CC BY
106DOI 10.24411/2076-1503-2020-10415 ЯКИМОВА Екатерина Сергеевна,
старший преподаватель Департамента правового регулирования экономической деятельности
ФГОБУ ВО «Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации» e-mail: mail@law-books.ru
ПОНЯТИЕ И СООТНОШЕНИЕ ОТКАЗА ОТ ПРАВА И ПРИНЦИПА ЭСТОППЕЛЬ И ИХ ПРАВОВЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ
Аннотация. Изменения в гражданском законодательстве, ставшие основой нормативного закрепления принципа эстоппель, привели к возникновению вопросов, связанных с необходимостью отграничения запрета противоречивого поведения от иных правовых институтов, в т.ч. от отказа от права. В настоящей статье также рассматриваются вопросы правовых последствий реализации принципа эстоппель и отказа от права.
Ключевые слова: эстоппель, отказ от права, запрет противоречивого поведения, добросовестность.
YAKIMOVA Ekaterina Sergeevna,
senior lecturer of the Department of legal regulation of economic activity of Financial University under the Government of the Russian Federation
THE CONCEPT AND RELATIONSHIP OF REFUSAL OF THE RIGHT AND THE PRINCIPLE OF ESTOPPEL AND THEIR LEGAL CONSEQUENCES
Annotation. Changes in civil legislation that have become the basis for the normative consolidation of the principle of estoppel have led to questions related to the need to distinguish the prohibition of inconsistent behavior from other legal institutions, including the refusal of the right. This article also discusses the legal consequences of implementing the principle of estoppel and renouncing the right.
Key words: estoppel, refusal of the right, prohibition of contradictory behavior, conscientiousness.
Появление принципа эстоппель в гражданском законодательстве традиционно связывают с его реформой и включением некоторых заимствованных конструкций, в т.ч. из англосаксонской правовой системы. Таким образом, реализация принципа эстоппель и его нормативное закрепление выразились в п. 2 ст. 431.1, абз. 4 п. 2 ст. 166, п. 5 ст. 166, ст. 183, п. 1 ст. 165, абз. 2 п. 1 ст. 167, п. 3 ст. 173.1, п. 3 ст. 432, п. 5 ст. 450.1 ГК РФ.
Однако не совсем верным будет считать именно данный момент началом нормативного закрепления рассматриваемого принципа. Запрет на противоречивое поведение и ранее уже нашел свое отражение в нормах, регулирующих отдельные виды обязательств. Так, например, согласно абз. 3 ст. 462 ГК РФ продавец, привлеченный покупателем к участию в деле, но не принявший в нем участия, лишается права доказывать неправильность ведения дела покупателем. В данной норме можно увидеть проявление принципа эстоппель,
поскольку само по себе поведение продавца уже позволяло сторонам спора сделать вывод о незаинтересованности в нем продавца. Предоставление ему возможности в дальнейшем заявить свое несогласие с ведением дела покупателем давало бы ему необоснованные преимущества перед добросовестными участниками оборота.
Еще одним примером реализации принципа эстоппель можно назвать закрепленное в п. 3 ст. 720 ГК РФ правило, согласно которому не производивший осмотр результата работы при ее приемке заказчик лишается права ссылаться на явные недостатки в будущем. Данная ситуация аналогична ранее рассмотренному примеру и служит обеспечению стабильности гражданского оборота.
В приведенных примерах устанавливается невозможность стороны с учетом ранее произведенных ею действий (или бездействия) в будущем изменить свое поведение и извлечь из такого изменения выгоду. Не вызывает сомнений то
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2020
обстоятельство, что отсутствие указанных норм приводило бы к необоснованной защите интересов одних лиц перед другими, что негативно сказывалось бы на стабильности гражданского оборота в целом и противоречило нормам ст. 10 ГК РФ, не допускающей возможности злоупотребления своими гражданским правами.
В то же время возникает вопрос: не являются ли приведенные примеры норм, по сути, отказом от права, т.е. отказом от осуществления права по договору, предусмотренного ст. 450.1 ГК РФ? Для его разрешения следует в первую очередь установить, что понимается под отказом от права и является ли необходимым его отграничение от отказа от осуществления права.
Истоком рассматриваемого вопроса является норма, закрепленная в п. 2 ст. 9 ГК РФ, согласно которой отказ от осуществления прав не влечет прекращения этих прав, за исключением предусмотренных в законе случаев. Сама по себе проблематика отказа от права не в полной мере исследована на данный момент в отечественной цивилистике. Так, в основном, проблемам отказа от права посвящены научные статьи [1] и только одно диссертационное исследование [2].
На данный момент доктрина если и начинает разграничивать отказ от права и отказ от осуществления права, то судебная практика пока не восприняла такую позицию. Как верно отмечает А.Г. Диденко, на данный момент одним из вопросов, связанных с категорией отказа от права, также является неосуществление права [3]. В данном случае критерий разграничения отказа от осуществления права и неосуществления права считаем возможным проводить при помощи способа их выражения: так, отказ от осуществления права (п. 6 ст. 450.1 ГК РФ) возможен только путем совершения стороной определенных действий, в то время как неосуществление права (п. 7 ст. 450.1 ГК РФ) возможно путем бездействия, т.е. несовершения каких-либо действий, свидетельствующих о сохранении за стороной своего права.
До появления в ГК РФ ст. 450.1 гражданское законодательство уже содержало в себе норму (п. 2 ст. 9 ГК РФ), закрепившую допустимость отказа от осуществления права. Однако если анализировать положения п. 2 ст. 9 ГК РФ, то следует обратить внимание на его формулировку, содержащую в себе указание непосредственно на осуществление права. В чем же отличие между отказом от права и отказом от осуществления права?
Рассматривая отказ от права, следует в первую очередь ограничить круг отношений, к которым применима данная конструкция. Так, если рассматривать нормы гражданского законодательства, то здесь круг отношений будет ограничиваться субъективными гражданскими правами.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2020
Сам по себе отказ от права предполагает, что субъект не только заявляет о своем отказе воспользоваться принадлежащим ему субъективным правом, но и в принципе отказывается от самого права. В части отказа от права следует отметить, что, учитывая невозможность иных способов ограничения правоспособности, кроме предусмотренных законом в ст. 22 ГК РФ, отказ от права не повлечет связанных с этим правовых последствий в части прекращения права, в связи с чем, складывающаяся судебная практика представляется последовательной.
Однако интерес представляет позиция Т.С. Бойко [4], согласно которой п. 2 ст. 9 ГК РФ не содержит прямого запрета на отказ от права, более того, такой отказ будет возможным в случаях, когда отсутствует прямой запрет на его совершение. В обоснование приведенного тезиса можно привести случаи, в которых собственник отказывается от своего права собственности на вещь, либо гражданин, имеющий право пользования жилым помещением по договору социального найма в качестве члена семьи нанимателя покидает его, забирает свои вещи, отказываясь, таким образом, от самого права. Законодательство не запрещает совершать отказ в таких случаях, и, как следствие, оно является правомерным, а право, в отношении которого он был совершен, прекращается. Иным образом последствия будут рассматриваться для совершения отказа от осуществления права, когда само по себе субъективное право сохранится, в то время как воспользоваться им сторона не сможет в силу совершенного отказа.
Таким образом, считаем необходимым согласиться с предложенным подходом в части возможности совершения отказа от осуществления права, что в принципе само по себе не будет влиять на существование субъективного гражданского права. Следовательно, право сохранит свое существование, за исключением предусмотренных законом случаев (например, отказ от наследства является необратимым в силу п. 3 ст. 1157 ГК РФ), однако воспользоваться им сторона не сможет. И именно в данной конструкции возникает вопрос о соотношении отказа от права с принципом эстоппель, который не позволяет сторонам соглашения действовать противоречиво.
Судебная практика следовала расширительному толкованию указанной в п. 2 ст. 9 ГК РФ нормы и не признавала возможным осуществление отказа от права, более того, устанавливался также и запрет на соглашение об ограничении осуществления гражданских прав. Важным примером, свидетельствующим об изменении позиции Верховного Суда РФ, может служить дело 306-ЭС15-16624, А65-21934/2014, рассмотрев которое в марте 2016 г., Суд указал на возмож-
ность реализации отказа от права путем заключения соглашения между сторонами в силу диспози-тивности ст. 359, 712 ГК РФ.
В то же время если обращаться к истории возникновения понятия «отказ от права», то здесь еще раз столкнемся с крайне ограниченным кругом работ, посвященных данной проблематике. Как отмечает К.К. Беляева, в дореволюционных работах не делался акцент на «отречение от права». Тем не менее, некоторые краткие замечания (прежде всего в контексте обсуждения осуществления прав) можно найти у К.Н. Анненкова, Д.И. Мейера, Г.Ф. Шершеневича и некоторых других авторов. В советский период эта проблематика вообще не была востребована доктриной [5].
Если же рассматривать возможность отказа от права в сравнительно-правовом аспекте, то в первую очередь следует обратить внимание на законодательство Украины, Беларуси и Казахстана. Иным зарубежным странам проблемы в формулировке и понимании отказа от права не известны в силу более четкого формулирования норм. Как отмечает А.Г. Диденко [6], содержащиеся в ст. 9 ГК РФ, ст. 8 ГК Республики Казахстан, ст. 8 ГК Республики Беларусь формулировки являются неудачными, они не позволяют четко разграничить отказ от права и отказ от его осуществления, а также позволяют разграничивать отказ от права и неосуществление права. Аналогичной позиции придерживается также и К.К. Беляева. В данном случае сложно не поддержать высказанные точки зрения, т.к. отсутствие четко выработанных критериев самого понятия и возможности его реализации приводит к проблемам на практике, которые не всегда успешно решаются судами.
Появление в результате осуществления реформы гражданского законодательства ст. 450.1 ГК РФ стало одним из этапов реализации Концепции развития гражданского законодательства1, включив сразу две конструкции, частично заимствованные из зарубежных правопорядков. Ими стали отказ от осуществления права, предусмотренный п. 6 и 7 ст. 450.1 ГК РФ и эстоппель, предусмотренный в п. 5 ст. 450.1 ГК РФ.
На данном этапе не сложилось еще полноценной практики применения указанных конструкций, которая позволила бы выявить наиболее частые случаи применения новых норм, более того, сами суды не разграничивают указанные конструкции и применяют в совокупности эстоп-
пель и отказ от осуществления права2. Позиция судов в данном вопросе в принципе представляется понятной с точки зрения максимального обоснования решения, однако, таким образом, отсутствие определенности в части разграничения данных конструкций, создает негативные последствия для практики, что, безусловно, требует выявления четких и обоснованных критериев.
Появление п. 6 и 7 ст. 450.1 ГК РФ стало, по своей сущности, логичным развитием заложенного в п. 2 ст. 9 ГК РФ положения о возможности отказаться от осуществления права. Указанные положения являются в некоторых аспектах заимствованием зарубежного аналога - конструкции waiver, характерной для англо-саксонской правовой семьи (например, США, Великобритания, Канада). Таким образом, если истоки возникновения эстоппеля и отказа от осуществления права были взяты из семьи с совершенно чуждыми российскому законодательству особенностями регулирования, то и в процессе имплементации они претерпели определенные изменения. Иной позиции придерживается А.А. Чумаков [7], указывавший на полное заимствование зарубежного правового института. Однако в данном случае более обоснованной представляется позиция К.К. Беляевой [8], согласно которой зарубежный аналог не был заимствован в полной мере и претерпел существенные изменения в ходе его адаптации к российскому законодательству.
Сам по себе отказ от права, безусловно, характерен не только для гражданского права как в России, так и в зарубежных странах, однако предусмотренный п. 6, 7 ст. 450.1 ГК РФ механизм ограничен еще и сферой применения - только договорными правоотношениями, в то время как в зарубежных странах он проявляется в самых различных отношениях. Причины такого ограничения верно обозначила К.К. Беляева, отметившая, что в Великобритании отсутствует закрепление принципа добросовестности, что приводит к применению иных, более частных способов разрешения конкретной проблемы, что прослеживается и в США, где принцип добросовестности был признан с принятием Second Restatement of Contracts, но в более усеченном виде, существенно не изменив сложившихся способов разрешения споров.
Рассматривая английское право, А. Дубин-чин отмечает, что лишение стороны права возражения по причине ее предшествующего поведения и отказ от договорных прав представляют собой «два способа обозначения в точности одной
1 См.: Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации (одобрена решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 07.10.2009 г.) // Вестник ВАС РФ. - 2009. - № 11.
2 См.: Решения Арбитражного суда г. Москвы: от 18 мая 2016 г. по делу 3 А40-251600/15-76-1900, от 13 декабря 2016 г. по делу № А40-33922/15-112-264, от 12 января 2017 г. по делу № А40-229720/16-114-1968 // СПС «КонсультантПлюс».
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2020
и той же вещи» (Prosper Homes v. Hambro's Bank Executor & Trustee Co (1979) 39 P. & C.R. 395) [9]. Однако с данным утверждением автора не представляется возможным согласиться в силу использования различных механизмов со специфическими чертами.
Однако сфера применения не позволяет полноценно разграничивать отказ от осуществления права и эстоппель, т.к. для закрепленного в п. 5 ст. 450.1 ГК РФ эстоппеля характерно его применение в договорных правоотношениях. Более того, еще одной общей чертой будет невозможность изменения принятого стороной решения до наступления определенных обстоятельств (порождающих возможность отказаться от исполнения права, договора или осуществления своего права).
Следующим критерием, который следует проанализировать для рассматриваемых механизмов, будет способ их осуществления. Отказ от осуществления права по своей природе будет представлять собой одностороннюю сделку, поскольку в силу п. 2 ст. 154 ГК РФ для ее совершения достаточно только воли одной стороны -той, которая отказывается от осуществления принадлежащего ей субъективного права. Аналогичная позиция сложилась в юридической доктрине сразу после включения соответствующих норм в гражданское законодательство и не вызывала вопросов [10]. Несколько иной позиции придерживается К.К. Беляева, отмечающая, что выражение воли лица или сторон по договору на отказ от права возможно не только путем совершения односторонней сделки, но и в договоре. В подтверждение своей позиции она приводит примеры из практики, в которых «на уровне арбитражных судов первой инстанции помимо примеров с мировыми соглашениями можно также встретить примеры квалификации по п. 6 ст. 450.1 ГК РФ пунктов дополнительного соглашения сторон об урегулировании споров по ранее заключенному договору поставки1, пунктов соглашения о прекращении договора2, подписанного сторонами акта сверки с указанием на отказ от взаимных претензий3» [11]. Возможность выражения сторонами своей воли не только путем совершения односторонней сделки не вызывает сомнений, поскольку принцип свободы договора, закреплённый в ст. 421 ГК РФ, не ограничивает стороны во включении в т.ч. усло-
1 См.: Решение Арбитражного суда Свердловской области от 22 августа 2016 г. по делу № А60-21603/2016.
2 См.: Решение Арбитражного суда г. Москвы от 15 февраля 2016 г. по делу № А40-217233/15-63-146.
3 См.: Решение Арбитражного суда Новосибир-
ской области от 1 февраля 2017 г. по делу № А45-21502/2016.
вия об отказе от права в свое соглашение, что в принципе не является обязательным, однако существенно упрощает взаимоотношения сторон.
В то же время для принципа эстоппель характерно поведение сторон сделки, т.е. это более широкий круг отношений, чем только ограниченный совершением односторонних сделок. Учитываться будет поведение стороны, которое как повлекло возникновение обязательств, так и те юридические факты, которые не привели к указанным последствиям. При этом само поведение стороны, выражающееся в действиях или бездействии, не обязательно привело к совершению сделки, оно в совокупности позволяет установить направленное волеизъявление стороны.
Более того, к предпосылкам применения принципа эстоппель можно отнести и конклюдент-ные действия, поскольку в ситуации, когда арендодатель имел право на односторонний отказ от договора, но получил плату за очередной период путем перевода безналичных денежных средств и далее никаких действий не предпринял, он именно конклюдентными действиями выразил свое согласие на продолжение договорных отношений4 [12]. Аналогичной позиции придерживается и А.А. Асо-сков [13], отмечая, что эстоппель обычно выражается в виде конклюдентных действий или молчания. В качестве недостатка действующего законодательства для применения принципа эстоппель он указывает на обязательную письменную форму под угрозой недействительности, которая, на его взгляд, не позволяет в полной мере осуществлять применение эстоппеля.
В то же время для отказа от осуществления права молчание как способ его выражения возможно только в предусмотренных законом или договором случаях и в определенный срок.
Следующим актуальным вопросом является форма выражения отказа от права и принципа эстоппель. Для ответа на данный вопрос применимы общие правила о форме сделок, следовательно, в силу ст. 161 ГК РФ в рассматриваемых отношениях обязательно будет соблюдение письменной формы. Это также не позволит сторонам неоднозначно воспринять сделанное стороной заявление и послужит упрощению процесса доказывания наличия данных обстоятельств при возникновении спора.
Таким образом, основными критериями разграничения отказа от осуществления права и принципа эстоппель, закрепленных в ст. 450.1 ГК РФ, можно выделить способ их совершения, а также их правовую природу: отказ от осуществле-
4 На возможность применения в данной ситуации принципа эстоппель, если арендодатель по истечении нескольких следующих периодов решит воспользоваться правом на отказ от договора, уже указывалось.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2020
ния права должен быть выражен путем совершения односторонней сделки, в то время как принцип эстоппель может реализовываться при помощи более широкого круга способов (сделок, действий и т.д.). Однако указанный критерий разграничения не дает оснований говорить о наличии сходств указанных механизмов в части оснований их применения, поскольку отказ от осуществления права или его неосуществление является первичным выбором стороной обязательства варианта своего поведения, в то время как принцип эстоппель указывает на негативные последствия при изменении ранее выбранной модели поведения.
Гражданский кодекс РФ в п. 5 ст. 450.1 закрепляет принцип, в соответствии с которым запрещается противоречивое поведение лица в отношении права на отказ от договора. В ситуации, когда у стороны возникает право на отказ от договора, но она своим поведением подтверждает сохранение договора, эта сторона утрачивает право в последующем на отказ от договора по данному основанию. Например, вопрос о необходимости разграничения данных конструкций рассматривал Д.В. Борейшо [14], однако в своей работе им не было выявлено критериев их разграничения.
Указанная норма, с учетом ее содержания, должна быть отнесена к одному из частных проявлений принципа эстоппель, нашедшего закрепление в российском законодательстве.
В рамках рассмотрения вопроса об отказе от права необходимо учитывать, что по общему правилу, в силу п. 2 ст. 9 ГК РФ, отказ от осуществления права по российскому законодательству не влечет прекращение этого права. При этом п. 6 ст. 450.1 ГК РФ предусматривает, что в случаях, когда право вытекает из договора и является волеизъявлением сторон, возможность реализации данного права может быть исключена посредством волеизъявления управомоченного лица, что является отказом от осуществления права. Указанная норма по общему правилу действует только на договорные права и не может быть применена в отношении иных частноправовых отношений.
Самостоятельного изучения заслуживает сравнение отказа от права и обязательств воздержаться от определенных действий, именуемых в доктрине негативными обязательствами или негативными ковенантами [15]. А.Г. Карапетов отмечает, что, несмотря на положения п. 2 ст. 9 ГК РФ, отказ от права возможен, если речь идет об отказе от субъективных прав, вытекающих из двусторонних обязательств, и невозможно лишить себя прав, не связанных с конкретным правоотношением и вытекающих из публично-правовых отношений [16].
Ж.И. Седова указывает [17], что в некоторых случаях в силу недействительности отказа от права судебные органы, по сути, занимаются подменой дефиниций, квалифицируя отказ от права в качестве принципа эстоппель1, в других случаях просто не понимают разницу между двумя данными механизмами.
Применение рассматриваемых норм помимо практики вызывает дискуссии и в науке, связанные с разграничением доктрины отказа от осуществления договорного права и доктрины эстоп-пель.
В двух аналогичных делах2 Арбитражный суд Московской области, подтверждая указанную выше позицию, ссылается в решении на п. 5 ст. 450.1 ГК РФ и указывает на наличие противоречий в действиях заказчика по договору подряда, выразившихся в принятии исполнения от подрядчика после даты, указанной в уведомлении об одностороннем расторжении договора, направленном заказчиком, со ссылкой уже на п. 4 и п. 6 ст. 450.1 ГК РФ, указывая, что уведомление об одностороннем расторжении договора, являясь односторонней сделкой, нарушающей требования закона, является сделкой оспоримой и недействительной в силу признания ее таковой судом.
В рассмотренных делах суд, опираясь в т.ч. на п. 5 ст. 450.1 ГК РФ, выражающий принцип эстоппель, признал, что односторонний отказ, опровергнутый последующими действиями стороны, должен быть признан недействительным, т.к. является односторонней сделкой, нарушающей требования закона.
Подобная аргументация довольно часто находит отражение в решениях арбитражных судов3.
Указанные дела лишь подтверждают актуальность проблемы теоретического и практического разграничения рассматриваемых институтов и особенностей их применения в российском праве.
Зарубежная судебная практика при этом допускает смешение указанных доктрин, которые используются в некоторых ситуациях как взаимозаменяемые элементы [17].
Однако российский законодатель при внедрении норм об эстоппеле в Гражданский кодекс РФ не производил полного дублирования ино-
1 См.: Определение ВАС РФ от 28.10.2011 г. № ВАС-8661/11 по делу № А60-7981/2010-С2.
2 См.: Решение Арбитражного суда Московской области от 28.03.2019 г. № А41-92308/2018; Решение Арбитражного суда Московской области от 25.03.2019 г. № А41-92309/2018.
3 См., напр.: Решение Арбитражного суда Пермского края от 04.04.2019 г. № А50-4/2019; Постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 13.12.2018 г. №№ Ф06-39200/2018, А55-1423/2018.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2020
странных норм, а также не производил иных изменений, направленных на комплексное внедрение иностранных инструментов по регулированию рассматриваемой сферы, в связи с чем расхождение в практике применения одних и тех же доктрин в российском и зарубежном праве является вполне уместным.
Доктрина отказа от права, закрепленная в п. 6 ст. 450.1 ГК РФ, устанавливает возможность лица, осуществляющего предпринимательскую деятельность, отказаться от осуществления своего права по договору после того, как возникли обстоятельства, служащие основанием для его реализации. При этом осуществление права, отказ от которого был произведен, возможен только при повторном возникновении обстоятельств, породивших данное право.
Отказ от осуществления договорного права, как указывает А.Г. Карапетов1, является односторонней сделкой, что дает основания применения к рассматриваемым правоотношениям правил о сделках.
Указанные обстоятельства подтверждаются, в т.ч. и судебной практикой2, применяющей к отказу от права нормы о недействительности сделок (ст. 167 ГК РФ), о формах совершения сделок (ст. 158 ГК РФ), о возможности постановки их под условие (ст. 157 ГК РФ).
На практике возникают проблемы, связанные с тем, в какой форме должен происходить отказ от права и каким образом отличить действия, направленные на отказ от права, от действий, следствием которых становится применение принципа эстоппель.
А.Г. Карапетов высказывает предположение, что одним из возможных отличий видится то, что отказ от осуществления договорного права производится в форме прямо выраженного волеизъявления, в то время как утрата права по правилу эстоппель выводится из конклюдентного поведения управомоченного лица и комплекса конкретных обстоятельств3.
1 Серия комментариев к гражданскому законодательству Глосса, Договорное и обязательственное право (Общая часть): постатейный комментарий к ст. 307 - 453 ГК РФ / отв. ред. А.Г. Карапетов; Карапетов А.Г. Комментарий к ст. 450.1 ГК РФ. - М-Логос, Электронное изд., 2017.
2 См.: Решение Арбитражного суда Московской области от 28.03.2019 г. № А41-92308/2018; Решение Арбитражного суда Московской области от 25.03.2019 г. № А41-92309/2018.
3 Серия комментариев к гражданскому законодательству Глосса, Договорное и обязательственное
право (Общая часть): постатейный комментарий к ст.
307 - 453 ГК РФ / отв. ред. А.Г. Карапетов; Карапетов А.Г. Указ. соч.
В судебной практике единого критерия к форме реализации отказа от права не выражено и отказом от права суды считают не только действия в форме прямого выражения волеизъявления.
Суд может посчитать отказом от права ситуацию, когда сторона, подписывая дополнительное соглашение к договору, в котором подтверждает, что контрагентом исполнены все обязательства надлежащим образом, утрачивает право на взыскание неустойки, возникшей в связи с просрочками платежей4. Возможность отнесения указанных действий, совершенных стороной договора, к прямому волеизъявлению, направленному на отказ от права, ставится нами под сомнение. В рамках указанной ситуации можно поставить под сомнение вопрос о применении норм об отказе от права, т.к. вполне уместным может быть применение норм о запрете противоречивого поведения.
В другом деле суд указал, что арендодатель утратил право на отказ от льготной ставки, предоставленной ему в соответствии с дополнительным соглашением в связи с тем, что арендодатель при наступлении обстоятельств, свидетельствующих о возникновении у него указанного права, не совершил в период действия дополнительного соглашения никаких действий, направленных на реализацию права, в связи с чем утратил его и не может ссылаться на указанное право в рамках рассмотрения дела судом5.
Другим, не менее важным в контексте настоящего рассмотрения, становится вопрос о возможности восстановления права, в отношении которого был совершён отказ. Как указывает Ж.И. Седова, в зарубежной практике вопрос восстановления права, в отношении которого совершен отказ, зависит от вида отказа. Общий принцип заключается в возможности отмены отказа и восстановления права до того момента, как противоположная сторона начала осуществлять действия, основываясь на таком отказе, или иным образом изменила свою правовую позицию [17].
Похожие рассуждения на указанную проблему высказываются А.Г. Карапетовым, который указывает, что для применения доктрины эстоппель или ее европейских аналогов нередко требуется доказать, что осуществление права не просто подорвет разумные ожидания, но и причинит другому лицу, положившемуся на эти ожидания и выстроившему свое поведение из расчета неосуществления указанного права, ущерб.
4 См.: Постановление Девятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 17.01.2019 г. №№ 19АП-8682/2018, А35-1860/2018.
5 См.: Постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 26.02.2019 г. №№ 10АП-23812/2018, А41-51238/2018.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2020
Указанный подход в настоящее время не находит отражения в российской судебной практике и при рассмотрении дел об отказе от права суды не исследуют вопрос о наличии у контрагента, помимо ожиданий, формирования каких-либо реальных действий, основанных на действиях другой стороны, а также возникновения ущерба от противоречивого поведения.
Установление указанного критерия, при рассмотрении судами дел об отказе от права и эстоп-пеле могло бы дать новое основание для разграничения рассматриваемых доктрин, т.к. для отказа от права вполне достаточно выражения воли управомоченного лица, без привязки и наличия критерия ущерба у другой стороны.
В рассмотренных выше решениях Арбитражного суда Московской области1 отражается вопрос о возможности восстановления договора после реализации права на отказ от него. Заказчик в связи с нарушениями договора со стороны подрядчика направил уведомление об одностороннем расторжении договора, а в последующем, уже после даты расторжения договора, указанном в уведомлении, принял исполнение от подрядчика, восстановив, тем самым, своими действиями правоотношения сторон по договору. В рассматриваемых делах мы также можем проследить противоречие в действиях заказчика, однако данные противоречия приводят не к возникновению у другой стороны убытков или иных негативных последствий, связанных с таким поведением заказчика, а к сохранению правоотношений и стабильности правоотношений, что способствует развитию гражданского оборота в современных условиях и исключает применение принципа эстоппель в таких ситуациях.
Само дело связано не с указанными выводами, а с тем, что заказчик, приняв исполнение, отказался исполнять свою обязанность произвести оплату по договору, т.к. ссылался на его расторжение, однако суд со ссылкой на общие положения о запрете злоупотребления правом (ст. 10 ГК РФ) и принципа добросовестности (п. 3 ст. 1 ГК РФ), а также п. 4 ст. 450.1 ГК РФ, в котором также закреплен принцип добросовестности при реализации предоставленного права на отказ от договора, принял решение, в соответствии с которым договор является действующим, несмотря на наличие уведомления об одностороннем расторжении.
При этом считаем необходимым отметить, что во многих решениях суды ссылаются, помимо
норм об отказе от права или норм о применении принципа эстоппель, к иным принципам, закрепленным в гражданском законодательстве РФ. Одним из таких примеров может быть дело2, в котором Верховный Суд РФ указывает на правильное неприменение нижестоящими судами норм п. 5 ст. 450.1 ГК РФ, т.к. обстоятельствами другого дела установлены обстоятельства, указывающие на наличие недобросовестности в действиях заявителя. Несмотря на отсутствие прямой ссылки на нормы ГК РФ о добросовестности, указанное дело отражает общую тенденцию на совместное применение принципов гражданского права, связанных в т.ч. с тем, что лица, которые, например, ссылаются на отсутствие последовательности действий у другой стороны и применении к ним мер в соответствии с принципом эстоп-пель, должны сами действовать добросовестно и не злоупотреблять своими правами.
Появляются ситуации, в рамках которых применение мер в отношении одного лица на основе принципа эстоппель, должно сопровождаться установлением наличия добросовестности и отсутствием злоупотреблением правом в действиях другой стороны, заявляющей такие требования.
Норма п. 5 ст. 450.1 ГК РФ также может быть подвержена критике, т.к. она представляется довольно негибкой правовой конструкцией, которая без дополнительного толкования трудно применима к различным ситуациям, возникающим на практике.
Нормы, регулирующие аналогичные правоотношения, получили широкое применение в международных нормах (п. 2 ст. 64 Венской конвенции 1980 г., ст. Ш.-3:508 Модельных правил европейского частного права, ст. 7.3.2 Принципов УНИ-ДРУА), в которых нормы предполагают определенную гибкость, позволяющую более точно применять указанные нормы без дополнительного толкования.
Один из примеров, когда возникают трудности в применении п. 5 ст. 450.1 ГК РФ, приводит А.Г. Карапетов3, указывая, что в норме нет указания на то, что подтверждение договора лишает сторону права заявить об отказе от договора только тогда, когда к моменту подтверждения эта сторона уже знала или должна была знать о наличии у нее оснований для отказа от договора, и в указанной ситуации судам придется выводить
1 См.: Решение Арбитражного суда Московской области от 28.03.2019 г. № А41-92308/2018; Решение Арбитражного суда Московской области от 25.03.2019 г. № А41-92309/2018.
2 См.: Определение Верховного Суда РФ от 26.02.2018 г. №№ А60-59135/2016, 309-ЭС17-23415.
3 Серия комментариев к гражданскому законодательству Глосса, Договорное и обязательственное право (Общая часть): постатейный комментарий к ст. 307 - 453 ГК РФ / отв. ред. А.Г. Карапетов; Карапетов А.Г. Указ. соч.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2020
данное уточнение посредством ограничительного толкования.
Применение принципа эстоппель со ссылкой на п. 5 ст. 450.1 ГК РФ получило распространение в практике системы арбитражных судов России, в связи с чем можно проследить какие именно действия суды квалифицируют как непоследовательное и противоречивое поведение.
На практике наибольшее распространение получили следующие ситуации.
1. Сторона не пользуется своим правом на одностороннее расторжение договора, либо предъявление санкционных требований, принимая текущее исполнение от контрагента без замечаний, а в последующем пытается реализовать указанные права; сторона реализует свое право на одностороннее расторжение договора, однако продолжает принимать исполнение от контрагента, а в последующем ссылается на расторжение договора;
2. Направление стороной по договору, прекращение которого поставлено в зависимость от наличия надлежащего исполнения договора, каких либо документов на согласование, после наступления событий, предполагающих прекращение договора, подтверждает сохранение правоотношений и исключает возможность ссылаться на расторжение;
3. Заказчик, в чей адрес направлено исполнение после направления уведомления об одностороннем расторжении договора и акты выполненных работ, не предпринимает никаких действий, в т.ч. указывающих на отказ от приема указанных работ, а в дальнейшем пользуется полученным результатом, что исключает отказ от выплаты вознаграждения по договору со ссылкой на расторжение договора.
Арбитражный суд г. Москвы в своем реше-нии1 указывает, что по смыслу п. 5 ст. 450.1 ГК РФ, его действие направлено на обеспечение стабильности гражданских правоотношений и защиту прав и законных интересов лиц, которые по каким-либо причинам не исполнивших свои договорные обязательства, но выказавших намерение к исполнению и получивших от своего контрагента по договору согласие на их исполнение, начинают принимать меры по их исполнению (или даже успевают полностью их исполнить), однако получают отказ контрагента по договору (не желающего по каким-либо причинам дальнейшего сотрудничества с таким лицом) от принятия исполнения обязательств по договору со ссылкой на ранее допущенные нарушения.
Двадцать первый арбитражный апелляционный суд в своем решении2 указывает, что фактическое подтверждение поставщиком действия договора и поставка товара после направления уведомления о приостановке лишает поставщика права ссылаться на такую приостановку в качестве основания для освобождения себя от ответственности за нарушение установленных договором обязательств, и данный довод поставщика не имеет правового значения при рассмотрении спора со ссылкой на п. 5 ст. 450.1 ГК РФ.
В дальнейшем по данному делу Верховный Суд РФ в своем Определении3 подтвердил правильность применения нижестоящими судами норм п. 5 ст. 450.1 ГК РФ в связи с непоследовательностью и противоречивостью поведения заявителя.
Список литературы:
[1] Бойко Т.С. Отказ от права и воздержание от осуществления права: российский и англо-американский подходы // Закон. - 2012. - № 3. - С. 133145.
[2] Суханова Ю.В. Отказ от субъективных гражданских прав: дис. ... канд. юрид. наук. -Самара, 2008.
[3] Диденко А.Г. Об утрате гражданских прав // Основные проблемы частного права: сб. ст. к юбилею д-ра юрид. наук, проф. А.Л. Маковского / под ред. В.В. Витрянского, Е.А. Суханова. - М., 2010. - С. 396-408.
[4] Бойко Т.С. Отказ от права и воздержание от осуществления права: российский и англо-американский подходы // Закон. - 2012. - № 3. - С. 133 - 145.
[5] Беляева К.К. Институт отказа от права в сравнительно-правовом контексте // Вестник гражданского права. - 2017. - № 3. - С. 7 - 51.
[6] Диденко А.Г. Об утрате гражданских прав // Основные проблемы частного права: сб. ст. к юбилею д-ра юрид. наук, проф. А.Л. Маковского / под ред. В.В. Витрянского, Е.А. Суханова. - М., 2010. - С. 396-408.
[7] Чумаков А.А. Российское «английское» право // Корпоративный юрист. - 2015. - № 7. - С. 47.
[8] Беляева К.К. Институт отказа от права в сравнительно-правовом контексте // Вестник гражданского права. - 2017. - № 3. - С. 7 - 51.
[9] Дубинчин А.А. Английское контрактное право: практическое пособие для российского
1 См.: Решение Арбитражного суда города Москвы от 04.04.2019 г. № А40-297416/2018.
2 См.: Постановление Двадцать первого Арбитражного апелляционного суда от 28.09.2018 г. по делу № А83-312/2018.
3 См.: Определение Верховного Суда РФ от 23.04.2019 г. №№ 310-ЭС19-4272, А83-312/2018.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2020
юриста: заключение договора. - М.: Инфотропик Медиа, 2010. - 288 с.
[10] Карапетов А.Г. Отказ от договора, одностороннее изменение его условий и отказ от договорных прав по модели waiver: комментарий к ст. 450 и ст. 450.1 ГК. URL. https://zakon.ru/ blog/2015/10/12/otkaz_ot_dogovora_ odnostoronnee_izmenenij_ego_uslovij_i_otkaz_ot_ dogovornyx_prav_po_modeli_waiver_ko
[11] Беляева К.К. Институт отказа от права в сравнительно-правовом контексте // Вестник гражданского права. - 2017. - № 3. - С. 7 - 51.
[12] Карапетов А.Г., Павлов A.A., Сарбаш С.В., Сулейманов Р.У. Комментарий к Постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 22.11.2016 г. № 54 «О некоторых вопросах применения общих положений ГК РФ об обязательствах и их исполнении» // Вестник экономического правосудия РФ. -2017. - № 3. - С. 87 - 183.
[13] Багаев В. Уровень нашего коллизионного регулирования вполне можно сопоставить с ведущими странами [Интервью с А.А. Асосковым] // Закон. - 2016. - № 8. - С. 6 - 16.
[14] Борейшо Д.В. Подтверждение оспоримой сделки: анализ судебной практики применения нормы абз. 4 п. 2 ст. 166 ГК РФ // Вестник экономического правосудия. - 2019. - № 1. - С. 175.
[15] Частное право и финансовый рынок: сб. ст. (вып. 1) / отв. ред. М.Л. Башкатов; Карапетов А.Г. Правовая природа и последствия нарушения ковенантов в финансовых сделках. - М: Статут, 2011 // СПС «КонсультантПлюс».
[16] Частное право и финансовый рынок: сб. ст. (вып. 1) / отв. ред. М.Л. Башкатов; Карапетов А.Г. Правовая природа и последствия нарушения ковенантов в финансовых сделках. - М: Статут, 2011 // СПС «КонсультантПлюс».
[17] Седова Ж.И., Зайцева Н.В. Принцип эстоппель и отказ от права в коммерческом обороте Российской Федерации. - М.: Статут, 2014. -159 с.
Spisok literatury:
[1] Bojko T.S. Otkaz ot prava i vozderzhanie ot osushchestvleniya prava: rossijskij i anglo-amerikanskij podhody // Zakon. - 2012. - № 3. - S. 133-145.
[2] Suhanova Yu. V. Otkaz ot sub»ektivnyh grazhdanskih prav: dis. ... kand. yurid. nauk. -Samara, 2008.
[3] Didenko A.G. Ob utrate grazhdanskih prav // Osnovnye problemy chastnogo prava: sb. st. k yubileyu d-ra yurid. nauk, prof. A.L. Makovskogo / pod red. V.V. Vitryanskogo, E.A. Suhanova. - M., 2010. - S.396-408.
[4] Bojko T.S. Otkaz ot prava i vozderzhanie ot osushchestvleniya prava: rossijskij i anglo-
amerikanskij podhody // Zakon. - 2012. - № 3. - S. 133 - 145.
[5] Belyaeva K.K. Institut otkaza ot prava v sravnitel'no-pravovom kontekste // Vestnik grazhdanskogo prava. - 2017. - № 3. - S. 7 - 51.
[6] Didenko A.G. Ob utrate grazhdanskih prav // Osnovnye problemy chastnogo prava: sb. st. k yubileyu d-ra yurid. nauk, prof. A.L. Makovskogo / pod red. V.V. Vitryanskogo, E.A. Suhanova. - M., 2010. - S.396-408.
[7] CHumakov A.A. Rossijskoe «anglijskoe» pravo // Korporativnyj yurist. - 2015. - № 7. - S. 47.
[8] Belyaeva K.K. Institut otkaza ot prava v sravnitel'no-pravovom kontekste // Vestnik grazhdanskogo prava. - 2017. - № 3. - S. 7 - 51.
[9] Dubinchin A.A. Anglijskoe kontraktnoe pravo: prakticheskoe posobie dlya rossijskogo yurista: zaklyuchenie dogovora. - M.: Infotropik Media, 2010. - 288 s.
[10] Karapetov A.G. Otkaz ot dogovora, odnostoronnee izmenenie ego uslovij i otkaz ot dogovornyh prav po modeli waiver: kommentarij k st. 450 i st. 450.1 GK. URL. https://zakon.ru/ blog/2015/10/12/otkaz_ot_dogovora_ odnostoronnee_izmenenij_ego_uslovij_i_otkaz_ot_ dogovornyx_prav_po_modeli_waiver_ko
[11] Belyaeva K.K. Institut otkaza ot prava v sravnitel'no-pravovom kontekste // Vestnik grazhdanskogo prava. - 2017. - № 3. - S. 7 - 51.
[12] Karapetov A.G., Pavlov A.A., Sarbash S.V., Sulejmanov R.U. Kommentarij k Postanovleniyu Plenuma Verhovnogo Suda RF ot 22.11.2016 g. № 54 «O nekotoryh voprosah primeneniya obshchih polozhenij GK RF ob obyazatel'stvah i ih ispolnenii» // Vestnik ekonomicheskogo pravosudiya RF. - 2017. -№ 3. - S. 87 - 183.
[13] Bagaev V. Uroven' nashego kollizionnogo regulirovaniya vpolne mozhno sopostavit' s vedushchimi stranami [Interv'yu s A.A. Asoskovym] // Zakon. - 2016. - № 8. - S. 6 - 16.
[14] Borejsho D.V. Podtverzhdenie osporimoj sdelki: analiz sudebnoj praktiki primeneniya normy abz. 4 p. 2 st. 166 GK RF // Vestnik ekonomicheskogo pravosudiya. - 2019. - № 1. - S. 175.
[15] Chastnoe pravo i finansovyj rynok: sb. st. (vyp. 1) / otv. red. M.L. Bashkatov; Karapetov A.G. Pravovaya priroda i posledstviya narusheniya kovenantov v finansovyh sdelkah. - M: Statut, 2011 // SPS «Konsul'tantPlyus».
[16] Chastnoe pravo i finansovyj rynok: sb. st. (vyp. 1) / otv. red. M.L. Bashkatov; Karapetov A.G. Pravovaya priroda i posledstviya narusheniya kovenantov v finansovyh sdelkah. - M: Statut, 2011 // SPS «Konsul'tantPlyus».
[17] Sedova Zh. I., Zajceva N.V. Princip estoppel' i otkaz ot prava v kommercheskom oborote Rossijskoj Federacii. - M.: Statut, 2014. - 159 s.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2020
