CC BY
363
Е. М. Хакимова
ПОНЯТИЕ «ЯЗЫКОВАЯНОРМА» В СИСТЕМЕ ФУНДАМЕНТАЛЬНЫХ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ КАТЕГОРИЙ
Одна из общетеоретических проблем структурной лингвистики состоит в том, чтобы включить понятие «языковая норма» в ряд фундаментальных категорий, прежде всего соотнести его с такими понятиями, как «система языка» и «речь». Целью статьи является систематизация подходов к решению данной проблемы как в зарубежном, так и в отечественном языкознании.
Современные концепции нормы в статическом аспекте - результат развития идей, восходящих к учениям В. Гумбольдта и Ф. де Соссюра. По мысли В. Гумбольдта1, язык есть деятельность (energeia), осуществляемая индивидуальными речевыми актами, а устойчивая языковая система (ergon) является как бы застывшей лавой языкового творчества, абстрактным конструктом, созданным в процессе научного анализа. Феномены, соотносимые с гумбольдтианской оппозицией ergon
- energeia, осмысливаются и в «Курсе общей лингвистики» Ф. де Соссюра2, концепцию которого можно свести к разграничению языка (langue) и речи (parole). Женевский лингвист рассматривал язык как устойчивую систему нормативных форм и противопоставлял его индивидуально-творческим актам говорения.
Выявленные В. Гумбольдтом и Ф. де Соссюром антиномии оказались значимыми для развития многих лингвистических направлений. С учетом указанных оппозиций осуществлялась и разработка ортологических проблем. Так, Л. Ельмслев3 предложил рассматривать соссюровское понятия langue в трёх аспектах: как схему, норму и узус. Схема - чистая форма, независимая от ее социального осуществления и материальной манифестации. Норма -материальная форма в данной социальной реальности, независимая от деталей манифестации. Узус - совокупность навыков, принятых в данном социальном коллективе и определяемых фактами наблюдаемых манифестаций. Язык-схема, язык-норма и язык-узус ведут себя неодинаково по отношению к речи, которую Л. Ельмслев вслед за Ф. де Соссюром рассматривал как индивидуальный акт. Между узусом и актом речи имеют место отношения интердепенденции, или взаимообусловленности. Норма детерминирует (т. е. предполагает) узус и акт речи, но не наоборот. Наконец, схема детерминируется актом речи, узусом и нормой, но не наоборот. Выявленные типы функций (Л. Ельмслев дает логикоматематическую трактовку данного термина как зависимости, отношения) представлены следующиим образом:
НОРМА
I ^ СХЕМА
УЗУС ~ АКТ РЕЧИ Норма, узус, акт речи, с одной стороны, и схема, с другой - не лежат здесь в одной плоскости, поскольку схема является формой, а всё остальное -субстанцией. Норма, узус и речевой акт, будучи реализациями схемы, тесно связаны между собой и составляют, по сути, один сложный объект, главным компонентом которого Л. Ельмслев считал узус; акт речи исследователь квалифицировал как преходящий факт, а норму называл искусственным построением, фикцией.
Признание фиктивности языковой нормы вызвало возражение у Э. Косериу4, который пересмотрел некоторые теоретические положения Л. Ельмслева и выстроил трихотомию «система - норма - речь». Указанные уровни являются относительно самостоятельными и отличаются друг от друга разной степенью абстракции. Система, по Э. Косериу, есть система возможностей, охватывающая идеальные формы реализации определенного языка, то есть технику и эталоны языковой деятельности. Норма - коррелят системы, соответствующий не тому, что «можно сказать», а тому, что «уже сказано», по традиции «говорится» в обществе. Это значит, что норма включает в себя исторически реализованные модели; понятие нормы у Э. Косериу, таким образом, соотносится с понятием узуса у Л. Ельмслева. Речь рассматривается уругвайским лингвистом как конкретная речевая деятельность, имеющая двустороннюю направленность: на традицию, во-первых, и на собеседника, во-вторых. Выделенные уровни находятся в одной плоскости и обусловливают друг друга, они связаны, если воспользоваться термином Л. Ельмслева, отношениями интердепенденции. Нам представляется, что графически это можно выразить следующим образом:
СИСТЕМА
I
НОРМА
I
РЕЧЬ
Э. Косериу считал, что его схема является двуплановой. Если рассматривать ее в плане реализации возможностей (система ^ норма ^ речь), придется признать, что норма уже, чем система, поскольку она есть выбор в пределах возможностей, предоставляемых функциональной системой; норма представляется первой ступенью реализации возможностей системы, речь -второй. Противоположен указанному план абстрагирования (речь ^ норма ^ система); в этом плане норма, будучи первой ступенью абстрагирования от речи, шире, чем система, последняя понимается как вторая ступень абстрагирования.
Основные положения концепции Э. Косериу нашли отражение в ряде работ советских лингвистов, причем здесь они преломлялись с различными коррективами. Было обнаружено, например, что в двуплановой схеме «система -норма - речь» имеется момент, допускающий неоднозначное толкование. Реализация возможностей системы отнесена Э. Косериу к уровню нормы, однако делается оговорка, что речь идет об обязательной реализации, освященной культурной традицией. Между тем в реальной языковой практике встречаются ненормативные реализации языковой системы, которые приходится отнести к уровню речи. Трихотомия «система - норма - речь» в плане реализации возможностей системы распадается на два звена: «система - норма» и «система -речь», и тогда между планом реализации возможностей и планом
абстрагирования возникает несоответствие. Пытаясь сохранить трихотомию, Ю. С. Степанов переосмысливает содержание понятия нормы, внося коррективы в центр схемы Э. Косериу. В модифицированном варианте «структура - норма -индивидуальная речь» под структурой языка понимаются его фонемы, морфемы, конструкции, а также отношения между ними («структура» у Ю. С. Степанова идентична «системе» у Э. Косериу); уровень индивидуальной речи соотносится с реальными речевыми актами; уровень нормы связан со всеми существующими реализациями, как традиционными, так и нетрадиционными: «Все существующие реализации в совокупности образуют уровень нормы. Те же реализации, которые
самим обществом признаны как правильные, образуют норму в узком смысле слова, норму как правильную речь»5. В этом тезисе понимание уровня нормы выступает одновременно и как широкое (все реализации), и как узкое (традиционные реализации). Такая нагруженность термина мало способствует как дифференциации понятий, так и определению специфики разграничиваемых явлений. Графическая форма представления идей Ю. С. Степанова может, по нашему мнению, иметь следующий вид:
СТРУКТУРА
I
НОРМА (В ШИРОКОМ СМЫСЛЕ)
ТРАДИЦИОННЫЕ РЕАЛИЗАЦИИ НЕТРАДИЦИОННЫЕ РЕАЛИЗАЦИИ
(НОРМА В УЗКОМ СМЫСЛЕ)
I
ИНДИВИДУАЛЬНАЯ РЕЧЬ Если Ю. С. Степановым была сделана попытка переосмыслить схему Э. Косериу в плане реализации возможностей системы, то концепция Н. И. Короткова6 соотносится с планом абстрагирования. Исследователь выявил три этапа анализа и описания языкового строя: норму - систему - структуру, отделив их границей абстракции от речи (говорения). Первый этап (норма) противопоставлен второму (системе) по характеру функций: на уровне нормы реализованы отношения идентификации, а на уровне системы - дифференциации. Разграничение второго и третьего этапа базируется на принципе, выдвинутом
А. А. Реформатским7, в работе которого система трактуется как взаимосвязанность элементов в пределах одного яруса, а под структурой понимается взаимосвязанность элементов в плане иерархии уровней. По мнению Н. И. Короткова, норма, система, структура являются последовательными ступенями анализа строя языка от явления к сущности и от менее глубокой сущности к сущности более глубокой. Трихотомия Н. И. Короткова отражает результаты рефлексии над языковым строем, то есть переносит проблему языковой нормы в ментальную сферу, - вот почему уровень речи остается за ее пределами, а верхняя часть схемы Э. Косериу подвергается трансформации. Учитывая всё это, мы получаем возможность представить идеи Н. И. Короткова графически:
СТРУКТУРА
Т
СИСТЕМА
Т
НОРМА
РЕЧЬ
С иных позиций концепция Э. Косериу рассматривается у П. М. Алексеева. В его работе приведена схема речевой деятельности, включающая в себя четыре компонента: систему (то, что и как «можно говорить»), норму (то, что и как «следует говорить»), узус (то, что и как «принято говорить», «обычно говорится») и речь (то, что и как «говорится на самом деле»). Между нормой и речью находится, таким образом, узус, представляющий собой своего рода обобщение конкретных речевых актов. Система и норма относятся к langue, узус и речь - к parole. При этом норму и узус объединяет функция фильтра, поскольку, с одной стороны, они распределяют
возможности системы по конкретным речевым актам в зависимости от ситуации, а с другой - отбирают накопленные в речевых актах изменения, прежде чем они попадут в систему. Графически это может быть выражено так:
СИСТЕМА
Î
НОРМА
РЕЧЕВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ |
(langage)
УЗУС
Î
СОБСТВЕННО РЕЧЬ
П. М. Алексеев подвергает трансформации нижнюю часть трихотомии Э. Косериу. По его мнению, представленная таким образом схема речевой деятельности обладает тем преимуществом, что она не разрывает статический и динамический аспекты: «Каждый уровень может рассматриваться в статическом (жестко синхронном) плане, а последовательность действия компонентов (уровней) схемы - в динамическом: сверху вниз (в нежестком синхронном плане)
- процесс реализации системы, снизу вверх (в диахроническом плане) - развитие нормы и системы»8. Положительные стороны такого подхода очевидны, однако один из тезисов П. М. Алексеева кажется нам сомнительным. Исследователь противопоставляет норму узусу по признаку кодифицированности -некодифицированности: «Узус, видимо, можно понимать как неосознанную и некодифицированную норму»9. Из этого следует, что кодифицированность признается дифференциальным признаком нормы. Такое утверждение противоречит принципиальной методологической установке членов Пражского лингвистического кружка: чехословацкие лингвисты рассматривали норму как внутриязыковое явление и настаивали на необходимости отграничения понятия нормы от понятия кодификации. Это требование представляется нам вполне оправданным, поэтому, с нашей точки зрения, заслуживает внимания концепция В. А. Ицковича10, в работе которого также сделана попытка преодолеть разрыв между синхронией и диахронией, но без обращения к понятию «кодификация».
В. А. Ицкович выделяет в языке три уровня: систему, структуру и употребление. Система языка, как и у Э. Косериу, - это не то, что реально существует в языке, а всё то, что может быть в нем создано. Не все возможности, предоставляемые системой, используются языком, например, в современном русском литературном языке причастия не имеют формы будущего времени, хотя система в этом отношении никаких ограничений на язык не накладывает. Под структурой языка понимаются реализованные возможности системы, то есть то, что Э. Косериу называл нормой. Структура языка включает в себя некоторые модели системы в виде открытых и закрытых списков, регистрирующих распределение реальных языковых образований между моделями. Структура - это заполненные клетки системы. Употребление - живая речь (устная и письменная)
ЯЗЫК (langue)
во всех ее проявлениях. Употребление не только опирается на систему, но и расшатывает ее, являясь той сферой, из которой в систему проникают внесистемные образования. Система, структура и употребление составляют трихотомию, сложно соотносящуюся с категорией нормы. Последняя включает в себя структуру и то из употребления, что хотя и противоречит системе (и, следовательно, не входит в структуру), но закрепилось в традиции литературной речи, соответствует тенденции развития языка и поэтому является основой развития новых элементов. В концепции В. А. Ицковича схема Э. Косериу подвергается, таким образом, кардинальным изменениям: норма не
рассматривается как один из компонентов трихотомии, она как бы накладывается на схему. Графическая версия указанной интерпретации, по нашему мнению, может быть представлена следующим образом:
СИСТЕМА Н
I О
СТРУКТУРА Р
I М
УПОТРЕБЛЕНИЕ А
Осуществленный В. А. Ицковичем пересмотр идей Э. Косериу обусловлен стремлением адекватно отразить в учении о норме динамический характер языка. В связи с этим открывается возможность для сопоставления концепции
В. А. Ицковича с основными положениями теории динамической нормы, изложенными в работе Л. И. Скворцова. У обоих исследователей вызывает возражение утверждение Э. Косериу о том, что уровень нормы включает в себя только традиционные реализации и что, следовательно, выход за пределы уже реализованного возможен лишь через систему. Л. И. Скворцов считает, что признаком потенциальности характеризуется не только система, но и норма, и, исходя из этого, предлагает различать норму воплощенную (реализованную) и невоплощенную (реализуемую). Вторая, по его мнению, творится с учетом первой, с известной «оглядкой» на нее. При этом обе нормы, находясь на одном уровне, противопоставлены языку-системе, или языку-структуре (для Л. И. Скворцова, в отличие от В. А. Ицковича, различия между системой и структурой незначимы):
СТРУКТУРА ЯЗЫК
(система отношений)
I
РЕАЛИЗУЕМАЯ РЕАЛИЗОВАННАЯ РЕЧЬ
НОРМА НОРМА
(речевая деятельность)
В концепции Л. И. Скворцова трихотомия Э. Косериу преобразована в дихотомию, включающую два компонента: уровень структуры и уровень нормы, фактически совпадающий с уровнем речи. Последнее обстоятельство позволяет автору отнести к сфере реализуемой нормы не только становящиеся нормативными новообразования на разных уровнях языка, но и «принципиально некодифицируемую область речевой деятельности (индивидуальные, окказиональные, создаваемые к случаю и т. п., но необходимые в процессе общения образования)»11. Нам такая позиция представляется уязвимой, поскольку
она затрудняет поиски критериев разграничения нормативных и ненормативных явлений.
Примечания
1 См.: Гумбольдт, В. фон. Избранные труды по языкознанию / В. фон Гумбольдт.
- М., 2000.
2 См.: Соссюр, Ф. де. Труды по языкознанию / Ф. де Соссюр. - М., 1977.
3 См.: Ельмслев, А. Язык и речь / А. Ельмслев // Звегинцев, В. А. История языкознания ХІХ-ХХ веков в очерках и извлечениях : в 2 ч. - М., 1965. - Ч. II. -
С.111-120.
4 См.: Косериу, Э. Синхрония, диахрония и история / Э. Косериу // Новое в лингвистике. - М., 1963. - Вып. 3. - С. 143-343.
5 Степанов, Ю. С. Основы языкознания / Ю. С. Степанов. - М., 1966. - С. 169.
6 См.: Коротков, Н. Н. Норма, система и структура как этапы анализа и описания языкового строя / Н. Н. Коротков // Спорные вопросы грамматики китайского языка. - М., 1963.
7 См.: Реформатский, А. А. Принципы синхронного описания языка / А. А. Реформатский // О соотношении синхронного анализа и исторического изучения языков. - М., 1960. - С. 22-38.
8 Алексеев, П. М. Квантитативные аспекты речевой деятельности / П. М. Алексеев // Языковая норма и статистика. - М., 1977. - С. 47.
9 Там же. С. 47.
10 См.: Ицкович, В. А. Языковая норма / В. А. Ицкович. - М., 1968.
11 Скворцов, Л. И. Теоретические основы культуры речи / Л. И. Скворцов. - М., 1980. - С. 28.
