаемся мнения, во-первых, о невозможности отождествления описанных событий с эпохой Фофорса, а, во-вторых, о необходимости обязательного подтверждения независимыми источниками всех предложенных вариантов датировки малоазийской войны. Поэтому отсутствие таких свидетельств о войне боспорских варваров в Малой Азии в конце III в. н.э. сразу заставляет задуматься о достоверности упоминаемых в повествовании исторических лиц, по которым традиционно и датируются эти события. Данное противоречие подтверждает мнение о том, что текст изучаемого нами источника включает достаточный слой поздних мифов, и его содержание было максимально подстроено под цели, которые преследовали неизвестные авторы в X в. н.э.
О чём же конкретно говорится в первом сюжете 53 главы труда Константина? В чём заключается историческая основа данного рассказа? Если отбросить литературно-художественные композиции и не обращать внимания на имена исторических лиц, то можно сказать, что перед нами описание какой-то войны, которую вели в Малой Азии с римскими войсками прорвавшиеся сюда с Боспо-ра варвары. Главный упор делается на особую роль в этих событиях Херсонеса, жители которого своими активными военными действиями в тылу врага и последующим захватом Боспора помогли римлянам одолеть варваров. Последние были вынуждены покинуть римскую территорию и возвратиться обратно на территорию Боспора. Наиболее близко к разгадке этой тайны подошёл В.Г. Зубарев. По его мнению, первый эпизод «Повествования о крепости Херсон» можно отнести ко времени Диоклетиана, причём к самому началу правления этого императора. Именно с этими событиями, произошедшими, по мнению
В.Г. Зубарева, в 80-х годах III в. н.э., можно будет связать следы разгрома большей части поселений и крепостей в Восточном Крыму. Причём разрушения на Боспорской хоре связываются учёным с действиями римских войск и борьбой Тейрана с остатками участников похода 275/6 гг. н.э.45. При этом обращаем внимание, что ближайший аналог событий, описанных в первом сюжете 53 главы труда Константина, хорошо известный по письменным источникам, — это последний морской поход варваров с Меотиды 276 г. н.э. Именно тогда велась война в Малой Азии с вторгшимися туда со стороны Боспора племенами. Совпадений слишком много, чтобы на них не обратить внимание. Отметим и странное отождествление в тексте окрестных варваров савроматов и собственно боспориан (как единой силы, ведущей войну против Рима), что вполне согласуется с приведённой выше реконструкцией войны 276 г. н.э. По нашему мнению, отождествление этих событий является единственно возможным вариан-
том, доказывающим наличие исторической основы в первом сюжете 53 главы труда Константина. Таким образом, появляется возможность уточнить роль Херсонеса и римских войск в реконструкции событий 276 и последующих годов.
В.М. Зубарь, исходя из анализа ряда латинских надписей, предположил появление римских войск в Херсонесе в конце III в. н.э. для ведения, как полагает учёный, совместной войны с варварами, обитавшими на территории Боспора. Учёный датировал надписи и, соответственно, присутствие отряда имперских войск в Херсонесе 291—293 гг. н.э., то есть временем Диоклетиана, придерживаясь точки зрения Я. Харматты46. Действительно, археологический материал свидетельствует о том, что римские войска после середины III в. н.э. были вновь расквартированы в Херсонесе не ранее конца этого века47. На первый взгляд, этому не противоречит ряд эпиграфических памятников Херсонеса. Однако обратим внимание на вероятность широкого диапазона датировок представленных надписей. При этом какие-то памятники могли быть связаны с кратковременным пребыванием военной вексилляции в Херсонесе в связи с неординарным военно-политическим событием48, другие же с введением в город постоянного римского гарнизона.
Протектор, упомянутый в надписи 1995 г.49, как и в надписи П. Палласа (Ю8РЕ, I2, № 656)50, фигурирует в целом ряде эпиграфических памятников второй половины III в. н.э., начиная примерно с 260 г. н.э.51 Вначале этот титул давали высшим военным должностным лицам, включая и центурионов, позднее, в ходе военных реформ Диоклетиана, военнослужащие, носившие такой титул, были объединены в специальные подразделения ^сЬо1ае) императорской гвардии. Несмотря на то, что самые ранние свидетельства таких формирований относятся к эпохе Константина Великого52, надёжнее относить командующих с таким титулом ко времени не позднее начального периода правления Диоклетиана52. В надписи же П. Палласа, возможно, упоминаются, как считал ещё М.И. Ростовцев, два Августа и два Цезаря. Поэтому в этом случае предпочтительнее выглядит период тетрархии — с 293 г. н.э.53 В надписи 1995 г.54, надписи дошедшей до нас в виде трёх фрагментов55, и надписи 1905 г. (Ю8РЕ, I2, № 572) упоминаются вексилляции — традиционные воинские формирования, известные в римской армии ещё с I в. н.э.57 Однако после реформ Диоклетиана и Константина этим термином стала называться кавалерия легионов58, что предпочтительно даёт датировку памятников не позднее, чем первая тетрархия. При этом если верна расшифровка надписи, сохранившейся в виде трёх фрагментов плиты (где, возможно упоминается совместное правление Диоклетиана и Максимиана 286—293 гг. н.э.), то датировку опять же можно сблизить с самым началом правления Диоклетиана59.
Таким образом, хронологические реперы — вексилляция и протектор — указывают в широком смысле на всю вторую половину III в. н.э., начиная примерно с 260-х гг. н.э., однако предположительная расшифровка дошедших до нас надписей позволяет уточнить датировку эпиграфических памятников временем самого начала правления Диоклетиана и последующим периодом первой тетрархии. Обратим также внимание и на возможное сходство шрифта всех упомянутых надписей, в частности, буквы Ь с загнутой вверх нижней гастой60,
что может свидетельствовать о незначительном временном промежутке между их изготовлением.
Политическая характеристика боспорского царя Тейрана, известная по его монетам с изображением римского императора 275/276—278/279 гг. н.э.61 и особенно по надписи «друг цезаря и римлян» (КБН, № 36), не вызывает сомнений в проримской ориентации этого царя. Можно ли, таким образом, допустить, что именно с опорой на римские войска Тейран пришёл к единоличной власти и навёл порядок на Боспоре? Исходя из фактов первого сюжета «Херсо-несских хроник», Рим просил Херсонес ударить в тыл воевавшему с ним Боспо-ру как раз потому, что в это время в Крыму не было не только варварской армии, но и имперских войск. Любопытно, но именно правление Тейрана, известное по нумизматическим данным, весьма точно соответствует времени отсутствия на Боспоре главных сил меотийских варваров в 276—278 гг. н.э. Сроки его единоличного правления совпадают и с периодом 50-80-х гг. III в. н.э., когда, как уже говорилось, в Херсонесе отсутствовал постоянный римский гарнизон. Таким образом, активные военные действия херсонитов против Боспора могли проходить только в 276—278 гг. н.э. в период правления боспорского царя Тейрана. Речь в таком случае может идти о военной помощи этому римскому ставленнику, что и подтверждает известная надпись: «В добрый час. В царствование царя Тиберия Юлия Тейрана, друга цезаря и друга римлян, благочестивого, поставили этот памятник богам небесным, Зевсу Спасителю и Гере Спасительнице, за победу и долголетие царя Тейрана и царицы Элии...» (КБН, № 36). Вероятно, победивший Тейран и являлся тем самым таинственным «человеком Савромата» из первого сюжета хроники Константина, которому херсониты и «передали» захваченный ими «.и Боспор, и крепости на Мео-тиде, и все семьи без ущерба.» (Const. Porph. De adm. Imp., 53. 100—105).
Напомним, что чеканка боспорской монеты возобновилась в 275 г. н.э. сразу боспорским царём Рескупоридом V и, по-видимому, двумя его соправителями Савроматом IV и Тейраном. Все монеты этих царей имели изображение бюста римского императора62. Если Савромата IV, известного нам только по монетному выпуску 275/276 г. н.э., можно связать с восточным походом и, следовательно, представить ориентированным на варварский мир, то Тейрана, соправителя Рескупорида V ещё с 266 г. н.э.63, судя по приведённой выше надписи, вполне можно отнести к проримски ориентированной оппозиции. То обстоятельство, что он, возможно, не принадлежал к боспорской династии Тибериев-Юлиев, но, стремясь к единоличной власти, очень хотел, чтобы так считали64, давало ему единственный путь для достижения своей цели — помощь римлян за свой проримский курс. Сложнее всего определить роль во всех этих событиях самого Рескупорида V, правившего с 242 г. н.э. Правление этого царя заканчивается именно 276 г. н.э., то есть непосредственно победой Тейра-на, после которой римский ставленник стал править единолично65. Это обстоятельство, несмотря на уже немолодой возраст Рескупорида V, позволяет сделать предположение о его антиримской позиции к концу правления и сознательной поддержке Савромата IV.
Таким образом, нападение херсонитов на Боспор, известное нам из позднего источника, и приход к власти на Боспоре Тейрана 276 г. н.э., скорее всего,
звенья одной цепи. Причём победа последнего могла быть одержана только благодаря отсутствию основных сил меотийских варваров в Северном Причерноморье. Косвенно это доказывает факт абсолютно точного совпадения восточного похода Проба, который, как мы уже говорили выше, датируется 279/280 гг. н.э., с началом очередного периода дестабилизации на Боспоре. В 279—284 гг. н.э. здесь вновь прекращается возобновившая было чеканка монет66. В связи с этим обращаем внимание на поднятую А.И. Айбабиным проблему датировки разрушений на Европейском Боспоре, традиционно относимых ко второй половине 60-х гг. III в. н.э. Учёный на основе археологического материала пришёл к выводу о гораздо более позднем времени образования слоёв разгрома поселений в Восточном Крыму67. Несмотря на то, что предложенная датировка VI в. н.э. была подвергнута справедливой критике В.Г. Зубаревым, проблема уточнения даты разгрома некоторых поселений на территории Боспора актуальна до сих пор68. В 268—274 гг. н.э. на Боспоре не производилась чеканка монет, поэтому 267 год не может быть однозначно определён как время попадания монет на поселения. Однако, как отмечает В.Г. Зубарев, нигде в слоях разрушений до сих пор не встречены монеты позднее начала четвёртой четверти III в. н.э.69 Любопытен в этой связи Тиритакский клад 1937 г., охватывающий период с 234 по 276 г. н.э.70 Интересна также поздняя датировка гибели Мирмекия, которая определяется приблизительно самым концом III в. н.э.71 Заметим, что из слоёв поселений Европейского Боспора, перекрывающих разрушения, происходят 91 монета Фофорса, Радамсада и Рескупорида VI72, а с именем Фофорса на городище «Белинское» связывается начало восстановления города после разрушений середины III в. н.э.73 Исходя из всего сказанного, трудно не согласиться с выводом В.Г. Зубарева, что подобные масштабные разрушения в Европейской части Боспора имели место во время или после похода 276 г. н.э. и не позднее 285 г. н.э., когда отмечается стабилизация обстановки и возобновление монетного чекана нового царя Фофорса. Более того, они были прямо связаны с борьбой Тейрана с участниками похода 276 г. н.э., что и нашло своё отражение в первом эпизоде херсонской хроники императора Константина74.
При этом, судя по упомянутой в надписи победе (КБН, № 36), боевые действия на территории Боспора должны были начаться ещё в 276 г. н.э., когда с опорой на войско Херсонеса Тейран победил своих врагов. Причём, заметим, что отряд херсонитов имел целью именно «разорить страну боспориан и сарматов» для чего были захвачены «город Савромата Боспор и крепости на Меоти-де» (Const. Porph. De adm. Imp., 53. 20—30). В данных крепостях ведущий исследователь древностей Крымского Приазовья А.А.Масленников не без основания
75
видит прибрежные городища Керченского полуострова . Может быть такое разорение было связано с попыткой Савромата незадолго до этого, расселить группу варваров на прибрежной, приазовской территории Боспора. Тогда именно этим обстоятельством можно объяснить разрушения этой части поселений Европейского Боспора76, откуда варвары в итоге были выбиты Тейраном.
Хотя не исключено, что данные разрушения могли быть связаны и с последующими событиями. Исходя из хронологического совпадения восточного по-
хода Проба с началом прекращения чеканки на Боспоре, можно предположить, что потерпевшие поражение варвары вместе с некоторыми из малоазийских союзников отступили на Боспор, где повели борьбу с Тейраном, узурпировавшим власть. Именно в ходе этой войны и могли погибнуть городища Крымского Приазовья. Археологические источники пока не могут уточнить, вернулось ли, после всех этих событий, немногочисленное уцелевшее население в свои дома или же тут попытались обосноваться некоторое время спустя совсем другие жители77. Но заметим, что «крепости на Меотиде» фигурируют исключительно только в первом сюжете «Повествования о крепости Херсон». Это может косвенно свидетельствовать в пользу версии о попытке Савромата расселить варваров в районах Крымского Приазовья, которая была пресечена Тейраном и Фо-форсом. Возможно, именно с этим «тёмным» периодом истории Боспорского царства можно связать имя царя Хедосбия, известного только по эпиграфике. Хотя время и характер правления этого царя из-за отсутствия других источников, по-видимому, были и останутся неразрешимой загадкой78.
Заметим, что Проб после усмирения восточных провинций в 279—280 гг. н.э. вплоть до своей гибели в 282 г. н.э. активно воевал с Персией, с варварами во Фракии, с узурпатором Сатурниным, в результате чего «.на Востоке наступило такое спокойствие, что, как говорили в народе, никто не слыхал даже о восстании мышей» (SHA. Prob. XVIII. 4). Это косвенно подтверждает вывод о полном поражении и возможном отступлении на Боспор меотийцев. Однако на Боспо-ре, напротив, исходя из отсутствия монетной чеканки, война с варварами, осложнённая борьбой между собой различных группировок знати за власть, продолжалась вплоть до начала правления Диоклетиана в 284 г. н.э. Скорее всего, именно это обстоятельство и стало причиной появления в первом сюжете «Повествования о крепости Херсон» имени этого императора. Любопытно, что буквально сразу же после того, как Диоклетиан пришёл к власти, на трон Боспор-ского царства был возведён римский ставленник с иранским именем Фофорс, начавший чекан своей монеты с тамгой в 285 г. н.э.79 Такая хронологическая близость указанных событий не может являться простым совпадением. Мнение, что чекан монет Фофорса без дифферентов в течение первых 8—9 лет свидетельствует об отсутствии контактов с Римом80, вызывает сомнения. Этот факт говорит лишь о том, что в эти годы Боспор, действительно, не получал римских субсидий (если таким образом интерпретировать дифференты). Однако то, что финансовая поддержка из Рима стала поступать только с 294 г. н.э. (судя по появлению соответствующих монет)81, не может исключать возможности римской дипломатической и военной помощи боспорскому царю в более ранний период.
Напомним содержание надписи 305/306 г. н.э. (КБН, № 64), из которой известно, что Аврелий Валерий Сог, 16 лет прослуживший в римской армии, имевший тройное, как у римлян, имя и занимающий в данное время должность наместника Феодосии, построил в Пантикапее молельню. В надписи не упоминается правящий боспорский царь Фофорс, зато в самом начале с гордостью подчёркивается, что наместник известен августам Диоклетиану и Максимиану. Подобным же образом поступили архонты Пантикапея и Фанагории, на фоне реверансов в адрес Рима, отказавшись от упоминания своего царя (КБН,
№ 1051). Более того, сами названия боспорских столиц из последней надписи даны в новом, римском виде — Кесария и Агриппия, что также говорит о многом. Ясно, что не только служба на благо империи стала важной ступенью продвижения по служебной лестнице, но и демонстративная ориентация на Рим также приносила существенную выгоду82.
Скорее всего, такое усиление римского влияния на Боспоре являлось результатом помощи, оказанной Римом правящему царю, благодаря которой ситуация в регионе стабилизировалась и была направлена в проримское русло. Если предположить, что Фофорс пришёл к власти при поддержке нового императора, то возникает вопрос: на какие силы опирался Диоклетиан в процессе возведения на боспорский трон своего ставленника? К сожалению, из-за состояния источников сказать точно, когда при Диоклетиане римские войска были расквартированы в Херсонесе, мы не можем. Но и для предположения, что и в этом случае свою помощь снова оказал Херсонес, также не существует никаких оснований. Наоборот, теперь можно отметить полное несовпадение с историческим фоном первого сюжета. В 285 г. н.э. боспорские скифы не воевали в Малой Азии, а Диоклетиан имел все условия для быстрой переброски в Херсонес отряда римских войск. Фофорс не одерживал никаких побед и, судя по тому, что он правил долго и относительно спокойно, поддержка ему была обеспечена фактически с самого начала правления. Это обстоятельство позволяет предполагать, что Диоклетиан ввёл военную вексилляцию в Херсонес уже в 285 г. н.э. для оказания Фофорсу прямой помощи римским отрядом. Вот почему Фофорс был гораздо более зависим от империи, чем его предшественник Тейран, который в своей борьбе за власть опирался, в основном, на свои силы и небольшой отряд херсонитов. Заметим, что архонты главных городов Боспора, упомянутые при Фофорсе (КБН, № 1051), в надписи Тейрана (КБН, № 36) отсутствуют. Трудно не согласиться с мнением, что под нажимом римлян гражданским общинам этих городов были вновь дарованы гражданские свободы83. По нашему мнению, именно военной поддержкой при борьбе за трон был обязан Диоклетиану Фофорс, что и привело в итоге к закономерному ограничению власти боспорского царя и такому чрезмерному усилению римского влияния84.
Всё вышесказанное лишний раз показывает, с каким огромным количеством поздних мифов и наслоений приходится иметь дело историку, чтобы выделить подлинные факты из древнего текста. Причиной связи войны боспорских скифов в Малой Азии в 276 г. н.э. с именем императора Диоклетиана (284—305 гг. н.э.) в первом сюжете херсонесской хроники Константина вполне могло стать то обстоятельство, что именно этот император после всех бурных событий этой войны стабилизировал ситуацию в Крыму, введя в Херсонес римский воинский контингент и развернув погрязшее в междоусобицах Боспор-ское государство на проримский курс. Вот почему некритическое восприятие в данном тексте, казалось бы, точных исторических имён порождает бесконечный спор и вполне справедливое желание вообще отказаться от этого позднего и спорного источника. Заманчиво, конечно, связать Савромата из первого сюжета с историческим Савроматом, известным по монетным выпускам 275/276 г. н.э., с которым обычно и связывают вторжение варваров в Малую Азию в 275 г. н.э.85 Но, учитывая нарицательность этого имени в достаточно
для этого позднем тексте, и, принимая все остальные особенности нашего источника, мы не будем этого делать. То, что поздний литературный слой источника весьма значителен, мы видим, например, из упоминания в нем неких крепостей из окрестностей Херсона. По этому поводу критика А.И. Айбабина справедлива: в данное время в округе Херсонеса, действительно, не могло быть никаких крепостей86. Перед нами явно очередной литературный штамп, который использовался для оживления сухого текста кратких хроник.
Таким образом, комплексный анализ источников вполне допускает, что вторжение варваров в Малую Азию со стороны Боспора в 276 г. н.э. было инициировано боспорской правящей верхушкой с целью захвата территории у ослабевшего Рима. Именно желание Боспора овладеть понтийскими провинциями и избавиться от беспокойных варваров Меотиды стали причиной такого глубокого проникновения боспорских скифов в районы Малой Азии. При этом какую-то часть из них Савромат IV мог расселить на побережье Крымского Приазовья ещё до начала военных действий. Главной действующей силой такой антиримской политики Савромата IV и, возможно, Рескупорида V стали не только союзные варвары с Меотиды, но и местные народы Малой Азии. Значительный рост сепаратистских движений в провинциях был обусловлен тяжёлым кризисом, который переживала в это время Римская империя. Фактор единого фронта всех антиримских сил вместе с сопутствующими обстоятельствами укреплял у боспорских правителей уверенность в реальности достижения намеченных планов. После поражения от римлян возвратившиеся домой варвары в 280—285 гг. н.э. воевали с Тейраном — соправителем, который с опорой нахер-сонесское войско в отсутствии основных варварских сил пожелал стать единоличным правителем Боспорского царства, ориентированного на Рим. Многие моменты этой войны нашли своё отражение в первом сюжете 53 главы труда Константина Багрянородного «Об управлении империей». Данный документ, несмотря на все поздние наслоения, безусловно, является ценнейшим источником по истории позднеантичного периода Северного Причерноморья. Война с отступившими из Малой Азии варварами, осложнённая борьбой знатных бос-порских кругов за власть, сопровождалась разрушениями на хоре Боспора, которые, по-видимому, надо датировать в целом 276—285 гг. н.э. Период дестабилизации на Боспоре, закончился введением новым императором Диоклетианом воинского отряда в Херсонес с целью общей стабилизации обстановки и приведения к власти на Боспоре римского ставленника Фофорса. Только это обстоятельство может объяснить такое чрезмерное усиление влияния Рима на Боспо-ре в период царствования этого боспорского царя. По-видимому, то, что именно благодаря усилиям Диоклетиана закончились все эти бурные события 275—285 гг. н.э., в которых война боспорских скифов с римлянами в провинциях Малой Азии и нападение херсонесского воинского отряда на Боспор являлись всего лишь отдельными эпизодами, и привело к прямому соотнесению имени этого императора с данными событиями в «Повествовании о крепости Херсон» Константина Багрянородного.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Ременников А.М. Борьба племен Подунавья и Северного Причерноморья с Римом в 275-279 гг. // ВДИ. 1964. № 4. С. 131-132.
2. Хайрединова Э.А. Боспор и морские походы варваров второй половины III в. н.э. // МАИЭТ. 1994. Вып. IV. С. 522; Айбабин А.И. Этническая история ранневизантийского Крыма. Симферополь, 1999. С. 38.
3. Ременников. Борьба племен Подунавья... С. 131-134.
4. Буданова В.П. Готы в эпоху Великого переселения народов. СПб., 2001. С. 129.
5. Сергеев И.П. О межэтнических противоречиях в Римской империи в период кризиса III века //Древности. Харьков, 2004. С. 176.
6. Ременников А.М. Борьба племен Северного Причерноморья с Римом в III в.н.э. М., 1954. С. 101; Сергеев. Ук. соч. С. 176.
7. Ярцев С.В. К проблеме этнической идентификации боранов // Середньовічні старожитності Центрально-Східної Європи: Матеріалі міжнарод. конфер. Чернігів, 2007. С. 214-216.
8. Сергеев. Ук. соч. С. 175.
9. Михайловский И.С. Внешняя политика Аврелиана // Кондаковские чтения II. Белгород, 2008. С. 98-101.
10. Millar F. The Roman Emprie and rts Neighbours. N.Y., 1981. S. 319.
11. Фролова Н.А. Монеты Савромата IV (275 г.) // КСИА. Вып. 174. 1983. С. 26-27.
12. Хайрединова. Ук. соч. С. 523.
13. Ременников. Борьба племен Подунавья... С. 133; Буданова. Ук. соч. С. 128.
14. Ременников. Борьба племен Подунавья... С. 134.
15. Там же. С. 133.
16. Там же. С. 133-134.
17. Болгов Н.Н. Закат античного Боспора. Очерки истории Боспорского государства позднеантичного времени (IV-V вв.). Белгород, 1996. С. 73.
18. Там же. С. 30.
19. Ременников. Борьба племен Подунавья... С. 133; Фролова Н.А. История правления Рискупорида V (242-276 гг.) по нумизматическим данным // СА. 1980. № 3. С. 74.
20. Ременников. Борьба племен Подунавья... С. 134-135; Буданова. Ук. соч. С. 128-129.
21. Ременников. Борьба племен Подунавья... С. 134.
22. Там же. С. 135; Буданова. Ук. соч. С. 128-129.
23. Ременников. Борьба племен Подунавья... С. 135-138.
24. Штаерман Е.М. Кризис III в. в Римской империи // Вопросы истории. 1977. № 5. С. 154.
25. Фролова Н.А. Монеты Савромата IV... С. 26-27; Анохин В.А. Монетное дело Боспора. Киев, 1986. С. 122, 171-172.
26. Болгов. Закат античного Боспора... С. 33-40; Болгов Н.Н. Проблемы истории, историографии, палеографии Северного Причерноморья IV-VI вв. Белгород, 2002. С. 9-18; Зубарь В.М. Северный Понт и Римская империя. Киев, 1998. С. 153-160; Казанский М.М. Готы на Боспоре Киммерийском // Сто лет черняховской культуре. Киев, 1999. С. 282; Петрова Э.Б. Античная Феодосия: История и Культура. Симферополь, 2000. С. 130-132; Петрова Э.Б. Менестрат и Сог (К вопросу о наместниках в Феодосии первых веков н.э.). БИ. 2001. Вып.! С. 49-52.
27. Фролова Н.А. Монетное дело Фофорса (285-308 гг.) // СА. 1984. №2. С. 46-52; Фролова Н.А. Вторжение варварских племен в города Северного Причерноморья по нумизматическим данным // СА. 1989. № 4. С. 199; Фролова Н.А. Монеты из
раскопок Горгиппии 1979—1989 гг. // ПИФК.1997. Вып. IV. Ч. 1. C. 86—95; Цукер-ман К. Епископы и гарнизон Херсона в IV в. // МАИЭТ. 1994. Т. 4. C. 545-560; Айбабин А.И. Этническая история ранневизантийского Крыма. Симферополь, 1999. С. 47-48.
28. Шестаков С.П. Очерки по истории Херсонеса VI—X вв. М., 1908. С. 5; Ростовцев М.И. Сириск — историк Херсонеса Таврического // Журнал Министерства народного просвещения. 1915. Т. 43. Вып. 2. С. 151; Латышев В.В. Жития св. епископов Херсонских (исследования и тексты) // Зап. Имп. Академии наук по историко-филологическому отделению. 1906. Т. VIII. №3. С. 12—16; Струве В.В. Древнейший источник СССР // Этюды по истории Северного Причерноморья, Кавказа и Средней Азии. Л., 1968. С. 147; Nadel B. Litterary tradition and Epigraphical Evidence: Constantine Porphyrogenitus, Information on the Bosporan kingdom in the time of Emperor Diocletian Reconsidered // Annales letteraires de
I Universite de Besancon. P., 1977. S. 92.
29. Garnett R. The Story of Gycia // English Historical Review. New York, Bombay, 1897. Р. 100-105.
30. Белов Г.Д. Херсонес Таврический. Л., 1948. С. 98; Анохин В.А. Монетное дело Херсонеса. Киев, 1977. С. 74—76; Зубарь В.М. Из истории Херсонеса Таврического на рубеже нашей эры // ВДИ. 1987. № 2. С. 120—123; Сапрыкин С.Ю. Асандр и Херсонес (к достоверности легенды о Гикии) // СА. 1987. № 1. С. 48—57; Пуздров-ский А.Е. Очерки политической истории Крымской Скифии (II в. до н.э. — III в. н.э.) //ВДИ. 2001. №3. С. 100.
31. Константин Багрянородный Об управлении империей. М., 1989. С. 457. Прим. 49.
32. Garnett R. Op. cit. Р. 102.
33. Jenkins R. J.H. Commentary // Constantine Porphyrogenitus. De Administrando Imperio. London, 1962. Vol. 2.
34. Харматта Я. К истории Херсонеса Таврического и Боспора // Античное общество. М., 1967. С. 205, 207-208.
35. Болгов. Закат античного Боспора... С. 35—38; Зубарь. Северный Понт...
С. 154—155; Зубарь В.М., Сорочан С.Б. Историческое развитие Херсонеса в конце
III — начале V вв. // Херсонес Таврический в середине I в.н.э. — VI в.н.э. Харьков, 2004. С. 500-508.
36. Фролова. Монетное дело Фофорса... С. 34—53.
37. Константин Багрянородный Ук. соч. С. 452. Прим. 5.
38. Харматта. Ук. соч. С. 205.
39. Анохин. Монетное дело Боспора... С. 126-127; Фролова. Вторжение варварских племен... С. 199.
40. Зубарь. Северный Понт... С. 155.
41. Там же. С. 155-156.
42. Петрова. Менестрати Сог... С. 51.
43. Болгов. Закат античного Боспора... С. 36—38; Зубарь. Северный Понт... С. 156.
44. Зубарь В.М., Зинько В.Н. Боспор Киммерийский в античную эпоху. Очерки социально-экономической истории // БИ. 2006. Вып. XII. С. 222.
45. Зубарев В.Г. Некоторые вопросы позднеантичной истории Европейского Боспора по результатам раскопок городища у села «Белинское» // ДБ. 2002. Вып. 5. С. 122—123; Зубарев В.Г. К вопросу о периодах дестабилизации на Боспоре во второй половине III — начале V веков н.э. // БЧ. 2005. Вып. VI. С. 125—126; Зубарев
В.Г. Из истории Боспорского царства во второй половине III — начале V вв.н.э. // БИ. 2006. Вып. XI. С. 188-190.
46. Зубарь В.М. Таврика и Римская империя: Римские войска и укрепления в Таври-
ке. Киев, 2004. С. 183—190; Зубарь, Сорочан. Уксоч. С. 501—511.
47. Зубарь В.М. Херсонес Таврический и Римская империя. Очерки военно-политической истории. Киев, 1994. С. 126—128; Айбабин. Ук. соч. С. 50—51.
48. Зубарь, Сорочан. Уксоч. С. 510.
49. Зубарь В.М., Сарновский Т., Антонова И.А. Новая латинская надпись из раскопок цитадели и некоторые вопросы позднеантичной истории Херсонеса // Хсб. 2001. Вып. 11. С. 106-115.
50. Соломоник Э.И. Латинские надписи Херсонеса Таврического. М., 1983. С. 27—28, №2.
51. Зубарь, Сорочан. Уксоч. С. 502.
52. Там же. С. 503, 509.
53. Соломоник. Ук. соч. С. 27.
54. Зубарь, Сарновский, Антонова. Ук. соч. С. 106—115.
55. Шангин М.А. Некоторые надписи Херсонесского музея // ВДИ. 1938. № 3. С. 79-90. № 9; Соломоник. Ук. соч. С. 74-75. № 53.
56. Там же. С. 41—42. № 12; Зубарь, Сорочан. Ук. соч. С. 506.
57. Там же. С. 503.
58. Там же. С. 503-504.
59. Соломоник. Ук. соч. С. 74—75. № 53.
60. Зубарь, Сорочан. Ук. соч. С. 502—506.
61. Фролова Н.А. Монетное дело Тейрана (266, 275—278 гг.) // КСИА. Вып. 204. 1991.
С. 103-114.
62. Фролова. Монеты Савромата IV... С. 26—27; Анохин. Монетное дело Боспора...
С. 122, 171-172.
63. Болгов. Закат античного Боспора... С. 31.
64. Масленников А.А. Население Боспорского государства в первых веках н.э. М., 1990. С. 167.
65. Анохин. Монетное дело Боспора... С. 122, 171—172; Фролова. Монетное дело Тейрана... С. 103—114.
66. Там же. С. 103.
67. Айбабин. Ук. соч. 37.
68. Зубарев. Некоторые вопросы позднеантичной истории... С. 123; он же. Из истории Боспорского царства... С. 188—189.
69. Там же. С. 189.
70. Фролова Н.А. Монетное дело Боспора. М., 1997. Ч. II. С. 175.
71. Бутягин А.М. К вопросу о времени разрушения античного Мирмекия // Проблемы истории и археологии Украины. Харьков, 2004. С. 59; Вахонеев В.В. Гибель античного Мирмекия // Середньовічні старожитності Центрально-Східної Європи: Матеріал^П міжнарод. конфер. Чернігів, 2008. С. 37-39.
72. Масленников А.А. Семейные склепы сельского населения позднеантичного Боспора. М., 1997. С. 94.
73. Зубарев. Из истории Боспорского царства. С.189.
74. Зубарев. Некоторые вопросы позднеантичной истории... С. 122—123; он же. К вопросу о периодах дестабилизации... С. 125—126; он же. Из истории Боспорского царства... С. 189-190.
75. Масленников А.А. Крымское Приазовье в античную эпоху //Античный мир и варвары на юге России и Украины: Ольвия. Скифия. Боспор. М.; Киев; Запорожье, 2007. С. 212.
76. Там же. С. 211-212.
77. Там же. С. 211-212.
78. Болгов. Закат античного Боспора... С. 33.
79. Фролова. Монетное дело Фофорса... С. 34-53.
80. Анохин. Монетное дело Боспора... С. 197; Болгов. Закат античного Боспора...
С. 33.
81. Анохин. Монетное дело Боспора... С. 127.
82. Петрова. Менестрат и Сог... С. 48-49.
83. Сапрыкин С.Ю. Из эпиграфики Горгиппии // ВДИ. 1986. № 1. С. 73—75.
84. Надэль Б.И. Из политической истории Боспорского государства в Крыму в начале
IV в. // Acta Antiqua. Budapest, 1961. T. 9. 1—2. С. 231—237.
85. Зубарь. Северный Понт... С. 152.
86. Айбабин. Ук. соч. 48.
THE LAST SEA CAMPAIGN OF MEOTHIAN BARBARIANS
S.V. Yartsev
The author examines the problem of the last Meothian barbarians’ sea campaign from the Asov Sea region to the Asia Minor. Author believes that this invasion was inspired by Bosporian government in order to capture the territory of Rome, which became weak. The first plot of chapter 53 of the emperor Constantine VII's work is «De Administrando Imperia».
