CC BY
126
AMPHORAE STAMPS FROM PHANAGORIA
T. M. Kutinova
For the most part archaeological material from Phanagoria excavations is presented by amphorae stamps whose analysis makes it possible to obtain valuable data concerning dynamic of polis trade with different production centers exporting goods in stamped ceramic containers. The bulk of Phanagoria collection stamps was restored, chronologically arranged, and systematized.
Key words: Phanagoria, classic archaeology, amphorae stamps.
© 2010
С. В. Ярцев
ВАРВАРЫ СЕВЕРНОГО ПРИЧЕРНОМОРЬЯ В БОРЬБЕ КОНСТАНТИНА И ЛИЦИНИЯ
Статья посвящена сложной теме определения роли и места варваров в борьбе между Константином и Лицинием. Известные из разных письменных источников факты, прямо или косвенно, свидетельствующие об участии варваров в противостоянии двух августов, в предложенной исторической реконструкции выстраиваются в последовательную цепь событий. Главные из них, это нападения на владения Константина савроматов Равсимода в 322 г. и готов в 323 г. Возможно, все они, так или иначе, были связаны с тайными интригами Лициния. При этом изначально поход Равсимода к границам империи, мог не иметь отношения к внутренней борьбе в римском государстве. Скорее всего, это была одна из последних попыток организации варварами грабительского нападения с использованием боспорского флота. Последующие события — поражение и пленение Лициния, его мятеж против Константина, поднятый им в 325 г. с опорой на верных готов, связываются в исследовании с содержанием второго сюжета 53 главы сочинения Константина Багрянородного «Об управлении империей».
Ключевые слова: Северное Причерноморье, империя, варвары, война, дипломатия, мятеж.
Глава 53 трактата Константина Багрянородного «Об управлении империей», сочинение достаточно специфическое. Вошедшее в историческую науку под названием «Повествование о крепости Херсон», оно включает в себя пять различных сюжетов, рассказывающих о событиях древней крымской истории. Однако сведения, приводимые этим источником сложны для понимания и интерпретации. Главной трудностью при работе с данным повествованием является то, что события, о которых повествуется в тексте, во многом уникальны и более того значительно удалены по времени от эпохи самого Константина. Все это, вместе
с беллетристическим характером изложения, является причиной неоднозначного отношения исследователей к этому повествованию. Большинство ученых считает рассказ Константина важнейшим источником по истории Северного Причерноморья I в. до н.э. и кон. III-IV в. н.э1. Однако Н. А. Фролова2, К. Цукерман3, А. И. Ай-бабин4, сомневаются в его достоверности.
Особое место в научных дискуссиях занимает второй сюжет данного повествования. В нем говорится о том, что когда Константин: «... пришел в Византий и против него был некоторыми в Скифии затеян мятеж, он вспомнил сказанное его отцом Константом о благомыслии и союзной службе херсонитов и отправил в страну херсонитов послов, чтобы они выступили против страны скифов и сразились с восставшими против него. Венценосцем и противоном страны херсонитов был тогда Диоген, сын Диогена. Херсониты, охотно повинуясь повелению, приготовив со всем тщанием военные колесницы и хироволистры, достигли реки Истра и, переправившись через нее, сразились с повстанцами и победили их»5 (Const. Porph. De adm. Imp. 53. 125-160).
Войну херсонитов с мятежниками, описанную в этом источнике, обычно датируют временем между 323 и 337 гг.6 Нередко ее соотносят с рассказом Зосима7, который, повествуя о событиях, произошедших перед возобновлением конфликта между Константином и Лицинием, сообщает, что «Когда Константин узнал, что сарматы, жившие вблизи Меотийского озера, переправились через Данубий и принялись грабить его земли, он выдвинул против них армию. Варвары сопротивлялись под предводительством своего царя Равсимода и сразу атаковали хорошо укрепленный город, стена которого была воздвигнута из камня, за исключением самой верхушки, сооруженной из дерева. Сарматы, ожидая легкого захвата города посредством поджога деревянной части стены, сделали это и стали стрелять в тех, кто был наверху. В ответ защитники со стен начали метать в них различные предметы и камни. В результате многие нападавшие были поражены насмерть. Но когда Константин подошел лично и обрушился на сарматов с тыла, то многих варваров он убил, еще больше взял в плен, а остальных обратил в бегство. Теперь, когда Равсимод потерял большую часть своего войска, он погрузил его остатки на корабли и переправился обратно через Данубий, намереваясь позднее вновь вернуться на римскую территорию. Узнав об этом, Константин последовал за ним и, переправившись через реку, атаковал варваров, пытавшихся скрыться в густом лесу на холме. Многие были убиты, включая и самого Равсимода, но многих император оставил в живых и пощадил тех, кто заслуживал милосердия. После этого он возвратился в свое расположение со многими пленниками»8 (Zosim. II. 21).
1 Болгов 1996, 33-40; 2002, 13-14; Васильев 2002, 8-14; Зубарь 1994, 122-123; 1998, 153-160; Зубарь, Хворостянный 2000, 12-17; Зубарь, Сорочан 2004, 500-508; Петрова 2000, 130-132; 2001, 49-52; Шаров 2002, 210-215; Юрочкин 1999, 265; 1999а, 270-282.
2 Фролова 1984, 46-52; 1989, 199; 1997, 86-95.
3 Цукерман 1994, 545-560.
4 Айбабин 1999, 47-48.
5 Цит. по Константин Багрянородный / Пер. Г. Г. Литаврина, А. П. Новосельцева. М., 1991.
6 Зубарь 1998, 156; Зубарь, Зинько 2006, 224; Болгов 2002, 14.
7 Шаров 2002, 211-213; Буданова 2001, 140.
8 Здесь и далее текст Зосима дается в переводе Н. Н. Болгова. См. Зосим. Новая история / Пер. Н. Н. Болгова. Белгород, 2010.
Судя по приведенным сообщениям, в первом случае война велась на территории империи, а во втором еще и к северу от римских земель. Действительно, исходя из общей линии сюжета «Повествования о крепости Херсон», казалось бы очевидно, что автор имел в виду переправу подошедшего войска херсонитов через Истр с левого берега на правый. То есть в рассказе фигурирует сухопутный маршрут продвижения союзников и описывается война, проходившая исключительно на территории империи. Однако выбор херсонитами такого длительного по времени пути через степи Северного Причерноморья, когда необходимо было быстро оказать помощь Константину, по меньшей мере, вызывает удивление. Не исключено, что все подробности этого рассказа, включая переправу херсонитов через Истр, позднего происхождения и весьма далеки от исторической реальности. Скорее всего, автору рассказа был известен только факт участия херсонесского отряда на стороне Константина в подавлении «мятежа» в «Скифии». Вот почему все эти «подробности», нельзя использовать для определения места, где произошли интересующие нас события.
Тем не менее, вероятность участия херсонесских отрядов в боевых действиях на Дунае, в связи с подчинением города префекту Востока не вызывает особых возражений. В свое время, возможность такого события хорошо аргументировал В. М. Зубарь9. Тем более что именно здесь, по официальному списку римских провинций 297 г., находилась так называемая «Скифия» — одна из провинций диоцеза Фракии. «Список имен всех провинций» Полемия Сильвия (449 г.) называет две провинции с таким названием. Во Фракии под № 4 — «Нижняя Скифия», а в Иллирике (рядом с Паннонией) под № 6 — «Скифия». Если «Скифия» из «Повествования» — это римская провинция, то тогда военные действия, описанные в этом источнике, действительно проходили на территории империи. В этом случае мы имеем некоторое несовпадение мест сражений в «Повествовании» и в рассказе Зосима. Видимо не случайно, на то же указывает и различный характер военных действий из этих источников. Грабительский по своей сути поход Равсимода из рассказа Зосима, явно противоречит специфике «мятежа» из «Повествования о крепости Херсон». Более того, участие императора в битве не могло бы остаться без внимания автора «Повествования». Все это еще более укрепляет нас во мнении, что перед нами описание совершенно разных событий, в лучшем случае, лишь опосредованно связанных между собой.
Известно, что Балканские земли являлись острым предметом спора между Константином и Лицинием. В 317 г., когда они заключили мир и поделили империю, Константину досталась западная часть государства вместе с Верхней Мё-зией. Однако Прибрежная Дакия, Фракия, включавшая в себя Нижнюю Мёзию и Скифию, остались у Лициния. Традиционно, все дела связанные с Херсоне-сом, являлись прерогативой наместника Нижней Мёзии. Следовательно, римская администрация, находящаяся в Херсонесе была подчинена Лицинию, а не Кон -стантину10. Поэтому, с одной стороны, у нас нет никаких возражений против возможного участия на стороне Константина херсонесского войска. Однако, с другой стороны, необходимо учитывать, что это могло произойти только после Адриа-
9 Зубарь 1998, 159.
10 Шаров 2002, 211.
нополя и Хризополя (324 г.), так как до этого город был административно связан с восточной частью империи Лициния11. Следовательно, приведенные выше рассказы Константина Багрянородного и Зосима не могут описывать одно и то же событие, хотя они явно относятся к одному историческому периоду. Более того, выходит, что нападение «савроматов» Равсимода на империю должно было по времени предшествовать «мятежу» в «Скифии»12.
Далее заметим, что Равсимода часто отождествляют с боспорским царем Ра-дамсадом, который в 309/310-319/320 гг. правил на Боспоре13. Однако это мнение основывается только на некотором совпадении, хронологии и созвучии имен и совершенно не учитывает исторические реалии того времени14. Вряд ли такое отождествление варварского вождя с боспорским царем, имя которого считают то готским15, то сарматским16, может быть признано наукой17. Гораздо больше обращает на себя внимание не возможное совпадение даты похода Равсимода с последним годом правления боспорского царя, а подозрительная хронологическая близость нападения меотийцев и прорыва готов во Фракию и Мёзию в 323 г. Тем более что Зосим, подробно описывая поход Равсимода, ни словом не упоминает о готском нападении. Это позволило ряду исследователей отождествить теперь уже эти нападения и соответственно отнести приазовского «савромата» Равсимо-да к готам18. Готы, как известно из источника, были разбиты Константином и вернув пленных, просили у него мира (Anon. Val. Pars prior. V. 21). Более того, именно прорыв готов в 323 г. стал началом заключительной схватки между двумя августами. Несмотря на то, что Константин разбил готов, вторжение на территорию Лициния стало поводом для упреков последнего и объявления войны Константину (Anon. Val. Pars prior. V. 21). По нашему мнению, особенности и характер указанных событий столь различны, что прямое отождествление их невозможно. Но в этом случае получается, что вторжение савроматов во главе с Равсимодом (в 322 г.), нападение готов в 323 г. и мятеж против Константина в «Скифии» (по-
11 Там же, 212.
12 При этом необычное имя меотийских варваров — «савроматы», известное из рассказа Зосима и некоторых сюжетов «Повествования о крепости Херсон», не должно вызывать недоумения. Это архаичное название довольно точно отражает специфику данного варварского общества (Зубарев, Ярцев 2008, 113-128; Зубарев, Ярцев 2008а, 17-26; Ярцев 2010, 379-381).
13 Гайдукевич 1949, 459; Анохин 1986, 128.
14 Последние годы Радамсад правил совместно со своим соправителем Рескупоридом VI (КБН № 66). Чекан монет Рескупорида VI (производившийся параллельно с выпусками Радамсада) отмечен в 314 г. (Фролова 1975, 50) и в 318 г. (Голенко 1964, 178). Отсюда период соправления учеными определяется неоднозначно. А. Н. Зограф считает, что это 315-316 гг. (Зограф 1951, 212), Л. П. Хар-ко и Д. Б. Шелов — 315-319 гг. (Харко 1949; Шеллов 1950), Н. А. Фролова предположила, что это 314-319 и 322 гг. Причем сокращение чекана собственных монет Радамсада происходило медленно, начиная еще с 319 г. После 322 г. выпуск монет этого царя прекратился вообще (Фролова 1975, 71). Из чего делается вывод, что Радамсад возможно был отстранен от власти Рескупоридом VI (Зубарь 1998, 157). Сразу же, после таких внутренних неурядиц этот царь (который, судя по дофофорсов-скому типу своих монет и портрету римского императора на них, придерживался реставраторских тенденций и проримской ориентации (Болгов 1996, 39)) возглавил поход варваров на дунайскую границу империи (Харматта 1967, 206; Зубарь 1998, 157; Болгов 1996, 39-40).
15 Лавров 2000, 336.
16 Буданова 2001, 140.
17 Зубарев 2002, 124.
18 Schmidt 1934, 81, 225; Rappaport 1899, 110; Stallknecht 1969, 34; Wolfram 1983, 62-63.
сле 323 г.?) есть звенья одной цепи событий, непосредственно связанных с участием варваров в финальной схватке августов за власть.
В связи со всем вышесказанным, на первый взгляд, правдоподобнее выглядит следующая историческая реконструкция этого периода. В 322 г. состоялся поход меотийских савроматов, у которых были установлены союзные отношения с Лицинием через посредничество Херсонеса и Боспора. Варвары отправились разорять исключительно владения Константина. Вот почему они прошли вдоль римских владений так далеко на запад19. Версия, что в основе этого нападения лежало противостояние двух августов, выглядит предпочтительней, чем предположение, что савроматы обошли Дакию севернее из-за обитавших там германских племен20. В ответ на это в 323 г. готы прорвали оборону лимеса во Фракии уже во владениях Лициния. То, что в итоге эти готы просили мира у Константина (Anon. Vales. Pars prior. V. 21), а не у Лициния, на территорию которого они вторглись, наводит на мысль о возможном наличии у них союзных отношений с Константином, который и инспирировал данную ситуацию с целью вызвать конфликт21. Такую предполагаемую версию событий, на первый взгляд, подтверждают свидетельства, что августы в борьбе друг с другом активно использовали варварские племена. По одним источникам какие-то готы выступали на стороне Константина: «...при Константине их позвали, и они подняли оружие против его родственника Лициния; победив, они заперли его в Фессалонике и, лишенного власти, пронзили мечом от имени Константина-победителя» (lord. Get. 111). Однако по другим — они были на стороне Лициния. В битве у Хризополя в сентябре 324 г. именно на его стороне сражалось готское войско вождя Алика. В дальнейшем, будучи «запертым» в Фессалонике, Лициний вошел в переговоры с готами, чтобы с опорой на них снова получить власть, но заговор был раскрыт и бывший август был казнен (Anon. Val. Pars prior. V. 27; Aur. Victor. Epit. XLI. 7).
Однако, при всей своей логичности, изложенная историческая реконструкция, безусловно, упрощает реальную ситуацию, сложившуюся к этому времени на северной периферии античного мира.
Во-первых, необходимо отметить, что предложенная версия об инспирировании Константином готского прорыва, с целью вызвать конфликт с Лицинием и занять Фракию, в значительной степени гипотетична. Она абсолютно не согласуется с убийствами и грабежами, которым подвергли готы Фракию и Мёзию и тем более с реальными военными действиями варваров с войсками Константина. Напомним, что до этого времени, судя по эпиграфическим памятникам, Константин неоднократно воевал с готами, за что получил свой первый Gothicus maxsimus22. За победу же в 323 г. император удостоился еще одним таким же титулом23, что свидетельствует о существовании реальной опасности, исходящей от вторгнувшихся варваров. Только в 332 г., окончательно разбив готов (Oros. VII. 28, 28; Aur. Victor. De Caesarib. XLI, 12; Prosper. Chron. 1036; Euseb. Chron. 2348; Hieron. Chron. 2348; Isid. Hist. 5), заключив с ними договор (Anon. Val. Pars prior. VI. 31;
19 Шаров 2002, 213.
20 Там же, 213-214.
21 Там же, 214.
22 CIL. II. 481; VIII. 8477; 8412; 23116.
23 CIL. III. 352.
Socrat. Hist. Eccl. I, 18) и получив свой третий готский титул24, император меняет политику в отношениях с ними. Теперь готы: «привели ему для борьбы против разных племен 40 тысяч своих. До настоящего времени в империи остается их войско; зовутся же они и до сего дня федератами» (Iord. Get. 112). Вот почему, несмотря на то, что в армии Константина изначально могли находиться отдельные готские воины, воевавшие против Лициния25, таким образом считать, что император специально организовал прорыв варварских полчищ во Фракию и Мёзию было бы явной ошибкой.
Во-вторых, анализ археологического материала из раскопок городища «Бе-линское», позволяет сделать вывод, что нападение на территорию Боспора и разгром пограничного города прикрывающего западные рубежи Боспорского царства, произошло именно в 322 г. Так, хозяйственная яма одного из погибших помещений оказалась заполненной единовременным слоем разрушения рубежа первой и второй четверти IV в. В ней было обнаружено 12 монет узкого периода чеканки, последняя из которых датируется 322 г. (притом, что из более позднего верхнего золистого слоя, перекрывающего разрушения, происходят две монеты Рескупори-да VI 323 и 326 гг.)26. Это допускает возможность соотнесения письменного сообщения Зосима о походе варваров с Меотиды в Паннонию с археологическими артефактами. Похоже, в 322 г. племенной мир Меотиды пришел в движение, и, перед тем как отправиться на запад, варвары напали на территорию Боспора27. Пострадал северный фланг Узунларского вала, где возможно располагался один из главных проходов на территорию Европейского Боспора со стороны степей28. Следовательно, варвары с северных берегов Приазовья являлись в данный момент врагами античных государств и не были скреплены с ними никакими союзными отношениями. Если допустить, что поход на запад все же возглавил боспорский царь Радамсад — Равсимод, то тогда его нападение перед этим на Боспор, было вызвано стремлением отобрать власть у своего бывшего соправителя, узурпатора Рескупорида VI. Однако факт далекого похода на Римскую империю и тем самым отказ от борьбы за царский трон у себя в тылу, где остался править Рескупорид VI, свидетельствует против отождествления боспорского царя с варварским вождем. Предположение, что боспорский царь по договору с Лицинием, отправился на помощь своему августу, законно оставив на троне своего соправителя (подозрительно быстро перешедшего на сторону победителя), не согласуется с грабительским характером набега на римские земли.
В-третьих, вызывает интерес и некая непоследовательность сюжетной линии разбираемых нами отрывков «Повествования о крепости Херсон». В первом сюжете утверждение об особой стратегической роли Херсонеса, всегда готового ударить в тыл решившим воевать с римлянами боспорианам и варварами Мео-тидского озера, и, на что отчасти намекает текст и во втором сюжете, полностью игнорируется в новой войне. Отряд херсонитов отправляется в прямо противоположную сторону — на Дунай, тем самым, показывая, что в это время оставшиеся
24 CIL. XI. 5265.
25 Буданова 2001, 141.
26 Юрочкин, Зубарев 2001, 454-465.
27 Зубарев 2002, 123-125.
28 Ермолин 2006, 91.
на берегах Меотиды варвары так же, как и Боспор, не воевали с Римом. При этом второй сюжет, безусловно, органически вписывается в повествование о противостоянии Херсонеса с Боспором и с меотийскими варварами. Поэтому события второго сюжета, несмотря на то, что происходили на Дунае, вполне могли быть также связаны с этими враждебными для Херсонеса силами. Но, в таком случае получается, что когда одни варвары с берегов Меотиды воевали с античными государствами, другие наоборот поддерживали мирные отношения с античным миром.
Указанное противоречие можно объяснить, опираясь на обстоятельства последней попытки переселения меотийцев в Малую Азию в 276-284 гг., в результате которой, они потерпели окончательное поражение29. Это привело к осознанию ими того, что жить одними грабежами в изменившейся ситуации стало уже невозможно. Более того, в результате восстановления власти Рима над мало-азийскими провинциями, все эти земли для меотийцев оказались недоступными. Перед теми, кто остался в живых, возникла необходимость выбора дальнейшего пути и поиска своего места в сложившейся к этому времени системе государств и народов Северного Причерноморья. Отсюда следует неизбежность заключения договоров с римско-боспорскими властями, появление желания получения плодородной земли на правах военных поселенцев. При этом данный период первых предварительных договоров с античными центрами должен быть крайне нестабильным. Поэтому, скорее всего, именно борьба внутри самого варварского мира и нашла свое отражение в интересующих нас событиях. Многие варвары, поддерживающие старый курс грабительских походов и перешедшие на открыто враждебные отношения с античным миром во главе с Равсимодом, выступили против варваров, стремящихся к продолжению наметившегося курса мирных отношений с Боспором.
Скорее всего, внутренняя борьба сопровождалась и глубокими разногласиями в религиозной сфере в связи с распространением в варварской среде христианства. Мы знаем, что аналогичные процессы разложения варварского общества наблюдались позднее и на землях Эрманариха, заставлявшего всех повиноваться «своим законам» (lord. Get. 123), и Атанариха, преследовавшего готов-ариан. Многим варварам-христианам во главе с Ульфилой пришлось даже просить императора Констанция разрешить им переселиться на территорию империи30. Разумеется, что подобные процессы разложения идеологических основ варварского общества происходили и на берегах Северного Приазовья, где было много христиан из числа попавших в плен и добровольно перешедших на сторону варваров.
Не исключено, что враждебно настроенные варвары с Меотиды принципиально продвинулись так далеко вдоль границ Римской империи в Паннонию, так как хотели вторгнуться исключительно на территорию Константина. Ведь именно этот август в западной части империи проводил политику в поддержку христианской церкви, в отличие от Лициния, который у себя на востоке по-прежнему подвергал ее гонениям и активно поддерживал язычество. Известно, что последний
29 Ярцев 2008, 319-323; 2008а, 69-85.
30 Буданова 2001, 177-180.
разорил множество церквей и на их средства построил на Босфоре флотилию из четырехсот боевых кораблей31.
Таким образом, противостояние двух августов, вносило свои коррективы в сложную ситуацию, сложившуюся в варварском мире Приазовья. Обратим внимание, что Равсимод для перевозки своих воинов через Истр, мог воспользоваться не судами местных племен, а кораблями из состава своего флота32. Если меотий-цы и на этот раз захватили боспорские корабли33, то становится более понятна цель нападения приазовских варваров на Боспор. Другими словами, возможно, мы имеем дело, с еще одной попыткой организации и осуществления морского грабительского похода приазовских варваров. Если это так, то меотийцам было все равно, какую территорию грабить.
Однако, войдя в устье Дуная и приблизившись вплотную к границам владений Лициния, Равсимод вступил в тесный контакт с представителями власти этого августа. Проявив дипломатическое искусство и воспользовавшись межплеменными противоречиями, военная администрация, с опорой на союзных приду-найских готов (которые возможно исполнили роль проводников и отчасти организаторов нового нападения), вполне могла направить варварский флот дальше на запад во владения Константина, что и послужило началом нового витка обострений отношений между августами. Также нельзя исключить, что такое избирательное нападение варваров на провинции Константина, уже изначально являлось своеобразным условием предоставления меотийцам боспорского флота. То есть, пытаясь избавиться от своих опасных соседей, власти Боспора специально отправили их, как можно дальше от себя, в далекие земли чуждого им августа. Вряд ли такое решение могло быть принято без санкции Лициния. Если прорыв готов в 323 г. действительно имел отношение к Лицинию, то варварский набег Равси-мода на территорию Константина годом ранее, вполне мог иметь в своей основе те же самые причины. Не исключено, что Лицинию в 323 г. пришлось даже заключить тайное соглашение с готами для сознательного пропуска их через свою территорию. Возможно, именно поэтому он специально отвел свои пограничные отряды от «готского берега»34. Впрочем, на такие действия его мог подвигнуть недавний разгром Константином воинства Равсимода. Ведь после блестящей демонстрации Константином защиты своих границ, для Лициния это стало единственной возможностью обеспечить проход варварских полчищ на территорию своего соперника. С этой точки зрения, особым смыслом наполняется известный упрек Лициния, что Константин несравнимо лучше укрепил части своей границы, чем его (Anon. Val. Pars prior. V. 21).
Заметим, что Х.Вольфрам полагал, что союзные Лицинию готы, помогавшие ему в финальной схватке за власть, были те самые, которые еще в 323 г. воевали с Константином35. В. П. Буданова предполагает, что эти готы были связаны с империей каким-то договором. Возможно, именно они оказывали помощь предшественнику Лициния по управлению восточными провинциями империи —
31 Власов 2001, 128.
32 Лавров 2000, 336.
33 Там же, 336.
34 Вольфрам 2003, 92.
35 Wolfram 1983, 63.
Максимиану, в войне с персами36: «. были отправлены Максимианом в помощь римлянам против парфян; посланные туда как вспомогательные отряды, они соблюдали верность в сражениях» (Iord. Get. 110). Поэтому, вполне допустимо, что, именно с опорой на этих готов, Лициний, находясь уже под арестом, пытался поднять мятеж против Константина в 325 г. Бурные события вовремя раскрытого заговора, попытка бегства потерявшего власть августа в «окрестности Серров»37, последующий арест и казнь Лициния в Фессалониках (An. Valesia. Pars prior. V. 27), свидетельствуют о весьма решительных действиях со стороны Константина по подавлению, опасного для него мятежа. Не исключено, что в заговоре могли участвовать и придунайские варвары, в том числе и остатки воинства Равсимода. Скорее всего, именно события финальной схватки августов за власть, включая последний мятеж и послужили исторической основой для второго сюжета «Повествования о крепости Херсон». Если это так, то в этих событиях принимали участие и херсонесские воины, что хорошо согласуется со всеми другими историческими фактами и не вызывает особых противоречий. Правда, источники говорят о последней попытке Лициния вернуть себе власть, не вполне определенно (Anon. Val. Pars prior. 28-29; Eutrop. X.6; Aur. Victor. Epit. 41.7; Zon.13.1; Soz.1.7; Socr. Hist. Eccl. 1.4; Hieron. Chron.2340). Некоторые авторы, такие, например, как Зосим, вообще умалчивают о мятеже38 (Zosim. II. 28.2), другие говорят об этом не так однозначно39. Более того, мы ничего не знаем, что же в данное время происходило в пограничных районах империи, в первую очередь в той же провинции «Скифия», где, если верить «Повествованию» и отличились херсонеские воины. В этой связи отметим, что интересующая нас римская провинция, в данное время продолжала находиться под властью Лициния, который, готовясь к схватке с Кон -стантином: «разослал гонцов по всему государству с просьбой готовить военные корабли, пехоту и конницу» (Zosim. II. 22). Вот почему «Скифия», которая непосредственно граничила с варварскими землями (где находились союзные Лици-нию племена), не могла остаться в стороне от всех произошедших событий.
Обратим также внимание, что мятеж против Константина в «Скифии» был поднят, после того, когда август «пришел в Византий» (Const. Porph. De adm. Imp. 53. 125). Это прямо указывает на 324 г., ведь в это время император осаждал укрывшегося в Византии после поражения под Адрианополем Лициния (Anon. Val. 24; Vict. Caes. 41.8). Однако Лициний вскоре покинул осажденный город, движимый целью: «. набрать новое войско в Азии и устранить последствия поражения» (Zosim. II. 25.2). Видимо, именно тогда Константином, оперативно собрав-
36 Буданова 2001, 141.
37 В город к северу от Фессалоники или все же к своим союзникам-варварам за Дунай? (Вольфрам 2003, 93).
38 Отсутствие у Зосима некоторых событий (таких например, как победа Константина над готами в 323 г. или неудачный мятеж Лициния в 325 г.), может объясняться не только спецификой его сочинения, структура которого зачастую беспорядочно меняется, образуя лакуны в несколько лет (Болгов 2010, 11). Зосим, пытаясь защитить традиционную религию, преисполнен ненависти к Константину, критикуя его нововведения практически во всех областях (Болгов 2010, 12-16). Возможно поэтому, победы этого августа умалчиваются или даются в неприглядном виде. Так, вместо рассказа о поднятом Лицинием мятеже, известном из других источников, Зосим пишет, что ссылка проигравшего августа: «.. .продолжалась до тех пор, пока Константин не нарушил свою клятву, что для него было привычным делом, и не повесил Лициния» (Zosim. II. 28.2).
39 Болгов 2010, 114, прим.2.
шим «огромное количество кораблей, как транспортных, так и боевых» (Zosim. II. 26.1), была проведена срочная мобилизация всех верных ему сил и в том числе затребован воинский отряд из Херсонеса. Любопытно, что Херсонес сразу и безоговорочно принял сторону Константина и это притом, что возможно в это время Лициний еще не был окончательно побежден. Главное свое поражение, он потерпит 18 сентября 324 г. в битве под Хризополем (Anon. Val. 27; Socr. 1.4; Zosim. II. 26. 3). В этой связи, заманчиво предположить, что поход Равсимода состоялся в этом же 324 г., как помощь союзников своему императору Лицинию, из-за чего он и был определен как мятеж40. Это означает, что в то время, когда власти Хер-сонеса перешли на сторону Константина, какая-то группа меотийцев (и возможно стоящий за ними Боспор?), напротив, решили поддержать Лициния, отправившись с военным походом на Дунай. Однако, помимо указанных выше существенных различий в описаниях деталей грабежа и мятежа, мы, таким образом, вступаем в противоречие с хронологией похода Равсимода у Зосима. Напомним, что данный поход произошел незадолго до начала финальной схватки августов за власть. Дата нападения варваров на Боспор, с достаточной точностью подтверждаемая археологическими артефактами — 322 г., также не сходится с предложенной новой датировкой похода меотийцев в 324 г. Поэтому, допуская версию об участии херсонесских воинов в событиях финальной схватки императоров и в подавлении последующего мятежа против Константина, мы вынуждены признать, что все это не имеет прямого отношения к нападению меотийских варваров на империю. Поход Равсимода должен был по времени предшествовать данным событиям. Хотя, разумеется, этот грабительский рейд в любом случае имел ярко выраженную антиконстантиновскую направленность. Если за меотийскими варварами все же стоял Боспор и Лициний, то, учитывая противоположную ориентацию Херсонеса на Константина, можно прояснить причину появления конфликтной ситуации на полуострове между двумя античными государствами.
Таким образом, системный кризис приазовского варварского мира первой четверти IV в. закончился уходом враждебных варваров к дунайским границам империи. К этому времени здесь сложилась непростая обстановка связанная с нестабильностью придунайского племенного мира. Более того, в самой империи уже долгие годы сохранялось противостояние Константина и Лициния. Ситуация осложнялась еще и тем, что в своей борьбе за власть августы активно использовали различные племена. Поэтому не удивительно, что грабительский поход на Римскую империю варваров с берегов Меотиды во главе с Равсимодом, существенным образом отразился на этой борьбе. При этом, скорее всего, именно Лициний обеспечил нападение Равсимода на земли своего противника. Ведь такая избирательность данного варварского рейда вряд ли была простой случайностью. Конечно, причиной этой войны могли стать и боспорские цари, направившие напавших на них меотийцев в сторону провинций Константина. Однако в любом случае без разрешения Лициния самостоятельно осмелиться на такую акцию они не могли. Видимо, не случайно гибель Равсимода и разгром его войска Константином, привели к финальной схватке августов за власть. Лициний, который, так или иначе, обеспечил нападение меотийцев на владения Константина, узнав о поражении
40 Шаров 2002, 212.
варваров, был вынужден пропустить очередных врагов уже непосредственно через свои владения. Ведь теперь для него это была единственная возможность обеспечить беспрепятственный проход варварам на территорию своего противника. Но и эти враги, также были разбиты Константином, после чего потерпел поражение и сам Лициний — главный провокатор военного конфликта. Последующий заговор и поднятый мятеж с опорой на союзных готов, стоил жизни потерявшему власть августу. Скорее всего, в событиях финальной схватки за власть двух августов, в том числе и в подавлении последнего мятежа Лициния, участвовали херсонесские воины, что в беллетризированной форме и нашло свое отражение во втором сюжете «Повествования о крепости Херсон».
ЛИТЕРАТУРА
Айбабин А. И. 1999: Этническая история ранневизантийского Крыма. Симферополь.
Анохин В. П. 1977: Монетное дело Херсонеса. Киев.
Анохин В. А. 1986: Монетное дело Боспора. Киев.
Болгов Н. Н. 1996: Закат античного Боспора. Очерки истории Боспорского государства позднеантичного времени (IV-VI вв.). Белгород.
Болгов Н. Н. 2002: Проблемы истории, историографии, палеографии Северного Причерноморья IV-VI вв. Белгород.
Буданова В. П. 2001: Готы в эпоху Великого переселения народов. СПб.
Васильев А. А. 2002: Боспорский царь на Дунае (к интерпретации группы кочевнических подбойных захоронений начала IV в. в Буджаке) // БФ. 2, 8-14.
Вольфрам Х. 2003: Готы. СПб.
Власов С. М. 2001: Константин Великий. М.
Гайдукевич В. Ф. 1949: Боспорское царство. М.; Л.
Голенко К. В. 1964: К некоторым вопросам хронологии монет позднего Боспора // ВВ. 25, 176-183.
Ермолин А. Л. 2006: Локализация места противостояния гуннов и готов на Керченском полуострове // ДБ. 9, 90-96.
Зубарев В. Г. 2002: Некоторые вопросы позднеантичной истории Европейского Боспора по результатам раскопок городища у села Белинское // ДБ. 5, 120-126.
Зограф А. Н. 1951: Античные монеты. М.
Болгов Н. Н. (пер.) 2010: Зосим. Новая история. Белгород.
Зубарев В. Г., Ярцев С. В. 2008: К вопросу о религиозной жизни и этнической идентификации варваров Северного Приазовья и Крыма позднеантичного периода // БИ. XIX, 113-128.
Зубарев В. Г. , Ярцев С. В. 2008а: К вопросу об этнической принадлежности поздне-античного населения городища «Белинское» // Роль университетов в поддержке гуманитарных научных исследований: Материалы III Всерос. науч.-практ. конф.: в 5 т. Т. 3 / О. Г. Вронский (ред.). Тула, 17-26.
Зубарь В. М. 1994: Херсонес Таврический и Римская Империя. Очерки военно-политической истории. Киев.
Зубарь В. М. 1998: Северный Понт и Римская империя (середина I в. до н.э. — первая половина VI в.). Киев.
Зубарь В.М., Хворостяный А. И. 2000: От язычества к христианству. Киев.
Зубарь В. М., Сорочан С. Б. 2004: Историческое развитие Херсонеса в конце III — начале V вв. // Херсонес Таврический в середине I в. до н.э. — VI в. н.э. / В. М. Зубарь, К. Ю. Бардола ( ред.). Харьков, 495-519.
Зубарь В. М., Зинько В. Н. 2006: Боспор Киммерийский в античную эпоху. Очерки социально-экономической истории // БИ. XII, 1-304.
Лавров В. В. 2000: Восточные германцы в Приазовье в III-IV вв.н.э. // Stratum plus 4 / М. Е. Ткачук (ред.). СПб.; Кишинев; Одесса; Бухарест, 331-341.
Петрова Э. Б. 2000: Античная Феодосия: История и Культура. Симферополь.
Петрова Э. Б. 2001: Менестрат и Сог (К вопросу о наместниках в Феодосии первых веков н.э.) // БИ. I, 44-54.
Фролова Н. А. 1975: О времени правления боспорских царей Радамсада и Рискупори-да VI // СА. 4, 45-56.
Фролова Н. А. 1984: Монетное дело Фофорса (285-308 гг.) // СА. 2, 34-53.
Фролова Н. А. 1989: Вторжение варварских племен в города Северного Причерноморья по нумизматическим данным // СА. 4, 196-206.
Фролова Н. А. 1997: Монеты из раскопок Горгиппии 1979-1989 гг. // ПИФК. 4.1, 8695.
Харко Л. П. 1949: Тиритакский монетный клад 1946 г. // ВДИ. 2, 73-77.
Харматта Я. 1967: К истории Херсонеса Таврического и Боспора. М.
Цукерман К. 1994: Епископы и гарнизон Херсона в IV в. // МАИЭТ. IV, 545-561.
Шаров О. В. 2002: Рескупорид V и Константин Великий // БФ. 1, 210-215.
Шелов Д. Б. 1950: Феодосийский клад боспорских статеров // ВДИ. 2, 134-139.
Юрочкин В. Ю. 1999: Черняховская керамика Юго-Западного Крыма // ХС. X, 257274.
Юрочкин В. Ю. 1999а: Этно-политическая ситуация в позднеантичной Таврике в сочинении Константина Багрянородного и археологические реалии // Проблемы скифо-сар-матской археологии Северного Причерноморья / А. С. Ивановна, Г. Н. Тощев (ред.). Запорожье, 270-282.
Юрочкин В. Ю., Зубарев В. Г. 2001: Комплекс с монетами IV века из раскопок городища Белинское // ДБ. 4, 454-465.
Ярцев С. В. 2008: Война «Боспорских скифов» с римлянами 276 г. (новая интерпретация неоднозначных событий) // IX Боспорские чтения. Боспор Киммерийский и варварский мир в период античности и средневековья. Militaria / В. Н. Зинько (ред.). Керчь, 319-323.
Ярцев С. В. 2008а: Последний морской поход меотийских варваров // ПИФК. XXII, 69-85.
Ярцев С. В. 2010: Некоторые особенности почитания женского божества варварами Северного Приазовья и Крыма позднеантичного времени // Каразтсьш читания / Д. В. Миколенко (ред.). Харшв, 379-381.
Rappaport Br. 1899: Die Einfälle der Goten in das römische Reich bis auf Constantin. Leipzig.
Stallknecht B. 1969: Untersuchungen zur römischen Aussenpolitik in der Spätantike (306395 n. Chr.). Bonn.
Schmidt L. 1934: Geschichte der deutschen Stämme bis zum Ausgand der Völkerwanderung. Вd. 1: Die Ostgermanen. München.
Wolfram H. 1983: Geschichte der Goten. München.
BARBARIANS OF THE NORTHERN BLACK SEA REGION IN THE FIGHT BETWEEN CONSTANTINE AND LICINIUS
S. V. Yartsev
The article deals with a complex issue concerning the role of barbarians in the fight between Constantine and Licinius. The advanced historical reconstruction of events in an orderly sequence makes it possible to mark out that facts established from various written sources directly or obliquely bear evidence of barbarians' participation in the rivalry between two august personages. The major events are the attack of Rausimodus' sauromatians on Constantine's possessions in AD 322 and the attack of Goths in AD 323. One way or another, the latter might be connected with underhand intrigues of Licinius. For all that, Ravsimod first march to the empire's boundaries might have had nothing to do with internal conflicts of the Roman Empire. It was most probably one of the last attempts of the barbarians to launch a raid with the help of Bosporus fleet. The paper correlates subsequent events - Licinius's defeat and his captivity, his mutiny against Constantine in AD 325 in which he relied on faithful Goths - with the contents of the second plot of chapter 53 of Constantine VII (Porphyrogenitus, «the Purple-born» ) De Administrando Imperio («On the governance of the Empire»).
Key words: Northern Black Sea region, empire, barbarians, war, diplomacy, mutiny.
© 2010
Ю. А. Федина
ВОСТОЧНЫЕ АМ1С1 МАРКА АНТОНИЯ В ГРАЖДАНСКИХ ВОЙНАХ
40-30-х гг. до н. э.
Статья посвящена проблеме восточной клиентелы в период гражданских войн после смерти Ю.Цезаря. Особое внимание уделяется патронно-клиентским отношениям триумвира Марка Антония с правителями, общинами, влиятельными жителями Малой Азии.
Ключевые слова: Древний Рим, гражданские войны, клиентела.
Значительный интерес для характеристики внешней политики Рима на Востоке в период гражданских войн представляют личные устремления политических деятелей Поздней Республики, обладавших собственной клиентелой среди перегринов.
После победы над республиканцами, триумвиры разделили между собой все римское государство, установив границей иллирийский город Скодру: Антоний получил восточные провинции, Октавиан — западные, а Лепиду была оставлена Африка (App. B. C. V. 65; Eutr. VII. 3). В соответствии с разделением сфер влияния между триумвирами Антоний отправился на Восток. Предоставление Антонием Востока, было вполне естественно: в сравнении со своим коллегой по триумви-
