CC BY
798
Нам Хе Хён
УЗУС, НОРМА И СИСТЕМА В КОНТЕКСТЕ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО ЯЗЫКА: НА МАТЕРИАЛЕ ИНТЕРНЕТ-КОММУНИКАЦИИ
NAM HYE HYUN
USAGE, NORMS AND SYSTEM IN THE CONTEXT OF CONTEMPORARY RUSSIAN LANGUAGE:
ON THE MATERIAL OF THE INTERNET COMMUNICATION
Данная статья посвящается рассмотрению узуса в Интернете в его соотношении с нормой. В русскоязычном интернет-сегменте (Рунете) наблюдаются массовые попытки разрушить стандартный кодифицированный язык и создать ему альтернативу путем языковых игр и экспериментов. Мы попытались показать, что узуальные инновации в интернет-коммуникации во многих случаях являются реализацией потенциальных возможностей языковой системы, аккумулирующей такие характерные тенденции современного русского языка, как демократизация, интеллектуализация и усиление личностного начала.
Ключевые слова: Интернет-коммуникация, норма, языковая игра, метаязыковая рефлексия.
This article covers the language usage in Internet communications in relation to the norms. There is a common attempt to destroy the standard codified language and to create its alternative through word play and experiments in the Russian-speaking Internet segment (RuNet). The author tried to prove that innovations in language usage in the Internet communications, in many cases, are the realization of the potential possibilities inherent in the system of language. One can find the accumulation of the most characteristic tendencies of the modern Russian language such as democratization, intellectualization and the strengthening of the personal viewpoint in the Internet communications.
Keywords: Internet-communication, norm, language play, meta-linguistic reflection.
1. Введение
В последние десятилетия всё сильнее и сильнее ощущается влияние различных изобретений и технологий на язык. В частности, Интернет со своей возможностью общения, независимого от расстояния и времени, значительно расширил горизонты современной коммуникации. Язык в Интернете основан на естественном языке, но со значительными модификациями в области лексики, грамматики и орфографии в соответствии с требованиями виртуального дискурса. По словам Л. П. Крысина, отклонения от нормы ярче всего проявляются в тех сферах речевой деятельности, где межличностная коммуникация наиболее свободна, не подвержена редакторскому и какому-либо иному контролю [11]. Создавая наиболее удобные способы общения, Интернет зачастую превращает привычные языковые нормы в устаревшие и ненужные. По нашему мнению, это явление объясняется следующими причинами.
Нам Хе Хён
Кандидат филологических наук, преподаватель кафедры русского языка и литературы Университета Ёнсе (Южная Корея) ► zean01@korea.ac.kr
Во-первых, язык Сети представляет собой компиляцию устной, письменной и электронной коммуникации, точнее, письменно-разговорный язык. В веб-пространстве происходит постепенное сближение книжно-письменного типа речи с устно-разговорным [3; 6; 27]. В этом плане язык интернет-коммуникации обозначается как третья форма существования языка, стоящая наравне с устной и письменной формой языка [31]. Итак, в интернет-коммуникации возникли новые формы письменного речевого общения, совмещающие в себе публичную и личностно-ориентиро-ванную, устную и письменную коммуникацию: домашние страницы, интернет-форумы, гостевые книги, чаты, персональные интернет-дневники. Такое свойство языка Интернета, безусловно, представляет собой угрозу канонизированной письменной норме.
Во-вторых, Интернет, в силу своей линг-восемиотической природы, расширяет и усиливает метаязыковую рефлексию пользователей. Метаязыковая рефлексия определяется как вербальная деятельность сознания, направленная на осмысление самих фактов языка и речи. Метаязыковая рефлексия пользователей Интернета связана с тем, что в интернет-реальности язык является единственным способом их существования, ибо Интернет с самого начала был создан как новая среда общения, противопоставленная традиционной регламентированной культуре. В нем свобода общения вне социальных рамок и условностей, выбор маски («ника») и самоидентичности в целом напоминают средневековый праздник-карнавал и мотивируют стремление к творческому слововыражению.
В этом плане употребление языка в Интернете неразрывно связано с философской концепцией Йохана Хейзинга «homo ludens» (играющий человек), т. е. с сильной склонностью к розыгрышам, ерничеству, языковой игре, экспериментам. По мнению Н. Б. Мечковской, игровое отношение к самой сетевой коммуникации характерно для большинства речевых жанров виртуального общения и может быть названо в числе наиболее ярких черт виртуальной коммуникации [16]. Пользователи Интернета, начиная языковые
эксперименты и игру со словом, идут на сознательное нарушение языковых канонов.
Хотя метаязыковая рефлексия является универсальным свойством сетевых языков, по нашему мнению, в русскоязычной интернет-коммуникации она еще подчеркивается по следующим причинам.
Во-первых, Интернет, представляя собой свободную, неиерархичную коммуникативную среду, соответствует менталитету русских, для которого характерно стремление к естественному, прямому, открытому общению. И. А. Стернин выделил в качестве коммуникативных категорий русских разговор по душам, выяснение отношений [25]. По мнению М. Ю. Сидоровой, в последнее время весьма естественной для русского коммуникативного сознания сферой общения служит Интернет. Именно Интернет дал русскому человеку безграничную возможность для самовыражения и общения: на форуме можно не только обмениваться информацией и болтать о пустяках, но и создавать коллективные тексты, претендующие на художественность [24: 25-30].
Об интересной связи свойств Интернета с социально-культурным контекстом русских, в частности, словоцентричностью, соборностью, писали и западные ученые [32; 34]. По их мнению, Интернет уже не является западным импортом и воспринимается как генетически русский, благодаря его контактности, деиерархичности, неформальности и свободному обмену информацией, что позитивно интерпретируется и воспринимается как черты, соответствующие русскому менталитету1.
Во-вторых, речевая деятельность в Рунете имеет свою специфику. Ведь если в англоязычных странах язык Интернета — это прежде всего язык сокращений и упрощений, то перед русскоговорящим пользователем открываются гораздо более широкие возможности, связанные с высокоразвитой системой формообразования, словоизменения и словообразования в русском языке.
В-третьих, отклонения от нормы не ограничиваются в Сети, а являются характерной чертой современного русского языка. Под влиянием демократизации общества, появления сво-
боды слова, отмены цензуры, антитоталитарных тенденций и открытости — веяниям с Запада, произошло размывание нормы в угоду «целесообразности» и коммуникативной эффективности [20: 176]. Сначала в живой речи носителей языка, а затем под её влиянием и в литературном, кодифицированном языке широко наблюдаются отклонения от нормы. Соответственно в Рунете — одной из главных сфер функционирования современного русского языка — наблюдаются массовые попытки разрушить стандартный кодифицированный язык и создать ему альтернативу. Такая тенденция в Сети получила название «олбанский язык» или «язык падонкаф». «Падонки» — представители русскоязычной сетевой субкультуры — стремятся к оригинальности и протесту против существующих норм и запретов, а их главным оружием нападения на канонизированные нормы является языковая игра, эксперимент с целью ёрничества. Все это, безусловно, усиливает метаязыковую рефлексию коммуникантов в Рунете2.
Данная статья посвящается рассмотрению узуса в интернет-коммуникации в его соотношении с нормой на материале Рунета. При этом мы исходим из того, что отклонения от нормы в интернет-коммуникации являются не просто грубыми нарушениями правил кодифицированного литературного языка, но и во многих случаях реализуют потенциальные возможности, заложенные в системе языка, и что русский язык в Интернете и его употребление за пределами Сети взаимодействуют самым тесным образом.
Итак, далее во второй части мы будем рассматривать традиционное и современное обсуждение концепции «норма». В третьей части рассматриваются основные тенденции, характерные для современного русского языка. В четвертой части анализируется речевая практика в виртуальном пространстве. Основной акцент исследования направлен на широко практикуемые в сетевом общении языковые игры и эксперименты.
2. Узус, норма и языковая система
По мнению Б. Комри, в России культура языка, языковое нормирование и языковая ко-
дификация воспринимались как синоним языкового планирования [30: 5]. Норма, часто ассоциируясь с сознательным вмешательством извне, долгое время являлась ключевым понятием в обсуждении феномена «Культуры речи» и литературного языка. Например, в своей монографии «Культура языка» (1924) Г. О. Винокур ставил задачи «широкого общественного лингвистического воспитания».
Такой подход к норме зачастую перекликается с пуристическим взглядом на язык, который в последние десятилетия в России становится все сильнее и сильнее. Сегодня проблема нормы приобретает всё большую научную и социальную актуальность, так как в постперестроечный период остро встали вопросы чистоты русской речи, разборчивости в выборе языковых средств. Именно в этот период ослабление внутреннего цензора и свобода от ограничений самым непосредственным образом отразились на состоянии норм, способствуя расцвету неузуального словоупотребления. Особенно активизировались употребления единиц обиходно-разговорного стиля речи, произошло расширение сферы устного спонтанного общения. Соответственно возникли сдвиги в системе функциональных стилей и проникновение нелитературных единиц в литературный язык.
Всё это вызвало тревожную реакцию в обществе и затем усилило позицию пуристов. Рязанова-Кларк отметила, что государственный и публичный мета-дискурс о русском языке всё больше присоединяется к пуристам, по мнению которых, русский язык подвергается атакам извне и изнутри. Под атакой извне подразумевается вторжение заимствований, падение статуса русского языка за рубежом, а под атакой изнутри — безответственное разрушение и засорение языка посредством просторечных, вульгарных выражений [33: 34-41]. С этой точки зрения сетевой язык часто подвергается критике на основании того, что в нем происходят массовые отклонения от орфографических, лексических и грамматических норм и тем самым нарушается чистота русского языка. Например, в работе О. В. Лутовиновой интернет-коммуникация, в частности жанр кре-атиффа, рассматривается как сочетание жаргона,
сознательного издевательства над орфографией и мата [14: 394-395].
А правда ли, что Интернет только засоряет язык? Чтобы ответить на этот вопрос, давайте коротко рассмотрим обсуждение понятия «языковая норма» в фундаментальных лингвистических теориях. Современные концепции нормы восходят к учениям В. Гумбольдта и Ф. Де Соссюра, которые считали, что язык является устойчивой системой нормативных форм (langue) и противопоставляется индивидуально-творческим актам говорения (parole). Л. Ельмслев рассматривал langue в аспектах схемы, нормы и узуса. По его мнению, схема как чистая форма не зависит от своего социального осуществления и материальной манифестации. А норма является материальной формой в данной социальной реальности и не зависит от деталей манифестации. В то же время узус является совокупностью навыков, принятых в данном социальном коллективе [5: 111-120]. Затем Э. Косериу предложил триаду «система — норма — речь». Он рассматривает систему как совокупность возможностей языка и идеальную форму его реализации. А норма, будучи коррелятом системы, соответствует не тому, что «можно сказать», а тому, что «уже сказано» [8]. Значит, понятие нормы у Э. Косериу соотносится с понятием узуса у Л. Ельмслева.
Дальше основные положения этих ученых получили отражение во многих работах российских ученых. В частности, Л. П. Крысин, выдвигая положение о вариативности нормы, пишет, что взаимоотношения языковой нормы и речевого узуса не всегда антиномичны, и сосуществование, с одной стороны, языковых средств, закрепленных в норме путем ее кодификации, и, с другой стороны, новых языковых средств, идущих из речевой практики, также представляет собой форму взаимоотношений нормы и узуса [12: 1617]. А вариативность нормы во многих случаях приводит к ее изменению. Понятно, что таким изменениям более всего подвергаются лексические нормы, а преобразования в грамматике, фонетике происходят медленнее.
Вслед за Л. П. Крысиным, мы полагаем, что система языка является совокупностью возмож-
ных средств выражения каждого языка, а норма — совокупностью правил отбора таких средств, которые приняты в данном обществе в данное время. Это значит, что норма реализует далеко не все из тех возможностей, которыми обладает система языка. Что касается узуса, в нем нередко реализую-ся не только те явления, которые не являются нормой, но разрешены системой, но даже и то, что выходит за пределы системных возможностей языка.
В этом понимании норма, хотя и стабильна, но не статична и изменяется со временем, и эти изменения зависят от языковых инноваций, идущих из речевого узуса и использующих потенциальные возможности в системе языка или даже за ее пределами. Поскольку норма обновляется главным образом через узуальные инновации, можно полагать, что система воздействует на норму через узус. А один из основных способов воздействия системы на норму — языковая игра, нарушающая и нередко высмеивающая норму. Поэтому в экспериментально-игровых употреблениях языка можно увидеть и определенные точки роста в языковом развитии. В связи с этим В. З. Санников убеждает, что многие неправильности и насмешки в какой-то степени справедливы, поскольку они индуцированы системой и со временем могут быть приняты, утверждены в качестве нормы [22: 420]. А экспериментально-игровые употребления языка, по нашему мнению, сегодня наиболее ярко наблюдаются в интернет-коммуникации.
3. Главные тенденции современного русского языка
Лавинообразное словообразование, сильный поток заимствований, вторжение жаргона в сферу общелитературного языка, появление новых слов, обозначающих современную реалию, — все эти процессы формируют языковую динамику в последние десятилетия. А к самым главным тенденциям, определяющим вышеназванные процессы, мы относим демократизацию, интеллектуализацию языка и усиление личностного начала, которые, в свою очередь, приводят к изменению в системе функциональных стилей и к размыванию границ нормы литературного языка.
3.1. Демократизация и интеллектуализация русского языка
Н. И. Толстой рассматривал язык в соотношении с культурой и выделил четыре культурно-языковых параллели: «литературный язык — элитарная культура»; «диалекты и говоры — народная культура»; «просторечие — третья культура», т. е. массовая культура; «арго — профессиональные субкультуры» [26]. С этой точки зрения можно полагать, что в дореволюционный период в культурно-языковом пространстве доминирующую позицию заняла элитарная культура с литературным языком, носителем которого была интеллигенция. А после революции культурно-языковая ситуация резко изменилась. Изменилась социальная структура общества, интеллигенция потеряла ведущую роль в культурном развитии, крестьянство и рабочие классы стали ведущей частью общества и, соответственно, произошел массивный приток просторечных и диалектных единиц в литературный язык. Таким образом, был сформулирован новый стандарт, строящийся не столько на старом, сколько на его отрицании. Носителями нового стандарта стали широкие массы [21: 265-266].
Такой процесс непосредственно вызвал демократизацию языка. Демократизация литературного языка предполагает привлечение в тексты книжной речи элементов некодифицированной речи: единиц просторечия, территориальных диалектов, жаргонов и городской речи3. Она интенсифицировалась в послереволюционный и в постперестроечный период, когда к публичной речи приобщились представители социальных слоев, не владеющих в полной мере нормами литературного языка, и произошло исчезновение жесткой цензуры и редактуры со стороны государства.
В рамках демократизации языка можно отметить еще и доминирование устной речи над письменной. Именно в Интернете и в СМИ действует неписаный принцип «писать как говорить». В результате этого в указанных средствах коммуникации воспроизводятся свойства устной речи с целью создать впечатление естественного, фамильярного общения. Конечно, такая тенденция не является исключительным явлением рус-
ского языка, однако продвижение диалогичных, устных черт общения в русском языке еще стимулируется отталкиванием от языкового стандарта тоталитарного государства, для которого было свойственно доминирование монологичной письменной речи.
Необходимо отметить, что в постсоветский период произошло не только укрепление центральной позиции массовой культуры, но еще и продвижение профессиональной субкультуры в силу взрывного развития информационной и коммуникационной технологии. Итак, с одной стороны, средства массовой информации, в том числе Интернет, выдвинулись как одна из самых важных сфер языкового употребления, а с другой стороны, русский язык стал переживать интеллектуализацию. В отличие от демократизации интеллектуализация русского языка часто упускается из виду учеными, но она также очевидна. По мнению В. М. Лейчика, интеллектуализация русского языка проявляется прежде всего в изменении количественного соотношения общеупотребительных и специальных лексических единиц [13]. Особенно быстро растет объем заимствований из английского языка, относящихся к области компьютерных технологий. Также в последнее время профессиональные жаргоны заметно сблизились с городским просторечием или трансформировались в молодежное арго, таким образом, происходит сокращение расстояния между профессиональным жаргоном и общелитературным языком.
Итак, сегодня русский язык переживает две противоположные и одновременно переплетенные тенденции: демократизацию и интеллектуализацию. Эти две тенденции, в свою очередь, влекут за собой изменения в системе функциональных стилей русского языка. Прежде всего, наблюдается значительное расширение сферы спонтанного устного общения и сокращение объема письменного общения. В СМИ ослабляются жесткие рамки официального публичного общения, рождается много новых жанров устной публичной речи (разнообразные дискуссии, круглые столы, ток-шоу, телевизионные игры со множеством участников, новые виды интервью и т. п.) [23: 6].
Кроме того, под влиянием интеллектуализации языка мощное развитие и расширение получил научно-технический стиль. В языковом плане все это приводит к контаминации стилей.
3.2. Усиление личностного начала
Сегодня у носителей русского языка наблюдается явная тенденция излагать мысль, строить сообщение без оглядки на традиции. Они все чаще используют стилистически маркированные единицы, придающие речи живую экспрессивность и оценочность. Тем самым они высмеивают излишнюю пафосность, восторженность или сухую книжность советского новояза и показывают свое остроумие и способность к словотворчеству.
Выделив эту тенденцию, ученые отметили усиление личностного начала в современном русском языке [7: 64; 10: 465-476]. По их мнению, усиление личностного начала является реакцией на обезличенное, унифицированное «мы» предшествующего периода, следствием перехода от тоталитарного общества к демократическо-му4. Под термином «личностное начало» подразумевается активное проявление авторского «я» как создателя текста. Оно проявляется в субъективной модальности, которая соотносится, главным образом, с оценочностью, эмоциональностью, экспрессивностью и т. д.
Усиление личностного начала ярко проявляется прежде всего в языке СМИ, который в поисках экспрессии обращается к элементам разговорной речи, чаше всего, жаргонным, просторечным, новообразованным и заимствованным словам. Частотное употребление ненормативных единиц ведет к их постепенному внедрению в литературный язык. Если применить термины М. В. Ломоносова, сейчас на первый план выходит «средний стиль», «высокий стиль» потерял свои позиции, а в силу укрепления тенденций к диалогичности и устной форме речи стали чаще употребляться единицы «низкого стиля», который все больше сближается со средним стилем [29: 52-53].
Таким образом, отмеченные интенсивные процессы в современном русском языке, такие как демократизация, интеллектуализация и уси-
ление личностного начала, с одной стороны, привели к стилистическому динамизму и размыванию границ литературной нормы, но, с другой стороны, повысили внимание носителей русского языка к самому языку и языковым фактам.
Ниже мы рассмотрим узус интернет-коммуникации и попытаемся показать, что в ней аккумулируются вышеназванные тенденции современного русского языка, и она, будучи либеральной коммуникативной средой, наиболее ярко демонстрирует узуальные отклонения от нормы, реализующие возможности языковой системы.
4. Узус, норма и система русского языка в интернет-коммуникации
4.1. Метаязыковая рефлексия и словотворчество в интернет-коммуникации
Интернет-коммуникация характеризуется такими свойствами, как синхронность, разговорность, эмоциональность, интерактивность, переплетение информационной и фатической функций языка, что приближает формально письменное пространство интернет-коммуникации к устной форме существования языка [15: 24]. Однако степень приближенности к устной речи зависит от функциональной и жанровой разновидности интернет-общения. Например, электронная почта остается наиболее приближенной к привычным стандартам письменной речи. Совсем другое дело — общение в чатах, которое стремится максимально приблизиться к разговору лицом к лицу, допуская любые отклонения от стандартной грамматики, лексики и орфографии.
Таким образом, хотя метаязыковая рефлексия является универсальным свойством всех жанров виртуальной коммуникации, но повышенная метаязыковая рефлексия характернее всего в жанрах приватного и непрофессионального сетевого общения. Метаязыковая рефлексия в Рунете наблюдается главным образом в следующих явлениях5.
4.1.1. Графико-орфографические игры: игровая фонетизация письма
Метаязыковая рефлексия проявляется ярче всего в осознании относительной раздельности
звучания и письма [18: 493]. В Рунете широко распространены клишированные фразы и обороты в шутливой «фонетической» орфографии. Сегодня в узусе русскоязычной интернет-коммуникации возникли сообщества, провозгласившие демонстративный отказ от орфографии (например, Udaff.com). Н. Г. Шаповалова перечисляет наиболее распространенные отклонения от орфографической нормы: ы после шипящих и ц (жыд, жызненный, фашыст); чу/щу с ю (чювак); ча/ща с я (атличять); оглушение звонких согласных в слабой позиции (чуфства, фкусно, всгляд); озвончение глухих согласных в абсолютном конце слова (превед, теоретег, красавчег); систематическое нарушение правил написания безударных гласных в приставках и корнях слов (гастеву-ха, харашо напесал, пайми, миравой ризананз); транскрибирование букв, обозначающих два звука (йазык, такойе мойе мненийе); слитное написание предлогов (встаронку, паходу) и др [28].
Такие написания, отталкиваясь от существующей нормы, не противоречат привычному произношению слов, т. е. остаются внутри системы русского языка. Поэтому их можно обозначить как внутрисистемные узуальные отклонения. В то же время есть и отклонения, передающие разговорное и диалектно-просторечное произношение: сиравно (все равно), мосх (мозг), мну (меня, мне, у мну такой проблемы нет).
Сторонники такой орфографии называют ее «языком падонкаф», «албанским письмом», стилем «превед» или «ОРФО-арт». Постоянный рост темпа обмена сообщениями увеличивает и степень синхронности коммуникации, что не может не сказаться на соблюдении орфографических правил. С другой стороны, такая орфография отражает стремление пользователей Интернета к расширенной метаязыковой рефлексии, поскольку она вызвана стремлением использовать орфографические ошибки для создания специфики языка субкультурного сообщества и, возможно, она носит характер социального протеста, отрицания иерархий и статусов традиционной культуры6. Ведь традиционная языковая норма воспринимается как наиболее жесткое и одновременно доступное для экспериментов выражение социальной нормы.
4.1.2. Гибридность знаков: двуалфавитность и полисемиотические знаки
Несмотря на значительную русифициро-ванность компьютеров, поисковых и почтовых систем, для сетевого общения в Рунете необходимо знание латинского алфавита и английского языка хотя бы в некоторой степени. Также совмещение двух алфавитов на одной клавиатуре усиливает игровой эффект общения. Н. Б. Мечковская пишет, что метаязыковая рефлексия пользователей, расширенная двумя алфавитами и двумя языками, замешанная на постоянной игре со словом и буквой, проявляется прежде всего в бурном и разнообразном смеховом переиначивании английских терминов, а также в игровой фонетизации письма [16: 165-185].
(а) Буквенные гибриды: Сйшка произносится как сидишка. Во многих случаях на языковую игру провоцирует фонетическое совпадение английского net и русского нет. Например: Слышь... это... www.zarplaty.net? — www.kak.vseg-da.net! — www.kak.zhe.ya.domoy.po.edu? — www. pesh.com!
(б) Графико-морфемные и графико-лек-сические гибриды: Разноалфавитные слова или части слов, имеющие семантический и стилистический контраст, соединяются с целью создания двусмысленности и насмешки. Примеры: Как нас ¡оуе'ят операторы. Здесь обыгрывается межъязыковое соответствие английского слова «love» и русского слова «ловят», которые графически сходны, но имеют разные значения. Еще другие примеры: роз^ть, гоШ'ить, Doom-ать, по-seek-ать. Помимо двуалфавитности, в Интернете используются и знаки разных семиотик: буквы, знаки препинания, математическая и логическая символика, например, 05 (опять), 4U (for you), CU (See You, Увидимся, пока) — графические комбинации, употребительные в интернет-коммуникации и рекламе также и в других языках, например в немецком. Примечательно, что эти знаки всё чаще стали употребляться и за пределами Сети. К распространенным в переписке графическим знакам, помимо букв и цифр, относятся также смайлики, эмотиконы и универсальные символы в электронной почте7.
Понятно, что такой способ ввода текста, как графико-орфографические игры и использование гибридных, полисемиотических кодов и знаков, нельзя назвать экономным, напротив, он требует значительных временных затрат и ментальных усилий. Тогда чем же обусловлено их широкое распространение в интернет-коммуникации? Одна из главных прагматических целей коммуникантов в Интернете — быть увиденным в бескрайнем море информации. Этой цели и добиваются участники интернет-коммуникации посредством креативного словотворчества.
Значит, названные черты, усиливая семиотическую компетенцию участников интернет-коммуникации, осложняют, утяжеляют сетевое общение и тем самым соответствуют одной из главных тенденций современного русского языка — интеллектуализации. Также, интенсивная метаязыковая рефлексия в Интернете отвечает усилению личностного начала в современном русском языке, поскольку суть проявления личностного начала, как было сказано выше, тоже заключается во внимании к самому языку и языковым фактам.
4.1.3. Широкое итользование ненормативной лексики
Одна из главных составляющих языка, используемых в компьютерной коммуникации, — компьютерный жаргон. В отличие от обычных жаргонов компьютерный жаргон имеет письменную форму, что часто провоцирует пользователей на языковую игру. В основном русский компьютерный жаргон создается на базе английской лексики. Поэтому его характерные лексемы образуются в процессе приспособления английского слова к русской разговорной речи. Н. Б. Мечковская связывает сленговое переиначивание английских терминов с тем, что Рунет закрепляет две характерные особенности русской ментальности — словоцентричность и склонность к глобалист-ским оценкам и суждениям [17: 48].
При переиначивании английских терминов используются существующие в русском языке нейтральные слова, которые затем приобретают новое значение со сниженной стилистической окраской. Например: Windows — форточки; vi-
rus — живность. Также для переиначивания компьютерного лексикона английского происхождения характерно использование разнообразных моделей для намеренного искажения исходных слов. Например: дисплюй — display, пень — процессор Pentium, веник — винчестер. В формировании русского компьютерного жаргона используется характерное усечение: комп, гиг. Аффиксальные способы словообразования в компьютерном молодежном жаргоне сравнительно редки, но возможны. Чаще всего используются суффиксы — лк- (лечилка), — ух-(демонструха), -ак (принтак). Встречаются и приставочные образования: так, сетапить (от англ. set up) является производящей основой для просетапить, отсетапить, пересетапить.
Сфера употребления компьютерных жаргонов не ограничивается сетевым общением. Они активно проникают в общелитературный язык. Например: онлайновый — 'находящийся в курсе текущих событий, новостей, активно участвующий в происходящем'; быть онлайн — 'быть в курсе, активно участвовать в происходящем'; быть офлайн — 'выпасть из компании, тусовки'. См.: Губернатор Кировской области, который пожелал «здоровья в офлайне» и адеквата в онлайне. (РгоГорода, 01.01.2013.)
Таким образом, компьютерные жаргоны преодолевают границы профессионального и корпоративного общения благодаря вовлечению в виртуальную коммуникацию широкого круга носителей языка. Однако компьютерный сленг полностью сохраняет свои содержательные связи с кодифицированным подъязыком информатики и информационных технологий [Там же: 62]. Тем самым происходит активное сокращение расстояний между компьютерными жаргонами и профессиональными терминами и их консолидация в общенациональном языке. Некоторые нормативные справочники или словари уже включили компьютерные термины в общий слов-ник8. В появлении словарей компьютерного жаргона Н. В. Виноградова видит своего рода нормализацию компьютерного слэнга [2: 303-304].
А что это означает? По нашему мнению, распространение компьютерного жаргона связа-
но с интеллектуализацией, так как интеллектуализация языка проявляется в увеличении специальных, терминологических единиц в общелитературном языке и в развитии научно-технического стиля. С другой стороны, внедрение компьютерного жаргона в общее употребление языка говорит и о демократизации языка, поскольку последняя определяется как привлечение элементов некодифицированной речи и стремление к стилистической многомерности литературного текста.
Исходя из вышесказанного, можно полагать, что проникновение компьютерного жаргона в общенациональный язык связано с интеллектуализацией и одновременно с демократизацией. И эти наблюдения не противоречат друг другу, поскольку демократизация и интеллектуализация языка тесно связаны друг с другом.
4.2. Отталкивание от кодифицированной
нормы и создание ее альтернативы
В Интернете доступ к письменной публичной коммуникации получили и группы носителей языка, либо не владеющие литературной нормой, либо сознательно игнорирующие ее или использующие нарушение норм в качестве культурно значимого речевого поведения. Таким образом, характерной чертой интернет-коммуникации в целом является его тенденция пренебрегать традиционными нормами литературного языка. Вышеотмеченные активные процессы в интернет-коммуникации ведут к отклонению от кодифицированной нормы, ее варьированию и затем созданию ее альтернативы. А может ли сетевой язык подвергаться традиционной кодификации? По этому поводу Е. В. Какорина отмечает, что применимость кодификации к данной сфере коммуникации, т. е. сознательного внедрения, закрепления определенных норм и правил общения, вызывает сомнение [6: 274].
Какое значение имеет сетевый язык для обычного внесетевого общения? Как отмечают многие, сетевой язык за сравнительно недолгое время своего существования успел вырваться из сети Интернет и получил распространение за пределами Сети благодаря своей оригиналь-
ности, свободе творчества и удобству применения. Теперь его можно встретить в устной речи молодежи, в рекламном дискурсе, в публикациях СМИ и даже в художественной литературе9. Проявления данных процессов можно найти почти во всех других языках, однако для нас важно констатировать, что большинство проявлений метаязыковой рефлексии в Рунете смогло получить столь широкое распространение за пределами сетевого общения благодаря тому, что они соответствуют таким тенденциям современного русского языка, как интеллектуализация, демократизация и усиление личностного начала.
5. Заключение
Данная статья посвящается рассмотрению узуса в интернет-коммуникации в его соотношении с нормой. При этом мы попытались показать, что отклонения от нормы в интернет-коммуникации во многих случаях реализуют потенциальные возможности в системе языка и что русский язык в Интернете и его употребление за пределами Сети взаимодействуют самым тесным образом.
В статье в числе наиболее характерных тенденций современного русского языка были названы демократизация, интеллектуализация и усиление личностного начала, которые, в свою очередь, вызывают изменение в системе функциональных стилей русского языка и размывание границ кодифицированной нормы. В интернет-коммуникации с ее метаязыковой рефлекцией наиболее часто встречаются графико-орфографические игры, двуалфавитность, двуязычность кодов, использование гибридных, полисемиотических знаков и употребление ненормативной лексики, в том числе, компьютерного жаргона.
Все эти инновации в узусе интернет-коммуникации, с одной стороны, ведут к отклонению от кодифицированной нормы, реализуя потенциальные возможности языковой системы. С другой стороны, проникновение компьютерного жаргона в общелитературный язык относится к явлениям демократизации и интеллектуализации языка. Также указанные языковые процессы в Рунете соотносятся с усилением личностного начала. Следовательно, Интернет способствует
интенсификации актуальных процессов современного русского языка, форсируя и распространяя их.
Исходя из вышеизложенного, можно сказать, что интернет-коммуникация представляет собой не просто крушение языковой нормы или пустую моду, а узуальные инновации, которые реализуют потенциал языковой системы и, возможно, создают альтернативы устаревшей норме.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Западные ученые называют Рунет чудом России. Несмотря на то, что Россия вступила в информационную гонку позже других, по скорости роста пользователей Интернета она опережает другие европейские страны. В 2000 году российский индекс интернетизации составлял лишь 2.1%, однако, по состоянию на июнь 2012 года, по количеству пользователей Интернета Россия занимает 6-е место (http://www.internetworldstats.com/top20.htm) (дата поиска: 12.04.2013). Помимо этого, по состоянию на апрель 2010 года, 92% рунетчиков зарегистрированы хотя бы в одной социальной сети (http://lenta.ru/news/2010/04/21/rif1/) (дата поиска: 11.05.2012).
2 Однако среди пользователей Интернета есть те, которые стараются придерживаться кодифицированных норм и воздерживаться от чрезмерных отклонений от них. По отношению к нормам и культуре речи И. М. Вознесенская и Т. И. Попова делят пользователей Интернета на две группы: 1) представители первой группы высказываются за необходимость авторефлексии речи в интернет-коммуникации, 2) представители второй группы утверждают «свободу» речевого оформления и выдвигают доводы в защиту допустимости нарушения норм из отступления от строгих правил кодифицированного литературного языка [3: 50].
3 В. В. Виноградов понимает под демократизацией языка искусное использование элементов некодифицированной речи в органическом сочетании с традиционными книжными речевыми средствами языка и считает, что демократизация русского языка началась в начале XIX века в произведениях А. С. Пушкина [1: 15].
4 При тоталитарном режиме язык рассматривался в качестве идеологического инструмента и в нем прослеживалась тенденция к максимальному устранению личностного начала. Так, в этот период активно употреблялись конструкции с абстрактным существительным. Часто использовали конструкции, где субъект действия эксплицитно не обозначается. Пример: Сколько раз, например, говорилось, что огромное количество металла расходуется у нас нерационально? (Из газет 1960-х). В этом примере не указан субъект действия 'говорить, 'расходовать' [19: 45].
5 Наш анализ интернет-коммуникации во многом основан на исследованиях [6; 16; 18]. Также следует отметить, что ниже приведенные примеры взяты из собственного наблюдения над сетевым общением в блогах (www.livejournal.com),
чатах (http://volchat.ru), и еще из предыдущих исследований о интернет-подъязыке [4; 9; 27].
6 У носителей «олбанского» языка существует свой «Манифезд антиграмотности», который гласит: «(...) все художники рускава слова далжны бросить вызав убиванию нашива живова изыка биздушными автаматами! (...) Биз гра-мотичискай ашипки я русскай речи ни люблю!», писал наш лудший паэт Аликсандыр Сиргеич Пушкин. (...)» (http://fuga. ru/shelley/manifest.htm) (дата поиска 17.02.2013).
7 Например, смайлики стали товарным знаком одного российского оператора мобильной рекламы http://news.1k. by/pc/Smaiilik_stal_tovarnyim_znakom-3400.html (дата поиска: 05.03.2013)
8 Например: Ваулина Е. Ю. Информатика. Толковый словарь. Около 3000 слов и устойчивых сочетаний русского языка. М., 2005. Еще следующие интернет-сайты: http://www. internetslovar.ru/, http://www.kostroma.net/~kivok/slov.htm, http://www.ivanov-portal.ru/comp_sleng.html
9 Например, в 2005 году журнал «Русский Newsweek» разместила статью, посвященную «новому русскому языку» рунета, в которой говорится, что типичное в Интернете употребление языка расширяется и в сферу бытового языка и массовой литературы. Пример: Sliff_zoSSchitan: Дарагие френды, а вы не думали, что Тисей, это я (В. Пеливин. Шлем ужаса. Креатифф о Тесее и Минотавре).
ЛИТЕРАТУРА
1. Виноградов В. В. Язык Пушкина. М., 1935.
2. Виноградова Н. В. Компьютерный сленг и литературный язык: проблемы конкуренции // Исследование по славянским языкам. Сеул, 2001. № 6. С. 203-216.
3. Вознесенская И. М., Попова Т. И. Правила речевого поведения в интернет-общении: нормативный этический аспект // Мир русского слова. 2009. № 3. С. 47-52.
4. Гусейнов Г. Заметки к антропологии русского Интернета: особенности языка и литературы сетевых людей. Новое литературное обозрение. 2000. № 43. с. 289—321.
5. Ельмслев А. Язык и речь // История языкознания XIX-XX веков в очерках и извлечениях. Ч. 2. М., 1965. С. 111-120.
6. Какорина Е. В. Язык интернет-коммуникации // Современный русский язык: система — норма — узус. М., 2010. С. 273-340.
7. Караулов Ю. Н. О состоянии русского языка современности. М., 1991.
8. Косериу Э. Синхрония, диахрония и история // Новое в лингвистике. М., 1963. Вып. 3. С. 143-343.
9. Компанцева Л. Ф. Специфика нормы и узуса в интернет-дискурсе // Науковi записки Луганського нащонального пдагопчного ун-ту. Сер. «Фшолопчш науки». Зб. наук. Луган. нац. пед ун-т iм. Т. Шевченко. Луганськ, 2004. С. 31-55.
10. Кормилицына М. А. Усиление личностного начала в русской речи последних лет // Русский язык сегодня. 2. М., 2003. C. 465-476.
11. Крысин Л. П. Русская литературная норма и современная речевая практика // Русский язык в научном освещении. М., 2007. № 2 (14). C. 5-17.
12. Крысин Л. П. Проблема соотношения языковой системы, нормы и узуса // Современный русский язык: система — норма — узус. М., 2010. С. 9-28.
13. Лейчик В. М. Противоположные тенденции как импульс развития языка в современную эпоху // Вестн. МАПРЯЛ. 2006. № 52. — URL: http://www.mapryal.org/files/ vestnik52.rtf
14. Лутовинова О. В. Современный виртуальный кре-атифф: о некоторых особенностях языка Рунета // Русский язык: исторические судьбы и современность. Сб. науч. ст. по материалам докл. и сообщ. междунар. конгресса. М., 2007.
15. Лысенко С. А. Взаимодействие устной и письменной формы существования языка в интернет-коммуникации: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Воронеж. 2010.
16. Мечковская Н. Б. Естественный язык и метаязыковая рефлексия в век интернета // Русский язык в научном освещении. М., 2006. № 2 (12). С. 165-185.
17. Мечковская Н. Б. Лингвистический киберпанк в русском интернете: функции и виды языковой игры с английскими заимствованиями // Slavisticna revija. Letnik 55. 2007. St. 1-2. S. 47-64.
18. Мечковская Н. Б. Язык и стиль интернета. Компьютерные и интернетные инновации в естественном языке // История языка и история коммуникации. От клинописи до Интернета. М., 2009. C. 482-515
19. Нам Хе Хен. Тенденция развития языка СМИ постсоветского периода: усиление личностного начала // Korean journal of Russian language and literature. Сеул, 2011. № 4. С. 43-66.
20. Петрова А. Г. Норма русского литературного языка и живая речь носителей русского языка на рубеже веков (XX-XXI вв.): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2004.
21. Романенко А. П. Советская и постсоветская массовая словесная культура: общее и различное // Советское прошлое и культура настоящего. Т. 2. Екатеринбург, 2009. С. 264-277.
22. Санников В. З. Языковая игра // Современный русский язык: система — норма — узус. М., 2010. С. 410-468.
23. Саримова Р. Р. Русский язык и культура речи. Нижнекамск. 2009.
24. Сидорова М. Ю. Интернет-лингвистика: русский язык. Межличностное общение. М., 2006.
25. Стернин И. А. О национальном коммуникативном сознании // Лингвистический вестник. Ижевск, 2002. Вып. 4. С. 87-94.
26. Толстой Н. И. Язык и народная культура // Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М., 1995.
27. Трофимова Г. Н. Функционирование русского языка в Интернете: концептуально-сущностные доминанты: Дис. ... д-ра филол.наук. М., 2004.
28. Шаповалова Н. Г. Карнавальное общение в Интернете (на матер. сайта www.udaff.com) // Вестн. Челябинского государственного ун-та. Сер. Филология. Искусствоведение. 2007. Вып. 16. С. 169-173.
29. Химик В. В. Болезнь языка или язык болезни? // Современная русская речь: состояние и функционирование. Вып. 2. СПб., 2006. С. 9-16.
30. Comrie V., Stone G., Polinsky M. The Russian language in the Twentieth century. Oxford, 1996.
31. Crystal D. Language and the Internet. Cambridge University Press, 2001.
32. Gorny E. A Creative History of the Russian Internet. London University, 2006.
33. Ryazanova-Clarke L. The crystallization of Structures: Linguistic culture in Putin's Russia // Landslide of the Norm. Language Culture in Post-Soviet Russia. Slavica Dergensia 6. University of Bergen. 2006. P. 31-65.
34. Schmidt H., Teubener K. Our RuNet? Cultural Identity and Media Usage // Control+Shift: Public and Private Usages of the Russian Internet. Norderstedt. 2006. P. 14-20.
[хроника]
РЕГИОНАЛЬНАЯ НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ «ПРОСТРАНСТВО ЯЗЫКА — ПРОСТРАНСТВО КУЛЬТУРЫ»
(Продолжение. Начало на с. 18)
приняла член-корреспондент РАО, д-р филол. наук, профессор Гос. ИРЯ им. А. С. Пушкина О. Д. Митрофанова, рассказавшая о своих встречах и сотрудничестве с А. Д. Вартаньянц. Далее в своем докладе О. Д. Митрофанова наметила новые пути в преподавании русского языка иностранным учащимся, целью которого, по мнению ученого, должно стать обучение текстовой деятельности.
Наиболее интересным процессам в современном русском языке и их отражению в практике преподавания РКИ был посвящен
доклад д-ра пед. наук, профессора, зам. директора Центра международного образования МГУ им. М. В. Ломоносова В. А. Степаненко.
В пленарном заседании выступили также зав. кафедрой компьютерной лингвистики РГГУ В. П. Селегей, с детства близко знавший А. Д. Вартаньянц, и профессор кафедры истории архитектуры и градостроительства МАРХИ С. В. Клименко, рассказавший гостям конференции об истории московской архитектурной школы и о зданиях, в которых ныне располагается МАРХИ. (Окончание на с. 51)
