CC BY
131
ПОНЯТИЯ «ЛИТЕРАТУРНОГО ГНЕЗДА» И «ЛИТЕРАТУРНОГО ЛАНДШАФТА» В ИЗУЧЕНИИ ТАМБОВСКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО НАСЛЕДИЯ
В.Е. Андреев
Andreev V.E. The concepts of “literary nest” and “literary landscape” in the literary heritage of Tambov region. The scientific experience of the traditional literary nests study is summarized in the article, where the author explains the connections of the modern ideas of “the regional text” with the theory of the cultural and literary nests created by I.M. Grevs and N.K. Piksanov. In the article under discussion the concept of “the literary nest” deals with the ideas of “the regional text” and “the literary landscape”. The article reflects the author’s experience of the literary nests studies in Tambov region.
Литературные гнезда привлекают внимание исследователей более ста лет. Само понятие «литературного гнезда» появилось в конце XIX - начале XX в. как конкретизация понятия «дворянское гнездо», «родовое гнездо», перевод этих понятий о родовой, сословной, семейной принадлежности человека в план историко-культурных представлений. Еще Н.Ф. Федоров писал: «... как всеобщая, так и русская история без местной, указывающей участие данной местности в истории общей, не может иметь интереса...» [1].
Литературное гнездо - это общность литераторов, предопределяемая их близостью, тяготением, любовью к какому-либо локальному месту, ограниченной территории или географическому или социально-культурному объекту. Это может быть школа, театр, духовная семинария, город, понятый как литературное гнездо, или даже губерния (область), также понятая как литературное гнездо. Идеальный пример литературного гнезда - дворянская усадьба, в которой представители разных поколений рода, а также их знакомые и гости на протяжении большого числа лет занимались литературным творчеством.
В России изучение литературных гнезд связано с именами ученых школы историка И.М. Гревса, прежде всего с трудами самого Ивана Михайловича, давшего представление о литературном гнезде на примере анализа виллы Горация, а также трудами лучшего его ученика Н.П. Анциферова, оставившего нам исследования теоретических проблем и примеры глубокого анализа историко-культурного и историко-литературного облика Санкт-Петербурга. В предисловии к книге Н.П. Анциферова «Душа Петербурга» И.М. Гревс писал о том, что «город - одно из
сильнейших и полнейших воплощений культуры, одно из самых богатых ее гнезд» [2].
Не будет натяжкой отнести это определение ученого и к другим воплощениям культуры - гнездам: дворянским усадьбам, школам, театрам, архивам, городам и селам, которые принимают участие в общенациональном культурном и литературном творчестве.
В русском литературоведении основы изучения литературных гнезд заложил известный историк литературы Н.К. Пиксанов в труде «Областные культурные гнезда» (М., 1928), сам при этом опиравшийся на уже сложившуюся в русском литературоведении традицию интереса к региональному аспекту литературы и культуры (A.C. Пушкин, Н.В. Гоголь, Н.И. Надеждин, В.Г. Белинский,
А.И. Герцен, Н.Ф. Федоров, Ф.И. Буслаев, H.A. Добролюбов, А.Н. Пыпин, И.М. Гревс,
Н.П. Анциферов и др.). Особенно должны быть здесь учтены достижения в анализе литературного движения, среды, генезиса литературного произведения учеными культурно-исторической и биографической школ в русском литературоведении [3; 4]
По мысли Н.К. Пиксанова, «научное
изучение должно быть сплошным, без нарочитого отбора. Через отдельные показательные примеры мы должны подняться к общему важному вопросу о взаимодействии областной и центральной культур. Существует непрерывный обмен, два постоянных
встречных потока, сплошное массовое движение между центром и периферией, столицей и провинцией» [5]. Три главных признака отличают литературное гнездо, по Пикса-нову: «определенный круг деятелей, постоянная деятельность и выдвижение питомцев» [5, с. 62-63]. Идеи Н.К. Пиксанова нашли отклик у современных исследователей.
Развитие идей Н.К. Пиксанова шло по разным направлениям. Это были книги о связи великого писателя и населенного пункта, который много значил для писателя, независимо от того, был ли это столичный город или глухая деревушка: «Грибоедовская Москва», «Пушкин в Москве», «Пушкин в Михайловском» и т. д.
Это были опыты по составлению региональной писательской биобиблиографии: «Писатели Москвы», «Писатели Дона», «Писатели Кубани» и т. д.
Это могли быть книги, описывающие связь писателя и региона, региональные литературные гнезда: «Тамбовская тропинка к Пушкину», «Литературные тропинки отчего края», «Пенза литературная».
Это могло быть теоретическое осознание региона как литературного гнезда в трудах Ю.И. Дюжева (правда, без осознания самим Ю.И. Дюжевым генетической связи его теории с теорией Н. К. Пиксанова) [6-7].
Образцом изучения литературного гнезда является давнее исследование академика
С.Ф. Платонова о псковских местах, связанных с жизнью A.C. Пушкина [8]. Из недавних - коллективная монография «Мое Захарово» (М., 1999), подготовленная группой исследователей под руководством доктора филологических наук, профессора В.Н. Аношкиной. Подмосковная усадьба Захарово, где жил юный Пушкин, исследована в этой книге в разных аспектах, и все они сходятся, словно в фокусе, в пушкинской эстетике, которая питалась полученными великим поэтом жизненными впечатлениями в детские и юношеские годы, проведенные в Захарове.
Во введении к книге В. Н. Аношкина отмечает: «А. С. Пушкин не философствует о красоте, но он ее всегда видит, остро чувствует, переживает как поэт. <...> Захарово для него - пристанище природной красоты и высокой поэзии; они в самом месте обитания. Закрытое пространство - <...> «уединенный кабинет» и открытые взорам горизонты сочетаются в его поэтическом воображении» [9].
Близкое понимание литературного гнезда находим в книге доктора филологических наук Г.В. Чагина, посвященной роли Ф.И. Тютчева в русской культуре и литературе [10-11].
В 1960-1980-е гг. у тамбовских исследователей проявился устойчивый интерес к литературным и культурным гнездам. В Там-
бовском, Центрально-Черноземном и московских издательствах вышли книги Б.И. Илешина «Е.А. Боратынский» (Тамбов,
1961), H. Н. Емельяновой «Музыкальные вечера: Хроника музыкальной жизни Тамбовского края» (Воронеж, 1977), того же автора «Ивановка в жизни С.В. Рахманинова» (Воронеж, 1984), Н.М. Гордеева и В.П. Пешкова «Тамбовская тропинка к Пушкину», выдержавшую три издания в 1969, 1978, 1999 гг., книги В.П. Пешкова «Моя начальная любовь»: Е.А. Боратынский в Маре (Воронеж, 1974), «Звезда разрозненной плеяды» (Сост. Л.В. Гюльназарян-Пешкова, Тамбов, 1999), его же книгу о лермонтовских связях с Тамбовщиной «Страницы прошлого читая» (Воронеж, 1972; Тамбов, 2004), книги Б.И. Илешина «Река золотых зорь» (М., 1974), «И голубые небеса...» (М., 1981), «Литературные тропинки отчего края» (М., 1986).
Традиция изучения тамбовского литературного и культурного гнезда продолжена вышедшими недавно книгами: исследования разнообразных сторон творческого наследия великого русского поэта Е.А. Боратынского, предпринятые участниками нескольких Российских чтений «Боратынский и русская культура» (Мичуринск, МГПИ, 1990, 1994) и международной научной конференции «Новые страницы боратыноведения» (Тамбов, областной краеведческий музей, ТГУ им. Г.Р. Державина, 2000), исследования прозы, драматургии, эссеистики великого писателя XX в. Е.И. Замятина международного Замятинско-го научного центра ТГУ им. Г.Р. Державина (1990-2000-е гг.), труды библиографа A.A. Соболевой, посвященные Е.А. Боратынскому (1990), С.В. Рахманинову (1993), А.Н. Вер-стовскому (1999), очерки поэтессы В.Т. До-рожкиной о тамбовских поэтах рубежа XIX-XX в. «Неисчерпаемый серебряный век...» (Тамбов, 1997), статьями о тамбовских литераторах прошлого и современных писателях в «Тамбовской энциклопедии» (Тамбов,
2004), в книге Л.В. Поляковой и В.Т. Дорож-киной «Литературная жизнь Тамбовского края XVII-XXI вв.» (Тамбов, 2006), в монографии Ю.В. Мещерякова «Гавриил Романович Державин: Тамбовский период деятельности» (Тамбов, 2006).
Литературное гнездо в современном понимании включает в себя ряд признаков, актуальность которых раскрывается в практике
научного изучения этого интереснейшего литературного и культурного явления. Отметим следующие признаки.
Непрерывная деятельность литераторов в ограниченном локусе.
Взаимосвязь провинциального гнезда с национальной литературой и культурой (культурная среда, культурный обмен, вырастание в провинциальном гнезде литератора национального масштаба)
Память места, освященность места литературной и культурной традицией, притягательность места для деятелей литературы разных поколений. Миф места.
Литературные традиции. Литературный сюжет. Литературный мотив. Все это - скрепы литературного гнезда.
Еще одним объединяющим фактором является литературный ландшафт, тесно связанный с ландшафтом географическим, историческим, представляющим собой историколитературное, культурологическое явление (ландшафт географический влияет на зримые образы в поэзии, которые складываются в литературный пейзаж в творчестве одного поэта, пейзаж литературный связан с художественным пространством в отдельном литературном произведении, и как синтез поэзии, природы, среды и культуры возникает литературный ландшафт).
Литературный ландшафт - воображаемая реальность, созданная одним или несколькими писателями, а также распределение в географическом пространстве писателей и их сочинений. Это ландшафт, населенный писателями, одухотворенный их литературным творчеством.
В европейской культуре представление о литературном ландшафте сформировано во многом благодаря поэтическому трактату Жака Делиля (1738-1813) «Сады». Как считала H.A. Жирмунская, «поэма Делиля пробудила в сознании его поклонников новое чувство ландшафта, новое отношение к украшенной человеком природе и стимулировала любовное отношение к садово-парковому искусству» [12-13]. Новое чувство ландшафта появлялось в результате взаимодействия человека и природы, проникновения человека в тайны природы и проникновения природы во внутренний мир человека. Автор трактата вопрошал:
Знакомы ль вам они, невидимые нити Меж миром неживым и вами? Протяните Их от своей души к реке, полям, лесам. Внемлите чутко их неслышным голосам,
И вы поймете все, что вам они сказали... [12, с. 26].
Делиль справедливо полагал, что пейзаж, не увиденный художником, не воспетый поэтом, как бы и не существует. Краски художника, поэтическое слово превращают физическое бытие пейзажа в непреходящую художественную ценность, в творение, дарящее человеку радость на протяжении веков. Художники и сами становятся активными участниками формирования пейзажа. При их деятельном преображении природы происходит рождение литературного ландшафта.
В русской культуре это явление восходит к сентиментальному путешествию русского писателя XVIII в. А. Кропотова. Его повесть «Ландшафт моих воображений» дала название солидному тому сентименталист-ской прозы XVIII в., подготовленному известным исследователем русской литературы
В.П. Коровиным [14].
Поэты конца XVIII - начала XIX в. чувствовали связь поэзии и пространства, воспевали ландшафт, одухотворенный поэзией, мыслью, словом поэта, его воображением. Так, В.В. Капнист (кстати, родственник тамбовских писателей и художников из родов Чичериных и Поленовых) в одном из своих стихотворений, имея в виду великих классиков Виргилия и Горация, создал символическую картину живой связи, сродства поэта и его родины, могущества поэтического дара, преображающего ландшафт:
Давно певцов сих нет на свете,
Но слава их в веках живет...
Их нет; - но песнью их плененны,
Спешим в тот край опустошенный,
Где раздавался глас их лир,
Где луг был топтан их стопою,
И восхищенною мечтою Переселяемся в их мир [15].
Годы подтвердили актуальность такой краткой и емкой, почти теоретической формулы.
Понятие «литературный ландшафт», на первый взгляд, близко таким понятиям, как «литературное гнездо» и «региональный текст». Имея нечто общее, прежде всего, то, что в их основе - региональные литературные
и культурные представления, созданные в регионе художественные ценности, эти понятия значительно отличаются друг от друга как по историко-литературному материалу, так и по методу его изучения.
«Литературное гнездо» представляет собой все множество личных и творческих взаимоотношений писателей избранного региона или даже его части (усадьба, село, город, гимназия, университет, журнал, газета ИТ. д.).
Уместно при анализе региональных литературных явлений использовать понятие ландшафта, имея в виду не географический, а культурологический по преимуществу смысл этого слова. Исторический ландшафт при этом образуют исторические факты, связи реально действующих лиц в определенном региональном пространстве. Исторический ландшафт предшествует ландшафту литературному. Отметим и огромную роль в изучении многообразных связей русского ландшафта, сада и русской литературы академика Д.С. Лихачева, особенно его труд «Поэзия садов: К семантике садово-парковых стилей. Сад как текст» (М., 1998).
«Литературный ландшафт» включает в себя всю совокупность текстов, порожденных писателями, живущих в одном регионе, в том числе и тексты, преображающие пейзаж географический, физический в пейзаж литературный. Соотнесенность этого явления с литературным гнездом предопределена тем, что и то, и другое явление оперирует совокупностью текстов в определенном локальном пространстве. Литературное гнездо более выражено все-таки в творческих контактах писателей.
Исследования современных тамбовских историков литературы и культуры продолжают традиции, заложенные в книгах Б.И. Илешина, H.H. Емельяновой, В.П. Пешкова, Н.М. Гордеева, и активно разрабатывают различные стороны тамбовского исторического и литературного ландшафта.
Разные стороны исторического ландшафта раскрываются в коллективной монографии об усадьбе Воронцовых-Дашковых «Новотомниково» (Тамбов, 2001), а в книге «Мстислав Добужинский. Тамбовские впечатления» (Тамбов, 2001) д. Семеновка характеризуется как культурное гнездо (деятельность оперной певицы Е.Т. Добужинской-
Михиной, графика М.В. Добужинского). В этом же ряду находятся альманах «Ивановка: Времена. События. Судьбы» / отв. ред. А.И. Ермаков (М.; Ивановка, 2003), книга Д.В. Калашникова и O.A. Казьмина «В Ивановку я всегда стремился...»: Сергей Рахманинов на Тамбовской земле (Воронеж, 2004), повествующие о жизни великого русского композитора в тамбовском ландшафте, пособие для учителя H.A. Капитоновой «Завет добра и света»: О поэзии А.М. Жемчужникова (М.,
2005), где одна из глав посвящена тамбовским лирическим пейзажам поэта. Образцом научного изучения литературного ландшафта является созданная коллективом литературоведов и краеведов «Замятинская энциклопедия: Лебедянский контекст» под руководством проф. Л. В. Поляковой (Тамбов; Елец, 2004).
В научном изучении необходимо различать понятия исторического и литературного ландшафта, литературного гнезда и отграничивать их от понятия регионального литературного текста.
Представление о региональном литературном и культурном тексте в последние двадцать пять лет активно разрабатывается литературоведением и культурологией в трудах академиков Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, их последователей в Санкт-Петербурге, Москве, Петрозаводске, Перми, Крыму [1620]. Разумеется, нельзя не видеть некоторую близость регионального текста и литературного ландшафта. Это прежде всего их связь с пространством, не только с географическим, но и с пространством литературы. Вместе с тем имеются и принципиальные различия. Региональный текст имеет объектом эстетической оценки прежде всего само порождающее его пространство. В Петербургском тексте главный герой - Петербург, в Московском тексте - это, разумеется, Москва.
От регионального текста литературный ландшафт отличает то, что ему не присуще тематическое единство. Тема места может объединять литературные тексты, созданные писателями, проживающими в этом месте или даже живущими в других местах, но чьи творческие замыслы и свершения связаны именно с этим местом, являются его художественным отражением. В этом случае итогом многолетних творческих трудов писателей и будут появляться региональные тексты (пе-
тербургский, московский, пермский, крымский или иные) русской литературы.
Но место и творчество могут объединяться не только темой, а еще и творческими притяжениями, семейными связями, традициями семьи, поисками в области направления, жанра, стиля (романтизм, жанры элегии и мемуаров). И это единство на протяжении почти двух столетий можно усмотреть в творческих проявлениях тамбовского литературного гнезда, ведущей фигурой которого является поэт Е.А. Боратынский и примыкающие к нему литераторы его круга, поэты А.Т. Слепцов, Н.Е. Боратынский, А.Д. Боратынская, мемуаристы А.И. Дельвиг, И.А. Боратынский, М.А. Боратынский, связанные с Е.А. Боратынским отношениями творческой преемственности, а также выросший в атмосфере тамбовского гнезда Боратынских великий русский ученый историк-правовед Б.Н. Чичерин, оставивший след в русской мемуаристике и проявивший себя как поэт -лирик [21-22]. В этом же литературном гнезде сформировался и замечательный деятель русского православия митрополит Вениамин (И.А. Федченков), оригинальный писатель и богослов. В его мемуарной прозе и стихотворениях запечатлены ландшафты любимых с детства степных просторов Кирсановской округи, овеянных именем Евгения Боратынского.
О литературе тамбовского гнезда рано говорить как о тамбовском тексте русской литературы. Достаточно того, что можно уже говорить о тамбовском литературном гнезде (биографические и творческие связи писателей, связанных с Тамбовской землей) и о тамбовском литературном ландшафте (совокупность литературных текстов, отчасти связанных с преображением тамбовского пейзажа в литературный пейзаж).
Понятия «литературного гнезда» и «литературного ландшафта» удачно сосуществуют в современной науке и помогают в анализе Тамбовского регионального литературного наследия.
1. Федоров Н.Ф. // Соч. М., 1994. С. 343-344.
2. Анциферов Н.П. Душа Петербурга / предисл. И.М. Гревса. Пб., 1922. С. 9.
3. История русского литературоведения. М., 1978.
4. Крупчанов Л.М. Культурно-историческая школа в русском литературоведении. М., 1983.
5. ПиксановН.К. Областные культурные гнезда. Л., 1928. С. 52.
6. Дюжев Ю.И. История русской поэзии и драматургии Европейского Севера. Петрозаводск, 2002.
7. Дюжев Ю.И. Литературный регион с позиции системно-исторического подхода: препринт доклада на заседании президиума Карельского ф-ла АН СССР. Петрозаводск, 1987.
8. Платонов С.Ф. Далекое прошлое пушкинского уголка. М., 1927; Репринт. изд. / послесл. С.О. Шмидта. М., 1999.
9. Аношкина В.Н. // Мое Захарово: Захаровский контекст в творчестве A.C. Пушкина: сб. ст. М., 1999. С. 5.
10. Чагин Г.В. Родовое гнездо Тютчевых в русской культуре и литературе XIX века. М., 1998.
11. Чагин Г.В. Тютчевы. М., 2003.
12. Делилъ Ж. Сады / изд. подгот. H.A. Жирмунская, Д.С. Лихачев, Ю.М. Лотман, И.Я. Ша-фаренко. Л., 1987. С. 171.
13. Лотман Ю.М. // Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии: Анализ поэтического текста. Статьи и исследования. Заметки. Рецензии. Выступления. СПб., 1996. С. 468-486.
14. Ландшафт моих воображений / сост, подгот. текста, примеч. В.И. Коровина. М., 1990.
15. Капнист В.В. Собр. соч.: в 2 т. М.; Л., 1960. Т. 1. С. 259.
16. Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб., 2004;
17. Топоров В.Н. Петербургский текст русской литературы: избр. тр. СПб., 2003.
18. Москва и «московский текст» русской культуры. М., 1998.
19. Абашев В.В. Пермь как текст. Пермь в русской культуре XX века. Пермь, 2000.
20. Люсый А. П. Крымский текст в русской литературе. СПб., 2003.
21. Андреев В.Е. // Чичеринские чтения: Между-
народные отношения в XIX-XX вв.: материалы межрегион. науч. конф. 25-26 нояб.
2004 г. / отв. ред. В.В. Романов. Тамбов, 2005. С. 91-98.
22. Андреев В.Е. // Вестн. Тамб. ун-та. Сер. Гуманитарные науки. Тамбов, 2005. № 4 (40).
С. 96-101.
Поступила в редакцию 8.02.2007 г.
